Когда некоторые иностранные газеты симулируют недоверчивое изумление по поводу картины неслыханных преступлений, раскрывшейся на процессе антисоветского троцкистского центра, то это свидетельствует чаще всего лишь о нечистой совести хозяев или сотрудников этих газет. Как могли люди, называвшие себя социалистами, стать на путь подобных преступлений против рабочего класса? — наивно вопрошают эти господа. Они „забывают“ многочисленные уроки истории.
Буржуазия не раз находила себе верных слуг из отбросов рабочего движения. Из лагеря оппортунистов, нередко рядившихся в „левые“ одежды, выходили наиболее преданные цепные псы капитализма. Достаточно напомнить несколько имен. В Англии — Ллойд-Джордж. Во Франции — Мильеран, не успев сносить своих „социалистических“ башмаков, уже в качестве буржуазного министра расстреливал безоружные толпы голодных стачечников. Клемансо проделал вольт от „леворадикальных фраз до роли „тигра“ французского империализма. В Германии — Эберт был первым президентом буржуазной республики; он совместно с „кровавым псом“ Носке установил режим контрреволюционного террора против рабочего класса, и под сенью этого режима вырос ядовитый гриб фашизма. В Италии — Муссолини начал свою карьеру на оппортунистическом крыле социалистической партии.
Эволюция троцкизма отличается от перечисленных примеров тем, что она протекала в условиях страны, где впервые в истории у государственного руля прочно стал рабочий класс. Осуществились мечты бесчисленных поколений угнетенных и эксплоатируемых. В упорных боях, ценой немалых жертв завоеван социализм. От некогда господствовавших классов остались лишь осколки, отщепенцы, боящиеся дневного света. Став организующим центром этих элементов, троцкизм в бессильной злобе пишет на своем знамени: возврат к капитализму. Главная надежда связана с иностранной интервенцией. Иудушка-Троцкий, злейший враг рабочего класса, с каиновой печатью на лбу, торопит свою подлую банду: побольше шпионажа, измены, предательства; побольше диверсионных актов, вредительства, побольше убивайте рабочих и красноармейцев; активнее действуйте террором.
К гнусной роли злейшего врага рабочего класса троцкизм подготовлен всем своим прошлым. Его путь — беспрерывная цепь предательств и измен, до поры до времени прикрывавшихся „левой“ фразой.
Несомненно, имея в виду возможность рецидивов троцкизма и предостерегая от них партию, Ленин в переломный момент нашей революции, при переходе от военного коммунизма к новой экономической политике, писал: „10 — 20 лет правильных соотношений с крестьянством и обеспечена победа в всемирном масштабе (даже при затяжке пролетарских революций, кои растут), иначе 20 — 40 лет мучений белогвардейского террора. Aut — aut. Tertium non datur“1)2)
Ленинизм обеспечивал первый вариант этой альтернативы. Троцкизм неминуемо привел бы к осуществлению второго варианта. К этому была направлена вся демагогия троцкизма, все его авантюристические предложения, означавшие курс на раскол между рабочим классом и крестьянством, потерю власти рабочим классом, возвращение страны под иго буржуазной диктатуры.
1) Или — или. Третьего не дано
2) В. И. Ленин. Соч., т. XXVI, стр. 313.
II
Троцкисты вслед за меньшевиками пытались рядиться в одежды „рабочелюбцев“. Однако за их „левыми“ фразами скрывалось капитулянтское содержание. Рабочему классу, ценой бесчисленных жертв завоевавшему власть и отстоявшему ее в борьбе против полутора десятков стран-интервентов, троцкисты предлагали вернуться к старому, разбитому корыту буржуазного владычества. Это составляло сокровенный смысл всей борьбы троцкизма против ленинской теории построения социализма в одной стране. Своим тезисом о невозможности построения социализма в нашей стране троцкисты дали в руки контрреволюционной буржуазии самое отравленное оружие против рабочего класса.
Партия под руководством товарища Сталина разгромила троцкизм. В течение немногих лет произошли величайшие сдвиги. Возможность построения социализма в одной стране, теоретически доказанная Лениным и Сталиным, теперь была практически доказана опытом гигантской стройки.
Если раньше троцкизм ставил своей задачей всячески мешать построению социализма, то теперь он жаждет разрушения уже созданного.
Троцкизм перешел к самым подлым, самым гнусным и презренным методам борьбы. Его программа — реставрация капитализма. Вдали от дневного света слетаются троцкистские стервятники, подбираются негодяи, потерявшие всякое подобие человеческое, циничные мерзавцы, готовые на любое преступление. Открывается цепь злодеяний, перед которыми бледнеют отвратительные образцы низости и гнусности, известные человеческой истории. Нет того рубежа человеческого падения, на котором остановились бы посланцы старого мира в их безнадежной борьбе против нового общества, построенного на счастье народа. Продажа родины оптом и в розницу ее злейшим врагам, шпионаж, вредительство, диверсантские акты, совершаемые вкупе и влюбе с агентурой фашистских разведок, контрреволюционный индивидуальный террор, подготовка самых неслыханных предательств на случай войны — таковы методы „деятельности“ троцкистской своры.
Что несет троцкизм рабочему классу? Картина, развернувшаяся на процессе антисоветского троцкистского центра, позволяет дать на этот вопрос исчерпывающий ответ.
Радек в своих показаниях на процессе следующим образом излагал экономическую программу, которую ему сообщил Троцкий в письме от декабря 1935 года: „Отдача не только в концессию важных для империалистических государств объектов промышленности, но и передача, продажа в частную собственность капиталистическим элементам важных экономических объектов, которые они наметят. Троцкий предвидел облигационные займы, то-есть допущение иностранного капитала к эксплоатации тех заводов, которые формально останутся в руках Советского государства“.
Итак, программа восстановления капиталистического рабства для рабочего класса, свергнувшего власть буржуазии и своим самоотверженным трудом построившего социализм. Троцкистские мерзавцы превосходно понимали, что только режим озверелого фашистского террора мог бы загнать рабочие массы в кабалу к капиталу.
В том же письме к Радеку злодей Троцкий цинично писал: „Ни о какой демократии речи быть не может. Рабочий класс прожил 18 лет революции, и у него аппетит громадный, а этого рабочего надо будет вернуть частью на частные фабрики, частью на государственные фабрики, которые будут находиться в состоянии тяжелейшей конкуренции с иностранным капиталом. Значит — будет крутое ухудшение положения рабочего класса. В деревне возобновится борьба бедноты и середняка против кулачества. И тогда, чтобы удержаться, нужна крепкая власть, независимо от того, какими формами это будет прикрыто.“
На процессе подлец Радек открыто признался: получив это письмо, он прекрасно понял, что Троцкий рисует перспективу установления фашистского режима.
Ill
Что означала троцкистская программа конкретно для рабочих масс?
Пролетариат прежде был классом эксплоатируемым и угнетенным буржуазией. Этот класс в нашей стране отошел в безвозвратное прошлое. Родился новый рабочий класс. „Пролетариат СССР превратился в совершенно новый класс, в рабочий класс СССР, уничтоживший капиталистическую систему хозяйства, утвердивший социалистическую собственность на орудия и средства производства и направляющий советское общество по пути коммунизма“ 1)
Этот рабочий класс троцкисты хотят вернуть в положение угнетенного и эксплоатируемого пролетариата. В нашей стране рабочий класс осуществляет свою диктатуру, в его руках государственная власть, он возглавляет борьбу всего трудящегося народа за коммунизм. Рабочий класс пользуется авторитетом в народных массах, он окружен уважением и почетом. Троцкисты хотят поставить его в положение бесправного пария, над которым безнаказанно глумятся тунеядцы и паразиты. Бросить сотни тысяч рабочих в застенки фашистской охранки, в концентрационные лагери наподобие фашистской Германии, физически истребить самый активный и сознательный авангард рабочего класса — вот чего добивается троцкизм.
Рабочие массы нашей страны, освободившись от цепей эксплоатации, познали радость свободного творческого труда. Труд у нас стал делом чести, славы, доблести и геройства. Где еще могло родиться и расцвести стахановское движение? Троцкизм мечтает вернуть рабочих под ярмо подневольного каторжного труда, обречь их на непосильный труд на потребу кучке эксплоататоров-кровопийц.
Незыблемый закон СССР: кто не работает, тот не ест. Эксплоатация человека человеком искоренена навсегда. Огромные богатства, производимые трудом народным, составляют неотъемлемое достояние народа. Перед рабочим классом широко открыта дорога неуклонного подъема материального и культурного уровня его жизни. Троцкисты хотят восстановить старый принцип эксплоататорского строя: кто работает, тот да не ест. Троцкий писал Радеку о том, что неизбежно „крутое ухудшение положения рабочего класса“. Еще бы! Если восстановить жирные барыши капиталистов, если отдать кучке паразитов народное достояние и плоды народного труда, то на долю рабочих масс остались бы — непосильный труд и голодное существование.
В нашей стране — самый короткий рабочий день, самая совершенная охрана труда. Троцкистские фашисты хотят восстановить прежнюю каторгу, когда работа шла от зари до зари, а всякое требование охраны труда вело к тому, что рабочего выставляли за ворота.
„Граждане СССР имеют право на труд, то-есть право на получение гарантированной работы с оплатой их труда в соответствии с его количеством и качеством“. Эти слова Сталинской Конституции придают силу Основного Закона нашего государства мечте бесчисленных поколений пролетариев, живших и умиравших в гнетущей неуверенности в завтрашнем дне. Наша молодежь никогда в жизни не знала и не будет знать этой тревоги за завтрашний день, этой боязни потерять работу и кусок хлеба. А троцкисты жаждут вернуть тот строй, при котором безработица — частый гость в каждой рабочей семье. Наше хозяйство не знает кризисов, капитализм же немыслим без них. А что значит кризис для рабочих масс? Об этом многое могли бы рассказать те миллионы умирающих от голода безработных, которые выброшены на улицу ураганом экономического кризиса в странах капитала. Жить под беспрестанным страхом лишиться куска хлеба, крова, пищи для детей, под угрозой голодной смерти — вот чем троцкизм собирается облагодетельствовать наш рабочий класс.
Право на отдых — незыблемое право каждого гражданина СССР. Троцкисты хотели вернуть тот строй, который дает рабочему отдых лишь в могиле не считая вынужденного „отдыха“ в месяцы и годы безработицы, выматывающей все силы и соки, означающей голод и смерть.
Право на образование — одно из величайших завоеваний нашего рабочего класса. Путь к вершинам знания, путь ко всему необозримому культурному наследию человечества у нас широко открыт для всех. И рабочий класс твердо и уверенно идет по этому пути. Сколько блестящих талантов он уже выдвинул в разнообразных отраслях науки и искусства! Строй, который мечтали вернуть троцкисты закрыл бы наглухо перед „черной костью“ двери к знанию и повесил бы на нее надпись, запрещающую вход „кухаркиным детям“. Капитализм означает монополию знания для имущего меньшинства, неимущее же большинство обречено обходиться и в отношении духовной пиши крохами с господского стола.
Женщина-работница получает у нас равную плату за равный труд. В СССР искоренены все формы постыдного неравенства полов. Троцкисты замышляют вернуть женскую половину рабочего класса в состояние двойного гнета и эксплоатации, восстановить действие тех позорных и свирепых законов, которые во всех странах капитала ставят женщину в приниженное положение.
В нашей стране миллиарды рублей ежегодно тратятся на бытовое и культурное обслуживание рабочего класса, на социальное страхование, на помощь больным и старикам. Реставрация капитализма означала бы, что все чудесные дворцы и санатории, лечебные заведения и места отдыха стали бы снова достоянием ничтожной кучки пресыщенных паразитов. 1) И. Сталин — Доклад о проекте Конституции СССР.
IV
Троцкистские выродки рассчитывали не только восстановить в нашей стране капитализм, но и обречь ее на все ужасы колониальной эксплоатации. Наша родина утвердила свою политическую и экономическую самостоятельность, стала великой и могучей державой социализма. Власть рабочего класса сделала ее самой передовой страной в мире, маяком для всего передового человечества. Троцкистские изверги стремились сделать нашу родину колонией самых агрессивных фашистских государств. Рабочим нашей родины они готовили участь китайских кули.
„Надо оставить всякие помыслы о массовой работе“, — внушал Троцкий Пятакову во время его поездки в Осло.
С цинизмом матерого шпиона и предателя, с бесстыдством профессионального убийцы Троцкий давал указания своим сподручным: „Было бы нелепостью думать, что можно притти к власти, не заручившись благоприятным отношением важнейших капиталистических правительств, особенно таких, наиболее агрессивных, как нынешние правительства Германии и Японии. Совершенно необходимо уже сейчас иметь с этими правительствами контакт и договоренность“...
Обер-бандит Троцкий признавал, что без войны СССР с Германией и Японией и поражения СССР в этой войне троцкистам власти не видать, как своих ушей. Отсюда директивы: ускорять, провоцировать войну, вести подрывную работу, помогать фашистским странам разгромить оплот социализма, совершать чудовищные акты измены и предательств. Десятки жизней рабочих, красноармейцев уничтожила диверсионная, вредительская работа троцкистских гадов. Сотни тысяч и миллионы жизней трудящихся эти изверги собирались принести на алтарь капиталистической реставрации в момент войны.
Фашистские государства имеют свои представления о характере и целях войны, они имеют свои планы войны. Вот что, например, писал недавно официозный орган германского генерального штаба „Die deutsche Wehr“ на сей счет: „Единственной наградой, достойной того риска и жертв, с какими связана сейчас война, может быть только полное изгнание побежденного с поля борьбы, его уничтожение в качестве самостоятельной и значительной экономической силы. Враг не должен больше производить, он не должен больше иметь возможности участвовать в конкуренции, ему нельзя оставить дееспособную промышленность для новой войны, быть может с большим успехом. Врага нужно уничтожить и экспроприировать (verderben und vererben). В этом и только в этом заключается победа в современных условиях".
Итак, промышленность должна быть уничтожена. В духе этой программы войны было составлено соглашение, которое Троцкий заключил с заместителем Гитлера Гессом. Отдать страну на поток и разграбление германскому фашизму — вот смысл, сквозящий из каждого пункта этого соглашения.
Не только притти к власти, но и удержаться у власти нельзя без помощи Германии и Японии, — писал Троцкий своей банде. В соответствии с этим составлена была целая программа распродажи нашей родины. Японии — Приморье, Приамурье, сахалинская нефть; Германии — Украина, свобода действий на Дунае и на Балканах, экономическое порабощение страны в виде кабальных концессий, торговых договоров и т. п. Но враги человечества жестоко просчитались.
Планам поджигателей войны нанесен серьезный удар. Палачи рабочего класса получили по заслугам. А советский народ, уничтожив осиное гнездо, еще увереннее идет вперед, к сияющим вершинам коммунизма.
Что такое троцкизм в самом общем значении этого слова? Зачастую, пытаясь определить троцкизм, определяют его как учение Троцкого и начинают от разбора работ Троцкого. Однако такой подход неверен, потому что Троцкий как теоретик неглубок и эклектичен. Как признают сами троцкисты, в его работах каждый может найти все что угодно, тем более, что работ по таким серьезным вопросам, как философия, Троцкий не оставил вообще. Однако, тем не менее явление, которое называют троцкизмом, имеет с Троцким несомненную связь, но не ту, которая у всех на слуху, а совсем наоборот – не Троцкий породил троцкизм, а троцкизм породил Троцкого. Потому что главная отличительная черта явления – это БЕСПРИНЦИПНОСТЬ, а вокруг революционного движения всегда ошивались люди без всяких идей с совершенно разными целями – от откровенно провокаторских или меркантильных до авантюристических или карьеристских. Троцкистами по духу задолго до Троцкого были различные политические проходимцы, судорожно атаковавшие I Интернационал, троцкистами по факту является и современная беспринципная сволочь, причисляющая себя к коммунистам, причем даже в том случае, когда современные последыши дела Троцкого отрицают принадлежность к троцкизму.
Несомненно, отсутствие твердых принципов (или же беспринципность как принцип, когда мотаться без идей становится открытым, явным и с жаром защищаемым кредо) – это главный отличительный признак троцкизма. Но почему же именно с именем Троцкого связывается это явление? Только потому, что Троцкий был беспринципней остальных беспринципных политиканов? Или потому, что Троцкий заложил идеологию беспринципности? Отнюдь нет, были люди и беспринципней, и обосновывали талантливей, просто Троцкий жил и действовал в то время, когда беспринципность как орудие уничтожения коммунизма стало первым и главным средством мирового оппортунизма, в силу малоэффективности прочих средств. Как и почему из всех способов борьбы с революцией буржуазия выбрала именно этот путь?
Начнем с истории социал-демократии в Европе. В силу роста пролетарского движения и пролетарских партий в 19 веке постепенно буржуазия стала осознавать, что проигрывает, а потому начались попытки подстроиться под социалистическое движение, сформировать «свое», «безопасное» течение в социал-демократии, которое, имея влияние на пролетарские массы, не ставило бы вопрос о коренных изменениях. Однако это действие, неприкрытый ревизионизм в духе Бернштейна, вызвало дружное, и, главное, эффективное противодействие со стороны марксистов, и рост революционных настроений не только не спал, но возрос. Формирование социал-демократических партий создало еще одно поле битвы – внутрипартийное, но к началу 20 века и на этом поле ревизионизм проигрывал, оставаясь в большинстве случаев в меньшинстве. РСДРП была очень характерным примером этого – оппортунизм открытый, явный проиграл революционному течению, даже не успев толком оформиться. Ю.О.Мартов в 1912 году писал своем единомышленнику Гарви: «стремясь перестать быть сектой – фракцией, меньшевики распались на кружки, крайне трудно поддающиеся идейному и деловому объединению. Начиная от некоторых «партийцев», настроенных анти-ликвидаторски, но не склонных поддерживать все плехановские гнусности, и кончая киевскими и харьковскими легалистами, еще не вышедшими из кокона, в котором питерцы пребывали года три назад – меньшевизм представляется в виде ряда групп, группок и единиц, течений и настроений; объединению и организации мешает не существо взглядов и стремлений, а отвычка к коллективному действию и коллективному мышлению»[i]. В этой цитате очень точно выражены предпосылки того, что беспринципность Троцкого стала актуальной и сформировалась в качественно новую практику мирового оппортунизма. Мартов в письме признается, что даже после 7 лет существования меньшевизм так и не добился ничего существенного – до поражения революции меньшевизм представлял собой жалкую секту, попытавшись «бороться» с собственным сектантством через легализм и ликвидаторство, меньшевизм только усугубил ситуацию и вообще распался на кучку группок и одиночек без какого-либо единства воззрений, целей и без какого-либо желания коллективно действовать. Оппортунизм «обыкновенный» перед ярким выступлением троцкизма как нового качества оппортунизма на политическую сцену находился в тяжелейшем кризисе. И Мартов, как человек неглупый, видел источник этого кризиса – идейный разброд в меньшевизме, естественное следствие ненаучности его идей, разрушал все возможности к существенному воздействию на пролетариат в целом и на партию в частности, как наиболее важную часть его авангарда. Но проблема была в том, что вожди меньшевизма не могли уже объединиться – прямолинейно и искренне понимая служение своим идеалам, они, как и положено оппортунистам, и друг с другом не находили общего языка. Меньшевизм классический, честно оперировавший ревизионистскими понятиями, спасти мог только переворот в меньшевизме, который объединил бы меньшевистские течения под единственным общим для них для всех знаменем – борьбы с марксизмом, борьбы с партией. Для того, чтобы это сделать, необходимо было забыть обо всех разногласиях друг с другом. Мартов в том же письме писал: «Раз борьба, следовательно, и группировка вокруг себя всех действительных и возможных союзников. Если благодаря нашей «организационной мизерности», гегемония наших идей и основных методов может проявляться лишь в формах, дающих организационную гегемонию союзным нам кружкам – Бунду и проч. – то в этом я не вижу компромисса с нашей стороны»[ii]. Мартов писал о пути выхода из этого кризиса – а именно, беспринципно объединить ВСЕХ, кого возможно, невзирая на идеологию, лишь бы ОСНОВНОЙ метод (борьба с партией) давал эффект. Он был уже идейно готов на этой беспринципной платформе к действиям, лишь бы это были совместные действия против ленинцев. Но сами «старые» меньшевики этого сделать не могли, нужны были новые лица, которые были бы свободны от старых идеалов открытого ревизионизма.
Фигурой, которая в этой ситуации проявила способность сформировать такую беспринципную платформу, оказался меньшевик Троцкий. Троцкий, не имея никаких устойчивых воззрений, видя неспособность меньшевизма и испытывая ненависть к большевизму, начал активно сплачивать вокруг себя все, подобное ему. Дело в том, что в обстановке раскола и заграничной кружковщины и оторванности от дела существовала прослойка тех социал-демократов, которые не примкнули ни к тем, ни другим, либо неспособные разобраться в ситуации, либо исповедующие разные неприемлемые для обеих фракций воззрения. Они и послужили базой для такого объединения. Соответственно, под эту партийную прослойку была сформирована и двурушническая идеология первоначально в форме «ни тех, ни других», однако в реальности проявлявшая редкое благоволение к оппортунистическим течениям и ведущая оголтелую борьбу с большевизмом. Однако на этой прослойке далеко уехать было нельзя – «примиренцы» и «нефракционные» существовали с самого момента раскола, и за все время до 1912 года организационно не оформились, базу надо было обязательно пополнять из обеих фракций, и идеология «против всех» превратилась в идеологию «за всех сразу» в расчете на колеблющиеся и неустойчивые элементы обеих фракций. Положение Троцкого, который выступал формально и против меньшевизма, и против большевизма, но в то же время как бы и за оба течения, было выгодным с точки зрения влияния на партию изнутри, давало возможность меньшевикам иметь в большевистской партии своих агентов, которые формально вызывают даже доверие, разрушали изоляцию меньшевизма, в которой тот оказался с «идейной чистотой». Именно потому, что троцкистская идея была более удачным оппортунизмом, меньшевики поддержали в целом Венскую конференцию, которую Троцкий организовал в 1912 году. Мартов завершает цитированное выше письмо так: «Во всяком случае, нам необходимо действительно-таки созвать конференцию, которая во всяком случае будет реальной величиной по сравнению с ленинской и наличность которой для шатающихся умов и нерешительных душ все-таки точкой опоры в борьбе с соблазнами ленинского «восстановления партии»»[iii].
Однако, опираясь только на партийных маргиналов, троцкизм не мог наращивать свою массу – требовались механизмы привлечения партийных элементов из обеих фракций, и этим механизмом стала специфически двурушническая идеология, которая позволяла подбирать все, что по каким-то причинам отклонялось от фракционного мэйнстрима. В троцкизме недовольный большевиками бывший большевик мог найти меньшевизм, причем тем более удобный, что он был формально не связанный с дискредитировавшими себя меньшевистскими вождями и приправленный революционной фразой, а отошедший от меньшевиков мог найти для себя революционную фразу, но тем не менее все ту же антибольшевистскую борьбу, приправленную легонькой критикой меньшевизма. Причем, что очень важно, все это велось под флагом «единства партии», правда, троцкисты, как и меньшевики, это «единство» понимали как единство всех, кроме ленинцев. Иными словами, троцкизм примечателен не фигурой Троцкого, а тем, что история создала обстановку, в которой стала востребованной специфическая идеология ДВУРУШНИЧЕСТВА.
-------------
[i] «Из письма Ю.О.Мартова их Парижа П.А.Гарви в Вену 23(10)апреля 1912 г», цит. по «Конференции РСДРП 1912 года. Документы и материалы». М.:РОССПЭН, 2008, стр.597
[ii] Там же, стр. 598, подчеркнутое выделено автором.
Проблемы создания современной марксистской организации, принципы ее формирования, основные задачи на начальном этапе, выработка стратегии и тактики - всё это, безусловно, наиболее актуальные вопросы сегодняшнего комдвижения. Их нерешенность оставляет место кустарщине, истеричным попыткам объединительства всех и вся, протаскиванию идеологических отступлений под маской единства, метаниям от парламентского кретинизма к бланкизму и обратно, а, главное, за организационной суетой и спорными лозунгами, почти не оставляет времени и сил на марксистское осмысление ситуации.
Сегодня мы предлагаем читателям развернутую критику концепции объединения марксистов Украины, высказанную в статьях Шапинова и Пихоровича. Судя по тому, что они собрались географически в многострадальном городе Киеве, комдвижение Украины ожидает масса идеологических сюрпризов. Как будто бы киевлянам недостаточно было оккупации деникинцами, петлюровцами, белополяками, гитлеровцами, украинскими националистами в новейшей истории - так еще и Шапинов переехал в Киев из Москвы.
Они уже более полугода полемизируют между собой на публике, как цирковые Бим и Бом, но при этом остаются идейно на одной, в сущности, позиции.
Ну, например, на примере последней статьи Пихоровича видно, до какого абсурда они дописались.
Пихорович абсолютно согласен с идеей Шапинова, что троцкизм и сталинизм не имеют существенных идеологических разногласий:
«Несомненная заслуга Виктора Шапинова в том, что он в своей статье «Нет больше сталинизма и троцкизма…» подметил тот факт, что сегодня эти различия стали совершенно несущественными, что настаивать на них глупо.»
Но при этом он не соображает, что это общее, что у них есть, гораздо существеннее того, что он может найти из различий. А различие они друг у друга находят в том, что Шапинов считает, что это одинаково марксистские течения, а Пихорович - что они одинаково немарксистские.
Доказательная база у обоих умиляет - Шапинов пишет: «Практика показывает, что действительно марксистское мышление может вырасти и из троцкистской, и из сталинистской традиции, а также и помимо этих традиций.» Пихорович замечает это бревно в шапиновском глазу: «Очень жаль, что Шапинов не указал, как именно «практика показала», что «что действительно марксистское мышление может вырасти и из троцкистской, и из сталинистской традиции». Я лично считаю, что практика ничего подобного не показывала.» Но сам примерно в той же степени доказателен.
«Что означает троцкизм или сталинизм? В первую очередь отказ от изучения марксизма и попытка заменить марксизм как всеобъемлющее философское, экономическое, политическое учение, как вобравший в себя лучшие достижения человеческой культуры метод мышления суррогатом из несложного набора положений совершенно нематериалистического происхождения, но более или менее ловко (у троцкистов более, у сталинистов - менее) упакованного в обертку марксистской или околомарксистской фразеологии.»
Ответ на вопрос, какие именно факты побудили сделать Пихоровича столь смелые заявления, можно в статье не трудиться искать - их там просто нет. Но такое пренебрежение к доказательной базе, похоже, только окрыляет Пихоровича на штампование заявлений, одно смелее другого:
«Ни сталинисты, ни троцкисты не читали и не собираются систематически изучать работы классиков марксизма. Притом, не только потому, что ленятся, но и принципиально. Они считают идеи Маркса, Энгельса, Ленина правильными, но устаревшими…»
«А о том, что ни Ленина, ни Маркса не изучают и не собираются изучать сталинисты, говорить не приходится. Нередко они предпочитают этому скучному для них занятию службы в православных храмах...»
И даже позволяет себе заметить, что «ни Троцкий, ни Сталин сами никогда не претендовали на создание собственного учения. Ни о каком марксизме-ленинизме никто не заикался до смерти Ленина…»- во как!
Похоже, незнакомством с работами Сталина (как и Троцкого) и принципиальным отказом от их изучения грешит сам Пихорович, ибо, честно говоря, и тот, и другой, не только «заикались» о марксизме, но прямо декларировали себя как марксистов. Быть незнакомым с работами «Анархизм или социализм?» или «Марксизм и национальный вопрос», похоже, можно, только будучи разве что пихоровичем. И пусть он назовет поименно тех сталинистов, например, членов РКРП, которые изучению марксизма предпочитают посещение храмов - мы их быстренько поисключаем, и далее декларировать свою приверженность чему угодно - будь то сталинизм или учение бессмертных Пихоровича-Шапинова они смогут примерно с одинаковым основанием. Совершенно очевидно, что под «сталинистами» Пихорович имеет в виду вовсе не приверженцев марксистских групп, а наоборот, националистов, которые пытаются прикрыться популярным в протестной среде именем Сталина. То есть, если Шапинов еще говорит об идейных течениях, декларирующих свою приверженность к марксизму, то у Пихоровича в огороде уже бузина, а в Киеве, как водится - дядька, не сочтите за каламбур. Хотелось бы лично, конечно, спросить, на каком основании Пихорович зачислил конкретно меня и товарищей из РКРП в «самые банальные русские патриоты», а также многих и многих других товарищей из-за рубежа. Неужели он действительно думает, что сталинисты-американцы или японцы придерживаются сталинистских воззрений исключительно из русского патриотизма? Но спрашивать такое бесполезно - Пихорович токует, и как тетерев, не замечает, что там на самом деле происходит в объективной реальности, потому его остается либо подстрелить, пользуясь случаем, либо изумленно наблюдать такое чудо природы. То, что сталинизм представляет собой «попытку заменить марксизм как всеобъемлющее философское, экономическое, политическое учение, как вобравший в себя лучшие достижения человеческой культуры метод мышления суррогатом из несложного набора положений совершенно нематериалистического происхождения», троцкисты пытаются уже на протяжении порядка 80 лет доказать, но успехов в этом деле не видно - пока что сталинизм как таковой жив и помирать не только не собирается, но и на территории бывшего СССР может себе позволить не замечать мышиную возню десятка троцкистов из двадцати разных «интернационалов». Украинский наш идеолог-марксист, как известно, «одним махом семерых побивахом», но тут размах на рубль, а удар на копейку - то, что очевидно лично Пихоровичу с Шапиновым, совершенно неочевидно всем остальным, в результате получается взаимное удивление - Шапинов с Пихоровичем, сцепившись в дружеский клубок, в перерывах между любовными покусываниями удивляются, почему же сталинисты и троцкисты не отказываются от своих взглядов и не бегут записываться в Организацию марксистов, а сталинисты (за троцкистов говорить не буду) безмерно удивляются, с какого перепуга они должны отказываться от своих идей - доказательств того, что их идеи ложны, от Шапинова с Пихоровичем пока что не получили ни сталинисты, ни троцкисты. Конечно, может, я что-то не понимаю, и такой научный подход - это верх гениальности, но телега впереди лошади не побежит - для отказа от своих воззрений мне недостаточно одной фразы Пихоровича. Такой подход может иметь две причины - либо это просто незнание методологии доказательств (что вряд ли - обоих учили в ВУЗе, и Пихоровича даже в неплохом), либо «ловкость рук -никакого мошенничества». Пихорович, видимо, думает, что труд доказательства обратного надо возложить на сталинистов с троцкистами, а у киевских клоунов есть дела поважнее - этот псевдомарксистский цирк, судя по всему, только набирает организационные обороты посредством «Организации марксистов».
Причем суть обсуждаемого вопроса не стоит выеденного яйца, если хоть немного вдаваться в суть дискуссий сталинистов и троцкистов на протяжении всего исторического периода их существования. Появление на исторической сцене троцкизма связано в первую очередь с борьбой против марксизма как такового, о чем столь много писал Ленин (которого, к счастью, Пихорович в попытках заменить марксизм суррогатом еще не уличил), сталинизм же появился в качестве марксистской реакции на троцкизм в условиях первого социалистического государства.
Именно потому о сталинизме или ленинизме никто не говорил до смерти Ленина, что смерть Ленина не только обострила вопросы, но и по времени совпала с актуализацией основных вопросов социалистического строительства. Совершенно неслучайно наиболее яростные дискуссии с Троцким и троцкистами у Сталина возникли не до революции (когда Троцкий был политиком примерно того же уровня, как и какой-нибудь Верник), а после нее. И возникли они не относительно абстрактных тем, а совершенно конкретных тем строительства социализма, и суть их сводится в общем и целом к очень общему теоретическому вопросу: «Что есть коммунизм и как его строить?» Троцкий и группировавшиеся с ним лица проявляли именно по этому вопросу взгляды, отличные от мнения группы, которую возглавлял Сталин - когда Сталин с Лениным считали, что надо сделать уступку объективно мелкобуржуазной стихии в условиях послевоенной разрухи, Троцкий настаивал на казарменщине, когда Сталин считал необходимым провести коллективизацию, троцкисты уже сблокировались с бухаринцами и выступали против. Споры троцкистов со сталинистами не есть нечто надуманное, вызванное личной борьбой «товарища А с товарищем Б», как это пытаются представить наши Бим и Бом, а это споры, поставленные практикой социалистического строительства, и они имеют совершенно объективное основание. Если вкратце охарактеризовать идеологию троцкизма, то это есть попросту отрицание идеи о том, что практика строительства социализма в СССР позитивна. Сталинизм же, наоборот, считает ту практику, которая проводилась Сталиным, позитивной (и даже если кто-то восхищается лично Сталиным, то в гораздо большей мере это есть восхищение именно практикой, а не личностью). Разумеется, что за любой практикой (и троцкистской тоже) стоит какая-то теория, и если эта теория неверна, то она не может быть иначе «снята», кроме как научным решением вопросов, которые она поставила.
Если вдруг на кого-то нашло озарение, и он убедился в принципиальной неверности как сталинизма, так и троцкизма, то флаг ему в руки - пусть расскажет, как надо строить социализм, расскажет о роли профсоюзов, и о коллективизации, и о социализме в отдельно взятой стране и о целой уйме других вопросов, которые поставила борьба сталинизма с троцкизмом, докажет, в чем конкретно, и кто был неправ, но этого ничего ни Шапинов, ни Пихорович не сделали, а предлагают читателю поверить им на слово, что у них есть некая гениальная теория построения коммунизма, по сравнению с которой все сталинисты и троцкисты - сущие ягнята.
Но клоунада-то в том и состоит: все, что Пихорович может относительно этой теории предложить - это стандартное «пилите, Шура, пилите»:
«Отказаться от безответственной и поверхностной интеллигентщины, которая сегодня паразитирует на коммунистическом движении под маркой сталинизма и троцкизма, и немедленно взяться хоть и за многотрудную, но единственно практичную работу освоения марксистского метода через изучение работ классиков марксизма и через применение этого метода для теоретической обработки богатейшего опыта коммунистического движения ХХ века, особой и самой интересной страницей которого, несомненно, является советская история - вот единственно правильный путь, идя по которому сегодняшнее рабочее движение имеет шанс снова превратиться в серьезную политическую силу.»
То есть, рабочим опять предлагают отказаться от того, что есть, поверив лично Пихоровичу, с той перспективой, что может быть, потом, когда-то, если сильно постараются, найдут что-нибудь взамен. Так и напрашивается мысль о конечной цели, которая для некоторых идеологов - сущее ничто, судя по тому, что ни готовы веками мариновать коммунистов в постоянных поисках той идеи, которую сами не в силах внятно сформулировать. Нельзя же серьезно считать панегирики «марксизму вообще» в рамках «Маркс, Энгельс, Ленин и не далее» ответом на вопрос, мучающий и сталинистов, и троцкистов (надеюсь, что искренних троцкистов он все-таки мучает) - ЧТО ТАКОЕ КОММУНИЗМ И КАК ЕГО СТРОИТЬ?
Меня не сильно удивило то, что пишут и писали Пихорович и Шапинов - оба этих идеолога совершенно четко проявили такие свои качества, как амбициозность и стремление к самовыпячиванию любыми средствами. Потому для обоих высказывать скандальные идеи без соответствующего обоснования - вещь вполне нормальная, ну не успевает профессиональный скандалист нормально обосновывать свои идеи. Для поддержания себя на верхушке хит-парадов нашему цирку двух актеров нужно постоянно выступать, и в погоне за количеством нужного качества не только не получается, но не может получиться в принципе. А если учесть малое знакомство авторов с философией - то и подавно. Шапинов впадает в философскую эклектику, полагая, что если можно организационно свалить в кучу разные идейные течения в «организациях марксистов» (чем Шапинов основную часть своей политической карьеры и занимался), то значит, и идеи смешиваются в той же пропорции, Пихорович же полагает, что диалектическое снятие можно осуществить одним заявлением о таком снятии, причем почему-то считает, что развитие марксизма со смертью Ленина остановилось вообще, что говорит о полном незнакомстве с диалектикой. Либо марксизм развивается, и тогда никаких остановок тут быть не может, либо он уже развился до своего отрицания, Пихорович же и развития марксизма после Ленина не признает, и диалектически «снимать» марксизм новой, более научной теорией не собирается. Зенон со своим парадоксом о стреле отдыхает - Пихорович четко определил движения как явление дискретное на примере развития марксизма.
Причем, судя по всему, «битва гигантов» Шапинова с Пихоровичем имеет солидную подпитку в организационных баталиях относительно некоей киевской «Организации марксистов». Будучи не в курсе деталей политической обстановки на Украине и расклада в левом движении Киева в частности, я не берусь судить, какие такие причины, кроме беспринципности, побудили основателей этой организации объединить троцкистов и сталинистов в одной организации, но налицо идеологическое обеспечение такого объединения в лице Шапинова с Пихоровичем, на что указывает отдельное обговаривание условий такого объединения в конце статьи. И в силу этого появляется какое-то чувство, что все это уже было. В 1912 году Троцкий организовал «Августовский блок» и пытался доказать, что между большевиками и меньшевиками разницы существенной нет. Точно также и тут позиция Шапинова с Пихоровичем - попытка занять «центристскую» позицию в основном вопросе современного марксизма, который состоит в осмыслении опыта 20 века. Спор между этими деятелями ведется только относительно того, что будет более эффективным для такого «объединения» - либо признание обеих течений марксистскими, либо отрицание принадлежности обеих этих течений к марксизму. Но, по сути, это тот же троцкизм, характерной чертой которого явилась полнейшая беспринципность.
Все последние 20 лет ведутся жаркие споры насчет того, какое общество существовало в СССР и других социалистических государствах. Разного рода «левые» антисоветчики, сторонники теорий Троцкого, Мао Цзедуна и прочих псевдомарксистских деятелей, пытаются оспорить социалистический характер СССР, объявить существовавший в нем строй «государственно-капиталистическим». По логике таких «левых», отрицание существования социализма, должно помешать дискредитации марксизма буржуазной пропагандой. Действительно, раз грязь, которую буржуазия льет на социализм, относится на самом деле к государственному капитализму, то социализм как бы реабилитируется. Получается, что он и не терпел поражение в 20 веке. Однако при этом упускается из виду, что достижения социалистических государств говорят гораздо больше положительного в пользу марксизма, чем их реальные и мнимые, раздуваемые господами из буржуазии, недостатки – против марксизма. Во всех буржуазных мифах надо разбираться, чтоб грамотно их разоблачать, а не пытаться выгородить социализм путем отрицания его существования.
К сожалению, соблазн «левого» антикоммунизма привлекает многих из тех, кто берется за изучение и пропаганду марксизма. Примером этому является статья Вячеслава Долотова «История классовой природы СССР», размещенная на сайте «Союз за освобождения рабочего класса». Начинающий автор, в силу недостатка марксистского образования, пошел на поводу у известных ревизионистов марксизма и в итоге в этой статье пропагандирует по сути троцкистский взгляд на социализм.
Как это часто бывает, троцкистские («левые») заблуждения порождаются у Долотова во многом неправильно понятой борьбой с правым уклоном.
«К сожалению, сейчас в общественном сознании сформировалось множество стереотипов и догм, навязанных преимущественно либо буржуазными СМИ, либо оппортунистическими псевдокоммунистическими партиями и движениями. Большинство людей считает, что в СССР существовало социалистическое общество, являющееся неким «идеалом коммунистов», желающих возродить порядки тех лет. Буржуазия распространяет подобный стереотип в целях дискредитации марксизма-ленинизма в глазах пролетариата»
– пишет автор, отмежевываясь от различных «советских патриотов», для которых СССР – предмет квазирелигиозного поклонения. Стремление идейно бороться с подобными явлениями, распространенными в псевдокоммунистической КПРФ и ряде других организаций, вполне понятно. Однако бороться надо за чистоту марксизма-ленинизма, а не просто «против псевдокоммунистов». Так как не одной только «патриотической» идеализацией СССР ограничивается ревизия марксизма. Левацкий антисоветизм идеологически не менее вреден.
Описывая период НЭПа, Долотов начинает рассуждение по поводу общего места всех троцкистов и «госкаповцев» – власти бюрократии в СССР.
«Несмотря на многочисленные капиталистические элементы во всех отраслях народного хозяйства (возрождение предпринимательства, разрешение аренды и использования наемного труда и т.д.), можно ли говорить о поражении диктатуры пролетариата? Если подходить к рассматриваемому периоду непредвзято, утверждать, что в период НЭПа рабочий класс лишился своего господства нельзя, по крайней мере, частично его власть была сохранена».
Уже тут возникает вопрос – у кого же была власть в этот период, кроме как у рабочего класса и трудового крестьянства? У буржуазии? Однако советская буржуазия в период НЭПа была лишена всяких политических прав, не имела даже права голоса. А все буржуазные партии были ликвидированы в начале 1920-х гг.
«Проникновения ряда новообразовавшихся буржуазных и мелкобуржуазных элементов в большевистскую партию и Советские органы создавало плодородную почву для их бюрократизации. Внутри самой РКП(б) (с 1925 г. – ВКП(б)) развернулась жесткая дискуссия касательно дальнейших путей развития общества, обусловившая борьбу за власть и, также, бюрократизацию аппарата. Таким образом, в рассматриваемый нами период сохранялось господство рабочего класса, однако стали явно проступать контрреволюционные тенденции бюрократического перерождения»
– утверждает Долотов. Но ведь бюрократия сама по себе не может представлять собой сколько-нибудь самостоятельной политической силы. Бюрократия – слой работников-управленцев – является только лишь орудием того или иного господствующего класса. И в СССР она была орудием рабочего класса, хотя на нее и давила буржуазия. Никакого «бюрократического» перерождения нет и не может быть в природе. Речь может идти лишь о буржуазном перерождении, связанном с мелкобуржуазными представления о социализме у части коммунистической партии, идейным переходом бюрократа в стан буржуазии или внешним влиянием империалистических держав. В 1920-х гг. угроза подобного перерождения исходила со стороны троцкистов, утверждавших, что социализм в отдельно взятой стране невозможен (поэтому нужна либо немедленная мировая революция, либо консервация капиталистических отношений), и со стороны сторонников Бухарина, проповедовавших реформисткий путь к социализму, без ликвидации капиталистических элементов. В ходе борьбы сталинской линии на строительство социализма против правых и левых уклонистов бюрократия, как и все трудящиеся, раскололась, в большинстве своем поддержав марксистко-ленинскую позицию Сталина.
«Были созданы тысячи новых предприятий, фабрик и заводов, повысился объем выпускаемой продукции, однако достигнутый уровень развития производительных сил все равно не соответствовал социалистическому. Особенно резко данное несоответствие проявилось в дефиците товаров первой необходимости. Помимо этого, именно в рассматриваемый период можно говорить о разрастании бюрократической прослойки в партийном и государственном аппаратах. Переход к социалистическим производственным отношениям при условии недостаточного развития промышленности и постепенной бюрократизации управленческих структур невозможен со всей абсолютной очевидностью»
– подобный мещанский метод «анализа» социалистического строительства также характерен для троцкистов. Дефицит товаров первой необходимости – изъян, который может возникать в социалистической экономике, однако никаким доказательством отсутствия социализма он не является. Выпячивать бытовые неудобства и объявлять их признаком «государственного капитализма» – это есть мещанство, абсолютно антинаучный подход. Отметим, что Долотов открыто не солидаризируется с троцкистами, стремясь занять некую «промежуточную» позицию. Однако в результате получается нечто смехотворное.
«Ряд марксистских теоретиков (Лев Троцкий, Тони Клифф и др.) нередко связывали бюрократическое перерождение, в значительной мере, с предательством Сталиным интересов рабочего класса, с отречением сталинского руководства от марксизма-ленинизма. Но не являются ли подобные взгляды не совсем верными?»
– «защищает» Долотов Сталина. Значит, Сталин «не совсем» предал интересы рабочего класса, а только «немного»? В связи с этим поневоле вспоминается известное выражение про то, что не может быть «беременности наполовину». Неприемлемо, когда различные мелкобуржуазные теоретики, подобные Троцкому и его последователю Клиффу (который кстати, первый из всех в конце 40-х гг. объявил советский строй «государственно-капиталистическим») относятся к числу марксистов. Автор расписывается в своем троцкизме и все его попытки усидеть на двух стульях могут произвести впечатление только на весьма наивных людей.
Между тем, демонизация бюрократии продолжается. Долотов признает ее необходимость при диктатуре пролетариата, однако неверная оценка этого социального слоя приводит и к совершенно неверным выводам.
«Главное при этом – не предоставлять бюрократии чрезмерных привилегий, не позволять серьезно отрываться от трудящихся масс, не создавать ситуации, при которой бюрократия может стать бесконтрольной и осуществить внутреннюю контрреволюцию против пролетарской диктатуры».
Мелкобуржуазные элементы, способные совершить контрреволюцию, не имеют никакого прямого отношения к бюрократии. Товарно-денежные отношения, на базе обществоведческого невежества, неизменно порождают стремление вернуться к капитализму у какой-то части людей самого разного социального положения. Разве не требовали в конце 80-х гг. многие советские рабочие «рыночной экономики» (кстати, тоже при этом «борясь против бюрократии»)? А советская интеллигенция, молившаяся в эти же годы на западный капитализм? Подобные элементы внутри советской бюрократии опасны тем, что у них есть властные ресурсы. Но сама по себе бюрократия пробуржуазных настроений вовсе не порождает. С бюрократизмом, с разложившимися элементами среди управленцев, советское руководство сталинского времени активно боролось, хорошо понимая опасность подобных явлений.
«Как бороться против этого зла? Я думаю, что никаких других средств против этого зла, кроме организации контроля партийных масс снизу, кроме насаждения внутрипартийной демократии, нет и не может быть. Что можно возразить против того, чтобы поднять ярость партийных масс против этих разложившихся элементов и дать им возможность гнать в шею такие элементы? Едва ли можно что-либо возразить против этого»
– говорил Сталин на VIII съезде ВЛКСМ в 1928 г. И это не просто слова. В 30-х гг. неоднократно происходили чистки партии, при которых она избавлялась от тех, кто утратил доверие трудящихся масс.
Не удивителен и либеральный взгляд Долотова на процессы в советской культуре.
«В то же время, превращение всей культурной жизни страны в придаток бюрократизировавшейся ВКП(б) и навязывание метода социалистического реализма привело, фактически, не к созданию истинно пролетарской культуры, а к формированию догматично-пропагандистской карикатуры на пролетарскую культуру. Творчество настоящей социалистической страны может быть лишь свободным творчество самих рабочих масс. Трудящиеся сами должны прийти к социалистическому реализму (причем не к тому его примитивизированному варианту, насаждавшемуся в 30-е гг.), а не получить его в качестве «добровольно-принудительного» «подарка».
Марксистам понятно, что культура, как и все другие сферы общества – арена классовой борьбы, которая, иногда приводит к закономерному уничтожению целых направлений и появлению новых. Чем еще, как не творчеством масс, ставших грамотными и приобщившихся к мировой культуре, был социалистический реализм? Да, в некоторых случаях культурные запросы еще недостаточно грамотных масс могли быть примитивными, некоторые произведения соцреализма не отличаются высоким художественным уровнем, однако никакого умысла зловещей «бюрократии» здесь нет. Как раз в 30-г гг. были поставлены на место все те деятели, вульгарно понимавшие пролетарскую культуру и пытавшиеся отрицать все дореволюционное культурное наследие (что и было на деле «догматично-пропагандистской карикатурой на пролетарскую культуру»).
Долотов безапелляционно утверждает:
«Очевидно, что социализма в СССР не существовало. Наличествующий к концу рассматриваемого периода строй был усредненным между государственным капитализмом и социализмом (государственным капитализмом в полной мере он уже не был, а социализмом еще не был)».
Известный троцкистский трюк с изобретением всевозможных переходных периодов, «усредненных строев», вызванный идеализированным ревизионистским представлением о социализме.
«Не могло быть при социализме дефицита, бюрократизма и прочих недостатков! При социализме все должно быть прекрасно»
– подобные благоглупости и являются причиной троцкистских построений. Отсюда и троцкистская чепуха про то, что социализм – это и есть коммунизм. Тогда как социализм – это первая фаза коммунистического общества, его низшее вызревающее начало.
«Помимо этого, Конституция 1936 г. в основу принципа формирования Советов положила не производственный, а территориальный принцип (в частности, Всесоюзный съезд Советов был заменен Верховным Советом СССР), что создавало благодатную почву для широкого развития бюрократии и полного отрыва госаппарата от масс….И если до 1936 г. можно говорить о направлении вектора развития государственного капитализма в СССР в сторону социализма, то после изменения сущности Советов и принятия новой Конституции перерождение пролетарского государства в буржуазно-бюрократическое стало лишь делом времени»
– здесь мы тоже видим распространенное заблуждение, вошедшее даже в программу некоторых коммунистических организаций. Историческая практика показывает, что диктатура пролетариата может иметь самые разные формы, вызванные спецификой той или иной страны, политический системы и политической культуры. Решающей является не форма, а сознание рабочего класса, его способность осуществлять свою диктатуру, наличие его коммунистической организации. При этих условиях, если рабочий класс во главе с грамотной коммунистической партией способен осуществлять свою власть, диктатура пролетариата может существовать хоть в форме буржуазного парламента (хотя это, как правило, неудобная форма для пролетарской власти). Придавать какое-либо решающее значение способу выборов в Советы, объявлять изменение этого способа «ликвидацией советской власти» – это все тот же отказ от грамотного анализа советской эпохи и попытка свести все к каким-то внешним, лежащим на поверхности признакам, которые на самом деле ничего не объясняют. Поэтому Долотов, следуя своей логике, огульно льет грязь на все социалистические государства:
«Копирование подобной деформированной модели Советов странами Восточной Европы, Китаем, КНДР, Вьетнамом, Кубы заранее обрекало пролетариат этих стран на поражение и перерождение его власти в господство бюрократии».
Неужто Долотову неизвестно, что Советы являются формой диктатуры пролетариата, найденной в ходе классовой борьбы именно российским рабочим классом? Производственный принцип выборов в советы, существовавший до 1936 г., был вызван российской спецификой – крайней малочисленностью рабочего класса в крестьянской стране. В других странах, где происходили социалистические революции, условия были различными и никакой необходимости копировать российскую форму организации диктатуры пролетариата не было. Долотов не поясняет, почему же в Восточной Европе реставрирован либеральный капитализм, в Китае и Вьетнаме – «капитализм под красным флагом», а на Кубе и в КНДР сохраняется социалистический строй (как бы это не хотел отрицать Долотов, средства производства там остаются в общественной собственности). Ведь для этого нужен анализ, нужно продираться сквозь буржуазные стереотипы, защищать эти страны от постоянных нападок. А ведь это сложно, как же, ведь «с Кубы все бегут, а в Северной Корее едят траву». Куда проще согласиться со всей этой буржуазной ложью и успокаивать себя тем, что там все равно везде «власть бюрократии». Как писал о людях, подобных Долотову, американский марксист Майкл Паренти, «они поддерживают все революции, кроме тех, которые победили».
«Период с 1946 по 1952 гг. является весьма противоречивым с классовой точки зрения. Условно его можно охарактеризовать, как этап последней борьбы социал-империалистических и социалистических сил в партийно-государственном аппарате».
При этом совершенно не поясняется, кто же представлял в ВКП(б) социал-империалистические, а кто – социалистические силы? В чем заключалась борьба, совсем не ясно. И уж приписывать социал-империализм (т.е. эксплуатацию «колоний») Советскому государству, которое как раз в эти годы оказывало экономическую помощь восточноевропейским государствам (при том, что в послевоенном СССР экономическое положение было очень тяжелым) – это надо очень сильно не дружить с головой.
«Под предлогом изменения ситуации на внутриполитической арене из названия партии была изъята ее характеристика, как большевистской»
– что интересно, такая же нелепая характеристика изменения названия ВКП(б) как чего-то очень важного присутствует в трудах известного националиста Ю. Мухина. У него это доказательство того, что «патриот Сталин» отбросил марксизм. Уже давно замечено, что троцкисты и «патриоты-сталинисты» по сути, единомышленники. Они одинаково извращают теоретическое наследие и практическую деятельность Сталина, при этом давая разную оценку рисуемой ими фальшивой картине.
Затем Долотов описывает картину послесталинского ревизионизма, при этом утверждая, что хрущевский антимарксистский поворот – это продолжение «бюрократического перерождения»:
«в данный период бюрократия, захватившая власть в государстве и партии, приступила к обоснованию проводимого ею курса и внедрению ревизионистских концепций в революционную марксистско-ленинскую теорию. Это было закреплено двумя съездами КПСС – XX (1956 г.) и XXI (1959 г.)».
Точно так же Долотов клевещет и на внешнюю политику сталинского руководства :
«По сути, выдвижение этого принципа (мирного существования–В.С.) в качестве внешнеполитической доктрины СССР означало полное отречение от курса на мировую социалистическую революцию (который, как мы видели в предыдущем разделе, был в значительной мере отброшен еще раньше)».
Вообще-то, читатели ничего такого не видели, если не считать нелепого упоминания о некоем «социал-империализме». Каким же образом при Сталине был «в значительной мере» отброшен курс на мировую революцию, опять же не понятно. Обычно троцкисты и патриоты ссылаются на сталинские тосты (больше-то не на что), Долотов не делает даже этого.
«Если же под социализмом подразумевать первую фазу коммунизма, при которой осуществляется диктатура пролетариата,ведется распределение по труду, ликвидирована эксплуатация человека человеком, постепенно отмирают классы и классовые институты (государство и т.п.) – к данному понятию социализма общественный строй СССР в 1959 г. не подходил ни по одному из вышеперечисленных критериев».
С какой стати, интересно? Рассмотрим по пунктам.
- Никакой «власти бюрократии» в природе не бывает, буржуазных отношений в СССР не было, значит, существовала власть рабочего класса. Просто дело в том, что рабочий класс отличается от идеализированных представлений троцкистов о сознательных людях, которые «по природе революционеры». Рабочий класс СССР в большинстве своем поверил в обещания коммунизма к 1980 г., мирное существование с капитализмом и прочие ревизионистские построения. И весь послесталинский путь в могилу КПСС проделала при его порой весьма горячей поддержке.
- Распределение по труду господствовало, за его пределами были только различные преступные элементы. Или речь про пресловутые «привилегии номенклатуры»? Так вообще-то большая заработная плата руководящих работников – это нормально при социализме. У них ведь и ответственность выше и вклад в общее дело.
- Про эксплуатацию еще интересней. Это кто же кого в СССР эксплуатировал? Где эксплуататорский класс? Не иначе опять «бюрократия». Если средства производства находятся в руках рабочего класса, то эксплуатации быть не может.
- Рост образованности людей, их компетентности в вопросах управления – разве это не шаги, ведущие к отмиранию государства? Да, и кроме того, в капиталистическом окружении государство необходимо сохранять для защиты завоеваний революции. А Сталин, между прочим, в теории государства при социализме сделал большой шаг вперед.
Утверждения Долотова про «государственный капитализм в СССР» приводят к весьма очевидным противоречиям:
«Активное проведение нового генерального курса бюрократии в жизнь, состоявшееся в следующий период, привело к развитию, застою и исчерпанию той сверхцентрализованной хозяйственной модели, сложившейся в Советском Союзе (ибо плановая экономика может служить как освобождению людей от гнета капитализма, так и их еще большему закабалению и эксплуатации)»
– пишет автор, элементарно не сводя концы с концами. Как уже говорилось выше, какая может быть эксплуатация при общественной собственности на средства производства? И плановая экономика (в научном смысле термина) при капитализме невозможна, капитализм это в любом случае рыночная анархия производства, это множество собственников.
Продолжая тему «социал-империализма», Долотов утверждает:
«Проводившийся бюрократией во главе с Л.И. Брежневым курс стал прологом «перестройки», а осуществление контрреволюционной внешней политики (ввод войск в Чехословакию и Афганистан, насаждение реформистских установок в большинстве компартий) стало одной из главных причин спада мирового революционно-пролетарского движения».
Несомненно, внешняя политика постсталинских ревизионистов была некоммунистической, спорный вопрос представляют собой и события в Чехословакии и Афганистане, но почему это «контрреволюция»? Прокапиталистическое руководство КПЧ во главе с Дубчеком и афганские мракобесы-исламисты – это далеко не революционеры.
«Всякому марксисту, диалектически подходящему к рассмотрению истории как тотальности, со всей ясностью очевидно, что социалистического общества в СССР никогда не существовало. Все разоблачения буржуазных идеологов, направленные на «обнародование преступлений коммунизма», в этом контексте выглядят просто смешно»
– вот в этом и есть суть троцкистских измышлений Долотова и его единомышленников, как мы уже отмечали в начале. Полить грязью СССР и мечтать о некоем «настоящем» социализме без трудностей, без жертв, без неизбежных ошибок – это привлекательно для всех, кто выступает за социализм, но не утруждает себя изучением марксизма и истории социалистического строительства в СССР и других странах. Слишком трудная для них задача доказывать несостоятельность буржуазных «разоблачений», куда удобней подстроиться под них.
Предвидя реакцию марксистов на свои «левоантикоммунистические» писания, Долотов обличает:
«Несомненно, найдется множество «левых», которые начнут бичевать автора настоящей статьи и приклеивать на него ярлыки «сталиниста», «троцкиста», «госкаповца» и т.п.».
Между тем, автор рассматриваемой статьи действительно троцкист, и это никакой не ярлык, а констатация факта. Это его политическая физиономия. Судя по всему, он относится к последователям российско-украинского «теоретика» Виктора Шапинова. Данный деятель несколько лет назад выступил с идеей «примирения сталинизма и троцкизма», которая оказалась весьма популярна в «левых кругах». Но так как марксизм с беспринципным ревизионизмом примирить невозможно, в результате получился своеобразный «умеренный троцкизм». Представители данного направления не произносят громких обличительных фраз про «тирана Сталина, предавшего революцию», однако на деле проводят те же самые идеи, заключающиеся в отрицании марксистского теоретического вклада Сталина и социалистического характера СССР.
Троцкизм Шапинова и его последователей – это очередная попытка уйти от необходимости изучать марксизм и вести теоретическую борьбу против буржуазных и мелкобуржуазных идеологий, попытка «объединить всех хороших людей» против зла. Подобное порождается антиинтеллектуализмом многих из тех, кто объявляет себя «марксистами» сегодня, и намерениями вождей-«теоретиков» объединить побольше «пушечного мяса» под своими вздорными знаменами идейного примиренчества. Они отрывают теорию (которую в глубине души считают «бесполезной болтовней») от практики (при этом яростные крики на уличных шествиях и митинги для десятка пенсионеров тоже считаются «реальной практикой», которая, конечно, важнее теории). Хотя на самом деле практика может осуществляться только на основе теории и в соответствии с ней. Иллюстрацией подобных заблуждений является и утверждение Долотова в конце его рассуждений о «классовой природе СССР»:
«Излишнее увлечение вопросами истории может задвинуть на задний план живое движение современности, а отрыв от живого движения современности приводит к превращению вопросов истории в чисто схоластические вопросы».
Но ведь отстаивание истории социалистических стран от клеветы различного рода – это неотъемлемая часть нашей работы, которая напрямую связана с вопросами современности. Господство антикоммунистических стереотипов среди трудящихся – это фактор, который мешает пропаганде нашей идеологии, при этом грамотных материалов по разоблачению этих стереотипов очень немного. А дополнительной трудностью является работа «левых» ревизионистов, оказывающих медвежью услугу коммунизму, «реабилитируя» его путем извращения истории социалистических государств. Эти ревизионисты бывают разные, и не менее вредную, чем прочие, роль здесь играют (полу)троцкисты вроде Вячеслава Долотова. ______________________________________
Долотов – член “Союза борьбы за освобождение рабочего класса”. Это небольшая группа, основанная из общения в социальных сетях. Судя по всему этот “союз борьбы” находится в Самаре. Их сайт в интернете: sbork-marx.narod2.ru. Там можно прочитать программу этой группы. Пример типичного теоретического бардака из программы данной группы: “Таким образом, программа-минимум рассчитана на этап до свершения в нашей стране новой социалистической революции. То, что такая революция будет осуществлена, не вызывает сомнений: об этом свидетельствует весь ход исторического развития. Существующий ныне буржуазный строй не может и не сможет разрешить острые противоречия капиталистического способа производства. Он изжил себя и должен уступить место более прогрессивному и демократическому пролетарскому строю и социалистическому способу производства. Соответственно, необходимо осуществить социалистическую революцию”.
В народе говорят, что, сколько не повторяй: «Халва», а во рту слаще не станет. Однако не все хотят считаться с этой мудростью. К сожалению, сегодня появились даже коммунисты, которые полагают, что многократное повторение слова революция способно повысить и саму революционность. Именно к такому заключению приходишь после прочтения недавно появившегося Заявления с призывом к созданию революционной платформы (РП) в РКРП-РПК. Писали его революционеры, платформа у них революционная, их сторонники не только признают революцию, но и реализуют революционную стратегию. Даже Ленин у них оказывается за революционную платформу. Чем не халва-халва-халва…
Но перестанем насмешничать, а разберемся в сути дела. Для чего не будем копаться в приведенных (на наш взгляд во многом спорных, а зачастую и вздорных) обвинениях, определяя или оспаривая их справедливость и обоснованность, а начнем прямо с конца. С тех предложений, которые авторы платформы предлагают принять за ее основу и которые должны бы (иначе, зачем все нужно) подытожить их критику нынешней деятельности партии конкретными намерениями по выправлению ситуации. Прежде всего, попытаемся понять их особо революционистско-стратегическую суть. Может, предлагается нечто настолько значимое, что принять стоит. И… тут же возникает недоумение - а ведь предложений-то, тем более стратегических, еще тем более - революционных, не видно. Ввиду их полного отсутствия. Те предложения, которые выведены в семи пунктах намерений платформистов, вряд ли, несмотря на изобилие слова революционность, могут быть признаны какими-то особо стратегическими и революционными. Разве активизировать (1) + сделать поворот (2) + усилить борьбу (3) + усилить внимание (4) + добиться (5) + отстаивать (6) + укреплять (7), есть стратегия? Видимо авторы Заявления совсем не представляют, что такое стратегия, раз принимают за нее безусловно обязательные для коммунистов задачи партийной работы. Или для того, чтобы вести, пусть даже активизированную, классовую борьбу на теоретическом направлении (п.1) необходима какая-то отдельная платформа в коммунистической партии? Но это первейшая задача всякой коммунистической партии. Если партия такую борьбу не ведет, то она уже просто не коммунистическая и ставить вопрос надо не о платформе, а о создании новой партии. Выделять же подобные задачи, не конкретизированные по сути расхождений, на основе лишь добавления к ним слова революционность, в какую-то особую стратегию, а тем паче, делать фундаментом некой самостоятельной платформы, можно лишь руководствуясь какими-то иными, но не коммунистическими представлениями и целями. Иначе получается, что вся партия ведет просто классовую борьбу на теоретическом направлении, а платформа, в отличие от нее, ведет уже активизированную классовую борьбу. И так ведь по всем пунктам. При определенном желании можно создавать отдельную платформу по каждому из них. Не нравится кому-то, как работает в Думе депутат партии - платформа. Озабочен кто-то отсутствием свободы слова - платформа. Считает какая-то группа, что развитие революционной теории ведется не активно из-за плохого обсуждения вопросов - платформа. Поэтому непонятно чего в Заявлении больше - просто глупости и капризности или злого умысла. Ведь плата за подобную чушь или каприз не просто слишком высока, а преступна. Ибо наличие платформ непременно ведет к существованию в партии нескольких центров, что означает - отсутствие общего центра, разбивку единой воли, ослабление и разложение дисциплины. Для коммунистической партии это губительно. Такой либерализм могут себе позволить только те, кто не желает вести рабочий класс к власти и для кого, в силу этого, он возможен. Та ли это цена только ради того, чтобы усилить, активизировать и сделать поворот?
Отвлечемся и напомним, что Ленин создал систему правил и руководящих начал по организации классовой борьбы и руководству ею, а разработанная им стратегия и тактика есть цельная наука о руководстве революционной борьбой рабочего класса. Это боевой арсенал коммунистов и их партии, который надо знать и использовать, а не р-революционно отбрасывать подобно шапиновым, высокомерно определившим их как «пустые формы прошлых лет». Конкретнее. Стратегия, в марксистском представлении, предполагает определение направления главного удара и выработку на этой основе соответствующего конкретного плана на целый этап борьбы. Тем самым связываются все отдельные элементы борьбы в единое целое, и вся борьба направляется в едином, решающем для победы направлении. То есть, стратегия является не воздушным замком, не досужим пожеланием и не голым призывом, а конкретной материализацией деятельности партии - общим планом подготовки и осуществления революции. Признать таковым планом РСБ, выдаваемую в Заявлении за стратегию платформы, несмотря на постоянные восклицания о ее революционности, невозможно. Поскольку она представляет собой лишь прикрашенный эмоциональностью набор отдельных элементов борьбы. Пусть важных, пусть значимых, пусть нужных, но разрозненных и обособленных. Посредством такой «стратегии» можно вести борьбу, даже весьма активную, но… нельзя победить.
В свою очередь, тактика обслуживает стратегию и имеет целью выиграть не войну в целом, а те или иные бои, сражения, успешно провести те или иные кампании, выступления. Она имеет дело с формами борьбы и формами организации рабочего класса, с их сменой, их сочетанием. Задача тактики состоит в том, чтобы, овладев всеми формами борьбы и организации, обеспечить их эффективное использование для достижения максимума результатов при данном соотношении сил на данный момент. То есть тактика строго привязана к конкретным условиям борьбы и потому, в отличие от стратегии, которая остается неизменной на протяжении всего этапа, не просто может, но должна меняться, даже неоднократно, в зависимости от этих условий. Если революционное движение на подъеме и в наступлении, то используются одни приемы борьбы и формы организации, при спаде и отступлении - другие. Опыт большевиков это прекрасно демонстрирует. Отсюда можно понять, что все предложения заявителей платформы не представляют собой какую-то стратегию, а являются только частным мнением по некоторым вопросам тактики. Даже не по тактике, как конкретным приемам организации и ведения борьбы, а лишь по субъективному восприятию отдельных ее составляющих, по личностному представлению о степени практической активности той или иной составляющей борьбы. Такая-то работа, мол, велась не активно и ее надо активизировать. И… для этого выделяться, обособляться, сбиваться в платформу, разрушая единство партии? Они не понимают даже того, что на подобной чувственной основе не может быть никакого прочного платформенного объединения и их самих ожидает скорое деление и дробление. Правильно решаться все вопросы в партии могут и должны исключительно путем борьбы мнений, а не организационными перестройками (тем более откровенно пагубными для партии). На основе не эмоциональной неудовлетворенности, а на силе аргументов и обоснований. Неспособность вести борьбу мнений, капризничанье по этому поводу, марксистская малограмотность и верхоглядство, амбициозность и чванство, склонность к схоластике и метафизике - обладателями вот каких качеств видятся авторы платформы после изучения их документа. Что уже само по себе лишает их инициативу всяких успешных перспектив. Наиболее характерно эти качества проявились в следующем выводе авторов Заявления: «…признак оппортунизма - это сведение всей подготовки к революции, всей работы партии только лишь к одному направлению: к созданию Советов снизу доверху с фактически нарастающим расширением их функций и влиянием на рабочий класс при забвении другого направления - политизации и революционизации рабочего движения…». Безответственность и безграмотность этого утверждения не просто удручает, но требует решительного размежевания с авторами Заявления и их сторонниками. То, что собственно есть подлинная стратегия революции - стержень всего плана проведения революции по-ленински, они объявляют оппортунизмом. И опять становится вопрос - глупость или умысел? Ведь предлагается отбросить единственно верную стратегию борьбы и заменить ее бесперспективной возней вокруг только слова революционность (в качестве достопамятной халвы). К тому же, в чем конкретно они видят и саму требуемую ими политизацию рабочего движения, если участие в политике существующего (неужто возможно обойти?) буржуазного государства для них измена, а перспектива советизации, т.е. реально-конкретный способ политизации борьбы - оппортунизм? Какую еще предложат революционизацию политизации? Боевые отряды? И все? Неужели они всерьез считают, что этого достаточно для победы революции?
Продолжим. Ленин в работе «Партизанская война» подчеркивал, что «…марксизм отличается от всех примитивных форм социализма тем, что он не связывает движения с какой-либо одной определенной формою борьбы». Далее Ленин говорит, что марксизм, безусловно, враждебен всяким доктринерским рецептам, что он требует внимательного отношения к идущей массовой борьбе, которая порождает все новые и все более разнообразные способы обороны и нападения. Марксизм в этом случае учится у массовой практики и далек от претензий учить массы выдумываемым в кабинетах формам борьбы. Поэтому марксизм не зарекается ни от каких форм борьбы и ни в коем случае не ограничивается возможными и существующими только в данный момент формами борьбы. Заявители же платформы, бесстыдно приплетая к поверхностности собственного мышления и Ленина, именно предлагают не только искусственную надуманность некой особенной «революционной» стратегии, но и пытаются связать партию однобокостью всей борьбы. Прикрывая теоретическую пустоту своих предложений криками о революционности, они хотят установить для партии одну единую линию борьбы, что значительно сузит ее тактический арсенал. Глупость, капризность, умысел? Общая стратегия коммунистов сегодня, как и всегда в прошлом, заключается в том, чтобы, на основе стихийно идущей борьбы экономической, которая есть непременный, непрестанный, обязательный для капитализма элемент рабочего движения и которая служит базисом для организации рабочих в революционную партию, для сплочения и развития их классовой борьбы против всего капиталистического строя, пробуждать в рабочих массах сознание, что их спасение заключается не в борьбе с отдельными предпринимателями за заработную плату, а в том, чтобы, сорганизовавшись вокруг своей партии, завоевать себе политическую власть. А это не только революционистская борьба, но многообразная, повседневная, рутинная работа по подготовке революции, когда собственно революция явится лишь заключительным победным аккордом.
В заключение обратимся еще к одному вопросу. Сделаем это, опять же, решительно вопреки мнению одного из плеяды современных р-революционных «теоретиков», утверждающего, что «…огромным тормозом на пути формирования современной левой идеологии и левого движения становится то, что именно по вопросам прошлого, а не настоящего идет самоопределение и организационное размежевание левых» ( Шапинов, «Нет больше сталинизма и троцкизма, есть революционный марксизм и реформизм» ). Думается мало кто будет оспаривать соображение, что истинно революционной может быть лишь партия, которая способна выполнить свой долг. В противном случае невозможно говорить не только об ее революционности, а даже просто о какой-либо полезности. По этому поводу Ленин определяет, что партия в эпоху обострения борьбы, в условиях борьбы перед взятием власти, может выполнить свой долг лишь если: 1 - будет организована наиболее централистическим образом, 2 - в ней будет господствовать железная дисциплина, граничащая с дисциплиной военной, 3 - ее партийный центр будет являться властным авторитетным органом с широкими полномочиями. Именно партию устроенную таким образом Ленин считал на деле революционно способной. И далее он утверждал - кто хоть сколько-нибудь ослабляет железную дисциплину в партии, тот фактически помогает буржуазии. Отсюда его решительное требование о «полном уничтожении всякой фракционности» и «немедленном роспуске всех без изъятия образовавшихся на той или иной платформе групп» под страхом «безусловного и немедленного исключения из партии» (из резолюции 10-го съезда «О единстве партии»). Вот это есть истинно революционный подход. Есть важнейшее требование не прошлого, а самого что ни на есть настоящего. Возвращаясь к заявителям платформы, нетрудно понять, что их предложение, несмотря на обилие революционной риторики, фактически не повышает революционность партии, а разрушают ее, ибо расчленяет и децентрализует партию. Что есть не революционность, а прикрываемая революционностью капризность, возведенная до уровня принципов. В связи с чем, можно поставить под сомнение как революционность платформенных «революционеров», так и саму их коммунистичность. Даже если в основе их действий лежат благие намерения, а движет ими лишь капризность и индивидуальная внутренняя неудовлетворенность.
P.S . Приведенные требования железной дисциплины не значат, конечно, что тем самым исключается возможность борьбы мнений внутри партии. Наоборот, железная дисциплина предполагает критику и борьбу мнений внутри партии. Без этого, дисциплина не может быть железной, поскольку тогда становится дисциплиной «слепой», несознательной, подневольной. «Но после того, как борьба мнений кончена, критика исчерпана и решение принято, единство воли и единство действия всех членов партии является тем необходимым условием, без которого немыслима ни единая партия, ни железная дисциплина в партии». (Сталин, «Об основах ленинизма»).
Последнее время РКРП-рпк настойчиво хочет с кем-нибудь объединиться. Надо сказать, мистический вопрос «об объединении коммунистов» стоял на повестке дня всю историю существования партии, однако интерес к нему в партии был невелик по той причине, что РКРП не считала тех, с кем предполагалось объединяться, ни коммунистами в полном смысле слова, ни просто более-менее надежными союзниками. Вообще, политическая практика показывает, что есть два типа объединений: первое - это когда объединяются окрепшие и сильные партии на позициях принципиальных, и беспринципные объединения политических карликов, чахло влачащих пыльные знамена на протяжении десятилетий в наивной надежде, что количеством удастся добиться того, что не удалось добиться качеством.
Если посмотреть на сегодняшнее «объединительство», то легко увидеть, что политические карлики в лице бывшей РПК, или существующей на бумаге КПСС, или мертворожденной политмедузы под названием «Левый Фронт» или ряда более мелких формирований вовсе не от молодецкой силы кинулись объединяться, а лишь провалившись неоднократно в деле собственного партийного строительства. Причем провалились не от своей малочисленности, а от своей неспособности что-то значимое сделать, не имея за спиной бесконечно раздутых штатов исполнителей.
До тех пор, пока в партии идеологическая работа шла по восходящей (а по моим наблюдениям, это где-то до начала 2000-х), РКРП рассчитывала на результат, прежде всего, от собственной работы, и объединения даже в мозгу самых мягкотелых из ее руководителей, не могли что-то дать. Однако по мере того, как идеологическая работа хирела и топталась на одном месте, нарастал и упадок дееспособности партии, следовательно, в мозгах некоторых из ее руководителей, недоучивших диалектику, возникала иллюзия, что все неудачи - плод одной лишь малой численности, и ее надо увеличивать любой ценой. И «процесс пошел». Успех любого объединения подобного рода зависит от того, а) насколько успешно одна из объединившихся частей сможет навязать свою идеологию другой (ведь это лишь кажется, что «раскол коммунистов» - это некая «случайность», раскол людей, называющих себя коммунистами есть отражение идейных разногласий между собой), б) насколько научна будет эта идеология. И потому при любом объединении, которое совершается путем компромиссов (то есть уступок - с одной из сторон или взаимных) очень важно не только не прекращать борьбу с оппортунизмом ради сохранения видимого организационного единства, но и усиливать ее вплоть до раскола, если «присоединившиеся» оппортунисты упорствуют в своих заблуждениях.
Однако, судя по последним событиям, вожди РКРП-рпк, пытаясь объединить разномастных «левых» в некую «партию» под названием «РОТ ФРОНТ», отнюдь не ставят себе задачи искоренения оппортунизма в среде получившегося новообразования. Цели такого объединения формулируются крайне размыто - на вопрос, ради чего создается эта партия, В.А.Тюлькин ответил следующим образом:
«РОТ ФРОНТ или как его ещё называют - Красный Фронт создаётся не столько для борьбы ПРОТИВ кого-то, а, прежде всего, - для борьбы «ЗА»: за классовые интересы трудящихся, за включение в эту борьбу самих широких трудящихся масс, для организации этих масс в процессе этой борьбы и для этой борьбы.»1
Первый секретарь ЛК РКРП-рпк вообще свел весь этот «фронт» к банальнейшему трейд-юнионизму: «Соловьев О.Н. выступил с разъяснением необходимости создания Российского объединенного фронта трудящихся (РОТ ФРОНТ) как инструмента развития политической борьбы рабочих профсоюзов, партий, других организаций трудящихся.»2
По сообщению того же комитета3: «разработан проект программы «РОТ ФРОНТ», которая состоит из двух основных блоков. Первый - защита прав трудящихся и организация экономической борьбы. Второй - борьба за общедемократические требования.» Хотя тут же говорится, что «Каждая организация входит во «Фронт» с сохранением полной идейно-организационной самостоятельности каждая со своими союзниками каждая наращивает и укрепляет свой фланг Фронта».
Иными словами, РКРП-рпк светит поучаствовать в организации с оппортунистической программой (не идущей далее экономизма и либерализма) и сохраняющимся идейным разбродом. Помня, как прошло объединение с РПК, в ходе которого в партии расцвел буйным цветом «радикальный» примитивизм под флагом крючковской «революционной стратегии борьбы»4 , учитывая, что идеологическая работа находится не на высоте, можно говорить о серьезной опасности идеологического перерождения партии. Потому что, не имея идеологического единства и не пытаясь бороться за научность идеологии (а, судя по высказываниям, ЦК РКРП-рпк не видит ничего страшного в расплывчатости и оппортунистичности программы «РОТ ФРОНТа»), сохранять единство организационное можно только одним путем - закрывая глаза на разногласия и делая вид, что их нет.
Так уже много лет делают с бывшей РПК, которая в период своего независимого существования, в общем-то, не скрывала своего троцкизма и «правого уклона». Например, в 1999 году тов. Иванова, которая ныне член МК РКРП-рпк, заявляла мне, что «мы стоим на позициях гораздо правее РКРП, ну и что, что мы троцкисты, троцкисты - это настоящие ленинцы», даже после объединения члены бывшей РПК продолжали исповедовать взгляды Троцкого и распространять произведения троцкистов. Для них не имеет никакого значения, что взгляды «правой оппозиции» и троцкизма как раз и послужили для разворачивания контрреволюции в СССР. До сих пор эти воззрения уживались с программой РКРП, которая считает ненаучными взгляды троцкизма, только по одной причине - партийцы во имя мнимого единства закрывали глаза на разногласия, а то и вовсе по невежеству подпадали под влияние оппортунистов.
Не так давно по партийной рассылке от С.А. Новикова пришли материалы к «теоретическому межпартийному семинару», который собрались проводить под эгидой Идеологической комиссии МК РКРП-рпк по теме «Социализм». Новиков сочинил темы для обсуждения, которые и приложил вместе с информационным сообщением о заседании Идеологической комиссии по данному поводу. При просмотре материалов, создалось совершенно определенное впечатление о вполне сложившемся троцкизме в Московской идеологической комиссии под предводительством Новикова.
Сначала можно разобрать эти «темы для обсуждения», которые сформулированы таким образом, чтобы направить коммунистов на троцкистский путь.
«1. О значении темы в свете обострения идеологической борьбы вокруг социализма как единственной альтернативы капитализму в разгар его мирового экономического кризиса.»
Уже в самом первом же пункте Новиков вполне осознанно использует некорректную терминологию. Дело в том, что альтернативой капитализму строго с научной точки зрения является коммунистическое общество, которое на первом этапе выступает в форме социалистического. А такая формулировка, как у него, дает основания считать «альтернативой» капитализму все те оппортунистические модели «социализма», которые предлагают социал-демократы, радикальные и умеренные социалисты всех мастей, то есть фактически признает их право называться «альтернативой» капитализму, замазывает тот факт, что «социализм» того же Зюганова никакой альтернативой капитализму не является, а является облагороженной версией капитализма. Новиков попросту повторяет вульгарные пропагандистские лозунги КПРФ в духе «Социализму альтернативы нет». Приплетение к вопросу об альтернативе капитализму экономического кризиса еще более запутывает дело - альтернативы коммунизму нет безотносительно наличия или отсутствия какого-либо кризиса. Расплывчатость формулировки понятна, когда переходим к следующему пункту - в пункте 2 - «Проблема определения социализма как первой фазы коммунистической общественно-экономической формации с позиций научного социализма (многозначность термина «социализм» и проблема логического и атрибутивного определения).» Иными словами, он считает этот вопрос дискуссионным и нерешенным, в то время как он «дискуссионен» исключительно в социал-демократической среде, среде мелкобуржуазных социалистов, которые хотели бы ограничиться вечным «сосуществованием» капиталистических и некоторых коммунистических отношений в той или иной пропорции. Почему Новикова волнует столь общеизвестный и проходной вопрос, по которому у марксистов давно нет разногласий? А потому, что Новиков сделал феноменальное открытие - обнаружил специфически «социалистические» производственные силы и производственные отношения. Читаем пункт 4.
«4. Социалистический способ производства как основа социализма: социалистические производительные силы и производственные отношения.»
Я даже стесняюсь разочаровывать Новикова, но ни социалистической формации, ни специфических «социалистических» производительных сил и производственных отношений нет. В социалистических условиях есть коммунистические производительные силы и есть капиталистические - противоречие между ними и составляет основной фактор экономического развития, когда коммунистические производительные силы и производственные отношения вытесняют капиталистические. В СССР и остальных соцстранах никогда не было ничего такого, что не было бы ни капиталистическим, ни коммунистическим. Потому разговор о «полной и окончательной победе социализма», который Новиков планирует в п. 3 есть ни что иное, как вопрос о мере развития коммунистических производительных сил в обществе и гарантиях от капиталистической реставрации. Однако Новиков в этом вопросе предлагает сосредоточиться на столь частном вопросе, как ленинские представления о полной и окончательной победе социализма:
«3. Историческое место социализма в процессе становления и развития коммунистической общественно-экономической формации, Ленин о противоречиях социализма и о полной и окончательной победе социализма.»
Такой постановкой вопроса Новиков пытается оттянуть «начало» первой фазы коммунизма на неопределенный срок, пытаясь вытянуть в пространстве и времени т.н. «переходный период от капитализма к социализму» на максимально возможный срок, чтобы в него уложить все 70 лет существования СССР и растянуть на столетия будущий «переходный период». На обсуждении документа Новиков расшифровывает эту свою теорию:
«переходный период от капитализма к социализму не был закончен, что стало особенно очевидным после Великой отечественной войны, когда разработанный под руководством Жданова проект новой партийной программы, написанный по довоенным идеологическим установкам был по решению Сталина сдан в архив, так как эти установки нуждались в существенном исправлении. Вместе с тем это разногласие является в значительной мере терминологическим, так как обе стороны признают, что до полной и окончательной победы социализма было ещё далеко не только в конце 30-х годов, но и в конце 50-х.»
Между тем, первая фаза коммунизма начинается, когда создаются 2 условия для выполнения основного условия построения коммунистического общества: - взятие власти рабочим классом и достижение устойчивого мирного развития; - обобществление основных средств производства и плановая организация их на благо общества.5
Ленин, когда писал о переходном периоде к социализму, писал в условиях, когда средства производства, находившиеся в распоряжении диктатуры рабочего класса, еще не были планово организованы и были в значительной степени подчинены рынку. Период становления системы общегосударственного планирования и давал границы, когда о первой фазе говорить еще нельзя. Однако, как только начинают выполняться эти два условия, создаются предпосылки для функционирования основного экономического закона коммунизма - когда развитие каждого члена общества есть предпосылка для развития общества в целом, и продукт, получаемый по потребностям, дает непосредственную экономическую отдачу в реализации всех человеческих способностей, расширенно воспроизводя самого человека, и мы можем вполне говорить о том, что коммунистические отношения являются ведущей стороной противоречия первой фазы коммунизма. Сталин пишет о том, что требуется для перехода к полному коммунизму:
«Для того, чтобы подготовить действительный, а не декларативный переход к коммунизму, нужно осуществить, по крайней мере, три основных предварительных условия.
1. Необходимо, во-первых, прочно обеспечить не мифическую “рациональную организацию” производительных сил, а непрерывный рост всего общественного производства с преимущественным ростом производства средств производства. Преимущественный рост производства средств производства, необходим не только потому, что оно должно обеспечить оборудованием как свои собственные предприятия, так и предприятия всех остальных отраслей народного хозяйства, но и потому, что без него вообще невозможно осуществить расширенное воспроизводство.
2. Необходимо, во-вторых, путем постепенных переходов, осуществляемых с выгодой для колхозов и, следовательно, для всего общества, поднять колхозную собственность до уровня общенародной собственности, а товарное обращение тоже путем постепенных переходов заменить системой продуктообмена, чтобы центральная власть или другой какой-либо общественно - экономический центр мог охватить всю продукцию общественного производства в интересах общества. (…)
3. Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии.» 6
То есть, Сталин ставил в 1952 году совершенно практические задачи перехода к полному коммунизму, вытекавшие из состояния советского общества.
Акробатические прыжки вокруг вопросов о границах социализма обычно есть отражение старой оппортунистической теории, когда социализм считают вершиной социального развития - если не на словах, то, по крайней мере, на деле, пытаясь увековечить капиталистические отношения хоть в какой форме, лишь бы оставить лазейку. Именно потому троцкисты всех мастей уже десятилетия пишут «программы переходного периода», а потом «программы перехода к переходному периоду», и, наконец, окончательно увязают в своих «программах перехода от переходного периода к переходному периоду», дабы утопить в этом переходном болоте сам вопрос о развитии собственно коммунистических общественных отношений, сосредоточившись на решении лишь буржуазно-демократических или националистических задач. А если и придется говорить о построении коммунизма, то ни в коем случае не идти практически далее первой фазы, которой приписываются черты второй фазы (например, отсутствие классов) ввиду чего полный коммунизм выглядит все недостижимее и недостижимее.
В п.5 становится ясно, что Новиков от коллег не отстает - именно к этому и подводит участников семинара:
«5. Социализм и классы: социализм как бесклассовое общество..»
Как говорится, приехали. Классов в социалистическом обществе нет, оказывается. А зачем тогда социализму государство и вообще «политическая система», о которых Новиков хочет поговорить в следующем пункте? Или государство - это продукт бесклассового общества? Вместе с армией, полицией, налоговой системой… Из п.6 следует, что по мнению нашего мудреца все именно так и есть:
«6. Что при социализме остаётся от государства: Политическая система социализма - «власть народа, осуществляемая посредством самого народа» (К. Маркс).»
Вот нам воочию теория т.н. «общенародного государства», с которой жидко обгадились КПСС-ные мудрецы в 60-80-х гг. 20- века. Вместо классов - некий «народ», сам непосредственно управляет. Вообще, с цитатой Маркса Новиков сел в ту же лужу, в которой до него побывали его троцкистские сотоварищи - поиском в Интернете обнаружено, что цитируют в новиковской редакции исключительно троцкисты. Очевидно, Новиков почерпнул ее из сочинений своих коллег. Потому что это искаженная цитата из «Гражданской войны во Франции», и правильно она звучит следующим образом: «Великим социальным мероприятием Коммуны было ее собственное существование, ее работа. Отдельные меры, предпринимавшиеся ею, могли обозначить только направление, в котором развивается управление народа посредством самого народа.»7
То есть, ни о каком социализме «вообще» Маркс не говорит, он говорит о специфической форме функционирования пролетарской диктатуры - Парижской Коммуны. Слово «народ» Маркс употребляет, подразумевая под «народом» конкретный класс - пролетариат, а вовсе не «бесклассовую массу», которую приписывают Марксу задним числом троцкистские цитаторы. В силу специфики политических обстоятельств написания работы Марксом тот употреблял порой в публицистических целях формулировки буржуазных республиканцев и социалистов - в те времена рабочий класс слабо был отделен от мелкобуржуазных слоев, и мероприятия Коммуны носили форму «всенародного волеизъявления», по сути, являясь пролетарскими требованиями. Из цитаты прямо следует, что Маркс это «управление народа посредством самого народа» идеалом не считал, а считал, что это лишь направление, которое движет общество в сторону коммунизма, частный способ осуществлять преобразования в социалистическом духе.
Коммунистическое общество - это общество НАУЧНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ, и если уж говорить о том, что управляет процессами в обществе, то мы можем сказать, что ими управляет наука в самом широком смысле этого слова. А члены коммунистического общества управляют лишь постольку, поскольку они этим знанием обладают. Потому и предполагается, что при полном коммунизме все члены общества высокосознательны и образованы, ввиду чего решения научных сообществ и органов выполняются не на базе принуждения, а на базе сознания. Потому можно говорить не только об отсутствии политической структуры, но и управления как такового, которое заменяется организацией.
Социалистическое общество же в силу множества «родимых пятен» капитализма и неразвитости производительных сил, слабости чисто коммунистических отношений в обществе вынуждено именно что принуждать пока еще несознательных людей, которых капитализм веками обделял научными знаниями, вынуждено принудительными мерами регулировать пока еще существующий по факту рынок и дисбалансы плановой экономической системы, возникающие от несовершенства планирования на данном этапе, вынуждено подавлять воспроизводящиеся на этой почве эксплуататорские отношения и классы. Соответственно, встает вопрос - кто и кого принуждает. Сохраняя до определенной меры такие атрибуты капиталистического общества как рынок и товарно-денежные отношения, социалистическое общество наследует от капитализма и ту же классовую структуру с той только разницей, что господствующим классом является рабочий класс, то есть ЧАСТЬ народа, осуществляющая власть над другой частью народа, орудием господства этого класса является государство, которое в силу исключительности своего положения среди прочих институтов не может быть ничем иным как диктатурой - то есть властью, не ограниченной никакими законами. Признание государства эпохи социализма как «власти народа» означает, что власть осуществляется, в том числе и НАД рабочим классом, в том числе и БУРЖУАЗНЫМИ ЭЛЕМЕНТАМИ. Отрицание диктатуры рабочего класса при социализме есть попытка ограничить средства коммунизма для развития, законодательно связать ему руки в борьбе коммунистического и капиталистического укладов в обществе, фактически, попытка заключить с мелкобуржуазными элементами общества своего рода соглашение - «мы вас трогаем только от сих до сих, как в Конституции написано, а вы не бузите». Но практика показывает, что «не бузить» мелкобуржуазные элементы не способны физически - отчаяние отмирающего класса толкает их на разрыв даже вполне умеренных «общественных договоров», в результате чего теория «общенародного государства» всегда превращается в карт-бланш реставрации, что мы и видели в печальном опыте КПСС. Такая теория согласуется с реверансами в п.1 мелкобуржуазным социалистам.
Не думаю, что Новиков всех этих нюансов не понимает. И «общенародное государство», и «социализм как бесклассовое общество», и «социалистические производительные силы» есть часть совершенно определенной троцкистской идеологической диверсии - отрицания социалистического характера общественно-политического строя в СССР и странах соцлагеря.
Поскольку ни «общенародного государства», ни «бесклассового общества», ни «социалистических производительных сил» в СССР не было, Новиков надеется доказать, что к коммунистическому обществу надо двигаться совершенно не тем путем, каким шли большевики во главе с Лениным и Сталиным, а двигаться совместно с троцкистами к некоему «социализму», который в их представлении есть некое идеализированное общество мелкого буржуа (государство есть, но нет диктатуры пролетариата) и который есть «единственная» альтернатива капитализму. В п.9 узнаем «длинноухое, покрытое шерстью» по троцкистским ушам.
«9. От «социализма» позади к социализму впереди.»
То есть, согласно Новикову, все, что было позади это не настоящий социализм, а социализм в кавычках, только по названию. Совершенно логично, что в списке рекомендованной литературы8 нет ни одного упоминания о теоретических трудам марксиста, который, пожалуй, больше всех написал о социализме, сформулировал его экономические законы и описал в них свою обширнейшую практику строительства социализма - И.В.Сталине. Это совершенно неудивительно - раз в СССР социализм построен не был, значит, Сталин и не социализм строил, а, следовательно, зачем его изучать? Спасибо, Сергей Анатольевич, за столь откровенное саморазоблачение.
Наша редакция еще задолго до объединения с РПК, в которой вы состояли, твердила партии, что РПК - партия стыдливого троцкизма. И вот вы, наконец, отбрасываете всякий стыд, и если ЦК РКРП-РПК вас за этот троцкизм, в корне противоречащий марксизму, не исключит, то это будет настоящий позор для когда-то подававшей надежды партии.
И тут встает вопрос о том - а как реагирует партия РКРП-РПК на то, что в ее рядах не просто находится троцкист, но и занимает руководящие идеологические посты в региональной организации и ЦК. Может, партия не согласна с троцкистскими воззрениями данного товарища и эти воззрения как минимум не будут партийными органами тиражироваться и признаваться за партийную точку зрения?
Однако Новиков одним письмом решил разоблачить не только себя, но заодно и всю идеологическую комиссию МК. В числе приложенных файлов было и «Информационное сообщение о заседании идеологической комиссии МК РКРП-РПК 12 января 2010 года», «в котором участвовали т.т. Бойко, Глазунова, Ичкитидзе, Михайлов, Новиков, Пугачёв Б. А. Т.т. Ферберов и Чеченцев отсутствовали по уважительной причине, однако поскольку они были знакомы с материалами заседания, их точка зрения по обсуждаемым вопросам была доведена до участников заседания». Иными словами, документ, анализ которого дан ниже, есть не просто плод фантазии самого Новикова, а результат заседания официального партийного органа, ответственного за выработку партийной идеологии. Тем более, что доклад Новикова был «высоко оценен» и эта оценка вылезла на партийный сайт9:
Сегодня, 23 января, состоялся очередной теоретический семинар в рамках политучёбы коммунистов Московской организации РКРП-РПК. Как мы уже сообщали на нашем сайте, семинар планировался трёхпартийным - к участию приглашались члены Московских организаций РКРП-РПК, КПСС и ВКП Будущего. Фактически участвовали представители нашей партии и КПСС, примерно равное количество от каждой из партий, в общем числе около 60 чел. Вели семинар руководители идеологических комиссий Московских организаций этих партий тов. Победаш П.П. (КПСС) и тов. Новиков С.А. (РКРП-РПК). Тема семинара была, как и объявлялось, - «Социализм». В обеих организациях заранее были распространены вопросы семинара и рекомендованная литература, подготовленные Идеологической комиссией МО РКРП-РПК. Основной доклад сделал тов. Новиков. По общему мнению выступавших, доклад был сделан на высоком научном и методическом уровне. Докладчику были заданы ряд вопросов, на которые он дал развёрнутые ответы. В обсуждении доклада приняли участие тов. Победаш, Николаев К.А., Цыганков, Березин (все - КПСС), а также тов. Ферберов (РКРП-РПК).
В ходе выступлений были высказаны уточняющие доклад мысли, выступающие полемизировали между собой по некоторым вопросам особенностей социалистического строительства в СССР, диктатуры пролетариата, классовой структуры советского общества, соотношения объективных и субъективных причин разрушения социалистической формации в нашей стране. Однако, по принципиальным вопросам выступавшие констатировали идейное единство наших партий. Отдельные различия мнений были не по линии партий, а независимо от принадлежности к той или другой партии
В целом семинар прошёл в духе коммунистического товарищества, в рамках научного подхода к теории и практике марксизма-ленинизма.»
Как мы видим из материалов, никакого возражения «темы», предложенные Новиковым, ни у кого не вызвали, разногласия были по вопросам, как утверждает официальный партийный сайт, «непринципиальными». Зная о том, что собрались единомышленники, вполне с ним согласные, Новиков с наглой откровенностью записного троцкиста вещает: «Суть и семинара, и доклада в том, чтобы показать, что хотя благодаря строительству социализма в СССР и других социалистических странах были достигнуты самые впечатляющие в прошлом веке успехи, тем не менее Советское общество так и не вышло на социализм как первую фазу коммунистической общественно-экономической формации». А если не было построено социализма в СССР - то как характеризовать общественно-политический строй СССР? Вариантов только два: один - правотроцкистский, который считает общественный строй СССР госкапитализмом, второй - менее откровенный ортодоксально-троцкистский, считающий СССР «деформированным рабочим государством». К этому последнему сам Новиков и склоняется:
«В СССР были заложены основы социализма, был построен его фундамент, но до полного завершения переходного периода диктатуры пролетариата, до полной и окончательной победы социализма было ещё далеко»
Только это «рабочее государство» он называет «переходным периодом диктатуры пролетариата», ибо согласно его воззрениям, никакой диктатуры пролетариата при социализме нет и быть не может. Никаких возражений на этот счет от Идеологической комиссии так и не поступило. Но может быть, все-таки ИК не раскусила с налета несколько задрапированный терминологией новиковский троцкизм? Такого впечатления не складывается. В обсуждении темы участники кроме этого основного троцкистского тезиса озвучили еще целый ряд идей троцкизма: - бюрократия как эксплуатирующий класс («тов. Победдаш упомянул в своём разговоре о возникшем различии между управляющими и управляемыми как о главной причине поражения СССР.») - «рабочая демократия» («Вопрос о том, совместим ли социализм с диктатурой пролетариата, остаётся дискуссионным даже в нашей партийной программе, в тексте которой по этому вопросу есть некоторые противоречия.») - восприятие троцкизма как союзников. («Тов. Михайлов предложил на обсуждение тему «Троцкизм и современные троцкисты», в какой мере эти троцкисты могут быть нашими союзниками и в какой они представляют для нас опасность. За это предложение высказался и тов. Пугачёв, отметив интенсивную работу РРП в рабочем движении, а также идею Уго Чавеса создать новый 5-й интернационал вместе с троцкистами, что ставит перед нами как перед партией нелёгкий вопрос об участии в этой инициативе.»)
Знакомство с мнением отсутствующего тов. Ферберова также не дает никаких оснований считать, что этот комплекс идей оспариваем хотя бы некоторыми участниками этого собрания московских мудрецов. Ферберов имеет разногласия только по вопросу наличия классов при социализме (но не о характеристике общественного строя в СССР), но сформулировал это в духе «понимай как знаешь»: «По существу в ходе обсуждения методического материала уже обнаружились разногласия по 5-му пункту - по вопросу о классах при социализме. Тов. Ферберов предложил формулировать этот пункт в том смысле, что социализм - это не бесклассовое общество, а общество преодоления классов.»
Социализм как первая фаза коммунизма именно в силу незрелости коммунистических отношений, не может не сохранять такие атрибуты как товарно-денежные отношения, рынок, частную собственность постепенно изживая их в своем развитии, а, следовательно, и классы, ибо как не может быть классов без различных форм частной собственности, так и не может быть различных форм собственности без классов. Незрелость коммунистических отношений именно в том и заключается, что весь этот комплекс остатков и пережитков капитализма плановая экономика еще не в силах устранить. Сталин в «Экономических проблемах социализма» например, пишет о законе стоимости, что
«действия закона стоимости не ограничиваются сферой товарного обращения. Они распространяются также на производство. Правда, закон стоимости не имеет регулирующего значения в нашем социалистическом производстве, но он все же воздействует на производство, и этого нельзя не учитывать при руководстве производством. Дело в том, что потребительские продукты, необходимые для покрытия затрат рабочей силы в процессе производства, производятся у нас и реализуются как товары, подлежащие действию закона стоимости. Здесь именно и открывается воздействие закона стоимости на производство. В связи с этим на наших предприятиях имеют актуальное значение такие вопросы, как вопрос о хозяйственном расчете и рентабельности, вопрос о себестоимости, вопрос о ценах и т.п. Поэтому наши предприятия не могут обойтись и не должны обходиться без учета закона стоимости.»10
Далее, Сталин говорил об этой жесточайшей необходимости считаться с этими специфически докоммунистическими экономическими отношениями: «Беда не в том, что закон стоимости воздействует у нас на производство. Беда в том, что наши хозяйственники и плановики, за немногими исключениями, плохо знакомы с действиями закона стоимости, не изучают их и не умеют учитывать их в своих расчетах. Этим собственно и объясняется та неразбериха, которая все еще царит у нас в вопросе о политике цен.»11 Ни в чем ином слабость и незрелость первой фазы коммунизма, кроме допущения сосуществования докоммунистических укладов выражаться не может. Сам факт наличия государства и политической системы социализма (которую и собрался обсуждать Новиков), постановка вопроса об управлении как раз и говорят именно о конкретно классовом характере общества. О политической системе бесклассового общества можно рассуждать в буржуазных академиях и психиатрически больницах, но никак не на марксистском семинаре. Ферберов вполне понятно юлит, пытаясь усидеть между двух стульев - и троцкистам, окопавшимся в московской организации, угодить, и состроить «принципиальную мину», ибо налицо грубое несоответствие новиковских воззрений с марксизмом. Признать открыто последнее он не может - никто иной не сделал так много для утверждения Новикова на руководящем посту, как Ферберов. По старой троцкистской традиции Ферберов не говорит ни да, ни нет - некое «преодоление классов» можно трактовать одновременно и как их наличие, и как их отсутствие. Как бы фишка ни легла, Ферберов беспринципно присоединится к господствующей точке зрения, лишь бы не портить отношений с подельниками по развалу Московской организации. А если и не присоединится, то разница будет не столь видна, чтобы не проводить совместных заседаний с благодушным одобрямсом.
А в остальном идеологическая комиссия все, что Новиков написал, не только проглотила, но и дала ему право делать основной доклад. Да и, спрашивается - кому было возражать? Состав идеологической комиссии не блещет специалистами по марксизму, зато до упора насыщен старыми болтунами. Невозможно найти сколь-нибудь вызывающих внимание марксистских работ у Бойко, Михайлова, Пугачева, претензии Чеченцева и Ферберова на теоретизирование подтверждены лишь десятком статей, о которых читатель забывает тотчас после прочтения, тов. Глазунова и Ичкитидзе вообще неизвестны даже партийным ветеранам.
Совершенно логично, что, как следует из материалов того же заседания, эти «идеологи» идут учиться у…. Бузгалина и Косолапова:
«Предложение провести на конференции Бузгалина в виде секционного заседания круглый стол на тему: «коммунизм: шаг назад или движение вперёд при опоре на прошлый опыт» позволит нам привлечь участников конференции и заранее включить это мероприятие, а вместе с ним и упоминание о нашей партии в информационные материалы конференции. Поскольку это именно секционное заседание, мы вполне сможем его провести, особенно при взаимодействии с РКСМБ.»
Мало того, что они решили ходить к Бузгалину, который уже лет двадцать как собирает на посиделки правотроцкистских любителей «альтернативного социализма», но еще и додумались предоставить Косолапову право содоклада, чего в РКРП не случалось с самого момента исключения Косолапова из РКРП в 1993 году. Нет пророка в своем отечестве, как говорится… И это не первый случай - со стороны все тех же деятелей уже звучали предложения обратиться за помощью «к ученым РУСО», чтобы те объяснили умственным инвалидам сущность заработной платы.
Спрашивается, какие требования могут быть к людям, которые на восьмом десятке лет делают сногсшибательные открытия («Тов. Пугачёв предложил обсудить такое феноменальное явление, как партия «Единая Россия» Ага, ничего феноменальнее тов. Пугачев в российской политической жизни не нашел.) и подбирают по политическим помойкам различный политический мусор как то бывших НБП-шников: «Тов. Пугачёв рассказал о газете «Рабочая борьба», которую выпускает группа молодых активистов, отколовшихся в декабре прошлого года от НБП (нацболов). Их интернационализм и восприятие идей Глушкова представляют определённый интерес.»
Вообще, если говорить о Пугачеве, то фраза, сказанная на том же заседании про то, что рабочих «сегодня надо призывать к стойкости, а не к свержению класса капиталистов» наводит на самые мрачные мысли относительно будущего партийной идеологии, коль скоро его воспринимают всерьез.
Или чего стоит фраза Ичкитидзе что «мы переоцениваем листовочную работу, что не было ещё ни одного человека, которого наши листовки переубедили, и предложил сделать акцент на обсуждение устных форм работы, в частности наших пикетов и митингов.» Дело Анпилова живет и побеждает. Листовка, оказывается, для идеологов МО РКРП-рпк слишком неподъемна и сложна - надо идти и как встарь, молоть языком.
Эта нехитрая апологетика собственной теоретической импотенции удручает, хотя становится совершенно ясно, зачем Новиков основным методом идеологической работы избрал форму т.н. «политклуба». Полнейшая беспомощность того актива, который он собрал вокруг себя в Московской организации не просто написать теоретическую статью, но вообще родить более-менее связный текст, закономерно подталкивает этих людей к более доступному виду деятельности (работой, тем паче идеологической или хотя бы пропагандистской это назвать никак нельзя), а именно - к совместным посиделкам в тесном кругу с бессодержательной болтовней на общеполитические темы. Сам Новиков именно это и говорит на том же самом заседании: «в силу «особенностей жанра» политклуб - это не университет (поэтому не вполне правильным было предложение изучать на политклубе нашу партийную программу)».
А мы-то думали, что вся деятельность партии должна быть посвящена пропаганде партийной программы - в том числе и в форме изучения. Спрашивается, зачем тогда этот «политклуб» партии, если на нем не изучается партийная программа? Разве не партийную программу мы несем каждый раз, когда выходим за пределы нашего круга? Программа партии по определению должна включать в себя не только некоторые неоспоримые истины, по которым у партийцев никаких разногласий быть не должно, но она фактически являет собой сборник тех идей, которые мы хотим донести до масс. Изучение программы есть фактически углубление марксизма, но именно от этого политклубовцы и отказываются. Они предпочитают некомпетентно «обсуждать» вопросы, но ничего не изучать. Удивляет, как у Новикова хватает совести этим «политклубом» отчитываться перед партией? Впрочем, недостаток совести у него компенсируется отсутствием мозгов у партийцев, которые благосклонно кивают на эту расправу с партийной идеологией.
Возьмем, например, политклуб, который сторонники Новикова решили посвятить обсуждению личности и роли И.В.Сталина в истории12 - протоколы этих заседаний с завидным упорством эксгибиционистов постоянно почему-то тащат на центральный партийный сайт. Достаточно привести лишь некоторые отрывки из выступлений, чтобы напрочь отбить охоту у психически нормального человека посещать подобные мероприятия.
Например, некто Моторин рассказал с ходу о своей организационной принадлежности: «Ну, в общем, я от Левого фронта в какой-то степени, но я к ним просто примыкаю, я не вхожу в их организацию, поскольку не считаю её социалистической, но они и так достаточно активно собираются.»
Человек представляет организацию, в которую не входит по принципиальным соображениям. Бред? Но в выступлении там бреда полно, это только начало: «Я скажу о Ленине, точнее об отношении Ленина к социализму. (Реплика ведущего: прошу выступать по теме). Это по Сталину, поскольку Сталин был верным ленинцем, это очень связано Социализм, с точки зрения большевиков - сталинцев, ленинцев, - это самоуправление, без государства...» и тут же: «Самое главное, что Сталин практически обрушил Советскую власть. Советская власть в понимании научном - это самоуправление, так сказать, это когда люди управляют обществом сами. Мы знаем, что вместо этого фактически Советская власть обратилась в номенклатуру». Легким движением языка политклуб превращается... превращается политклуб... превращается... в троцкистские посиделки! Там столько всего, что при Сталине, которого пациенты политклуба взялись обсуждать, за этот политклуб по 58-10 посадили бы всех скопом, а Ферберов, как организатор, пошел бы по высшей мере социальной защиты: «Ещё можно дополнить, допустим, о коллективизации. Это очень важный вопрос - переход к коллективной собственности. Что произошло с крестьянством? Ну, Ленин ведь предполагал, колхозы практически не были созданы. Называть колхозами то, что у нас было создано, я думаю, нельзя, это некое новое крепостничество, немножко смягчённое где-то в 70-х годах, когда паспорта дали.» Этот тезис почти дословно из программы т.н. «Трудовой крестьянской партии». С этим же тезисом о «крепостничестве» Сталина шли войной на сталинизм и такие «борцы за счастье народное», как власовцы. Я уже не говорю о том, что паспорта колхозникам дали несколько раньше.
Некто Никольская (к стыду нашему, член РКРП-РПК), осчастливила нас откровениями, почему в Китае нет кризиса: «Вопрос: почему в последний кризис Китай не понёс потери, почему он вышел из этого кризиса усилившимся даже? Потому что они не приватизировали землю, они не продают землю, у них кругом аренда, и в результате они движутся по развитию промышленности, а не в сторону гражданской войны, чтобы драться из-за собственности, теперь будет развиваться драка уже и за землю.» Вот что спасет мир от кризиса - АРЕНДА! Про государственный план - ни гу-гу. Такие «эксперты» собираются пополитклубничать.
Потом выступил пенсионер Горшков и пересказал передачу «Честный понедельник» в которой его впечатлил Кургинян, в защиту коего пенсионер и выступил. Пенсионерка Горшкова его поддержала, заявивив, что зря Наркомфин переименовали в Министерство финансов - от этого в планировании и пошли все неурядицы. Не переименовали б - все было бы замечательно, а то уничтожили, понимаешь, плановость: «То есть те шаги, которые предпринимало руководство страны и его прекрасные помощники, его единомышленники, такие, как Вознесенский (его зря, так сказать, уничтожили ещё при жизни Сталина) и многие другие: тот же Кузнецов Алексей, по-моему, ленинградский, ну, многие. Госплан был, и Госплан был главным, и экономика строилась, был Наркомфин, был рабочий контроль, потом это всё было уничтожено. Вместо Наркомфина стало Министерство финансов. А тогда и план сопоставлялся: отдельно делался план Наркомфином, и отдельно план - Госпланом по материальным и трудовым ресурсам, строилось сопоставление; если были какие-то неувязки, это пытались ликвидировать.»
Некая Соколова из некоей «Марксистской платформы» (сколько живу - ни разу о ней не слышал, впрочем, это, по-моему, секта бывших пригаринцев, они все пытались платформу организовать из двух человек) все разоблачает культ Сталина и «сталинщину». Двадцатый съезд для нее был только вчера, потому ее мысль так и блуждает в потемках знаменитого доклада Хрущева. Был бы жив Троцкий - он бы порадовался ходу мыслей политклубовцев.
Штыволока (в свое время был исключен из РКРП, но крючковцы его восстановили) выдал замечательное. По его мнению, основная заслуга Сталина - в производстве камикадзе, от недостатка оных все беды в комдвижении: «У нас все беды в комдвижении оттого, что люди не хотят собой жертвовать. Понимаете? Заслуга Сталина в том, что только новый человек, советский человек, готовый к самопожертвованию, у него. Вот его великая заслуга - создание нового человека, который готов пожертвовать за нашу Советскую Родину, за нашу Советскую власть. И вот сейчас люди идут, бросают бумажку, почему они это делают? - а так проще! Бросил бумажку, и кто-то за него сделал жизнь, а собой он жертвовать не хочет.» Это надо понимать, что Штыволоке очень хочется героически погибнуть Героический камикадзе был поддержан «работником образования» Леонтьевой, которая ударилась в пение «Марша артиллеристов» - любимой песни всех анпиловских бабок.
Завершающий заседание Ферберов на фоне подобных выступлений действительно смотрелся хоть и бессодержательным, но более-менее вменяемым, обладающим хоть немного связной речью. Вопроса он не раскрыл, а только удивлялся относительно сталинской работы «Экономические проблемы социализма»: «И диву даёшься: как можно было, только-только в начале 50-х годов эта работа была опубликована, прошло несколько лет - и всё это отброшено, растоптано, и страна пошла по противоположному пути, нарушив, всё то, о чём, я ещё раз говорю, логически точно высказано в этой работе Сталина.» А спрашивается, чему удивляться - если бы КПСС в начале 50-х вместо изучения сталинских работ устраивала такие «политклубы», на которых Ферберов красуется перед десятком городских сумасшедших и полоумных старух, то это было бы растоптано и отброшено не через несколько лет, а через несколько дней после выхода в свет. То, что Ферберову стыд не дым, и глаза не ест, честно говоря, огорчает. И самое страшное в этом - не то, что такие заседания проводятся, а то, что никаких идеологических мероприятий на другом уровне не проводится.
Неудивительно, что на этот уровень осмысления проблем новиковский троцкизм ложится органично, не встречая не то чтобы никакого сопротивления, но даже под бурные аплодисменты. Только авторы нашего журнала систематически подвергали критике воззрения Новикова и, к сожалению, безрезультатно, предупреждали партийцев о его троцкистских воззрениях, в остальном партия избирала и избирала его в идеологическую комиссию, и на каждой конференции признавала работу Новикова «удовлетворительной». Что Новиков ни напишет - партия «схавает» и ждет дальнейших откровений этого «мыслителя».
Ведь если посмотреть с гносеологической точки зрения - троцкизм берет свой корень из махровейшего невежества как в философии, так и в обществознании. Неумение в вопросе о единстве и борьбе противоположностей увидеть относительность единства и абсолютность противоположности, незнание того факта, что из противоположностей одна обязательно является ведущей, толкают невежду к мысли о том, что социализм - это некое единое целое, имеющее свои отдельные законы, а не просто период борьбы коммунизма с капитализмом, когда коммунистические тенденции в обществе становятся ведущими. Непонимание диалектического вопроса о мере, которая определяет переход количества в качество, ведет к щараханью в вопросах границ такого явления как первая фаза коммунизма и порождает в мозгу мысль о всевозможных «переходных периодах», которые неизвестно где начинаются и неизвестно где кончаются. Непонимание такой категории как качество ведет к смешению первой фазы и полного коммунизма. Банальная марксистская недообразованность ведет к вульгарному пониманию строения коммунизма не как приведения производственных отношений в соответствие производительным силам, а как филантропическое «сделать так, чтобы всем стало хорошо», из чего возникают всякие благоглупости относительно ненужности государства или диктатуры пролетариата или «многоукладной экономики».
Чем невежественней становится партактив, чем сложней ему понять, куда ведут те или иные идеи и куда ведут те или иные идеологи. Если посмотреть последний пункт обсуждения на ИК от 12 января 2010, то становится даже страшно - партия отдала человеку, который публично расписался в собственном троцкизме, трактовку партийной истории и идеологии.
«По 4-му вопросу тов. Новиков дал краткую информацию о курсе по истории, Программе и Уставу РКРП-РПК, который состоит из 8-ми занятий и рассчитан на два месяца. Этот курс был прочитан в 2006 году, в настоящий момент идёт работа по уточнению методических материалов, которые имеет смысл обсуждать уже в их новой редакции.
Идея курса состоит в том, что если в 90-е годы партия развивалась в основном засчёт советских людей, получивших систематическое марксистское образование и сохранивших верность социализму, то сегодня таких людей становится всё меньше, а вместо них мы всё чаще сталкиваемся с продуктами капиталистического общества, т.е. с теми, кто на своём опыте убедился в опасностях капитализма, но не имеет марксистского образования. Вот в этих новых условиях наша Программа и должна стать своего рода той молекулой DNK, через которую наша партия будет себя воспроизводить в новых поколениях, а происходить это может только через изучение нашей Программы, Устава и истории партии.»
Что может вылупиться в «новых поколениях» партийцев из зараженной вирусом троцкизма «ДНК», я полагаю, понятно - очередная троцкистская секта. Если учесть, что с троцкистской РРП РКРП-РПК уже к стыду своему не первый год проводит совместные митинги, а московский секретарь А.Батов призывает у них учиться (!), то можно с полным основанием заявлять - процесс пошел. Февраль 2010
1. Пресс-центр ЦК РКРП-РПК: Зачем строимся во Фронт? (4 февраля 2010) )
2. Работа по созданию РОТ ФРОНТ в Ленинграде (24 января 2010)
4. Которую наш журнал неоднократно подвергал критике. Например: «Ответ «р-р-революционерам» стоящим на платформе… трёх политических «вокзалов»» №2(15) 2006 , «Революционность или капризность» №2(15) 2006, «Стратегия... в стакане воды» №3(9) 2004.
5. И.В.Сталин пишет о предпосылках коммунистических отношений: «Закон планомерного развития народного хозяйства возник как противовес закону конкуренции и анархии производства при капитализме. Он возник на базе обобществления средств производства, после того, как закон конкуренции и анархии производства потерял силу. Он вступил в действие потому, что социалистическое народное хозяйство можно вести лишь на основе экономического закона планомерного развития народного хозяйства. Это значит, что закон планомерного развития народного хозяйства дает возможность нашим планирующим органам правильно планировать общественное производство» «Экономические проблемы социализма» И.В.Сталин. Собр. Соч. в 18-ти томах, М.: Издательство “Писатель”, 1997. т. 16, стр. 158.
6. Там же, стр. 202-203.
7. К.Маркс «Гражданская война во Франции», II-е Собр. Соч, т.17, стр.350, выделено мной - А.Л.
8. Список назывался тоже вполне троцкистски «Обязательный список рекомендуемой литературы», а в дополнительный список попала «статья «Социализм» из Философского словаря 1983 года, написанная А. Бовиным»
9. "Коммунисты учатся" - выделено мной - А.Л.
10. «Экономические проблемы социализма» И.В.Сталин. Собр. Соч. в 18-ти томах, М.: Издательство “Писатель”, 1997. т. 16, стр. 166-167.
11. Там же, стр. 167.
12. Заседание Политклуба при Московской организации РКРП-РПК от 27 октября 2009 г.
Встреча Фейхтвангера со Сталиным 8 января 1937 года
Процессы против троцкистов
С другой стороны, тот же Сталин решил в конце концов вторично привлечь своих противников-троцкистов к суду, обвинив их в государственной измене, шпионаже, вредительстве и другой подрывной деятельности, а также в подготовке террористических актов. В процессах, которые своей «жестокостью и произволом» возбудили против Советского Союза мир, противники Сталина, троцкисты, были окончательно разбиты. Они были осуждены и расстреляны.
Личные ли это мотивы Сталина?
Объяснять эти процессы - Зиновьева и Радека - стремлением Сталина к господству и жаждой мести было бы просто нелепо. Иосиф Сталин, осуществивший, несмотря на сопротивление всего мира, такую грандиозную задачу, как экономическое строительство Советского Союза, марксист Сталин не станет, руководствуясь личными мотивами, как какой-то герой из классных сочинений гимназистов, вредить внешней политике своей страны и тем самым серьезному участку своей работы.
Участие автора в процессах
С процессом Зиновьева и Каменева я ознакомился по печати и рассказам очевидцев. На процессе Пятакова и Радека я присутствовал лично. Во время первого процесса я находился в атмосфере Западной Европы, во время второго - в атмосфере Москвы. В первом случае на меня действовал воздух Европы, во втором - Москвы, и это дало мне возможность особенно остро ощутить ту грандиозную разницу, которая существует между Советским Союзом и Западом.
Впечатления от процессов за границей
Некоторые из моих друзей, люди вообще довольно разумные, называют эти процессы от начала до конца трагикомичными, варварскими, не заслуживающими доверия, чудовищными как по содержанию, так и по форме. Целый ряд людей, принадлежавших ранее к друзьям Советского Союза, стали после этих процессов его противниками. Многих, видевших в общественном строе Союза идеал социалистической гуманности, этот процесс просто поставил в тупик, им казалось, что пули, поразившие Зиновьева и Каменева, убили вместе с ними и новый мир.
В Западной Европе - одно
И мне тоже, до тех пор, пока я находился в Европе, обвинения, предъявленные на процессе Зиновьева, казались не заслуживающими доверия. Мне казалось, что истерические признания обвиняемых добываются какими-то таинственными путями. Весь процесс представлялся мне какой-то театральной инсценировкой, поставленной с необычайно жутким, предельным искусством.
В Москве - другое
Но когда я присутствовал в Москве на втором процессе, когда я увидел и услышал Пятакова, Радека и их друзей, я почувствовал, что мои сомнения растворились, как соль в воде, под влиянием непосредственных впечатлений от того, что говорили подсудимые и как они это говорили. Если все это было вымышлено или подстроено, то я не знаю, что тогда значит правда.
Проверка
Я взял протоколы процесса, вспомнил все, что я видел собственными глазами и слышал собственными ушами, и еще раз взвесил все обстоятельства, говорившие за и против достоверности обвинения.
Маловероятность обвинений против Троцкого
В основном процессы были направлены прежде всего против самой крупной фигуры - отсутствовавшего обвиняемого Троцкого. Главным возражением против процесса являлась мнимая недостоверность предъявленного Троцкому обвинения. «Троцкий, - возмущались противники, - один из основателей Советского государства, друг Ленина, сам давал директивы препятствовать строительству государства, одним из основателей которого он был, стремился разжечь войну против Союза и подготовить его поражение в этой войне? Разве это вероятно? Разве это мыслимо?»
Вероятность обвинений против Троцкого
После тщательной проверки обвинений оказалось, что поведение, приписываемое Троцкому обвинением, не только не невероятно, но даже является единственно возможным для него поведением, соответствующим его внутреннему состоянию.
Причины
Нужно хорошо себе представить этого человека, приговоренного к бездействию, вынужденного праздно наблюдать за тем, как грандиозный эксперимент, начатый им вместе с Лениным, превращается в некоторого рода гигантский мелкобуржуазный шреберовский сад [Шребер (1808-1861) - врач, основатель «Шреберовских обществ», имевших целью воспитание юношества]. Ведь ему, который хотел пропитать социализмом весь земной шар, «государство Сталина» казалось - так он говорил, так писал - пошлой карикатурой на то, что первоначально ему представлялось. К этому присоединялась глубокая личная неприязнь к Сталину, соглашателю, который ему, творцу плана, постоянно мешал и в конце концов изгнал его. Троцкий бесчисленное множество раз давал волю своей безграничной ненависти и презрению к Сталину. Почему, выражая это устно и в печати, он не мог выразить этого в действии? Действительно ли это так «невероятно», чтобы он, человек, считавший себя единственно настоящим вождем революции, не нашел все средства достаточно хорошими для свержения «ложного мессии», занявшего с помощью хитрости его место? Мне это кажется вполне вероятным.
Алкивиад у персов
Мне кажется, далее, также вероятным, что если человек, ослепленный ненавистью, отказывался видеть признанное всеми успешное хозяйственное строительство Союза и мощь его армии, то такой человек перестал также замечать непригодность имеющихся у него средств и начал выбирать явно неверные пути. Троцкий отважен и безрассуден, он великий игрок. Вся жизнь его - это цепь авантюр, рискованные предприятия очень часто удавались ему. Будучи всю свою жизнь оптимистом, Троцкий считал себя достаточно сильным, чтобы быть в состоянии использовать для осуществления своих планов дурное, а затем в нужный момент отбросить это дурное и обезвредить его. Если Алкивиад пошел к персам, то почему Троцкий не мог пойти к фашистам?
Ненависть изгнанного к изгнавшему
Русским патриотом Троцкий не был никогда. «Государство Сталина» было ему глубоко антипатично. Он хотел мировой революции. Если собрать все отзывы изгнанного Троцкого о Сталине и о его государстве воедино, то получится объемистый том; насыщенный ненавистью, яростью, иронией, презрением. Что же являлось за все эти годы изгнания и является и ныне главной целью Троцкого? Возвращение в страну любой ценой, возвращение к власти.
Шекспир о Троцком
Кориолан Шекспира, придя к врагам Рима - вольскам, рассказывает о неверных друзьях, предавших его: «И пред лицом патрициев трусливых, - говорит он заклятому врагу Рима, - бессмысленными криками рабов из Рима изгнан я. Вот почему я здесь теперь - пред очагом твоим. Я здесь для мщенья. С врагом моим я за изгнанье должен расплатиться».
Так отвечает Шекспир на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами.
Ленин о Троцком
Небольшевистское прошлое Троцкого - это не случайность. Так отвечает Ленин в своем завещании на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами.
Троцкий о Троцком
Эмиль Людвиг сообщает о своей беседе с Троцким, состоявшейся вскоре после высылки Троцкого на Принцевы Острова, около Стамбула. Эту беседу Эмиль Людвиг опубликовал в 1931 году в своей книге «Дары жизни». То, что было высказано уже тогда, в 1931 году, Троцким, должно заставить призадуматься всех, кто находит обвинения, предъявленные ему, нелепыми и абсурдными. «Его собственная партия, - сообщает Людвиг (я цитирую дословно. - Л.Ф.), - по словам Троцкого, рассеяна повсюду и поэтому трудно поддается учету. „Когда же она сможет собраться?“ - Когда для этого представится какой-либо новый случай, например война или новое вмешательство Европы, которая смогла бы почерпнуть смелость из слабости правительства. „Но в этом случае вас-то именно и не выпустят, даже если бы те захотели вас впустить“. Пауза - в ней чувствуется презрение. - О, тогда, по всей вероятности, пути найдутся. - Теперь улыбается даже госпожа Троцкая». Так отвечает Троцкий на вопрос о том, возможен ли договор между Троцким и фашистами.
Правдоподобны ли обвинения, предъявленные Радеку и Пятакову
Что же касается Пятакова, Сокольникова, Радека, представших перед судом во втором процессе, то по поводу их возражения были следующего порядка: невероятно, чтобы люди с их рангом и влиянием вели работу против государства, которому они были обязаны своим положением и постами, чтобы они пустились в то авантюрное предприятие, которое им ставит в вину обвинение.
Лион Фейхтвангер (1884-1958) - немецкий писатель. Один из наиболее читаемых в мире немецкоязычных авторов. Работал в основном в жанре исторического романа
Идеологические мотивы обвиняемых
Мне кажется неверным рассматривать этих людей только под углом зрения занимаемого ими положения и их влияния. Пятаков и Сокольников были не только крупными чиновниками, Радек был не только главным редактором «Известий» и одним из близких советников Сталина. Большинство этих обвиняемых были в первую очередь конспираторами, революционерами, всю свою жизнь они были страстными бунтовщиками и сторонниками переворота - в этом было их призвание. Все, чего они достигли, они достигли вопреки предсказаниям «разумных», благодаря своему мужеству, оптимизму, любви к рискованным предприятиям. К тому же они верили в Троцкого, обладающего огромной силой внушения. Вместе со своим учителем они видели в «государстве Сталина» искаженный образ того, к чему они сами стремились, и свою высшую цель усматривали в том, чтобы внести в это искажение свои коррективы.
Материальный вопрос
Не следует также забывать о личной заинтересованности обвиняемых в перевороте. Ни честолюбие, ни жажда власти у этих людей не были удовлетворены. Они занимали высокие должности, но никто из них не занимал ни одного из тех высших постов, на которые, по их мнению, они имели право, никто из них, например, не входил в состав «Политического Бюро». Правда, они опять вошли в милость, но в свое время их судили как троцкистов, и у них не было больше никаких шансов выдвинуться в первые ряды. Они были в некотором смысле разжалованы, и «никто не может быть опаснее офицера, с которого сорвали погоны», говорит Радек, которому это должно быть хорошо известно.
Возражения против порядка ведения процесса
Кроме нападок на обвинение слышатся не менее резкие нападки на самый порядок ведения процесса. Если имелись документы и свидетели, спрашивают сомневающиеся, то почему же держали эти документы в ящике, свидетелей - за кулисами и довольствовались не заслуживающими доверия признаниями?
Ответ советских граждан
Это правильно, отвечают советские люди, на процессе мы показали некоторым образом только квинтэссенцию, препарированный результат предварительного следствия. Уличающий материал был проверен нами раньше и предъявлен обвиняемым. На процессе нам было достаточно подтверждения их признания. Пусть тот, кого это смущает, вспомнит, что это дело разбирал военный суд и что процесс этот был в первую очередь процессом политическим. Нас интересовала чистка внутриполитической атмосферы. Мы хотели, чтобы весь народ, от Минска до Владивостока, понял происходящее. Поэтому мы постарались обставить процесс с максимальной простотой и ясностью. Подробное изложение документов, свидетельских показаний, разного рода следственного материала может интересовать юристов, криминалистов, историков, а наших советских граждан мы бы только запутали таким чрезмерным нагромождением деталей. Безусловное признание говорит им больше, чем множество остроумно сопоставленных доказательств. Мы вели этот процесс не для иностранных криминалистов, мы вели его для нашего народа.
Гипотезы с авантюрным оттенком
Так как такой весьма внушительный факт, как признания, их точность и определенность, опровергнут быть не может, сомневающиеся стали выдвигать самые авантюристические предположения о методах получения этих признаний.
Яд и гипноз
В первую очередь, конечно, было выдвинуто наиболее примитивное предположение, что обвиняемые под пытками и под угрозой новых, еще худших пыток были вынуждены к признанию. Однако эта выдумка была опровергнута несомненно свежим видом обвиняемых и их общим физическим и умственным состоянием. Таким образом, скептики были вынуждены для объяснения «невероятного» признания прибегнуть к другим источникам. Обвиняемым, заявили они, давали всякого рода яды, их гипнотизировали и подвергали действию наркотических средств. Однако еще никому на свете не удавалось держать другое существо под столь сильным и длительным влиянием, и тот ученый, которому бы это удалось, едва ли удовольствовался бы положением таинственного подручного полицейских органов; он, несомненно, в целях увеличения своего удельного веса ученого, предал бы гласности найденные им методы. Тем не менее противники процесса предпочитают хвататься за самые абсурдные гипотезы бульварного характера, вместо того чтобы поверить в самое простое, а именно, что обвиняемые были изобличены и их признания соответствуют истине.
Советские люди смеются
Советские люди только пожимают плечами и смеются, когда им рассказывают об этих гипотезах. Зачем нужно было нам, если мы хотели подтасовать факты, говорят они, прибегать к столь трудному и опасному способу, как вымогание ложного признания? Разве не было бы проще подделать документы? Не думаете ли вы, что нам было бы гораздо легче, вместо того чтобы заставить Троцкого устами Пятакова и Радека вести изменнические речи, представить миру его изменнические письма, документы, которые гораздо непосредственнее доказывают его связь с фашистами? Вы видели и слышали обвиняемых: создалось ли у вас впечатление, что их признания вынуждены?
Обстановка процесса
Этого впечатления у меня действительно не создалось. Людей, стоявших перед судом, никоим образом нельзя было назвать замученными, отчаявшимися существами, представшими перед своим палачом. Вообще не следует думать, что это судебное разбирательство носило какой-либо искусственный или даже хотя бы торжественный, патетический характер.
Портреты обвиняемых
Помещение, в котором шел процесс, невелико, оно вмещает примерно триста пятьдесят человек. Судьи, прокурор, обвиняемые, защитники, эксперты сидели на невысокой эстраде, к которой вели ступеньки. Ничто не разделяло суд от сидящих в зале. Не было также ничего, что походило бы на скамью подсудимых, барьер, отделявший подсудимых, напоминал скорее обрамление ложи. Сами обвиняемые представляли собой холеных, хорошо одетых мужчин с медленными, непринужденными манерами. Они пили чай, из карманов у них торчали газеты, и они часто посматривали в публику. По общему виду это походило больше на дискуссию, чем на уголовный процесс, дискуссию, которую ведут в тоне беседы образованные люди, старающиеся выяснить правду и установить, что именно произошло и почему это произошло. Создавалось впечатление, будто обвиняемые, прокурор и судьи увлечены одинаковым, я чуть было не сказал спортивным, интересом выяснить с максимальной точностью все происшедшее. Если бы этот суд поручили инсценировать режиссеру, то ему, вероятно, понадобилось бы немало лет и немало репетиций, чтобы добиться от обвиняемых такой сыгранности: так добросовестно и старательно не пропускали они ни малейшей неточности друг у друга и их взволнованность проявлялась с такой сдержанностью. Короче говоря, гипнотизеры, отравители и судебные чиновники, подготовившие обвиняемых, помимо всех своих ошеломляющих качеств должны были быть выдающимися режиссерами и психологами.
Деловитость
Невероятной, жуткой казалась деловитость, обнаженность, с которой эти люди непосредственно перед своей почти верной смертью рассказывали о своих действиях и давали объяснения своим преступлениям. Очень жаль, что в Советском Союзе воспрещается производить в залах суда фотографирование и записи на граммофонные пластинки. Если бы мировому общественному мнению представить не только то, что говорили обвиняемые, но и как они это говорили, их интонации, их лица, то, я думаю, не верящих стало бы гораздо меньше.
Поведение
Признавались они все, но каждый на свой собственный манер: один с циничной интонацией, другой молодцевато, как солдат, третий внутренне сопротивляясь, прибегая к уверткам, четвертый - как раскаивающийся ученик, пятый - поучая. Но тон, выражение лица, жесты у всех были правдивы.
Я никогда не забуду, как Георгий Пятаков, господин среднего роста, средних лет, с небольшой лысиной, с рыжеватой, старомодной, трясущейся острой бородой, стоял перед микрофоном и как он говорил - как будто читал лекцию. Спокойно и старательно он повествовал о том, как он вредил в вверенной ему промышленности. Он объяснял, указывал вытянутым пальцем, напоминая преподавателя высшей школы, историка, выступающего с докладом о жизни и деяниях давно умершего человека по имени Пятаков и стремящегося разъяснить все обстоятельства до мельчайших подробностей, охваченный одним желанием, чтобы слушатели и студенты все правильно поняли и усвоили.
Радек
Писателя Карла Радека я тоже вряд ли когда-нибудь забуду. Я не забуду, ни как он там сидел в своем коричневом пиджаке, ни его безобразное худое лицо, обрамленное каштановой старомодной бородой, ни как он поглядывал в публику, большая часть которой была ему знакома, или на других обвиняемых, часто усмехаясь, очень хладнокровный, зачастую намеренно иронический, ни как он при входе клал тому или другому из обвиняемых на плечо руку легким, нежным жестом, ни как он, выступая, немного позировал, слегка посмеиваясь над остальными обвиняемыми, показывая свое превосходство актера, - надменный, скептический, ловкий, литературно образованный. Внезапно оттолкнув Пятакова от микрофона, он встал сам на его место. То он ударял газетой о барьер, то брал стакан чая, бросал в него кружок лимона, помешивал ложечкой и, рассказывая о чудовищных делах, пил чай мелкими глотками. Однако, совершенно не рисуясь, он произнес свое заключительное слово, в котором он объяснил, почему он признался, и это заявление, несмотря на его непринужденность и на прекрасно отделанную формулировку, прозвучало трогательно, как откровение человека, терпящего великое бедствие. Самым страшным и трудно объяснимым был жест, с которым Радек после конца последнего заседания покинул зал суда. Это было под утро, в четыре часа, и все - судьи, обвиняемые, слушатели сильно устали. Из семнадцати обвиняемых тринадцать - среди них близкие друзья Радека - были приговорены к смерти; Радек и трое других - только к заключению. Судья зачитал приговор, мы все - обвиняемые и присутствующие - выслушали его стоя, не двигаясь, в глубоком молчании. После прочтения приговора судьи немедленно удалились. Показались солдаты; они вначале подошли к четверым, не приговоренным к смерти. Один из солдат положил Радеку руку на плечо, по-видимому, предлагая ему следовать за собой. И Радек пошел. Он обернулся, приветственно поднял руку, почти незаметно пожал плечами, кивнул остальным приговоренным к смерти, своим друзьям, и улыбнулся. Да, он улыбнулся.
Остальные
Трудно также забыть подробный тягостный рассказ инженера Строилова о том, как он попал в троцкистскую организацию, как он бился, стремясь вырваться из нее, и как троцкисты, пользуясь его провинностью в прошлом, крепко его держали, не выпуская до конца из своих сетей. Незабываем еще тот еврейский сапожник с бородой раввина - Дробнис, который особенно выделился в Гражданскую войну. После шестилетнего заключения в царской тюрьме, трижды приговоренный белогвардейцами к смерти, он каким-то чудом спасся от трех расстрелов и теперь, стоя здесь, перед судом, путался и запинался, стремясь как-нибудь вывернуться, будучи вынужденным признаться в том, что взрывы, им организованные, причинили не только материальные убытки, но повлекли за собой, как он этого и добивался, гибель рабочих. Потрясающее впечатление произвел также инженер Паркий, который в своем последнем слове проклял Троцкого, выкрикнув ему свое «клокочущее презрение и ненависть». Бледный от волнения, он должен был немедленно после этого покинуть зал, так как ему сделалось дурно. Впрочем, за все время процесса это был первый и единственный случай, когда кто-либо закричал; все - судьи, прокурор, обвиняемые - говорили все время спокойно, без пафоса, не повышая голоса.
Почему они не защищаются?
Свое нежелание поверить в достоверность обвинения сомневающиеся обосновывают, помимо вышеприведенных возражений, тем, что поведение обвиняемых перед судом психологически необъяснимо. Почему обвиняемые, спрашивают эти скептики, вместо того чтобы отпираться, наоборот, стараются превзойти друг друга в признаниях? И в каких признаниях! Они сами себя рисуют грязными, подлыми преступниками. Почему они не защищаются, как делают это обычно все обвиняемые перед судом? Почему, если они даже изобличены, они не пытаются привести в свое оправдание смягчающие обстоятельства, а, наоборот, все больше отягчают свое положение? Почему, раз они верят в теории Троцкого, они, эти революционеры и идеологи, не выступают открыто на стороне своего вождя и его теорий? Почему они не превозносят теперь, выступая в последний раз перед массами, свои дела, которые они ведь должны были бы считать похвальными? Наконец, можно представить, что из числа этих семнадцати один, два или четыре могли смириться. Но все - навряд ли.
Вот почему, говорят советские люди
То, что обвиняемые признаются, возражают советские граждане, объясняется очень просто. На предварительном следствии они были настолько изобличены свидетельскими показаниями и документами, что отрицание было бы для них бесцельно. То, что они признаются все, объясняется тем, что перед судом предстали не все троцкисты, замешанные в заговоре, а только те, которые до конца были изобличены. Патетический характер признаний должен быть в основном отнесен за счет перевода. Русская интонация трудно поддается передаче, русский язык в переводе звучит несколько странно, преувеличенно, как будто основным тоном его является превосходная степень. (Последнее замечание правильно. Я слышал, как однажды милиционер, регулирующий движение, сказал моему шоферу: «Товарищ, будьте, пожалуйста, любезны уважать правила». Такая манера выражения кажется странной. Она кажется менее странной, когда переводят больше по смыслу, чем по буквальному тексту: «Послушайте, не нарушайте, пожалуйста, правил движения». Переводы протоколов печати похожи больше на «будьте любезны уважать правила», чем на «не нарушайте, пожалуйста, правил движения».)
Мнение автора
Я должен признаться, что, хотя процесс меня убедил в виновности обвиняемых, все же, несмотря на аргументы советских граждан, поведение обвиняемых перед судом осталось для меня не совсем ясным. Немедленно после процесса я изложил кратко в советской прессе свои впечатления: «Основные причины того, что совершили обвиняемые, и главным образом основные мотивы их поведения перед судом западным людям все же не вполне ясны. Пусть большинство из них своими действиями заслужило смертную казнь, но бранными словами и порывами возмущения, как бы они ни были понятны, нельзя объяснить психологию этих людей. Раскрыть до конца западному человеку их вину и искупление сможет только великий советский писатель». Однако мои слова никоим образом не должны означать, что я желаю опорочить ведение процесса или его результаты. Если спросить меня, какова квинтэссенция моего мнения, то я смогу, по примеру мудрого публициста Эрнста Блоха, ответить словами Сократа, который по поводу некоторых неясностей у Гераклита сказал так: «То, что я понял, прекрасно. Из этого я заключаю, что остальное, чего я не понял, тоже прекрасно».
Попытка объяснения
Советские люди не представляют себе этого непонимания. После окончания процесса на одном собрании один московский писатель горячо выступил по поводу моей заметки в печати. Он сказал: «Фейхтвангер не понимает, какими мотивами руководствовались обвиняемые признаваясь. Четверть миллиона рабочих, демонстрирующих сейчас на Красной площади, это понимают». Мне тем не менее кажется, что к тому, чтобы понять процесс, я приложил больше усилий, чем большинство западных критиков, и, ввиду того, что советский писатель, который смог бы осветить мотивы признаний, пока еще не появился, я хочу сам попробовать рассказать, как я себе представляю генезис признания.
Сущность партийного суда
Суд, перед которым развернулся процесс, несомненно, можно рассматривать как некоторого рода партийный суд. Обвиняемые с юных лет принадлежали к партии, некоторые из них считались ее руководителями. Было бы ошибкой думать, что человек, привлеченный к партийному суду, мог бы вести себя так же, как человек перед обычным судом на Западе. Даже, казалось бы, простая оговорка Радека, обратившегося к судье «товарищ судья» и поправленного председателем «говорите гражданин судья», имела внутренний смысл. Обвиняемый чувствует себя еще связанным с партией, поэтому не случайно процесс с самого начала носил чуждый иностранцам характер дискуссии. Судьи, прокурор, обвиняемые - и это не только казалось - были связаны между собой узами общей цели. Они были подобны инженерам, испытывавшим совершенно новую сложную машину. Некоторые из них что-то в этой машине испортили, испортили не со злости, а просто потому, что своенравно хотели испробовать на ней свои теории по улучшению этой машины. Их методы оказались неправильными, но эта машина не менее, чем другим, близка их сердцу, и поэтому они сообща с другими откровенно обсуждают свои ошибки. Их всех объединяет интерес к машине, любовь к ней. И это-то чувство и побуждает судей и обвиняемых так дружно сотрудничать друг с другом; чувство, похожее на то, которое в Англии связывает правительство с оппозицией настолько крепко, что вождь оппозиции получает от государства содержание в две тысячи фунтов.
Языческий пророк
Обвиняемые были приверженцами Троцкого: даже после его падения они верили в него. Но они жили в Советском Союзе, и то, что изгнанному Троцкому представлялось в виде далеких смутных цифр и статистики, для них было живой действительностью. Перед этой реальной действительностью тезис Троцкого о невозможности построения социалистического хозяйства в одной, отдельно взятой стране не мог рассчитывать на продолжительное существование. В 1935 году, перед лицом возрастающего процветания Советского Союза, обвиняемые должны были признать банкротство троцкизма. Они потеряли, по словам Радека, веру в концепцию Троцкого. В силу этих обстоятельств, в силу самой природы вещей признания обвиняемых прозвучали как вынужденный гимн режиму Сталина. Обвиняемые уподобились тому языческому пророку из Библии, который, выступив с намерением проклясть, стал, против своей воли, благословлять.
Измена Троцкому
Обвиняемый Муралов восемь месяцев отрицал свою вину, пока, наконец, 5 декабря не сознался. «Хотя я, - заявил он на процессе, - и не считал директиву Троцкого о терроре и вредительстве правильной, все же мне казалось морально недопустимым изменить ему. Но, наконец, когда от него стали отходить остальные - одни честно, другие нечестно, - я сказал себе: я сражался активно за Советский Союз в трех революциях, и десятки раз моя жизнь висела на волоске. Не должен ли я подчиниться его интересам? Или мне нужно остаться у Троцкого и продолжать и углублять его неправое дело? Но тогда имя мое будет служить знаменем для тех, кто еще находится в рядах контрреволюции. Другие, независимо от того, честно или нечестно они отошли от Троцкого, во всяком случае не стоят под знаменем контрреволюции. Должен ли я оставаться таким святым? Для меня это было решающим, и я сказал: ладно, иду и показываю всю правду». Показания Радека по этому пункту, более тонкие по форме, в основном повторяют ту же мысль. Речи обоих этих людей кажутся мне, оставляя в стороне процесс, интересными в психологическом отношении. Они наглядно показывают, до какого предела могут идти люди за человеком, в чье превосходство, способность к руководству и гениальную концепцию они верят, и где начинается поворот, на котором они его оставляют. Авантюристские и отчаянные средства, к которым решил прибегнуть Троцкий, после того как выяснилась ошибочность его основной концепции, должны были отпугнуть от него более мелких сторонников. Они стали считать его методы безумными. Они не отошли от него открыто уже раньше только потому, что не знали, как это технически обставить. «Мы бы сами пошли в милицию, - заявил Радек, - если бы она не явилась к нам раньше», и это вполне вероятно. Ведь некоторые из их соучастников действительно раньше пошли в милицию, и таким образом заговор был раскрыт.
Люди, верящие в свое дело
Возражения сомневающихся по существу правильны. Люди, верящие в свое дело, зная, что они обречены на смерть, не изменяют ему в последний час. Они хватаются за последнюю возможность обратиться к общественности и используют свое выступление в целях пропаганды своего дела. Сотни революционеров перед судом Гитлера заявляют: «Да, я совершил то, в чем вы меня обвиняете. Вы можете меня уничтожить, но я горжусь тем, что я сделал». Таким образом, сомневающиеся правы, спрашивая: почему ни один из этих троцкистов не сказал: «Да, ваше „государство Сталина“ построено неправильно. Прав Троцкий. Все, что я сделал, хорошо. Убейте меня, но я защищаю свое дело». Люди, не верящие в свое дело
Однако это возражение венчает убедительный ответ. Эти троцкисты не говорили так просто потому, что они больше не верили в Троцкого, потому что внутренне они уже не могли защищать то, что они совершили, потому что их троцкистские убеждения были до такой степени опровергнуты фактами, что люди зрячие не могли больше в них верить. Что же оставалось им делать, после того как они стали на неправую сторону? Им ничего другого не оставалось, - если они были убежденными социалистами, - как в последнем выступлении перед смертью признаться: социализм не может быть осуществлен тем путем, которым мы шли - путем, предложенным Троцким, а только другим путем - путем, предложенным Сталиным.
Девяносто девять или сто процентов
Но даже если отбросить идеологические побудительные причины и принять во внимание только внешние обстоятельства, то обвиняемые были прямо-таки вынуждены к признанию. Как они должны были себя вести, после того как они увидели перед собой весьма внушительный следственный материал, изобличающий их в содеянном? Они были обречены независимо от того, признаются они или не признаются. Если они признаются, то, возможно, их признание, несмотря на все, даст им проблеск надежды на помилование. Грубо говоря: если они не признаются, они обречены на смерть на все сто процентов, если они признаются, - на девяносто девять. Так как их внутренние убеждения не возражают против признания, то почему же им не признаться? Из их заключительных слов видно, что такого рода соображения действительно имели место. Из семнадцати обвиняемых двенадцать просили суд принять во внимание при вынесении приговора, в качестве смягчающего вину обстоятельства, их признание.
Трагикомический момент
Волей-неволей свою просьбу они должны были выражать приблизительно одинаковыми словами, и это, наконец, стало производить почти жуткое, трагикомическое впечатление. Во время заключительных слов последних обвиняемых все уже, нервничая, ждали этой просьбы, и, когда ее действительно произносили, - при этом каждый раз в неизбежно однообразной форме, - слушатели с трудом сдерживали смех.
Для чего усиливать звук?
Однако ответить на вопрос, какие причины побудили правительство выставить этот процесс на свет, пригласив на него мировую прессу и мировую общественность, пожалуй, еще труднее, чем ответить на вопрос, какими мотивами руководствовались обвиняемые. Чего ждали от этого процесса? Не должна ли была эта манифестация привести скорее к неприятным, чем к благоприятным, последствиям? Зиновьевский процесс оказал за границей очень вредное действие: он дал в руки противникам долгожданный материал для пропаганды и заставил поколебаться многих друзей Союза. Он вызвал сомнение в устойчивости режима, в которую до этого верили даже враги. Зачем же вторым подобным процессом так легкомысленно подрывать собственный престиж?
Сталин - Чингисхан
Причину, утверждают противники, следует искать в опустошительном деспотизме Сталина, в той радости, которую он испытывает от террора. Ясно, что Сталин, обуреваемый чувствами неполноценности, властолюбия и безграничной жаждой мести, хочет отомстить всем, кто его когда-либо оскорбил, и устранить тех, кто в каком - либо отношении может стать опасным.
Жалкие психологи
Подобная болтовня свидетельствует о непонимании человеческой души и неспособности правильно рассуждать. Достаточно только прочесть любую книгу, любую речь Сталина, посмотреть на любой его портрет, вспомнить любое его мероприятие, проведенное им в целях осуществления строительства, и немедленно станет ясно, что этот умный, рассудительный человек никогда не мог совершить такую чудовищную глупость, как поставить с помощью бесчисленных соучастников такую грубую комедию с единственной целью отпраздновать, при бенгальском освещении, свое торжество над повергнутым противником.
Решение
Я думаю, что решение вопроса проще и вместе с тем сложнее. Нужно вспомнить о твердой решимости Советского Союза двигаться дальше по пути демократии и, прежде всего, о существующем там отношении к вопросу о войне, на которое я уже несколько раз указывал.
Демократизация и опасность войны
Растущая демократизация, в частности предложение проекта новой Конституции, должна была вызвать у троцкистов новый подъем активности и возбудить у них надежду на большую свободу действий и агитации. Правительство нашло своевременным показать свое твердое решение уничтожать в зародыше всякое проявление троцкистского движения. Но главной причиной, заставившей руководителей Советского Союза провести этот процесс перед множеством громкоговорителей, является, пожалуй, непосредственная угроза войны. Раньше троцкисты были менее опасны, их можно было прощать, в худшем случае - ссылать. Очень действенным средством ссылка все же не является; Сталин, бывший сам шесть раз в ссылке и шесть раз бежавший, это знает. Теперь, непосредственно накануне войны, такое мягкосердечие нельзя было себе позволить. Раскол, фракционность, не имеющие серьезного значения в мирной обстановке, могут в условиях войны представить огромную опасность. После убийства Кирова дела о троцкистах в Советском Союзе разбирают военные суды. Эти люди стояли перед военным судом, и военный суд их осудил.
Два лица Советского Союза
Советский Союз имеет два лица. В борьбе лицо Союза - суровая беспощадность, сметающая со своего пути всякую оппозицию. В созидании его лицо - демократия, которую он объявил в Конституции своей конечной целью. И факт утверждения Чрезвычайным съездом новой Конституции как раз в промежутке между двумя процессами - Зиновьева и Радека - служит как бы символом этого.
Агентура буржуазии в среде рабочего класса не ограничивается социал-фашизмом и анархо-синдикализмом. Она идет дальше, прикрываясь не только именем «социализма» или «анархизма», но и именем «коммунизма». «Рабоче-крестьянский блок» Мауринa 2 и «Левая коммунистическая» троцкистов представляют собой две организации, выполняющие задание буржуазии по ослаблению и разложению рядов компартии.
Разгром предательского, ренегатского руководства этих организаций, завоевание на сторону действительного ленинского коммунизма обманутых им революционных рабочих - является важнейшей задачей компартии наряду с задачей разгрома социал-фашистского и анархо-синдикалистского руководства.
«Рабоче-крестьянский блок» Маурина проявляет свой оппортунизм и предательство в довольно беззастенчивых и открытых формах. В известном выступлении в мадридском Атенее в июне 1931 г. Маурин для успокоения буржуазной публики заявил, что он является не ортодоксальным коммунистом, а коммунистом особого рода, которого легче понять, который лучше приспособлен к испанским условиям. Это «приспособление» Маурина выразилось в отказе от лозунга Советов, в равнении на мелкобуржуазный «конвент» и прямой борьбе против Коммунистического Интернационала.
Этой постановкой вопроса мауристы оказывают неоценимую службу буржуазии. Они выполняют важнейшее задание контрреволюции, прочно заинтересованной в разрыве международной солидарности революционного пролетариата. Формула «революционный колониализм» является отвратительной буржуазной клеветой на Коммунистический Интернационал.
Международное единство коммунистического движения является историческим достижением пролетариата. В современной обстановке кануна нового тура войн и революций, обстановке чрезвычайного обострения классовых противоречий это единство является важнейшим условием успеха пролетарской борьбы. Отношения между Коммунистическим Интернационалом и его секциями строятся, конечно, вовсе не на превращении их в однотипные «стандартизованные модели», а на единстве действий, учитывающих все конкретные своеобразия места и времени. «Международная революция пролетариата складывается из разновременных и разнородных процессов» - говорит программа Коминтерна. И теория и практика Коммунистического Интернационала показывают применение различной тактики для достижения одной и той же конечной международной цели - установления диктатуры пролетариата и построения бесклассового и безгосударственного коммунистического общества. Мауристы же под флагом защиты «самостоятельности» испанского революционного движения фактически предают его, так как классовая борьба пролетариата интернациональная и может победить только как неразрывная часть международного пролетарского фронта. Отрывая испанское коммунистическое движение от Коммунистического Интернационала, мауристы показывают, что их «коммунизм» является лживой фразой, что на деле они представляют националистическую мелкобуржуазную партию, прикрывающуюся пролетарской маской, чтобы лучше выполнять свою предательскую задачу.
Условная форма, в которой мауристы в приведенном выше тезисе говорят о принятии марксизма и ленинизма, не случайна. Они так далеки от марксизма и ленинизма, что сами не решаются иначе говорить о нем.
Принятые тем же конгрессом тезисы о «коммунистическом объединении» наглядно демонстрируют, насколько далеки мауристы от ленинизма в таком, например, важнейшем вопросе, как вопрос о демократии. Как известно, крупнейшей исторической заслугой Ленина является то, что он вслед за Марксом вскрыл и показал классовый характер «демократии». Основываясь на учении Маркса, Ленин в особенно красноречивой и наглядной форме на основе опыта современной эпохи показал, что так называемая буржуазная демократия является в действительности диктатурой буржуазии, и что, с другой стороны, диктатура пролетариата является пролетарской демократией. Ленин резко подчеркивал принципиальное отличие между буржуазной «демократией» (диктатурой), стремящейся к увековечению классовых различий, и между пролетарской диктатурой (демократией), стремящейся уничтожить классовые различия. По этой причине пролетариат, освобождающий трудящееся человечество, открыто провозглашает о своей диктатуре, тогда как буржуазия, угнетающая трудящихся, прикрывает свою диктатуру лицемерными фразами.
Мауристы в самой наглой форме искажают учение Ленина о демократии. В пункте IX указанных тезисов говорится следующее:
«Коммунизм, стремясь к действительности, лишенной каких бы то ни было классовых следов демократии, должен сохранять и умножать как драгоценное добро исторически приобретенные в классовой борьбе элементы демократии и не отказывать в благе демократии никому кроме тех, кто сознательно или нет хотят отнять ее у пролетариата. «Между политическими требованиями рабочей демократии и буржуазной демократии разница не принципиальная, а количественная», говорил Ленин».
Мауристы клевещут на Ленина. Они нагло приписывают ему свои собственные оппортунистические взгляды. Они прячут от масс указание Ленина на противоположность между буржуазной и пролетарской демократией и на необходимость разбить буржуазное государство, что бы установить диктатуру пролетариата для перехода к бесклассовому и безгосударственному обществу. Они чисто по реформистски скрывают классовый характер буржуазной демократии и представляют весь революционный процесс как процесс постепенного накопления элементов внеклассовой «ценности», абстрактной демократии.
Трудно представить себе более резкий разрыв с марксизмом и ленинизмом, с революционной пролетарской линией. Это буржуазно-демократическое содержание «мауризма» прекрасно вскрывает истинную подкладку его клеветы насчет «революционного колониализма». Маурин стесняет международное единство пролетариата, потому что он чужд пролетариату, потому что он хочет не бороться за диктатуру пролетариата, а ловить голоса мелкой буржуазии и отдельных рабочих, используя их симпатии к коммунизму, внося путаницу в их ряды и помогая, таким образом, буржуазии.
Выраженные Мауриным симпатии к «якобинцам из Атенея» являются неслучайными. Они отчетливо выявляют его природу мелкобуржуазного демократа, маскирующегося под коммунизм, благодаря тому, что основное историческое действие, совершающееся сейчас в человеческом мире, есть пролетарская революция.
Но якобизм Маурина является не менее ложным, чем его коммунизм. В современную эпоху только подлинный коммунизм является подлинным якобизмом, т.е. иначе говоря, только последовательная борьба за пролетарскую революцию является в то же время последовательной борьбой за буржуазно-демократическую революцию. Мелкобуржуазный же демократизм, оторванный от пролетарского руководства и от перспективы социалистической революции и диктатуры пролетариата, на деле является карикатурой на якобизм. Маурин - близкий родственник Балбонтина.
2. Маурин и движущие силы испанской революции
Мелкобуржуазный демократизм Маурина наглядно проявляется в его оценке движущих сил испанской революции. Принятую контрреволюционным буржуазным учредительным собранием конституцию он оценивает как «мелкобуржуазную» и утверждает, что она «является мостом между революцией и контрреволюцией», между «демократической республикой и республикой фашистской».
Здесь соединены два грубейших принципиальных заблуждения. Во-первых, контрреволюционная конституция рассматривается как нечто промежуточное, как мост от революции к контрреволюции, т.е. проявляется подлинное примиренчество к продукту творчества палачей испанских трудящихся. Во-вторых, революция отождествляется с «демократической республикой», что вполне гармонирует с мелко буржуазно-демократической позицией Маурина, отказывающего понимать, что в настоящих условиях «демократическая республика» стала лозунгом контрреволюции, а лозунгом революции является республика советская.
Эта неправильная установка Маурина проявляется и в его оценке правительства Асанья 3 -Кабальеро 4 . Это правительство активной контрреволюции, как и его конституция, оказывается «типично мелкобуржуазным», характеризуется как промежуточная переходная «керенщина». Этим самым оказывается серьезная услуга правительству Асанья, так как поддерживается и пропагандируется иллюзия, будто оно не является контрреволюционным. Маурин при этом поистине побивает рекорды предательского оппортунизма. Он говорит: «Что социал-демократия за восемь месяцев республики стала ключом политической ситуации - так как кабинет Асанья полностью находится под контролем социалистов - является историческим фактом большой важности. Он показывает, что буржуазия посредством демократических форм постепенно теряет политическое руководство. Власть, осуществляемая социалистами, не есть еще власть пролетариата, но нет сомнения, что она ближе к пролетариату, чем правительство Лерруса или Маура 5 -Санкурхо» 6 .
Становится ясным, как далеко ушел Маурин от коммунизма. Влияние социал-демократии в правительстве Асаньи бесспорно. Но это влияние не противоположно господству буржуазии, а наоборот, поддерживает и укрепляет его, так как Ларго Кабальеро, Прието 7 , Фернандо де 8 (Лос Риос) являются не худшими (даже лучшими в некоторых отношениях) приказчиками буржуазии, чем остальные члены министерства. Утверждение Маурина, что при демократии буржуазия постепенно теряет политическое руководство - типичное социал-демократическое утверждение. Уход от коммунизма вполне естественно приводит к лагерю контрреволюции. Кровавой насмешкой над испанскими трудящимися является заявление Маурина, что власть социалистов «еще не» пролетарская власть, но что она ближе к пролетариату, чем власть Маура-Санхурхо. Как будто социалисты не правили вместе с Маура-Санхурхо. И как будто пребывание Маура в оппозиции и перемещение Санхурхо опровергают тот факт, что их союз с социалистами на деле не разорван, что против революционного движения рабочих и крестьян они едины.
Свою аналогию Асанья, социалистов и демократии Маурин соединяет с крайним пессимизмом в оценке хода классовой борьбы пролетариата и трудящегося крестьянства. Политические тезисы, принятые последним конгрессом, категорически утверждают, что «приближается час бонапартизма, час Ковеньяка, Павиа, Корнилова». Помимо того, что это утверждение в соединении с оценкой правительства Асаньи как «керенщины» ослабляет критику этого правительства, здесь характерно настроение пораженчества революции, преувеличение сил противника, преуменьшение сил пролетариата.
Почти все крупные классовые столкновения, имевшие место до сих пор, оцениваются Мауриным, как поражение пролетариата. Исторические стачки в Севилье (июль 1931 г.) и в Барселоне (сентябрь 1931 г.) характеризуются Мауриным как соответствующие «кровавой июньской борьбе на улицах Парижа в революции 1848 г., испанской революции в июле 1873 г., движению немецких спартанцев в январе 1919 года».
Как известно, перечисленные выше исторические события являются примером решительных поражений революции, за которыми следовал период реакции. Следовательно, своей исторической параллелью Маурин хочет сказать только, что испанская революция уже разбита, что уже начался период реакции. Маурин устраняет всякие сомнения насчет своей позиции, говоря по поводу буржуазного правительства и его «реформистской» деятельности, что «пришел уже час, когда победитель ставит условия, положив ноги на стол».
Эта оценка настоящего положения в Испании является глубоко ошибочной, глубоко пораженческой. Ни стачки 1931 г., ни январско-февральские бои 1932 г. не являлись окончательными решающими боями революции, после которых начинается поворот в развитии. Это были частичные бои, со все возрастающей остротой и напряжением. И впереди новые, еще более крупные бои. Испанская буржуазия вовсе не находится в положении победителя, диктующего условия. Она продолжает свои маневры, чтобы ослабить натиск революции и разбить ее. Революционный натиск испанских рабочих и крестьян не закончен. Он идет вперед, неравномерно, неорганизованно, при противодействии многочисленных агентов буржуазии, в числе которых находится и Маурин, но идет вперед. Ведущееся на отдельных участках наступление буржуазии является и контрнаступлением против натиска революции.
3. Политическая тактика мауринистов
Политическая тактика мауринистов служит прекрасным практическим доказательством того, что отрыв коммунистического движения от интернационала означает в действительности разрыв с коммунизмом. Отказавшись от проведения правильной последовательной ленинской линии, Маурин занялся беспринципным лавированием между различными политическими группировками и в связи с различными политическими вопросами. В результате получилась эклектическая путаница, характерная для мелкобуржуазных политиков.
С одной стороны, Маурин заявлял, что «мы пропагандируем взятие власти Сеэнто» 9 . Далее в документах его группы говорится о взятии власти профсоюзами и фабзавкомами. В то же время упоминаются и Советы, как «органическая система правительства». Это политическое жонглирование не вносит ясности в основной стратегический и тактический вопрос революции. И менее всего ясен другой мауринский вариант «лозунга» - взятие власти «рабочими организациями».
Лозунг взятия власти Сеэнте отражает период близости Маурина к руководству анархо-синдикалистской организации, попытку его примазаться к этому руководству, слиться с ним. В это время Маурин сделал свое известное ликвидаторское предложение о создании коалиционной редакции «Солидаридад обрера» в составе двух представителей от «рабоче-крестьянского блока», двух представителей ФАИ и двух представителей группы Пестанья. Оппортунистическое примиренчество Маурина зашло, таким образом, так далеко, что он предлагал оставить Пестанья в редакции как раз тогда, когда под давлением рабочих низов этому матерому предателю пришлось уйти из нее.
Для мелкобуржуазной беспринципности Маурина характерно, что свое прислужничание анархизму он склонен был соединять с заявлениями об эволюции анархизма к коммунизму. Так, например, в воззвании, выпущенном рабоче-крестьянским блоком после события в Л... говорится следующее: «Перед нами исторический факт величайшего значения, свидетельствующий о важнейшем повороте в ходе нашей революции. Анархизм прекратил свое существование. Рабочие и между ними, естественно, анархисты, приняли марксистский тезис о взятии власти».
Верно, что в событиях в бассейне реки ... выявилось, что анархисты вопреки своим доктринам вынуждены действовать как политическая власть. Но отсюда очень далеко до сознательного «принятия марксистского тезиса» и тем более до исчезновения анархизма. Беспринципная фраза Маурина не стеснена никакими рамками.
Лозунг взятия власти Сеэнте не выдерживает никакой критики. Помимо прочего, он оставляет в стороне многотысячную массу рабочих Ухете 10, которые, конечно, неправильно поступают, следуя руководству своих социал-фашистских вождей, но прав на власть, как неразрывная часть рабочего класса, не теряют. Такое резкое противопоставление Сеэнте Ухете вместе с тем смазывает антиреволюционность анархизма и анархо-синдикализма, ослабляет коммунистическую критику их.
Лозунг взятия власти профсоюзами не лучше предыдущего. Он оставляет в стороне неорганизованных рабочих, составляющих не менее половины испанского пролетариата. Но важнейшее здесь то, что самое предложение передачи власти профсоюзами - не коммунистическое, а анархо-синдикалистское. Оно смазывает вопрос о характере государства переходного периода и о роли мелкособственнического крестьянства, не могущего войти в профсоюзы. В то же время оно фактически ведет к ликвидации профсоюзов, как таковых, т.е. как организаций, защищающих непосредственные требования рабочих, раз предлагает нагрузить их всеми функциями власти.
Неправилен лозунг и о взятии власти фабрично-заводскими комитетами. Фабзавкомы являются, действительно, широкими политическими организациями, способными подготовить взятие власти пролетариатом и союзным ему крестьянством. Но эту свою роль они могут сыграть лишь как зародыш, как предшественник, как путь к созданию Советов, которые являются единственной формой революционной рабоче-крестьянской власти.
Как оппортунист и путаник, Маурин без разбора хватается за все, что попадается под руки. Упоминание им и Советов, как «органической системы правительства», при отказе от Советов как основного лозунга революции, только ярче подчеркивает его эклектизм и беспринципность.
В то же время для Каталонии Маурин выдвигает лозунг каталонского учредительного собрания, что в настоящих условиях означало бы второе издание Хенералита. Для мелкобуржуазного демократизма Маурина такой лозунг не случаен.
Завершением эклектизма Маурина является лозунг нейтрализации середняка, принятый на последнем конгрессе. Как известно, этот лозунг является типичным для социалистической революции. Для настоящего же этапа испанской революции, для аграрной революции характерной является возможность осуществления союза не только с беднотой, но и с середняком для разгрома помещичье-церковного землевладения. То, что Маурин, этот типичный правый ренегат, занял здесь формально «левую» позицию, не должно вызывать особого удивления. Беспринципность и эклектизм не отличаются особой последовательностью.
4. Ликвидаторский характер мауринизма
Основной смысл и содержание мауринизма - ликвидация коммунизма. Помимо разобранных выше антикоммунистических позиций в основных вопросах стратегии и тактики революции, об этом специально свидетельствует отношение мауринистов к вопросу о самой партии. Мауринисты на деле растворяют партию в широком расплывчатом «рабоче-крестьянском блоке». Статья Виктора Коломе «Федерация и блок» развивает своеобразную «теорию», подчеркивающую полную чуждость мауринистов ленинскому учению о партии. Коломе ставит вопрос о глубоком различии, которое существует между подготовленными, сознательными членами партии и широкой массой симпатизирующих коммунизму рабочих. Включение этих рабочих в партию, иначе говоря, создание массовой коммунистической партии Коломе считает невозможным. Массовая коммунистическая партия, по его мнению, «будет приведена к бессилию благодаря различию мнений и путанице от лучше подготовленного коммуниста до симпатизирующего. Механизм будет работать с большой трудностью, и кризисы будут постоянными. Результаты: аппарат бесполезный». С другой стороны, продолжает Коломе, группа сознательных, подготовленных коммунистов, количественно ограниченна и нуждается в широкой организации сочувствующих, чтобы проводить свою политику. Коммунистическая Федерация Маурина и Рабоче-крестьянский блок представляют как раз, по мнению Коломе, сочетание такого сознательного меньшинства с широкой организацией сочувствующих.
Эта точка зрения совершенно чужда коммунизму. Коммунизм стоит за массовую коммунистическую партию, умеющую проводить свою линию в широких беспартийных организациях: профсоюзах, советах и т.д. Коммунизм не обособляет подготовленных коммунистических рабочих от неподготовленных, а наоборот соединяет их. Если коммунистические симпатии рабочего уже достаточно определены, и он просится в партию, партия его принимает и осуществляет его воспитание в рядах партии, а не в отдельной организации сочувствующих. Точка зрения мауринистов соединяет в себе два основных преступления против коммунизма: выделение «сознательных» коммунистов в ограниченную секту и создание вместо партии неопределенного ее суррогата в виде организации сочувствующих. Таким образом, ликвидаторство коммунизма проявляется мауринистами в самом построении их организации, которая ни в коем случае не является коммунистической.
Но еще более ярким проявлением ликвидаторства мауринистов является их позиция по отношению к компартии. Трудно представить себе более подлую и контрреволюционную позицию. Мауринисты объявляют партию «мифом» и открыто провозглашают, что их главная цель - разгромить и уничтожить партию. Это - несомненное задание буржуазии, отлично понимающей, что единственно опасным врагом ее является Коммунистический Интернационал и его секции. Несмотря на все кричащие жесты Маурина, несмотря на все его громкие фразы, объективная картина насчет его роли в испанской революции очень проста: это агент буржуазии по разложению коммунистических рядов, использующий коммунистическую маску как необходимый реквизит своей предательской работы.
Излюбленным коньком троцкистов является торжественное провозглашение своей «левизны» и марксистской ортодоксальности. Троцкисты неустанно кричат о том, что они - за пролетариат и за интернационал. Более того. Они специально обвиняют партию и Коминтерн в отступлении от интернационализма и от пролетарской политики. Линию Коминтерна на построение социализма в Советском Союзе троцкисты характеризуют как «националистическую», утверждая, что построение социализма в Советском Союзе невозможно. Линию испанской компартии на осуществление гегемонии пролетариата в буржуазно-демократической рабоче-крестьянской революции и превращение се в революцию социалистическую троцкисты характеризуют как право-оппортунистическую, противопоставляя ей лозунг социалистической революции и диктатуры пролетариата.
В обоих вопросах обвинения троцкистов совершенно ложны и служат лишь средством прикрытия их собственной оппортунистической, предательской позиции. «Левизна» троцкистов является внешней, показной. На деле же они являются не коммунистической, а социал-демократической группой.
В основе троцкистского отрицания возможности построения социализма в Советском Союзе лежит оппортунистическое социал-демократическое представление о мировом капиталистическом хозяйстве как высшем единстве, борьба с которым для советского хозяйства безнадежна. Не кто иной, как сам Троцкий заявил категорически, что «передача власти из рук царизма и буржуазии в руки пролетариата не нарушает процессов и не отменяет законов мирового хозяйства» и что диктатура пролетариата, как государственная форма, остается надстрочным явлением. Ошибочный и пораженческий характер этих утверждений совершенно очевиден. Диктатура пролетариата не есть чисто государственная форма, диктатура пролетариата создает новую экономику, социалистическое хозяйство и борьба диктатуры пролетариата против капиталистического мира не есть односторонняя борьба политических средств против экономических, а есть борьба двух противоположных хозяйственных систем. Конкретные данные о ходе экономического развития Советского Союза и капиталистического мира показывают с необычайной наглядностью, что законы капиталистического хозяйства оказываются не в состоянии остановить победоносное продвижение вперед социалистической экономики. Несмотря на все препятствия, в 1932 г. реализуется первый пятилетний план. Второй пятилетний план предусматривает превращение Советского Союза в одну из самых передовых индустриальных стран и ликвидацию классов. Нет сомнения, что эти задачи будут выполнены еще с большим успехом, чем задачи первой пятилетки.
Пораженческий характер троцкистской позиции в этом вопросе особенно ярко выявлен в их заявлении, что «сосуществование социалистического и частного хозяйства под режимом диктатуры пролетариата составляет прочную экономическую основу для всего переходного периода», что эта «экономическая двойственность сможет быть уничтожена только с победой международной пролетарской революции» 11 становится совершенно ясным, что подобными утверждениями троцкисты на деле защищают кулаков и нэпманов от ликвидации, а не пролетарскую революцию.
В вопросе о характере испанской революции «левизна» троцкистов оказывается не менее призрачной, чем в вопросе о построении социализма в Советском Союзе. Фразы о «диктатуре пролетариата» служат для троцкистов только прикрытием их оппортунизма и пессимизма во всем, что касается организации действительной революции. В то же время они систематически клевещут на партию, представляя ее лозунг «рабоче-крестьянского правительства» как лозунг примирения с буржуазией и отказа от насильственного свержения ее власти. Трудно себе представить более необоснованную и злопамятнейшую чепуху, чем эта клевета троцкистов.
Лозунг «рабоче-крестьянского правительства», поддерживаемый партией, является, прежде всего, именно лозунгом насильственного свержения буржуазной власти. Во-вторых. Рабоче-крестьянское правительство мыслится как СОВЕТСКОЕ правительство, так как лозунг Советов наряду с лозунгом рабоче-крестьянского правительства является основным лозунгом партии. Таким образом, указывается ясно пропасть, отделяющая то, к чему идет партия, от всех и всяческих буржуазных форм государства. Здесь нет места никакому примирению с буржуазией, никакой «гоминданизации», как клевещут троцкисты. Далее необходимо иметь в виду, что между советским рабоче-крестьянским правительством, которое можно характеризовать как демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства и между Советским правительством диктатуры пролетариата партия не воздвигает никакой «китайской стены» и предвидит быстрейшее превращение первого во второе (что определяется конкретными условиями будущего). Если партия не выставляет прямо сегодня лозунга диктатуры пролетариата, то только потому, что лозунг рабоче-крестьянского правительства (соответствующий революционно-демократической диктатуре пролетариата и крестьянства) способен лучше подготовить осуществление диктатуры пролетариата, правильно организуя силы революции на данном этапе. Незавершенная буржуазно-демократическая революция, в особенности аграрная и национальная революция, требует руководящего вмешательства пролетариата, который, руководя союзными ему слоями эксплуатируемого бедняцкого и середняцкого крестьянства, должен свергнуть буржуазию, и заново перегруппировав силы, перейти к социалистической революции. Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, таким образом, мыслится партией не как особый «промежуточный режим» или особая эпоха, а как стратегическая формула, наиболее соответствующая соотношению классовых сил в настоящий момент испанской революции, формула, наиболее хорошо подготовляющая диктатуру пролетариата. Борьба за эту формулу на деле означает борьбу за диктатуру пролетариата. Недаром тов. Сталин, объясняя тот факт, что буржуазная революция в России переросла в пролетарскую революцию в сравнительно короткий срок, отметил, что «гегемония пролетариата была зародышем и переходной ступенью к диктатуре пролетариата».
Как меньшевистские догматики, как схоласты, троцкисты не в состоянии понять этой стратегической формулы, которая является формулой давления, превращения. В четвертом номере «Совета» Троцкий заявляет: «Демократическая диктатура пролетариата и крестьянства как режим отличны по своему классовому содержанию от диктатуры пролетариата, была бы осуществима только в том случае, если возможна была бы НЕЗАВИСИМАЯ революционная партия, выражающая интересы крестьянской и вообще мелкобуржуазной демократии, партия, способная при поддержке пролетариата захватить власть и осуществить свою революционную программу».
Здесь Троцкий повторяет свою ошибку 1905 года, уже подвергнутую критике со стороны Ленина. В марте 1909 г. в статье «Цель борьбы пролетариата в нашей революции» Ленин специально указал, полемизируя с Троцким, что «коалиция указанных классов (т.е. пролетариата и крестьянства) ВОВСЕ НЕ предполагает того, чтобы крестьянство создало могучую самостоятельную партию». «Из опыта русской революции ясно, что «коалиция» пролетариата и крестьянства осуществлялась ДЕСЯТКИ И СОТНИ РАЗ в самых различных формах без «всякой могучей самостоятельной партии» крестьянства».
Троцкисты с невероятной наглостью проходят мимо этого указания Ленина, как и мимо всего его учения, имея бесстыдство в то же время утверждать, что они являются самыми последовательными ленинцами.
Но коммунистическая партия, секция Коммунистического Интернационала, действительно следует учению Ленина, и она целиком принимает его указание, что формула революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства предвидит лишь «соотношение классов» в борьбе. Осуществление этой диктатуры явится сам факт свержения власти буржуазии силами пролетариата и руководимого им эксплуатируемого крестьянства. И дальнейшее превращение революционной власти в диктатуру пролетариата будет зависеть от конкретных условий момента.
Идея о «превращении» власти вызывает особые возражения со стороны троцкистов. Арлен в своей статье в № 12 «Коммунизма» с комичной серьезностью заявляет, что власть не «превращается», что она силой вырывается одним классом у другого 12. Как всегда, обнаруживается неуменье троцкистов применять общие истины к конкретным случаям. Разумеется, власть буржуазии не может «превратиться» во власть пролетариата. Но партия как раз указывает, что основная суть ее позиции - свержение власти буржуазии. Революционно-демократическая же диктатура пролетариата и крестьянства может превратиться в диктатуру пролетариата (при условии, если пролетариат имеет действительную гегемонию, и если эта гегемония выражена в руководящей роли компартии, секции Коммунистического Интернационала). Рассуждая по правилам формальной логики, троцкисты утверждают, что революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства - «НЕ власть пролетариата» и поэтому не может превратиться во власть пролетариата. Но выше мы приводили указание тов. Сталина, что гегемония пролетариата в буржуазной революции является зародышем диктатуры пролетариата. Революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства уже есть власть пролетариата, но не чистая, не полная, не развернутая, разделенная с эксплуатируемым крестьянством. Эта не развернутая власть пролетариата может (и должна) развернуться, стать полной, стать диктатурой пролетариата. Троцкисты изображают дело так, словно по мнению партии существуют три самостоятельных вида власти: 1) диктатура буржуазии, 2) революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства, 3) диктатура пролетариата. Это неверная постановка вопроса. Согласно точке зрения партии диктатура пролетариата и революционно-демократическая диктатура пролетариата и крестьянства близки друг другу и вместе бесконечно далеки, прямо противоположны власти буржуазии. Превращение буржуазной власти в диктатуру пролетариата или в революционно-демократическую диктатуру пролетариата и крестьянства невозможно. А превращение революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства в диктатуру пролетариата возможно и необходимо.
Суть вопроса, однако, не исчерпывается указанием на неправильность троцкистских обвинений по адресу партии. Суть вопроса состоит в том, что эти обвинения служат у троцкистов лишь прикрытием их оппортунистической и по существу контрреволюционной позиции в конкретных тактических вопросах революции. Троцкисты взывают к социалистической революции, но в действительности работают на буржуазную контрреволюцию.
6. Политическая тактика троцкистов
Главным тактическим рецептом, с которым с начала революции выступали троцкисты, является предложение «толкать социалистов к власти». Разработку этого вопроса взял на себя сам Троцкий. Не понимая и сознательно извращая уроки русской революции, Троцкий утверждал, что лозунг «долой министров-капиталистов», выброшенный большевиками в первые месяцы революции 1917 года, «как нельзя более применим» в современной испанской обстановке. Трудно представить себе более грубое извращение истины. Выдвигая в свое время лозунг удаления буржуазных министров из правительства, большевики соединяли это с лозунгом «вся власть Советам». Поскольку русские меньшевики и эсеры имели тогда большинство в Советах, выходило, что предложение взять власть обращалось к ним, но только как К СОВЕТСКОМУ БОЛЬШИНСТВУ. В Испании же налицо иное положение. Образование чисто социалистического министерства здесь не может иметь такого значения, как если бы было создано СОВЕТСКОЕ правительство, хотя бы и с социалистическим большинством. Испанские социал-фашисты целиком стояли на буржуазной парламентской основе, они целиком ответственны за действия буржуазного правительства. «Толкание социалистов к власти» в современных испанских условиях способствует не разоблачению социалистов, а наоборот оживлению иллюзий по поводу их революционности.
Очень важно отметить, что в троцкистской концепции линия на толкание социалистов к власти» тесно связана с несомненным парламентским кретинизмом, ярко выявляющим предательский характер троцкизма. Развертывая свой план толкания социалистов к власти, Троцкий предвидит, что социалисты откажутся от власти, ссылаясь на го, что не имеют большинства в парламенте. Тогда, говорит Троцкий, надо выдвинуть лозунг новых выборов и, «одним словом, недемократическим и ограниченным кортесам мы должны в настоящем этапе противопоставить народные, действительно демократические и честно избранные кортесы». Этот троцкистский лозунг является глубоко предательским и вредным для испанской революции. Для каждого сознательного рабочего ясно, что в условиях буржуазной демократии невозможны «действительно демократические» и «честно избранные» кортесы. Выдвижение этого лозунга способно только укрепить демократические иллюзии малосознательных масс. Буржуазия и социал-фашисты и трудный и критический момент с полной готовностью могут поддержать этот лозунг, ничем не рискуя, обещая на этот раз «честно» провести выборы, с тем, чтобы снова обмануть массы. Тем более, что формальная «честность» вовсе не устраняет классового характера буржуазной демократии.
Эта предательская троцкистская установка была подтверждена их последней конференцией. Андре Нин, этот ближайший адъютант Троцкого предложил следующие два лозунга: 1) «Роспуск кортесов и назначение общих выборов», 2) «Образование чисто социалистического правительства». Отступление от коммунизма в этом случае было так велико, что конференция не сочла возможным принять первый лозунг и отклонила его. Но она приняла второй. Таким образом, сохранив основную установку и отклонив лишь наиболее крайнее и чересчур открытое оппортунистическое выражение ее, троцкисты лишь ярче подчеркнули предательский характер своей позиции.
Парламентский кретинизм и абстрактный формализм троцкистов наложил свой отпечаток на их позицию в двух важнейших вопросах испанской революции: аграрном и национальном.
Фактически, на деле, троцкисты против союза пролетариата с эксплуатируемым крестьянством. Они утверждают, что партия, говоря о «союзе с крестьянством имеет намерение подчинить пролетариат мелкой буржуазии». Брошюра Гарона Паласноса по аграрному вопросу является важнейшим историческим документом, показывающим, что троцкисты против крестьянской борьбы за землю. Ссылаясь на преимущества коллективизации перед разделом земли с точки зрения социализма, Паласнос смазывает основной вопрос о необходимости насильственной безвозмездной экспроприации помещичьих и церковных земель. Это - крайне оппортунистическое преступление. «Левым», «коллективистским» фразам Паласноса - грош цена. Социал-фашисты, в частности, Ларго Кабальеро, прикрывают теми же фразами свою роль полицейских охранителей помещичьей собственности. То, что именно Паласносу было поручено предоставить конференции тезисы по аграрному вопросу, показывает, что его брошюра выражает не его только личное мнение. Представленные Паласносом тезисы, однако, встретили большие возражения, и было решено поставить вопрос на обсуждение местных организаций. Это только показывает, что наряду с оппортунизмом и предательством троцкистское руководство страдает еще растерянностью и отсутствием ясной линии и перспективы.
По национальному вопросу сам Троцкий сформировал такую позицию, которая побивает рекорды оппортунизма и предательства. Во-вторых, отправляясь от своего излюбленного тезиса, что все вопросы испанской революции должны быть рассматриваемы «сквозь призму парламентаризма», Троцкий утверждал, что в основном национальный вопрос сводится к вопросу о демократических правах. Дать угнетенным национальностям всеобщее избирательное право - больше ничего не нужно, по мнению Троцкого, для решения национального вопроса. Более того, Троцкий справедливо высказывается против полной самостоятельности угнетенных национальностей. «Наоборот, - говорит он, - экономическое единство страны, С ШИРОКОЙ АВТОНОМИЕЙ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ представило бы большие выгоды рабочим и крестьянам с экономической и культурной точки зрения». Эта автономистская позиция вполне в духе настроений мадридского правительства и ничего общего не имеет с революционной ленинской позицией в национальном вопросе.
Тезисы по национальному вопросу, принятые последней троцкистской конференцией, доходят до крайних пределов предательства. Особенно ярко это проявляется в постановке вопроса о Марокко. Проблема Марокко, утверждают троцкисты, «не есть национальная проблема, потому что в Марокко не существует нации, потому что в Марокко не только не развился капитализм, это наиболее характерный признак национальности, но даже нельзя говорить о существовании феодального режима, а только о клане или племени. Где нет нации, никоим образом не может быть национального движения». Дальше троцкистские мудрецы специально разъясняют, что колонизаторы не сумели развить в Марокко капитализма, что марокканцы дерутся ни за Марокко, а за свой адуар или кабилу и т.д. и т.п. О необходимости дать полную свободу Марокко и о задаче партии организовать и возглавить движение, троцкисты не говорят ни слова. Таким образом, их позиция является по существу колонизаторской, империалистической. Единственный логичный вывод из их утверждения, что в Марокко нет не только капитализма, но и феодализма, что там нет национального движения, состоит в том, что надо дать колонизаторам достаточное время для развития капитализма, для создания нации и потом уже говорить об освобождении Марокко.
Такая позиция не имеет ничего общего с марксизмом, с ленинизмом. Это типичная социал-демократическая предательская позиция.
Таким образом, становится очевидным, что фразы троцкистов о «перманентной», о социалистической революции остаются не более как фразами. Они объявляют буржуазно-демократическую революцию, начатую 14-го апреля, оконченной, во имя новой социалистической революции. Но на деле они предают и социалистическую и буржуазно-демократическую революцию.
Партия на данном этапе революции противопоставляет буржуазной политике три основных позиции по трем основным вопросам революции: 1) Советское рабоче-крестьянское правительство против буржуазного парламентаризма, 2) полная, безвозмездная конфискация помещичьих и церковных земель и раздел их между трудящимися дерев-ми, 3) полная свобода угнетенных национальностей вплоть до полного отделения. Троцкисты же в этих трех вопросах занимают буржуазную позицию, вытаскивают знамя «честно избранных» кортесов, национальной автономии со всеобщим избирательным правом и отрицают задачу аграрной революции разговорами о том, что только пролетарская революция разрешит аграрный вопрос.
На деле именно партия стоит за перманентную, непрерывную революцию, так как борьба вокруг трех основных, указанных выше лозунгов непосредственно превращается, и фактически уже сейчас является, борьбой за диктатуру пролетариата, за социалистическую революцию.
Троцкисты же занимаются перманентной болтовней и предательством.
7. Контрреволюционный характер троцкизма
Контрреволюционность троцкизма выявлена уже в достаточной степени в содержании его основной политической позиции. Еще больше подчеркивается эта контрреволюционность специальной атакой троцкизма против компартии и Коммунистического Интернационала. Всю свою энергию троцкисты употребляют на то, чтобы не мешать работе партии, компрометировать ее в глазах масс, разлагать ее. В той кампании единого фронта, которую партия ведет против предательского социал-фашистского и анархо-синдикалистского руководства, троцкисты заняли открыто антипартийную позицию, вместе с анархистами обвиняя партию в «раскольничестве» и предлагая полное подчинение, говоря, что нужно лишь внутри ее «с благородством защищать свои взгляды» 13 . По отношению к Советскому Союзу клеветническое усердие троцкистов точно также не знает границ.
Свою предательскую позицию по отношению к компартии и Коминтерну троцкисты пытаются оправдать в глазах масс тем, что они борются только против бюрократизма, а не против партии и интернационализма как таковых. Это - жалкая и подлая увертка. Троцкисты борются против всей линии Коминтерна и его испанской секции, с позиций, совершенно чуждых ленинизму. Характеризуя как «бюрократизм» линию Коминтерна и испанской компартии (а не отдельные извращения этой линии) троцкисты выполняют хорошую службу для буржуазии, кровно заинтересованной в подготовке общественного мнения для интервенционистской войны против Советского Союза и для разгрома секций коммунистического Интернационала.
Позиция троцкистов по существу пораженческая и враждебная коммунизму. В статье «Проблема бюрократизма в Советском Союзе» 14 говорится ясно, что продолжение теперешнего курса политики Советского Союза и Коминтерна обрекает на поражение коммунистическое движение. Это означает, что в приближающейся решающей схватке между силами пролетарской революции, воплощенными в Коммунистическом Интернационале и Советском Союзе, и силами буржуазной контрреволюции троцкисты становятся на стороне последней, предсказывая поражение пролетарской революции.
Этот простой и ясный факт должен знать каждый сознательный рабочий, чтобы судить должным образом о подлинной сущности троцкизма. Реальный оплот и штаб мировой пролетарской революции - это Коминтерн и Советский Союз. Троцкисты уже предвидят поражение этого оплота рабочих всех стран. Ясно, что это значит. Вполне прав был тов. Сталин, называя троцкистов ««передовым» отрядом буржуазной контрреволюции».
Рассуждения троцкистов о «реформировании» линии Коммунистического Интернационала, о своей собственной ортодоксальности и т.п. - праздная болтовня интеллигенции. Печальную и отвратительную роль играет эта секта, прикрывающая предательскую работу самым отвратительным, самым утонченным лицемерием.
Последняя конференция троцкистов лишь углубила пропасть, отделяющую их от компартии. Отказ от наименования «оппозиция» и открытое провозглашение себя «фракцией», а также решение о самостоятельном выступлении на выборах подчеркивает это движение прочь от коммунизма. То, что троцкисты пока еще не решаются назвать себя отдельной «партией», не меняет дела. В действительности, они, конечно, являются уже давно совершенно отдельной партией. И единственное, что можно возразить против характеристики троцкистов как партии, это их крайняя малочисленность, слабость. Секта не есть партия. Но это уже особый вопрос. 8. Мауринисты и троцкисты
Формально мауринисты и троцкисты «действуют» отдельно друг от друга. Они даже взаимно отмежевываются. В действительности между ними, конечно, имеются серьезные различия. Но они сходятся в основном, в наиболее важном в данный момент: в предательской клеветнической атаке на Коминтерн и его испанскую секцию. В борьбе против компартии, которую обе группы с неумной иронией называют «официальной», между мауринистами и троцкистами на деле существует блок. И политическое значение этого блока (значение явным образом контрреволюционное) не меняется существенно от того, что этот блок не закреплен формально.
Очень важно отметить при этом, что и в самой политической позиции обеих предательских групп имеется совпадение по целому ряду весьма важных моментов. Мауринисты, например, вторят троцкистской песне о ««ложности» ленинской формулы революционно-демократической диктатуры пролетариата и крестьянства» 15 . Троцкисты сходятся с мауринистами в оценке данного этапа, как момента ПОРАЖЕНИЯ пролетариата. Об этом открыто говорил Нин в своей брошюре, выпущенной после январских событий. Не менее открыто повторяется это в одиннадцатом номере «Коммунизма», где сказано, что «нельзя отрицать, что в этот момент рабочее движение испытывает некоторую депрессию». Сходятся также троцкисты с мауринистами в постоянных утверждениях об упадке, о разложении компартии. Усердные контрреволюционеры выдают свои желания за действительность.
Все эти совпадения ни в коем случае не являются случайными. Они теснейшим образом связаны с контрреволюционной сущностью обеих групп, с тем, что их огонь направлен фактически против коммунизма, а не против буржуазии.
Отсюда становится ясным, насколько важен разгром этих предательских, контрреволюционных групп и освобождение честных революционных элементов от их влияния. В связи с этим надо указать на необходимость правильной и настойчивой работы по разоблачению контрреволюционности мауринизма и троцкизма, такой работы, которая, ни в какой степени не смазывая сущности вопроса, в то же время обнаруживала бы достаточный такт и товарищеское отношение к честным рабочим элементам, увлеченным демагогией вождей.
Источники
1 Вверху документа от руки написано: «Без корректуры». РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 32. Д. 210. Л. 24-56. Подлинник, машинопись, рус. яз. «Коминтерн и гражданская война в Испании. Документы» - М.Наука. 2001 - стр. 65-82.
2 Маурин Хоакин - основатель и лидер леворадикального «Рабоче-крестьянского блока», отколовшегося от Коммунистической партии Каталонии (1930 г.). Печатный орган - еженедельник «L’Hora»
3 Имеется в виду Асанья Мануэль (1880-1940) - военный министр и председатель Совета министров (1931-1933), президент Республики (1936-1939).
4 Ларго Кабальеро Франсиско (1869-1946) - председатель ИСРП (с 1932), ми нистр труда (1931-1933), председатель совета министров (1936-1937).
5 Маура Мигель - основатель (совместно с Н. Алкала Саморой) Правой либерально-республиканской партии, министр временного правительства Респуб лики (1931), автор закона «О защите Республики».
6 Сан-Хурко Хосе (в тексте ошибочно - Санхурхо) - маркиз де Риф (1872-1936) -начальник гражданской гвардии, руководитель мятежа против Республики (1932), номинальный глава заговора, спровоцировавшего гражданскую войну. Погиб в авиационной катастрофе 20 июля 1936 г.
7 Прието Индалесио (1883-1962)-лидер центристов в ИСРП, министр финансов и общественных работ (1931-1933) в правительстве М. Асаньи. В годы гражданской войны министр морских и воздушных сил (1936-1937), министр обороны (1937-1938).
8 Фернандо де лос Риос (1879-1949), один из руководителей ИСРП, министр юс тиции в правительстве М. Асаньи (1931-1933), посол Испании в США (1936-1939).
9 Сеэнто - анархо-синдикалистская Национальная конфедерация труда (НКТ).
10 Ухете - крупнейшее профобъединение Испании - Всеобщий союз труда (ВСТ).
11 Имеется сноска, в которой написано: «Подробнее об этом и вообще о позиции троцкистов смотри книгу Бульехоса «Ком. партия и троцкизм».
12 Имеется сноска, в которой написано: «См. Статью Арлена в № 12 «Котшшто»« (журнал испанских троцкистов. - Сост.).
13 Имеется сноска, в которой написано: «Статья Лакруа в № 8 «Котшшто».
14 Имеется сноска, в которой написано: «См. № 12 «Котшшто».
15 Имеется сноска, в которой написано: «См. П. 2 тезисов съезда мауринистов о «ком мунистическом объединении»«.
Миф: "Троцкий «организовал и руководил восстанием 25 октября (7 ноября) 1917 года"
ФАКТЫ ОБ ОКТЯБРЬСКОМ ВОССТАНИИ (Из речи И.В. Сталина на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС)
Прежде всего об Октябрьском восстании. Среди членов партии усиленно распространяют слухи о том, что ЦК в целом был будто бы против восстания в октябре 1917 года. Рассказывают обычно, что 10 октября, когда ЦК принял решение об организации восстания, ЦК в своём большинстве высказался сначала против восстания, но в это время ворвался будто бы на заседание ЦК один рабочий и сказал: "Вы решаете вопрос против восстания, а я вам говорю, что восстание всё-таки будет, несмотря ни на что". И вот после этих угроз ЦК, будто бы струсивши, вновь поставил вопрос о восстании и принял решение об организации восстания.
Это не простой слух, товарищи. Об этом пишет известный Джон Рид в своей книге "Десять дней", который стоял далеко от нашей партии и, конечно, не мог знать истории нашего конспиративного собрания от 10 октября, попав, ввиду этого, на удочку сплетен, идущих от господ Сухановых. Этот рассказ передаётся и повторяется потом в ряде брошюр, принадлежащих перу троцкистов, между прочим, в одной из последних брошюр об Октябре, написанной Сыркиным. Эти слухи усиленно поддерживаются последними литературными выступлениями Троцкого.
Едва ли нужно доказывать, что все эти и подобные им арабские сказки не соответствуют действительности, что ничего подобного на самом деле не было на заседании ЦК, да и не могло быть. Мы могли бы ввиду этого пройти мимо этих нелепых слухов: мало ли вообще слухов фабрикуется в кабинетах оппозиционеров или стоящих вдали от партии людей. Мы, действительно, так и поступали до сего времени, не обращая внимания, например, на ошибки Джона Рида и не заботясь об исправлении этих ошибок. Но после последних выступлений Троцкого пройти мимо таких легенд уже нельзя, ибо на таких легендах стараются теперь воспитывать молодёжь и, к несчастью, кой-каких результатов уже добились в этом отношении. Я должен ввиду этого противопоставить этим нелепым слухам действительные факты.
Я беру протоколы заседания ЦК нашей партии от 10(23) октября 1917 года. Присутствуют: Ленин, Зиновьев, Каменев, Сталин, Троцкий, Свердлов, Урицкий, Дзержинский, Коллонтай, Бубнов, Сокольников, Ломов. Обсуждается вопрос о текущем моменте и восстании. После прений голосуется резолюция товарища Ленина о восстании. Резолюция принимается большинством 10 против 2. Кажется, ясно: ЦК большинством 10 против 2 постановил перейти к непосредственной практической работе по организации восстания. Центральный Комитет выбирает на этом же заседании политический центр по руководству восстанием под названием Политического бюро в составе: Ленина, Зиновьева, Сталина, Каменева, Троцкого, Сокольникова и Бубнова.
Таковы факты.
Эти протоколы сразу разрушают несколько легенд. Они разрушают легенду о том, что ЦК в своём большинстве стоял будто бы против восстания. Они разрушают также легенду о том, что ЦК в вопросе о восстании стоял будто бы перед расколом. Из протоколов ясно, что противники немедленного восстания - Каменев и Зиновьев - вошли в орган политического руководства восстанием наравне со сторонниками восстания. Ни о каком расколе не было и не могло быть речи.
Троцкий уверяет, что в лице Каменева и Зиновьева мы имели в Октябре правое крыло нашей партии, почти что социал-демократов. Непонятно только: как могло случиться, что партия обошлась в таком случае без раскола; как могло случиться, что разногласия с Каменевым и Зиновьевым продолжались всего несколько дней; как могло случиться, что эти товарищи, несмотря на разногласия, ставились партией на важнейшие посты, выбирались в политический центр восстания и пр.? В партии достаточно известна беспощадность Ленина в отношении социал-демократов; партия знает, что Ленин ни на одну минуту не согласился бы иметь в партии, да еще на важнейших постах, социал-демократически настроенных товарищей. Чем объяснить, что партия обошлась без раскола? Объясняется это тем, что, несмотря на разногласия, мы имели в лице этих товарищей старых большевиков, стоящих на общей почве большевизма. В чём состояла эта общая почва? В единстве взглядов на основные вопросы: о характере русской революции, о движущих силах революции, о роли крестьянства, об основах партийного руководства и т. д. Без такой общей почвы раскол был бы неминуем. Раскола не было, а разногласия длились всего несколько дней, потому и только потому, что мы имели в лице Каменева и Зиновьева ленинцев, большевиков.
Перейдём теперь к легенде об особой роли Троцкого в Октябрьском восстании. Троцкисты усиленно распространяют слухи о том, что вдохновителем и единственным руководителем Октябрьского восстания являлся Троцкий. Эти слухи особенно усиленно распространяются так называемым редактором сочинений Троцкого, Ленцнером. Сам Троцкий, систематически обходя партию, ЦК партии и Петроградский комитет партии, замалчивая руководящую роль этих организаций в деле восстания и усиленно выдвигая себя, как центральную фигуру Октябрьского восстания, вольно или невольно, способствует распространению слухов об особой роли Троцкого в восстании. Я далёк от того, чтобы отрицать несомненно важную роль Троцкого в восстании. Но должен сказать, что никакой особой роли в Октябрьском восстании Троцкий не играл и играть не мог, что, будучи председателем Петроградского Совета, он выполнял лишь волю соответствующих партийных инстанций, руководивших каждым шагом Троцкого. Обывателям, вроде Суханова, все это может показаться странным, но факты, действительные факты, целиком и полностью подтверждают это мое утверждение.
Возьмем протоколы следующего заседания ЦК от 16(29) октября 1917 года. Присутствуют члены ЦК, плюс представители Петроградского комитета, плюс представители военной организации, фабзавкомов, профсоюзов, железнодорожников. В числе присутствующих, кроме членов ЦК, имеются: Крыленко, Шотман, Калинин, Володарский, Шляпников, Лацис и др. Всего 25 человек. Обсуждается вопрос о восстании с чисто практически-организационной стороны. Принимается резолюция Ленина о восстании большинством 20 против 2, при 3 воздержавшихся. Избирается практический центр по организационному руководству восстанием. Кто же попадает в этот центр? В этот центр выбираются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Задачи практического центра: руководить всеми практическими органами восстания согласно директивам Центрального Комитета. Таким образом, на этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто "ужасное", т. е. в состав практического центра, призванного руководить восстанием, "странным образом" не попал "вдохновитель", "главная фигура", "единственный руководитель" восстания, Троцкий. Как примирить это с ходячим мнением об особой роли Троцкого? Не правда ли, несколько "странно" всё это, как сказал бы Суханов, или как сказали бы троцкисты. Между тем, здесь нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября. Он, как и все ответственные работники, являлся лишь исполнителем воли ЦК и его органов. Кто знаком с механикой партийного руководства большевиков, тот поймёт без особого труда, что иначе п не могло быть: стоило Троцкому нарушить волю ЦК, чтобы лишиться влияния на ход дел. Разговоры об особой роли Троцкого есть легенда, распространяемая услужливыми "партийными" кумушками.
Это не значит, конечно, что Октябрьское восстание не имело своего вдохновителя. Нет, у него был свой вдохновитель и руководитель. Но это был Ленин, а не кто-либо другой, тот самый Ленин, чьи резолюции принимались ЦК при решении вопроса о восстании, тот самый Ленин, которому подполье не помешало быть действительным вдохновителем восстания, вопреки утверждению Троцкого. Глупо и смешно пытаться теперь болтовней о подполье замазать тот несомненный факт, что вдохновителем восстания был вождь партии В.И. Ленин.
Таковы факты.
Допустим, говорят нам, но нельзя отрицать того, что Троцкий хорошо дрался в период Октября. Да, это верно, Троцкий действительно хорошо дрался в Октябре. Но в период Октября хорошо дрался не только Троцкий, недурно дрались даже такие люди, как левые эсеры, стоявшие тогда бок о бок с большевиками. Вообще я должен сказать, что в период победоносного восстания, когда враг изолирован, а восстание нарастает, нетрудно драться хорошо. В такие моменты даже отсталые становятся героями.
Но борьба пролетариата не представляет сплошного наступления, сплошной цепи успехов. Борьба пролетариата имеет также свои испытания, свои поражения. Настоящим революционером является не тот, кто проявляет мужество в период победоносного восстания, но тот, кто, умея драться хорошо при победоносном наступлении революции, умеет вместе с тем проявить мужество в период отступления революции, в период поражения пролетариата, кто не теряет голову и не дрейфит при неудачах революции, при успехах врага, кто не ударяется в панику и не впадает в отчаяние в период отступления революции. Недурно дрались левые эсеры в период Октября, поддерживая большевиков. Но кому не известно, что эти "храбрые" бойцы ударились в панику в период Бреста, когда наступление германского империализма бросило их в отчаяние и в истерику. Крайне печально, но факт несомненный, что у Троцкого, хорошо дравшегося в период Октября, не хватило мужества в период Бреста, в период временных неудач революции, для того, чтобы проявить достаточную стойкость в эту трудную минуту и не пойти по стопам левых эсеров. Бесспорно, что момент был трудный, нужно было проявить особое мужество и железное спокойствие для того, чтобы не растеряться, во-время отступить, во-время принять мир, вывести пролетарскую армию из-под удара германского империализма, сохранить крестьянские резервы и, получив таким образом передышку, ударить потом на врага с новыми силами. Но такого мужества и такой революционной стойкости, к сожалению, не оказалось у Троцкого в эту трудную минуту.
По мнению Троцкого, основной урок пролетарской революции состоит в том, чтобы "не сдрейфить" во время Октября. Это неверно, ибо это утверждение Троцкого содержит лишь частицу правды об уроках революции. Вся правда об уроках пролетарской революции состоит в том, чтобы "не сдрейфить" не только в дни наступления революции, но и в дни её отступления, когда враг берёт верх, а революция терпит неудачи. Революция не исчерпывается Октябрём. Октябрь есть лишь начало пролетарской революции. Плохо, если дрейфят при подымающемся восстании. Еще хуже, если дрейфят при тяжёлых испытаниях революции, после взятия власти. Удержание власти на другой день революции не менее важно, чем взятие власти. Если Троцкий сдрейфил в период Бреста, в период тяжёлых испытаний нашей революции, когда дело чуть было не дошло до "сдачи" власти, то он должен понять, что октябрьские ошибки Каменева и Зиновьева тут совершенно не при чём.
Так обстоит дело с легендами об Октябрьском восстании.
ПАРТИЯ И ПОДГОТОВКА ОКТЯБРЯ
Перейдём теперь к вопросу о подготовке Октября. Послушав Троцкого, можно подумать, что партия большевиков весь подготовительный период от марта до октября только и делала, что топталась на месте, разъедалась внутренними противоречиями и всячески мешала Ленину, и если бы не Троцкий, та неизвестно, чем кончилось бы дело Октябрьской революции. Несколько забавно слышать эти странные речи о партии от Троцкого, объявившего в том же "предисловии" к III тому, что "основным инструментом пролетарского переворота служит партия", что "без партии, помимо партии, в обход партии, через суррогат партии пролетарская революция победить не может", причём сам аллах не поймёт, как могла победить наша революция, если "основной её инструмент" оказался негодным, а "в обход партии" нет, оказывается, никакой возможности победить. Но странностями угощает нас Троцкий не впервые. Надо думать, что забавные речи о нашей партии относятся к числу обычных странностей Троцкого.
Рассмотрим вкратце историю подготовки Октября по периодам.
1) Период новой ориентировки партии (март - апрель). Основные факты этого периода:
а) свержение царизма;
б) образование Временного правительства (диктатура буржуазии);
в) появление Советов рабочих и солдатских депутатов (диктатура пролетариата и крестьянства);
г) двоевластие;
д) апрельская демонстрация;
е) первый кризис власти.
Характерной чертой этого периода является тот факт, что существуют рядом, вместе, в одно и то же время и диктатура буржуазии, и диктатура пролетариата и крестьянства, причём последняя доверчиво относится к первой, верит в её мирные стремления, добровольно отдаёт власть буржуазии и превращает себя, таким образом, в её придаток. Серьёзных конфликтов между двумя диктатурами нет еще. Но есть зато "контактная комиссия".
Это был величайший перелом в истории России ц небывалый поворот в истории нашей партии. Старая, дореволюционная платформа прямого свержения правительства была ясна и определённа, но она уже не подходила к новым условиям борьбы. Теперь уже нельзя было итти прямо на свержение правительства, ибо оно было связано с Советами, находившимися под влиянием оборонцев, и партии пришлось бы вести непосильную войну и против правительства, и против Советов. Но нельзя было также вести политику поддержки Временного правительства, ибо оно являлось правительством империализма. Необходима была новая ориентировка партии в новых условиях борьбы. Партия (её большинство) шла к этой новой ориентировке ощупью. Она приняла политику давления Советов на Временное правительство в вопросе о мире и не решилась сразу сделать шаг вперёд от старого лозунга о диктатуре пролетариата и крестьянства к новому лозунгу о власти Советов. Эта половинчатая политика была рассчитана на то, чтобы дать Советам разглядеть на конкретных вопросах о мире подлинную империалистическую природу Временного правительства и тем оторвать их от последнего. Но это была глубоко ошибочная позиция, ибо она следила пацифистские иллюзии, лила воду на мельницу оборончества и затрудняла революционное воспитание масс. Эту ошибочную позицию я разделял тогда с другими товарищами по партии и отказался от неё полностью лишь в середине апреля, присоединившись к тезисам Ленина. Нужна была новая ориентировка. Эту новую ориентировку дал партии Ленин в своих знаменитых Апрельских тезисах. Я не распространяюсь об этих тезисах, так как они известны всем и каждому. Были ли тогда у партии разногласия с Лениным? Да, были. Как долго длились эти разногласия? Не более двух недель. Общегородская конференция Петроградской организации (вторая половина апреля), принявшая тезисы Ленина, была поворотным пунктом в развитии нашей партии. Всероссийская апрельская конференция (конец апреля) лишь довершила в общероссийском масштабе дело Петроградской конференции, сплотив вокруг единой партийной позиции девять десятых партии.
Теперь, спустя семь лет, Троцкий злорадствует по поводу былых разногласий у большевиков, изображая эти разногласия, как борьбу чуть ли не двух партий внутри большевизма. Но, во-первых, Троцкий тут безбожно преувеличивает и раздувает дело, ибо партия большевиков пережила эти разногласия без малейшего потрясения. Во-вторых, наша партия была бы кастой, а не революционной партией, если бы она не допускала в своей среде оттенков мысли, причем известно, что разногласия бывали у нас и в прошлом, например, в период III Думы, что, однако, не мешало единству нашей партии. В-третьих, нелишне будет спросить, какова была тогда позиция самого Троцкого, охотно злорадствующего теперь по поводу былых разногласий у большевиков? Так называемый редактор сочинений Троцкого Ленцнер уверяет, что американские письма Троцкого (март) "целиком предвосхитили" ленинские "Письма из далека" (март), легшие в основу Апрельских тезисов Ленина. Так и сказано: "целиком предвосхитили". Троцкий не возражает против такой аналогии, принимая её, видимо, с благодарностью. Но, во-первых, письма Троцкого "совсем не похожи" на письма Ленина ни по духу, ни по выводам, ибо они отражают целиком и полностью антибольшевистский лозунг Троцкого: "без царя, а правительство рабочее", лозунг, означающий революцию без крестьянства. Стоит только просмотреть эти две группы писем, чтобы убедиться в этом. Во-вторых, чем объяснить в таком случае, что Ленин счел нужным отмежеваться от Троцкого на другой же день после своего приезда из-за границы? Кому не известны неоднократные заявления Ленина о том, что лозунг Троцкого: "без царя, а правительство рабочее", является попыткой "перепрыгнуть через не изжившее себя крестьянское движение", что этот лозунг означает "игру в захват власти рабочим правительством" ?
Что может быть общего между большевистскими тезисами Ленина и антибольшевистской схемой Троцкого с её "игрой в захват власти"? И откуда только берется у людей эта страсть сравнивать хибарочку с Монбланом? Для чего понадобилось Ленцнеру это рискованное присоединение к куче старых легенд о нашей революции ещё одной легенды о "предвосхищении" в американских письмах Троцкого известных "Писем из далека" Ленина?
Недаром говорится, что услужливый медведь опаснее врага.
2) Период революционной мобилизация масс (май-август). Основные факты этого периода:
а) апрельская демонстрация в Петрограде и образование коалиционного правительства с участием "социалистов";
б) первомайская демонстрация в основных центрах России с лозунгом "демократического мира";
в) июньская демонстрация в Петрограде с основным лозунгом "Долой министров-капиталистов!";
г) июньское наступление на фронте и неудачи русской армии;
д) июльская вооружённая демонстрация в Петрограде, уход министров-кадетов из правительства;
е) привод с фронта контрреволюционных войск, разгром редакции "Правды", борьба контрреволюции с Советами и образование нового коалиционного правительства во главе с Керенским;
ж) VI съезд нашей партии, давший лозунг подготовки вооружённого восстания;
з) контрреволюционное Государственное совещание и общая забастовка в Москве;
и) неудачное наступление Корнилова на Петроград, оживление Советов, отставка кадетов и образование "Директории".
Характерной чертой этого периода нужно считать обострение кризиса и нарушение того неустойчивого равновесия между Советами и Временным правительством, которое, - плохо ли, хорошо ли, - существовало в предыдущий период. Двоевластие стало нестерпимым для обеих сторон. Хрупкое здание "контактной комиссии" доживает последние дни. "Кризис власти" и "министерская чехарда" являлись тогда самыми модными словечками момента. Кризис на фронте и разруха в тылу делают своё дело, усиливая крайние фланги и сжимая с двух сторон соглашателей-оборонцев. Революция мобилизуется, вызывая мобилизацию контрреволюции. Контрреволюция, в свою очередь, подстёгивает революцию, вызывая новые волны революционного прилива. Вопрос о переходе власти к новому классу становится очередным вопросом дня.
Были ли тогда разногласия в нашей партии? Да, были. Но они имели исключительно деловой характер, вопреки уверениям Троцкого, пытающегося открыть "правое" и "левое" крыло партии. То есть это были такие разногласия, без которых не бывает вообще живой партийной жизни и действительной партийной работы.
Не прав Троцкий, уверяя, что апрельская демонстрация в Петрограде вызвала разногласия внутри Центрального Комитета. Центральный Комитет был абсолютно един в этом вопросе, осуждая попытку группы товарищей арестовать Временное правительство в момент, когда в Советах и в армии большевики составляли меньшинство. Если бы Троцкий писал "историю" Октября не по Суханову, а по действительным документам, он без труда убедился бы в ошибочности своего утверждения.
Абсолютно не прав Троцкий, утверждая, что попытка, "по инициативе Ленина", устроить демонстрацию 10 июня встретила обвинение в "авантюризме" со стороны "правых" членов Центрального Комитета. Если бы Троцкий писал не по Суханову, он знал бы наверняка, что демонстрация 10 июня была отложена в полном согласии с Лениным, причём необходимость отсрочки защищал Ленин в большой речи на известном заседании Петроградского комитета (см. протоколы Петроградского комитета).
Совершенно не прав Троцкий, говоря о "трагических" разногласиях внутри ЦК в связи с июльской вооружённой демонстрацией. Троцкий просто сочиняет, полагая, что некоторые члены руководящей группы ЦК "должны были видеть в июльском эпизоде вредную авантюру". Троцкий, не входивший еще тогда в состав нашего ЦК и являвшийся лишь нашим советским парламентарием, мог, конечно, и не знать, что ЦК рассматривал июльскую демонстрацию лишь как средство прощупывания противника, что ЦК (и Ленин) не хотели и не думали превратить демонстрацию в восстание в момент, когда столичные Советы стояли еще за оборонцев. Вполне возможно, что кое-кто из большевиков, действительно, хныкал в связи с июльским поражением. Мне известно, например, что кое-кто из арестованных тогда большевиков готов был даже покинуть наши ряды. Но умозаключать отсюда против некоторых, будто бы "правых", будто бы членов ЦК, - значит безбожно искажать историю.
Не прав Троцкий, заявляя, что в корниловские дни обнаружилась в части верхов партии тенденция к блоку с оборонцами, к поддержке Временного правительства. Речь идёт, конечно, о тех самых будто бы "правых", которые не дают спать Троцкому. Троцкий не прав, так как есть на свете такие документы, как тогдашний ЦО партии, опрокидывающий заявления Троцкого. Троцкий ссылается на письмо Ленина в ЦК с предостережением против поддержки Керенского. Но Троцкий не понимает писем Ленина, их значения, их назначения. Ленин в своих письмах иногда нарочно забегает вперёд, выдвигая на первый план те возможные ошибки, которые могут быть допущены, и критикуя их авансом с целью предупредить партию и застраховать её от ошибок, или же иногда раздувает "мелочь" и делает "из мухи слона" с той же педагогической целью. Вождь партии, особенно если он находится в подполье, иначе и не может поступать, ибо он должен видеть дальше своих соратников и обязан бить тревогу по поводу каждой возможной ошибки, даже по поводу "мелочей". Но делать из таких писем Ленина (а таких писем у него немало) вывод о "трагических" разногласиях и трубить по этому поводу - значит не понимать писем Ленина, не знать Ленина. Этим, должно быть, и объясняется, что Троцкий попадает иногда пальцем в небо. Короче: никаких, ровно никаких, разногласий не было в ЦК в дни корниловского выступления.
После июльского поражения между ЦК и Лениным действительно возникло разногласие по вопросу о судьбе Советов. Известно, что Ленин, желая сосредоточить внимание партии на подготовке восстания вне Советов, предостерегал от увлечения Советами, считая, что Советы, опоганенные оборонцами, превратились уже в пустое место. Центральный Комитет и VI съезд партии взяли более осторожную линию, решив, что нет оснований считать исключённым оживление Советов. Корниловское выступление показало, что решение было правильно. Впрочем, это разногласие не имело актуального значения для партии. Впоследствии Ленин признал, что линия VI съезда была правильна. Интересно, что Троцкий не уцепился за это разногласие и не раздул его до "чудовищных" размеров.
Единая и сплочённая партия, стоящая в центре революционной мобилизации масс, - такова картина положения нашей партии в этот период.
3) Период организации штурма (сентябрь - октябрь). Основные факты этого периода:
а) созыв Демократического совещания и провал идеи блока с кадетами;
б) переход Московского и Петроградского Советов на сторону большевиков;
в) съезд Советов Северной области 7в и решение Петроградского Совета против вывода войск;
г) решение ЦК партии о восстании и образование Военно-революционного комитета Петроградского Совета;
д) решение петроградского гарнизона о вооружённой поддержке Петроградского Совета и организация системы Комиссаров Военно-революционного комитета;
е) выступление большевистских вооружённых сил и арест членов Временного правительства;
ж) взятие власти Военно-революционным комитетом Петроградского Совета и создание Совета Народных Комиссаров II съездом Советов.
Характерной чертой этого периода нужно считать быстрое нарастание кризиса, полную растерянность правящих кругов, изоляцию эсеров и меньшевиков и массовую перебежку колеблющихся элементов на сторону большевиков. Следует отметить одну оригинальную особенность тактики революции в этот период. Состоит она, эта особенность, в том, что каждый, или почти каждый, шаг своего наступления революция старается проделать под видом обороны. Несомненно, что отказ от вывода войск из Петрограда был серьёзным шагом наступления революции, тем не менее это наступление было проделано под лозунгом обороны Петрограда от возможного наступления внешнего врага. Несомненно, что образование Военно-революционного комитета было ещё более серьёзным шагом наступления на Временное правительство, тем не менее оно было проведено под лозунгом организации советского контроля над действиями штаба округа. Несомненно, что открытый переход гарнизона на сторону Военно-революционного комитета и организация сети советских комиссаров знаменовали собой начало восстания, тем не менее эти шаги были проделаны революцией под лозунгом защиты Петроградского Совета от возможных выступлений контрреволюции. Революция как бы маскировала свои наступательные действия оболочкой обороны для того, чтобы тем легче втянуть в свою орбиту нерешительные, колеблющиеся элементы. Этим, должно быть, и объясняется внешне- оборонительный характер речей, статей и лозунгов этого периода, имеющих тем не менее глубоко наступательный характер по своему внутреннему содержанию.
Были ли разногласия в этот период внутри Центрального Комитета? Да, были, и немаловажные. О разногласиях по вопросу о восстании я уже говорил. Они полностью отразились в протоколах ЦК от 10 и 16 октября. Я не стану поэтому повторять уже сказанное раньше. Необходимо теперь остановиться на трёх вопросах: об участии в предпарламенте, о роли Советов в восстании и о сроке восстания. Это тем более необходимо, что Троцкий, в своём рвении выдвинуть себя на видное место, "нечаянно" извратил позицию Ленина по двум последним вопросам.
Несомненно, что разногласия по вопросу о предпарламенте имели серьёзный характер. В чём состояла, так сказать, цель предпарламента? В том, чтобы помочь буржуазии отодвинуть Советы на задний план и заложить основы буржуазного парламентаризма. Мог ли предпарламент выполнить такую задачу при сложившейся революционной обстановке - это другой вопрос. События показали, что эта цель была неосуществима, а сам предпарламент представлял выкидыш корниловщины. Но несомненно, что именно такую цель преследовали меньшевики и эсеры, создавая предпарламент. Что могло означать при этих условиях участие большевиков в предпарламенте? Не что иное, как введение в заблуждение пролетарских масс насчёт подлинного лица предпарламента. Этим, главным образом, и объясняется та страстность, с которой бичует Ленин в своих письмах сторонников участия в предпарламенте. Участие в предпарламенте было, несомненно, серьёзной ошибкой.
Но было бы ошибочно думать, как это делает Троцкий, что сторонники участия пошли в предпарламент с целью органической работы, с целью "введения рабочего движения" "в русло социал-демократии". Это совершенно неверно. Это неправда. Если бы это было верно, партии не удалось бы "в два счёта" ликвидировать эту ошибку путём демонстративного ухода из предпарламента. Жизненность и революционная мощь нашей партии в том, между прочим, и выразилась, что она мигом исправила эту ошибку.
А затем, позвольте мне исправить маленькую неточность, вкравшуюся в сообщение "редактора" сочинений Троцкого Ленцнера, о заседании большевистской фракции, решившем вопрос о предпарламенте. Ленцнер сообщает, что докладчиков на этом заседании было двое - Каменев и Троцкий. Это неверно. На самом деле докладчиков было четверо: двое за бойкот предпарламента (Троцкий и Сталин) и двое за участие (Каменев и Ногин).
Ещё хуже обстоит дело с Троцким, когда он касается позиции Ленина по вопросу о форме восстания. У Троцкого выходит, что, по Ленину, в октябре партия должна была взять власть "независимо от Совета и за спиной его". Критикуя потом эту чепуху, приписываемую Ленину, Троцкий "скачет и играет", разрешаясь в результате снисходительной фразой: "Это было бы ошибкой". Троцкий говорит тут неправду о Ленине, он искажает взгляд Ленина на роль Советов в восстании. Можно было бы привести целую груду документов, говорящих о том, что Ленин предлагал взятие власти через Советы, Петроградский или Московский, а не за спиной Советов. Для чего понадобилась Троцкому эта более чем странная легенда о Ленине?
Не лучше обстоит дело с Троцким, когда он "разбирает" позицию ЦК и Ленина по вопросу о сроке восстания. Сообщая о знаменитом заседании ЦК от 10 октября, Троцкий утверждает, что на этом заседании "была вынесена резолюция в том смысле, что восстание должно произойти не позже 15 октября". Выходит, что ЦК назначил срок восстания на 15 октября и потом сам же нарушил это постановление, оттянув срок восстания на 25 октября. Верно ли это? Нет, неверно. Центральный Комитет вынес за этот период всего две резолюции о восстании - от 10 октября и от 16 октября. Зачтём эти резолюции.
Резолюция ЦК от 10 октября:
"ЦК признаёт, что как международное положение русской революции (восстание во флоте в Германии, как крайнее - проявление нарастания во всей Европе всемирной социалистической революции, затем угроза мира· империалистов с целью удушения революции в России), так и военное положение (несомненное решение русской буржуазии и Керенского с К° сдать Питер немцам), так и приобретение большинства пролетарской партией в Советах, - всё это в связи с крестьянским восстанием и с поворотом народного доверия к нашей партии (выборы в Москве), наконец явное подготовление второй корниловщины (вывод войск из Питера, подвоз к Питеру казаков, окружение Минска казаками и пр.),- всё это ставит на очередь дня вооружённое восстание.
Признавая таким образом, что вооружённое восстание неизбежно и вполне назрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководиться этим и с этой точки зрения обсуждать и разрешать все практические вопросы (съезда Советов Северной области, вывода войск из Питера, выступления москвичей и минчан и т. д.)".
Резолюция совещания ЦК с ответственными работниками от 16 октября:
"Собрание вполне приветствует и всецело поддерживает резолюцию ЦК, призывает все организации и всех рабочих и солдат к всесторонней и усиленнейшей подготовке вооружённого восстания, к поддержке создаваемого для этого Центральным Комитетом центра и выражает полную уверенность, что ЦК и Совет своевременно укажут благоприятный момент и целесообразные способы наступления".
Вы видите, что Троцкому изменила память насчёт срока восстания и резолюции ЦК о восстании.
Совершенно не прав Троцкий, утверждая, что Ленин недооценивал советскую легальность, что Ленин не понимал серьёзного значения взятия власти Всероссийским съездом Советов 25 октября, что будто бы именно поэтому Ленин настаивал на взятии власти до 25 октября. Это неверно. Ленин предлагал взятие власти до 25 октября по двум причинам. Во-первых, потому, что контрреволюционеры могли в любой момент сдать Петроград, что обескровило бы подымающееся восстание и ввиду чего дорог был каждый день. Во-вторых, потому, что ошибка Петроградского Совета, открыто назначившего и распубликовавшего день восстания (25 октября), не могла быть исправлена иначе, как фактическим восстанием до этого легального срока восстания. Дело в том, что Ленин смотрел на восстание, как на искусство, и он не мог не знать, что враг, осведомлённый (благодаря неосторожности Петроградского Совета) насчёт дня восстания, обязательно постарается подготовиться к этому дню, ввиду чего необходимо было предупредить врага, т. е. начать восстание обязательно до легального срока. Этим, главным образом, и объясняется та страстность, с которой бичевал Ленин в своих письмах фетишистов даты - 25 октября. События показали, что Ленин был совершенно прав. Известно, что восстание было начато до Всероссийского съезда Советов. Известно, что власть была взята фактически до открытия Всероссийского съезда Советов, и была она взята не съездом Советов, а Петроградским Советом, Военно-революционным комитетом. Съезд Советов лишь принял власть из рук Петроградского Совета. Вот почему длинные рассуждения Троцкого о значении советской легальности являются совершенно излишними.
Живая и мощная партия, стоящая во главе революционных масс, штурмующих и свергающих буржуазную власть, - таково состояние нашей партии в этот период.
Так обстоит дело с легендами о подготовке Октября.
(ТРОЦКИЗМ ИЛИ ЛЕНИНИЗМ? Речь И.В. Сталина на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС 19 ноября 1924 г. - "Правда" № 269, 26 ноября 1924 г.)
И.В. Сталин (продолжение речи на пленуме коммунистической фракции ВЦСПС): Мы говорили выше о легендах против партии и о Ленине, распространяемых Троцким и его единомышленниками в связи с Октябрём и его подготовкой. Мы разоблачали и опровергали эти легенды. Но вот вопрос: для чего понадобились Троцкому все эти легенды об Октябре и подготовке Октября, о Ленине и партии Ленина? Для чего понадобились новые литературные выступления Троцкого против партии? В чём смысл задача, цель этих выступлений теперь, когда партия не хочет дискутировать, когда партия завалена кучей неотложных задач, когда партия находится (?) в сплочённой работе по восстановлению хозяйства, а не в новой борьбе по старым вопросам? Для чего понадобилось Троцкому тащить партию назад, к новым дискуссиям?
Троцкий уверяет, что всё это необходимо для "изучения" Октября. Но неужели нельзя изучать Октябрь без того, чтобы не лягнуть лишний раз партию и её вождя Ленина? Что это за "история" Октября, которая начинается и кончается развенчиванием главного деятеля Октябрьского восстания, развенчиванием партии, организовавшей и проведшей это восстание? Нет, дело тут не в изучении Октября. Так Октябрь не изучают. Так историю Октября не пишут. Очевидно, "умысел" другой тут есть. А "умысел" этот состоит, по всем данным, в том, что Троцкий в своих литературных выступлениях делает ещё одну (ещё одну!) попытку подготовить условия для подмены ленинизма троцкизмом. Троцкому "дозарезу" нужно развенчать партию, её кадры, проведшие восстание, для того, чтобы от развенчивания партии перейти к развенчиванию ленинизма. Развенчивание же ленинизма необходимо для того, чтобы протащить троцкизм, как "единственную", "пролетарскую" (не шутите!) идеологию. Всё это, конечно (о, конечно!), под флагом ленинизма, чтобы процедура протаскивания прошла "максимально безболезненно"<...>
По вопросу о лидерах большевизма. Старый троцкизм старался развенчать Ленина более или менее открыто, не боясь последствий. Новый троцкизм поступает более осторожно. Он старается сделать дело старого троцкизма под видом восхваления Ленина, под видом его возвеличения. Я думаю, что стоит привести несколько примеров.
Партия знает Ленина, как беспощадного революционера. Но она знает также, что Ленин был осторожен, не любил зарывающихся и нередко пресекал твёрдой рукой увлекающихся террором, в том числе и самого Троцкого. Троцкий касается этой темы в своей книге "О Ленине". Но из его характеристики выходит, что Ленин только и делал, что "вколачивал при каждом подходящем случае мысль о неизбежности террора". Получается впечатление, что Ленин был самым кровожадным из всех кровожадных большевиков.
Для чего понадобилось Троцкому это ненужное и ничем не оправдываемое сгущение красок?
Партия знает Ленина, как примерного партийца, не любящего решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но у него получается не Ленин, а какой-то китайский мандарин, решающий важнейшие вопросы в тиши кабинета, по наитию.<...>
Партия знает Ленина, как величайшего марксиста нашего времени, глубокого теоретика и опытнейшего революционера, чуждого тени бланкизма. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но из его характеристики получается не великан-Ленин, а какой-то карлик-бланкист, советующий партии в Октябрьские дни "взять власть собственной рукой, независимо от Совета и за его спиной". Но я уже говорил, что эта характеристика не соответствует действительности ни на йоту.
Для чего понадобилась Троцкому эта вопиющая... неточность? Не есть ли тут попытка "маленечко" развенчать Ленина?
Таковы характерные черты нового троцкизма.
В чём состоит опасность нового троцкизма? В том, что троцкизм по всему своему внутреннему содержанию имеет все шансы стать центром и сборным пунктом непролетарских элементов, стремящихся к ослаблению, к разложению диктатуры пролетариата.
Что же дальше? - спросите вы. Каковы очередные задачи партии в связи с новыми литературными выступлениями Троцкого?
Троцкизм выступает теперь для того, чтобы развенчать большевизм и подорвать его основы. Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм, как идейное течение.
Говорят о репрессиях против оппозиции и о возможности раскола. Это пустяки, товарищи. Наша партия крепка и могуча. Она не допустит никаких расколов. Что касается репрессий, то я решительно против них. Нам нужны теперь не репрессии, а развёрнутая идейная борьба против возрождающегося троцкизма.
Мы не хотели и не добивались этой литературной дискуссии. Троцкизм навязывает её нам своими антиленинскими выступлениями. Что ж, мы готовы, товарищи.
Комсомол и троцкизм
Обком Тов.Баташеву Посылаю резолюцию вчерашнего собрания бюро ячеек 20/XII-1924
РЕЗОЛЮЦИЯ
Собрание бюро ячеек комсомола г. Свердловска ознакомившись с последним выступлением т.ТРОЦКОГО в книге 1917 г. и предисловии к ней "Уроки Октября" решительно высказывается против подобного рода преподносимых т.ТРОЦКИМ "уроков".
Собрание целиком и полностью солидаризируется с ответом тов.ТРОЦКОМУ Центрального органа партии Правды и ответом Ц.К. нашего союза.
Собрание считает, что последнее выступление Троцкого отнюдь не является его случайной ошибкой, а есть продолжение той линии, которую тов. Троцкий занимал в течении предыдущих Октябрю 15 лет, борясь против ЛЕНИНА и его партии, против большевизма; есть попытка с негодными средствами протащить под флагом ЛЕНИНИЗМА, прикрываясь ЛЕНИНЫМ, Троцкизм являющийся одной из разновидностей меньшевизма.
Мы против ревизии ЛЕНИНИЗМА откуда бы она ни исходила.
Мы особенно осуждаем выступление тов. Троцкого, потому что в напряжённый момент хозяйственного строительства оно подрывает единство нашей партии, подрывает авторитет Ц.К. Партии и Коминтерна, руководящего гигантской работой по возрождению нашей страны. Без железного единства партии, без авторитетного Ц.К. невозможна никакая работа, напоминаем об этом тов. Троцкому.
Мы призываем комсомольскую организацию заняться всерьёз изучением истории нашей партии, сложившейся и выросшей, отточившей своё идейное и тактическое оружие в боях со всеми видами оппортунизма, в том числе и с Троцкизмом.
Призываем поставить на должную высоту изучение ЛЕНИНИЗМА в союзе, что-б ещё успешнее бороться со всеми ревизионистами Ленинизма.
Наш Союз второй раз держит экзамен на аттестат твердокаменного Ленинского союза и на этот раз он выдержит его с честью.
ДА ЗДРАВСТВУЕТ СТАРАЯ ЛЕНИНСКАЯ ГВАРДИЯ ДА ЗДРАВСТВУЕТ ЕДИНСТВО НАШИХ РЯДОВ ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОЮЗ РАБОЧИХ И КРЕСТЬЯН ДА ЗДРАВСТВУЕТ БОЛЬШЕВИЗМ ДОЛОЙ ТРОЦКИЗМ
Разоблачение мифа: "Троцкий - организатор Красной Армии и победы над Колчаком, Деникиным"
«Декрет о Красной Армии. Овечкин Н.»
Советское правительство с целью защиты Советского государства от кайзеровской Германии приступило к организации регулярных вооруженных сил. 28 января 1918 года председатель Совета Народных Комиссаров В. И. Ульянов (Ленин) подписал декрет «Об организации Рабоче-Крестьянской Красной армии (РККА), а 11 февраля декрет «Об организации Рабоче-Крестьянского Красного флота» - (РККФ). В Красную армию и Красный флот принимались трудящиеся, добровольно изъявившие желание служить в рядах вооруженных защитников Отечества.
23 февраля в Петрограде был проведен день Красной Армии под лозунгом защиты социалистического Отечества от кайзеровских войск. Только в Петрограде на отпор врагу поднялись десятки тысяч добровольцев. Вновь сформированные части РККА сразу же вступали в бой против германских войск.
С 1922 года 23 февраля приобрело характер большого всенародного праздника, как День Рождения Красной Армии. 22 февраля 1922 года на Красной площади состоялся парад войск Московского гарнизона, а вечером - торжественное заседание Моссовета совместно с представителями воинских частей Московского гарнизона.
“Без вооруженной защиты социалистической республики мы существовать не могли. Господствующий класс никогда не отдаст своей власти классу угнетенному. Но последний должен доказать на деле, он не только способен свергнуть эксплуататоров, но и организоваться для самозащиты, поставить на карту все”.
В.И.Ленин
ДЕКРЕТ СОВЕТА НАРОДНЫХ КОМИССАРОВ
ОБ ОРГАНИЗАЦИИ РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКОЙ КРАСНОЙ АРМИИ
15(28) января 1918 г.
Старая армия служила орудием классового угнетения трудящихся буржуазией. С переходом власти к трудящимся и эксплуатируемым классам возникла необходимость создания новой армии, которая явится оплотом Советской власти в настоящем, фундаментом для замены постоянной армии всенародным вооружением в ближайшем будущем и послужит поддержкой для грядущей социалистической революции в Европе.
I.
Ввиду этого Совет Народных Комиссаров постановляет: организовать новую армию под названием «Рабоче-Крестьянская Красная Армия», на следующих основаниях:
1) Рабоче-Крестьянская Красная Армия создается из наиболее сознательных и организованных элементов трудящихся масс. 2) Доступ в ее ряды открыт для всех граждан Российской Республики не моложе 18 лет. В Красную Армию поступает каждый, кто готов отдать свои силы, свою жизнь для защиты завоеваний Октябрьской революции, власти Советов и социализма. Для вступления в ряды Красной Армии необходимы рекомендации: войсковых комитетов или общественных демократических организаций, стоящих на платформе Советской власти, партийных или профессиональных организаций или, по крайней мере, двух членов этих организаций. При вступлении целыми частями требуется круговая порука всех и поименное голосование.
II.
1) Воины Рабоче-Крестьянской Красной Армии состоят на полном государственном довольствии и сверх сего получают 50 руб. в месяц. 2) Нетрудоспособные члены семей солдат Красной Армии, находившиеся ранее на их иждивении, обеспечиваются всем необходимым по местным потребительным нормам, согласно постановлениям местных органов Советской власти.
III.
Верховным руководящим органом Рабоче-Крестьянской Красной Армии является Совет Народных Комиссаров. Непосредственное руководство и управление армией сосредоточено в Комиссариате по военным делам, в созданной при нем особой Всероссийской коллегии.
Председатель Совета Народных Комиссаров В.Ульянов (Ленин).
Верховный главнокомандующий Н. Крыленко.
Народные комиссары по военным и морским делам: Дыбенко и Подвойский.
Народные комиссары: Прошьян, Затонский и Штейнберг.
Управляющий делами Совета Народных Комиссаров Влад.Бонч-Бруевич. Секретарь Совета Народных Комиссаров Н. Горбунов.
Источник: "Военно-исторический журнал"
ПОСТАНОВЛЕНИЕ ВЦИК О ПРИНУДИТЕЛЬНОМ НАБОРЕ В РАБОЧЕ-КРЕСТЬЯНСКУЮ АРМИЮ 29 мая 1918 г.
Центральный Исполнительный Комитет считает, что переход от добровольческой армии ко всеобщей мобилизации рабочих и беднейших крестьян повелительно диктуется всем положением страны, как для борьбы за хлеб, так и для отражений обнаглевшей, на почве голода, контрреволюции, как внутренней, так и внешней.
Необходимо безотлагательно перейти к принудительному набору одного или нескольких возрастов. Ввиду сложности дела и трудности его одновременного проведения на всю территорию страны, представляется необходимым начать, с одной стороны, с наиболее угрожаемых областей, с другой стороны, с главных центров рабочего движения.
Исходя из вышесказанного, Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет постановляет предписать Народному комиссариату по военным делам разработать в недельный срок для Москвы, Петрограда, Донской и Кубанской областей план осуществления принудительного набора в таких пределах и формах, которые в наименьшей мере нарушали бы ход производственной и общественной жизни означенных областей и городов. Соответствующим советским учреждениям предписывается принять самое энергичное и деятельное участие в работах Военного комиссариата по исполнению возложенных на него задач.
* * *
Ленин первый из марксистов разработал вопрос о вооруженных силах пролетарского государства, сформировал научные основы организации и строительства Советской Армии. Ленин показал, что Советская Армия – это армия нового типа. В отличие от армий империалистических государств, являющихся вооруженной опорой эксплуататорских классов, Советская Армия представляет собой армию освобождения трудящихся, армию, воспитываемую на принципах пролетарского интернационализма.
В марте 1918 года под председательством В.И.Ленина состоялось совещание военных работников, на котором были обсуждены вопросы организации армии. Первоначально Красная Армия комплектовалась на принципах добровольности. Но уже с весны 1918 года, учитывая необходимость дать отпор интервентам и белогвардейцам, начали подготавливать переход к созданию регулярной и централизованной армии на основе обязательной воинской повинности. 29 мая 1918 года ВЦИК принял постановление об обязательном призыве трудящихся в Красную Армию.
...Разговоры о том, что тов. Троцкий организовал Красную Армию и победу над Колчаком и Деникиным, преувеличены втрое, если не вчетверо. Вы ссылаетесь на политсловарь, который будто бы собрал сведения о т. Троцком из ЦК. Должен Вам сказать, что, во-первых, авторы словаря не пользовались ни одним документом из ЦК (они изложили в словаре свое мнение), во-вторых, если бы они обратились в ЦК за документами, то они убедились бы, что дифирамбы, воспеваемые тов. Троцкому, лишены почвы. Нам некогда было разрушать легенду о т. Троцком или о ком бы то ни было другом из «вождей», тем более, что легенды эти не представляли опасности для партии. Но теперь, когда на легендах стараются строить атаку на партию, мы, члены ЦК, в частности я, поставили перед собой целью бороться и с легендами. Это, пожалуй, не понравится кой-кому из товарищей, ищущих себе царя и услаждающих себя красивыми легендами. Но что поделаешь, - правду все же надо восстановить.
Советую Вам обратиться к тов. Троцкому и спросить его: правду ли я сообщил в своей речи о Деникине и Колчаке.
Прежде всего, здравствуйте, а потом позвольте Вам кое-что сообщить о делах нашего фронта и о приказах Троцкого.
Прилагаемый документ даст Вам картину крайне неприятного конфликта между работниками на Южном фронте и Троцким. Дело в том, что Троцкий, вообще говоря, не может обойтись без крикливых жестов. В Бресте он нанес удар делу своим непомерно «левым» жестом. По вопросу о чехословаках он так же повредил делу своим крикливо-дипломатическим жестом еще в мае месяце. Теперь он наносит новый удар своим жестом о дисциплине, причем вся эта троцкистская дисциплина состоит на деле в том, чтобы виднейшие деятели фронта созерцали заднюю военных специалистов из лагеря «беспартийных» контрреволюционеров и не мешали бы этим последним губить фронт (это у Троцкого называется невмешательством в оперативные дела).
В общем дело обстоит так, что Троцкий не может петь без фальцета, действовать без крикливых жестов, причем я бы ничего не имел против жестов, если бы при этом не страдали интересы общего всем нам дела.
Поэтому прошу своевременно, пока не поздно, унять Троцкого и поставить его в рамки, ибо боюсь, что сумасбродные приказы Троцкого, если они будут повторяться, отдавая все дело фронта в руки заслуживающих полного недоверия, так называемых военных специалистов из буржуазии, внесут разлад между армией и командным составом, погубят фронт окончательно. Наша новая армия строится благодаря тому, что рядом с новыми солдатами рождаются новые революционные командиры. Навязывать им заведомых предателей вроде Сытина или Чернавина - это значит расстраивать весь фронт.
Я уже не говорю о том, что Троцкий, вчера только вступивший в партию, старается учить меня партийной дисциплине, забыв, очевидно, что партийная дисциплина выражается не в формальных приказах, но, прежде всего, в классовых интересах пролетариата.
Я не любитель шума и скандалов, но чувствую, что если сейчас же не создадим узду для Троцкого, он испортит нам всю армию в угоду «левой» и «красной» дисциплине, от которой тошно становится самым дисциплинированным товарищам. Поэтому надо теперь же, пока не поздно, обуздать Троцкого, призвав его к порядку.
Жму руку. Ваш Сталин. Царицын, 3-го октября 1918 года.
