| Продолжаем публикацию работы В.Подгузова «Основные характеристики общества начала XXI века». Первая, вторая и третья части этой работы: «Рынок и проблема общественной безопасности», «Рынок и фашизм» и «Рынок и личная безопасность человека», были опубликованы в журнале «Прорыв» №1 и №2 за 2002 год и №1 за 2003 год. |
|
Почему демократы навязывали рыночную экономику советскому народу?
Каждый демократ сегодня может рассказать, например, как делается операция пересадки сердца, но еще ни один из них не попытался сделать эту пересадку себе. Понимают, протоканальи, чего стоят их «познания».
Однако, когда речь зашла о пересадке рыночных отношений в тело экономики СССР, то всем «мыслящим индивидам» и «пикейным жилетам» показалось, что они смогут сделать это, поскольку, вроде бы, понимают, что такое рыночная экономика и как ее «пересаживают» другим людям. Редкие выступления марксистов относительно смертельной опасности, таящейся в рыночной экономике, потонули в массовых «одобрямс» и не были услышаны миллионами будущих вкладчиков, «бомжей» и скоропокойников, жаждавших «изячной» жизни.
О высочайшем уровне рыночной инфантильности российских граждан убедительно свидетельствует многолетнее откровенное издевательство Мавроди над миллионами вкладчиков, возжелавших «хапнуть на халяву». В начале 90-х годов по всей Москве были развешаны большие рекламные плакаты МММ, на которых откровенно было написано: «Из света в тень перелетая…». Т.е. Мавроди открыто рекламировал «теневое» содержание своего проекта и направление перетекания денег. Однако миллионы обдемократившихся вкладчиков не оценили наглости его «юмора» и попались «на крючок», поскольку знали о сущности рынка меньше, чем подросток о последствиях первого наркотического «кайфа».
Тем не менее, именно демократы, глумясь, называли всех остальных россиян «совками» и убеждали их в том, что, живя за «железным занавесом», они ничего не знают о рыночной свободе, и… тут же предлагали неосведомленным «совкам» срочно внедрить рынок, т.е. «то, незнамо что», чтобы и в России все было, как «у них», не уточняя, как в Швейцарии или как, например, в Колумбии. Поэтому миллионы забастовщиков (советских шахтеров и металлургов), требовавших в 1990 г. перехода к рыночной экономике, даже не задавались вопросом почему, например, одни РЫНОЧНЫЕ страны вопиюще бедны и унижены, как, например, Бангладеш, а другие, единицы, безобразно расточительны? Почему американские предприниматели были заинтересованы в замене «неэффективной социалистической экономики в СССР» на «эффективную» рыночную? От большой ли врожденной щедрости? Ведь если экономика СССР была действительно безнадежно больна, то она, ко всеобщей радости буржуазии, умерла бы естественным образом. Но бизнесмены стран НАТО настаивали на том, чтобы СССР оздоровил свою экономику… рынком.
А ведь нужно быть идиотом, чтобы приписать предпринимателям желание помочь СССР стать еще более результативным конкурентом. До Тэтчер история не имела прецедента, когда бы пройдохе удалось соблазнить своего конкурента перейти на более «эффективные» (с точки зрения соблазнительницы) методы хозяйствования. Образованный человек заподозрил бы в подобных уговорах подвох. Но Горбачева и Ельцина к числу образованных людей никто и не относил. Да и российские диссиденты всегда знали, но молчали, и о недалекости главарей «перестройки», и о тех причинах, которые вынуждали глобалистов неприлично настойчиво «впаривать» руководству КПСС (в том числе Ельцину) идеи рыночной «благодати».
О высоком уровне головотяпства «отцов русской демократии», т.е. руководства КПСС и российских журналистов, свидетельствуют факты. Например. В свое время, по заданию Горбачева, Явлинский (выученик Абалкина) разрабатывал «программу» якобы перевода экономики СССР на рыночную основу за 500 дней. Явлинский частенько хвастал журналистам, что в разработке «его программы» принимали участие 200 американских профессионалов и что именно это обстоятельство гарантирует ей высокое качество. Степень этой глупости легче понять, если представить на мгновение, что Сталин пригласил для разработки плана разгрома фашистов под Сталинградом профессионалов из германского генштаба, которых тоже, как и американских, нельзя назвать законченными кретинами. Иначе говоря, нетрудно представить содержание действительного задания, с которым американские эксперты приехали «помогать» Явлинскому.
Тем не менее, идиотский слух, усердно тиражируемый журналистами, о желании бизнесменов США видеть СССР процветающей, конкурентоспособной рыночной страной был с восторгом «проглочен» демократическими обывателями.
Анализ материалов, помещенных в научных и популярных журналах начала 90-х годов показывает, что доморощенные «рыночники» знали, например, о конкуренции только то, что она, якобы, ведет к росту качества товаров, и потому твердили: «Ради этого стоит сломать социалистическую экономику». Так учила избирателей Старовойтова, Холодов с Листьевым, так думали покупатели в подземном переходе на Пушкинской площади Москвы за несколько мгновений до широко известного взрыва, на это же надеялся приватизатор Маневич, едучи по Невскому проспекту навстречу автоматным очередям. Не больше знал о конкуренции и Юшенков. Миллионы не подумали, что с переходом на рыночную основу они впервые столкнутся с массовой фальсификацией продуктов, а десятки тысяч россиян будут умирать ежегодно только в Москве, употребив дешевую «водку», залежалые и потому откровенно ядовитые продукты, что США будут присылать в Россию окорочка, нашпигованные всем тем, что окорачивает жизнь потребителей и попутно «стерилизует» их. Больные не догадывались, что рынок заполонят фальшивые «лекарства». Начинающие бизнесмены еще не знали о «паяле в анале» и не предвидели, что процесс концентрации и централизации капиталов в РФ будет происходить в виде ежедневного «замачивания» конкурентов в подъездах.
Могут возразить, что сегодня в рыночных США видных персон отстреливают гораздо реже, чем в России, дескать, вот и у нас «утрясется». И действительно, интенсивность применения «закона кольта» внутри Америки за последние полвека несколько снизилась. Если, конечно, не считать таких «мелочей» как устранение конкурентов методом массового доносительства во времена Маккарти, расстрелов Кеннеди, Кинга, Версаче, периодических массовых погромов с мародерством и стрельбой то в Нью-Йорке, то в Лос-Анжелесе... «Поэтому» есть шанс и у некоторых российских предпринимателей дожить до относительно «спокойных» времен. Должно же и бизнесменам когда-нибудь надоесть «заказывать» своих конкурентов, в том числе и чиновных.
Однако причина снижения интенсивности отстрела важных персон в США не только в том, что американский рынок уже «настрелялся» веком раньше. Во-первых, США - самая монополизированная страна мира. Олигархов в природе осталось очень мало. Этих моральных уродов можно было бы занести в Красную книгу, если бы их безумие не ставило на грань уничтожения все человечество. Ясно, что в убийстве олигарха может быть заинтересован, прежде всего, другой олигарх. «Шахидке» с «поясом смертника» до него не добраться. Поэтому олигарху «вычислить» заказчика и принять меры предосторожности не составляет большого труда. Представителям же среднего бизнеса покушаться на убийство олигарха бесполезно, поскольку ни одному «середняку» овладеть капиталом олигарха не суждено. Самое большее, на что идут представители «среднего класса» это на кражу родственников олигархов с целью получения выкупа.
Во-вторых, важной причиной «паузы» в отстреле американских олигархов является неуклонное снижение нормы прибыли в мировом капиталистическом хозяйстве. Сегодня удвоить капитал это вовсе не значит получить двойное увеличение прибыли. Наоборот. Сегодня, как никогда прежде, каждая последующая порция капиталовложений влечет за собой динамичное снижение нормы прибыльности фирмы. Поэтому фондовые рынки давно уже не ориентируются на величину дивидендов, а погрузились в биржевые спекуляции, «перегревая» рынок ценных бумаг порой на 300-800 млрд. долл.
Многолетняя практика подтвердила, что периодически происходящие акты перетекания мегалитических порций капитала из одних рук в другие не влекут за собой адекватного роста нормы прибыли. Сегодня, если, например, Билл Гейтс перестреляет весь совет акционеров фирмы «Форд», то ему легче будет стать хозяином «Форда», чем поднять уровень прибыльности этой корпорации. Если отбросить мелкие частности, поверхностные суждения, которыми изобилует одна из недавних книг Сороса «Кризис мирового капитализма», то великий комбинатор на основе своего богатого опыта махинаций пришел к абсолютно верному выводу, что капитализм, а тем более американская его модель, как и древний Рим, исчерпал свои ВНУТРЕННИЕ источники развития. Не так давно тот же Сорос вложил большие суммы в акции высокотехнологичных фирм и… закономерно прогорел. Более того, крушение СССР только подтвердило факт загнивания мирового капиталистического хозяйства. «Вдруг» гигантским массам жителей мира стало ясно, что падение СССР «нужно» было им лишь для установления мировой тирании США.
Если во времена Маркса Англия являлась страной классического домонополистического капитализма, то сегодня США является страной классического монополизма, претендующей на мировое господство. Поэтому суть загнивания некогда свободного капитализма продуктивнее всего изучать на примере США - страны, чей флаг сжигают во всем мире чаще, чем любой другой флаг, которую ненавидит все большее количество обывателей планеты, уже побывавших под демократическими американскими бомбами.
Корпорации США столь велики и диверсифицированы, что практически исчерпали возможности для расширения своих рынков внутри страны. Сузились до предела возможности внутриотраслевой конкуренции, т.е. возможности для разорения конкурента через «честную» торговлю и одномоментного поглощения его рынка. В США уже много лет наблюдается мизерный рост объемов продаж (в силу застоя в темпах прироста покупательной способности населения). Недавно главный экономист компании Morgan Stanleyn, Стивен Роуч, был вынужден дипломатично намекнуть, что и «в ближайшие несколько лет американская экономика будет расти крайне низкими темпами и для её оживления (?!) необходима дальнейшая девальвация доллара на 20%» (См.: «Ведомости» от 15 июля 2003 г.). С ним согласен и главный экономист МВФ, Кеннет Рогофф, и директор Institute for International Economics, Фред Бергстен. Но в долгосрочном плане надежды на динамичное развитие экономики США вообще беспочвенны.
Войны, которые непрерывно развязывают монополии США, убедительно свидетельствуют о растущем их загнивании, ибо война это «последний пункт» в списке средств, используемых крупными собственниками, когда исчерпаны ВСЕ ОСТАЛЬНЫЕ возможности для роста нормы прибыли.
На доллар пока молятся только российские демократы. И это при условии, что за последние несколько месяцев курс доллара относительно евро понизился на 30%, а относительно иены на 15%. Теперь доллар пытается силой оружия вернуть себе монопольное положение на мировом рынке.
Поэтому, т.е. в связи с трудностями роста внутреннего рынка, «конкурентные» устремления современных бизнесменов США сориентированы на внешние рынки. А для увеличения объемов продаж на внешних рынках необходимо, помимо угрозы применения крылатых ракет, повысить конкурентоспособность американских товаров. Легче всего это сделать методами ценовой конкуренции, т.е. понизить курс доллара, а вместе с ним и цены на американские товары на внешнем рынке в иностранной валюте.
Но и европейские монополии не дремлют. Превратив евро в новую мировую валюту, европейские биржи тоже решили снизить курс евро, т.е. повысить ценовую привлекательность своих товаров. На этой основе возникли дополнительные антифранцузские, антинемецкие, антироссийские, а затем и антикитайские, антиарабские, антиперсидские и т.п. настроения рыночного «истеблишмента» США.
Точно так, как план ограбления, в зависимости от масштабов «операции», сплачивает большее или меньшее количество «джентельменов» удачи, так и империалистический ЭКСПАНСИОНИЗМ есть форма консолидации внутреннего рынка США, как, впрочем, и рынка Западной Европы. Такая форма объединения мало чем отличается от фашистской формы консолидации рынков Испании, Италии, Германии, Венгрии, Румынии, Финляндии после 1919 года.
Рынок как мина-сюрприз замедленного действия
Так почему же демократы, а благодаря им, и многие бывшие советские люди не поняли, что глобальное распространение рыночной формы экономики является источником роста всемирной напряженности, которая НЕИЗБЕЖНО породит мировую войну?
Во-первых, потому, что НА ПОВЕРХНОСТИ ЯВЛЕНИЯ рынок кажется всего лишь безобидным процессом купли-продажи. Естественно, за деньги. Со времен А.Смита это действо обозначается формулой Д-Т или Т-Д, в зависимости от того, с какой стороны вы подходите к этому процессу. Поэтому для большинства митрофанушек ходульной истиной столетиями была та, что на рынке встречаются продавец товаров(Т) и простак покупатель с деньгами(Д). Вокруг этой примитивной картинки и вращается вся рыночная экономическая «наука». Но, для еще большего затуманивания сознания интеллигенции, в экономической литературе пространно «исследуется» фигура товаровладельца, чуть меньше товаропроизводителя, много места уделено «маркетингу», т.е. тому, как товаропроизводитель должен «убедить» покупателя потратить все деньги только в его магазине. О покупателе в экономической литературе сказано, что он - главное действующее лицо на рынке, что он диктует рынку свои потребности и вынуждает рынок подчиняться своей воле.
Самые титулованные экономисты современности не понимают, что не существует такой профессии - «покупатель», поскольку «покупателем» может стать только тот, кто уже продал что-нибудь за деньги, украл деньги или взял взятку и потому временно уподобился «покупателю». Доказано, чем больше бизнесмен украл, а чиновник взял в виде взятки, тем более щедрыми покупателями они являются. Чем больше продавец выручил от продажи, тем больше он может купить.
Во-вторых, многим кажется, что рынок это царство свободы, где каждый волен быть или продавцом, или покупателем и свободно определять цену товара. Но на рынке встречаются не продавец и покупатель, а два однотипных субъекта, товаровладельца, КАЖДЫЙ из которых попеременно выступает то в роли продавца, то в роли покупателя. Покупатель и продавец - это две абсолютно неразрывные стороны одной «медали», т.е. одного физического лица. Эти «лица», воплощенные в одном лице, вынуждены выходить на рынок, прежде всего, под страхом голодной смерти, рожденным частной собственностью, разделением общественного труда на промышленный и сельскохозяйственный, на труд умственный и физический в условиях частной собственности. Иначе говоря, производители в условиях рыночной экономики столь же НЕ свободны, как и не свободны жители дачного поселка во время долгожданного пожара на даче соседа, грозящего, правда, выгоранием всего дачного поселка. На рынке все происходит, почти как на пожаре, где каждый человек, стоящий в цепочке людей, подающих ведра с водой к строениям, еще не затронутым огнем, является (в одном лице) и «покупателем» ведра воды и его «продавцом». Причем, если абстрагироваться от случайного расплескивания, то «продать» можно только то количество воды, которое «купил».
Таким образом, в рыночной экономике, если вы законопослушны невозможно стать покупателем, не побывав продавцом. На рынок вы должны обязательно вынести то, чем обладаете и жаждете обменять, т.е. продать, и, если это удастся, тогда вы можете побыть покупателем и даже мотом. Следовательно, несмотря на всю демократическую демагогию по поводу неразрывности рынка и свободы, на самом деле либеральный рынок наиболее тираничное явление в истории мировой экономики.
Если в эпоху рабовладения и феодализма тиранию осуществляли только латифундисты, феодалы и служители религии, а все остальные люди являлись их жертвами и заслуживали сочувствия, тем более, когда боролись против тиранов, то в эпоху МОНОПОЛИИ рыночной экономики в мировом хозяйстве тиранами по отношению друг к другу становятся ВСЕ участники рыночных отношений. Даже чернорабочие, поскольку и они превращаются в продавцов-конкурентов своей рабочей силы. Образно говоря, рынок, благодаря всепроникающей конкуренции, это война всех против всех.
На либеральном рынке доступ к средствам СУЩЕСТВОВАНИЯ, даже к воде и лекарству, возможен только через продажу чего-либо. Но если у субъекта нет продукта, чтобы продать его, то ему приходится «выносить» на рынок и СВОБОДНО продавать самого себя, а точнее, то, что он себе «произвел»: трудовые мозоли, детей, жену, внутренние органы, гениталии, совесть, способности или отдельные мысли. Все сугубо личное в рыночной экономике превращается в товар, если субъект не обладает иной частной собственностью. Практика показала, чем либеральнее рынок, тем больше развита детская проституция, поскольку именно детям нечего вынести на рынок кроме своих беззащитных тел.
 Еще одно полноценное опровержение тезиса о том, что на рынке взаимодействуют продавцы и покупатели, как ни странно, найдено этнографами достаточно недавно. Оказывается, в центральных районах Африки, в горных районах Южной Америки вот уже много тысяч лет бесперебойно функционируют специфические рынки-ярмарки, законсервировавшие первородную форму рынка. Там участники ярмарки съезжаются, как ПРОДАВЦЫ, поскольку все они везут с собой для продажи продукты собственного труда.
Важно отметить, что на этих ярмарках из века в век происходит лишь обмен продуктами производства, а деньги (тем более, бумажные) не используются и по сей день. Поэтому привычной для современного рынка персоны «чистого» покупателя, т.е. бездельника с деньгами, на первородном рынке не наблюдается.
На подобных рынках продажа своего товара может осуществиться лишь в форме… покупки… товара другого вида. Т.е. оба продавца одновременно являются… покупателями. Это отношение продавцов описывается формулой: хТовараА = уТовараВ. Но здесь знак равенства означает лишь равное право на определение пропорций, а отнюдь не фактическое равенство правой и левой частей «уравнения».
Коренной особенностью рыночных отношений, основанных на прямом и непосредственном продуктообмене, является их субъективная эквивалентность, воспринимаемая и первобытными участниками обмена, и современными экономистами как абсолютная. Это «мелкое» обстоятельство игнорировалось классической рыночной политической экономией. Но в мелочах и скрывается «бес». Маркс со всей определенностью указывал в своих трудах на это. Однако вульгарные политэкономы, в том числе и большинство представителей «советской школы», не понимали ни субъективного характера рыночной эквивалентности, ни стихийного характера действия закона стоимости. Они так и не поняли выводов Маркса о том, что закон стоимости проявляет себя лишь в конечном итоге, прорываясь через систематические нарушения эквивалентности в реальном рынке, обрушиваясь, как «потолок на головы» большинства, вспышками «разборок», гиперинфляцией, экономическими кризисами и мировыми войнами. Именно так костоломно и кроваво работает «невидимая рука» «автоматического» регулятора рынка, воспетая недоумками.
Неэквивалентность непосредственного продуктообмена порождает эффект прибыли, получаемой случайно то одним, то другим продавцом-покупателем в натуральной форме. То есть из каждого акта рыночного обмена его участники выходят: один с прибылью, другой с убылью (а завтра они могут поменяться местами). ОБЯЗАТЕЛЬНОЕ неравенство КАЖДОГО обмена, т.е. получение прибыли лишь одним из обменивающихся, хотя ОБА они жаждут ОДНОСТОРОННЕЙ выгоды, является абсолютным, а потому НЕУСТРАНИМЫМ законом РЫНОЧНОЙ экономики. Завороженные житейскими наблюдениями за плутовством на базаре, буржуазные теоретики, противореча собственным утверждениям о диктате потребителя над производителем, вывели общий «закон», присвоив продавцу эксклюзивное право завышать продажную цену товара относительно действительных издержек и потому всегда получать прибыль, а покупателю отвели роль профессионального простака, поскольку покупатель якобы всегда оплачивает ценовую похоть продавца.
Но в обществе, основанном на принципах частной собственности, личная выгода является абсолютным мотивом деятельности каждого. Слегка перефразируя Маркса, можно сказать: гарантируйте предпринимателю БЕСПРИБЫЛЬНОЕ производство, и он возьмется за дело… только под страхом смертной казни. Прибыль - наиболее последовательная форма удовлетворения потребности частника в личной выгоде, и так как все участники рыночного обмена всегда стремятся к личной выгоде, то ими будут целенаправленно изыскиваться и находиться формы, гарантирующие УСТОЙЧИВОЕ получение возрастающих масс и нормы прибыли. Но никто, из стремящихся к прибыли, находясь в здравом рассудке, не будет откровенно делиться секретами источников своих прибылей. Напротив, истинные охотники за прибылью сделают все, чтобы конкуренты шли «по ложному следу». Наиболее продуктивным «ложным следом» в охоте за прибылью является тезис о том, что прибыль любит трудолюбивых и плывет к ним в руки.
Между тем, если даже не обращаться к теории Маркса и оставаться на уровне трудовой теории стоимости А.Смита, то и тогда ясно, что получение прибыли есть результат «удачного» обмена товара с объективно меньшим содержанием труда, на товар, содержащий объективно большее количество труда. В этом суть конкуренции, т.е. торгового соревнования между товаровладельцами. Победителем в конкуренции явится тот, для кого неэквивалентность обмена со знаком «плюс» является ЕДИНСТВЕННОЙ целью ВСЕЙ операции обмена.
Именно трудолюбию туповатых производителей или, как их называют американские жены, неудачников, пришлось играть в истории роль «обманки», за которую веками прятались те, кто, на самом деле, всегда извлекал прибыль из обмена своего менее трудоемкого товара на более трудоемкий товар. У более ленивого, но сообразительного, извлекшего ОДНОСТОРОННЮЮ выгоду из обмена товарами, т.е. облапошившего конкурентов, всегда хватало ума сообщить лопоухой части общества, что прирост богатства происходит благодаря его трудолюбию на стадии производства, а не мошенничеству на стадии обмена. Но и действительное превосходство в производстве предприниматель всегда использует для УСИЛЕНИЯ мошенничества на стадии обмена. В противном случае предприниматели не могли бы получить самое сладкое для себя - т.н. сверхприбыль.
Демократические теоретики рынка упорно «не видят», что наиболее типичной ситуацией на рынке является не трудолюбие, а попытки обвесить, обмерить, недодать сдачи, спрятать подгнившую помидорину среди свежих, продать мясо, зараженное «коровьим бешенством», под видом доброкачественного и т.д. Т.е., как показывает всемирно-исторический опыт, ВСЕ субъекты рынка практически всегда ведут себя взаимно и предельно плутовато. Но, поскольку все в окружающей нас действительности подвержено развитию, постольку и непреднамеренные неточности перерождаются в периодическое сознательное мелкое плутовство патриархальных производителей, которое, затем, развивается в систематическое и безграничное и одностороннее мошенничество капиталистов.
Иначе говоря, и в объективной невольной непропорциональности рыночного обмена, и в продуманном стремлении первых торгашей-покупателей надуть ДРУГ ДРУГА крылась предпосылка для превращения этих микрогрешков В ЗАКОН. Т.е. не каста продавцов надувает покупателей, а ВСЕ участники РЫНКА активнейшим и сознательнейшим образом участвуют во всеобщем ВЗАИМНОМ надувательстве, но капиталисты имеют одностороннее преимущество.
При господстве мелкотоварного производства масштаб взаимного надувательства и размер прибыли, получаемой тем или иным ловкачом, ничтожны и неустойчивы относительно получателя. Но, по мере монополизации экономики, завершается дифференциация товаропроизводителей на крупных, средних и мелких, а торговли, соответственно, на оптовую, мелкооптовую и розничную. Теперь, по примеру вассальной иерархии феодалов, буржуазия устойчиво делится на террариум олигархов и серпентарий «среднего класса». Ясно, что монополисты по сравнению с «середняками», вынося на рынок гигантские массы продукта, получают одностороннюю возможность для концентрации в одних руках гигантской массы погрешностей пропорций обмена. Т.е. монополисты завоевали право за существенно меньшее количество своих товаров выменивать у мириада мелких производителей существенно большее количество их товаров по натуральному выражению, тем более по стоимости.
Это, собственно, и является предпосылкой того, что в США ежегодно возникают и… разоряются 150 000 мелких фирм только в «городских» видах бизнеса.
Однако монополист считал бы себя неудачником, если бы на меньшее количество одного натурального продукта он выменял бы многократно большее количество другого натурального продукта. Например, куриных яиц. Даже самый разнузданный стяжатель понимает всю бессмысленность богатства в виде смердящих миллиардов куриных яиц, и даже миллионов экземпляров «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына. Дело в том, что огромный перечень материальных и псевдодуховных ценностей с течением времени подвержен моральному и техническому старению. Они утрачивают свою потребительную стоимость, а вместе с ней и меновую стоимость и поэтому перестают быть богатством, их невозможно пустить в дальнейший оборот. В этом кроется еще одна причина, по которой рынок время от времени сотрясают кризисы «перепроизводства» натуральных продуктов.
Другое дело - золотые слитки, которые можно накапливать, пока хватит терпения и запасов золота в недрах Земли, извлекая монеты из процесса обмена, складывать их в сундуки, зная, что они не протухнут или, зарывать в землю, понимая, что они не истлеют. Поэтому рынок, как форма хозяйствования, получает господствующее положение после того, как в продажу начинает устойчиво поступать товар, позволяющий накапливать его без угрозы потери этим товаром своих дьявольски притягательных свойств. Таким товаром сначала стало золото, позднее банкноты, а затем и счета в банках, практически не требующие (от кризиса до кризиса) материального носителя. Выдающаяся роль и масштабы финансового рынка в экономической системе современных развитых стран обнажают истинные помыслы фанатов рынка: рост личных счетов во что бы то ни стало и без какой-либо связи с материальным производством.
Иначе говоря, по мере превращения золота из рядового товара для поделок в товар особого рода, т.е. во всеобщий эквивалент, в сознании участников обмена происходил некоторый «сдвиг по фазе» в прямом и в переносном смысле. Из внешне приличных и трудолюбивых людей производители превратились в оголтелых стяжателей, в кровожадных охотников за золотыми кругляшками. Но «тайное» стало явным лишь для добросовестных и наблюдательных людей. А для любителей скользить по поверхности явления картина рыночных отношений только усложнилась и возникла иллюзия приоритета «аристократа»-покупателя над «торгашом».
Именно по мере нарастания денежного обращения абсолютное большинство людей перестали замечать, что, в то время, когда одни производители только выносят на рынок полноценные товары, другие производители, уже реализовав свой продукт за золотые монеты, начинают поиск другого полноценного продукта, за который вынуждены отдать полученные в предыдущем акте золотые кружочки. А тут еще рядом с рынком реальных ценностей, который поддается логическому объяснению, заработал финансовый рынок, где все поставлено с ног на голову. Из-за этого «сдвига по фазе» и возникла иллюзия существенной суверенности продавца и покупателя.
Вульгарные экономисты своими «теориями» усиливают эту иллюзию. Они стараются оторвать товарное обращение от денежного и выпячивают мелкое мошенничество продавца на рынке. Такая позиция удобна для апологетов рынка в том смысле, что делает фигуру обладателя денег, т.е. «покупателя», экономическим аристократом. Отсюда в сознании вкладчиков возникает иллюзия, что торговец - это грязный торгаш, а банкир - это чистый финансист. В действительности именно финансист, т.е. ростовщик, всегда открыто и нагло продает меньшую сумму денег за большую. В отличие от простых товаровладельцев финансист вообще не прибегает ни к какой маскировке. Он просто и масштабно врет, обещая большой процент по вкладам, и тиранически диктует, объявляя процент на ссуду. Однако и вкладчик-халявщик, как только становится «финансистом», т.е. продает свои деньги банку, начинает нахально требовать от ростовщика большого процента. Но в этом случае продавец денег, т.е. вкладчик, просто не понимает, что он будет фактически обобран ПОКУПАТЕЛЕМ денег, т.е. ростовщиком, поскольку ставка процента, выплачиваемая по вкладам, всегда меньше прибыли ростовщика, полученной благодаря применению денег недалекого вкладчика. Таким образом, наш продавец денег, рядовой вкладчик, ВСЕГДА оказывается крайним, но пока не понимает этого.
Итак, проникая с поверхности явления в сущность процессов, происходящих на рынке, т.е. проникая в сущность очередного, скажем, первого порядка, придется признать, что СЛОВО рынок обозначает не процесс купли-продажи, так сказать, «игру в одни ворота», а неразрывную связь между товаровладельцами, ОТНОШЕНИЯ, возникающие между частными ПРОИЗВОДИТЕЛЯМИ по поводу ОБМЕНА продуктами их производства, отношения, сулящие одностороннюю И ТОЛЬКО одностороннюю выгоду. Такое понимание значения слова «рынок» делает более понятным закон неизбежного движения рынка от видимости свободы к тирании монополий.
Если в эпоху патриархального рынка главным содержанием этих отношений являлось невольное удовлетворение общественных потребностей в разнообразных продуктах, а кажущаяся эквивалентность являлась условием обмена продуктами деятельности, то после появления денег объективная неэквивалентность рыночных отношений приобрела сначала форму денежной прибыли, а затем монопольной прибыли. То есть, произошла серия закономерных качественных скачков в развитии простой случайной формы прибыли.
Рынок, как форма экономических отношений, возникающих по поводу удовлетворения общественных потребностей производителей в натуральных продуктах, а затем прочих «товаровладельцев» (проституток, наемных солдат, чиновников и пролетариев), переродился в такую форму экономических отношений, когда все общество, включая и «средний класс», не сознавая этого, работает на ничтожную кучку монополистов во имя удовлетворения их больного глобализма.
Домонополистический капитализм (с его «фратерните, либерте и эгалите») это абсолютно нетипичный, проходной штришок в истории действительного рынка. (Здесь мы пока абстрагируемся от проблемы неэквивалентности «рынка труда» и рынка рабочей силы, но отметим, что в условиях частной собственности эквивалентных рынков не бывает вообще). Домонополистический рынок это непродолжительный переходный период от бесхитростных и низкодоходных обвесов и обсчетов эпохи феодализма и преобладания цеховой экономики к грабежу на научной, конвейерной основе, позволяющей олигархам пожирать с нарастающим аппетитом время жизни абсолютного большинства населения планеты.
Таким образом, приходится констатировать, что сущность капиталистического рынка состоит в НЕЭКВИВАЛЕНТНОСТИ обмена. В эпоху частной собственности неэквивалентность обмена и есть научное, «осушенное» от эмоционального водословия, содержание термина «эксплуатация». Все остальные черты рынка так же узкотехничны, несущественны с точки зрения экономической подоплеки социальной напряженности, как и, например, цвет корпуса атомной бомбы для её мощности. Иначе говоря, капиталистический рынок существует до тех пор, пока на нем существует и НАРАСТАЕТ неэквивалентность отношений обмена. Оголтелая борьба за все большую либерализацию российского рынка и ведется ЛИДЕРАМИ СПС именно для того, чтобы олигархи США укрепили свой диктат на рынке РФ, а некоторым депутатам и чиновникам выдавали пенсию от Конгресса США за хорошую службу, как, например, сыну Хрущева или генералу Калугину.
Но, как известно, пропагандисты рынка немало потратили сил, убеждая россиян в том, что демократический рынок предоставляет всем равные возможности. Этот тезис пропагандировался демократами по-геббельсовски, т.е. настолько категорично, что даже массовая нищета, охватившая широкие слои демократов ельцинского призыва, все еще не привела всевозможных МНСов и СНСов, копающихся в мусорных баках, к выводу о том, что магистральным содержанием современных мировых рыночных отношений является обогащение кучки, прежде всего, американских олигархов. Вялая реакция мировых СМИ на крупные неудобства, возникшие в последнее время у российских олигархов, свидетельствует о том, что вся мировая «закулиса», особенно американская, считает Россию «зоной их жизненных интересов», а не каких-то там абрамовичей и березовских.
Открытый Лениным закон неравномерности развития мировой экономики капитализма в нынешних условиях выливается в моноглобализм США, и это можно рационально объяснить только нарастающей неэквивалентностью рыночных отношений между вооруженными до зубов монополистами США и относительно слабо вооруженной остальной частью мирового сообщества. Устойчиво растущее расслоение общества на богатых и бедных людей, на богатые и бедные страны, достигшее БЕСПРЕЦЕДЕНТНЫХ масштабов именно в условиях рынка, вопиет о неэквивалентности рыночных отношений, как об объективном экономическом законе.
Разумеется, некоторую роль в неравномерности развития рыночных стран играют и конкретно-исторические особенности развития производительных сил той или иной страны. Но уникальные «национальные» научные и технологические открытия не могут долго являться исключительной тайной одной страны, даже США. Тем более, сегодня. Поэтому стоит повторить, что решающая причина неравномерности развития мирового рынка кроется, во-первых, в объективной невозможности обеспечения пропорционального развития мировой экономики при капиталистической частной собственности, а, во-вторых, в СОЗНАТЕЛЬНОМ, обеспеченном авианосцами, неэквивалентном обмене монополистов между собой и всем остальным миром.
Банкротства крупнейших компаний мирового масштаба, всемирные финансовые кризисы и аферы, непрерывные войны не позволяют сделать никакого другого вывода, кроме того, что современного математического аппарата, кибернетических устройств, армии экспертов и менеджеров, президентских программ совершенно недостаточно для предотвращения неэквивалентности в мировой РЫНОЧНОЙ экономике. Более того, вся политическая воля американского «истеблишмента» направлена именно на доведение экономической неэквивалентности в мире до абсолюта с исключительной выгодой для себя.
Но, с другой стороны, наука и историческая практика доказали наличие всех необходимых объективных и субъективных условий, способных обеспечить пропорциональность и, следовательно, бескризисность общественного воспроизводства в любых масштабах. Нужно лишь решительно отказаться от… РЫНКА, т.е. от насаждаемого вооруженным насилием принципа анархии в производстве и обмене.
Теоретический прецедент успешного исследования общественных пропорций экономики создал доктор Кенэ еще в восемнадцатом веке. Объективные законы бескризисного развития экономики открыл К.Маркс во втором томе «Капитала», В.Ленин развил их в работе «К так называемому вопросу «о рынках», И.Сталин гениально воплотил их на практике, а В.Леонтьев по-плагиаторски (частично) применил выводы марксизма к Японской и Ю.Корейской экономике, тем самым, помог японским и корейским крупным предпринимателям развиваться существенно более высокими темпами, чем их американские конкуренты. Относительно плановая и системная японская экономика в годы своего «чуда» отличалась от американской, как полет небольшого космического корабля от трескучей пальбы гигантской горы китайского фейерверка, безвкусного и всегда пожароопасного. Но у марксистов никогда не возникало сомнение относительно перспективы японских технологических «каратистов» в борьбе против американского республиканского «слона» военно-промышленного комплекса. Сколь бы ни была хороша миниатюрная фирма и страна, на рынке она обречена «лечь» под гиганта, сколь бы омерзительным тот не был.
Но, благодаря перестройке в СССР, проблема японской талантливой беспомощности приобрела всемирный характер. Мировой рынок вступил в такую стадию загнивания, когда американские монополисты будут стараться довести свой обмен с остальными участниками мирового рынка до пропорции: N:0, стандартной для рабовладения (где N - прибыль монополистов США, а 0 - «прибыль» всех остальных).
Но и внутри каждой страны, благодаря развитию биржевого дела, уже не патриархальная ярмарка, а «лохотроны» являются наиболее полной моделью, иллюстрирующей сущность современного рынка. «Наперсточники», прежде занимавшие на ярмарках маленький уголок и подкармливавшие местного шерифа, теперь являются главными действующими лицами на биржах монополизированного рынка, опирающегося на ВПК. Рынок патриархальный и «рынок» монополистический похожи друг на друга, соответственно, как мормонская община на стройбат в период разгула демократии в СССР. Т.е. с научной точки зрения, РЫНОЧНОЙ экономики в развитых странах сегодня вообще не существует. Одностороннее использование монополистами США всей массы экономики страны в борьбе с аутсайдерами, организация экономических блокад, бомбардировок без санкций ООН, откровенный протекционизм ничего не оставили от идиллии рыночной игры времен Адама Смита. Если патриархальный рынок обеспечивал лишь чисто символическую и случайную прибыль, то, как показывают расследования налоговой инспекции США, норма прибыли монополий их военно-промышленного комплекса (ВПК) зачастую превышает 2 000 % (две тысячи процентов), а официально объявленная чистая прибыль финансовых спекулянтов с гражданством США измеряется миллиардами долларов!
Деление современного «рыночного» сообщества на немногих посвященных и большинство экономически недообразованных представителей «среднего класса» позволяет уже сегодня довести соотношение неэквивалентности (особенно на рынке труда) до уровня пропорции казино, т.е. до соотношения 0:N (где «0» это выигрыш посетителя, а «N» это прибыль казино). Лас-Вегас потому и процветает, что профессиональным знатокам «теории игр» и т.п. премудростей, экспертам «от рулетки» противостоят «любители халявы», оставляющие владельцу казино ВСЕ свои деньги. Но это не частное свойство казино, а общее свойство рынка, тем более, современного. Приведенные выше пропорции давно вышли из области теории и «розовой мечты» буржуазии. Не так давно американские предприниматели ставили рекорды бесплатной эксплуатации мексиканской рабочей силы. Сегодня российские олигархи служат предметом зависти всего Запада. Задерживая на полугодия и годы выплату зарплаты миллионам рабочих, учителей, ученым, офицерам и даже милиционерам, они убедительно доказали, что современный рынок стремится восстановить РАБОВЛАДЕЛЬЧЕСКИЕ ПРОПОРЦИИ между доходами хозяев и доходами пролетариев. Т.е. из самого факта наличия в природе недообразованных людей, рыночно мыслящие субъекты давно уже сделали правильный вывод: некомпетентный человек - это лучшее «сырье», дающее наибольшую прибыль при тираническом способе его переработки.
Массовое невежество разделило российское общество, как и население всех развитых рыночных стран, на два социальных слоя: на тех, кто в силу умственной отсталости ВЫНУЖДЕН выносить на рынок то, что всегда носят с собой, поскольку система политического насилия не оставляет им (людям, не умеющим защищать свои классовые интересы), вариантов, и на тех, немногих, кто НАСИЛЬНО УДЕРЖИВАЕТ общество в рамках рыночных отношений, т.е. неэквивалентного обмена. Причем, абсолютно крайним в социальном слое, обогащающем капиталистов вообще, а монополистов в особенности, были и остаются пролетарии, прежде всего, промышленные. Поэтому, как и в первую мировую войну, есть все основания полагать, что пролетарии вновь раньше других сообразят, что современный мир устроен абсолютно самоубийственно.
Таким образом, если попытаться кратко сформулировать причины, по которым Запад усиленно предлагал советскому народу переход на рыночную экономику, то следует выделить, по меньшей мере, две из них.
Во-первых, потому, что без установления рыночной экономики невозможно было поставить население СССР в условия гарантированной неэквивалентности и, следовательно, с одной стороны сосредоточить в руках немногочисленных олигархов все материальные ценности страны, а с другой стороны, превратить население СССР в массу, пригодную для жизни в условиях перманентной неэквивалентности.
Во-вторых, без внедрения рыночных отношений в экономику СССР невозможно было ликвидировать преимущества централизованной плановой экономики над рыночной, возбудить национализм в стране, заставить драться между собой азербайджанцев и армян, грузин и осетин, грузин и абхазов, осетин и ингушей, русских и чеченцев... А без разрушения СССР невозможно было начать решающую битву за поглощение экономики всего мира монополистами США.
Валерий ПОДГУЗОВ
|
