Люди, которые не знают законов, движущих историю, говорят, что Варфоломеевская ночь явилась следствием расстройства желудка у Карла IX, и Наполеон проиграл Бородинское сражение потому, что болел в этот день насморком, от которого он приходил неизменно в состояние крайней душевной подавленности. Спасителем России явился, таким образом, камердинер, накануне забывший подать императору непромокаемые сапоги.
Ежели рассуждать таким образом, то мост у Верчунки и городишка Озырь были взяты белыми единственно потому, что полковник Бугач, первопоходник и командир трёх сводных чёртовых сотен, выезжая из Озыря, позабыл в номерах «Флорида» лядунку и кисет, родовые награды прапрадедов за успешный, как значилось на лядунке, особливый деташемент в Померании к покорённому городу Кольбергу. Якобы, обнаружив потерю, полковник заскучал, трое суток питался исключительно коньяком «Депре» и сухими лимонными корками, на четвёртые же созвал всех взводных и вахмистров из сотен и сказал в отчаянии, волосатым кулаком ударив себя в грудь:
— Орлы! Возьмите мне этот проклятый город, и на четыре дня и на четыре ночи я отдаю его вам, на волю вашу и господ офицеров!
И город был взят. Оттиснутые за Верчунку, за мост, в болото, отрезанные от дивизии — мы видели ночью зловещее кровавое зарево над ложбиной; мы слушали, стиснув зубы, гул и вой, которые неслись оттуда, и дикие, смертельные крики людей, сухой треск винтовочных выстрелов и короткие разрывы гранат. Может быть, там расстреливали и жгли в паровозных топках захваченных товарищей? Может быть, там низали на фонарные столбы жуткие трупы повешенных, резали груди девушек и пьяные чеченцы, по освящённому ритуалу, били еврейских детей головами о тумбы? Всё равно, мы могли только в бессильном бешенстве, как волк в капкане, грызть собственные руки, или землю, трещащую на зубах: деревянный мост был длинен и узок, защищён артиллерией и пулемётами, и при первой же попытке переползти его цепью мы оставили на середине, у фермы, двадцать восемь человек. И было бесполезно искать в темноте брод в этой проклятой речке с омутами и водовертями, в которых погибли днём, в минутной панике отступления, десятки поплывших людей.
И мы сидели молча и подавленно, окопавшись меж кочек и кутаясь с головами в шинели, чтобы не видеть и не слышать того, что творилось в жуткие эти часы в обречённой ложбине, за рекой.
В два часа ночи приехал неожиданно, на лошади за мостом переплыв реку, дивизионный комиссар. Он был оборван, грязен, насквозь мокр и простужен, он дрожал в ознобе и лязгал зубами, но сиплый шёпот его звучал торжественно и строго:
— Товарищи, — сказал комиссар, дрожа и задыхаясь. И я помню ожёгшее всех, как пощёчина, беспощадное презрение в срывавшемся его голосе: — я не знал, что в дивизии есть бегуны! Вы задали себе плохую работу, — вам неделю придётся убирать трупы по городу! Вам придётся своими руками хоронить товарищей, которых вы бросили там, и послушать, что скажут вам дети, которых вы оставили сиротами, и посмотреть в глаза матерям, у которых не пересохнут больше слёзы...
Он умолк, дрожал и окоченелыми пальцами рвал, задыхаясь, ворот грязной своей гимнастёрки. И молчали все тоже. Потом Старчук, который работал фрезеровщиком на металлургическом и был старшим среди нас, глухо сказал:
— Иудство!
...Попытка к наступлению была бессмысленна до очевидности, и невозможным казалось взять разгороженный пулемётами мост, но было ли что-нибудь невозможное в незабываемые дни Мозыря и Перекопа и ночных рейдов в Приднепровье, если невозможного требовала революция? Мост нужно было взять — и мост был взят.
Старчук собрал среди нас всё, что было горючего — бензин, спички, запалы, паклю и вату из зажигалок, — он разделся, горючим, увязанным в портянки, обмотал себе голову и, опустившись неслышно в воду, поплыл к мосту: в темень, в ночь, в омуты...
Старчук, наш милый товарищ, не вернулся больше, и мы не знали даже, где искать его тело, чтобы с почестями предать земле. Но Старчук, который работал фрезеровщиком на металлургическом, исполнил то, о чём сиплым шёпотом говорил ему в два ночи на болотных кочках оборванный комиссар: мост, выжженный солнцем и пересохший на ветру, задымился и вспыхнул через час у фермы, где начинались заставы: заставы бежали, бросая пулемёты и в давке через перила срываясь вниз.
— Мост горит! — закричал тогда комиссар и, вскочив, побежал, спотыкаясь о кочки и проваливаясь ногами в топь, к освещённой пламенем реке.
И люди бросились за ним, и батальон перешёл, задыхаясь в чадном удушье, опаляя лица, глаза и волосы, через горящий, брошенный мост: ничто не могло теперь остановить лавину, катившуюся к городу, откуда нёсся навстречу нам ужасный, леденящий сердце вой.
Озырь пал в четыре с половиной утра, когда опустился туман на реку и стало розоветь на востоке небо. Полковник Бугач, первопоходник и командир, был расстрелян в номерах «Флорида», где висела у него в изголовьях кровати родовая лядунка с надписью об успешном деташементе в Померании, к покорённому городу Кольбергу.
Я вспоминаю о горевшем мосте через Верчунку всегда, когда переворачиваю в календаре двадцать третий февральский листок: ибо через этот безвестный мост, через многие горевшие мосты на Верчунках, ценою жизни многих Старчуков, фрезеровщиков с металлургического — пришли мы к этой славной годовщине, которую празднуем сегодня, в девятый февраль революции.
399 дней и ночей стойко отбивались от нападения белых осажденные в селе "Черкасском". Но после третьего крупного наступления анненковцев, начатого 14 октября 1919 года, осаждённые защитники из-за отсутствия продовольствия, боеприпасов, болезней были вынуждены сложить оружие.
Захватив "Черкасское", анненковцы уничтожили в нём 2 тысячи человек, в селе "Колпаковка" - 700 человек, в "Подгорном" - 200 человек. В селении "Кара-Булак" Уч-Аральской волости были уничтожены все мужчины.
Свидетельство очевидца Довбня: "...пьяная, разнузданая толпа победителей порола крестьян, грабила дома, насиловала женщин и девушек. Рубили людей да не просто рубили а рубили в несколько приёмов; сначала руку отрубят затем ногу, потом вспарывают живот."
Свидетельство очевидца Турчинова: "...анненковцы ворвались в хату насадили на штык младенца спящего в люльке, и со штыка бросили в горящую печь."
О подвиге черкасцев написаны книги."Огненное кольцо", "399 дней и ночей в огненном кольце" - написал её непосредственный участник тех событий Харченко Г.Т.
Уничтожение "Черкасской обороны" было очень крупной победой белогвардейцев. Этому свидетельствует приказ и награды "героям".
Приказ С. Черкасское №330/а. 14 октября 1919 года
После трёхмесячной осады сегодня частями корпуса был занят большой укрепленный лагерь Черкасского, Петропавловского, Антоновского. Сегодня окончена выполнением та тяжелая задача, над которой работали почти год. Несмотря на всю тяжесть работ и той обстановки, в которой находились части корпуса, задача выполнена блестяще; очищен район, взято 5 орудий, масса винтовок и пулемётов, лошадей, телефонного, шанцевого и другого имущества. Всё это отношу к исключительной доблести партизан, стрелков, казаков, киргиз. От лица Родины сердечно благодарю начальников; партизанской дивизии атамана Анненкова, 5 дивизии генерал-майора Гулидова, отдельной степной бригады генерал-майора Ярушина, Семиреченской бригады полковника Молостова, командиров полков, всех господ офицеров, партизан, стрелков, казаков и киргиз. Но работа ещё далеко не окончена. Вы открыли дорогу на Верный, а потому - вперёд, за возрождение Родины, дорогой России и освобождение Семиречья!
Командир 2-го отдельного Степного Сибирского корпуса генерал-майор Ефтин Начальник походного штаба подполковник Зезин
15 октября 1919 года адмирал Колчак награждает Анненкова за боевые отличия и исключительную храбрость, за взятие большевицкого укрепрайона "Черкасское" орденом Святого Георгия 4й степени и производит в генерал-майоры. Генерал-майор Гулидов получает 2х месячный отпуск.
Лицемеры пытаются ставить Красной Армии в вину награды за Гражданскую войну...
Можно заметить, что атаман Анненков приходился внуком декабристу Анненкову Ивану Александровичу. Атаман Анненков был выдан китайской стороной, и 12 июля 1927 года в Семипалатинске был начат обвинительный процесс. В эти дни в Семипалатинске состоялась необычная демонстрация. Из Сибири, Семиречья и Горного Алтая съехались тысячи пострадавших от чёрного атамана. Колонны искалеченных мужчин, женщин, подростков безмолвно шли по улицам города. Шли слепые с выжженными или выколотыми глазами, шли люди с отрезанными ушами, носами, отрубленными руками, ползли безногие калеки. Это была демонстрация человеческих страданий, горя, бед, принесённых анненковцами в годы гражданской войны.
Перед судом одна из свидетельниц - Ольга Алексеевна Каленкова, пожилая крестьянка. Бугристый шрам пролегает через всю щеку. Она говорит медленно и трудно.
— Белые, вот его молодчики, — убили у меня двух старших сынов. Одному было двадцать два, другому пятнадцать. А меня привязали за ногу к конскому хвосту. И погнали лошадь в сторону камышей. В руках я малых своих детишек держала. Всю спину до костей ободрали. Как я в памяти осталась — не знаю. Чую, остановилась лошадь, и кто-то отвязал меня. Потом услышала: иди за нами. Я поняла - повели кончать, привели в камыши. Легла я от слабости, если бы это днем, может быть, и прикончили меня, но это была ночь, ничего не видно... У одного ребёнка, у мальчика, руку отрубили, он так и умер потом в больнице.
— Сколько лет ему было ? — спрашивает председательствующий.
— Два годика, а второму четыре. Второму перебели спинку. Сейчас он горбатый.
Она молчит, подавленная, под властью тяжкого видения, вернувшегося к ней через столько прожитых лет.
Военная коллегия подвела итог кровавому пути Анненкова Б.В. и его ближайшего сподвижника Денисова Н.А — оба были приговоренны к высшей мере наказанания - расстрелу.
25 августа 1927 года приговор приведён в исполнение. В 1999 году военная коллегия Верховного Суда РФ отказала в реабилитации Анненкова Б.В. и Денисова Н.А.
В трудах современных историков и его биографов чёрный атаман выглядит невинной овечкой. То, что делали анненковцы в Черном Доле, Славгороде, Горном Алтае, Семиречье и при отступлении в Китай — это "выдумки проклятых большевиков, скрывавших свои злодеяния". Очернили "светлое имя Семиреченского Робин Гуда".
На фото атаман Анненков, и то что относится к элитному подразделению Анненкова — чёрным гусарам. Подразделение насчитывало более трёхсот человек. Художник дал им красные погоны вместо чёрных. Знамя партизанской дивизии Анненкова можно увидеть в легендарном советском фильме "Чапаев" - это эпизод, когда каппелевцы идут в психическую атаку. Сейчас это знамя числится пропавшим.
“Белый террор в России” — так называется вышедшая в издательстве “Патриот” книга известного советского историка, доктора исторических наук П.А Голуба. Собранные в ней документы и материалы камня на камне не оставляют от широко циркулирующих в средствах массовой информации и публикациях на историческую тему выдумках и мифах, которые выдают за исторические истины малоосведомлённые российские руководители.
Чехословаки вешают красноармейцев
Начнем с утверждений о жестокости и кровожадности большевиков, которые, дескать, при малейшей возможности уничтожали своих политических противников. На самом деле руководители большевистской партии стали твердо и непримиримо относиться к ним по мере того, как на собственном горьком опыте убеждались в необходимости решительных мер. А вначале проявлялась определенная доверчивость и даже беспечность. Ведь всего за четыре месяца Октябрь триумфально прошествовал из края в край огромной страны, что стало возможным благодаря поддержке власти Советов подавляющим большинством народа. Отсюда и надежды на то, что ее противники сами осознают очевидное. Многие лидеры контрреволюции, как это видно из документальных материалов,— генералы Краснов, Марушевский, Болдырев, видный политический деятель Пуришкевич, министры Временного правительства Никитин, Гвоздев, Маслов, да и многие другие — были отпущены на свободу под честное слово, хотя их враждебность новой власти не вызывала сомнений. Слово свое эти господа нарушили, приняв активное участие в вооруженной борьбе, в организации провокаций и диверсий против своего народа. Великодушие, проявленное по отношению к явным врагам Советской власти, обернулось тысячами и тысячами дополнительных жертв, страданиями и мучениями сотен тысяч людей, поддержавших революционные перемены. И тогда руководители российских коммунистов сделали неизбежные выводы — они умели учиться на своих ошибках…
Томичи переносят тела расстрелянных участников антиколчаковского восстания
Придя к власти, большевики отнюдь не запретили деятельность своих политических противников. Их не подвергали арестам, позволяли выпускать свои газеты и журналы, проводить митинги и шествия и т.п. Народные социалисты, эсеры и меньшевики продолжали свою легальную деятельность в органах новой власти, начиная с местных Советов и кончая ЦИК. И опять-таки только после перехода этих партий к открытой вооруженной борьбе против нового строя их фракции декретом ЦИК от 14 июня 1918 года были исключены из Советов. Но даже после этого оппозиционные партии продолжали легально действовать. Наказанию подвергались лишь те организации или лица, кто был уличен в конкретных подрывных действиях.
Раскопки могилы, в которой погребены жертвы колчаковских репрессий марта 1919 года, Томск, 1920 г.
Как показано в книге, инициаторами Гражданской войны стали именно белогвардейцы, представлявшие интересы свергнутых эксплуататорских классов. А толчком к ней, как признавал один из лидеров Белого движения А. Деникин, был мятеж чехословацкого корпуса, во многом вызванный и поддержанный западными “друзьями” России. Без помощи этих “друзей” главари белочехов, а затем белогвардейские генералы никогда бы не достигли серьезных успехов. Да и сами интервенты активно участвовали как в операциях против Красной Армии, так и в терроре против восставшего народа.
Жертвы Колчака в Новосибирске, 1919 г.
“Цивилизованные” чехословацкие каратели расправлялись со своими “братьями-славянами” огнем и штыком, буквально стирая с лица земли целые поселки и деревни. В одном Енисейске, например, за симпатии к большевикам было расстреляно более 700 человек — почти десятая часть проживавших там. При подавлении восстания узников Александровской пересыльной тюрьмы в сентябре 1919 года чехи расстреливали их в упор из пулеметов и пушек. Расправа продолжалась трое суток, от рук палачей погибло около 600 человек. И таких примеров — великое множество.
Большевики, убитые чехами под Владивостоком
Кстати, иностранные интервенты активно способствовали и развертыванию на российской территории новых концлагерей для тех, кто выступал против оккупации или сочувствовал большевикам. Начали же создаваться концлагеря еще Временным правительством. Это — бесспорный факт, о котором также умалчивают разоблачители “кровавых злодеяний” коммунистов. Когда в Архангельске и Мурманске высадились французские и английские войска, один из их руководителей — генерал Пуль от имени союзников торжественно обещал северянам обеспечить на захваченной территории “торжество права и справедливости”. Однако почти сразу же после этих слов на захваченном интервентами острове Мудьюг был организован концлагерь. Вот свидетельства тех, кому там довелось побывать:
Американский интервент позирует возле трупа убитого большевика
“Каждую ночь умирало по нескольку человек, и трупы их оставались в бараке до утра. А утром появлялся французский сержант и злорадно вопрошал: “Сколько большевиков сегодня капут?” Из заточенных на Мудьюге более 50 процентов расстались с жизнью, многие сошли с ума…”
Убитый большевик
После ухода англо-французских интервентов власть на Севере России перешла в руки белогвардейского генерала Миллера. Он не только продолжил, но и усилил репрессии и террор, пытаясь остановить быстро развивавшийся процесс “большевизации масс”. Самым бесчеловечным их олицетворением стала ссыльно-каторжная тюрьма в Иоканьга, которую один из узников охарактеризовал как “наиболее зверский, изощренный метод истребления людей медленной, мучительной смертью”. Вот выдержки из воспоминаний тех, кому чудом удалось выжить в этом аду:
Американцы и шотландцы охраняют пленных красноармейцев в Березнике
“Умершие лежали на нарах вместе с живыми, причем живые были не лучше мертвых: грязные, покрытые струпьями, в рваном тряпье, заживо разлагающиеся, они представляли кошмарную картину”.
Заключенный красноармеец на работе, Архангельск, 1919
К моменту освобождения Иоканьги от белых там из полутора тысяч заключенных остались 576 человек, из которых 205 уже не могли передвигаться.
СИСТЕМА подобных концлагерей, как показано в книге, была развернута в Сибири и на Дальнем Востоке адмиралом Колчаком — наиболее, пожалуй, жестоким из всех белогвардейских правителей. Они создавались как на базе тюрем, так и в тех лагерях военнопленных, которые были построены еще Временным правительством. Более чем в 40 концлагерей режим загнал почти миллион (914178) человек, отвергавших реставрацию дореволюционных порядков. К этому надо приплюсовать еще около 75 тысяч человек, томившихся в белой Сибири. Более 520 тысяч узников режим угнал на рабский, почти не оплачиваемый труд на предприятиях и в сельском хозяйстве. Однако ни в солженицынском “Архипелаге ГУЛАГ”, ни в писаниях его последователей А. Яковлева, Д. Волкогонова и других об этом чудовищном архипелаге — ни слова. Хотя тот же Солженицын начинает свой “Архипелаг” с Гражданской войны, живописуя “красный террор”. Классический пример лжи путем простого умолчания!
Американские охотники на большевиков
В антисоветской литературе о Гражданской войне много и с надрывом пишется о “баржах смерти”, которые, дескать, использовались большевиками для расправы с белогвардейскими офицерами. В книге П. Голуба приводятся факты и документы, свидетельствующие о том, что “баржи” и “поезда смерти” стали активно и массированно применяться именно белогвардейцами. Когда осенью 1918 года на восточном фронте они стали терпеть поражение от Красной Армии, в Сибирь, а затем на Дальний Восток потянулись “баржи” и “поезда смерти” с узниками тюрем и концлагерей.
Когда “поезда смерти” находились в Приморье, их посетили сотрудники американского Красного Креста. Один из них — Р. Бьюкели написал в своем дневнике:
“До того момента, когда мы нашли этот ужасный караван в Никольске, 800 пассажиров умерли от голода, грязи и болезней… Я видел трупы людей, тела которых еще при жизни разъедали паразиты до тех пор, пока они не умирали после месяцев ежедневной мучительной пытки от голода, грязи и холода. Клянусь Богом, я не преувеличиваю!.. В Сибири ужас и смерть на каждом шагу в таком масштабе, что потрясли бы самое черствое сердце...”
УЖАС и смерть — вот что несли народу, отвергавшему дореволюционный режим, белогвардейские генералы. И это отнюдь не публицистическое преувеличение. Сам Колчак откровенно писал о созданной им “вертикали управления”: “Деятельность начальников
уездных милиций, отрядов особого назначения, всякого рода комендантов, начальников отдельных отрядов представляет собой сплошное преступление”. Хорошо бы задуматься над этими словами тем, кто восхищается сегодня “патриотизмом” и “самоотверженностью” белого движения, которое-де в противоположность Красной Армии отстаивало интересы “Великой России”.
Ну а что касается “красного террора”, то его размеры были совершенно несопоставимы с белым, да и носил он в основном ответный характер. Это признавал даже генерал Гревс, командующий 10-тысячным американским корпусом в Сибири:
“В Восточной Сибири совершались ужасные убийства, но совершались они не большевиками, как это обычно думали, Я не ошибусь, если скажу, что на каждого человека, убитого большевиками, приходилось 100 человек, убитых антибольшевистскими элементами”.
И так было не только в Восточной Сибири. Так было по всей России.
Впрочем, откровенные признания американского генерала отнюдь не снимают с него вины за участие в расправах над отвергавшим дореволюционные порядки народом. Террор против него осуществлялся совместными усилиями иностранных интервентов и белых армий. Всего на территории России было более миллиона интервентов — 280 тысяч австро-германских штыков и около 850 тысяч английских, американских, французских и японских. Совместная попытка белогвардейских армий и их иностранных союзников учинить российский “термидор” обошлась нашему народу, даже по неполным данным, очень дорого: около 8 миллионов убитых, замученных в концлагерях, умерших от ран, голода и эпидемий. Материальные же потери страны, по оценкам экспертов, составили астрономическую цифру — 50 миллиардов золотых рублей.
Из доклада В.И. Ленина «Политический отчет ЦК РКП (б)» на IX конференции РКП(б) [1]
...Вы помните начало войны, которая дала полякам успех до завоевания Киева [2]. Они владели, по предварительным подсчетам, территорией с населением до 4 миллионов. Вы помните, после этого успеха [поляков] [пере]группировка войск дала успех, и наши войска, перейдя в наступление, быстро дошли до главнейшей линии Польши.
Здесь начинается крупный переворот в истории польской войны, который на деле оказался поворотом мира [к] войне. С этого нужно начать, чтобы выяснить дальнейшую историю, и перейти к самому главному, что притягивает теперь каждого партийного человека, самому злободневному вопросу - это именно то глубокое поражение, катастрофическое поражение, которое мы потерпели в результате всего развития операции.
12-го июля, когда наши войска в непрерывном наступлении, пройдя уже громадное пространство, подходили к этнографической границе Польши, английское правительство [в] лице Керзона обратилось к нам с нотой [3], требующей, чтобы мы остановили наши войска на линии 50 верст от этнографической границы Польши на условиях заключения мира по этой линии. Эта линия шла по линии Белосток-Брест-Литовск и отдавала нам Восточную Галицию. Так что линия эта была нам очень выгодна. Эта линия называлась линией Керзона.
И вот тогда перед нами встал основной вопрос. ЦК должен был принять важнейшее решение. И это [решение] является исходным пунктом, к которому в моем докладе придется возвращаться, чтобы дать оценку важнейшего и основного вопроса.
Перед нами стоял вопрос - принять ли это предложение, которое давало нам выгодные границы, и, таким образом, встать на позицию, вообще говоря, чисто оборонительную, или же использовать тот подъем в нашей армии и перевес, который был, чтобы помочь советизации Польши. Здесь стоял коренной вопрос об оборонительной и наступательной войне, и мы знали в ЦК, что это новый принципиальный вопрос, что мы стоим на переломном пункте всей политики Советской власти.
До сих пор, ведя войну с Антантой, потому что мы великолепно знали, что за каждым частичным наступлением Колчака, Юденича стоит Антанта, мы сознавали, что ведем оборонительную войну и побеждаем Антанту, но что победить окончательно Антанту мы не можем, что она во много раз сильнее нас. И мы только старались использовать возможно шире образовывающиеся щели между разными государствами Антанты, для того, чтобы вовремя оборониться. История с Юденичем и Деникиным показала
нечто невиданное, невероятное, с точки зрения подсчета сил.. Мы разбили их по частям. И умнейшие всемирные политики, не только зарвавшиеся с точки зрения колониальной, как Англия, зарвавшаяся Франция, заботящаяся о своих миллиардах бывшего царского дома (а там еще есть такие странные люди, которые надеются на их возвращение), не только такие зарвавшиеся политики, которые думают что-либо захватить от России, не только крупные политики, заинтересованные в России, но и незаинтересованные непосредственно, они оказались в состоянии распада. Они, будучи во сто раз сильнее нас, не реализовали эту возможность, потому что распались внутри себя, потому что ни одного шага не могли сделать, не могли решить простую задачу соединения трех - четырех элементов, соединить, согласовать три - четыре могущественных державы, имея бесконечный перевес в сравнении с нами не только в смысле финансов, но и в смысле флота и в другом. У нас не было ничего, а они не могли соединить себя даже в финансовом отношении, что давало нам выигрыш. И это было в то время, как вся буржуазия кипела бешенством и ненавистью против большевизма. И оказалось, что мы сильнее их. Они пускали неприятеля по частям, и, крича о том, что они не желают вернуть царя, они не могли помешать чисто монархической политике Юденича и Деникина, и таким образом отталкивали от себя тот элемент, который должен был быть за ними - мужицкие, кулаческие элементы.
И вот, значит, в сумме получилось то обстоятельство, что у нас созрело убеждение, что военное наступление Антанты против нас закончено, оборонительная война с империализмом кончилась, мы ее выиграли. Польша была ставкой. И Польша думала, что она, как держава с империалистическими традициями, в состоянии изменить характер войны. Значит, оценка была такова: период оборонительной войны кончился. (Я прошу записывать меньше: это не должно попадать в печать.) С другой стороны, наступление показывало нам, что при бессилии Антанты военным путем задавить нас, при бессилии ее действовать своими солдатами, она может только толкать на нас отдельные маленькие государства, не представляющие военной ценности и держащие у себя помещичье-буржуазный порядок только ценой тех мер насилия и террора, которые им предоставляет Антанта. Нет сомнения, что тот меньшевистско-демократический капитализм, который держится еще во всех пограничных с Россией государствах, образованных из прежнего состава бывшей Российской империи, начиная с Эстонии, Грузии и т.д., он держится при помощи того, что доставляет Антанта. Она дает пушки, солдат, обмундирование, деньги, чтобы держать в подчинении рабочих.
Перед нами встала новая задача. Оборонительный период войны со всемирным империализмом кончился, и мы можем и должны использовать военное положение для начала войны наступательной. Мы их побили, когда они на нас наступали. Мы будем пробовать теперь на них наступать, чтобы помочь советизации Польши. Мы поможем советизации Литвы и Польши, - так говорилось в нашей резолюции.
Когда эта резолюция выносилась в Центральном Комитете, у нас не было недостатка в понимании несколько неуклюжего характера этой резолюции в том смысле, что против нее, будто бы, нельзя голосовать. Как можно голосовать против помощи советизации?
Если же мы сравним наше отношение к Польше с нашим отношением к Грузии и Латвии, то разница станет совершенно ясна. Мы не принимали резолюции, что военным путем поможем советизации Грузии или Эстонии. Мы принимали резолюцию обратную, что не помогаем.
На этой почве был ряд конфликтов с революционерами и коммунистами этих стран. Они держали полные горечи речи против нас, говоря: как можете вы заключать мир с белогвардейскими латышскими палачами, которые подвергли виселице и пытке лучших латышских товарищей, проливавших кровь за Советскую Россию? Эти речи мы слышали и от грузин, но не помогали советизации Грузии и Латвии. И сейчас этого сделать мы не можем, нам не до того. Спасение и укрепление республики есть подавляющая задача.
По отношению к Польше мы изменили эту политику. Мы решили использовать наши военные силы, чтобы помочь советизации Польши. Отсюда вытекала и дальнейшая общая политика.
Мы формулировали это не в официальной резолюции, записанной в протоколе ЦК и представляющей собой закон для партии до нового съезда. Но между собой мы говорили, что мы должны штыками пощупать - не созрела ли социальная революция пролетариата в Польше? И здесь мы ставили практически вопрос, который, как оказалось, теоретически не вполне ясен для лучших коммунистических элементов международного товарищества, то есть Коммунистического Интернационала.
Когда съезд Коминтерна был в июле в Москве [4], это было в то время, когда мы решали в ЦК этот вопрос. На съезде Коминтерна поставить этот вопрос мы не могли, потому что этот съезд должен был происходить открыто. В этом было его громадное, революционное, общеполитическое мировое значение, которое скажется во много раз больше, чем это было до сих пор. На съезде этом были элементы, к каковым относятся немецкие независимцы, которые теперь повели самую поганую политику против Советской власти. Выкинуть их в то время нельзя было. Нужно было показать перед всемирной коммунистической партией, что мы не хотим их пустить в наши ряды. Таким образом, на съезде Коммунистического Интернационала мы должны были говорить открыто. Поэтому вопрос этот на конгрессе сознательно не затрагивался. Переход к наступлению против союзников Антанты не мог быть там поставлен, потому что там была не та стадия развития, которая нужна для обсуждения этого вопроса. Мы должны были терпеть [их].
«Роте Фане» [5] и многие другие не могут и мысли допустить, что мы своей рукой поможем советизации Польши. Люди эти считают себя коммунистами, но некоторые из них остаются националистами и пацифистами. Конечно, коммунисты, которые пережили больше, [к] таковым относятся финляндские товарищи, и тени не оставили у себя от этих предрассудков. Говорю - не оставили, потому что они пережили более длинный период войны. Когда у меня была английская рабочая делегация, и я говорил с ней [6], что всякий порядочный английский рабочий должен желать поражения английского правительства, то они меня совершенно не поняли. Они состроили такие лица, которые, я думаю, не может схватить даже самая лучшая фотография. В их головы совершенно не вмещалась та истина, что в интересах международной революции английские рабочие должны желать поражения своего правительства.
Те факты, что [в] Польше хорошо развито пролетарское население и лучше воспитан сельский пролетариат, эти факты говорят нам: ты должен помочь им советизироваться.
И вот та стадия, на которой нас застали события и на которой стала наша партия. Это было важнейшим переломом не только в политике Советской России, но и в политике всемирной. До сих пор мы выступали как единственная сила против всего мира, мечтая только о том, как бы уловить щелки между ними, чтобы противник не мог нас раздавить. А теперь мы сказали: мы теперь покрепче стали и на каждую вашу попытку наступления мы будем отвечать контрнаступлением, чтобы вы знали, что вы рискуете не только тем, что вы просадите несколько миллионов, как вы просадили на Юденича, Колчака и Деникина, но что вы рискуете тем, что за каждое ваше выступление будет расширяться область Советской Республики. Россия до сих пор была только объектом, над которым мудрили и судили, как лучше ее разделить между Юденичем, Колчаком и Деникиным. А теперь Россия сказала: а мы посмотрим, кто сильнее в войне. Вот как теперь встал вопрос. Это - перемена всей политики, всемирной политики. Тут историку придется отметить, что это начало нового периода.
Каковы же были результаты этой политики? Конечно, главным результатом было то, что сейчас мы оказались потерпевшими громадное поражение. Чтобы перейти к этому, я должен описать то, что этому предшествовало.
Насколько нам удалось прощупать штыком готовность Польши к социальной революции? Мы должны сказать, что эта готовность мала. Прощупать штыком - это значило получить прямой доступ к польскому батрачеству и к польскому промышленному пролетариату, поскольку он остался в Польше. Промышленный пролетариат оставался в Варшаве, в Лодзи, в Домбровицах, которые от границы очень далеко. С другой стороны, чтобы действительно прощупать степень готовности пролетариата Польши, в первую голову промышленного и во вторую голову батрацкого, стоящего на базисе засилья [7], мы должны были очистить от польских буржуазных войск и занять не только район Варшавы, но и те районы, где есть промышленный пролетариат. А эти районы начинаются еще раньше [8], чем Варшава, которую занять не удалось. Поэтому прощупать готовность Польши [к] социалистической революции удалось чрезвычайно мало.
Мы встретили большой национальный подъем мелких буржуазных элементов, которые по мере приближения к Варшаве приходили в ужас за свое национальное существование. Нам не удалось прощупать действительного настроения пролетарских масс и в батрачестве, и в рядах промышленного пролетариата Польши.
Зато разыгралась такая картина в международной политике, которая представляет из себя нечто в высокой степени поучительное и которая явилась центром события. Подробнее, во всех деталях, одну сторону картины осветит товарищ Каменев, который в Лондоне наблюдал отдельные перипетии событий [9].
Нам не удалось прощупать развития и подготовления к социалистической революции пролетариата в Варшаве. Наше приближение доказало, что Польша нас победить не может, а мы очень недалеки от этого.
Оказалось, что все это меняет международную политику. Мы, подходя к Варшаве, подошли настолько близко к центру всемирной империалистической политики, что мы стали ее делать. Это звучит непонятно, но история «Комитета действий» [10] в Англии доказала, с абсолютной точностью доказала, что где-то около Варшавы находится не центр польского буржуазного правительства и республики капитала, а где-то около Варшавы лежит центр всей теперешней системы международного империализма, и что мы стоим в условиях, когда мы начинаем колебать эту систему и делаем политику не в Польше, но в Германии и Англии. Таким образом, в Германии и Англии мы создали совершенно новую полосу пролетарской революции против всемирного империализма, потому что Польша, как буфер между Россией и Германией, Польша, как последнее государство, останется всецело в руках международного империализма против России. Она является опорой всего Версальского договора.
Современный империалистический мир держится на Версальском договоре. Победив Германию, решив вопрос - которая из двух всемирных могущественных групп - английская или германская - будет распоряжаться судьбами мира на ближайшие годы, - империалисты закончили [войну] Версальским миром. У них нет другого закрепления всемирных отношений как политических, так и экономических, кроме Версальского мира. Польша - такой могущественный элемент в этом Версальском мире, что, вырывая этот элемент, мы ломали весь Версальский мир. Мы ставили задачей занятие Варшавы. Задача изменилась. И оказалось, что решается не судьба Варшавы, а судьба Версальского договора. Так вопрос был поставлен по всей немецкой буржуазной черносотенной и французской печати.
Приближение наших войск к границам восточной Пруссии, которая отделена коридором Польши, выходящим дальше на Данциг, указывало, что Германия вся закипела. Стали доходить известия, что десятки и сотни тысяч немецких коммунистов переходят наши границы. Полетели телеграммы [об образовании] немецких коммунистических полков. Приходилось принимать решения помочь не публиковать [эти известия] и продолжать заявлять, что мы ведем войну [с Польшей].
Когда теперь приходят газеты, не разделяющие взгляды большевиков, и рисуют положение восточной Пруссии, получается чрезвычайно интересная картина, которая мне напоминает некоторые периоды русской революции 1905 года, когда в Германии появился средний тип черносотенца-революционера. Тогда революция 5-го года в России делала первые крупные шаги, чтобы вскопать, поднять самые крупные и в то же время самые отсталые элементы крестьянства, и эту работу нам помогали делать черносотенные элементы, которые своей агитацией против нас старались поднять крестьянство. Тогда эту агитацию вели черносотенные попы и офицерство, и получалось так, что эта вновь возникающая черносотенная политическая организация впервые объединяла крестьян, привлекала их к организации. И эти поднятые крестьяне сегодня выступали с черносотенными требованиями, а назавтра требовали всей земли от помещиков.
И вот такая же штука получилась теперь в Германии. Я не захватил с собою корреспонденцию одной германской антибольшевистской печати (которую я, конечно, не мог бы всю огласить за недостатком времени), в которой говорится, что вся восточная Германия кипит, и все капписты (те, которые стояли за Каппа - нашего Корнилова), все эти капписты - за большевиков. И получается такая вещь, что когда говорят с неразвитым немецким парнем, который в политике ничего не понимает, то он колеблется и говорит, что придется вернуть Вильгельма, потому что нет порядка, и в то же время говорит рядом наоборот, что надо идти за большевиками.
И мы видим, что Восточная Германия кипит. Образовывается какой-то противоестественный блок во главе с генералами-корниловцами, которые, как люди военного рассудка и у которых лозунг только - «война с Францией во что бы то ни стало, все равно с кем и все равно в каких условиях», - эти немецкие офицеры, люди политически неграмотные, не знающие, что война дает после себя определенные последствия (Где им это понять! Такому германскому офицеру надо 10 лет учиться в разных революциях, чтобы чему-нибудь научиться), и вот у них - идея войны с Францией во что бы то ни стало.
И, таким образом, получилось, что мы имели силу и значительную силу против Антанты.
...Мы должны по отношению к политике западноевропейской от первой попытки активной политики вернуться к последствиям. Последствия не так страшны. Последствия военные не означают последствий [для] Коммунистического Интернационала. Под шумок войны Коминтерн выковал оружие и отточил его так, что господа империалисты его не сломают. Развитие всех партий идет пока по-нашему, так как предписано Коминтерном. Без всякого преувеличения можно сказать, что на этот счет мы можем быть спокойными. Дело сводится к темпу развития, к условиям развития. Мы не в состоянии были одержать решающей военной победы, которая разбила бы Версальский мир. Мы имели бы перед собой разорванный Версальский договор всемирного торжествующего империализма, но мы этого сделать оказались не в силах. Основная политика наша осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае. Сейчас же для избежания зимней кампании надо идти на уступки.
...Нам при международном положении придется ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но, несмотря на полную неудачу первого случая, нашего первого поражения, мы еще раз и еще раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца. Сентябрь 1920 1. РГАСПИ. Ф. 44. Оп. 1. Д. 5. Л. 9-36. Подлинник, машинопись. Опубликовано: Исторический архив. 1992. № 1. С. 12-29.
2. Речь идет о наступлении польской армии весной 1920 г.
3. Имеется в виду нота министра иностранных дел Великобритании Д.Н. Керзона от 11 июля 1920 г., в которой определялась разграничительная линия между советскими и польскими войсками
4. Речь идет о втором конгрессе Коминтерна, состоявшемся 19 июля - 7 августа 1920 г.
5. «Die Rote Fahne» («Красное знамя») - центральный орган Коммунистической партии Германии.
6. Беседа В.И. Ленина с английской рабочей делегацией состоялась 26 мая 1920 г. в Москве.
7. Так в тексте.
8. Так в тексте. По смыслу, видимо, «дальше».
9. Л.Б. Каменев прибыл в Лондон в конце июля 1920 г. для ведения переговоров по польскому вопросу. 4 августа во время встречи с Каменевым премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж потребовал прекращения наступления советских войск. Вскоре после поражения Красной Армии под Варшавой переговоры были прерваны и 1 сентября 1920 г. Каменев был выслан из Англии под предлогом того, что он передал субсидий английской лейбористской газете.
10. «Комитет действия» (или «Совет действия») - орган, созданный 9 августа представителями парламентского комитета тред-юнионов и Исполкомом и парламентской группой Лейбористской партии для противодействия планам вступления Англии в войну против Советской России.
Уже более двадцати лет реформируется российская рыночная демократическая армия. Суть реформы - уйти как можно дальше от опыта и содержания Красной армии, вытравить из Вооруженных Сил РФ остатки всего того, что было присуще Вооруженным Силам СССР и двигаться, во всех отношениях, к идеалам прежней, не красной армии, проникнутой духом религиозности, демократизма, добровольности, но высокой оплачиваемости. В ходе реформ планируется красные серпасто-молоткастые звезды выжечь из памяти людей и заменить их двуглавыми рыночно-демократическими орлами. Где можно, где удается, возродится кое-какое казачество, хутора и куреня. Кони и шашки уже в почете. Устрашающе выглядят и папахи, и лампасы. В армиях вероятного противника, даже у грузинских спецназовцев, таких папах и лампасов нет. Как и при царе, закупают на Западе, как кажется министру Сердюкову и начальнику Генштаба Макарову, современные средства вооружения. Россиянам остается только спокойно… гадать, как поведет себя эта техника, да и всё наемное воинство РФ случись что.
Когда гитлеровский фашизм напал на СССР, то многое оказалось для Гитлера и его генералов абсолютно неожиданным: и стойкость воинов Красной армии, и их массовый героизм. Полным шоком для них оказались танки КВ и Т-34, самолет Ил-2, реактивные установки «Катюша», количество, качество и скорость, с какой Красная Армия получала военную технику взамен утраченной в 1941 году. Если все пойдет, как планирует Макаров, то захватчики с удивлением будут рассматривать трофеи, видя свою же, но изрядно устаревшую технику.
Вероятный противник еще только размещает зенитные ракеты системы ПРО вокруг территории демократической рыночной РФ и, как Гитлер, обещает не нападать, а рыночная армия РФ уже удивительно напоминает то, чем была ее предшественница Белая армия в 1918 году. Поэтому в дни, когда все прогрессивное человечество будет отмечать день памяти легендарной и непобедимой Красной Армии, спасшей мир от мирового фашизма, хочется напомнить читателям, что называется, из первых рук, какой же была армия, сражавшаяся с молодой Красной Армией. Эти два раздела, взятые из мемуаров Деникина «Поход на Москву», дают полное представление о том, что было органично присуще Белой армии, и чего не было в Красной Армии, благодаря чему она победила и Белую банду, и интервентов, и мировой фашизм.
Из книги А.Деникина «Поход на Москву»
Черные страницы
Армии понемногу погрязали в больших и малых грехах, набросивших густую тень на светлый лик освободительного движения. Это была оборотная сторона борьбы, ее трагедия. Некоторые явления разъедали душу армии и подтачивали ее мощь. На них я должен остановиться.
Войска были плохо обеспечены снабжением и деньгами. Отсюда - стихийное стремление к самоснабжению, к использованию военной добычи. Неприятельские склады, магазины, обозы, имущество красноармейцев разбирались беспорядочно, без системы. Армии скрывали запасы от центрального органа снабжения, корпуса - от армии, дивизии - от корпусов, полки от дивизий... Тыл не мог подвезти фронту необходимого довольствия, и фронт должен был применять широко реквизиции в прифронтовой полосе - способ естественный и практикуемый всеми армиями всех времен, но требующий строжайшей регламентации и дисциплины.
Пределы удовлетворения жизненных потребностей армий, юридические нормы, определяющие понятие «военная добыча», законные приемы реквизиций - все это раздвигалось, получало скользкие очертания, преломлялось в сознании военной массы, тронутой общенародными недугами. Все это извращалось в горниле гражданской войны, превосходящей во вражде и жестокости всякую войну международную.
Военная добыча стала для некоторых снизу - одним из двигателей, для других сверху - одним из демагогических способов привести в движение иногда инертную, колеблющуюся массу.
О войсках, сформированных из горцев Кавказа, не хочется и говорить. Десятки лет культурной работы нужны еще для того, чтобы изменить их бытовые навыки... Если для регулярных частей погоня за добычей была явлением благоприобретенным, то для казачьих войск - исторической традицией, восходящей ко временам Дикого поля и Запорожья, прошедшей красной нитью через последующую историю войн и модернизованной временем в формах, но не в духе. Знаменательно, что в самом начале противо-большевистской борьбы представители юго-восточного союза казачьих войск в числе условий помощи, предложенной Временному правительству, включили и оставление за казаками всей «военной добычи» (!), которая будет взята в предстоящей междоусобной войне (Осень 1917 г. Миссия Молдавского и подполковника Грузинова).
Соблазну сыграть на этой струнке поддавались и люди лично бескорыстные. Так, атаман Краснов в одном из своих воззваний-приказов, учитывая психологию войск, атаковавших Царицын, недвусмысленно говорил о богатой добыче, которая их ждет там... Его прием повторил впоследствии, в июне 1919 г., генерал Врангель. При нашей встрече, после взятия Царицына, он предупредил мой вопрос по этому поводу:- Надо было подбодрить кубанцев. Но я в последний момент принял надлежащие меры...
Победитель большевиков под Харьковом генерал Май-Маевский широким жестом «дарил» добровольческому полку, ворвавшемуся в город, поезд с каменным углем и оправдывался потом:
- Виноват! Но такое радостное настроение охватило, тогда.
Можно было сказать заранее, что этот печальный ингредиент «обычного права» - военная добыча - неминуемо перейдет от коллективного начала к индивидуальному и не ограничится пределами жизненно необходимого.
После славных побед под Харьковом и Курском 1-го добровольческого корпуса тылы его были забиты составами поездов, которые полки нагрузили всяким скарбом, до предметов городского комфорта включительно...
Когда в феврале 1919 г. кубанские эшелоны текли на помощь Дону, то задержка их обусловливалась не только расстройством транспорта и желанием ограничить борьбу, в пределах «защиты родных хат...» На попутных станциях останавливались перегруженные эшелоны и занимались отправкой в свои станицы «заводных лошадок и всякого барахла...»
Я помню рассказ председателя Терского круга Губарева, который в перерыве сессии ушел в полк рядовым казаком, чтобы ознакомиться с подлинной боевой жизнью терской дивизии.
- Конечно, посылать обмундирование не стоит. Они десять раз уже переоделись. Возвращается казак с похода нагруженный так, что ни его, ни лошади не видать. А на другой день идет в поход опять в одной рваной черкеске...
И совсем уже похоронным звоном прозвучала вызвавшая на Дону ликование телеграмма генерала Мамонтова, возвращавшегося из тамбовского рейда;
«Посылаю привет. Везем родным и друзьям богатые подарки, донской казне 60 миллионов рублей на украшение церквей - дорогие иконы и церковную утварь...»
За гранью, где кончается «военная добыча» и «реквизиция», открывается мрачная бездна морального падения, насилия и грабежа.
Они пронеслись по Северному Кавказу, по всему югу, по всему российскому театру гражданской войны, наполняя новыми слезами и кровью чашу страданий народа, путая в его сознании все «цвета» военно-политического спектра и не раз стирая черты, отделяющие образ спасителя от врага.
Много написано, еще больше напишут об этой язве правды и лжи.
Боролись ли с недугом?
Мы писали суровые законы, в которых смертная казнь была обычным наказанием. Мы посылали вслед за армиями генералов, облеченных чрезвычайными полномочиями, с комиссиями для разбора на месте совершаемых войсками преступлений. Мы - и я, и военачальники - отдавали приказы о борьбе с насилиями и грабежами, обиранием пленных и так далее. Но эти законы и приказы встречали иной раз упорное сопротивление среды, не восприявшей их духа, их вопиющей необходимости. Надо было рубить с голов, а мы били по хвостам. А рада? Круги, казачество, общество, печать в то же время поднимали не раз на головокружительную высоту начальников храбрых и удачливых, но далеких от моральной чистоты риз, создавая им ореол и иммунитет народных героев.
За войсками следом шла контрразведка. Никогда еще этот институт не получал такого широкого применения, как в минувший период гражданской войны. Его создавали у себя не только высшие штабы, военные губернаторы, почти каждая воинская часть, политические организации» донское, кубанское или терское правительство, даже... отдел пропаганды... Это было какое-то поветрие, болезненная мания, созданная разлитым по стране взаимным недоверием и подозрительностью.
Я не хотел бы обидеть многих праведников, изнывавших морально в тяжелой атмосфере контрразведывательных учреждений, но должен сказать, что эти органы, покрыв густой сетью территории Юга, были иногда очагами провокации и организованного грабежа. Особенно про-славились в этом отношении контрразведки Киева, Харькова, Одессы, Ростова (донская). Борьба с ними шла одновременно по двум направлениям - против самозванных учреждений и против отдельных лиц. Последняя была малорезультатна, тем более, что они умели скрывать свои преступления и зачастую пользовались защитой своих, доверявших им начальников. Надо было или упразднить весь институт, оставив власть слепой и беззащитной в атмосфере, насыщенной шпионством, брожением, изменой, большевистской агитацией и организованной работой раз-ложения, или же совершенно изменить бытовой материал, комплектовавший контрразведку. Генерал-квартирмейстер штаба, ведавший в порядке надзора контрразведывательными органами армий, настоятельно советовал привлечь на эту службу бывший жандармский корпус. Я на это не пошел и решил оздоровить больной институт, влив в него новую струю в лице чинов судебного ведомства. К сожалению, практически это можно было осуществить только тогда, когда отступление армий подняло волны беженства и вызвало наплыв «безработных» юристов. Тогда, когда было уже поздно...
Наконец, огромные расстояния, на которых были разбросаны армии - от Орла до Владикавказа, от Царицына до Киева,- и разобщенность театра войны в значительной мере ослабляли влияние центра на быт и всю службу войск.
Я прочел эти черные страницы летописи и чувствую, что общая картина не закончена, что она нуждается в некоторых существенных деталях. В разные периоды борьбы вооруженных сил Юга моральное состояние войск было различным. Различна была также степень греховности отдельных войсковых частей. Десятки тысяч офицеров и солдат - павших и уцелевших - сохраняли незапятнанную совесть. Многие тысячи даже и грешников, не будучи в состоянии устоять против искушения и соблазнов развратного времени, умели все же жертвовать другим - они отдавали свою жизнь.
Черные страницы армии, как и светлые, принадлежат уже истории. История подведет итоги нашим деяниям. В своем обвинительном акте она исследует причины стихийные, вытекавшие из разорения, обнищания страны и общего упадка нравов, и укажет вины: правительства, не сумевшего обеспечить армию; командования, не справившегося с иными начальниками; начальников, не смогших (одни) или не хотевших (другие) обуздать войска; войск, не устоявших против соблазна; общества, не хотевшего жертвовать своим трудом и достоянием; ханжей и лицемеров, цинично смаковавших остроумие армейской фра-зы - «от благодарного населения» - и потом забросавших армию каменьями...
Поистине нужен был гром небесный, чтобы заставить всех оглянуться на себя и свои пути.
Развал тыла
Развал так называемого тыла - понятие, обнимающее, в сущности, народ, общество, все невоюющее население,- становился поистине грозным. Слишком узко и элементарно было бы приписывать «грехам системы» все те явления, которые, вытекая из исконных черт нации, из войны, революции, безначалия, большевизма, составляли непроницаемую преграду, о которую не раз разбивалась «система».
Классовый эгоизм процветал пышно повсюду, не склонный не только к жертвам, но и к уступкам. Он одинаково владел и хозяином, и работником, и крестьянином, и помещиком, и пролетарием, и буржуем. Все требовали от власти защиты своих прав и интересов, но очень немногие склонны были оказать ей реальную помощь. Особенно странной была эта черта в отношениях боль-шинства буржуазии к той власти, которая восстанавливала буржуазный строй и соб-ственность. Материальная помощь армии и правительству со стороны имущих классов выражалась ничтожными в полном смысле слова цифрами. И в то же время претензии этих классов были весьма велики.,.
Долго ждали мы прибытия видного сановника - одного из немногих, вынесших с пожарища старой бюрократии репутацию передового человека. Предположено было привлечь его в Особое совещание. Прибыв в Екатеринодар, при первом своем посещении он представил мне петицию крупной буржуазии о предоставлении ей под обеспечение захваченных советской властью капиталов фабрик и латифундий, широкого государственного кредита. Это значило принять на государственное содержание класс крупной буржуазии, в то время как нищая казна наша не могла обеспечить инвалидов, вдов, семьи воинов и чиновников...
К. Е. Ворошилов и С. М. Будённый
Чувство долга в отношении отправления государственных повинностей проявлялось очень слабо. В частности, дезертирство приняло широкое, повальное распространение. Если много было «зеленых» в плавнях Кубани, в лесах Черноморья, то не меньше «зеленых» - в пиджаках и френчах - наполняло улицы, собрания, кабаки городов и даже правительственные учреждения. Борьба с ними не имела никакого успеха. Я приказал одно время принять исключительные меры в пункте квартирования ставки (Екатеринодар) и давать мне на конфирмацию все приговоры полевых судов, учреждаемых при главной квартире, о дезертирах. Прошло два-три месяца; регулярно поступали смертные приговоры, вынесенные каким-нибудь заброшенным в Екатеринодар ярославским, тамбовским крестьянам, которым неизменно я смягчал наказание; но, несмотря на грозные приказы о равенстве классов в несении государственных тягот, несмотря на смену комендантов, ни одно лицо интеллигентно-буржуазной среды под суд не попадало. Изворотливость, беспринципность, вплоть до таких приемов, как принятие персидского подданства, кумовство, легкое покровительственное отношение общественности к уклоняющимся служили им надежным щитом.
Не только в народе, но и в обществе находили легкий сбыт расхищаемые запасы обмундирования новороссийской базы и армейских складов...
Спекуляция достигла размеров необычайных, захватывая в свой порочный круг людей самых разнообразных кругов, партий и профессий: кооператора, социал-демократа, офицера, даму общества, художника и лидера политической организации. Несомненно, что не в людях, а в общих явлениях народной жизни и хозяйства коренились причины бедствия - дороговизны и неразрывно связанной с ней спекуляции. Их вызвало общее расстройство денежного обращения и товарообмена, сильное падение труда и производительности и множество других материальных и моральных факторов, привнесенных войной и революцией. Торгово-промышленный класс видел средство «вырвать торговлю из рук спекулятивных элементов» в «широкой поддержке государственным кредитом, оказываемой крупным и солидным торговым организациям...» Но и этот способ возбуждал в нас известное сомнение, принимая во внимание ту суровую самокритику, которую вынесли сами представители класса: «...совещание считает своим долгом указать на угрожающее падение нравственного уровня во всех профессиях, соприкасающихся с промышленностью и торговлей. Падение это охватило ныне все круги этих профессий и выражается в непомерном росте спекуляции, в общем упадке деловой морали, в страшном падении производительности труда.». (Из резолюции торгово-промышленного совещания в Ростове. Октябрь, 1919 г.)
Обыватель не углублял причин постигшего его бедствия. Он видел их только в спекуляции и в спекулянтах, против которых нарастало сильнейшее и справедливое возбуждение. Под влиянием этих общественных настрое-ний я предложил управлению юстиции выработать законоположение о суровых карах за злостную спекуляцию. Н.В. Челищев затруднялся выполнить это поручение, счи-тая, что самое понятие «спекуляция» имеет столь неясные, расплывчатые формы, что чрезвычайно трудно регламентировать его юридически, что в результате могут получиться произвол и злоупотребления. Я провел все-таки через военно-судебное ведомство в порядке верховного управления «временный закон об уголовной ответственности за спекуляцию», каравший виновных смертной казнью и конфискацией имущества. Бесполезно: попадалась лишь мелкая сошка, на которую не стоило опускать карающий меч правосудия.
Лишь оздоровление народного хозяйства могло очистить его от паразитов. Но для этого кроме всех прочих условий нужно было время.
А. И. Деникин
Казнокрадство, хищения, взяточничество стали явлениями обычными, целые корпорации страдали этим недугом. Ничтожность содержания и задержка в его получении были одной из причин этих явлений. Так, железнодорожный транспорт стал буквально оброчной статьей персонала. Проехать и отправить груз нормальным путем зачастую стало невозможным. В злоупотреблении проездными «литерами» принимали участие весьма широкие круги населения. В нем, например, изобличены были в свое время и состав редакции столь демократической «Родной земли» Шрейдера, и одна большая благотворительная организация, которая распродавала купцам предоставленные для ее нужд «литеры» по договору, обусловливавшему ее участие в 25 % чистой прибыли... Донское правительство, отчаявшись в получении хлеба с Кубани, поручило закупку его крупному дельцу Молдавскому. Хлеб действительно стал поступать массами, хотя и обошелся донской казне чрезвычайно дорого. При этом вся Кубань и все железные дороги края были покрыты контрагентами Молдавского, которые по таксе и по чину совершенно открыто платили попутную дань всей администрации, от станичного писаря и смазчика до... пределов не знаю. В Кубанской раде поднят был даже вопрос о том, что «Молдавский развратил всю администрацию». Мне кажется, однако, что сетования Рады были не совсем основательны; лиходатели и лихоимцы только дополняли друг друга на общем фоне безвременья.
Традиция беззакония пронизывала народную жизнь, вызывая появление множества авантюристов, самозванцев - крупных и мелких. Для характеристики приведу несколько незначительных, но характерных эпизодов, задевавших непосредственно меня...
В одесской контрразведке подвизался в темных делах какой-то чин, именовавшийся моим родственником и приобретший служебный иммунитет... Такую же роль играла на черноморских курортах какая-то дама, назвавшаяся моей сестрой... Во время переезда по Азовскому морю одна неизвестная мне особа, предполагая скорое разрешение от бремени, принудила капитана большого пассажирского парохода изменить маршрут, назвавшись моей племянницей...
Однажды в управление земледелия обратился полковник (фамилии его не помню) с запиской от группы, в составе которой была названа моя фамилия, генерала Лукомского и других известных и неизвестных лиц, числом около 50, в том числе и автора записки. Группа указывала на необходимость колонизации Черноморья и наделения участками казенных дач лиц, оказавших услуги Отечеству, в первую очередь членов группы. Управление в спешном порядке занялось этим делом и готовило соответствующее представление в Особое совещание.
Когда я узнал об этом эпизоде, я приказал разыскать полковника и посадить его под арест. Произведенное расследование обнаружило, что он не вполне нормален...
Все эти факты не вытекали из «системы». Это была давняя и прочная традиция.
В городах шел разврат, разгул, пьянство и кутежи, в которые очертя голову бросалось и офицерство, приезжавшее с фронта.
- Жизни - грош цена. Хоть день, да мой!..
Шел пир во время чумы, возбуждая злобу или отвращение в сторонних зрителях, придавленных нуждой,- в тех праведниках, которые кормились голодным пайком, ютились в тесноте и холоде реквизированной комнаты, ходили в истрепанном платье, занимая иногда очень высокие должности общественной или государственной службы и неся ее с величайшим бескорыстием. Таких было немало, но не они, к сожалению, давали общий тон жизни Юга...
Павел Федосович долго пыхтел в кресле, разуваясь. С великим кряхтением закрючив ногу, он снял сапог, посмотрел на него: - Английская… сволочь, - и швырнул в угол. - А это вот русская… - Он понюхал портянку, высморкался в нее и тоже бросил в угол. Потом гнусаво, по-старушечьи затянул: Ах ты Русь моя, Русь державная, Моя родина православная.
В. Шишков «Пейпус-Озеро»
Чем больше общаюсь с националистами, тем сильнее убеждаюсь в том, что национализм - это следствие глубокой деформации сознания. Например, общей и характерной чертой национализма является мышление исключительно в категориях национализма, т.е. «существует только то, что существует в моём сознании». Они не могут поверить, что человек может быть интернационалистом, что ему может быть совершенно безразлично, что у него записано в графе «национальность». Для них любой человек - по определению националист вне зависимости от его убеждений. Они «рассортиривают» людей, в том числе и интернационалистов, по национальным нужничкам, а затем начинают из поведения людей, которым приписано проведение национальной политики (если это еврей - то в понимании истинного националиста, никакой политики, хуже или лучше сионистской, он проводить, якобы, не может), лепить теоретическую картину мира, в итоге получаются сплошной алогизм.
Вот, например, русские националисты утверждают, что Октябрьская революция 1917 г. противоречила интересам русских. Но в то же время есть факт, что она произошла, а затем закрепила свои завоевания, победив самых «истинно русских» белогвардейцев в Гражданской войне (в том числе Колчака, Врангеля, Унгерна, Каппеля, Юденича, войска Антанты, Японии). Может ли в сознании правоверного русского националиста возникнуть мысль, что «истинно русское православное воинство» «освободителей Святой Руси от хама-большевика» бежало от примерно настолько же русской по своему составу Красной Армии? Националист скорее съест свой ботинок, но такой мысли не допустит. Вслед за битыми белогвардейцами, которые оправдывали свои поражения «ордами китайцев и латышей» современные националисты ехидно показывают пальцем на интернациональные части Красной армии и вопрошают: «А сколько было в Красной армии латышей и венгров? А?».
Но ещё хуже, когда находятся некоторые просоветски настроенные граждане, а с ними и некоторые коммунисты, которые соглашаются с абсурдной идеей, что в Гражданской войне победили латыши и венгры. «Русские не делают революций, это все большевики, которые опирались на инородцев, загнали русских в социализм» - радостно потрет руки националист, в восторге оттого, что некоторые малограмотные товарищи придерживаются этой бредовой идеологемы.
Я не буду говорить про то, что национальность революционера маловажна для результата его действий (то есть для революции). Если революционер владеет языком в достаточной степени для пропаганды или же имеет полезную для революции специальность (например, военную) и адекватно понимает цели и задачи революции, то совершенно неважно, кто он по национальности. Это самое общее место интернациональной программы коммунистов и многократно уже разъяснялась, но националистический «Васька слушает, да ест». Лучший способ закрыть тему - это выяснить, сколько же интернационалистов все-таки участвовало в Гражданской войне.
Знаменитые латышские стрелки
Все слышали про знаменитых латышских стрелков, и националисты, безусловно, тоже про них слышали. Но источника звона последние так и не нашли, хотя некоторые сомнения в многочисленности «латышских орд» у них могли зародиться, например, если бы они прикинули приблизительный мобилизационный потенциал Латвии 1917-1920 гг. или например, обратили бы внимание, что нумерация латышских дивизий никогда не превышала «огромной цифры», аж 2.
Первые латышские стрелковые части были сформированы царским правительством в 1915 году в составе нескольких полков и отдельных батальонов. Ни в какие части крупнее полка они не сводились. Формирование знаменитых латышских дивизий началось при формировании Красной Армии Латвии (Советской армии Латвии) в конце 1918 г., причем было намечено сформировать две дивизии и развернуть в армию, но на деле была сформирована только одна и вторая находилась в стадии формирования. Советская историография вообще не упоминает о 2-й Латышской дивизии, так как к осени 1919 Красная Армия Латвии была вытеснена с собственно территории Латвии, части 1-й Латышской дивизии понесли потери, были пополнены из формируемых, и таким образом, 2-я дивизия осталась на бумаге. В дополнение к дивизии создано несколько отдельных частей - батальонов и рот, которые затем вливали в 1-ю дивизию. Так как латышскую дивизию в ходе Гражданской войны постоянно перекидывали с одного фронта на другой, а из ее состава многие части использовались отдельно, это создавало иллюзию, что латышские части составляют чуть ли не половину Красной Армии.
Как рождалась эта иллюзия? Во-первых, дивизию постоянно переименовывали. С 13 апреля 1918 г. - Латышская советская с.д., с 12 янв. 1919 г. - 1-я с.д *. Армии Советской Латвии, с 26 июня 1919 г. - 53 с.д., с 3-го августа 1919 г. - Латышская с.д. Это послужило рождению в мемуарах белогвардейцев очередного «поручика Киже» в виде неисчислимого множества латышских дивизий. Во-вторых, белогвардейские мемуаристы (и оперативные работники белой армии) попросту преувеличивали численность противника - отдельные батальоны превращались в дивизии с легкостью пера и затем фигурировали в оперативных документах. Нелегко было признаваться в поражениях - оправдывались якобы огромной численностью латышей. В-третьих, дивизию часто перебрасывали и придавали разным армиям:
Ноябрь 1917г. - 6 с.п. отправлен в Петроград для патрулирования города
Март 1918 г. - сводная рота охраняла советское правительство при переезде в Москву (позднее развернута в 9-й полк)
Январь 1919 г. - 1-й с.п. и 1-й бат. 4-го с.п. участвуют в подавлении мятежа Довбор-Мусницкого (Польский корпус), 3-й с.п. - участвует в подавлении калединщины.
Июль-октябрь 1918 г. - отдельные полки воюют в составе Восточного, Южного, Северного фронтов, подавление июльского мятежа левых эсеров в Москве.
Январь 1919-май 1919 г. - в составе Советской армии Латвии
Затем с июля 1919 г. по ноябрь 1920 г. в разное время латышская дивизия входит в состав 13, 14, 15, 16 и 6-й армий. 28 ноября 1920 г. расформирована.
Итак, одна-единственная дивизия латышей принимала участие во всех крупных сражениях Гражданской войны. Между тем как галлюцинации на тему латышских стрелков до сих пор преследуют русских националистов.
Теперь о численности. Н.Е.Какурин со ссылкой на оперативные документы дает 100 тыс. ЕДОКОВ Латвийской Красной Армии на январь 1919 г., то есть на высший пик численности прибалтийских национальных военных формирований РККА (эстонских и литовских частей в РККА в Гражданскую войну не создавалось). Это, кстати, приблизительно весь мобилизационный потенциал Латвии того времени. Однако приводимая им в другом месте таблица показывает, что едоков было раза в три больше, чем активных штыков и сабель, соответственно, мы имеем около 25 тыс. штыков и сабель. Очевидно, что продовольственные штаты Латармии искусственно раздувались для увеличения снабжения в ожидании притока латышей с освобожденных РККА территорий, ибо средняя численность дивизии в Гражданской редко превышала 5-10 тыс. штыков и сабель. Таким образом, получается цифра в пределах 15 -25 тыс. человек (одна полная и одна неполная дивизия -это приблизительно 15 тыс. чел.). Официально принятые советскими историками данные вписываются в эту цифру: после объединения латышских стрелковых полков латдивизия имела 9 стрелковых полков, 1 кавалерийский полк, 2 артдивизиона, авиационный отряд и отряд броневиков. А всего около 18 тыс. бойцов. Много это или мало? Силы РККА на лето 1919 года составляли около 560 тыс. штыков и сабель, и в общем сравнении численность латышских частей составляет не более 5% от общей численности РККА.
Если же брать данные не оперативных документов, где учитывались боевые силы, а мобилизационных, где учитывалось общее количество призванных, то процент этот будет еще меньше (см. таб. 1.
Даже самая большая цифра в 100 тыс. латышских «едоков» в сравнении с 1,63 млн. призванных выглядит ничтожной и составляет 1/16 Красной армии. Таким образом, русские националисты, утверждая, что в гражданской выиграли латыши, либо играют на руку латышским националистам, которые стремятся подчеркнуть превосходство «цивилизованных латышей» перед «русскими варварами», либо представляют белую армию в лице непроходимых идиотов, ибо последние, имея армию в 655 тыс. человек, позорно бежали перед 18 тысячами «горячих латышских парней».
Тут, конечно, было бы большой ошибкой и умалить подвиг латышей в Гражданской войне. Если посмотреть на изменение численности РККА по периодам Гражданской войны, то на начальном периоде количественная доля латышских стрелков была очень существенной (приближаясь к 10% от состава РККА на начало 1918 г.), но в дальнейшем постоянно падала по мере развертывания мобилизации в Красную армию. Падая в численном отношении, качественный вклад латышских стрелков постоянно повышался: латышские части были исключительно политически надежны - это была, пожалуй, единственная дивизия в РККА, где было 18% коммунистов и комсомольцев среди личного состава . Латышские части сыграли особо существенную роль в обороне Петрограда и далее они себя великолепно проявили на других фронтах Гражданской. В битве за Петроград Западный фронт красных (включая Латвийскую и 7-ю армии) на 1 марта 1919г. (перед наступлением Юденича) насчитывал 81,5 тыс. штыков и сабель. Им противостояла Северо-Западная армия (Юденича), части белоэстонцев, белополяков, корпуса фон дер Гольца и прочей интернациональной белогвардейской швали -104 тыс. шт. и саб.. Четверть латышских частей - это серьезная помощь латышских интернационалистов Красной Армии в самый критический период. Это подтверждают и сами белогвардейцы - многие белогвардейские источники считают, что именно начальный период войны был наиболее благоприятен для победы белого дела, так что помощь красных латышей была значительной и по своей своевременности. Латышские стрелки внесли достойный вклад в мировую революцию, но говорить, что латыши сделали русскую революцию - это, скорее, латышский национализм, точно такой же, как и крики об оккупации Латвии Советским Союзом. Для СССР вхождение Латвии было просто продолжение СОВМЕСТНОЙ революции, которая для латышей затянулась на 23 года дольше, чем для народа многих других народов России, менее зараженных мелкобуржуазным национализмом.
Венгерские вооруженные формирования Красной Армии в Гражданской войне
На 1917 г. на территории бывшей Российской империи было 2,2 млн. военнопленных, из них около 500 тыс. составляли венгры. В 1918 г., в связи с подписанием Брестского мира, военнопленные стали отправляться на родину. Всего из России в Венгрию 1918-1922 гг. возвратилось 150-200 тыс. человек. Покажется странным, почему венгров было 500 тыс, человек а вернулось только 150-200. Тому несколько причин: во-первых, строгий учет вернувшихся велся только до ноября 1918 г., а затем в связи с революцией в Венгрии нарушился, что позволяет делать лишь приблизительные прикидки и предположения относительно причин недоучета. Во-вторых, не все венгры, которые служили в австро-венгерской армии и попали в плен, проживали в Венгрии. Часть вернулась в Австрию, часть в Чехословакию, часть в Югославию. В-третьих, в связи с, мягко говоря, «предвзятым» отношением к вернувшимся из Советской России при Хорти, многие сообщали неверную информацию о месте своего пребывания. Ну, и, конечно, последнюю часть составляют те, кто остался в СССР и после 1922 г., погиб или же эмигрировал в третью страну. Сколько из них было тех, кто служил в Красной армии в составе интернациональных частей? На середину апреля 1918г. Всероссийский съезд революционно настроенных военнопленных в общем представлял около 100 тыс. военнопленных. Венгерская секция составляла примерно 40% от общего числа делегатов. Эту численность подтверждает и тираж газет, которые издавались на венгерском языке - орган Венгерской группы РКП(б) «Социалистиш Форрадалом» имел тираж 14-20 тыс. экз. То есть мы можем говорить приблизительно о 40 тыс. венгров, которые на тот момент принимали активное участие в русской революции, хотя Бела Кун говорит более чем о 100 тыс. венгров, которые принимали участие в русской революции. Безусловно, цифры Б.Куна выглядят вернее, так как съезд военнопленных есть представительство лишь части военнопленных, а всего военнопленных венгров насчитывалось около полумиллиона (правда, надо сделать поправку на уже убывших на родину). В чем-то эти цифры подтверждает и представитель Красного Креста - по докладу капитана Крамера из 14 198 офицеров и 152 000 рядовых, находившихся только в Сибири и на Дальнем Востоке на июнь 1919г. 31% были венгры. Всего численность венгров, которые сражались в Сибири и на ДВ против белых в РККА, отрядах ЧОН и частях ВЧК, оценивается в 27-30 тыс. человек. Т.к. царское и Временное правительства военнопленных славянской национальности оставляли в Европейской части России (из них формировались чехословацкие корпуса), а основная масса военнопленных-неславян содержалась в Сибири и на Дальнем Востоке, то основными театрами, на которых части из бывших военнопленных венгров могли представлять серьезную силу, были Восточный, Уссурийский, Прибайкальский и частично Туркестанский. Создать из венгров крупные части и перебросить их в центральные области России Советская власть просто не успела - чехословацкий мятеж отрезал Сибирь и ДВ от центра.
На первую половину 1918г. на передовых позициях некоторых участков Восточного фронта - около трети венгров, Уссурийском - около трети, на Прибайкальском фронте на момент отступления - около половины личного состава. На 1920 год были сформированы ПЕРВЫЕ крупные части преимущественно венгров-интернационалистов - 1-я Сибирская сводная интернациональная дивизия, состоявшая из ОТДЕЛЬНЫХ батальонов (!), дислоцированных в Омске, Томске и Красноярске, 2-я дивизия формировалась в Иркутске. Это ВСЕ крупные части, в которых венгры составляли существенную часть. Наименование «сводная интернациональная» говорит о том, что части интернационалистов РАЗНЫХ национальностей были сведены в одну дивизию, так что считать, что было сформировано две дивизии из одних только венгров, оснований нет. Относительно остальных венгерских частей в литературе нет упоминаний о каких-либо частях крупнее полков, а на большинстве фронтов - батальонов и рот. Исключение составляет лишь формировавшаяся Бессарабская интернациональная дивизия, в которую наряду должны были входить венгерские части, собранные на Украине и России, имевшая задачу в составе 3-й Украинской советской армии прорваться к окруженной Советской Венгрии.
Анализируя численность венгров, участвовавших в ГВ на стороне красных, мы должны иметь в виду два момента. Во-первых, с 1918 года начался отток бывших военнопленных на родину, который поддерживался Венгерской секцией РКП(б) (что дает основания думать, что Бела Кун был ближе к истине), то есть в частях среди венгров была большая текучесть личного состава, и вряд ли численность активных штыков и сабель венгерских частей когда-либо превышала 40 тысяч единовременно (здесь ориентироваться на цифру представительства венгров на съезде военнопленных). Одни венгры уезжали домой, другие, напротив, по мере освобождения из лагерей для военнопленных, агитации или же протеста против зверств белогвардейцев, вступали в Красную Армию. Во-вторых, в основных советских источниках исследователи находят серьезные преувеличения, которые встречаются в советских документах по неосведомленности командного состава и сложной военной обстановке (например, приводилась цифра в 18 тыс венгров-партизан, в то время как общее число партизан в том районе по другим данным, не могло быть более 5 тысяч).
Таким образом, вклад венгерских интернационалистов в дело революции, особенно значим на начальном этапе Гражданской и на завершающем (бои в Сибири и на Дальнем Востоке), однако мы не можем говорить о наличии до 1920 года отдельных крупных венгерских частей (наподобие латышских). К вопросу, из 370 интернациональных частей, сформированных из зарубежных интернационалистов, всего только 2 интербригады, 7 интернациональных полков и пять мононациональных полков интернационалистов, из последних один чешский, один югославский, три финских и ни одного собственно венгерского. Венгры вплоть до самого конца войны «растворялись» в общей массе русских красноармейцев или же интернационалистов других национальностей. Несмотря на гораздо большую численность венгров, воевавших в Красной армии, мы можем говорить о существенном вкладе венгров в победу в Гражданской, лишь упоминая отдельные фронты, в частности основной Восточный, вспомогательные сибирские и дальневосточные фронты. И то не во все периоды. Если взять численность советских войск на Восточном фронте была на 1 марта 1919 г. 84 тыс. шт. и саб. против 140 тыс. белогвардейских формирований, в которые входили также чешские и интервенционные войска (одних белочехов было не менее 15 тысяч). На тот момент основная масса венгров, которая позже составит значительную силу на сибирских фронтах, была еще в сибирских лагерях для военнопленных (см. выше), поэтому белогвардейские потуги приписать основное поражение свое на этом театре действий венграм есть не более чем увиливание от фактов и раздувание численности Красной Армии.
Общая численность венгров-интернационалистов, участвовавших в Гражданской войне в СССР, поддается только приблизительным оценкам и оценивается советскими и венгерскими исследователями около 100 тыс. человек. К общему количеству принявших участие в Гражданской войне на стороне красных, эта численность составит не более 2%. Если же сопоставить численность венгров-революционеров с общим числом венгерских военнопленных в России, то получается, что венгры были охвачены революционными настроениями примерно в той же мере, что и все остальные народности, проживавшие или находившиеся на тот момент на территории Российской империи (в том числе и русские). Поэтому глупо было бы приписывать им «большую революционность» из-за мифического желания «погубить Россию»… Вообще, со стороны русских националистов, считающим основным врагом русского народа Америку, принципиально глупо тыкать пальцем в венгерских интернационалистов и заявлять, что они, не будучи русскими, проводили антирусскую политику. Если даже принять за аксиому, что люди некоторой национальности стремятся всегда непременно осуществить политику в интересах этой национальности, то все равно встает вопрос: какой такой ЧИСТО ПРОВЕНГЕРСКОЙ политики добивались венгры, оказывавшие военную помощь Советской власти? Что такого смогла получить Венгрия от победы в Гражданской войне в России, если ее правительство официально признавало Советскую Россию только четыре с половиной месяца в 1919 году? Тем более - что получила Венгрия от победы, осуществленной лицами, которые с осени 1919 года были правительством Венгрии объявлены вне закона и всячески репрессировались?
Русские интернационалисты в Венгрии
Относительная большая доля венгров-революционеров в отношении к общей массе находившихся на территории России венгров никоим образом не свидетельствует о некоей «исконной революционности» иностранцев или же о наемном характере интернациональных войск. Довольствие красноармейца было довольно-таки скудным, и на него не могли польститься «солдаты удачи». На территории России венгры были представлены в основном лицами ПРИЗЫВНЫХ возрастов. Русские военнопленные, оказавшись в революционных условиях в Центральной Западной и Восточной Европе, примерно в той же мере принимали участие в революциях и гражданских войнах. Раз речь зашла о венгерских интернационалистах в Гражданской войне, то интересно посмотреть на русских интернационалистов в революции и гражданской войне в Венгрии. В то время как русские националисты утверждают, что венгры и латыши победили «истинно русских» в Гражданской войне, венгерские националисты утверждают, что это русские сделали революцию в Венгрии в 1919 г. Кроме «предателей венгерского народа, продавшихся ЧК», они упоминают и факт участия бывших русских военнопленных в Венгерской революции. Чтобы русские националисты не дудели в дудку, что «истинно-русский-революций-не-свершает», любой желающий в уже упоминавшихся источниках может найти данные по русским интернационалистам в Гражданской войне и интервенции в Венгрии. Русские военнопленные к ноябрю 1918 г. (около 500-600 тыс. человек) были в основной массе отправлены из Венгрии в Вену или Чехословакию, откуда направлялись домой. Австро-венгерское правительство имело в русском плену в 2 раза больше пленных, поэтому отправка русских пленных была лучшей гарантией скорейшего возвращения подданных престарелого императора. Это сократило число возможных русских революционеров. Однако значительная часть пленных их транзитных эшелонов, шедших через Будапешт из Австрии, например, была распропагандирована Будапештской группой РКП(б), в которой состояли и венгры, и русские, и украинцы. Так был создан 1-й интернациональный полк Венгерской Красной Армии из бывших русских военнопленных и вернувшихся из Советской России революционеров-венгров. Собственно русским в полку был только 1-й батальон (на 22 мая 1919 г. - 742 чел), второй был венгеро-русским, затем в его состав был влит 4-й русско-польский батальон, затем численность батальона от потерь сократилась на 70%, что в общей сложности составило на 2 июня 1919 г. около 200 чел. списочного состава. Здесь не учитываются те бывшие военнопленные, которые вступали в Венгерскую Красную Армию в общем порядке, и эту информацию уже достать невозможно, так как большинство документов Венгерской революции после ее поражения уничтожены, особенно военные, и тем более списки личного состава. Исходя из того, что к началу формирования Венгерской Красной Армии численность русских военнопленных в Венгрии была незначительна, а основное пополнение составляли транзитные эшелоны с навербованными деникинским правительством бывшими военнопленными (каждый эшелон - около 20 вагонов по 40 человек итого 800 человек в каждом), Венгерская советская республика существовала только 133 дня, можно с уверенностью говорить, что доля русских военнопленных, защищавших Советскую Венгрию, от общего числа русских военнопленных в Венгрии сопоставима с долей военнопленных венгров, которые защищали Советскую власть в России. Об этом же говорят и сводки австро-венгерской цензуры об отношении русских военнопленных к Великой Октябрьской Социалистической революции: «Пленные… в целом с большой симпатией встретили весть о падении правительства Керенского, что власть взяли ленинцы… Уже первое известие об этих событиях вызывает радость у пленных… Пленных охватывает страх при мысли, что над русским народом могут снова взять власть его т.н. «благодетели» (напр. Керенский)» [11] . У меня нет сведений о численности Красной армии Венгрии в 1919 г., чтобы можно было сравнить, но она была относительно малочисленной, и определенное представление о доли участия русских военнопленных в боевых действиях в Венгрии можно составить, если учесть, что 1-й Интернациональный полк входил в состав отдельной 80-й бригады Венгерской Красной армии, в свою очередь эта бригада вела САМОСТОЯТЕЛЬНОЕ наступление уровня фронта (т.н. «Северный поход»). Бригада - это где-то два полка. 1-й Интернациональный полк состоял из двух батальонов, из которых второй был недоформирован. Таким образом, на данном участке 80-й бригады русские интернационалисты составляли более четверти всех красных войск. Значение «Северного похода» для Венгерской Революции 1919 г. примерно настолько же значимо, как и разгром противника на одном из фронтов Гражданской в России.
Уроки интернационализма
В сравнение с подсчетом доли участия интернационалистов в Красной армии, можно посчитать и численность интервенционных войск, воевавших в белой армии, численность и состав национальных формирований белогвардейцев. Особенно, наверное, русским националистам, которые так не любят кавказцев, понравится «Дикая дивизия» ген. Шкуро, состоявшая из среднеазиатов и кавказцев. А также заигрывания белых с националистическими движениями в Средней Азии, на Кавказе, Украине, на Волге, Урале и в Сибири. Однако в советское время этот вопрос советскими историками разбирался настолько часто, что нет необходимости изобретать велосипед. Даже более - акцентирование многих советских исследователей именно на этом вопросе создавало иллюзию, что «истинно русскими» в националистическом понимании были именно красные. И если до перестройки необходимость употребления обществоведами таких терминов как «классовая борьба», «интернационализм», «международное значение Октябрьской революции» для публикации еще сдерживало «волну патриотизма», то с конца 80-х тенденция к «опатриочиванию» большевиков в сознании интеллигенции стремительно росла вместе с ростом якобы «противоположной» версии о том, что «большевики продали Россию жидомасонам». Современные империалисты кивают на «патриотическую» политику большевиков, приводя те же аргументы и те же данные, что приводила и советская историография, в частности этим объясняется, что эта версия нашла даже больше последователей, чем маргинальные грубо-националистические штампы политических наследников белогвардейцев. Например, у С. Кара-Мурзы в книге «Гражданская война» тезис о «русском патриотизме» большевиков ясно и четко сформулирован:
«Февральская революция «рассыпала» империю, так что гражданская война имела на только социальное, но и национальное «измерение». В разных частях бывшей империи возникли национальные армии или банды разных окрасок. Все они выступали против восстановления единого централизованного государства. Что касается представлений большевиков о России, то с самого начала они видели ее как естественную, исторически сложившуюся целостность и в своей государственной идеологии оперировали общероссийскими масштабами (в этом смысле идеология была «имперской)»
Национальную же политику большевиков Кара-Мурза трактует совершенно однозначно как оптимальное приспособление русского национализма с якобы присущей ему терпимостью к местному национализму малых наций, а не как производную от пролетарского интернационализма.
Такое понимание опасно для нас, в первую очередь, своей антинаучностью, антиисторизмом поскольку, с одной стороны, ПРИНИЖАЕТ стратегию коммунистов до узконациональных рамок, а с другой - приписывает революции некие «национально-патриотические цели».
И то, и другое совершеннейшая ложь.
- коммунисты всегда имели своей целью не свершение революции в отдельно взятой стране, а революции во всем мире. - коммунисты не имели никогда империалистических целей (то есть захвата территорий с целью эксплуатации) - «собирание СССР» имел целью не «воссоздание Российской империи», как «естественно, исторически сложившейся целостности» (интересно, куда в этих построениях из этой целостности у г-на Кара-Мурзы делась Финляндия?), а создание ЕДИНОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ страны как целостности, сложившейся не неким «естественно-историческим», а социально-революционным путем. - инструментом к этому было последовательное проведение политики интернационализма, а не использование интернационализма для «возрождения России». Деятельность же интернационалистов во время Гражданской войны, в том числе и иностранцев, показывает интернационалистический характер коммунистической политики, освещает всемирное значение КАЖДОЙ пролетарской революции, и долгом каждого коммуниста является защита ее с оружием в руках в случае необходимости вне зависимости от его национальности и гражданства. В настоящее время любое искажение пролетарского интернационализма чревато тем, что сейчас от лица коммунистов все чаще и чаще звучат недопустимые призывы к защите КАПИТАЛИСТИЧЕСКОГО отечества. Наша задача - противопоставить им пролетарский интернационализм, который ярче всего проявляется в защите социалистического отечества людьми всех национальностей.
Петроград, 3 апреля 1917 года... Тысячи рабочих, солдат, революционных моряков-балтийцев встречали в тот день В.И. Ленина, возвращавшегося из эмиграции. На перроне — почетный караул матросов Гвардейского экипажа, площадь перед Финляндским вокзалом ярко освещена — об этом позаботились солдаты прожекторной роты. У выхода из вокзала, словно часовые, — два броневика; их прислали сюда солдаты петроградского автоброневого дивизиона. С башни одного из них Владимир Ильич Ленин произнес речь, в которой приветствовал участников революции. Сегодня эта машина, навечно вошедшая в историю нашего государства, застыла на постаменте перед зданием ленинградского филиала Центрального музея В. И. Ленина...
Значение мобильных бронированных огневых точек — бронеавтомобилей, большевики оценили уже в первые дни после Октябрьского вооруженного восстания 1917 года. Газета "Правда" писала тогда: "Переход броневого дивизиона на сторону военно-революционного комитета (поздно ночью 24 октября) ускорил благоприятный исход восстания".
Вскоре по личному указанию В. И. Ленина формируется автоброневой отряд.
Выступая на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов в марте 1918 года, Ленин говорил, что война учит "...и тому, что берет верх тот, у кого величайшая техника, организованность, дисциплина и лучшие машины; этому научила война, и прекрасно, что научила. Учиться надо тому, что без машины, без дисциплины жить в современном обществе нельзя, — или надо преодолеть высшую технику, или быть раздавленным".
И уже с 1918 года бронеавтомобили применяются на различных фронтах гражданской войны во взаимодействии с бронепоездами. Учитывая положительный опыт их использования, большевистская партия мобилизует трудящихся Путиловского, Ижорского, Обуховского и других заводов на изготовление такой техники. К концу 1918 года Красная Армия имела около 159 бронеавтомобилей и 23 бронепоезда, были образованы специальные броневые части. Управление ими осуществлял Совет броневых частей (Центробронь), созданный 31 января 1918 года.
Когда весной 1919 года части Второй Украинской Советской армии в боях за станцию Березовка на подступах к Одессе захватили танки "Рено", один из них послали в подарок Владимиру Ильичу Ленину. На военном параде в Москве 1 Мая 1919 года вел этот танк красный летчик Б.И. Россинский.
Обладая довольно хорошей по тем временам проходимостью и удовлетворительной броневой защитой, танк был проще и дешевле других образцов подобной техники. Размещение 37-мм пушки во вращающейся башне — одно из главных его достоинств — позволяло быстро перебрасывать огонь с одной цели на другую, не изменяя направление движения машины. В целом танки "Рено" отличала компоновочная схема, ставшая потом классической: отделение управления — впереди, боевое — в середине, двигатель — в кормовой части. По объему выпуска "Рено" не имел равных; в общей сложности фирма построила их более четырех тысяч.
Летом 1919 года по рекомендации В. И. Ленина Совет военной промышленности принимает решение организовать производство отечественных танков на основе французского "Рено". Разработка проекта, чертежей и постройка были возложены на Сормовский завод. Здесь к тому времени уже накопили значительный опыт производства средств вооружения. Отсюда Красная Армия получила более 30 бронепоездов, 50 броневагонов, десятки специально оборудованных платформ для установки тяжелых орудий.
Ленинское задание вместе с трофейным "Рено" поступило на завод в августе 1919 года. С 12 октября начала работу группа по конструированию танков, инженеры Г.К. Крымов, П.И. Салтанов, В. А. Московкин и другие под руководством И.И. Хрулева и Ф.И. Нефедова разработали чертежи и технологию. Заводчане отдавали все силы на выполнение почетного заказа. Рабочие чертежи были подготовлены досрочно. Коллегия заводоуправления сочла возможным приблизить срок выпуска первой машины. Для изготовления коробки передач, бортовых фрикционов и приводов потребовались алюминий и шарикоподшипники. Выручили московские автостроители — они доставили необходимые части и материалы. Ответственным за создание двигателя был Московский завод АМО. Броневой лист поставил Кулебакский горно-металлургический завод.
В июне 1920 года рабочие завода получили от Ильича телеграмму: "Поздравляю рабочих-металлистов завода, рабочих листопрокатного, бандажепрокатного цехов с ежедневным выпуском для молодой Советской Республики 15 тонн бронелиста и по 16 бандажей. Это даст возможность Сормовскому заводу строить для Красной Армии танки... Председатель СНК и СТО Ульянов (Ленин)".
А уже в июле свои обязательства выполнили московские автостроители, поставив сормовичам двигатели мощностью 35 л. с. в точно установленный срок.
Лучшие мастера-механосборщики И.И. Волков, С.И. Ястребов, И.С. Мышкин, М.И. Телогреев, И.М. Орлов и другие сутками не уходили с завода и в рекордно короткие сроки собрали первый советский танк. И наконец 31 августа первенец вышел на испытания.
Это была семитонная боевая гусеничная машина. Клепаный корпус собирался на каркасе из уголков и состоял из катаных броневых листов Толщиной 6 — 16 мм, защищавших экипаж и механизмы от пуль и мелких осколков снарядов. Функционально корпус делился на три отделения: управления, боевое и моторно-трансмиссионное.
В первом разместили рычаги и педали приводов управления и установили кресло механика-водителя. Для входа и выхода из танка служил трехстворчатый люк в лобовой части корпуса.
Боевое отделение включало в себя вращающуюся на 360° башню с установленным в ней вооружением. Командир танка, выполнявший одновременно функции наводчика и заряжающего, располагался здесь, стоя иди полусидя в брезентовой петле. Восьмигранную (в отличие от конической французской) танковую башню склепали из катаных броневых листов. На ее крыше закрепили невращающуюся наблюдательную башенку прорезанными по периметру смотровыми щелями, закрытую сверху колпаком. Входной люк находился в кормовом листе.
В лобовом листе башни на цапфах была установлена нарезная 37-мм пушка "Гочкис" с длиной ствола 16,5 калибров. Стрельба из нее велась только осколочными снарядами на дальность до 2 тыс. м. Скорострельность достигала 10 — 12 выстрелов в минуту. Полукилограммовый снаряд покидал ствол пушки с начальной скоростью 442 м/с. В боевом отделении хранился и боекомплект — 250 осколочных выстрелов. Наведение орудия по вертикали осуществлялось с помощью плечевого упора, а вращение башни — горизонтальная наводка — с помощью спинного упора.
Четырехцилиндровый четырехтактный карбюраторный двигатель АМО устанавливался в кормовой части танка. Механическая силовая передача состояла из дискового главного фрикциона, четырехскоростной коробки передач и бортовых фрикционов сухого трения с ленточными тормозами.
Движитель — гусеничный, тракторного типа. Все его элементы монтировались на боковых рамах. На каждой из них устанавливались ведущие колеса, поддерживающие опорные и направляющие катки. Крупнозвенчатая гусеничная цепь с 32 траками огибала раму по периметру. Ширина трака составляла 335 мм, что наряду с полужесткой подвеской (корпус машины опирается на оси ведущих колес, а спереди, через две вертикальные спиральные пружины — на продольные лонжероны боковых рам) обеспечивало неплохую проходимость. Для преодоления окопов к корпусу сзади крепился "хвост".
Двигатель заводился вручную рукояткой — изнутри машины или снаружи. Средств связи на танке не было.
Машина была окрашена в защитный зеленый цвет, ставший затем традиционным для наших танковых войск.
Название нового танка родилось не сразу. Одни предлагали назвать его "Борец", другие — "За свободу". Наконец все остановились на том, что он должен называться "Товарищ Ленин". И вдруг кто-то предложил объединить три названия. Когда танк подготовили к испытаниям, рабочие на его бортах вывели надпись: "Борец за свободу товарищ Ленин", на башне нарисовали звезду и добавили "РСФСР".
Во второй половине 1920 года машину передали на испытание приемной комиссии Центроброни. От Сормова к Канавину его вели двое испытателей. Многие знали одного из них, Ивана Христиановича Гаугеля — старшего инженера, представителя Центроброни на заводе, бывшего моряка, входившего в число руководителей строительства бронепоездов.
Жители этих мест впервые увидели необычную машину, которая в поселке Вариха легко прошла через полусгоревший дом, неподалеку от торы Голеты пересекла болотистый участок, а потом успешно преодолела подъем на гору...
1 декабря 1920 года на имя В. И. Ленина поступил рапорт, в котором, в частности, говорилось: "Совет военной промышленности направляет Вам к сведению краткую справку о постройке первого танка русского производства. Все работы произведены собственными средствами русскими рабочими и техниками. Три таких танка (2 с пулеметами, 1 с пушкой) составляют боевую единицу, и к весне таких боевых единиц должно быть выпущено 5 (или 15 танков)".
Так, спустя 14 месяцев со дня получения ленинского задания, 15 декабря 1920 года, после полевых испытаний машина была принята и отправлена в Москву.
В течение 1921 года сормовичи сдали на вооружение Красной Армии танки "Парижская коммуна", "Пролетариат", "Красный борец", "Буря", "Победа", "Илья Муромец" и другие. Их называли "Рено-Русский", танк М или КС (Красное Сормово). Сначала машины вооружали или пушкой или пулеметом, а позже в башне стали устанавливать 37-мм пушку и пулемет. Подобное смешанное вооружение появилось на зарубежных танках только во второй половине 20-х годов.
За время гражданской войны удалось сформировать свыше 80 автобронеотрядов и 11 автотанковых отрядов. Седьмому автотанковому отряду, полностью оснащенному танками советского производства, выпала честь участвовать в параде на Красной площади 23 февраля 1922 года.
Время не пощадило первые советские танки — ни один не сохранился до наших дней. Имеются лишь уменьшенные музейные макеты и две копии в натуральную величину. Одна, прекрасно выполненная, стоит на постаменте в воинской части МВО, другая — в городе Горьком. Этот памятник был открыт 9 Мая 1980 года на площади возле завода "Красное Сормово". На одном постаменте с "Рено-Русским" — прославленная тридцатьчетверка, которую в грозные военные годы выпускал этот завод.
Как американцы "спасали" Россию после революции 1917-го года
Смердяковщина в моде: часто слышно о том, каким благом было бы для России ее покорение иностранными захватчиками. Одни либералы мечтают о немецком завоевании . Другие, уже более молодые их последователи, грезят об американском сапоге на русской земле. Мол, было бы замечательно, если бы нас взяли под крылышко американцы, вот уж они бы укрепили нашу экономику, устроили бы у нас жизнь по американскому образцу…
Аргументам об американских зверствах в Ираке, Югославии эти господа не внемлют – мол, с Россией поступили бы совсем иначе, с нас бы шелковой кисточкой пылинки смахивали, и все было бы как в американском сериале «Друзья» ..
Но вот вам не очень известный факт: американские военные уже были на нашей земле. Это происходило во время интервенции в гражданскую войну. Так, в книге «Иностранные интервенты в Советской России», выпущенной в 1935-м году, рассказывается о том, какими методами действовали освободители – перерезанные семьи, беременные женщины, которым отрезали груди, вынимали из животов младенцев, повешенные пятилетние дети… Вот еще один интересный материал на эту тему.
Отметились у нас и американцы (а куда они свой нос не совали?), оставив недобрую память о себе, о чем, увы, наша нынешняя молодежь, воспитанная на американских боевиках и вскормленная гамбургерами и «Кока-колой», по большей части не имеет ни малейшего понятия. О том, как 12-тысячный экспедиционный корпус США огнем и мечом «устанавливал свободу и демократию» на нашей земле, эти заметки.
«Не могли уснуть, не убив кого-нибудь»
В архивах и газетных публикациях той поры и поныне хранятся свидетельства, как янки, прибыв за тридевять земель, хозяйничали на нашей земле, оставляя кровавый след в судьбах русских людей и в истории Приморья. Так, к примеру, захватив крестьян И.Гоневчука, С.Горшкова, П.Опарина и З.Мурашко, американцы живьем закопали их за связь с местными партизанами. А с женой партизана Е.Бойчука расправились следующим образом: искололи тело штыками и утопили в помойной яме. Крестьянина Бочкарева до неузнаваемости изуродовали штыками и ножами : «нос, губы, уши были отрезаны, челюсть выбита, лицо и глаза исколоты штыками, все тело изрезано». У ст. Свиягино таким же зверским способом был замучен партизан Н.Мясников, которому, по свидетельству очевидца, «сперва отрубили уши, потом нос, руки, ноги, живым порубив на куски».
«Весной 1919 года в деревне появилась карательная экспедиция интервентов, учиняя расправу над теми, кто подозревался в сочувствии партизанам, — свидетельствовал житель деревни Харитоновка Шкотовского района А.Хортов. — Каратели арестовали многих крестьян в качестве заложников и требовали выдать партизан, угрожая расстрелом (...) Свирепо расправились палачи-интервенты и с безвинными крестьянами-заложниками. В числе их находился и мой престарелый отец Филипп Хортов. Его принесли домой в окровавленном виде. Он несколько дней еще был жив, все время повторял: «За что меня замучили, звери проклятые?!». Отец умер, оставив пятерых сирот.
Несколько раз американские солдаты появлялись в нашей деревне и каждый раз чинили аресты жителей, грабежи, убийства. Летом 1919 г. американские и японские каратели устроили публичную порку шомполами и нагайками крестьянина Павла Кузикова. Американский унтер-офицер стоял рядом и, улыбаясь, щелкал фотоаппаратом. Ивана Кравчука и еще трех парней из Владивостока заподозрили в связи с партизанами, их мучили несколько дней. Они вышибли им зубы, отрубили языки».
А вот другое свидетельство: «Интервенты окружили Маленький Мыс и открыли ураганный огонь по деревне. Узнав, что партизан там нет, американцы осмелели, ворвались в нее, сожгли школу. Пороли зверски каждого, кто попадался им под руку. Крестьянина Череватова, как и многих других, пришлось унести домой окровавленным, потерявшим сознание. Жестокие притеснения чинили американские пехотинцы в деревнях Кневичи, Кролевцы и в других населенных пунктах. На глазах у всех американский офицер несколько пуль выпустил в голову раненого паренька Василия Шемякина».
Да и сам генерал Грэвс, командующий американским экспедиционным корпусом, впоследствии признавал: «из тех районов, где находились американские войска, мы получали сообщения об убийствах и истязаниях мужчин, женщин, детей...»
Не менее откровенен в своих воспоминаниях и полковник армии США Морроу, сетуя, что его бедняги-солдаты... «не могли уснуть, не убив кого-нибудь в этот день (...) Когда наши солдаты брали русских в плен, они отвозили их на станцию Андрияновка, где вагоны разгружались, пленных подводили к огромным ямам, у которых их и расстреливали из пулеметов». «Самым памятным» для полковника Морроу был день, «когда было расстреляно 1600 человек, доставленных в 53 вагонах».
Конечно, американцы были не одиноки в этих зверствах. Японские интервенты ничуть не уступали им. Так, к примеру, в январе 1919 г. солдаты Страны восходящего солнца дотла сожгли деревню Сохатино, а в феврале — деревню Ивановка. Вот как свидетельствовал об этом репортер Ямаути из японской газеты «Урадзио ниппо»: «Деревню Ивановка окружили. 60-70 дворов, из которых она состояла, были полностью сожжены, а ее жители, включая женщин и детей (всего 300 человек) — схвачены. Некоторые пытались укрыться в своих домах. И тогда эти дома поджигались вместе с находившимися в них людьми».
В архивах владивостокских музеев хранятся и фотографические свидетельства зверств интервентов, позирующих рядом с отрезанными головами и замученными телами россиян. Правда, обо всем этом нынче не очень хотят вспоминать наши политические деятели (а многие из них, увы, этого и не знают).
«Американские дикари развлекаются»
Свидетельства о зверствах интервентов приводились практически во всех местных газетах той поры. Так, «Дальневосточное обозрение» приводило следующий факт: «Во Владивостоке на Светланской улице американский патруль, посмеиваясь, взирал на избиение японскими солдатами матроса Куприянова. Когда возмущенные прохожие бросились на выручку, американский патруль взял его «под защиту». Вскоре стало известно, что американские «благодетели» застрелили Куприянова якобы за сопротивление патрулю».
Другой американский патруль напал на Ивана Богдашевского, «отобрал у него деньги, раздел донага, избил и бросил в яму. Через два дня тот умер». 1 мая 1919 г. два пьяных американских солдата напали на С.Комаровского с целью грабежа, но тот успел убежать от грабителей.
На Седанке группой американских солдат была зверски изнасилована 23-летняя гражданка К. Факты насилия над женщинами и девушками жеребцами в форме армии США неоднократно регистрировались и в других частях Владивостока и Приморья. Очевидно, девицы легкого поведения, которых тогда, как и нынче, было не мало, американских вояк уже пресытили. Кстати, одну из «жриц любви», «наградившую» нескольких американских «ковбоев» нехорошей болезнью, как-то обнаружили убитой на улице Прудовой «с пятью револьверными пулями в теле».
Другое свидетельство, взятое из прессы: «В начале июля, проезжая по Светланской улице на извозчике, четверо пьяных американских солдат, куражась, оскорбляли прохожих. Проходящие мимо гласный (т.е. депутат. — Прим. авт.) городской думы Войцеховский, Санарский и другие лица, возмущенные их поведением, остановили извозчика. Пьяные солдаты подошли к Войцеховскому и по-русски закричали на него: «Чего свистишь, русская свинья? Разве не знаешь, что сегодня американский праздник?». Один из солдат наставил на Войцеховского револьвер, а другой стал наносить револьвером ему удары в лицо».
Своим развязным, скотским поведением американцы уже тогда пытались доказать миру, что Америка превыше всего! Так, как свидетельствовала газета «Красное знамя» за 25 декабря 1920 г., пьяная ватага американских моряков ввалилась в ресторан-кофейню Кокина на Светланской и с грубой бранью на коверканном русском языке стала разгонять играющих в бильярд, дабы самим развлечься, сгонять партейку-другую...
Или вот другой пример из «Вечерней газеты» за 18 ноября 1921 г. Пятеро американских матросов, обслуживающих радиостанцию на Русском острове, которую интервенты захватили еще в 1918 г., прибыли на танцевальный вечер в зал Радкевича, что на Подножье. Изрядно приняв «на грудь», они стали «вести себя вызывающе». А когда начался спектакль, «сели во втором ряду, а ноги положили на спинки стульев первого ряда» (где сидели русские зрители). При этом матросы говорили, что «плюют на все русское, в том числе и на русские законы», а затем начали дебоширить».
Надо сказать, что, судя по сохранившимся свидетельствам, американские вояки по части пьянства, грабежей и «непристойностей в отношении к женщинам, которым делаются гнусные предложения прямо на улицах», а также по наглому, хамскому поведению ко всем и вся, уже тогда равных себе не имели. Они могли устроить, куражась в пьяном угаре, беспричинную стрельбу на людных улицах по принципу: кто не спрятался — я не виноват! Ничуть не смущаясь, что под их пулями гибнут ни в чем не повинные люди. Зверски избить первого встречного и полюбопытствовать содержимым его кошелька и карманов. Газета «Голос Родины» за 12 января 1922 г. дала вполне конкретное название: «Американские дикари развлекаются».
...В апреле 1920 г. американские, английские, французские и прочие иноземные войска убрались восвояси из Владивостока. В связи с изменившейся военно-политической ситуацией на Дальнем Востоке правительства США, Великобритании, Франции и др. государств вынуждены были отказаться от открытой поддержки разномастных местных властей на Дальнем Востоке, противостоящих большевикам. В августе покинули Приморье и китайские части.
Дольше всех оставались у нас японцы (до октября 1922 г.). Под их «крышей» продолжал действовать и специальный батальон американских вояк. Янки вместе с японцами «обслуживали» созданный в те годы на Русском острове концлагерь и радиостанцию, расположенную там же. Замученных в лагере топили рядом с островом порознь и целыми баржами, связывая руки колючей проволокой.
Есть свидетельства, что уже после ухода интервенции один из водолазов, работая на затопленных объектах у Русского острова, наткнулся на одну из таких барж, внутри которой «стояли, как живые, связанные люди». Шокированный увиденным, водолаз сошел с ума...
Белогвардейский бронепоезд «Единая Россия» на царицынском направлении. Июнь 1919
***
Много написано в последнее время о кровожадности красных в Гражданскую войну. Скуднее про белых. Их принято считать рыцарями, джентельменами. Не написано пока серьёзного исследования по белому террору. Всё это приводит людей далёких от истории к мысли о том, что его как бы и не было. Или был он менее жесток, нежели красный.
Я собираюсь рассказать лишь о одном карательном отряде белых и его действиях. Пусть это будет первым кирпичиком в исследовании вопроса.
Крестьянские восстания вспыхивали по всей территории занятой белыми войсками. Деникинцы пошли на хитрость, объявив амнистию и заявив что мобилизация проводиться не будет. Предлагалось также созвать съезд для дальнейшего урегулирования отношений между армией и населением. Однако все эти обещания оказались ложью. Государственная стража вылавливала возвращающихся по домам повстанцев. В ответ волнения вспыхнули с новой силой.
Отряд некоего полковника Петрова был направлен в деревни с карательной экспедицией. Полковник взялся за дело умело и с удовольствием. В селе Отрадное его подчинённые до смерти запороли жену партизана Трофименко, на глазах жителей расстреляли рабочего Филоненко и изуродовали 15-летнего подростка Бурдейного. В селении Харцых 6 сентября 1919 года они повеселились на всю катушку: изнасиловали многих женщин, семерых мужчин расстреляли.
В селении Третья Рота другой карательный отряд в это самое время арестовал двух мужчин, заподозренных в причастности к повстанцам, однако местные жители освободили их, избив при этом стражников.
В ответ на такое нарушение дисциплины в село был послан знакомый нам полковник Петров. Его отряд оцепил селение и согнал в кучу всё население. Полковник объявил, что намерен расстрелять поголовно всех мужчин,но может и смягчить своё решение, если крестьяне собирут контрибуцию в размере пять тысяч рублей, а также организуют щедрое угощение его отряду.
Деньги собрали и выставили ведро самогона, однако Петров "смягчился" не на много. Он заявил, что расстреляет каждого десятого. Всех мужчин выстроили в шеренгу и, наметив жертвы, отвели их в сторону. Один из приговорённых, шестнадцатилетний паренёк, перекрестился, подбежал к офицеру и, ударив его по щеке, бросился в пропасть разбившись насмерть. Это не охладило пыл карателей. Приводить приговор в исполнение вызвался прапорщик Бельгийский. Не вынимая папиросы из горделиво изломанных губ, он спокойно перестрелял 11 человек. Рядом с ещё тёплыми трупами пирушка была продолжена.
Полковник Петров не избежал справедливого наказания. В феврале 1920 года он вместе с ещё 700 офицерами и солдатами был взят в плен партизанами. Когда их везли в поезде, в селении Дагомыс, что неподалёку от Третьей роты, полковника опознала вдова одного изказнённых крестьян. Весть о том, что везут Петрова мгновенно разнесласьпо вагонам где ехали местные жители. Они уговорили конвой отдать им полковника для суда. Его привели на место казни и там женщины буквально разорвали его на части.
***
По данным В. В. Эрлихмана от "белого террора" погибло 300 тысяч человек (Эрлихман В. В. "Потери народонаселения в XX веке". Справочник — М.: Издательский дом «Русская панорама», 2004. ISBN 5-93165-107-1)
Министр правительства Колчака барон Будберг в своём дневнике писал:
"Приехавшие из отрядов дегенераты похваляются, что во время карательных экспедиций они отдавали большевиков на расправу китайцам, предварительно перерезав пленным сухожилия под коленями (“чтобы не убежали”); хвастаются также, что закапывали большевиков живыми, с устилом дна ямы внутренностями, выпущенными из закапываемых (“чтобы мягче было лежать”)."
Г. Д. Виллиам. Побежденные ("Архив русской революции". Т. 7. - Берлин: Слово, 1922 С. 255-256):
"К нам иногда заходил член военно-полевого суда, офицер-петербуржец… Этот даже с известной гордостью повествовал о своих подвигах: когда выносили у него в суде смертный приговор, потирал от удовольствия свои выхоленные руки. Раз, когда приговорил к петле женщину, он прибежал ко мне, пьяный от радости. - Наследство получили? - Какое там! Первую. Вы понимаете, первую сегодня!.. Ночью вешать в тюрьме будут… Помню его рассказ об интеллегенте-зеленом. Среди них попадались доктора, учителя, инженеры… - Застукали его на слове "товарищ". Это он, милашка, мне говорит, когда пришли к нему с обыском. Товарищ, говорит, вам что тут надо? Добились, что он - организатор ихних шаек. Самый опасный тип. Правда, чтобы получить сознание, пришлось его слегка пожарить на вольном духу, как выражался когда-то мой повар. Сначала молчал: только скулы ворочаются; ну, потом, само собой сознался, когда пятки у него подрумянились на мангале... Удивительный аппарат этот самый мангал! Распорядились с ним после этого по историческому образцу, по системе английских кавалеров. Посреди станицы врыли столб; привязали его повыше; обвили вокруг черепа веревку, сквозь веревку просунули кол и - кругообразное вращение! Долго пришлось крутить. Сначала он не понимал, что с ним делают; но скоро догадался и вырваться пробовал. Не тут-то было. А толпа, - я приказал всю станицу согнать, для назидания, - смотрит и не понимает, то же самое. Однако и эти раскусили было - в бега, их в нагайки, остановили. Под конец солдаты отказались крутить; господа офицеры взялись. И вдруг слышим: кряк! - черепная коробка хряснула, и повис он, как тряпка. Зрелище поучительное".
"...Вообще, отношение ко взятым в плен красноармейцам со стороны добровольцев было ужасное. Распоряжение генерала Деникина на этот счёт открыто нарушалось, и самого его за это называли «бабой». Жестокости иногда допускались такие, что самые заядлые фронтовики говорили о них с краской стыда. Помню, один офицер из отряда Шкуро, из так называемой «волчьей сотни», отличавшийся чудовищной свирепостью, сообщая мне подробности победы над бандами Махно, захватившими, кажется, Мариуполь, даже поперхнулся, когда назвал цифру расстрелянных безоружных уже противников:
— Четыре тысячи!"
Д.Ф.Раков, В застенках Колчака. Голос из Сибири. Париж, 1920:
"...Само убийство представляет картину настолько дикую и страшную, что трудно о ней говорить даже людям, видавшим немало ужасов и в прошлом, и в настоящем. Несчастных раздели, оставили лишь в одном белье: убийцам, очевидно, понадобились их одежды. Били всеми родами оружия, за исключением артиллерии: били прикладами, кололи штыками, рубили шашками, стреляли в них из винтовок и револьверов. При казни присутствовали не только исполнители, но также и зрители. На глазах этой публики Н.Фомину нанесли 13 ран, из которых лишь 2 огнестрельные. Ему, еще живому, шашками пытались отрубить руки, но шашки, по-видимому, были тупые, получились глубокие раны на плечах и под мышками. Мне трудно, тяжело теперь описывать, как мучили, издевались, пытали наших товарищей."
"Омск просто замер от ужаса. В то время, когда жены убитых товарищей день и ночь разыскивали в сибирских снегах их трупы, я продолжал мучительное свое сидение, не ведая, какой ужас творится за стенами гауптвахты. Убитых... было бесконечное множество, во всяком случае, не меньше 2500 человек. Целые возы трупов провозили по городу, как возят зимой бараньи и свиные туши. Пострадали главным образом солдаты местного гарнизона и рабочие..."
Б.Павлу и В.Гирса в официальном меморандуме союзникам в ноябре 1919 г. заявляли:
"Под защитой чехословацких штыков местные русские военные органы позволяют себе действия, перед которыми ужаснется весь цивилизованный мир. Выжигание деревень, избиение мирных русских граждан целыми сотнями, расстрелы без суда представителей демократии по простому подозрению в политической неблагонадежности составляют обычное явление, и ответственность за все перед судом народов всего мира ложится на нас: почему мы, имея военную силу, не воспротивились этому беззаконию."
Выдержка из приказа губернатора Енисейской и части Иркутской губернии генерала С. Н. Розанова, особого уполномоченного Колчака в г. Красноярске) от 27 марта 1919 года:
"Начальникам военных отрядов, действующих в районе восстания:
1. При занятии селений, захваченных ранее разбойниками, требовать выдачи их главарей и вожаков; если этого не произойдет, а достоверные сведения о наличии таковых имеются, — расстреливать десятого. 2. Селения, население которых встретит правительственные войска с оружием, сжигать; взрослое мужское население расстреливать поголовно; имущество, лошадей, повозки, хлеб и так далее отбирать в пользу казны. Примечание. Всё отобранное должно быть проведено приказом по отряду… 6. Среди населения брать заложников, в случае действия односельчан, направленного против правительственных войск, заложников расстреливать беспощадно."
Генерал-майор Л.Ф.Власьевский на допросе 13 августа 1945 года свидетельствовал:
"Белоказачьи формирования атамана Семёнова приносили много несчастий населению. Они расстреливали заподозренных в чём-либо лиц, жгли деревни, грабили жителей, которые были замечены в каких-либо действиях или даже в нелояльном отношении к войскам Семёнова. Особенно отличились в этом дивизии барона Унгерна и генерала Тирбаха, имевших свои контрразведывательные службы. Но наибольшие зверства всё же чинили карательные отряды войсковых старшин Казанова и Фильшина, сотника Чистокина и другие, которые подчинялись штабу Семёнова".
А. Литвин. Красный и белый террор 1918—1922. — М.: Эксмо, 2004. С. 174 И. С. Ратьковский. Красный террор и деятельность ВЧК в 1918 году. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006. С. 105
На Урале, в Сибири, на Дальнем Востоке России в жестокости были замечены войска, подконтрольные разным казачьим атаманам: Б.В.Анненкову, А.И.Дутову, Г.М.Семёнову, И.П.Калмыкову, И.Н.Красильникову и другим. В следственном деле против атамана Анненкова, начатом в мае 1926 года, сохранились несколько тысяч показаний подвергшихся грабежам крестьян, родственников убитых его отрядом под девизом: "Нам нет никаких запрещений! С нами бог и атаман Анненков, руби направо и налево!". 11 сентября 1918 года при подавлении крестьянского выступления в Славгородском уезде "гусары" Анненкова замучили и убили до 500 человек. В их числе были и 87 делегатов крестьянского съезда, которых по приказу Анненкова изрубили на площади Славгорода против народного дома и там же закопали в яму. Была сожжена дотла деревня Чёрный Дол, в которой располагался штаб восставших, расстреливались, бились и вешались на столбах даже жёны и дети крестьян. Девушек из Славгорода и его окрестностей привозили к поезду Анненкова, находившемуся на городской станции, насиловали, а затем расстреливали. По свидетельству очевидца Блохина, казни анненковцев отличались особой жестокостью: у жертв вырывались глаза, языки, вырезались полосы на спине, их закапывали живьём, привязывали к конским хвостам. В Семипалатинске Анненков угрожал расстрелять каждого пятого жителя города в случае отказа выплаты контрибуции.
9 мая 1918 года после взятия казаками атамана Дутова села Александров-Гая было закопано заживо 96 взятых в плен красноармейцев. Всего в селе разными способами было казнено 675 человек. После захвата казачьим отрядом атамана Дутова 27 мая 1918 года Челябинска и Троицка, 3 июля Оренбурга в этих городах был установлен режим террора. В одной оренбургской тюрьме содержалось более 6 тысяч заключённых, из них около 500 были убиты в ходе допросов. В Челябинске дутовцами было расстреляно или вывезено в тюрьмы Сибири 9 тысяч человек. По сообщениям советской периодики, в Троицке дутовцами в первые недели после взятия города было расстреляно около 700 человек. В Илеке ими было уничтожено 400 человек. Такие массовые казни были характерны для казачьих войск Дутова. Приказом от 4 августа 1918 года Дутов ввёл на подконтрольных ему территориях смертную казнь за малейшее сопротивление властям, а также за уклонение от воинской службы. В одной только Уральской области в январе 1919 года казаками Дутова было убито 1050 человек. 3 апреля 1919 года казачий атаман приказал расстреливать и брать заложников при проявлении малейшей неблагонадёжности. В том же году в селе Сахарное дутовцами была сожжена больница вместе с 700 находившимися там больными тифом красноармейцами, уничтожена деревня Меглиус вместе с 65 её жителями.
Отчет о командировке сотрудника военно-статистического отделения окружного штаба Приамурского военного округа капитана Муравьева в г. Благовещенск с 4 по 31 марта 1919 г.
III. Русские войска (казачество и амурская пехота)
Репутация амурских казаков, по крайней мере в глазах японцев, стоит невысоко. Японские солдаты заявляют, что казаки в бою часто находятся сзади и не соблюдают договора взаимной помощи. По внешнему виду создается впечатление, что они мало дисциплинированы, о соблюдении формы и отдании чести уже и не приходится говорить. За глаза ругают своих офицеров, говоря, что они сидят в тепле, а их заставляют нести лишения и терпеть холод. Отношение казаков к населению во время карательных экспедиций ужасно. Так, говорят казаки: "Если деревня, в которую мы приходим, встречает нас хлебом-солью, то мы все же для острастки всыпаем небольшую порцию шомполов (вместо розог казаки употребляют ружейный шомпол) крестьянам по нашему выбору. Если же деревня встречает казаков без знаков внешнего почтения, то порка производится почти чуть ли не поголовно".
Кроме казаков в Благовещенске существует так называемый Амурский пехотный полк, который под давлением японского командования превращен после ухода полковника Шемелина [3] (Семеновский отряд), просто в батальон (вероятно, японцы не доверяли атаману Гамову).
Офицерский состав этого полка невозможен - вечное пьянство, кутежи, драки, стрельба. Городское население возбуждено против офицеров, которые даже дошли в своем поведении до того, что выпороли старшин общественного собрания. Начальник гарнизона г. Благовещенска слезно молит о замене и присылке кадровых офицеров для занятия ответственных должностей в этом полку. Офицерский вопрос здесь, действительно, требует самого серьезного отношения к себе.
В заключение нельзя не упомянуть о роли семеновских карательных отрядов, посылаемых из Читы в Амурскую область. Газета "Амурская жизнь" № 63 от 28 марта говорит: "Вместо живого слова в деревне начали применяться карательные отряды (начало положил полк[овник] Шемелин), которые начали выпускать живую кровь из первопопавшихся…" Кроме безобразных расстрелов и порок начались безобразия и насилия над женщинами и девушками, которые ни в чем не повинны. А уже этого достаточно, чтобы возмутилось все население. Это я говорю про чистые факты.
При мне на станции Бочкарево находился казачий отряд из Читы смешанного состава (офицеры и солдаты), человек около 20, который должен был проследовать в Благовещенск. Офицеры этого отряда заранее хвастались, что они займут все выгодные штабные вакансии в Благовещенске, сместив местных офицеров. Все офицеры указанного отряда уже побывали в Благовещенске вместе с полк[овником] Шемелиным и теперь снова туда возвращались, все повышенные на один чин атаманом Семеновым за заслуги, которые они проявили в Амурской области, участвуя в карательных экспедициях. После отражения большевиков на Бочкарево этот отряд отправился в соседнюю деревню, находящуюся в пяти верстах, и казаки начали там производить расстрелы и порки, попутно ограбивши несколько домов и изнасиловавши женщин (по указанному делу ведет расследование комендант ст. Бочкарево). Тот же самый отряд, попавши затем в Благовещенск, устроил в первую же ночь крупный дебош. Японцы хотели арестовать их, но они воспротивились, после чего даже японское командование хотело их расстрелять, но русские власти их спасли, выслав обратно всех в 24 часа из Благовещенска. За время короткого пути до г. Алексеевска они успели кое-кого тоже ограбить (все указанное сообщил комендант ст. Бочкарево).
Тут даже удивляет, насколько большевики первоначально пытались обойтись без больших репрессий: "Накануне бунта в Осокинской волости вспыхнуло восстание, они вооружились дробовиками, винтовками, вилами и пр. Туда был послан отряд, который был встречен стрельбой. После перестрелки село было взято и 2 зачинщика расстреляны. Затем восстание перекинулось на соседнюю Янинскую волость, где также организовались и вооружились кулаки. В городе тем временем мобилизовали всех коммунистов. Красноармейцы были наготове, создали военно-революционный штаб. В Янинскую волость посылали отряд, который арестовал 3 зачинщиков. Бунт вспыхнул в Ямбирне, узнали о восстании, отправили туда, там были вооруженные даже бомбами и винтовками мобилизованные. В Ямбирне 1 расстрелян..." И только после общего бунта, когда восставшие захватили город, начались уже карательные расстрелы.
***
Сколько слёз пролито и волос выдрано по поводу сталинского закона о опозданиях на работу за что грозили исправительно-трудовыми работами по месту работы на срок до 6 месяцев с удержанием из заработной платы до 25%. Однако, совершенно ничего не сказано о том, что при Колчаке за опоздание расстреливали.
Этакая выборочность вообще очень характерна для наших исторических работ. Например, одним из повторяющихся заблуждений стало заявление о том, что красный террор был провозглашён сверху, а белый "случался" на местах. Однако это не выдерживает никакой критики, поскольку Адмнистративный совет при Колчаке установил смертную казнь за забастовки, восстания, ношение оружия и т.п., а на совещании у Деникина было принято решение репрессировать всех связанных так или иначе с Советами.
Как это проводилось на самом деле видно из следующих примеров. Возьмём их не из большевистских источников, а из рапорта чиновника особых поручений IV класса В.И. Шкляева.
"Бывший комиссар труда и около 50 его сотрудников по культурно-просветительной работе были задержаны контрразведкой при казачьем корпусе генерала Волкова в Петропаловске в здании народного дома, подвергнуты порке. Больше всего пострадало восставших и случайных жертв -- стариков, женщин и детей в селе Мариинке, ввиду отданного генералом Волковым приказания большевиков расстреливать, имущество конфисковать в казну, а дома их сжигать... Ворвавшись в Мариинку солдаты капитана Ванягина сами определяли виновных, расстреливали их, бросали бомбы в дома, сжигали их, выбрасывали семи расстрелянных на улицу и отбирали у них всё. Сгорело тогда свыше 60 домов, погибло около 2 тысяч человек". Это -- в одном селе.
По официальному сообщению, в одной Екатеринбургской губернии колчаковскими властями расстреляно минимум 25 тысяч человек. Перепорото 10% двухмиллионного населения.
Возможно всё это делалось во имя какой-то идеи? К примеру, "белые" яростно выступали против Брестского мира. Однако сами они отдали в распоряжение иностранных правительств все железные дороги Сибири. Они предоставили им тысячи предприятий. Переправили до 200 миллионов золота. Может, "белые" выступали за демократию и Учредительное собрание? Но по требованию Колчака убиты члены Учредительного собрания, распущены земские представительные собрания. "Белые" стремились к праву и порядку. И ведь действительно учредили комитет законности и порядка, который с быстротой молнии опротестовал решения в отношении спекулянтов и насильников и... требует полного истребления "красных". Всякое заявление о невыносимости своего положения рассматривается как большевистскаяпропаганда и человек передаётся для ликвидации военным властям.
Не было идеи в белом движении. За что же гибли люди?
***
Специально для тех,кто считает будто тактику выжженной земли придумали фашисты, а аресты или расстрелы по социальному положению были политикой одних большевиков.
Телеграмма президиума Екатеринбургской губернской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией в отдел юстиции Сибревкома
29 апреля 1920 г.
На N517/ю По приблизительным сведениям, далеко неточно, в Екатеринбургской губернии колчаковскими властями расстреляно минимум двадцать пять тысяч человек. Особым репрессиям подверглись уезды Екатеринбургский и Верхотурский. Одни Кизеловские копи --расстреляно, заживо погребено около восьми тысяч, Тагильский и Надеждинский районы -- расстрелянных около десяти тысяч. Екатеринбургский и другие уезды -- не менее восьми тысяч человек. Перепорото около 10% двухмиллионного населения. Пороли мужчин, женщин, детей. Разорены -- вся беднота, все сочувствующие советской власти. N196.
Президиум Екатеринбургской губчека
На процессе над колчаковскими министрами:
Щетинкин. Вы не помните приказ Розанова о наступлении на Степно-Баджейскую волость? Сыромятников. Помню. Щетинкин. Не помните ли Вы распоряжения, чтобы всё население было уничтожено после отступления его отряда? Сыромятников. Должна была быть исполнена эта операция.
.................
Гойхбарг. До Вас не доходили сведения о том, что достаточно было звания рабочего в Куломзино, чтобы быть кандидатом на то, чтобы быть отведённым на Иртыш и расстрелянным? Третьяк. До меня доходили не только эти сведения. Но я ещё кое-что знал и о других районах, в которых мне приходилось и раньше, и потом работать, что очень часто были массовые аресты без всякого суда и следствия, где люди расстреливались исключительно по такому признаку: если руки с мозолями, то значит этот человек рабочий, и его расстреливали. Гойхбарг. Доходили до Вас сведения, что скрывающиеся в Куломзино рабочие проводили по три месяца в землянке под землёю и слепли, скрываясь от возможности расстрела? Третьяк. О землянках до меня слухи не доходили. Но вообще всю зиму во всей тайге в зимовках скрывались рабочие всех районов и там замерзали.
«Теперь надо воевать, чтобы в несколько месяцев победить врага, который вы знаете, на что он осуждает рабочих. Вы знаете это на примере Иващенково, и вы знаете, что делает Колчак»
В.И.Ленин. ПСС, Т. 38, С. 292
К лету 1918 года молодая Советская республика оказалась в огненном кольце фронтов. Военные события привели к срыву мирного строительства, усилили и без того тяжелое экономическое положение страны. Начавшийся 25 мая мятеж чехословацкого корпуса, сформированного в России во время первой мировой войны из военнопленных чехов и словаков австро-венгерской армии, положил начало эскалации гражданской войны.
Опираясь на контрреволюционные выступления кулачества и белогвардейцев, белочехи в короткий срок захватили важнейшие центры Поволжья, Урала и Сибири. Этот мятеж явился одной из форм военной интервенции Антанты и был организован на деньги Англии, Франции и США.
Первый удар на себя приняла Пенза, откуда белочехи 31 мая двинулись к Сызрани, имевшей большое стратегическое значение. В зоне действия мятежа оказалась вся Самаро-Златоустовская железная дорога, в том числе разъезд и поселок Иващенково с его заводами. (Дореволюционный поселок Иващенково (ныне город Чапаевск) был крупным, быстрорастущим рабочим центром всего Среднего Поволжья того времени – вторым по численности промышленного пролетариата в Самарской губернии. Бурному росту поселка и высокой степени концентрации пролетариата способствовало строительство здесь накануне первой мировой войны казенных предприятий: Самарского завода взрывчатых веществ, капсюльного завода, Томыловского огнесклада – составляющих одно технологически завершенное производство, а также частного сернокислотного завода товарищества химических заводов «П.К. Ушков и К°»).
Рабочие Самары, Иващенкова и других населенных пунктов с оружием в руках выступили на защиту завоеваний революции и дали первые бои белочехам у Александровского (Сызранского) моста через Волгу, затем под Безенчуком и Липягами. В этих боях участвовали многие иващенковцы, в составе рабочего красногвардейского отряда, который возглавлял польский интернационалист Ф.М.Голя-Юзьвяк, коммунистического отряда под командованием Т.Ф.Казимирова и отряда заводской охраны (командир А.Я.Воронович). Однако сил у красногвардейских отрядов явно не хватало, причем в боях принимали участие многие в военном отношении необученные, хотя и преданные делу революции, храбро сражавшиеся рабочие. Над Самарой нависла реальная угроза.
8 июня 1918 года после кровопролитных боев Самара была оставлена советскими войсками. Еще ранее, 3 июня, спасая перегруженный взрывчатыми материалами завод и артсклад от неминуемой гибели при боевых действиях в этом районе, без боя был оставлен поселок Иващенково. Слабость только что сформированных частей Красной Армии позволила мятежникам временно добиться больших военных успехов.
На захваченных территориях были образованы местные контрреволюционные правительства взамен разогнанных Советов: в Самаре был создан так называемый Комуч (Комитет членов Учредительного собрания). Еще с приближением белочешских мятежников активизировались контрреволюционные элементы, состоявшие из эсеров, меньшевиков, офицеров, черносотенцев, духовенства. Но уже с первого дня новая власть столкнулась с сопротивлением рабочих поселка, руководимых большевиками, использующих как легальные, так и нелегальные формы и методы борьбы.
17 июня в 3 часа утра взлетел на воздух стоявший на железнодорожной ветке состав из 28 вагонов, груженых порохом. Активно заработала белогвардейская контрразведка. Были арестованы председатель фабзавкома – большевик Н.А.Кузьмин, большевики А.В.Гаршин, С.Т.Аксенов, П.Т.Люпаев и др. Платон Люпаев был зверски замучен и расстрелян у железнодорожного моста, другие отправлены в тюрьмы, а затем брошены в «поезда смерти».
На проводимых властью собраниях и организованных большевиками митингах рабочие выражали протест вмешательству белочехов и арестам, проводимым белогвардейскими представителями «самарской учредилки».
28 июня была арестована группа рабочих завода Ушкова: С.Б.Потапов (председатель фабзавкома), В.И.Аристов, И.К.Дементьев, В.А.Корпачев, А.И.Берц и Моль.
Начались массовые увольнения рабочих. Но последующие события показали, что затея Комуча с чисткой иващенковского района от «неблагонадежных» элементов провалилась. Уже после объявления состава работающих, чехословацкая контрразведка установила, что не все отправлявшиеся из артсклада снаряды попадали в части корпуса. Часть боеприпасов в процессе транспортировки попадали за линию фронта, в части Красной Армии, в дивизию Чапаева. Экспедиторы артсклада, братья Алексей и Степан Каляновы, осуществлявшие отправку снарядов, были схвачены контрразведкой и расстреляны у Гусиного озера.
На фронт чехословакам и войскам «самарской учредилки» со станции Иващенково шли эшелоны, груженные артиллерийскими снарядами, заполненными песком с деревянными пробками и с механическими дефектами. Подпольщики сообщали красноармейскому командованию, в какие белые части отправлены такие «боеприпасы».
Перед захватом Самары белочехами губком партии поручил своему члену, одному из руководителей иващенковских большевиков, Петру Павловичу Антропову остаться для ведения подпольной работы с группой товарищей, куда входили И.В.Лехин, А.П.Данелюк (оба из Иващенкова), М.О.Авейде, К.Ф.Левитин, С.И.Груздев, Ф.В.Паршин и др. Антропов, которого в Самаре почти никто не знал, ставший фактически подпольным секретарем губкома, установил связи с оставшимися в городе большевиками. Коммунисты провели в подполье общегородскую конференцию, на которой был избран постоянный подпольный комитет. Устанавливались явочные и конспиративные квартиры, связи с руководителями ряда профсоюзов. Был создан Красный Крест, взявший на себя задачу помощи заключенным и их семьям, проводилась другая работа.
Карательные органы Комуча устроили за коммунистами настоящую охоту. В начале июля 1918 года были схвачены М.О.Авейде, П.П.Антропов, А.П.Данелюк, Ф.В.Паршин, С.И.Груздев и другие активные работники подполья. Паршин был расстрелян, а Антропов, Данелюк, Авейде и сотни других брошены в тюрьму, откуда их отправили в Сибирь в «поездах смерти». Из 2700 заключенных, увезенных в Сибирь, большинство погибло в пути от холода, голода, от пуль и издевательства охраны. Но это отдельная большая тема.
Когда во второй половине сентября 1918 года в Иващенково стали поступать известия о наступлении Красной Армии, подпольная работа большевистской группы усилилась. 27 сентября рабочие прочли приказ эсеровской администрации о ликвидации завода и артиллерийского склада и составлении списка рабочих, желающих эвакуироваться в Томск. Поскольку желающих не оказалось, администрация решила вывезти на Восток наиболее ценное заводское оборудование силами белогвардейцев.
В тот же день большевики собрались на тайное совещание. Было решено взорвать два моста на железной дороге, чтобы задержать эшелоны белых. В результате мост через овраг (ерик) был взорван, однако взорвать большой мост не удалось, рабочих заметили часовые и открыли огонь.
29 сентября от разведчиков- красноармейцев была получена информация о форсировании Волги частями Красной Армии.
Утром 30 сентября 1918 года большевики вместе с кадровыми рабочими обсудили создавшееся положение и решили на следующий день поднять вооруженное восстание. Был намечен план восстания, а члены группы распределились для подготовительной работы. Рабочие в ходе проводимых бесед одобряли действия большевиков. Большевистскую группу поддержала вольнонаемная охрана завода во главе с помощником начальника караула П.М.Васильевым. Но к концу дня некоторая часть рабочих заколебалась, сбитая с толку заявлениями администрации, что никакого вывоза оборудования не намечается. Однако, придя на работу утром 1 октября, рабочие обнаружили, что белогвардейцы предпринимают попытки снять заводское оборудование и погрузить его в вагоны. Это вызвало взрыв негодования.
Рабочие стали организовываться в группы для того, чтобы дать отпор белогвардейцам. Восставшие ринулись к складам с оружием. Большую помощь восстанию оказала охрана завода, возглавляемая П.М.Васильевым. Она открыла часть оружейных складов и присоединилась к восставшим. Бои разгорелись в разных частях поселка. Особенно упорные бои шли на баррикадах в районе современной улицы Артиллерийской. На помощь мужьям, братьям и отцам пришли женщины и дети. Они подавали патроны, воду, перевязывали раненых. Белочехи и белоказаки, не выдержав героического натиска рабочих, бежали из Иващенкова.
К концу дня появился небольшой отряд разведчиков Интернационального полка 1-й Самарской стрелковой дивизии. Этот полк прорвался в тыл к белым в районе станции Майтуга. Ожидалось, что утром следующего дня он вступит в Иващенково. Но полк окружили во много раз превосходящие силы противника, и после жестоких боев у Андросовки и Марьевки он вынужден был отойти.
Разведчики, уверенные в победе, ушли, чтобы доложить о разгроме белогвардейцев в Иващенкове. Вечером, выставив караулы, рабочие с оружием разошлись по домам. Ночь прошла спокойно.
А смерть тем временем обступала Иващенково со всех сторон… Узнав о восстании рабочих в своем тылу, сызранская группа белых войск 2 октября бросила позиции и устремилась к Самаре. На встречу ей учредиловский штаб спешно двинул к Иващенкову три полка карателей.
Под прикрытием густого тумана 2 октября белые подошли со стороны станции Томылово, сняли караул восставших и ворвались в поселок. Захваченные врасплох рабочие вели ожесточенные бои на улицах. Путь к отступлению им был отрезан. Поселок вновь оказался в руках белогвардейцев. Кошмар осатанелой расправы захлестнул Иващенково. Расстреливали на улицах и в домах, убивали и женщин и детей. Так был заколот штыками на руках у матери двухлетний сын одного из руководителей восстания П.М.Васильева. Для карателей все были виновны. Если рабочий – значит большевик. Кровавая оргия продолжалась и ночью, и на другой день. Всего было убито более тысячи человек. Но это была уже агония.
Успехи Красной Армии вынудили белых 6 октября 1918 года окончательно покинуть Иващенково. В тот же день большевики восстановили Советскую власть в поселке. Был образован ревком. На рассвете 7 октября к станции Иващенково подошел чапаевский отряд. Перед глазами бойцов открылась страшная картина. Улицы поселка были усеяны трупами расстрелянных. Перед самым бегством врач местной больницы Шефер отравил 60 человек больных и раненых.
Почти два дня трупы защитников Советской власти свозили к братской могиле, где они и были захоронены. (Ежегодно сюда местная организация РКРП-РПК организует шествие с возложением цветов и венков в память тех, кто отдал свои жизни за дело Великого Октября).
Несмотря на то, что восстание иващенковских рабочих было потоплено в крови, оно сыграло большую роль в деле разгрома белогвардейцев и интервентов. Создав угрозу в тылу у белых, иващенковское восстание оказало немалую помощь регулярным частям Красной Армии и не дало разграбить оборудование оборонных заводов, внесших значительный вклад в обеспечение боеприпасами регулярной Красной Армии, как в период гражданской войны, так и будущей Великой Отечественной.
Слова об иващенковской трагедии, которыми начат этот очерк, были произнесены Владимиром Ильичом через полгода после кровавой расправы над восставшими рабочими. В.И. Ленин говорил об этом 11 апреля 1919 года на заседании Всероссийского центрального совета профсоюзов. Уже по одному этому факту видно, какой резонанс в Советской России имели эти события.
О трагедии на станции Иващенково В.И.Ленин напомнил в коротком ответе на вопрос о забастовке рабочих тульских военных заводов в начале апреля 1919 года. Те же самые эсеры и меньшевики, на совести которых уже лежала черная учредиловская «эпопея», спровоцировали стачку тульских рабочих, сыграв на перебоях в продовольственном снабжении и выплате заработной платы. И вот на заседании Всероссийского центрального совета профсоюзов Владимир Ильич подчеркнул мысль, которая красной нитью проходит через многие его речи и статьи тех лет: у рабочих и крестьян есть только одна дорога – дорога, по которой идут большевики, каким бы тяжким и тернистым этот путь ни был. Ибо не по вине большевиков эти тяготы, эти тернии и эти жертвы. Никакого иного пути нет и быть не может, какие бы красивые, сладкозвучные песни ни пели эсеры и меньшевики. Идти за ними – значит, в конечном итоге прийти к кровавому кошмару на станции Иващенково.
Почти год спустя после событий на станции Иващенково, в конце августа 1919 года, было обнародовано написанное В.И.Лениным «Письмо к рабочим и крестьянам по поводу победы над Колчаком». Колчаком, который вскарабкался на трон «верховного правителя» по спинам и плечам учредиловцев и белочехов. И в этом «Письме» В.И. Ленин ещё раз сформулировал ту важнейшую идею, в истинности которой рабочие России лишний раз убедились «на примере Иващенково»:
«Либо диктатура (т.е. железная власть) помещиков и капиталистов, либо диктатура рабочего класса.
Середины нет. О середине мечтают попусту барчата, интеллигентики, господчики, плохо учившиеся по плохим книжкам. Нигде в мире середины нет и быть не может. Либо диктатура буржуазии (прикрытая пышными эсеровскими и меньшевистскими фразами о народовластии, учредилки, свободах и прочее), либо диктатура пролетариата»(ПСС, Т. 39, С. 158).
