О методах полемики наших оппонентов касательно этого
Особенностью религиозного сознания является совершенно некритическое восприятие противника «веры» и его действий в негативном плане. Считается, что «нечеститвец» ничего толкового совершить не может в принципе. Церковники уничтожали руническое письмо, в результате чего дохристианская эпоха для историков и по сей день – темный лес. Мусульманские строители ревностно стирали греко-римские, ассирийские, вавилонские письмена со зданий, испещряя их изречениям пророка, да и современные правоверные не гнушаются разбить глиняную табличку эпохи Хаммураппи, надпись времен Александра Македонского, а уж сжечь индуистский храм I тысячелетия до д.н.э. – это уж настолько богоугодное дело, что всем египетским мусульманам на том свете скостится воровсктво фотоаппаратов у туристов. В современном российском «комдвижении» (будем называть это так) сложился свой культ, своя религия – рабочефильство. Адепты оного культа систематически возносят предмету культа – абстрактному Рабочему хвалу, приписывают ему всяческие добродетели, пишут статьи о его превосходстве над погаными гяурами интеллигентами («еще и очки надел»), ищут потаенного смысла в действиях (действительных и мнимых), носят ему жертвенные подношения в виде собранных «в фонды помощи» денег, облизывают различные части тела жрецов своего культа – т.н. «рабочих лидеров» и периодически совершают ритуальные пляски вокруг проходных, надеясь на одобрение со стороны божества. Вокруг культа систематически создается система священных текстов, скроенных из самых различных источников, с недюжинными заимствованиями, которым позавидовали бы и авторы Корана. Основная часть заимствований относится к тому этапу классовой борьбы, когда пролетариат был в некотором смысле охвачен коммунистической пропагандой, следовательно, обладал некоторыми революционными качествами, но истинно-верующие существенную разницу в объективных условиях увидеть не могут, так как глазки их смотрят исключительно под ноги любимому фетишу, а понятие «качество» им неведомо.
И потому стоит сказать что-либо негативное о пролетарии, как тут же набрасываются веруны с криками о том, что «не любит пролетариат». Классической стала анекдотическая «история с проститутками». В 1995 году В.А.Подгузов в серии работ «Коммунизм против «кумунизьма»» сравнил продажу пролетарием своей рабочей силы с продажей проституткой своих гениталий. Несмотря на то, что к экономической стороне сравнения ни у кого из верунов претензий нет (впрочем, попытки доказать, что экономический процесс продажи слесарем рабочей силы существенно отличается от продажи проститутками своих способностей по сексуальному обслуживанию, предпринимались неоднократно), обвинение в том, что «Подгузов считает рабочих проститутками» – это излюбленный конек рабочепоклонников, они не медлят сообщить об этом каждому, кто интересуется журналом «Прорыв». Иногда получается комично – один рабочий на моей памяти, выслушав крики про то, что «подгузовцы называют рабочих проститутками» выразился о пролетариате еще хлеще, добавив, что в процессе продажи рабочей силы проститутки порой демонстрируют больше позитивных качеств, чем коллеги по цеху.
Излюбленным ругательством рабочефилов является слово «интеллигент» – из всего, что марксистами написано об интеллигенции, они читали только одну фразу Ленина про «говно нации». Столь «всестороннее» исследование вопроса об интеллигенции весьма огорчает не только классиков марксизма, но и практически всех выдающихся марксистов прошлого, среди которых рабочих можно пересчитать по пальцам.
Несмотря на то, что каждое слово, высказанное каким-нибудь «рабочим» адепты «рабочей религии» считают за абсолютную истину в последней инстанции и считают малограмотные рабочие каракули «достойным ответом» на статьи В.А. Подгузова, тем не менее, они тщательно фильтруют свои «священные писания». «Прорыв» мог бы выставить достаточно вполне содержательных реплик от самых натуральных рабочих с поддержкой нашей позиции по научному централизму – это несложно. Однако этот прием весьма дешев: наши оппоненты лишь по своему идеологическому бессилию хватаются за аргумент., что «вот рабочие-де говорят…». Ученому, в общем-то плевать, что говорит некомпетентный человек, кто бы он ни был – истина не пошатнется от того, что некий Вася с Уралмаша, оторвавшись от воблы, пива и воскресной халтуры, напишет пару малосодержательных ругательств или по-детски наивных аргументов. Журнал «Прорыв» может вполне обойтись без вытаскивания своих рабочих сторонников на трибуну для имитации широкой поддержки рабочих масс. Истина не зависит от степени массовой поддержки ее или неподдержки. Успешность практики людей, да, зависит от того, истинную или ложную идею они поддерживают. А идее без разницы, кто ее поддерживает – ее соответствие объективной реальности столь же объективно, как и сама объективная реальность. Миллион леммингов ничего не сделают с законом земного притяжения, сколько бы они ни говорили «халва», слаще их жизнь не станет. Но анекдот тут еще и в том, что и у «Рабочего пути» в сторонниках рабочие отнюдь не толпятся миллионными колоннами, как им мнится в наркотических снах, а имеется в лучшем случае пяток, ну десяток «официальных рабочих», т.е. активистов, формально имеющих рабочую профессию или занимающие рабочую должность, задача которых – озвучивать мнение своей группки как «голос рабочих». Эта практика получила широкое распространение в «левом движении», и малочисленные группки и партийки уже много лет меряются, у кого «рабочий» пенис длиннее вместо того, чтобы разговаривать по существу. Но как говорится, кто может разговаривать по существу – разговаривает, а кто не может., тому ничего не остается, как «рабочими меряться».
Еще одним характерным методом оппонирования журналу «Прорыв» вот уже много лет является выдумывание различных «обзывалок», основанных на словообразовании от названия журнала «Прорыв», фамилии лично Валерия Алексеевича, а также фамилий и псевдонимов авторов и редакторов. Слово «прорыв» у них почему-то ассоциируется именно с канализацией, а не с военными действиями, что наводит на определенные размышления о том, что бы сказал на эту тему дедушка Фрейд. Оппоненты как дети – искренне радуются, когда их осеняет школьная догадка, что фамилия «Подгузов», оказывается, имеет одинаковый корень со словом «подгузник» и всем сообщают этот факт с таким апломбом, как будто доказали теорему Ферма. Все это настолько забавно, что в цирк я уже не ходил много лет.
Клоунада наших оппонентов порой даже восхищает своей олигофренической незамутненностью: «Редакции сайта «Рабочий Путь» эти артисты (т.е. наши сторонники) поставили в вину, что она умеет говорить о сложных вещах слишком просто (!), так, что становится понятно каждому.» Это детско-глупое представление о том, что можно рассказать, например, теорию тензорных исчислений человеку, который окончил 4 класса без того, чтобы изучать курс элементарной алгебры и высшей математики, невероятно смешит. Если посмотреть на программы занятий рабочих кружков, то большевики никогда, повторю – НИКОГДА не ставили себе задачи «просто рассказать о сложных вещах, чтобы было понятно каждому». Тот, кто сможет решить такую задачу, совершит настоящий переворот в педагогике. Пока что о сложных вещах стараются рассказать не «каждому», а только тем, кто СПОСОБЕН эти сложные вещи понять. Если же некто неспособен понять сложные вещи – то его длительное время готовят к восприятию сложных вещей. Собственно популяризация научных знаний – это отдельная огромная отрасль образования: в мире существует считанное количество авторов, которые способны популярно писать на темы, скажем, физики или химии. Перельман, автор книг по занимательной физике, практически уникум – его умение разъяснять вопросы физики школьникам граничит с настоящим искусством, но тем не менее и оно недостаточно, чтобы было понятно КАЖДОМУ и без предварительной подготовки. Когда же речь касается массового образования, то работает принцип Мерфи: «Создай машину, пользоваться которой сможет каждый дурак, и только дурак захочет ей пользоваться». На уровне, понятном любому дураку, можно объяснить только самый примитив. Именно поэтому все педагогические системы строят свой метод образования по принципу не «от сложного к простому», а «от простого к сложному». К СЛОЖНОМУ, а не вспять от него. Невозможно повысить уровень ученика, если давать ему вещи, не сложней его уровня знаний. «Рабочий путь» же самоуверенно утверждает, что каждый материал понятен каждому. Это как раз значит, что только дурак может захотеть пользоваться этой газетенкой где-нибудь кроме туалета. А умный и развитый рабочий (а тем паче интеллигент) примитив «понятный для всех» читать просто не будет – ничего нового он там попросту не найдет.
Впрочем, обычно такой пафос в «объяснении всех наук не полстранички текста, понятного даже дауну» проистекает из банального отрицания общественных наук как наук, отрицание общества как сложной формы материи, да и позитивистское отрицание теоретических знаний в принципе. Рабочемольцы, исходя из тезиса, что «рабочий-де на практике все законы общества понимает», на деле выкинули на свалку марксистскую теорию познания, которая признает за абстрактным мышлением относительную самостоятельность от непосредственной практики, и, наоборот, возвели в добродетель основной НЕДОСТАТОК людей преимущественно физического труда – недостаток абстрактных знаний. Такая дешевая апологетика божества сделала бы честь христианскому богословию – те все ж таки не перешли от тезиса о непознаваемости божественного замысла к тезису о принципиальной простоте мира, познание которого не требует специальной подготовки.
продолжение, может быть, следует.
|
