Обзор «Введения к письмам Сталина к Молотову»

«Переосмысление» Сталина Ларсом Ли на базе этих писем состоит в утверждении, что Сталин не был ни посредственностью, которой его делал старый стереотип, ни просто политическим карьеристом, который рвался к власти, эксплуатируя свое право назначать кадры в качестве Генсека ЦК партии. «Не то чтобы назначение и смещение кадров его мало касалось, дело в том, что он стремился неустанно выполнять функцию лидера». Мысль эта совсем не нова.

Большинство серьезных ученых буржуазной школы отвергают «медиократический» взгляд на Сталинв, высказанный Троцким. В своем предисловии Такер изображает Сталина человеком, движимым одним мотивом - жаждой власти, и этот взгляд, по-моему, прямо противоположен той точке зрения, которую пытается защитить Ли. Согласно последнему, Сталин должен был разделять ответственность и управление с другими лидерами партии, по Такеру же, Сталин был заинтересован только лишь в своей личной власти. Ли доказывает, опираясь на письма, что активное участие Сталина в делах других стран не вяжется с образом изоляциониста, заинтересованного лишь в «социализме в одной стране». Изоляционистский образ есть еще один взгляд, культивировавшийся Троцким. Ли пишет: «Письма показывают, что Сталин не делал резкого разделения между интересами мировой революции и интересами Советского государства». Ли показывает также, что эти письма дают нам неоднозначное представление о Сталине как о лидере. Он считает, что Сталин не может быть правильно понят вне «антибюрократического сценария». Так что временами серьезная и честная буржуазная академическая наука идет впереди некоторой грубой левацкой пропаганды. В чем же состоял в действительности, «антибюрократический сценарий», и Сталин ли является его автором? Согласно Л.Т.Ли, «антибюрократический сценарий» есть одновременно теоретический взгляд и практический подход к управлению. К примеру, он пишет: «Мой аргумент вкратце состоит в следующем - Сталин имел осознанный и последовательный подход к управлению, который я бы назвал «антибюрократическим сценарием». Для Ли конструктивной частью антибюрократического сценария было то, что сценарий позволял Сталину «использовать свои безусловные качества лидера, чтобы при принятии решений добиваться поддержки Политбюро». Ли объясняет, что «антибюрократический сценарий Сталина также подразумевал непрерывную борьбу с классовыми врагами различных типов и оттенков». По его мнению, «сценарий нашел выражение в злых и мстительных качествах личности Сталина». Представляет интерес точка зрения ученого, «что антибюрократический сценарий Сталина толкал его на сокращение административного аппарата, временами граничащего с его разрушением». Это потому интересно, что по Троцкому, основная роль Сталина состояла в защите бюрократии.

Ученый считает, что детали антибюрократического сценария «могут быть найдены в опубликованных речах Сталина, а письма к Молотову показывают, как Сталин руководствовался этим сценарием в повседневной работе». Ли доказывает, что Сталин наследовал Ленину, выявляя два важных условия управления: «подбор кадров» и «проверку исполнения» политических директив. Он пишет, что для Сталина «Основная угроза заключалась в низком уровне культуры в России, которая заставляла рабоче-крестьянскую власть полагаться на множество «классово-чуждых элементов» из прослойки госслужащих». И поясняет: «Для уяснения эмоциональной силы этого взгляда, мы должны представить антибюрократический сценарий во всем его драматизме: целеустремленные, но наивные коммунисты сражаются с искушенными в софистике, изворотливыми бюрократами, которые пытаются их обмануть и коррумпировать» ... Первые открытые выступления Ленина в борьбе против бюрократической болезни связаны с учреждением Рабоче-Крестьянской Инспекции. Декретом от 7 февраля 1920 г. был образован Народный комиссариат Рабоче-Крестьянской Инспекции, сокращенно Рабкрин, с целью борьбы против разрушительных проявлений бюрократии, которую коммунистический режим унаследовал с царских времен. Сталин был назначен главой РКИ в 1920 г. Ленин придавал огромное значение Рабкрину, Ли говорит, что «Ленин строил по поводу Рабкрина амбициозные планы и рассматривал его как инструмент участия масс в управлении». Но, как бы то ни было, Рабкрин в этом качестве провалился. РКИ была поражена той же болезнью, против которой была призвана бороться: т.е. бюрократией и интригами в аппарате. Сталин лишь номинально руководил Рабкрином, когда Ленин заострял на РКИ внимание.

Сталин полагал, что его руководство Народным комиссариатом РКИ используется троцкистами для его дискредитации. Например, троцкист Р.Блэк пишет: «Три прошлых года были для Сталина одной длинной чередой неудач и разложения, процесс кульминировал в своей политической неприглядности в глазах Ленина, и наконец, привел к окончательному позору с ухудшением отношений между ним и основателем большевистской партии»

Ленин спрашивал: «Выполнил ли Рабкрин свою задачу и свой долг? Вот основной вопрос. И ответ на него можно дать отрицательный». Но, как бы там ни было, те, кто поспешат обвинить Сталина в состоянии дел комиссариата, должны иметь в виду, что Ларс Ли замечает при этом: «Хотя Сталин и был номинально руководителем РКИ, другие его обязанности во время Гражданской войны препятствовали тому, чтобы Сталин уделял этому много времени.» Р.Блэк также подтверждает это: «на XI съезде весной 1922г. на Сталина были возложены дополнительные обязанности как Генерального секретаря» Ли дополняет: «Сталин покинул Рабоче-Крестьянскую Инспекцию в 1922 г., когда принял пост Генерального секретаря». Иными словами, никто не сможет серьезно воспринимать утверждения, что Сталин был ответственен за провалы в конкретном учреждении, призванном бороться с бюрократией. Назначенный руководить этим департаментом, Сталин был загружен другими обязанностями, и его руководство в этом комиссариате было номинальным. Рабкрин показал, что большевики начали сталкиваться с проблемой бюрократии, и Ли доказывает, что в сталинском представлении о классовых конфликтах бюрократия, особенно высшая, играла роль классового врага, иными словами, врага народа и революции в государственных и партийных учреждениях. На 12-м съезде в 1923г., который был последним при жизни Ленина, Сталин произнес речь, нацеленную против бюрократии, в которой коснулся ленинских предложений по улучшению государственного механизма. Сталин говорил, что Ленин «хочет добиться того, чтобы в стране не осталось ни одного сановника, хотя бы самого высокопоставленного, по отношению и которому простой человек мог бы сказать: на него управы нет.)»

Ли пишет: «Годы спустя, в середине 30-х гг., в СМИ возобладает убийственная версия этой популистской риторики» Этот период «красного террора», как буржуазные историки называют период чисток в партии и госаппарате от классово-чуждых элементов, относимых к врагам народа. Троцкий, кроме других допущенных им ошибок, осуждал чистки. Он неправильно также истолковывал причину чисток в партийных, государственных, культурных и военных организациях - в своей манере, которая определяла его взгляды относительно Сталина. По мнению Троцкого и его сторонников, чистки шли справа. Но все же даже по теории антибюрократического сценария Ларса Ли легко увидеть, что чистки главным образом были направлены против правых. Перед серией чисток в середине 30-х Сталин в речи на Пленуме ЦК в апреле 1929г. сказал:

«Наконец, вопрос о лозунге чистки партии. Было бы смешно думать, что можно укрепить наши советско-хозяйственные, профсоюзные и кооперативные организации, можно очистить их от скверны бюрократизма, не отточив самую партию. Не может быть сомнения, что бюрократические элементы живы не только в хозяйственно-кооперативных и в профсоюзно-советских организациях, но и в организациях самой партии. Если партия является руководящей силой всех этих организаций, то ясно, что чистка партии представляет то необходимое условие, без которого не может быть проведено до конца оживление и улучшение всех прочих организаций рабочего класса. Отсюда - лозунг о чистке партии.»

В любом случае на том взгляде, что Сталин оперировал идеями, структурно основанными на антибюрократическом сценарии, сошлись все буржуазные ученые, представленные в серьезной академической литературе. Серьезные исследования выявляют основную политическую ориентацию чисток, т.е. ее направленность против правого крыла. А последнее включало в себя и всех тех, кто входил в альянсы с правыми. Это явление получило известность как право-троцкистский блок. По Ли, коренным содержанием сталинской версии антибюрократического сценария было то, что враги революции, все, кто симпатизировал старому общественному строю, цитируя Сталина «проползали, проникали на наши заводы и фабрики, в наши правительственные учреждения, предприятия железнодорожного и водного транспорта, в колхозы». Ли говорит, что Сталин спорил с теми людьми в партийном руководстве, кто «...думал, что классовая борьба отмирает с тех пор, как классовый враг потерпел поражение в открытой борьбе». Ли доказывает, что для Сталина те, кто поддерживал подобные взгляды «... либо разложились, либо лицемерят: они должны быть исключены из партии, их самодовольная обывательская поза должна быть заменена революционной бдительностью» . Сталинские речи того времени говорят «о той эмоциональности, которую Сталин вносил в антибюрократический сценарий». Это очень интересное замечание, придающее больший вес утверждению, что оппозиция бюрократии, или, по крайней мере, ее негативным чертам, была фундаментальна и внутренне присуща мировоззрению Сталина. Хотя Ли и не марксист-ленинец, эту идею он твердо проводит через всю свою статью.

Говоря о негативных чертах бюрократии, нельзя не заметить, что сталинские взгляды по этому вопросу не были стихийными и односторонними. Ли утверждает: «независимо от возрастания давления и навязчивости риторики, фундаментальные воззрения представляют собой следующее. В своей основе система хороша, проблемы проистекают от враждебно настроенных личностей внутри самой системы и их способности к одурачиванию разными путями преданных партии революционеров, и только объединенное руководство, избавленное от колебаний, может бороться с бюрократией.» Сталин хорошо осознавал опасность проблемы преодоления негативных черт бюрократизма. На 15 съезде ВКП(б) в декабре 1927 года в политическом докладе Сталин говорил:

«Если считать, что у нас имеется не менее 60 тыс. наиболее активных работников, разбросанных по всяким хозяйственным, кооперативным и государственным учреждениям и борющихся там с бюрократизмом, то надо признать, что часть из них, борясь с бюрократизмом в этих учреждениях, иногда сама заражается бюрократизмом и привносит его в партийную организацию. И это не вина, товарищи, а беда наша, ибо, пока есть государство, этот процесс будет продолжаться в большей или меньшей степени.»

Возвращаясь к Сталину и вопросу руководства, Ли четко дает понять, что принципы «подбора кадров» и «проверки исполнения решений» суммируют сталинскую политику в отношении правительственных учреждений. Под этим он имеет в виду, что было недостаточно правильно выбрать кадры для выполнения поручений, но и было необходимо увериться, что директивы были выполнены. К примеру, в письме Сталин хвалит Молотова по результатам его поездки в Донбасс, угольный регион, которую тот совершил в 1930 году. Он писал: «Ваша работа в Донбассе проделана хорошо. Выполняя задание, вы показали себя примерным ленинцем. Если можно, разрешите поздравить вас с этим успехом» . В самом деле, в 1930 году Сталин предложил учредить исполнительную комиссию, аргументируя это тем, что «без подобной авторитетно и оперативно действующей комиссии мы не сможем пробиться через стену бюрократизма и халатности наших бюрократов». Ли далее оговаривает, что «... тот комиссариат был учрежден в конце 1930г., но из этого ничего не вышло», отмечая при этом, что «Согласно сталинскому антибюрократическому сценарию, причиной невыполнения директив была классовая враждебность бюрократии» , из чего Сталин, по его мнению, делал вывод, что «Если проблема заключается в осознанном или неосознанном саботаже, репрессии могут частично решить этот вопрос». Ли доказывает, что «кадры подбирались по принципу отбора и назначения наиболее компетентного сотрудника». Но при этом применялась как бы «моральная мерка». Нужны были руководящие работники, которые выполняли бы руководящие директивы как свои собственные и не развращались под влиянием «буржуазных специалистов». Если же эти руководители были не на высоте, моральная оценка «могла легко обратиться разочарованием и мстительной яростью». Ли, исследуя отношения между антибюрократическим сценарием Сталина и его функциями политического лидера, заключает: «Любой политик, который пытался управлять громоздким государственным аппаратом, должен был в той или иной мере применять некоторую разновидность антибюрократического сценария». При этом он ссылается на книгу Ричарда Ньюштадта «Президентская власть», который раскрывает этот же механизм на примере аппарата президентской власти в США. В случае Сталина «мы должны добавить к этой позиции руководство страной, где происходили государственно регулируемые революционные преобразования». Не забывает он и о том, что «Сталин был вынужден управлять страной с чиновничьим аппаратом, возможность однозначно доверять которому была весьма сомнительна, и еще более сомнительной была компетенция этого аппарата». Это приводило к перестановкам руководящих кадров и большой подозрительности в отношении кадров. «Так что антибюрократический сценарий отображал данную структурную реальность».

На этом стоит остановиться. Данное положение опровергает взгляд, исповедуемый некоторыми писателями и публицистами, что сталинские чистки были неоправданными. Из той картины, которую обрисовал Ли, следует, что чистки имели под собой классовое основание и были отчаянным шагом против тех, кто постоянно подрывал нормальную работу правительственного аппарата. Антибюрократический сценарий, и, следовательно, враждебность Сталина к бюрократии были естественным результатом враждебности разных отрядов бюрократии делу социализма.

Так что реальность, пожалуй, слабо согласуется с взглядами, проповедуемыми троцкизмом, что связь сталинского руководства и советской государственной бюрократии была гармоничным единством, также как и не согласуются претензии Троцкого представить себя в качестве «чемпиона по борьбе с бюрократией». На самом деле, в противоположность троцкистскому взгляду, бюрократия, или большая ее часть, была с помощью террора вынуждена уступить реализации социалистических целей. Понятие «сталинская бюрократия», удобное средство пропаганды антисталински настроенных теоретиков из числа «левых», была мифом, сфабрикованным Троцким. В действительности же бюрократия и буржуазные специалисты были не более настроены «просталински», чем проленински. Ли показывает, что Сталин «создавал свою версию антибюрократического сценария не в вакууме, так что мы должны воспринимать Сталина как большевика» . Сталинский взгляд на бюрократию берет начало с первых же дней революции, так как до Октябрьской революции и после нее большевики обвиняли в экономическом саботаже как капиталистов, так и бюрократов. На более поздней стадии рабочие стали обвинять в своих проблемах «советскую буржуазию» - термин, который Сталин был вынужден использовать для характеристики ситуации. По поводу этого Ли поясняет: «Сталин мог с полным правом использовать ленинский авторитет, который также рассматривал публичную власть (управление) как драматичную борьбу с классовым врагом». Таким образом, сталинский антибюрократический сценарий, по крайней мере, его частная версия, была основана на большевистских традициях, отраженных во взглядах Ленина, который подчеркивал негативное влияние бюрократов на коммунистов. Когда Ленин выдвинул лозунг «контроля за исполнением» и «подбора кадров» в 1922 г., он придавал значение тому, что «борьба между двумя непримиримо враждебными классами переместится в государственные органы». Ясно, что у Ленина определенно был свой антибюрократический сценарий, перенятый Сталиным, но в послереволюционных работах Ленина не так много материала, в котором госаппарат понимался в терминах бюрократизма, и это проходило бы красной нитью. Но важно то, что Ленин видел связь этого явления с мелкобуржуазным окружением. Замечание Ленина о борьбе двух непримиримых классов, которая появляется внутри государственного аппарата, очень показательно. В этой фразе важно слово «появляется». Оно показывает, что Ленин еще не добрался до существа вопроса. Возможно, это произошло потому, что проблема была еще несколько завуалирована, т.к. на этой стадии бюрократия должна была сама консолидироваться. На этом основании Ли пишет, что «антибюрократический сценарий был выведен из опыта, накопленного всеми большевистскими лидерами». И этот опыт, пережитый им, укрепил взгляды Сталина по этому вопросу. Антибюрократический сценарий был важным аргументом Сталина, когда он пытался получить поддержку от остальных членов Политбюро и мобилизовать партийные ряды против бюрократии. «Письма показывают, как Сталин сделал этот сценарий точечным стимулом для своих коллег».

Причиной этого было то, что одним из главных вопросов для Сталина, выделяя его из ряда других лидеров, был вопрос контроля за аппаратом. «Антибюрократический сценарий Сталина вырос из его восприятия этого вопроса». Этот сценарий рассматривал правительство в качестве сцены, на которой происходит вечная битва между хорошими намерениями и злой волей саботажников, подрывающих дело. По Ларсу Ли этот взгляд был присущ людям наподобие Сталина, которые «расположены видеть мир в жестких и мрачных тонах». Так как он ранее доказал, что реагировал в своих взглядах и действиях на политическую реальность, то нам кажется необходимым проработать эту точку зрения. В конце 20-х сворачивание НЭПа и проблемы, порождаемыми всеобщим наступлением на капитал - индустриализацией и коллективизацией, попытка модернизировать Советский Союз в минимально короткие сроки, безусловно, очень остро ставила вопрос о бюрократии. По выражению Ли, «Интенсивность эмоциональности, которую он вносил в сценарий, убийственно возрастала». Неудивительно, что, начиная с Ежова, руководители комиссии по чисткам были известны своей ненавистью к бюрократам. Рассказывают истории о том, как Ежов готовился к большим чисткам, буквально баррикадируя себя в НКВД. Антибюрократический сценарий имел свои корни в советской действительности, а не наоборот - по Ли, сам сценарий стал для Сталина автоматическим ответом, «т.к. как только что-либо шло не так, как надо или же раздражало Сталина, как сценарий вступал в действие и Сталин рассматривал своих бывших товарищей как инфицированных классовым врагом, своего рода грязь, нечистоплотный запах, который надо разогнать».

Ли поднимает вопрос о том, насколько глубоко сталинский ответ бюрократии был индивидуальным качеством Сталина, а, следовательно, произвольным, так как советское руководство позже также сталкивалось с бюрократической проблемой. Так «Леонид Брежнев столкнулся с теми же структурными проблкмами, но реагировал на это совершенно иначе». И это не удивительно, так как и Советский Союз к тому времени также изменился. Одной из причин этого является то, что, несмотря на то, что структурные политические реалии, в сущности, не изменились, цели руководства не остались неизменными. И ревизионистские кадры [КПСС - пер.] были в корне отличны от сталинских, и Ли аргументирует, что поэтому они совершенно по-иному интерпретировали ту же самую политическую действительность в своем сознании и, объясняя Сталина, мы должны принимать в расчет индивидуальную политическую психологию и культуру. По взглядам Л.Т.Ли, «Когда Сталин рассматривал проблемы в свете антибюрократического сценария, он не выдвигал его от себя лично, некоторые версии сценария, особенно в отображении [классового - пер.] заражения, были каноническими для большевистской политической культуры» . Это проявлялось даже в том, что Рыков, который был правым, когда взялся защищать некоторых специалистов «признал, что среди них были и требующие внимания органов» . При этом Ли упоминает, что несмотря на то, что другие руководители следовали или понимали сталинский взгляд на роль бюрократии в подрыве правительственных решений, «не каждый большевик вносил в сценарий такой эмоциональный накал, и он во многом обусловлен психологией Сталина» .

На этом моменте читатель может задаться недоумением - возвращается ли Ларс Ли к утверждениям тех буржуазных авторов, которые выдвигали тезис, что «Сталин был безумен». Но нам кажется совершенно бесплодным разговор о его психологическом состоянии, если мы не принимаем во внимание его политическую компетентность. Возможно, что в сравнении со Сталиным его коллеги проигрывали и не осуществляли с тем же напором антибюрократический сценарий из-за своей недостаточной марксистской грамотности. Ли сам утверждает, что «антибюрократический сценарий дает ключ к пониманию роли Сталина». С одной стороны была партия, а на другой - бюрократы и буржуазные специалисты, и для Сталина «бюрократия представляла мелкую буржуазию и являлась источником распространения заразы среди партийного руководства». Это означало, что он с полным правом мог «интерпретировать отклонения в работе как результат саботажа и набрасывался на него с убийственным гневом». Другими словами, по Ли получается, руководствуясь антибюрократическим сценарием, выработанным всей политической культурой большевиков, Сталин поддерживал своих коллег в борьбе против реальных или мнимых врагов. Кроме этого, Ли объясняет, что «Антибюрократический сценарий был мостом между Сталиным эпохи НЭПа и Сталиным времени всеобщего наступления [на капитал - пер.] » В оба периода Сталин боролся против тех, кто подрывал директивы центрального руководства, но в период всеобщего наступления сценарий был развернут с «гораздо большим напором или же проведен другим способом». «Сущностная составляющая осталось той же самой, изменился лишь эмоциональный накал». Таким образом, по Ли, сталинский антибюрократический сценарий объединяет такие измерения Сталина как руководителя - как большевистскую политическую культуру в конкретной ситуации и в применении к конкретному человеку. По Ли, «большее количество руководителей высшего звена используют ту или иную форму антибюрократического сценария, но сталинская версия вырастала из опыта большевистской партии и коллективного отражения этого опыта».

Рассматривание бюрократии как реального или потенциального политического врага, саботирующего политические и экономические директивы правительства было присуще не только Сталину, и это объясняет, почему коллеги Сталина находили его аргументы достаточно убедительными. Это давало ему основание мобилизовать как партийное руководство, так и партию в поддержку своей борьбы с конкретными бюрократами. Интерпретация Сталина, данная Ларсом Ли на основании писем Сталина к Молотову, привела его к теории антибюрократического сценария, коренным образом отличающейся от гораздо более известных концепций в определенных кругах левых, с рядом положений которой мы не можем не согласиться. И, безусловно, «образ Сталина, выявляющийся в письмах, приведет к ряду академических дебатов». Ли должен бы был сказать, «буржуазных академических дебатов», так как марксисты-ленинцы уже знакомы с образом Сталина как борца с бюрократией, хотя эта тема все еще остается неизвестной большим группам левых.

Источник

Эта старая фаза завершилась к концу XIX и к началу XX столетия, когда Маркса и Энгельса не было уже в живых. Понятно, что Маркс и Энгельс могли лишь догадываться о тех новых условиях развития капитализма, которые наступили в связи с новой фазой капитализма, пришедшей на смену старой фазе, в связи с империалистической, монополистической фазой развития, когда плавное эволюционирование капитализма сменилось скачкообразным, катастрофическим развитием капитализма, когда неравномерность развития и противоречия капитализма выступили с особой силой, когда борьба за рынки сбыта и вывоза капитала в условиях крайней неравномерности развития сделала неизбежными периодические империалистические войны на предмет периодических переделов мира и сфер влияния.

Заслуга Ленина и, стало быть, новое у Ленина состоит здесь в том, что он, опираясь на основные положения "Капитала", дал обоснованный марксистский анализ империализма, как последней фазы капитализма, вскрыв его язвы и условия его неизбежной гибели. На базе этого анализа возникло известное положение Ленина о том, что в условиях империализма возможна победа социализма в отдельных, отдельно взятых, капиталистических странах. Во-вторых, вопрос о диктатуре пролетариата. Основную идею диктатуры пролетариата, как политического господства пролетариата и как метода свержения власти капитала путём насилия, дали Маркс и Энгельс.

Новое у Ленина состоит в этой области в том, что:

а) он открыл Советскую власть, как лучшую государственную форму диктатуры пролетариата, использовав для этого опыт Парижской Коммуны и русской революции;

б) он раскрыл скобки в формуле диктатуры пролетариата под углом зрения проблемы о союзниках пролетариата, определив диктатуру пролетариата, как особую форму классового союза пролетариата, являющегося руководителем, с эксплуатируемыми массами непролетарских классов (крестьянства и пр.), являющимися руководимыми;

в) он подчеркнул с особой силой тот факт, что диктатура пролетариата является высшим типом демократии при классовом обществе, формой пролетарской демократии, выражающей интересы большинства (эксплуатируемых), - в противовес демократии капиталистической, выражающей интересы меньшинства (эксплуататоров).

В-третьих, вопрос о формах и способах успешного строительства социализма в период диктатуры пролетариата, в период переходный от капитализма к социализму, в стране, окруженной капиталистическими государствами.

Маркс и Энгельс рассматривали период диктатуры пролетариата, как период более или менее длительный, полный революционных схваток и гражданских войн, в продолжение которого пролетариат, находясь у власти, принимает меры экономического, политического, культурного и организационного характера, необходимые для того, чтобы вместо старого капиталистического общества создать новое социалистическое общество, общество без классов, общество без государства. Ленин стоял целиком и полностью на почве этих основных положений Маркса и Энгельса. Новое у Ленина в этой области состоит в том, что:

а) он обосновал возможность построения полного социалистического общества в стране диктатуры пролетариата, окруженной империалистическими государствами, при условии, что эта страна не будет задушена военной интервенцией окружающих капиталистических государств;

б) он наметил конкретные пути экономической политики ("новая экономическая политика"), при помощи которых пролетариат, имея в руках экономические командные высоты (промышленность, землю, транспорт, банки и т. п.), смыкает социализированную индустрию с сельским хозяйством ("смычка индустрии с крестьянским хозяйством") и ведёт, таким образом, всё народное хозяйство к социализму;

в) он наметил конкретные пути постепенного подвода и вовлечения основных масс крестьянства в русло социалистического строительства через кооперацию, представляющую в руках пролетарской диктатуры величайшее средство переделки мелкого крестьянского хозяйства и перевоспитания основных масс крестьянства в духе социализма.

В-четвёртых, вопрос о гегемонии пролетариата в революции, во всякой народной революции, как в революции против царизма, так и в революции против капитализма.

Маркс и Энгельс дали основные наброски идеи гегемонии пролетариата. Новое у Ленина состоит здесь в том, что он развил дальше и развернул эти наброски в стройную систему гегемонии пролетариата, в стройную систему руководства пролетариата трудящимися массами города и деревни не только в деле свержения царизма и капитализма, но и в деле социалистического строительства при диктатуре пролетариата.

Известно, что идея гегемонии пролетариата получила, благодаря Ленину и его партии, мастерское применение в России. Этим, между прочим, объясняется тот факт, что революция в России привела к власти пролетариата.

Раньше обычно дело происходило таким образом, что рабочие дрались во время революции на баррикадах, они проливали кровь, они свергали старое, а власть попадала в руки буржуа, которые угнетали и эксплуатировали потом рабочих. Так было дело в Англии и во Франции. Так было дело в Германии. У нас, в России, дело приняло другой оборот. У нас рабочие представляли не только ударную силу революции. Будучи ударной силой революции, русский пролетариат старался вместе с тем быть гегемоном, политическим руководителем всех эксплуатируемых масс города и деревни, сплачивая их вокруг себя, отрывая их от буржуазии, изолируя политически буржуазию. Будучи же гегемоном эксплуатируемых масс, русский пролетариат боролся за то, чтобы захватить власть в свои руки и использовать её в своих собственных интересах, против буржуазии, против капитализма. Этим, собственно, и объясняется, что каждое мощное выступление революции в России, как в октябре 1905 года, так и в феврале 1917 года, выдвигало на сцену Советы рабочих депутатов, как зародыши нового аппарата власти, призванного подавлять буржуазию, - в противовес буржуазному парламенту, как старому аппарату власти, призванному подавлять пролетариат.

Дважды пыталась у нас буржуазия восстановить буржуазный парламент и положить конец Советам: в сентябре 1917 года, во время Предпарламента, до взятия власти большевиками, и в январе 1918 года во время Учредительного собрания, после взятия власти пролетариатом, - и каждый раз терпела поражение. Почему? Потому, что буржуазия была уже изолирована политически, миллионные массы трудящихся считали пролетариат единственным вождём революции, а Советы были уже проверены и испытаны массами, как своя рабочая власть, променять которую на буржуазный парламент было бы для пролетариата самоубийством. Не удивительно поэтому, что буржуазный парламентаризм не привился у нас. Вот почему революция привела в России к власти пролетариата.

Таковы результаты проведения в жизнь ленинской системы гегемонии пролетариата в революции. В-пятых, вопрос национально-колониальный. Маркс и Энгельс, анализируя в своё время события в Ирландии, в Индии, в Китае, в странах Центральной Европы, в Польше, в Венгрии, - дали основные, отправные идеи по национально-колониальному вопросу. Ленин в своих трудах базировался на этих идеях. Новое у Ленина в этой области состоит в том, что:

а) он собрал воедино эти идеи в стройную систему взглядов о национально-колониальных революциях в эпоху империализма;

б) связал национально-колониальный вопрос с вопросом о свержении империализма;

в) объявил национально-колониальный вопрос составной частью общего вопроса о международной пролетарской революции. Наконец, вопрос о партии пролетариата. Маркс и Энгельс дали основные наброски о партии, как передовом отряде пролетариата, без которой (без партии) пролетариат не может добиться своего освобождения ни в смысле взятия власти, ни в смысле переустройства капиталистического общества.

Новое у Ленина в этой области состоит в том, что он развил дальше эти наброски применительно к новым условиям борьбы пролетариата в период империализма, показав, что:

а) партия есть высшая форма классовой организации пролетариата в сравнении с другими формами организации пролетариата (профсоюзы, кооперация, государственная организация), работу которых призвана она обобщать и направлять;

б) диктатура пролетариата может быть осуществлена лишь через партию, как её направляющую силу;

в) диктатура пролетариата может быть полной лишь в том случае, если ею руководит одна партия, партия коммунистов, которая не делит и не должна делить руководство с другими партиями;

г) без железной дисциплины в партии не могут быть осуществлены задачи диктатуры пролетариата но подавлению эксплуататоров и перестройке классового общества в общество социалистическое.

Вот в основном то новое, что дал Ленин в своих трудах, конкретизируя и развивая дальше учение Маркса применительно к новым условиям борьбы пролетариата в период империализма.

Поэтому и говорят у нас, что ленинизм есть марксизм эпохи империализма и пролетарских революций.

Из этого видно, что ленинизм нельзя ни отделять от марксизма, ни-тем более-противопоставлять марксизму.

В вопросе делегации сказано далее: "Было ли бы правильным сказать, что Ленин верил в "творческую революцию", тогда как Маркс был более склонен ожидать кульминационного развития экономических сил?".

Я думаю, что сказать так было бы совершенно неправильно. Я думаю, что всякая народная революция, если она является действительно народной революцией, есть революция творческая, ибо она ломает старый уклад и творит, создаёт новый.

Конечно, не может быть ничего творческого в таких, с позволения сказать, "революциях", какие бывают иногда в некоторых отсталых странах в виде игрушечных "восстаний" одних племён против других. Но такие игрушечные "восстания" никогда не считались марксистами революцией. Речь идёт, очевидно, не о таких "восстаниях", а о массовой народной революции, подымающей угнетённые классы против классов-угнетателей. А такая революция не может не быть творческой. Маркс и Ленин стояли именно за такую революцию, - и только за такую. При этом понятно, что такая революция не может возникнуть при любых условиях, что она может разыграться лишь при определённых благоприятных условиях экономического и политического порядка.

2-й ВОПРОС. Можно ли сказать, что компартия контролирует правительство?

ОТВЕТ. Всё зависит от того, как понимать контроль. В капиталистических странах контроль понимается несколько своеобразно. Я знаю, что целый ряд капиталистических правительств контролируется крупнейшими банками, несмотря на существование "демократических" парламентов. Парламенты уверяют, что именно они контролируют правительства. А на деле получается, что состав правительств предопределяется и их действия контролируются крупнейшими финансовыми консорциумами. Кому не известно, что ни в одной капиталистической "державе" не может быть сформирован кабинет против воли крупнейших финансовых тузов: стоит только произвести финансовый нажим, - и министры летят со своих постов, как оглашенные. Это есть действительно контроль банков над правительствами, вопреки мнимому контролю парламентов.

Если речь идёт о таком контроле, то я должен заявить, что контроль денежных мешков над правительством у нас немыслим и совершенно исключен, хотя бы потому, что банки у нас давно уже национализированы, а денежные мешки вышиблены вон из СССР.

Может быть, делегация хотела спросить не о контроле, а о руководстве партии в отношении правительства? Если делегация хотела спросить об этом, то я отвечаю: да, партия у нас руководит правительством. А руководство это удаётся потому, что партия пользуется у нас доверием большинства рабочих и трудящихся вообще и она имеет право руководить органами правительства от имени этого большинства.

В чём выражается руководство правительством со стороны рабочей партии СССР, со стороны коммунистической партии СССР?

Прежде всего в том, что на основные посты государственной работы в нашей стране компартия старается проводить через Советы и их съезды своих кандидатов, своих лучших работников, преданных делу пролетариата и готовых служить пролетариату верой и правдой. И это ей удаётся в громадном большинстве случаев, так как рабочие и крестьяне относятся к партии с доверием. Это не случайность, что руководителями органов власти у нас являются коммунисты, что они, эти руководители, пользуются громадным авторитетом в стране.

Во-вторых, в том, что партия проверяет работу органов управления, работу органов власти, исправляя ошибки и недочёты, без которых не обходится, помогая им проводить решения правительства и стараясь обеспечить им поддержку масс, причём ни одно важное решение не принимается ими без соответствующих указаний партии.

В-третьих, в том, что при выработке плана работы тех или иных органов власти по линии ли промышленности и сельского хозяйства, или по линии торговли и культурного строительства партия даёт общие руководящие указания, определяющие характер и направление работы этих органов за время действия этих планов.

Буржуазная пресса обычно выражает "удивление" по поводу такого "вмешательства" партии в дела государства. Но "удивление" это насквозь фальшиво. Известно, что в капиталистических странах точно так же "вмешиваются" в дела государства буржуазные партии и руководят правительствами, причём руководство сосредоточивается там в руках узкого круга лиц, связанных так или иначе с крупными банками и старающихся, ввиду этого, скрывать от населения свою роль.

Кому не известно, что у каждой буржуазной партии в Англии или в других капиталистических странах имеется свой тайный кабинет из узкого круга лиц, сосредоточивающих в своих руках руководство? Вспомните хотя бы известную речь Ллойд-Джорджа о "теневом" кабинете у либеральной партии. Разница в этом отношении между Страной Советов и капиталистическими странами состоит в том, что:

а) в странах капитализма буржуазные партии руководят государством в интересах буржуазии и против пролетариата, тогда как в СССР компартия руководит государством в интересах пролетариата и против буржуазии;

б) буржуазные партии скрывают от народа свою руководящую роль, прибегая к помощи подозрительных тайных кабинетов, тогда как компартия в СССР не нуждается ни в каких тайных кабинетах, она клеймит политику и практику тайных кабинетов и открыто заявляет перед всей страной, что она берёт на себя ответственность за руководство государством.

Один из делегатов. На тех же основаниях руководит партия профсоюзами?

Сталин. В основном - да. Формально профсоюзам партия не может давать никаких директив. Но партия даёт директивы коммунистам, работающим в профсоюзах. Известно, что в профсоюзах имеются фракции коммунистов, так же как и в Советах, кооперации и т. д. Обязанность этих коммунистических фракций состоит в том, чтобы добиваться путём убеждения в органах профсоюзов, Советов, кооперации и т. д. таких решений, которые соответствуют директивам партии. И это им удаётся осуществлять в громадном большинстве случаев, так как влияние партии в массах громадно, и она пользуется там большим доверием. Этим путём достигается единство действий самых разнообразных организаций пролетариата. Без этого мы имели бы разброд и разнобой в работе этих организаций рабочего класса.

3-й ВОПРОС. Поскольку в России легальна только одна партия, откуда Вы знаете, что массы сочувствуют коммунизму?

ОТВЕТ. Это верно, что в СССР нет легальных буржуазных партий, что легальностью пользуется здесь только одна партия, партия рабочих, партия коммунистов. Есть ли у нас, однако, пути и средства убедиться в том, что большинство рабочих, большинство трудящихся масс сочувствует коммунистам? Речь идёт, конечно, о рабочих и крестьянских массах, а не о новой буржуазии, а не об обломках старых эксплуататорских классов, разбитых уже пролетариатом. Да, у нас есть возможность, у нас есть пути и средства узнать - сочувствуют коммунистам рабочие и крестьянские массы или не сочувствуют.

Возьмём важнейшие моменты в жизни нашей страны и посмотрим, есть ли основание утверждать, что массы действительно сочувствуют коммунистам.

Возьмём, прежде всего, такой важный момент, как период Октябрьского переворота в 1917 году, когда партия коммунистов, именно как партия, открыто звала рабочих и крестьян к низвержению власти буржуазии и когда она, эта партия, получила поддержку громадного большинства рабочих, солдат и крестьян.

Какова была тогда обстановка? У власти стояли социалисты-революционеры (эсеры) и социал-демократы (меньшевики), блокировавшиеся с буржуазией. Аппарат власти в центре и на местах, так же как аппарат командования двенадцатимиллионной армией, находился в руках этих партий, в руках правительства. Партия коммунистов находилась в полулегальном состоянии. Буржуа всех стран пророчили неминуемый провал партии большевиков. Антанта стояла целиком и полностью за правительство Керенского. Тем не менее партия коммунистов, партия большевиков, не переставала призывать пролетариат к свержению этого правительства и к установлению диктатуры пролетариата. И что же? Громадное большинство трудящихся масс в тылу и на фронте самым решительным образом поддержало партию большевиков, - и правительство Керенского было свергнуто, власть пролетариата была установлена.

Как могло случиться, что большевики оказались тогда победителями, несмотря на враждебные пророчества буржуа всех стран о гибели партии большевиков? Не доказывает ли это обстоятельство, что широкие массы трудящихся сочувствуют партии большевиков? Я думаю, что доказывает.

Вот вам первая проверка авторитета и влияния партии коммунистов среди широких масс населения.

Возьмём следующий период, период интервенции, период гражданской войны, когда английские капиталисты оккупировали север России, район Архангельска и Мурманска, когда американские, английские, японские и французские капиталисты оккупировали Сибирь, выдвинув вперёд Колчака, когда французские и английские капиталисты предприняли шаги по оккупации "юга России", подняв на щит Деникина и Врангеля.

Это была война Антанты и контрреволюционных генералов России против коммунистического правительства в Москве, против октябрьских завоеваний нашей революции. Это был период величайшей проверки силы и устойчивости партии коммунистов в широких массах рабочих и крестьян.

И что же? Разве не известно, что в результате гражданской войны оккупанты были выброшены вон из России, а контрреволюционные генералы были перебиты Красной Армией.

Вот тут-то и оказалось, что судьбы войны решаются, в последнем счёте, не техникой, которой обильно снабжали Колчака и Деникина враги СССР, а правильной политикой, сочувствием и поддержкой миллионных масс населения.

Случайно ли, что партия большевиков оказалась тогда победительницей? Конечно, не случайно. Не говорит ли это обстоятельство о том, что партия коммунистов пользуется у нас сочувствием широких масс трудящихся? Я думаю, что говорит.

Вот вам вторая проверка силы и устойчивости коммунистической партии в СССР.

Перейдём к нынешнему периоду, к периоду послевоенному, когда на очередь стали вопросы мирного строительства, когда полоса хозяйственной разрухи сменилась полосой восстановления индустрии, наконец, полосой перестройки всего нашего народного хозяйства на новой технической базе. Есть ли у нас теперь пути и средства для проверки силы и устойчивости партии коммунистов, для определения степени сочувствия широких масс трудящихся этой партии? Я думаю, что есть.

Возьмём прежде всего профсоюзы Советского Союза, объединяющие около 10 миллионов пролетариев, посмотрим состав руководящих органов наших профсоюзов. Случайно ли, что во главе этих органов стоят коммунисты? Конечно, не случайно. Было бы глупо думать, что рабочие СССР относятся безразлично к составу руководящих органов профсоюзов. Рабочие СССР выросли и воспитались в буре трёх революций.

Они научились, как никто, проверять своих руководителей и вышибать их вон, если они не удовлетворяют интересам пролетариата. Самым популярным человеком в нашей партии был одно время Плеханов. Однако рабочие не остановились перед тем, чтобы решительно изолировать его, когда они убедились в отходе Плеханова от пролетарской линии. И если такие рабочие выражают своё полное доверие коммунистам, выдвигая их на ответственные посты в профсоюзах, то это не может не служить прямым указанием на то, что сила и устойчивость коммунистической партии среди рабочих СССР - громадны.

Вот вам проверка того, что широкие массы рабочих безусловно сочувствуют партии коммунистов.

Возьмём последние выборы в Советы. Правом выбора в Советы пользуется у нас всё взрослое население СССР, начиная с 18-летнего возраста, без различия пола и национальности, минус буржуазные элементы, эксплуатирующие чужой труд и лишённые избирательных прав. Это составляет около 60 миллионов избирателей. Громадное большинство из них, конечно, крестьяне. Из этих 60 миллионов избирательные права осуществили около 51 проц., т.е. свыше 30 миллионов. Просмотрите теперь состав руководящих органов наших Советов в центре и на местах. Можно ли назвать случайностью тот факт, что громадное большинство выборных руководящих элементов составляют коммунисты? Ясно, что нельзя назвать это случайностью. Не говорит ли этот факт о том, что коммунистическая партия пользуется доверием среди миллионных масс крестьянства? Я думаю, что говорит.

Вот вам ещё одна проверка силы и устойчивости коммунистической партии.

Возьмём комсомол (Коммунистический союз молодёжи), объединяющий около 2 миллионов рабочей и крестьянской молодёжи. Можно ли назвать случайностью тот факт, что громадное большинство выборных руководящих элементов комсомола составляют коммунисты? Я думаю, что нельзя назвать это случайностью.

Вот вам ещё одна проверка силы и авторитета коммунистической партии.

Возьмем, наконец, наши бесчисленные конференции, совещания, делегатские собрания и т. д., охватывающие миллионные массы трудящихся мужчин и женщин, рабочих и работниц, крестьян и крестьянок всех и всяких национальностей, входящих в состав СССР. Об этих совещаниях и конференциях на Западе иногда иронизируют, утверждая, что русские любят вообще поговорить. А между тем для нас эти совещания и конференции имеют громадное значение как в смысле проверки настроения масс, так и в смысле выявления наших ошибок и намечения способов устранения этих ошибок, ибо ошибок у нас немало, и мы их не скрываем, полагая, что выявление ошибок и честное исправление их является лучшим способом улучшения руководства страной. Просмотрите речи ораторов на этих конференциях и совещаниях, просмотрите деловые и бесхитростные замечания этих "простых людей" из рабочих и крестьян, просмотрите их решения, - и вы увидите, до чего громадны влияние и авторитет коммунистической партии, вы увидите, что этому влиянию и этому авторитету могла бы позавидовать любая партия в мире.

Вот вам ещё проверка устойчивости коммунистической партии.

Таковы пути и способы, дающие возможность проверить силу и влияние коммунистической партии среди народных масс.

Вот откуда мне известно, что широкие массы рабочих и крестьян СССР сочувствуют коммунистической партии.

ЧИТАТЬ ДАЛЕЕ

Понятно, что все эти «теории» и проекты не имеют ничего общего с наукой. Нужно признать, что буржуазные экономисты оказались полными банкротами перед лицом кризиса. Более того, они оказались лишёнными даже того минимума чутья жизни, в котором не всегда можно отказать их предшественникам. Эти господа забывают, что кризисы нельзя рассматривать, как случайное явление в системе капиталистического хозяйства. Эти господа забывают, что экономические кризисы являются неизбежным результатом капитализма. Эти господа забывают, что кризисы родились вместе с рождением господства капитализма. На протяжении более чем сотни лет происходят периодические экономические кризисы, повторяясь через каждые 12-10-8 и меньше лет. За этот период буржуазные правительства всех рангов и цветов, буржуазные деятели всех степеней и способностей, – все без исключения пытались пробовать свои силы на предмет «предупреждения» и «уничтожения» кризисов. Но все они терпели поражение. Терпели поражение, так как нельзя предупреждать или уничтожить экономические кризисы, оставаясь в рамках капитализма. Что же тут удивительного, если нынешние буржуазные деятели также терпят поражение?

Основа экономических кризисов перепроизводства, их причина лежит в самой системе капиталистического хозяйства. Основа кризиса лежит в противоречии между общественным характером производства и капиталистической формой присвоения результатов производства. Выражением этого основного противоречия капитализма является противоречие между колоссальным ростом производственных возможностей капитализма, рассчитанным на получение максимума капиталистической прибыли, и относительным сокращением платёжеспособного спроса со стороны миллионных масс трудящихся, жизненный уровень которых капиталисты всё время стараются держать в пределах крайнего минимума. Чтобы выиграть в конкуренции и выжать побольше прибыли, капиталисты вынуждены развивать технику, проводить рационализацию, усилить эксплуатацию рабочих и поднять производственные возможности своих предприятий до крайних пределов. Чтобы не отстать друг от друга, все капиталисты вынуждены так или иначе стать на этот путь бешеного развития производственных возможностей. Но рынок внутренний и рынок внешний, покупательная способность миллионных масс рабочих и крестьян, являющихся в последнем счёте основными покупателями, остаются на низком уровне. Отсюда кризисы перепроизводства. Отсюда известные результаты, повторяющиеся более или менее периодически, в силу которых товары остаются непроданными, производство сокращается, растет безработица, снижается заработная плата и, тем самым, ещё больше обостряется противоречие между уровнем производства и уровнем платёжеспособного спроса. Кризис перепроизводства есть проявление этого противоречия в бурных и разрушительных формах.

Если бы капитализм мог приспособить производство не к получению максимума прибыли, а к систематическому улучшению материального положения народных масс, если бы он мог обращать прибыль не на удовлетворение прихотей паразитических классов, не на усовершенствование методов эксплуатации, не на вывоз капитала, а на систематический подъём материального положения рабочих и крестьян, то тогда не было бы кризисов. Но тогда и капитализм не был бы капитализмом. Чтобы уничтожить кризисы, надо уничтожить капитализм.

Такова основа экономических кризисов перепроизводства вообще...

ОБОСТРЕНИЕ ПРОТИВОРЕЧИЙ КАПИТАЛИЗМА

Обнажились и обострились противоречия между буржуазией и пролетариатом в капиталистических странах. Кризис уже успел усилить нажим капиталистов на рабочий класс. Кризис уже успел вызвать новую волну капиталистической рационализации, новое ухудшение положения рабочего класса, рост безработицы, расширение постоянной армии безработных, снижение заработной платы. Не удивительно, что эти обстоятельства революционизируют обстановку, обостряют борьбу классов и толкают рабочих на новые классовые бои.

В связи с этим разрушаются и падают социал-демократические иллюзии среди рабочих масс. После опыта пребывания у власти социал-демократов, срывающих забастовки, организующих локауты и расстреливающих рабочих, злой насмешкой звучат в ушах рабочих лживые обещания насчёт «производственной демократии», «промышленного мира», «мирных методов» борьбы. Много ли найдётся теперь рабочих, способных поверить лживой проповеди социал-фашистов?"

"Пусть болтают социал-демократы о пацифизме, о мире, о мирном развитии капитализма и пр. Опыт пребывания социал-демократии у власти в Германии и Англии показывает, что пацифизм является у них лишь маской, необходимой для прикрытия подготовки новых войн."

"Было бы смешно думать, что эти бесчинства империалистов пройдут им даром. Китайские рабочие и крестьяне уже ответили на них созданием Советов и Красной Армии. Говорят, что там уже образовалось советское правительство. Я думаю, что если это верно, то в этом нет ничего удивительного. Не может быть сомнения, что только Советы могут спасти Китай от окончательного развала и обнищания."

"Экономический кризис нанесёт новый удар социал-демократическим иллюзиям среди рабочих. Немного найдётся теперь рабочих, которые после банкротств и разорений в связи с кризисом согласятся поверить в возможность обогащения «каждого рабочего» путём участия в «демократизированных» акционерных компаниях. Нечего и говорить, что кризис нанесёт сокрушительный удар всем таким и подобным им иллюзиям.

Но отход рабочих масс от социал-демократии означает поворот их в сторону коммунизма. Оно так и происходит на самом деле. Рост профсоюзного движения, примыкающего к компартии; избирательные успехи компартий; волна забастовок, происходящих при руководящем участии коммунистов; перерастание экономических забастовок в политические протесты, организуемые коммунистами; массовые демонстрации сочувствующих коммунизму рабочих, встречающие живейший отклик в рабочем классе, - всё это говорит о том, что рабочие массы видят в компартии единственную партию, способную бороться с капитализмом, единственную партию, достойную доверия рабочих, единственную партию, за которой можно и стоит итти в борьбе за освобождение от капитализма. Это есть поворот масс в сторону коммунизма. Это есть залог превращения наших братских компартий в большие массовые партии рабочего класса. Необходимо только, чтобы коммунисты сумели оценить обстановку и использовали её должным образом. Развёртывая непримиримую борьбу с социал-демократией, представляющей агентуру капитала в рабочем классе, и разбивая в прах все и всякие уклоны от ленинизма, льющие воду на мельницу социал-демократии. Компартии показали, что они стоят на правильном пути. Необходимо, чтобы они окончательно закрепились на этом пути. Ибо только при этом условии могут они рассчитывать на завоевание большинства рабочего класса и успешную подготовку пролетариата к грядущим классовым битвам. Ибо только при этом условии можно рассчитывать на дальнейший рост влияния и авторитета Коммунистического Интернационала.

Таково состояние основных противоречий мирового капитализма, до крайности обострившихся в связи с мировым экономическим кризисом.

О чём говорят все эти факты?

О том, что стабилизации капитализма приходит конец.

О том, что подъём революционного движения масс будет нарастать с новой силой.

О том, что мировой экономический кризис будет перерастать в ряде стран в кризис политический.

Это значит, во-первых, что буржуазия будет искать выхода из положения в дальнейшей фашизации в области внутренней политики, используя для этого все реакционные силы, в том числе и социал-демократию.

Это значит, во-вторых, что буржуазия будет искать выхода в новой империалистической войне в области внешней политики.

Это значит, наконец, что пролетариат, борясь с капиталистической эксплуатацией и военной опасностью, будет искать выхода в революции.

...политика националистических репрессий опасна для дела пролетариата и с другой стороны. Она отвлекает внимание широких слоев от вопросов социальных, вопросов классовой борьбы – в сторону вопросов национальных, вопросов, “общих” для пролетариата и буржуазии. А это создает благоприятную почву для лживой проповеди о “гармонии интересов”, для затушёвывания классовых интересов пролетариата, для духовного закабаления рабочих. Тем самым ставится серьезная преграда делу объединения рабочих всех национальностей.

Но политика репрессий на этом не останавливается. От “системы” угнетения она нередко переходит к “системе” натравливания наций, к “системе” резни и погромов. Конечно, последняя не везде и не всегда возможна, но там, где она возможна, – в условиях отсутствия элементарных свобод, – там она нередко принимает ужасающие размеры, грозя потопить дело сплочения рабочих в крови и слезах. Кавказ и юг России дают не мало примеров. “Разделяй и властвуй” – такова цель политики натравливания. И поскольку такая политика удается, она представляет величайшее зло для пролетариата, серьезнейшую преграду делу сплочения рабочих всех национальностей государства.

Но рабочие заинтересованы в полном слиянии всех своих товарищей в единую интернациональную армию, в скором и окончательном их освобождении от духовной кабалы буржуазии, в полном и свободном развитии духовных сил своих собратьев, к какой бы нации они ни принадлежали.

Поэтому рабочие борются и будут бороться против политики угнетения наций во всех ее видах, от самых тонких до самых грубых, как и против политики натравливания во всех ее видах."

Практически-политически ваша схема неизбежно приводит к оправданию национального, империалистического гнета, носители которого решительно не признают за действительные нации угнетенные и неполноправные нации, не имеющие своих отдельных национальных государств, и считают, что это обстоятельство дает им право угнетать эти нации.

Я уже не говорю о том, что ваша схема приводит к оправданию буржуазных националистов в наших Советских республиках, доказывающих, что советские нации перестали быть нациями после того, как они пошли на объединение своих национальных Советских республик в Союз Советских Социалистических Республик.

Так обстоит дело с вопросом о “дополнении” и “исправлении” русской марксистской теории нации.

Остается одно: признать, что русская марксистская теория нации является единственно правильной теорией.

2. Возникновение и развитие наций

Одна из серьезных ваших ошибок состоит в том, что вы валите в одну кучу все существующие ныне нации и не видите принципиальной разницы между ними.

Разные бывают нации на свете. Есть нации, развившиеся в эпоху подымающегося капитализма, когда [c.335] буржуазия, разрушая феодализм и феодальную раздробленность, собирала нацию воедино и цементировала ее. Это – так называемые “современные” нации.

Вы утверждаете, что нации возникли и существовали еще до капитализма. Но как могли возникнуть нации и существовать до капитализма, в период феодализма, когда страны были раздроблены на отдельные самостоятельные княжества, которые не только не были связаны друг с другом национальными узами, но решительно отрицали необходимость таких уз? Вопреки вашим ошибочным утверждениям не было и не могло быть наций в период докапиталистический, так как не было еще национальных рынков, не было ни экономических, ни культурных национальных центров, не было, стало быть, тех факторов, которые ликвидируют хозяйственную раздробленность данного народа и стягивают разобщенные доселе части этого народа в одно национальное целое.

Конечно, элементы нации – язык, территория, культурная общность и т.д. – не с неба упали, а создавались исподволь, еще в период докапиталистический. Но эти элементы находились в зачаточном состоянии и в лучшем случае представляли лишь потенцию в смысле возможности образования нации в будущем при известных благоприятных условиях. Потенция превратилась в действительность лишь в период подымающегося капитализма с его национальным рынком, с его экономическими и культурными центрами.

В этой связи следует отметить замечательные слова Ленина по вопросу о возникновении наций, сказанные им в брошюре “Что такое “друзья народа” и как они воюют против социал-демократов?”. Полемизируя [c.336] с народником Михайловским, который возникновение национальных связей и национального единства выводит из развития родовых связей, Ленин говорит:
“Итак, национальные связи, это – продолжение и обобщение связей родовых! Г. Михайловский заимствует, очевидно, свои представления об истории общества из той детской побасенки, которой учат гимназистов. История общественности – гласит эта доктрина прописей – состоит в том, что сначала была семья, эта ячейка всякого общества…, затем – дескать – семья разрослась в племя, а племя разрослось в государство. Если г. Михайловский с важным видом повторяет этот ребяческий вздор, так это показывает только – помимо всего другого, – что он не имеет ни малейшего представления о ходе хотя бы даже русской истории. Если можно было говорить о родовом быте в древней Руси, то несомненно, что уже в средние века, в эпоху московского царства, этих родовых связей уже не существовало, т.е. государство основывалось на союзах совсем не родовых, а местных: помещики и монастыри принимали к себе крестьян из различных мест, и общины, составлявшиеся таким образом, были чисто территориальными союзами. Однако о национальных связях в собственном смысле слова едва ли можно было говорить в то время: государство распадалось на отдельные земли, частью даже княжества, сохранявшие живые следы прежней автономии, особенности в управлении, иногда свои особые войска (местные бояре ходили на войну со своими полками), особые таможенные границы и т.д. Только новый период русской истории (примерно с XVII века) характеризуется действительно фактическим слиянием всех таких областей, земель и княжеств в одно целое. Слияние это вызвано было не родовыми связями, почтеннейший г. Михайловский, и даже не их продолжением и обобщением: оно вызывалось усиливающимся обменом между областями, постепенно растущим товарным обращением, концентрированием небольших местных рынков в один всероссийский рынок. Так как руководителями и хозяевами этого процесса были капиталисты-купцы, то создание этих национальных связей было ничем иным, как созданием связей буржуазных” (см. т. 1, стр. 72–7372). [c.337]

Так обстоит дело с возникновением так называемых “современных” наций.

Буржуазия и ее националистические партии были и остаются в этот период главной руководящей силой таких наций. Классовый мир внутри нации ради “единства нации”; расширение территории своей нации путем захвата чужих национальных территорий; недоверие и ненависть к чужим нациям; подавление национальных меньшинств; единый фронт с империализмом, – таков идейный и социально-политический багаж этих наций.

Такие нации следует квалифицировать, как буржуазные нации. Таковы, например, французская, английская, итальянская, североамериканская и другие, подобные им, нации. Такими же буржуазными нациями были русская, украинская, татарская, армянская, грузинская и другие нации в России до утверждения диктатуры пролетариата и Советского строя в нашей стране.

Понятно, что судьба таких наций связана с судьбой капитализма, что с падением капитализма должны сойти со сцены такие нации.

Именно такие буржуазные нации имеет в виду брошюра Сталина “Марксизм и национальный вопрос”, когда она говорит, что “нация является не просто исторической категорией, а исторической категорией определенной эпохи, эпохи подымающегося капитализма”, что “судьбы национального движения, в существе своем буржуазного, естественно связаны с судьбой буржуазии”, что “окончательное падение национального движения возможно лишь с падением буржуазии”, что “только в царстве социализма может быть установлен полный мир”73. [c.338]

Так обстоит дело с буржуазными нациями.

Но есть на свете и другие нации. Это – новые, советские нации, развившиеся и оформившиеся на базе старых, буржуазных наций после свержения капитализма в России, после ликвидации буржуазии и ее националистических партий, после утверждения Советского строя.

Рабочий класс и его интернационалистическая партия являются той силой, которая скрепляет эти новые нации и руководит ими. Союз рабочего класса и трудового крестьянства внутри нации для ликвидации остатков капитализма во имя победоносного строительства социализма; уничтожение остатков национального гнета во имя равноправия и свободного развития наций и национальных меньшинств; уничтожение остатков национализма во имя установления дружбы между народами и утверждения интернационализма; единый фронт со всеми угнетенными и неполноправными нациями в борьбе против политики захватов и захватнических войн, в борьбе против империализма, – таков духовный и социально-политический облик этих наций.

Такие нации следует квалифицировать как социалистические нации.

Эти новые нации возникли и развились на базе старых, буржуазных наций в результате ликвидации капитализма, – путем коренного их преобразования в духе социализма. Никто не может отрицать, что нынешние социалистические нации в Советском Союзе – русская, украинская, белорусская, татарская, башкирская, узбекская, казахская, азербайджанская, грузинская, армянская и другие нации – коренным образом [c.339] отличаются от соответствующих старых, буржуазных наций в старой России как по своему классовому составу и духовному облику, так и по своим социально-политическим интересам и устремлениям.

Таковы два типа наций, известные истории.

Вы не согласны с тем, чтобы связать судьбу наций, в данном случае судьбу старых, буржуазных наций,– с судьбой капитализма. Вы не согласны с тезисом о том, что с ликвидацией капитализма будут ликвидированы старые, буржуазные нации. А с чем же, собственно, можно было бы связать судьбу этих наций, если не с судьбой капитализма? Разве трудно понять, что с исчезновением капитализма должны исчезнуть порожденные им буржуазные нации? Не думаете ли вы, что старые, буржуазные нации могут существовать и развиваться при советском строе, при диктатуре пролетариата? Этого еще не хватало…

Вы опасаетесь того, что ликвидация существующих при капитализме наций равносильна ликвидации наций вообще, ликвидации всякой нации. Почему, на каком основании? Неужели не известно вам, что кроме буржуазных наций существуют еще другие нации, социалистические нации, гораздо более сплоченные и жизнеспособные, чем любая буржуазная нация?

В том-то и состоит ваша ошибка, что вы не видите других наций, кроме наций буржуазных, – следовательно, вы проглядели целую эпоху образования социалистических наций в Советском Союзе, возникших на развалинах старых, буржуазных наций.

В том-то и дело, что ликвидация буржуазных наций означает не ликвидацию наций вообще, а ликвидацию всего лишь буржуазных наций. На развалинах старых, [c.340] буржуазных наций возникают и развиваются новые, социалистические нации, являющиеся гораздо более сплоченными, чем любая буржуазная нация, ибо они свободны от непримиримых классовых противоречий, разъедающих буржуазные нации, и являются гораздо более общенародными, чем любая буржуазная нация.

3. Будущность наций и национальных языков

Вы допускаете серьезную ошибку, проводя знак равенства между периодом победы социализма в одной стране и периодом победы социализма в мировом масштабе, утверждая, что не только при победе социализма в мировом масштабе, но и при победе социализма в одной стране возможно и необходимо исчезновение национальных различий и национальных языков, слияние наций и образование единого общего языка. При этом вы смешиваете совершенно различные вещи: “уничтожение национального гнета” с “ликвидацией национальных различий”, “уничтожение национальных государственных перегородок” с “отмиранием наций”, с “слиянием наций”.

Нельзя не отметить, что совершенно недопустимо для марксистов смешение этих разнородных понятий. У нас, в нашей стране, давно уже уничтожен национальный гнет, но из этого вовсе не следует, что национальные различия исчезли и нации нашей страны ликвидированы. У нас, в нашей стране, давно уже ликвидированы национальные государственные перегородки с пограничной стражей, с таможнями, но [c.341] из этого вовсе не следует, что нации уже слились и национальные языки исчезли, что эти языки заменены каким-то одним общим для всех наших наций языком.

Вы не довольны моей речью в Коммунистическом университете народов Востока (1925 г.)74, где я отрицаю правильность тезиса о том, что при победе социализма в одной стране, например – в нашей стране, национальные языки якобы отомрут, нации сольются и вместо национальных языков появится один общий язык.

Вы считаете, что такое мое заявление противоречит известному тезису Ленина о том, что целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их.

Вы считаете, далее, что оно противоречит также другому ленинскому тезису о том, что при победе социализма в мировом масштабе начнут отмирать национальные различия и национальные языки, что после такой победы национальные языки начнут заменяться одним общим языком.

Это совершенно неверно, товарищи. Это – глубокое заблуждение.

Я уже говорил выше, что непозволительно для марксиста смешивать и валить в одну кучу такие разнородные явления, как “победа социализма в одной стране” и “победа социализма во всемирном масштабе”. Не следует забывать, что эти разнородные явления отражают две совершенно различные эпохи, отличающиеся друг от друга не только по времени (что очень важно), но и по самому своему существу. [c.342]

Национальное недоверие, национальная обособленность, национальная вражда, национальные столкновения стимулируются и поддерживаются, конечно, не каким-либо “врожденным” чувством национального злопыхательства, а стремлением империализма покорить чужие нации и страхом этих наций перед угрозой национального порабощения. Несомненно, что пока существует мировой империализм, будут существовать и это стремление и этот страх, – следовательно, будут существовать в громадном большинстве стран и национальное недоверие, и национальная обособленность, и национальная вражда, и национальные столкновения. Можно ли утверждать, что победа социализма и ликвидация империализма в одной стране означают ликвидацию империализма и национального гнета в большинстве стран? Ясно, что нельзя. Но из этого следует, что победа социализма в одной стране, несмотря на то, что она серьезно ослабляет мировой империализм, все же не создает и не может создать условий, необходимых для слияния наций и национальных языков мира в одно общее целое.

Период победы социализма во всемирном масштабе тем прежде всего и отличается от периода победы социализма в одной стране, что он ликвидирует империализм во всех странах, уничтожает как стремление к покорению чужих наций, так и страх перед угрозой национального порабощения, подрывает в корне национальное недоверие и национальную вражду, объединяет нации в единой системе мирового социалистического хозяйства и создает, таким образом, реальные условия, необходимые для постепенного слияния всех наций в одно целое. [c.343]

Таково коренное различие между этими двумя периодами.

Но из этого следует, что смешивать эти два различных периода и валить их в одну кучу,– значит допустить непростительную ошибку. Возьмем мое выступление в КУТВ. Там сказано:
“Толкуют (например, Каутский) о создании единого общечеловеческого языка с отмиранием всех остальных языков в период социализма. Я мало верю в эту теорию единого всеохватывающего языка. Опыт, во всяком случае, говорит не за, а против такой теории. До сих пор дело происходило так, что социалистическая революция не уменьшала, а увеличивала количество языков, ибо она, встряхивая глубочайшие низы человечества и выталкивая их на политическую сцену, пробуждает к новой жизни целый ряд новых национальностей, ранее неизвестных или мало известных. Кто мог подумать, что старая царская Россия представляет не менее 50 наций и национальных групп? Однако, Октябрьская революция, порвав старые цепи и выдвинув на сцену целый ряд забытых народов и народностей, дала им новую жизнь и новое развитие”75.

Из этой цитаты видно, что я выступал против людей типа Каутского, который (то есть Каутский) всегда был и оставался дилетантом в национальном вопросе, который не понимает механики развития наций и не имеет представления о колоссальной силе устойчивости наций, который считает возможным слияние наций задолго до победы социализма, еще при буржуазно-демократических порядках, который, подобострастно восхваляя ассимиляторскую “работу” немцев в Чехии, легкомысленно утверждает, что чехи почти что онемечены, что чехи, как нация, не имеют будущности.

Из этой цитаты видно, далее, что в своем выступлении я имел в виду не период победы социализма в [c.344] мировом масштабе, а исключительно период победы социализма в одной стране. При этом я утверждал (и продолжаю утверждать), что период победы социализма в одной стране не дает условий, необходимых для слияния наций и национальных языков, что – наоборот, этот период создает благоприятную обстановку для возрождения и расцвета наций, ранее угнетавшихся царским империализмом, а ныне освобожденных советской революцией от национального гнета.

Из этой цитаты видно, наконец, что вы проглядели колоссальную разницу между двумя различными историческими периодами, не поняли ввиду этого смысла выступления Сталина и запутались в результате всего этого в дебрях своих собственных ошибок.

Перейдем к тезисам Ленина об отмирании и слиянии наций после победы социализма в мировом масштабе.

Вот один из тезисов Ленина, взятый из статьи Ленина “Социалистическая революция и право наций на самоопределение”, изданной в 1916 году, который почему-то не полностью цитируется в ваших письмах:
“Целью социализма является не только уничтожение раздробленности человечества на мелкие государства и всякой обособленности наций, не только сближение наций, но и слияние их. …Подобно тому, как человечество может прийти к уничтожению классов лишь через переходный период диктатуры угнетенного класса, подобно этому и к неизбежному слиянию наций человечество может придти лишь через переходный период полного освобождения всех угнетенных наций, т.е. их свободы отделения” (см. т. XIX, стр. 4076).

А вот другой тезис Ленина, который тоже не полностью цитируется у вас. [c.345]
“Пока существуют национальные и государственные различия между народами и странами, – а эти различия будут держаться еще очень и очень долго даже после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, – единство интернациональной тактики коммунистического рабочего движения всех стран требует не устранения разнообразия, не уничтожения национальных различий (это – вздорная мечта для настоящего момента), а такого применения основных принципов коммунизма (Советская власть и диктатура пролетариата), которое бы правильно видоизменяло эти принципы в частностях, правильно приспособляло, применяло их к национальным и национально-государственным различиям” (см. т. XXV, стр. 227).

Следует отметить, что эта цитата взята из брошюры Ленина “Детская болезнь “левизны” в коммунизме”, изданной в 1920 году, то есть – после победы социалистической революции в одной стране, после победы социализма в нашей стране.

Из этих цитат видно, что процесс отмирания национальных различий и слияния наций Ленин относит не к периоду победы социализма в одной стране, а исключительно к периоду после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, то есть, к периоду победы социализма во всех странах, когда будут уже заложены основы мирового социалистического хозяйства.

Из этих цитат видно, далее, что попытку отнести процесс отмирания национальных различий к периоду победы социализма в одной стране, в нашей стране, Ленин квалифицирует, как “вздорную мечту”.

Из этих цитат видно, кроме того, что Сталин был безусловно прав, отрицая в своей речи в КУТВ возможность отмирания национальных различий и национальных языков в период победы социализма в [c.346] одной стране, в нашей стране, а вы были безусловно не правы, отстаивая нечто прямо противоположное тезису Сталина.

Из этих цитат видно, наконец, что, смешивая два различных периода победы социализма, вы не поняли Ленина, извратили линию Ленина в национальном вопросе и встали вследствие этого, помимо вашей воли, на путь разрыва с ленинизмом.

Было бы неправильно думать, что уничтожение национальных различий и отмирание национальных языков произойдет сразу же после поражения мирового империализма, одним ударом, в порядке, так сказать, декретирования сверху. Нет ничего ошибочнее такого взгляда. Пытаться произвести слияние наций путем декретирования сверху, путем принуждения,– означало бы сыграть на руку империалистам, загубить дело освобождения наций, похоронить дело организации сотрудничества и братства наций. Такая политика была бы равносильна политике ассимиляции.

Вам, конечно, известно, что политика ассимиляции безусловно исключается из арсенала марксизма-ленинизма, как политика антинародная, контрреволюционная, как политика пагубная.

Кроме того, известно, что нации и национальные языки отличаются чрезвычайной устойчивостью и колоссальной силой сопротивления политике ассимиляции. Турецкие ассимиляторы, – наиболее жестокие из всех ассимиляторов, – сотни лет терзали и калечили балканские нации, но они не только не добились их уничтожения, а оказались вынужденными капитулировать. Царско-русские руссификаторы и немецко-прусские германизаторы, мало чем уступавшие в жестокости [c.347] турецким ассимиляторам, более ста лет кромсали и терзали польскую нацию, так же как персидские и турецкие ассимиляторы сотни лет кромсали, терзали и истребляли армянскую и грузинскую нации, но они не только не добились уничтожения этих наций, а – наоборот – оказались вынужденными также капитулировать.

Необходимо учесть все эти обстоятельства, чтобы правильно предвидеть вероятный ход событий с точки зрения развития нации непосредственно после поражения мирового империализма.

Было бы ошибочно думать, что первый этап периода всемирной диктатуры пролетариата будет началом отмирания наций и национальных языков, началом складывания единого общего языка. Наоборот, первый этап, в течение которого будет окончательно ликвидирован национальный гнет, – будет этапом роста и расцвета ранее угнетенных наций и национальных языков, этапом утверждения равноправия наций, этапом ликвидации взаимного национального недоверия, этапом налаживания и укрепления интернациональных связей между нациями.

Только на втором этапе периода всемирной диктатуры пролетариата, по мере того как будет складываться единое мировое социалистическое хозяйство, – вместо мирового капиталистического хозяйства, – только на этом этапе начнет складываться нечто вроде общего языка, ибо только на этом этапе почувствуют нации необходимость иметь наряду со своими национальными языками один общий межнациональный язык,– для удобства сношений и удобства экономического, культурного и политического сотрудничества. Стало быть, на этом этапе национальные языки и общий [c.348] межнациональный язык будут существовать параллельно. Возможно, что первоначально будет создан не один общий для всех наций мировой экономический центр с одним общим языком, а несколько зональных экономических центров для отдельных групп наций с отдельным общим языком для каждой группы наций, и только впоследствии эти центры объединятся в один общий мировой центр социалистического хозяйства с одним общим для всех наций языком.

На следующем этапе периода всемирной диктатуры пролетариата, когда мировая социалистическая система хозяйства окрепнет в достаточной степени и социализм войдет в быт народов, когда нации убедятся на практике в преимуществах общего языка перед национальными языками, – национальные различия и языки начнут отмирать, уступая место общему для всех мировому языку.

Такова, по-моему, приблизительная картина будущности наций, картина развития наций на путях их слияния в будущем.

4. Политика партии по национальному вопросу

Одна из ваших ошибок состоит в том, что вы рассматриваете национальный вопрос не как часть общего вопроса о социально-политическом развитии общества, подчиненную этому самому общему вопросу, а как нечто самодовлеющее и постоянное, – не меняющее в основном своего направления и характера на протяжении истории. Поэтому вы не видите того, что видит каждый марксист, а именно того, что национальный вопрос [c.349] имеет не всегда одинаковый характер, что характер и задачи национального движения меняются в зависимости от различных периодов развития революции.

Логически этим, собственно и объясняется тот печальный факт, что вы так легко смешиваете и валите в одну кучу разнородные периоды развития революции, не понимая того, что изменение характера и задач революции на различных этапах развития вызывает соответствующие изменения в характере и задачах национального вопроса. Что сообразно с этим меняется и политика партии в национальном вопросе, что следовательно, нельзя политику партии в национальном вопросе, связанную с одним периодом развития революции, насильственно отрывать от этого периода и произвольно переносить на другой период.

Русские марксисты всегда исходили из того положения, что национальный вопрос есть часть общего вопроса о развитии революции, что на различных этапах революции национальный вопрос имеет различные задачи, соответствующие характеру революции в каждый данный исторический момент, что сообразно с этим меняется и политика партии в национальном вопросе.

В период перед первой мировой войной, когда история выдвинула буржуазно-демократическую революцию в России как задачу момента, русские марксисты связывали решение национального вопроса с судьбой демократического переворота в России. Наша партия считала, что свержение царизма, ликвидация остатков феодализма и полная демократизация страны – являются лучшим решением национального вопроса, возможным в рамках капитализма.

Такова политика партии в этот период. [c.350]

К этому периоду относятся известные статьи Ленина по национальному вопросу, в том числе статья “Критические заметки по национальному вопросу”, где Ленин говорит:
“…я утверждаю, что есть только одно решение национального вопроса, поскольку вообще возможно таковое в мире капитализма, и это решение – последовательный демократизм. В доказательство я ссылался, между прочим, на Швейцарию” (см. т. XVII, стр. 15077).

К этому же периоду относится брошюра Сталина “Марксизм и национальный вопрос”, где, между прочим, сказано:
“Окончательное падение национального движения возможно лишь с падением буржуазии. Только в царстве социализма может быть установлен полный мир. Но довести национальную борьбу до минимума, подорвать ее в корне, сделать ее максимально безвредной для пролетариата – возможно и в рамках капитализма. Об этом свидетельствуют хотя бы примеры Швейцарии и Америки. Для этого нужно демократизировать страну и дать нациям возможность свободного развития”78.

В следующий период, в период первой мировой войны, когда длительная война между двумя империалистическими коалициями подорвала могущество мирового империализма, когда кризис мировой системы капитализма дошел до крайней степени. Когда наряду с рабочим классом “метрополий” вступили в освободительное движение также колониальные и зависимые страны, когда национальный вопрос перерос в национально-освободительный вопрос, когда единый фронт рабочего класса передовых капиталистических стран и угнетенных народов колоний и зависимых стран стал превращаться в реальную силу, когда, [c.351] следовательно, социалистическая революция стала вопросом момента, – русские марксисты уже не могли удовлетворяться политикой предыдущего периода и они сочли необходимым связать решение национально-колониального вопроса с судьбой социалистического переворота.

Партия считала, что свержение власти капитала и организация диктатуры пролетариата, изгнание империалистических войск из пределов колониальных и зависимых стран и обеспечение для этих стран права на отделение и организацию своих национальных государств, ликвидация национальной вражды и национализма и укрепление интернациональных связей между народами, организация единого социалистического народного хозяйства и налаживание на этой почве братского сотрудничества народов, – являются лучшим решением национально-колониального вопроса в данных условиях.

Такова политика партии в этот период.

Период этот далеко еще не вошел в свою полную силу, ибо он только начался, но несомненно, что он еще скажет свое решающее слово…

Особо стоит вопрос о нынешнем периоде развития революции в нашей стране и нынешней политике партии.

Следует отметить, что наша страна оказалась пока что единственной страной, готовой свергнуть капитализм. И она действительно свергла капитализм, организовала диктатуру пролетариата.

Следовательно, до осуществления диктатуры пролетариата в мировом масштабе и – тем более – до победы социализма во всех странах, – пока еще далеко. [c.352]

Следует, далее, отметить, что, покончив с властью буржуазии, которая давно уже отказалась от своих старых демократических традиций, мы мимоходом разрешили задачу “полной демократизации страны”, ликвидировали систему национального гнета и провели равноправие наций в нашей стране.

Как известно, эти меры оказались лучшим средством для ликвидации национализма и национальной вражды, для установления доверия между народами.

Следует, наконец, отметить, что уничтожение национального гнета привело к национальному возрождению ранее угнетенных наций нашей страны, к росту их национальной культуры, к укреплению дружеских интернациональных связей между народами нашей страны и налажению сотрудничества между ними в деле социалистического строительства.

Нужно помнить, что эти возрожденные нации являются уже не старыми, буржуазными нациями, руководимыми буржуазией, а новыми, социалистическими нациями, возникшими на развалинах старых наций и руководимыми интернационалистической партией трудящихся масс.

В связи с этим партия сочла необходимым помочь возрожденным нациям нашей страны – встать на ноги во весь рост, оживить и развить свою национальную культуру, развернуть школы, театры и другие культурные учреждения на родном языке, национализировать, т.е. сделать национальными по составу, партийный, профсоюзный, кооперативный, государственный, хозяйственный аппараты, выращивать свои, национальные партийные и советские кадры и обуздать все те элементы, – правда, немногочисленные, – [c.353] которые пытаются тормозить подобную политику партии.

Это означает, что партия поддерживает и будет поддерживать развитие и расцвет национальных культур народов нашей страны, что она будет поощрять дело укрепления наших новых, социалистических наций, что она берет это дело под свою защиту и покровительство против всех и всяких антиленинских элементов.

Из ваших писем видно, что вы не одобряете такую политику нашей партии. Это потому, во-первых, что вы смешиваете новые, социалистические нации со старыми, буржуазными нациями и не понимаете того, что национальные культуры наших новых советских наций являются по своему содержанию социалистическими культурами. Это потому, во-вторых, что вы – извиняюсь за грубость,– серьезно хромаете в вопросах ленинизма и очень плохо разбираетесь в национальном вопросе.

Обратите внимание хотя бы на следующее элементарное дело. Все мы говорим о необходимости культурной революции в нашей стране. Если относиться к этому делу серьезно, а не болтать попусту языком, необходимо сделать в этом направлении хотя бы первый шаг: сделать прежде всего начальное образование обязательным для всех граждан страны, без различия национальности, а потом и – среднее образование. Ясно, что без этого невозможно никакое культурное развитие нашей страны, не говоря уже о так называемой культурной революции. Более того: без этого у нас не будет ни настоящего подъема промышленности и сельского хозяйства, ни надежной обороны нашей страны. [c.354]

А как это сделать, если иметь в виду, что процент неграмотности по нашей стране все еще очень велик, что в целом ряде наций нашей страны неграмотные составляют 80–90 процентов?

Для этого необходимо покрыть страну богатой сетью школ на родном языке, снабдив их кадрами преподавателей, владеющих родным языком.

Для этого нужно национализировать, т.е. сделать национальными по составу, все аппараты управления от партийных и профсоюзных до государственных и хозяйственных.

Для этого нужно развернуть прессу, театры, кино и другие культурные учреждения на родном языке.

Почему – спрашивают – на родном языке? Да потому, что миллионные массы народа могут преуспевать в деле культурного, политического и хозяйственного развития только на родном, на национальном языке.

После всего сказанного, мне кажется, не так уж трудно понять, что никакой иной политики в национальном вопросе, кроме той, которая ведется теперь в нашей стране, не могут вести ленинцы, если, конечно, они хотят остаться ленинцами.

Не так ли?

Ну, давайте кончим на этом.

Думаю, что я ответил на все ваши вопросы и сомнения.

С ком. приветом И. Сталин

18 марта 1929 г.