Классовое господство не может быть полным, пока оно не закреплено политически и идеологически через правящую политическую партию, подчиняющую себе государственный аппарат власти. Партии становятся не просто выразителями социальных интересов, а выполняют функцию формирования, институционализации и ретрансляции идеологии определенных классов общества.

После двадцати лет сплошной «деидеологизации» профессиональные идеологи снова востребованы. Еще в начале 2006 года выступая перед активистами «Единой России» тогда еще помощник Президента России В.Сурков призывал партию «для того, чтобы она могла сохранить свое доминирующее положение в политической системе» «активнее овладевать навыками идеологической борьбы». [1]

Наличие «своей» классовой партии – есть верный индикатор достижения классом качественно нового этапа в своем развитии, определяемого марксистами как состояние «класс для себя». Другим важным признаком этого состояния становится оформление «своей» классовой идеологии.

Власть в последние годы ищет удобные формулы, позволяющие сплотить слишком разнородные отряды бизнес-слоя России, нащупать общеклассовое буржуазное в их противоречивых интересах и навязать это всему обществу. Одним словом, на наших глазах все больше представителей бизнеса выражает готовность подняться до уровня сознания «класса для себя» и «класса для всех». Теперь, когда его положение прочно, как никогда, и, по словам А.Чубайса, «все, что, должно было отмереть, умерло», а капитализм «укореняется», можно подумать и об идеологии. Это тем более важно, если российский капитализм пришел «всерьез и надолго».

Социальные и политические процессы в постсоветской России в переходный период обнаруживают четкую закономерность в соотношении экономического базиса и политической надстройки. Реставрации капиталистической экономики сопутствовало размывание идеологических основ прежней общественной системы под лозунгами «плюрализма» и «деидеологизации»». Сегодня очевидно, что эти лозунги, выдвинутые в период перестройки, объективно работали на разрушение советской системы. Кризис идеологической функции стал одной из причин крушения правившей в СССР партии. Отказ КПСС от единоличной власти открывал новые возможности перед носителями несистемных идей, а если точнее, означал отступление перед буржуазной идеологией.

Деидеологизация общества из идеи, под которой шла борьба с КПСС, стала реальностью. Как неизбежное следствие разрушения всей социальной организации социалистического общества она отражала временное, неустойчивое состояние общества, переходящего от одной системы классового господства к другой. Своеобразный «конец идеологии» как раз и характерен для переходных обществ, переживающих либо революционную эпоху, либо контрреволюционный откат и реставрацию, когда происходит разрушение всей прежней идеологической и политической надстройки, с одной стороны, а оформление новой, идущей старой на смену, с другой стороны, еще не завершено.

В этих условиях проявляет себя в полной мере свобода выражения различных взглядов, вплоть до взаимоисключающих. Российское общество (прежде всего интеллектуальное сообщество) «переоткрывает» для себя самые различные идеологические системы, научные и вненаучные, и даже откровенно антигуманные. В духовной сфере воспроизводятся самые разнообразные формы общественного сознания, в том числе характерные для иных, более ранних ступеней общественно-исторического развития (мистика, астрология и т.п.); наблюдаются, говоря словами Ленина, «упадок, деморализация, расколы, разброд, ренегатство, порнография вместо политики. Усиление тяги к философскому идеализму; мистицизм, как облачение контрреволюционных настроений».[2]

Социологи фиксируют невероятное увеличение религиозности, влияния оккультизма и пр. В науке снова возобновилась борьба между материалистическим и идеалистическим мировоззрениями. Из общественных наук выхолащивается классовый подход. Его место занимает некий «здравый смысл», как правило, индивидуальный у каждого автора. Релятивизм сознания выражается в популярных утверждениях: «сколько людей – столько и мнений», «в споре рождается истина», «у каждого своя правда» и т.п. Особенно пострадали общественные науки (дело дошло даже до отмены экзаменов по истории накануне распада СССР). Споры на тему «нужно ли переписывать историю и как» не утихают до сих пор.

Общество постепенно утрачивало интерес ко всякой теории и теоретизированию, под которым видятся ненавистные ему «идеологичность», «догматизм», «ортодоксальность». Модным становится избегать определенности, всяких «измов». «В 1990-е годы стало очевидно, что кропотливая работа по продвижению идеологически окрашенных политических программ – не самый прямой путь к электоральному успеху, и интерес представителей «политического класса» к такого рода деятельности заметно снизился», – отмечала политолог О.Ю.Малинова.[3]

При этом из данных, полученных из опросов ВЦИОМа еще в 1989 – 1990 гг. и в первой половине 1991 г., было видно, что опрашиваемые «голосовали» и за частную собственность, и за сохранение в СССР социалистического строя.[4] Социологи такое явление называют «социальной амбивалентностью». «Социальная амбивалентность, – пишет Р.В.Рывкина, – двойственность переживаний, когда один и тот же объект вызывает у человека одновременно противоположные чувства, например удовольствия и неудовольствия, любви и ненависти. Применительно к обществу ценностный вакуум – это ситуация, когда людям безразлично, при каком политическом строе жить, за какую партию голосовать, какую власть иметь и т.п.». «Многие наблюдатели сейчас сходятся в том, что исход избирательных кампаний в провинции никак не зависит от «окраски» кандидатов. Это значит, что общество потеряло чувствительность к идеологическим различиям политиков», интерес к «тому, что касается «судьбоносных проблем» – приоритетов страны, целей ее развития, ее экономического и политического положения и т.п. Равнодушие к таким проблемам – это проявление деполитизации, которая, в свою очередь, вызвана сильнейшим падением авторитета власти и политиков вообще».[5]

Постепенно сколько-нибудь серьезные социальные вопросы перестают будоражить общество, оно уходит в частную жизнь, то есть, как верно подмечает Р.В.Рывкина, деполитизируется. Несмотря на вопиющее социальное неравенство, «в силу существующего идеологического вакуума» большинство людей не понимают ни происходящего, ни своих собственных интересов. Поэтому «классовое противостояние процессам неограниченной «капитализации» отечественной экономики не имеет определяющего и тем более угрожающего для системы выражения».[6]

На основе данных опроса Всероссийского центра изучения общественного мнения в конце 2001 г., социологи пришли к выводу, что россияне уже стали обывателями. Вот, что писала газета «Коммерсантъ» по этому поводу: «все неприятности воспринимаются народом как объективно неизбежные, поэтому в ближайшее время рейтингу президента ничто не помешает;

- простых граждан России все больше интересует не политика, а их собственная частная жизнь, межчеловеческие общения;

- большинство людей теперь не соотносят себя со страной в целом, а внимание обращают только на свою семью;

- большинство людей живут с установкой на недоверие как к властям, так и ко всем вообще. Около 80% россиян «думают, что их кинут»;

- большинство людей ориентированы на достижение благосостояния любыми путями, работают исключительно ради денег;

- «общество хочет, чтобы его оставили в покое, и другого президента им не надо»;

- в отличие от советских, никто из нынешних российских граждан не готов ничем пожертвовать ради идеи».[7]

Место идеологии как теоретического уровня сознания замещается разного рода социально-психологическими феноменами (чувствами, эмоциями, влечениями). Наиболее показательный пример – «голосование сердцем» на президентских выборах 1996 г.

Вместе с тем слово «идеология» не ушло совершенно из политического лексикона. Острые идейные дискуссии – примета времени в 90-х гг. и сейчас. Но постепенно они перемещаются в узкие интеллектуальные круги, что проявилось, например, в обвальном снижении тиражей на «толстые» журналы, задававшие тон в период перестройки.

Бывший президент России Б.Ельцин даже объявлял конкурс на текст «национальной идеологии». Почему попытки создать некую объединяющую, непартийную «национальную идеологию» оказывались безуспешными, отвлеченными и искусственными конструктами отдельных интеллектуалов? Потому что не было социального запроса, потому что значительная часть общества была и остается поныне в значительной мере деклассированной, а нарождавшийся новый экономический класс был занят переделом собственности и другого наследства, доставшегося ему от советских времен, борьбой с силами, противостоящими капитализации. С этой точки зрения, и классовый интерес к идеологии вторичен по отношению к экономическим задачам класса. Бытие, как известно, определяет сознание.

Интерес к идеологическим вопросам сохраняется у части интеллектуалов, и то это был скорее, научный, познавательный интерес, мало связанный с процессами, которые шли в российском обществе. Весьма проницательно пишет по этому поводу журналист А.Архангельский: «В России беда не в том, что одни западники, а другие почвенники, одни патриоты, а другие либералы; беда в том, что у большинства убеждений нет никаких… Все эти так называемые опросы общественного мнения в России отражают не мнения, а полную кашу в голове, чтобы не сказать шизофрению: так, наш человек одобряет свободный рынок, открытые границы, возможность заработать, но в качестве любимого типа руководителя называет Сталина и тоскует по тому времени, когда нас «все боялись». [8]

Только недавно партия парламентского большинства, стимулируемая Кремлем, активно занялась формулированием «общеидеологических установок партии через анализ новейшей истории недавнего прошлого, нашего настоящего и ближайшего будущего».[9]

А что такое идеология? Это теоретическое обоснование социальных интересов определенного классов общества. Эту функцию и берут, в первую очередь, на себя политические партии этих классов. «Партии должны не только разделять, но и объединять людей вокруг общих ценностей», – говорил некогда бывший заместитель главы кремлевской администрации В.Сурков.[10] И выступает он как раз с позиций того класса общества, который В.Сурков назвал в одном месте «национально ориентированным ведущим слоем общества», а в другом определил вполне конкретно как «национальную буржуазию».[11] А в классовом обществе идеология не может не быть классовой, отражающей и выражающей интересы борющихся классов. В современной России сформировался и прежде всего экономически утвердился новый господствующий класс. Дело осталось за формированием и утверждением в обществе его идеологии, подчинением ей политических взглядов, науки, философии, морали, искусства, религии и т.д. Таким образом, идеологические классовые интересы следуют за экономическими, в конечном счете, определяются последними.

Понятно, что это дело не одного дня. Неспроста на своей пресс-конференции 28 июня 2006 г. В.Сурков заявил: «России не хватает национальной идеологии и элиты, которая разделяла бы эту идеологию, четко понимала цели и задачи, стоящие перед страной».[12] Этот вывод подтверждается результатами исследования взглядов и политического поведения российской элиты, проведенного Институтом общественного проектирования. «Выводы: у нас достаточно разумные, довольно-таки демократически настроенные элиты, но они не чувствуют, что являются представителями каких-либо социальных слоев. Одновременно большинство респондентов «плавают» в вопросах идеологии. Так потому и «плавают», что никого не представляют, поскольку носителями идеологии являются социальные группы.

Это характерно и в целом для российской политики. Наши партии и отдельные политики слабо ассоциируют себя с конкретным социальным слоем или слоями, не только со средним классом. Они ищут сегодняшней электоральной поддержки, но не ищут долговременной социальной опоры».[13]

Однако сами экономические условия существования толкают так называемый «средний класс» в политику, заставляют нерационально с точки зрения ведения бизнеса отвлекать средства из оборота на так называемые «непрофильные активы»: финансирование политических партий, создание подконтрольных СМИ, спонсирование церкви и т.п. На самом деле, все формы идеологии суть отражения общественного бытия. Ни один класс общества не может до конца удовлетворить свои экономические интересы, если его экономическое господство не подкреплено политически и идеологически. Классовая борьба протекает в разных формах: идеологическая борьба обычно сопутствует политической. Поэтому, возникая как отражение условий материальной жизни общества и интересов определенных классов, идеология оказывает, со своей стороны, активное воздействие на развитие общества. «Любое массовое управление подразумевает элемент манипуляции, – откровенничал на Международном экономическом форуме летом 2012 г. президент Сбербанка Г.Греф. – Как жить, как управлять таким обществом, где все имеют равный доступ к информации, все имеют возможность получать напрямую не препарированную информацию через обученных правительством аналитиков, политологов и огромные машины, которые спущены на головы, средства массовой информации, которые как бы независимы, а на самом деле мы понимаем, что все средства массовой информации всё равно заняты построением, сохранением страт?» [14] Под умным словом «страты» следует понимать сохранение классового деления общества.

Общество социально неоднородно. Бизнесу приходится развиваться во враждебной среде. Да и сам он раздираем острой конкурентной борьбой. Это еще не классовая борьба, скорее, экономическая, на почве конкуренции, но по мере складывания классовой структуры и развития классовых отношений в России противоположность классовых интересов будет становиться все более явственной. Это понимают и передовые представители самого господствующего класса, поднимающие вопрос о необходимости легитимации приватизации и собственности и «вдруг» решившие, что ему нужна «своя собственная социальная миссия», «базовые ценности». Понимают также и наиболее дальновидные представители власти, то и дело напоминающие бизнесменам, что может произойти с ними, если они не подержат активно эту власть.

Вот, к примеру, отрывок из одного документа, наглядно иллюстрирующий запрос экономически господствующего класса и его государства на идеологию. Надо сказать, весьма любопытный диалог видного представителя бизнес-сообщества и не последнего человека в путинской администрации, характеризующий систему взаимоотношений бизнеса и власти в современной России. Наиболее показательные места мы выделили крупным шрифтом.

Е.Л.ЮРЬЕВ: Вчера был Координационный совет "Деловой России”, который обсуждает довольно практичные вещи. Совет вдруг вылился в мини-мозговой штурм, который создает предложение, которое синергично тому, о чем рассказывал Владислав Юрьевич. Логика простая.

Российский бизнес за последнее 10-летие прошел эволюцию от периода накопления первоначального капитала до такого, что в каком-то смысле можно назвать деловым сословием по ряду признаков. НО ДЕЛОВОЕ СОСЛОВИЕ ДОЛЖНО ПРЕТЕНДОВАТЬ НА КАКУЮ-ТО ИДЕОЛОГИЮ…

Вот, мы – деловое сословие. Мы хотим быть больше, чем просто люди, которые накопили деньги. Куда податься? Если мы пытаемся найти воплощение нашего самосознания в политическом пространстве… правый фланг, левый фланг… как-то так бизнесу не приткнуться. Поэтому возникает две крайние реакции: 1. Бизнес начинает говорить, что мы по природе своей аполитичны. 2. Волюнтаризм политический. Когда есть попытки приватизировать политические силы или что-то в этом роде сделать.

…Родилась у нас такая идея. Смотрите, что декларируется. Я цитирую целый ряд: политическая, экономическая свобода, право собственности, либеральная рыночная экономика, отказ от пересмотра результатов приватизации. С другой стороны: патриотизм, государственность, суверенитет, социальная стабильность, традиционная нравственные, семейные, религиозные ценности. Эта комбинация может по-разному называться. Это либо консерватизм либеральной направленности. Либо правоцентристские идеи. Но дерзну предположить, что для того нового бизнеса, который наша организация призвана объединить – эти ценности являются типичными. То есть либеральные экономические взгляды, сочетающиеся с консервативными жизненными ценностями.

Я не говорю, что большинство это разделяют, но это похоже на правду. Это то, что буквально декларировал Президент в последнем Послании. Таким образом, возникает предложение, Владислав Юрьевич [Сурков], которое без Вас было бы неуместно двигать дальше. Что если наша организация, которая до сих пор занималась весьма утилитарными вещами: декларировала свою аполитичность. Если она станет политичной. Не в смысле притязания на власть, не в смысле участия, в политической борьбе. МЫ ВОЗЬМЕМСЯ ЗА ТО, ЧТОБЫ РАЗРАБОТАТЬ ДЛЯ ДЕЛОВОГО СОСЛОВИЯ ЦЕННОСТНЫЙ РЯД, основанный на идеях либерального консерватизма в том понимании как я его озвучивал, в том понимании как оно звучало в Послании…

МЫ КОНСОЛИДИРУЕМ ЛЮДЕЙ ОПРЕДЕЛЕННОГО МИРОВОЗЗРЕНИЯ ВОКРУГ ОПРЕДЕЛЕННОГО ЦЕННОСТНОГО ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО РЯДА, вокруг "Деловой России”. Можно не вступать в партию и покупать за 1 млн. долларов депутатский мандат. Сырая такая идея. Теперь наша организация добавляет политическую функцию, которая заключается в консолидации бизнес-сообщества вокруг нашей организации, вокруг идей. Уже на этой основе мы сотрудничаем с "Единой Россией”…

В.Ю.СУРКОВ: …Ценности, о которых Вы говорите, они же общие. Если, республиканцы [в США] чаще говорят о семье – это не значит, что демократы о ней не говорят. Базовые ценности одни. У них зрелый национальный политический класс, который знает, что он потеряет, если эти ценности начнут в обществе исчезать. Я заметил, что у вас тот же подход… А вы не хотите создать устойчивую систему, которая долго будет институционально проводить эти взгляды? Чтобы ее создать, а не ждать, кто будет в следующий раз исповедовать эти же взгляды. Я могу сказать, что следующего раза может и не быть. Получите. Это все еще в нашей стране не исключено.

То, что вы говорите, конечно, правильно… Конечно, хорошо быть предпринимателем в свободной стране и при этом чувствовать, что ты живешь в сильной стране, с твоим Президентом считаются другие мировые лидеры, ты можешь поехать в другую страну и не чувствовать там себя клоуном. Это важно. И ценность семьи важна. Я ТОЛЬКО ЗА ТО, ЧТО КТО-ТО БУДЕТ ЧТО-ТО ДЕКЛАРИРОВАТЬ. В партии или вне? ЛУЧШЕ В ПАРТИИ. Если не хотите, можно вне. Все равно на общую пользу пойдет». [15]

Итак, они боятся. Боятся потерять. Потерять собственность и власть. Поэтому нужны «базовые ценности», нужна «устойчивая система» для их проведения в жизнь. Иначе можно получить такую систему власти, что никто не будет разделять ИХ взгляды. ЭТО ВСЕ ЕЩЕ В НАШЕЙ СТРАНЕ НЕ ИСКЛЮЧЕНО. Вы уловили сигнал? Это сигнал и к нам, коммунистам, работающим над идеологией рабочего класса.


1) http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

2) В.И.Ленин. Полн. Собр. соч.Т. 14. С. 10

3) О.Ю.Малинова. Идеологический плюрализм и трансформация публичной сферы в постсоветской России //Полис. 2007.№1.С.17.

4) Р.В.Рывкина. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 1998. С.237.

5) Р.В.Рывкина. Экономическая социология переходной России. Люди и реформы. М.: Дело, 1998. С.85 –87.

6) Ю.В.Арутюнян. О социальной структуре общества постсоветской России //Социологические исследования. 2002. №9. С.37 – 39.

7) Коммерсантъ, 2002. 1 февраля.

8) А.Архангельский. Мальчиков жалко //Огонек: № 36 2007

9) http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

10) Российская газета. 2007. 15 марта.С.4.

11) http://www.edinros.ru/news.html?id=111148

12) http://www.edinros.ru/news.html?id=114108

13) М. Рогожников. Накануне. Суть повестки дня 2008–2012 годов состоит в политической мобилизации среднего класса //Эксперт №43. 19 ноября 2007 [ www.expert.ru/printissues/expert/2007/43/perspektivy/ ]

14) http://urbc.ru/1067997690-prezident-sberbanka-german-gref-vlast-v-rukah-naseleniya-eto-strashnaya-vesch.html

15) Стенограмма выступления В.Суркова на Генсовете «Деловой России» 17 мая 2005 г. // http://archive.svoboda.org/programs/tp/2005/tp.071105.asp

А. ЧЕРНЫШЕВ

Источник