Сегодня исполняется 135 лет со дня рождения Феликса Эдмундовича Дзержинского. В день этого юбилея не грех было бы не только вспомнить, но и сравнить главное: подход большевиков и наш к практической деятельности. Как шли к своей победе наши великие предки и что нами ещё не понято из их боевого наследия?
Дзержинский в 1897 году, за два
месяца до ареста. Ему 19 лет.
Революционер Феликс Эдмундович Дзержинский. Вряд ли сегодня найдутся те, кто не слышал это имя. Но мало кто знает, как он воспитал из себя твёрдого революционера.
Когда-то поэт Владимир Маяковский, обращаясь к молодёжи, писал:
Юноше,
обдумывающему
житьё,
решающему —
сделать бы жизнь с кого,
скажу
не задумываясь —
«Делай её
с товарища
Дзержинского».
Это было сказано не случайно. Вот автобиография Феликса Эдмундовича Дзержинского, написанная им ещё в 1921 году.
Родился я в 1877 году. Учился в гимназии в г. Вильно. В 1894 году, будучи в 7-м классе гимназии, вхожу в социал-демократический кружок саморазвития.
Любопытный факт. И он наводит нас на размышления. Феликсу Дзержинскому только 17 лет, а он уже целеустремлён в будущее. И хочет, прежде всего, заняться своим самообразованием. Нам сегодня кажется весьма удивительным эта тяга к знаниям у юноши. Причём, он не был ещё тогда в партии! А что сегодня? Мы считаем великой редкостью такое, когда даже у взрослого коммуниста, познавшего горечь поражения, можно встретить похожую потребность. Многие, кто называет себя коммунистом, считают, что они познали уж чуть ли ни всё, и поэтому постоянно совершенствовать свой уровень им ни к чему. Есть даже, на все случаи годная отговорка: «Времени нет.» Странный подход. На что рассчитывают эти люди, не умеющие бороться с буржуазией, как показывает жизнь?
И ещё черпаем для себя из этого отрывка автобиографии. Оказывается, тогдашние революционеры считали для себя обязательным идти на прямой диалог во все слои общества. Цель этой затеи проста: привнести в сознание людей марксизм. И тем самым расширять круг своих единомышленников, которые тоже не будут сидеть сложа руки и ждать. Это и есть та самая агитация, которая позволила большевикам к Октябрю 1917 года разъяснить массам суть программы своей партии и, в итоге, победить буржуазию.
Но читаем дальше Дзержинского:
В 1895 году вступаю в литовскую социал-демократию, учусь сам марксизму и веду кружки ремесленных и фабричных учеников.
По сегодняшним меркам кажется фантастическим и невероятным, но это факт. Феликсу Дзержинскому 18 лет. Но он уже самостоятельно сделал осознанный выбор в жизни — вступил в партию. И, не теряя даром времени, продолжил совершенствование своих знаний, как и подобает, впрочем, марксисту, да и просто целеустремлённому человеку. Но и это не всё. Этого кажется мало юному Дзержинскому. Он становится ещё и агитатором в рабочих кружках. Правда, пока сам этих кружков ещё не создавал. Но организаторский опыт — дело наживное. Были бы только желание и необходимые знания. Ну а пока Дзержинский набирается опыта практической работы с массами. Вокруг него образуется устойчивый круг единомышленников, который постоянно расширяется. А значит, соответственно растёт и число сторонников всей партии в целом.
Вот так организовывалась работа большевиками, идущими к своей победе. Причём, всё это происходило не в тепличных условиях, как у нас сегодня, а в нелегальных. При жесточайшем полицейском произволе властей. Вот один из характерных примеров того времени. Прощальное письмо революционера Пекарского (кличка «Рыдза»), казнённого за свою деятельность. Дзержинский приводит этот текст в своём тюремном дневнике, который ухитрялся вести и постранично передавать на волю. Весь дневник позже был опубликован в нелегальной марксистской печати в 1909 году (польский журнал «Пшегленд социаль-демократычны»):
Тяжело расставаться с жизнью, когда чувствуешь, что есть ещё силы, чтобы служить делу, но если я на лотерее жизни уже вынул такой билет, — я согласен, ведь столько людей погибло ради нашего дела в этой борьбе. Никаких претензий ни за что и ни к кому я не имею. Пойду с верой, что когда-нибудь в нашей стране станет светлее, и тогда дух мой будет витать в обрадованных сердцах наших братьев. Прощайте все. Искренно желаю вам успеха в борьбе, победы... Будьте счастливы.
Получая такие тюремные записки, Дзержинский реально осознавал цену времени, отпущенного ему для борьбы. Потому он не разменивал жизнь на имитацию кипучей деятельности: болтовню, просиживание штанов в угаре бесконечных заседаний, ритуальщину и другие всевозможные отступления с наикратчайшего пути к победе.
Далее Дзержинский пишет в своей автобиографии:
Из гимназии выхожу сам добровольно в 1896 году, считая, что за верой должны следовать дела и надо быть ближе к массе и самому с ней учиться.
Читая, ловишь себя на мысли, что это не 19-летний юноша, а зрелый, умудрённый большим опытом человек, который «жизнь учил не по учебникам». Организатор и руководитель, жизнь и помыслы которого подчинены одному конкретному и важному делу, суть которого он постигает. Вот строчка из письма Феликса Эдмундовича к сестре: «...За свою короткую жизнь я впитал столько различных впечатлений, что любой старик мог бы этим похвастаться.» Понятно, что у такого организатора нет фальши, нет слабины общих слов и пустых вождистских амбиций. Лишь конкретика, подчинённая главной цели. К сожалению, в нашей борьбе сегодня так не хватает этих монолитных, цельных людей, которые близки к массе и учатся сами вместе с ней...
«В 1896 году, - пишет Дзержинский в автобиографии, - прошу товарищей посылать меня в массы, не ограничиваясь кружками. В то время у нас в организации шла борьба между интеллигенцией и рабочими верхушками, которые требовали, чтобы их учили грамоте, общим знаниям и т. д., а не совались не в своё дело, в массы. Несмотря на это, мне удалось стать агитатором и проникать в совершенно нетронутые массы — на вечеринки, в кабаки, там, где собирались рабочие.»
Оказывается, и в те времена было немало несознательных людей, не готовых к борьбе. Но Дзержинский, да и все большевики, не сидели сложа руки в ожидании, когда массы дозреют и сами начнут искать тех кто всё знает, чтоб встать на путь истинный. Большевики прекрасно понимали, что сами по себе трудящиеся массы не могут обрести коммунистического сознания. Оно им может быть привнесено только извне. Своими собственными силами рабочий класс в состоянии выработать лишь сознание тред-юнионистское, а, значит, мелкобуржуазное, то есть, бороться только за свои ближайшие интересы: рабочий день, зарплата, условия труда и т.д.
С такими убеждениями революцию не сделаешь и политической власти буржуазию не лишишь. Поэтому большевики постоянно сами шли к рабочим, во все слои населения, чтобы разбудить их разум, стремление бороться за общие интересы. Но не так, как сегодня это делается у нас: стоя сиротливо у проходных, переминаясь с ноги на ногу, с крикливыми лозунгами и в ожидании непонятно чего. При этом мы сами себя стараемся обмануть и успокоить, что будто бы рабочие ещё не дозрели и не осознали. Или, опять же в своё оправдание, любим приводить фразу, будто бы рабочие говорят: «Мы никому не верим!» Но ведь на уговоры-то буржуазии они, эти самые рабочие, поддаются, идут. Значит, кому-то всё-таки они верят. Тогда спрашивается, почему же наши слова плохо доходят до сознания людей, почему они их не тревожат и не заставляют думать? Значит мы говорим что-то не то, делаем что-то не так, как надо бы. А кто из нас хоть бы раз задумался об этом? Кто попытался что-либо изменить, сделать лучше, чем прежде? Кто хотя бы попытался научиться на богатейшем опыте большевиков, изучить его? Да мало таких случаев. Уже более десяти лет одно и тоже. Дзержинский, как мы видим, хотел реально учиться и учился прежде всего теории, а затем на практике. Потому у него и у других большевиков стало всё получаться. А так, как сегодня подходим к этому вопросу мы, то, очевидно, долго придётся ещё нам ждать «прозрения масс».
Но обратимся снова к автобиографии.
«В начале 1897 года меня партия послала, как агитатора и организатора, в Ковно — промышленный город, где тогда не было социал-демократической организации и где недавно провалилась организация ППС (это мелкобуржуазная, националистическая социалистическая партия). Здесь пришлось войти в самую гущу фабричных масс и столкнуться с неслыханной нищетой и эксплуатацией, особенно женского труда. Тогда я на практике научился организовывать стачку.»
Вот и начались первые большие дела у агитатора и пропагандиста. 20-летний человек (весьма юный по современным меркам), рассчитывая исключительно на собственные силы, знания, опыт, без лишней суеты и шума, сам организует и проводит стачку. Тем самым, воспитывает у рабочих масс на практике классовое сознание, готовя их к дальнейшей серьёзной борьбе. А ведь постиг он эту науку всего-то за три года в неизмеримо более тяжёлых условиях, чем сегодня у нас. Но он искренне хотел этого добиться. И он добивался, продолжая двигаться в своём саморазвитии вперёд.
А далее у юного Дзержинского всё как и положено в биографиях революционеров: аресты, тюрьмы, ссылки, каторги, побеги и, конечно же, главное — это работа. В общей сложности, почти четверть своей жизни — одиннадцать лет — он провёл в заточении. Но это не сломило Дзержинского, а лишь наоборот, ещё крепче утвердило в правильности выбранного пути. Вот, к примеру, что он писал своей сестре из Ковенской тюрьмы в 1898 году:
... Ты называешь меня «беднягой», — крепко ошибаешься. Правда, я не могу сказать про себя, что я доволен и счастлив, но это ничуть не потому, что я сижу в тюрьме. Я уверенно могу сказать, что я гораздо счастливее тех, кто на «воле» ведёт бессмысленную жизнь. И если бы мне пришлось выбирать: тюрьма или жизнь на свободе без смысла, я избрал бы первое, иначе и существовать не стоило бы. Поэтому, хотя я и в тюрьме, но не унываю. Тюрьма тем хороша, что есть достаточно времени критически взглянуть на своё прошлое, а это принесёт мне пользу... Тюрьма страшна лишь для тех, кто слаб духом...
Не правда ли, замечательно сказано для человека 21 года от роду: «...Счастливее тех кто, кто на «воле» ведёт бессмысленную жизнь.» Кстати, если критически относиться к нашей сегодняшней так называемой «политической борьбе», ведущейся нами на «воле», то получается весьма подходяще под оценку данную Дзержинским, ибо мы ещё страшно далеки от трудящихся масс. А главное, и не хотим учиться приближаться к ним. Привыкли спокойно просиживать штаны на различных заседаниях, попусту драть глотки, да голосовать. Но разве это практика, ведущая к победе? Увы! Этот путь в другую сторону. Вот в чём наша главная беда на сегодня. И чем быстрее мы это осознаем, тем лучше будет потом для нашего дела.
В заключение, опять хочется вернуться к автобиографии. В 1899 году Дзержинский бежит впервые из ссылки.
Возвращаюсь в Вильно. Застаю литовскую социал-демократию ведущей переговоры с ППС об объединении. Я был самым резким врагом национализма и считал величайшим грехом, что в 1898 году, когда я сидел в тюрьме, литовская социал-демократия не вошла в единую Российскую СДРП... Когда я приехал в Вильно, старые товарищи были уже в ссылке — руководила студенческая молодёжь. Меня к рабочим не пустили, а поспешили сплавить за границу... Уехал в Варшаву, где у меня был один адрес бундовца. В Варшаве тогда не было социал-демократической организации. Только ППС и Бунд. Социал-демократическая партия была разгромлена. Мне удалось завязать с рабочими связь и скоро восстановить нашу организацию, отколов от ППС сначала сапожников, а затем целые группы столяров, металлистов, кожевенников, булочников. Началась отчаянная драка с ППС, кончавшаяся неизменно нашим успехом, хотя у нас не было ни средств, ни литературы, ни интеллигенции («интеллигенцией» назывались в революционных кругах агитаторы и пропагандисты — В. Д.).
Вот и первые реальные большие шаги революционера. Буквально «на ровном месте», вообще без ничего — без литературы, средств, агитаторов и пропагандистов, при неослабевающем политическом терроре режима, но при наличии знаний и практического опыта грамотного организатора, создавались в городах первичные организации коммунистической партии, пользовавшейся растущей популярностью у рабочих масс. Неизмеримо множилось число её сторонников.
Дзержинский и Сталин. 1919 год
Мы же, сегодняшние, более образованные (по дипломам), чем предшественники, топчемся вокруг заводов и ждём, ну когда, когда же эти рабочие массы повернут к нам своё лицо? Вот уж тогда мы их чему-то научим... Чему?! Взгляните на наши реальные дела! Из ничего, ничего путного не получается. Такова диалектика и практика жизни. Чтобы добиться результатов, надо стремиться, хотеть и обязательно учиться практически. Настоящие ленинцы в прошлом веке это доказали. И у них на это ушло всего лишь 19 лет целеустремлённой работы. Ну а мы ещё «маленькие». Нам только ещё
21-ый годик и у нас, видимо, всё ещё впереди. Хочется, однако, искренне в это верить...
Владислав ДУНИН
Источник
|
