 Давно известно, что на сегодня существующей мировой капиталистической системе есть две основные альтернативы. Первая – это коммунизм, общество без частной собственности на средства производства, без эксплуатации человека человеком. Борьба за это общество идет, не прекращаясь, со времени появления идеологии, давшей этой борьбе научную основу – марксизма. «Похоронить коммунизм» буржуазии не удается, несмотря на все неоднократные заявления об этом. История последних 20 лет это показывает. После тяжелого поражения социализма в 1989-91 г. коммунистическое движение не исчезло. На место распавшихся партий приходят новые, в борьбу вступают молодые поколения. Это подтверждает верность марксизма-ленинизма, его непреходящую ценность.
К сожалению, ныне переживаемый нами этап после гибели социалистических государств, массовой измены коммунизму людей, называвших себя коммунистами в течение десятков лет, на политической арене все более заметны другие силы, также предлагающие альтернативу современному положению, опирающиеся на протестные настроения трудящихся масс. Однако они, выступая против современного капитализма, зовут не вперед, а назад. К некоему «светлому прошлому», «традиционному порядку», «естественному жизнеустройству». Во всех проблемах они обвиняют те глубокие изменения, которые произошли в жизни человечества за последние десятилетия, предлагая вернуться назад.
Варианты «светлого прошлого» могут быть самыми разными, в зависимости от того, в какой стране или в каком регионе действуют подобные политические силы. Это «старая Европа», не испорченная толерантностью и иммигрантами – в идеале европейских ультраправых, «белая Америка», где негры «знают свое место» – в представлении ку-клукс-клановцев, «исламский халифат», где жестко карают всех «неверных» и прочих «безбожников» – в представлении исламских фундаменталистов. Все эти и подобные им политические течения, спекулируя на общественном недовольстве, используя поддержку определенных отрядов буржуазии и предрассудки наиболее отсталой части трудящихся, в последние годы порой приобретают немалую поддержку и добиваются заметных успехов. Помогает им и то, что в последние 20 лет коммунизм, дискредитированный поражениями, зачастую даже не рассматривается как реальная программа действий. Людям, не умеющим или нежелающим разобраться в этом вопросе, остается лишь выбирать между гадким и отвратительным.
Особенность России в том, что в нашей стране особенное развитие получил «левый» извод всяческих реакционных утопий. Люди, тянущие общество в прошлое, зачастую называют себя коммунистами, пытаются прикрыться марксизмом, изобретают собственное, реакционно-патриархальное видение «социализма». И тем их деятельность еще вреднее, так как дискредитирует коммунистическое движение.
По сути, в данном явлении нет ничего принципиально нового. «Реакционные социалисты», идеализировавшие докапиталистическое прошлого, существовали и 150 лет назад. При всех отличия суть того «реакционного социализма» была той же, что и у современного: при зачастую справедливой критике капитализма предлагались неверная альтернатива, ориентированная не на общественный прогресс, а на возвращение старого порядка. В «Манифесте коммунистической партии» Маркс и Энгельс так характеризовали данные политические учения:
«Этот социализм прекрасно умел подметить противоречия в современных производственных отношениях. Он разоблачил лицемерную апологетику экономистов. Он неопровержимо доказал разрушительное действие машинного производства и разделения труда, концентрацию капиталов и землевладения, перепроизводство, кризисы, неизбежную гибель мелких буржуа и крестьян, нищету пролетариата, анархию производства, вопиющее неравенство в распределении богатства, истребительную промышленную войну наций между собой, разложение старых нравов, старых семейных отношений и старых национальностей.
Но по своему положительному содержанию этот социализм стремится или восстановить старые средства производства и обмена, а вместе с ними старые отношения собственности и старое общество, или – вновь насильственно втиснуть современные средства производства и обмена в рамки старых отношений собственности, отношений, которые были уже ими взорваны и необходимо должны были быть взорваны. В обоих случаях он одновременно и реакционен и утопичен».
Подобных воззрений, перенесенных в 21 век, придерживаются многие члены КПРФ и подобных политические сил – движения «Суть времени», национал-большевиков и прочих организаций, выступающих на словах за социализм. Однако на деле отдельные положения марксизма и просто левых идеологий нещадно перевираются и скрещиваются с национализмом, религией, различными идеалистическими философскими построениями и патриархальными предрассудками.
Чего стоит хотя бы недавняя статья функционера Ленинградской организации КПРФ С.А. Строева «Миграция – оружие в войне против гражданского общества», где к «социально деструктивным явлениям» относятся даже урбанизация и секуляризация, то есть защищается «крестьянский уклад» и клерикализм. Строев обличает «паразитические меньшинства», «левацкое наследие 60-х» и откровенно объявляет свои союзниками крайне правых, неофашистов: «В этих условиях для нас – настоящих коммунистов – естественным союзником является скорее то крыло консерваторов, которое сочетает защиту традиционных культурных и национальных ценностей и антиглобализм с социально ответственной, а в некоторых случаях и откровенно социалистической программой в экономических вопросах. Эти партии объективно выражают сегодня интересы трудящихся – наёмных работников умственного и физического труда, а также мелкой, в большинстве своём производственной буржуазии и противостоят напору союза монополистической финансовой олигархии с паразитарным люмпенством». Что это, как не повторение пропаганды немецких национал-социалистов в новых условиях? Гитлеровцы точно так же объявляли себя защитниками рабочего класса и производственной буржуазии против финансовой олигархии и «паразитов» (евреев, деклассированных элементов и т.д.). Как видим, социал-реформизм КПРФ, буржуазных патриотизм, любовь к абстрактной «родине», которые пропагандирует эта партия, очень близки к откровенному фашизму. И это крайне реакционное, профашистское крыло КПРФ, судя по всему, усиливается. Материалов, подобных строевскому, в КПРФных СМИ становится все больше. Отказавшись от классового анализа, защищая «великое прошлое», «русский народ», «Отечество», «великую Россию», левые реформисты сошлись во взглядах с крайними реакционерами.
Точно такое же явление можно наблюдать и среди «внесистемных» оппозиционеров. Вот что можно прочитать в книге Эдуарда Лимонова «Другая Россия», написанной в 2001 г., относительно проблемы депопуляции населения России:
«Государство проблему вымирания населения также не решает, отмахиваясь и отговариваясь тем, что дескать прилагает все усилия для подъёма экономики. Дескать подымем экономику и семьи станут охотнее рожать детей. Мол, сегодня русская семья не может себе позволить роскоши иметь ребёнка, а уж тем более двух или трех, ввиду бедности. Эту же удобную ложь с удовольствием поддерживают семьи и женщины детородного возраста.
Цыгане, не очень устроенные, часто гонимые, бедные, имеют традиционно орды детей. Бедняки вообще всегда отличались обилием детей. Развлечений у бедняков нет, контрацептических средств нет, вот они и развлекаются древним способом… Посему состояние экономики и деторождение — независимые друг от друга величины. Нация должна продемонстрировать силу воли к выживанию…
1. Запретить аборты тотально, назначив тяжелейшие наказания и врачам и беременным женщинам. Ввести закон, согласно которому не желающая оставить себе ребенка женщина обязана его родить и передать государству.
2. Обязать законом всех здоровых женщин от 25 до 35 лет (возраст деторождения) родить за десять лет не менее четырёх детей. Это будет обязанностью, как обязанностью мужчин является обязательная военная служба. Как только дети начинают ходить — они передаются в Дома Детства — государственные учреждения, где они выращиваются и воспитываются государством.
3. Ввести для желающих в обиход полигамную семью, по типу мусульманских. Пропагандировать такую семью».
То есть, штатный «революционер», боец с системой, сторонник «демократии» предлагает насильно заставить людей размножаться, низводя их до уровня овец или кроликов. На условия жизни Лимонов не смотрит – лишь бы рожали побольше, нищета этому, дескать, даже способствует. Это гораздо более реакционный подход к проблеме, чем предлагаемый нынешней властью. Под обвинениями Лимонова в фашизме со стороны правительственных СМИ, как видим, есть немалые основания. Это и есть фашизм – низведение человека до уровня животного.
К сожалению, не минуют реакционные «социалистические» взгляды и людей, которые искренне, по всей видимости, пытаются «возродить марксизм». В качестве примера можно рассмотреть воззрения ветерана Российской коммунистической рабочей партии (РКРП) О.Л.Гусаревича, изложенные им в книге «Как рухнул кэпээсэсовский социализм!», изданной в 2011 г. Уделим им большее внимание, так как особенно опасно, когда реакционные предрассудки выдаются за «ортодоксальный марксизм-ленинизм», дискредитируя коммунистическую идеологию.
Книга составлена достаточно сумбурно, так как представляет из себя, по сути, набор статей, написанных в разное время, с конца 1980-х гг. до самых последних лет. Главной ее целью, как заявляет автор, является «исследование глубинных причин крушения «русского рабочего социализма» (с.199), тому, как он перерождался в «капээсесовский социализм». Гусаревич затрагивает самые разные проблемы – от вопросов политэкономии до духовной жизни, морали. И вот в рассуждениях о последней он и выступает, к сожалению, как сторонник идеализма и различной патриархальщины, смыкаясь с откровенными реакционерами в трактовке некоторых общественных проблем.
Сама постановка вопроса Гусаревичем отдает национализмом. Социализм, существовавший в СССР, почему-то называется «русским рабочим социализмом». Разве рабочие других национальностей не строили этот социализм, не отдавали за него жизни? Почему же он именно «русский»? Подобный термин является шовинистическим и просто оскорбительным для нерусских коммунистов, льет воду на мельницу всяческих нерусских националистов, объявляющих СССР «формой русской колонизации». Гусаревич также вполне в зюгановской традиции сетует на то, что «Москва сдала русские города: Одессу, Херсон, Николаев, Мариуполь, Севастополь, Крым и всю Новороссию, Донбасс, Уральск, Семипалатинск, Петропавловск, Гурьев, Грозный, Верный, Приднестровье и многие другие. Москва заплатила десятки тысяч русских жизней и миллиарды долларов за видимость удержания Кавказа» (с.12). С какой стати эти города «русские» и почему Алма-Ата вдруг именуется дореволюционным названием (Верный)? Да и в развязанной российским буржуазным режимом войне на Кавказе были потеряны не только русские жизни. «Нерусских жизней», было загублено вцепившимися друг в дружку буржуями разных национальностей еще и побольше, чем русских. Националистический уклон – это опасная болезнь коммунистического движения капиталистической России, и здесь мы имеем дело с типичным носителем «недуга».
Еще одна идея Гусаревича, придуманная не им, но им активно поддерживаемая – родство религиозной веры и коммунистической идеологии. «Вера, например, убедительно выражена в заповедях Христа, и они не противоречат коммунистическому мировоззрению. Больше того, они все в чуть-чуть измененном виде вошли в моральный кодекс строителя коммунизма».(с.49) – пишет он. В этих заповедях, по мнению Гусаревича, выражается некий «естественный социализм».(с.106)
Марксисту понятна классовая сущность любой религии. Религиозное мировоззрение исходит из того, что мир непознаваем для человека, создан каким-то высшим существом. А потому и изменить его нельзя, все будет так, как установлено богом. Коммунистическая идеология в корне противоречит этому, выступая за познание людьми законов мироустройства и сознательного целенаправленного изменения его с целью прогрессивного развития. Примирение тут невозможно. Абстрактная же мораль на уровне «не убий», «не укради» – не имеет никакого прямого отношения к религии. Это обычные нормы бытия человеческого общества, которые были освящены как религиозные заповеди лишь постольку, поскольку другая форма их подачи людям древних обществ была недоступна. То же касается и различных идей справедливости. Конечно, мечта о некоем идеальном, справедливом обществе существовала всегда, со времен образования общественных классов. Протест выливался в религиозную форму, в появление различных религиозно-утопических социальных учений. Людям прежних эпох, в силу уровня их знаний, больше не на что было опираться. Но то, что простительно для средневекового крестьянина, глупо и смешно для современного образованного человека.
Религия – «опиум народа», средство утешения трудящихся масс в условиях ежедневного жестокого угнетения, отвлечения их от борьбы против эксплуататорского строя. Никакое другое отношение к религии для коммунистов невозможно. Поэтому тем более глупо, когда Гусаревич вопрошает, обличая церковь: «Назвала ли церковь таких убежденных последователей Иисуса Христа, как Зоя Космодемьянская, Александр Матросов, молодогвардейцы и многих других святыми?». Клеветать подобным образом на комсомольцев – просто неприлично.
Еще более «странными» являются воззрения Гусаревича относительно семьи, рождения детей. Он яростно обличает людей, не имеющих детей или имеющих недостаточное их количество: «народ в целом имеет право на жизнь. Если у тебя нет детей, ты не выполнил свои обязанности, ты уничтожил жизнь, ты паразит жизни (1 степень). Если у тебя один ребенок, ты также уничтожил жизнь, ты паразит жизни (2 степень). Но ведь и два ребенка в семье не восполняют естественную убыль населения. Стало быть, при двух детях ты самый слабый, но все же паразит жизни третьей степени. Три степени паразитирования на жизни – три степени полного или частичного бесплодия стали обычаем, поразили сознание народа, вошли в его плоть и кровь» (с.74).Всех этих «паразитов» Гусаревич именует также «самофашистами». Виновата же во всем этом, в первую очередь, эмансипация женщин. «Эмансипация (лжеравноправие) сделала наших женщин беспризорными на работе и дома».(с.72).
Ну прямо в унисон с рассуждениями всей нашей националистически-клерикальной «компании» о том, что в европейских странах, в том числе в России, женщин испортили равноправием, в результате они перестали рожать, «арийцы» (русские, европейцы и т.д.) вымирают, и скоро Европу захватят мусульмане и негры. Гусаревич оперирует немарксистским понятием «народ», оправдывая патриархальщину, неравноправие женщин, культ многодетной семьи, характерный для крестьянства стран «Третьего мира», для культурно отсталых народов, где религия имеет большое влияние. Многодетность – признак общества, где господствует натуральное или мелкотоварное производство, а также отсутствует социальное, в частности пенсионное обеспечение. Вся эта «традиционная крестьянская многодетность», по которой ностальгируют различные «деревенщики» и националисты, имеет под собой самые прозаические материальные причины. Крестьянину необходимо, во-первых, увеличивать количество рабочих рук в семье, во-вторых, чтобы кто-то поддерживал его в старости. Далеко же Гусаревичу придется отбросить общество назад, если он хочет победить «самофашизм».
Коммунисты не отрицают, что проблема депопуляции населения России существует. Однако никакого обвинения людей, по вполне понятным причинам не хотящих плодить нищету, либо же просто не имеющих желания заводить детей, быть не может. Каждый человек имеет право решать это для себя. Для господ из буржуазии, особенно национально-озабоченных, характерно отношение к трудящимся, как к овцам, которых надо разводить побольше, по заданному плану. Ведь необходимо больше рабочей силы, а также пушечное мясо для «создания империи», «защиты отечества» и прочих красивых лозунгов, которыми буржуазия прикрывает свои классовые интересы. Статистика давно уже показала, что вымирание России происходит не потому, что никто «не хочет рожать», а вследствие высокой смертности, тяжелых условий труда, все большей недоступности качественного медицинского обслуживания для трудящихся. Вот в чем настоящая причина, а не «испорченность» женщин, как утверждают любители «крестьянского быта».
Впрочем, крестьянство Гусаревич прямо-таки идеализирует. В своей книге он воспроизводит наивные представления российских народников, опровергнутые жизнью еще более 100 лет назад: «Первобытный коммунизм возник в незапамятные времена. В обычаях русской земледельческой общины он просуществовал до Черного передела (Великого Октября) и перешел в русский рабочий социализм в виде совместного владения средствами производства и землей, совместной обработки земли, привычки все дела решать миром (обществом).Земледельческая община преобразовалась в промышленные общины под названием трудовых коллективов, в колхозы и армейские подразделения».
В свое время в российском революционном движении подобные иллюзии были преодолены с большими жертвами. Веря в «природное социалистическое сознание» русского крестьянина, народники безуспещно устраивали «хождения в народ», пытались сагитировать крестьянство на революцию. Многие из них в результате оказались в тюрьме и на каторге, многие вовсе разочаровались в борьбе. Позже партия эсеров, исповедовавшая подобные ненаучные взгляды, стала орудием буржуазной контрреволюции, выступая против диктатуры пролетариата под лозунгом «интересов крестьянства».
Дело в том, что крестьянская община не представляет из себя «зародыша социализма». Это лишь некоторая форма объединения мелких собственников. Объединение, которое поддерживается и властью, так как используется ей для контроля над населением, сбора налогов, как это и было в царской России. По мере развития капитализма община неизбежно все более расслаивалась, выделяя из себя сельскую буржуазию (кулачество) и сельский пролетариат (батраков).
Именно поэтому решающую роль в Октябрьской революции сыграл рабочий класс. Крестьянство же по большей части поддерживало ее по-мелкособственнически, по причине того, что революция экспроприировала землю у помещиков в пользу крестьян. Затем партии большевиков предстоял трудный процесс вовлечения крестьянства в социалистическое строительство. Коллективизация, как известно, встретила значительное сопротивление среди людей с, по мнению народников, «природным коммунистическим сознанием».
И вот теперь, задним числом, у народников находятся последователи, объявляющие социализм СССР порождением крестьянской общины. Особенно в этом отличились идеологи КПРФ и прочей «народно-патриотической оппозиции» (вроде известного Сергея Кара-Мурзы). С помощью народничества они обосновывают свой национализм, соглашательство с религией. Ведь если социализм возник из традиций русского крестьянства, то русские и вправду «народ с мессианской миссией», а православие полезно для социалистического строительства. Печально, что и наш товарищ по своей неграмотности воспроизводит эти спекуляции в своей книге.
Продолжая обличать «поколение, выбравшее «Пепси», Гусаревич договаривается до следующего: «Мы вынуждены признать, что токсикомания, наркомания, пьянство и алкоголизм, половая распущенность, рабская преданность вещам и моде, неумение и нежелание трудиться появились в молодых поколениях из-за последовательного проведения в жизнь «реакционной меры» – полного запрещения детского труда на производстве».(с.78).Надо сказать, что в книге то и дело попадаются мысли о «слишком хорошей» жизни современных детей, в результате которой они дескать развращаются и не хотят впоследствии работать.
По вопросу о детском труде на производстве Гусаревич ссылается на Карла Маркса. Действительно, в «Критике Готской программы» (1875 г.) Маркс, возражая авторам программы, пишет: «Полное запрещение детского труда несовместимо с существованием крупной промышленности и поэтому является пустым благочестивым пожеланием.
Проведение этой меры,—если бы оно было возможно,— было бы реакционно, так как при строгом регулировании рабочего времени сообразно с различным возрастом и при прочих предупредительных мерах для защиты детей раннее соединение производительного труда с обучением является одним из могущественнейших средств переустройства современного общества»
В дальнейшем история СССР, других социалистических государств показала пример такого соединения детского труда (т.е. труда граждан моложе 18 лет) с обучением в процессе обязательного всеобщего среднего образования. И это было несомненным достижением, давало возможность повышения уровня образованности, культуры вступающих в сознательную жизнь людей. Советское государство в этом вопросе действовало по Марксу, а не по Готской программе, как пытается представить Гусаревич, превратно понимая смысл утверждений Маркса.
В современных капиталистических государствах, особенно не входящих в «золотой миллиард» Западной Европы и Северной Америки, дети трудящихся зачастую лишены детства капиталистической реальностью, вынуждены работать с малых лет, в том числе на производстве. И что, там отсутствуют пьянство, половая распущенность и прочие пороки, в которых Гусаревич обвиняет «обленившуюся» позднесоветскую и российскую молодежь? Или они отсутствовали в царской России? Капиталисты, надо думать, от души поблагодарили бы Гусаревича за столь приятные им суждения. Кстати, когда-то скотские условия существования рабочих буржуями и их обслугой так и оправдывались – дескать, только дай им 8-часовой рабочий день, «разленятся».
Это типично для «реакционных социалистов» – социальные и прочие достижения СССР умаляются и критикуются ими, в то время как недостатки, факты, свидетельствующие о сохранявшейся отсталости, мелкобуржуазном сознании части населения, наоборот, возвеличиваются. «У народа еще не было господской привычки учиться… Моей бабушке, например, разрешили ходить в школу только одну зиму, хотя жили зажиточно. Учиться было не принято, и ее посадили вышивать себе приданое, что было важнее грамотности» (с.78-79) – почти с гордостью повествует Гусаревич об обычаях милой его сердцу мелкобуржуазной среды того периода, когда советская власть еще не достаточно укрепилась, чтобы пресекать подобные «крестьянские традиции».
Таким образом, Гусаревич предлагает вместо современного капитализма – некий «русский рабочий социализм», где коммунизм отождествляется с верой в бога, возрожден детский труд на производстве, «преступниками» считаются люди, не имеющие троих детей и вообще имеет место ориентация на традиции крестьянства (отметим, класса, который и капитализму – то достался в наследство от феодального общества). Все это прикрывается ссылками на марксизм, отдельными цитатами из классиков. Сможет ли такой «социализм» завоевать идейное влияние среди пролетариев в сегодняшнем обществе, объединить их для строительства коммунизма, восстановить авторитет марксизма-ленинизма? Очевидно, что нет. Ибо это не путь в будущее, к прогрессивному развитию, а попытка отбросить мир к пройденному этапу, докапиталистическому обществу.
Автор книги «Как рухнул капээсесовский социализм!» исходит в своих построениях не из марксистской теории, а просто из неких протестных чувств, недовольства окружающим положением. Выводы и рецепты, предлагаемые им – это обывательское возмущение. Местами оно переходит в обыкновенное стариковское брюзжание про «плохую молодежь». В результате вместо марксисткой программы получается нечто очень похожее на прожекты откровенных реакционеров, мечтающих о возрождении патриархального общества. По этой дороге уже пошли некоторые «левые», став приспешниками крайне правых.
К сожалению, устремленность в прошлое является чертой многих левых и коммунистов современной России. Надо признать, что для традиционного обвинения со стороны буржуазной пропаганды в том, что коммунисты – это «вечно вчерашние», не понимающие современной реальности люди, есть реальные основания, которые создаются оппортунистическими и провокаторскими элементами, подобными описанным выше. Поэтому необходимо избавляться от всяческой общепротестной риторики, истерической демагогии, присущих зачастую для нынешней левой пропаганды. Капитализм – это не «абсолютно зло», это прогрессивная в определенных условиях формация. Да, сейчас она отжила свой век, но это не значит, что надо отрицать все ее достижения и идеализировать патриархальщину, докапиталистические пережитки, пытаясь скрестить их с социализмом. В борьбе буржуазной демократии против милитаризма, фашизма, клерикализма марксисты однозначно на стороне буржуазной демократии, естественно, подчеркивая при этом, что это тоже форма господства буржуазии, перманентно «беременная» открытой террористической диктатурой.
Только здравый марксистский анализ, научная пропаганда коммунистического будущего, являются фундаментом успеха коммунистической партии.
Виталий САРМАТОВ
Источник
|
