В июле 1965 г. ученые объявили об открытии явных признаков расширения Вселенной из более горячего и плотного исходного состояния. Они нашли остывающее послесвечение Большого взрыва – реликтовое излучение. С этого момента расширение и охлаждение Вселенной легло в основу космологии. Космологическое расширение позволяет понять, как формировались простые структуры и как они постепенно развивались в сложные. Спустя 75 лет после открытия расширения Вселенной многие ученые не могут проникнуть в его истинный смысл. Джеймс Пиблз (James Peebles), космолог из Принстонского университета, изучающий реликтовое излучение, писал в 1993 г. : «Мне кажется, что даже специалисты не знают, каково значение и возможности модели горячего Большого взрыва».

Известные физики, авторы учебников по астрономии и популяризаторы науки порою дают неверную или искаженную трактовку расширения Вселенной, которое легло в основу модели Большого взрыва. Что же мы имеем в виду, когда говорим, что Вселенная расширяется? Несомненно, сбивает с толку то обстоятельство, что теперь говорят об ускорении расширения, и это ставит нас в тупик.

Что такое расширение?

Когда расширяется что-нибудь привычное, например, влажное пятно или Римская империя, то они становятся больше, их границы раздвигаются, и они начинают занимать больший объем в пространстве. Но Вселенная, похоже, не имеет физических ограничений, и ей некуда двигаться. Расширение нашей Вселенной очень похоже на надувание воздушного шара. Расстояния до далеких галактик увеличиваются. Обычно астрономы говорят, что галактики удаляются или убегают от нас, но не перемещаются в пространстве, как осколки «бомбы Большого взрыва». В действительности расширяется пространство между нами и галактиками, хаотически движущимися внутри практически неподвижных скоплений. Реликтовое излучение заполняет Вселенную и служит системой отсчета, подобной резиновой поверхности воздушного шара, по отношению к которой движение и может быть измерено.

Находясь вне шара, мы видим, что расширение его искривленной двухмерной поверхности возможно только потому, что она находится в трехмерном пространстве. В третьем измерении располагается центр шара, а его поверхность расширяется в окружающий его объем. Исходя из этого, можно было бы заключить, что расширение нашего трехмерного мира требует наличия у пространства четвертого измерения. Но согласно общей теории относительности Эйнштейна, пространство динамично: оно может расширяться, сжиматься и изгибаться.

Дорожная пробка

Вселенная самодостаточна. Не требуются ни центр, чтобы расширяться от него, ни свободное пространство с внешней стороны (где бы она ни находилась), чтобы туда расширяться. Правда, некоторые новейшие теории, такие как теория струн, постулируют наличие дополнительных измерений, но при расширении нашей трехмерной Вселенной они не требуются.

В нашей Вселенной, как и на поверхности воздушного шара, каждый объект отдаляется от всех остальных. Таким образом, Большой взрыв не был взрывом в пространстве, а скорее это был взрыв самого пространства, который не произошел в определенном месте и затем не расширялся в окружающую пустоту. Это произошло всюду одновременно.

Если представить, что мы прокручиваем киноленту в обратном порядке, то увидим, как все области Вселенной сжимаются, а галактики сближаются, пока не столкнутся все вместе в Большом взрыве, как автомобили в дорожной пробке. Но сопоставление тут не полное. Если бы речь шла о происшествии, то вы могли бы объехать затор, услышав сообщения о нем по радио. Но Большой взрыв был катастрофой, которую невозможно избежать. Это похоже на то, как если бы поверхность Земли и все дороги на ней смялись, но автомобили оставались бы прежнего размера. В конце концов машины столкнулись бы, и никакое сообщение по радио не помогло бы предотвратить это. Так же и Большой взрыв: он произошел повсеместно, в отличие от взрыва бомбы, который происходит в определенной точке, а осколки разлетаются во все стороны.

Теория Большого взрыва не дает нам информации о размере Вселенной и даже о том, конечна она или бесконечна. Теория относительности описывает, как расширяется каждая область пространства, но ничего не говорится о размере или форме. Иногда космологи заявляют, что Вселенная когда-то была не больше грейпфрута, но они имеют в виду лишь ту ее часть, которую мы сейчас можем наблюдать.

У обитателей туманности Андромеды или других галактик свои наблюдаемые вселенные. Наблюдатели, находящиеся в Андромеде, могут видеть галактики, которые недоступны нам, просто из-за того, что они немного ближе к ним; зато они не могут созерцать те, которые рассматриваем мы. Их наблюдаемая Вселенная тоже была размером с грейпфрут. Можно вообразить, что ранняя Вселенная была похожа на кучу этих фруктов, безгранично простирающуюся во всех направлениях. Значит, представление о том, что Большой взрыв был «маленьким», ошибочно. Пространство Вселенной безгранично. И как его ни сжимай, оно таковым и останется.

Быстрее света

Ошибочные представления бывают связаны и с количественным описанием расширения. Скорость, с которой увеличиваются расстояния между галактиками, подчиняется простой закономерности, выявленной американским астрономом Эдвином Хабблом (Edwin Hubble) в 1929 г. : скорость удаления галактики v прямо пропорциональна его расстоянию от нас d, или v = Hd. Коэффициент пропорциональности H называется постоянной Хаббла и определяет скорость расширения пространства как вокруг нас, так и вокруг любого наблюдателя во Вселенной.

Некоторых сбивает с толку то, что не все галактики подчиняются закону Хаббла. Ближайшая к нам крупная галактика (Андромеда) вообще движется к нам, а не от нас. Такие исключения бывают, поскольку закон Хаббла описывает лишь среднее поведение галактик. Но каждая из них может иметь и небольшое собственное движение, поскольку галактики гравитационно воздействуют друг на друга, как, например, наша Галактика и Андромеда. Отдаленные галактики также имеют небольшие хаотические скорости, но при большом расстоянии от нас (при большом значении d) эти случайные скорости ничтожно малы на фоне больших скоростей удаления (v). Поэтому для далеких галактик закон Хаббла выполняется с высокой точностью.

Согласно закону Хаббла, Вселенная расширяется не с постоянной скоростью. Некоторые галактики удаляются от нас со скоростью 1 тыс. км/с, другие, находящиеся вдвое дальше, со скоростью 2 тыс. км/с, и т.д. Таким образом, закон Хаббла указывает, что, начиная с некоторого расстояния, называемого хаббловским, галактики удаляются со сверхсветовой скоростью. Для измеренного значения постоянной Хаббла это расстояние составляет около 14 млрд. световых лет.

Но разве частная теория относительности Эйнштейна не утверждает, что никакой объект не может иметь скорость выше скорости света? Такой вопрос ставил в тупик многие поколения студентов. А ответ состоит в том, что частная теория относительности применима лишь к «нормальным» скоростям – к движению в пространстве. В законе Хаббла речь идет о скорости удаления, вызванного расширением самого пространства, а не движением в пространстве. Этот эффект общей теории относительности не подчиняется частной теории относительности. Наличие скорости удаления выше скорости света никак не нарушает частную теорию относительности. По-прежнему верно, что никто не может догнать луч света.

Растяжение фотонов

Первые наблюдения, показывающие, что Вселенная расширяется, были сделаны между 1910 и 1930 г. В лаборатории атомы испускают и поглощают свет всегда на определенных длинах волн. То же наблюдается и в спектрах далеких галактик, но со смещением в длинноволновую область. Астрономы говорят, что излучение галактики испытывает красное смещение. Объяснение простое: при расширении пространства световая волна растягивается и поэтому ослабевает. Если в течение того времени, пока световая волна дошла до нас, Вселенная расширилась вдвое, то и длина волны удвоилась, а ее энергия ослабла в два раза.

Процесс можно описать в терминах температуры. Испускаемые телом фотоны имеют распределение по энергии, которое в целом характеризуют температурой, указывающей, насколько тело горячее. Когда фотоны движутся в расширяющемся пространстве, они теряют энергию и их температура снижается. Таким образом, Вселенная при расширении охлаждается, как сжатый воздух, вырывающийся из баллона аквалангиста. К примеру, реликтовое излучение сейчас имеет температуру около 3 К, тогда как оно родилось при температуре около 3000 К. Но с того времени Вселенная увеличилась в размере в 1000 раз, а температура фотонов понизилась во столько же раз. Наблюдая газ в далеких галактиках, астрономы прямо измеряют температуру этого излучения в далеком прошлом. Измерения подтверждают, что Вселенная со временем охлаждается.

В связи между красным смещением и скоростью также существуют некоторые противоречия. Красное смещение, вызванное расширением, часто путают с более знакомым красным смещением, вызванным эффектом Доплера, который обычно делает звуковые волны более длинными, если источник звука удаляется. То же верно и для световых волн, которые становятся более длинными, если источник света отдаляется в пространстве.

Доплеровское красное смещение и космологическое красное смещение – вещи абсолютно разные и описываются различными формулами. Первая вытекает из частной теории относительности, которая не принимает во внимание расширение пространства, а вторая следует из общей теории относительности. Эти две формулы почти одинаковы для близлежащих галактик, но различаются для отдаленных.

Согласно формуле Доплера, если скорость объекта в пространстве приближается к скорости света, то его красное смещение стремится к бесконечности, а длина волны становится слишком большой и поэтому недоступной для наблюдения. Если бы это было верно для галактик, то самые отдаленные видимые объекты на небе удалялись бы со скоростью, заметно меньшей скорости света. Но космологическая формула для красного смещения приводит к другому выводу. В рамках стандартной космологической модели галактики с красным смещением около 1,5 (т.е. принимаемая длина волны их излучения на 50% больше лабораторного значения) удаляются со скоростью света. Астрономы уже обнаружили около 1000 галактик с красным смещением больше 1,5. А значит, нам известно около 1000 объектов, удаляющихся быстрее скорости света. Реликтовое излучение приходит с еще большего расстояния и имеет красное смещение около 1000. Когда горячая плазма молодой Вселенной испускала принимаемое нами сегодня излучение, она удалялась от нас почти в 50 раз быстрее скорости света.

Бег на месте

Трудно поверить, что мы можем видеть галактики, движущиеся быстрее скорости света, однако это возможно из-за изменения скорости расширения. Вообразите луч света, идущий к нам с расстояния большего, чем расстояние Хаббла (14 млрд. световых лет). Он движется к нам со скоростью света относительно своего местоположения, но само оно удаляется от нас быстрее скорости света. Хотя свет устремляется к нам с максимально возможной скоростью, он не может угнаться за расширением пространства. Это напоминает ребенка, пытающегося бежать в обратную сторону по эскалатору. Фотоны на хаббловском расстоянии перемещаются с максимальной скоростью, чтобы оставаться на прежнем месте.

Можно подумать, что свет из областей, удаленных дальше расстояния Хаббла, никогда не сможет дойти до нас и мы его никогда не увидим. Но расстояние Хаббла не остается неизменным, поскольку постоянная Хаббла, от которой оно зависит, меняется со временем. Эта величина пропорциональна скорости разбегания двух галактик, деленной на расстояние между ними. (Для вычисления можно использовать любые две галактики.) В моделях Вселенной, согласующихся с астрономическими наблюдениями, знаменатель увеличивается быстрее числителя, поэтому постоянная Хаббла уменьшается. Следовательно, расстояние Хаббла растет. А раз так, свет, который первоначально не достигал нас, может со временем оказаться в пределах хаббловского расстояния. Тогда фотоны окажутся в области, удаляющейся медленнее скорости света, после чего они смогут добраться до нас.

Однако галактика, пославшая свет, может продолжать удаляться со сверхсветовой скоростью. Таким образом, мы можем наблюдать свет от галактик, которые, как и прежде, всегда будут удаляться быстрее скорости света. Одним словом, хаббловское расстояние не фиксировано и не указывает нам границы наблюдаемой Вселенной.

А что в действительности отмечает границу наблюдаемого пространства? Здесь тоже происходит некая путаница. Если бы пространство не расширялось, то самый отдаленный объект мы могли бы наблюдать теперь на расстоянии около 14 млрд. световых лет от нас, т.е. на расстоянии, которое свет преодолел за 14 млрд. лет, прошедших с момента Большого взрыва. Но поскольку Вселенная расширяется, пространство, пересеченное фотоном, расширилось за время его пути. Поэтому текущее расстояние до самого удаленного из наблюдаемых объектов примерно втрое больше – около 46 млрд. световых лет.

Раньше космологи думали, что мы живем в замедляющейся Вселенной и поэтому можем наблюдать все больше и больше галактик. Однако в ускоряющейся Вселенной мы отгорожены границей, вне которой никогда не увидим происходящие события – это космический горизонт событий. Если свет от галактик, удаляющихся быстрее скорости света, достигнет нас, значит, расстояние Хаббла увеличится. Но в ускоряющейся Вселенной его увеличение запрещено. Удаленное событие может послать луч света в нашем направлении, но этот свет навсегда останется за пределом расстояния Хаббла из-за ускорения расширения.

Как видим, ускоряющаяся Вселенная напоминает черную дыру, тоже имеющую горизонт событий, извне которого мы не получаем сигналов. Нынешнее расстояние до нашего космического горизонта событий (16 млрд. световых лет) целиком лежит в пределах нашей наблюдаемой области. Свет, испущенный галактиками, находящимися сейчас дальше космического горизонта событий, никогда не сможет достигнуть нас, т.к. расстояние, которое сейчас соответствует 16 млрд. световых лет, будет расширяться слишком быстро. Мы сможем увидеть события, происходившие в галактиках прежде, чем они пересекли горизонт, но о последующих событиях мы не узнаем никогда.

Во Вселенной расширяется все?

Люди часто думают, что если пространство расширяется, то и все в нем тоже расширяется. Но это неверно. Расширение как таковое (т.е. по инерции, без ускорения или замедления) не производит никакой силы. Длина волны фотона увеличивается вместе с ростом Вселенной, поскольку в отличие от атомов и планет фотоны не связанные объекты, размеры которых определяются равновесием сил. Изменяющаяся скорость расширения действительно вносит новую силу в равновесие, но и она не может заставить объекты расширяться или сжиматься.

Например, если бы гравитация стала сильнее, ваш спинной мозг сжался бы, пока электроны в позвоночнике не достигли бы нового положения равновесия, чуть ближе друг к другу. Ваш рост немного уменьшился бы, но сжатие на этом прекратилось бы. Точно так же, если бы мы жили во Вселенной с преобладанием сил тяготения, как еще несколько лет назад считало большинство космологов, то расширение замедлялось бы, а на все тела действовало бы слабое сжатие, заставляющее их достигать меньшего равновесного размера. Но, достигнув его, они бы больше не сжимались.

Фактически же расширение ускоряется, что вызвано слабой силой, «раздувающей» все тела. Поэтому связанные объекты имеют размеры немного больше, чем были бы в неускоряющейся Вселенной, поскольку равновесие сил достигается у них при немного большем размере. На поверхности Земли ускорение, направленное наружу, от центра планеты, составляет мизерную долю (10
–30) нормального гравитационного ускорения к центру. Если это ускорение неизменно, то оно не заставит
Землю расширяться. Просто планета принимает чуть больший размер, чем он был бы без силы отталкивания.

Но все изменится, если ускорение не постоянно, как полагают некоторые космологи. Если отталкивание увеличивается, то это может в конце концов вызвать разрушение всех структур и привести к «Большому разрыву», который произошел бы не из-за расширения или ускорения как такового, а потому что ускорение ускорялось бы.

о мере того как новые точные измерения помогают космологам лучше понять расширение и ускорение, они могут задаться еще более фундаментальными вопросами о самых ранних мгновениях и наибольших масштабах Вселенной. Чем было вызвано расширение? Многие космологи считают, что в этом виноват процесс, называемый «инфляцией» (раздуванием), особый тип ускоряющегося расширения. Но возможно, это лишь частичный ответ: чтобы она началась, похоже, Вселенная уже должна была расширяться. А что относительно наибольших масштабов за пределом наших наблюдений? Расширяются ли разные части Вселенной по-разному, так, что наша Вселенная – это всего лишь скромный инфляционный пузырь в гигантской сверхвселенной? Никто не знает. Но мы надеемся, что со временем мы сможем прийти к пониманию процесса расширения Вселенной.

---

ДОПОЛНЕНИЯ К СТАТЬЕ

1. ОБЗОР: КОСМИЧЕСКОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ

* Расширение Вселенной – одна из фундаментальных концепций современной науки – до сих пор получает различное толкование.

* Не следует воспринимать термин «Большой взрыв» буквально. Он не был бомбой, взорвавшейся в центре Вселенной. Это был взрыв самого пространства, который произошел повсеместно, подобно тому, как расширяется поверхность надуваемого воздушного шара.

* Понимание различия между расширением пространства и расширением в пространстве крайне важно для того, чтобы понять, каков размер Вселенной, скорость разбегания галактик, а также возможности астрономических наблюдений и природы ускорения расширения, которое, вероятно, испытывает Вселенная.

* Модель Большого взрыва описывает лишь то, что случилось после него.

2. А ЧТО БЫЛ ПОХОЖ БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ?

НЕВЕРНО: Вселенная родилась тогда, когда вещество, подобно бомбе, взорвалось в определенном месте. Давление было высоким в центре и низким в окружающей пустоте, что и вызвало разлет вещества.



ВЕРНО: Это был взрыв самого пространства, который привел вещество в движение. Наше пространство и время возникло в Большом взрыве и начало расширяться. Нигде не было центра, т.к. условия всюду были одинаковыми, никакого перепада давления, характерного для обычного взрыва, не было.



3. МОГУТ ЛИ ГАЛАКТИКИ УДАЛЯТЬСЯ СО СКОРОСТЬЮ ВЫШЕ СКОРОСТИ СВЕТА?

НЕВЕРНО: Частная теория относительности Эйнштейна запрещает это. Рассмотрим область пространства, содержащую несколько галактик. Из-за ее расширения галактики удаляются от нас. Чем дальше галактика, тем больше ее скорость (красные стрелки). Если скорость света – предел, то скорость удаления должна в итоге стать постоянной.


ВЕРНО: Разумеется, могут. Частная теория относительности не рассматривает скорость удаления. Скорость удаления бесконечно возрастает с рассто- янием. Дальше некоторого расстояния, называемого хаббловским, она превышает скорость света. Это не является нарушением теории относительности, пос- кольку удаление вызвано не движением в простран- стве, а расширением самого пространства.



4. МОЖНО ЛИ УВИДЕТЬ ГАЛАКТИКИ, УДАЛЯЮЩИЕСЯ БЫСТРЕЕ СВЕТА?

НЕВЕРНО: Конечно нет. Свет от таких галактик улетает вместе с ними. Пусть галактика находится за пределом хаббловского расстояния (сфера), т.е. удаляется от нас быстрее скорости света. Она испускает фотон (помечено желтым цветом). Пока фотон летит сквозь пространство, само оно расширяется. Расстояние до Земли увеличивается быстрее, чем движется фотон. Он никогда не достигнет нас.



ВЕРНО: Конечно можно, поскольку скорость расширения изменяется со временем. Сначала фотон действительно сносится расширением. Однако хаббловское расстояние не постоянно: оно увеличивается, и в конце концов фотон может попасть в сферу Хаббла. Как только это случится, фотон будет двигаться быстрее, чем удаляется Земля, и он сможет достичь нас.



5. ГИПОТЕЗА УСТАЛОСТИ

Каждый раз, когда Scientific American публикует статью по космологии, многие читатели пишут нам, что, по их мнению, галактики на самом деле не удаляются от нас и что расширение пространства – иллюзия. Они полагают, что красное смещение в спектрах галактик вызвано чем-то вроде «утомления» от долгой поездки. Некий неизвестный процесс вынуждает свет, распространяясь сквозь пространство, терять энергию и поэтому краснеть.

Данной гипотезе уже более полувека, и на первый взгляд она выглядит разумной. Но она совершенно не согласуется с наблюдениями. Например, когда звезда взрывается как сверхновая, она вспыхивает, а затем тускнеет. Весь процесс длится примерно две недели у сверхновых того типа, который астрономы используют для определения расстояний до галактик. За этот период времени сверхновая излучает поток фотонов. Гипотеза усталости света говорит, что за время пути фотоны потеряют энергию, но наблюдатель все равно получит поток фотонов длительностью в две недели.

Однако в расширяющемся пространстве не только сами фотоны растягиваются (и поэтому теряют энергию), но и их поток также растягивается. Поэтому требуется более двух недель, чтобы все фотоны добрались до Земли. Наблюдения подтверждают такой эффект. Вспышка сверхновой в галактике с красным смещением 0,5 наблюдается три недели, а в галактике с красным смещением 1 – месяц.

Гипотеза усталости света противоречит также наблюдениям спектра реликтового излучения и измерениям поверхностной яркости далеких галактик. Пришло время отправить на покой «утомленный свет» (Чарльз Линевивер и Тамара Дэвис).



Сверхновые звезды, как эта в скоплении галактик в Деве, помогают измерять космическое расширение. Их наблюдаемые свойства исключают альтернативные космологические теории, в которых пространство не расширяется.

6. ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ЛИ КОСМИЧЕСКОЕ КРАСНОЕ СМЕЩЕНИЕ – ЭТО ДОПЛЕРОВСКОЕ СМЕЩЕНИЕ?

НЕВЕРНО: Да, потому что удаляющиеся галактики движутся в пространстве. В эффекте Доплера световые волны растягиваются (становясь более красными), когда их источник удаляется от наблюдателя. Длина волны света не меняется во время его путешествия сквозь пространство. Наблюдатель принимает свет, измеряет его красное смещение и вычисляет скорость галактики.



ВЕРНО: Нет, красное смещение не имеет никакого отношения к эффекту Доплера. Галактика почти неподвижна в пространстве, поэтому испускает свет одинаковой длины волны во всех направлениях. За время пути длина волны становится больше, поскольку пространство расширяется. Поэтому свет постепенно краснеет. Наблюдатель принимает свет, измеряет его красное смещение и вычисляет скорость галактики. Космическое красное смещение отличается от доплеровского смещения, что подтверждают наблюдения.



7. НАСКОЛЬКО ВЕЛИКА НАБЛЮДАЕМАЯ ВСЕЛЕННАЯ?

НЕВЕРНО: Вселенной 14 млрд. лет, поэтому наблюдаемая ее часть должна иметь радиус 14 млрд. световых лет.Рассмотрим самую далекую из наблюдаемых галактик – ту, чьи фотоны, испущенные сразу после Большого взрыва, только теперь достигли нас. Световой год – это расстояние, проходимое фотоном за год. Значит, фотон преодолел 14 млрд. световых лет



ВЕРНО: Поскольку пространство расширяется, наблюдаемая область имеет радиус больше, чем 14 млрд. световых лет. Пока фотон путешествует, пространство, которое он пересекает, расширяется. К моменту, когда он достигает нас, расстояние до испустившей его галактики становится больше, чем просто вычисленное по времени полета, – приблизительно втрое больше



8. А ОБЪЕКТЫ ВО ВСЕЛЕННОЙ ТОЖЕ РАСШИРЯЮТСЯ?

НЕВЕРНО: Да. Расширение заставляет Вселенную и все находящееся в ней увеличиваться. В качестве объекта рассмотрим скопление галактик. Раз Вселенная становится больше, то и скопление – также. Граница скопления (желтая линия) расширяется.



ВЕРНО: Нет. Вселенная расширяется, но связанные объекты в ней не делают этого. Соседние галактики сначала удаляются, но в конечном счете их взаимное притяжение пересиливает расширение. Формируется скопление такого размера, которое соответствует его равновесному состоянию.



Источник

В IX-X вв. папство переживало тяжёлый политический и нравственный кризис. При отсутствии надёжной экономической и политической опоры понтифик превращался в марионетку властителей тускулумских, сполетских, неаполитанских и беневентских, каждый из которых стремился к приращению своего домена и подвергал Папскую область хищническим набегам. Особенно неумеренными были аппетиты маркграфов Сполето из дома Гвидонидов.

За 93 года с 872 по 965 гг. на папском престоле сменилось 24 понтифика. В среднем, каждый понтификат длился три-четыре года. Ведущие сенаторские фамилии Рима, представлявшие интересы феодальных домов Италии, путём интриг и махинаций приводили в Латеран своих ставленников и устраняли их в случае необходимости. Скудость и обрывочность сведений о папах того времени способствовали возникновению самых невероятных легенд — например, о том, что одно время папой была женщина.

Папа Формоз (891-896 гг.), короновав под принуждением в 892 г. императора Ламберта Сполетского, предпринял попытку противопоставить его влиянию одного из последних Каролингов, Арнульфа Каринтийского. Он призвал Арнульфа в Рим, венчал его на императорский трон и пытался склонить к вторжению во владения маркграфов сполетских. По дороге в Рим Арнульф успел осадить в Павии и вытеснить оттуда Ламбертова отца Гвидо III, коронованного императором ещё предшественником Формоза. Гвидо умер, пытаясь мобилизовать своих сторонников в Ломбардии. Несмотря на многообещающее начало, скоропостижная болезнь и смерть как Арнульфа, так и Формоза положила конец их антигвидонидским предприятиям.

После смерти Формоза сторонники Гвидонидов устранили его преемника Бонифация VI и поставили папой молодого Стефана. Это был отпрыск Сполетского дома, поставленный Формозом в епископы латинского города Ананьи. В январе 897 г. в Рим прибыли Ламберт и его кузен Гвидо IV. Предполагается, что именно они потребовали эксгумировать труп умершего за девять месяцев до этого Формоза и предать его суду. Стефан и сам был заинтересован в объявлении постановлений Формоза ничтожными, ибо среди таковых оказывалось и его решение о положении Стефана в епископы. Дело в том, что Никейский собор запрещал епископам переходить с кафедры на кафедру; соответственно, римским епископом не мог быть избран епископ другого города.

Судебное заседание, подобного которому не сыскать в анналах «вечного города», развернулось в Латеранской базилике. Папа велел посадить на трон полуразложившийся труп своего предшественника и подверг его посмертному допросу, в ходе которого за покойника отвечал, подражая его голосу, спрятавшийся за троном дьякон. Формозу вменялись все те обвинения, которые выдвигал против него ещё Иоанн VIII, а именно: вероломство, переход с одной епископской кафедры (Порто) на другую (Рим) в обход установленного Никейским собором запрета, а также совершение им, мирянином, религиозных таинств. Кроме того, Формозу ставилось в вину венчание на царство «незаконнорожденного» Арнульфа при жизни законных императоров Гвидо и Ламберта.

По итогам синода избрание Формоза было объявлено недействительным, его указы отменены, а пальцы, которыми он совершал крестное знамение, были отрублены. Тело Формоза, лишённое одежды, без каких-либо знаков папского достоинства, проволокли по улицам «вечного города» и закопали в братской могиле для чужеземцев. Позднее оно было выкопано (вероятно, кладбищенскими ворами, ожидавшими богатой поживы) и с прикреплённым грузом сброшено в Тибр.

Во время глумления над трупом Формоза Латеранский храм потрясло землетрясение, что вызвало его частичное обрушение. Это знамение пробудило в римлянах благоговейный ужас и возбудило всеобщее негодование против оскорбителей Формоза. Пошли слухи, что выловленное из Тибра тело понтифика стало творить чудесные исцеления, как о том повествует Лиутпранд: "Сколь велики были авторитет и благочестие папы Формоза, мы можем заключить из того, что когда позднее он был найден рыбаками и отнесён в церковь блаженного князя апостолов Петра, его, лежащего в гробу, почтительно приветствовали образа святых. Я часто слышал об этом от наиболее благочестивых мужей города Рима".

Римская чернь взбунтовалась, папа Стефан был заточён в темницу и там удавлен, его преемник Теодор II реабилитировал Формоза и с почестями перезахоронил облаченное в папские ризы тело понтифика. Годом позже папа Иоанн IX с одобрения Ламберта Сполетского запретил впредь судить покойников, подверг Трупный собор формальному осуждению и велел сжечь все относящиеся к нему документы.

Чехарда в Латеране продолжалась до 904 гг., и всё это время за кулисами шла борьба между сторонниками и противниками Формоза, о которой достоверных источников сохранилось очень мало. За это время на папском престоле сменилось семь пап (не считая одного антипапы), которые поочередно предавали своих предшественников анафеме. Некоторые (как, например, Теодор II и Роман) умирали при невыясненных обстоятельствах всего через несколько недель после избрания, что бросало на папский престол весьма зловещий отблеск.

Точку в истории Трупного собора поставил Сергий III (904—911), наконец овладевший Римом благодаря вооружённой помощи тускуламского комита Теофилакта и камеринского маркграфа Альбериха. Своих предшественников — папу Льва V и антипапу Христофора — он распорядился задержать и умертвить. Сергий отменил решения Теодора II и Иоанна IX, подверг Формоза новому порицанию и велел выгравировать на надгробии Стефана хвалебную эпитафию.

С этого «нечестивого и кровожадного» понтифика в Риме начался не менее скандальный период порнократии…

Порнократия, правление блудниц (итал. pornocrazia romana, governo delle prostitute) — период в истории папства, который начался с правления папы Сергия III (коронован в 904) и длился 60 лет, до смерти Иоанна XII в 963 г.

В течение этого времени римские понтифики находились под сильным влиянием могущественной аристократической семьи Теофилактов — римского консула Теофилакта (происхождение его не ясно, возможно, он имел германские или византийские корни; командовал военными силами Рима; в 901 году впервые упоминается как сенатор Рима), его жены Феодоры и их дочери Марозии, заслуживших репутацию блудниц, а затем сына Марозии — Альбериха II, герцога Сполетского. Как пишет историк, «эти богатые и влиятельные жаждущие власти женщины сажали на папский престол своих друзей, любовников, родственников. Не понравившихся им пап они без всяких проволочек свергали, убирали с дороги».

Большинство средневековых источников об этом периоде, смакующих детали разврата этих женщин с римскими папами, достаточно пристрастны, так как исходят от политических противников папства. Тем не менее, даже официальная история католической церкви признает, что за несколько десятков лет сменилось большое количество пап, отличавшихся распущенным образом жизни, и что они назначались и контролировались кланом Теофилактов.

В первой половине X века реальная власть в Риме принадлежала представителям семьи Теофилакта. Папская область стала управляться Теофилактом, римским сенатором, который был объявлен консулом, дуксом, главнокомандующим (magister militum) и папским казначеем при Бенедикте IV (900—903). Вскоре, пользуясь поддержкой этого семейства, папой стал Сергий III.

Затем этот папа, который «наполнил папский хор любовницами и незаконнорожденными детьми, и превратил папский дворец в воровской притон», отдал в руки Теофилакта все светские полномочия. Феодора и Марозия, жена и дочь Теофилакта, сосредоточили в течение этих лет в своих руках необыкновенную власть (при этом 15-летняя Марозия стала любовницей папы). Как политические владыки Рима, они осуществляли полный контроль над выборами нового понтифика.

Эдуард Гиббон: «Влияние этих двух шлюх, Марозии и Феодоры, было основано на их красоте и богатстве, а также было результатом их политических и любовных интриг. Своих самых упорных любовников они награждали папскими тиарами. Святой престол занимали незаконнорожденный сын, внук и правнук Марозии. Редкая генеалогия для наместников святого Петра на Земле».

Лиутпранд Кремонский: «Городом Римом тогда управляла как мужчина, — стыдно и сказать, — бесстыдная блудница Феодора, бабка того Альберика, что недавно умер. Она имела 2-х дочерей — Мароцию и Феодору, не только подобных ей во всём, но и ещё более склонных к разврату. Из них Мароция родила преступным образом от папы Сергия, о котором мы упоминали выше, Иоанна».

Имя Теофилакта перестает фигурировать в рассказах достаточно рано (умер в 924 г.), чуть позже сходит со сцены его жена Феодора (умерла в 928 г.), уступая всю власть целиком своей дочери Марозии.

Вероятней всего, Марозия была любовницей папы Сергия III и точно — матерью Иоанна ХI и бабкой Иоанна XII. Кроме того, её подозревают в убийстве свергнутого ею папы Иоанна Х (получившего тиару благодаря покровительству Феодоры), которое Марозия осуществила, чтобы доставить понтификат своему тогдашнему фавориту, будущему Льву VI.

Понтификам, которые назначались стараниями Феодоры и Марозии, недоброжелатели приписывают любовные отношения с этими женщинами.

Лиутпранд Кремонский: «Феодора, бесстыднейшая, как я говорил, блудница, пылая любовной страстью, прельстилась красотой его лица и не просто желала вступить с ним в связь, а и принудила его позже к этому. Пока совершались эти бесстыдства, умер епископ Болонской церкви, и Иоанн был избран на его место. Тогда-то извращённый ум Феодоры, подобный уму Глицерии, не имея сил терпеть, что её любовник из-за расстояния в 200 миль, отделяющего Равенну от Рима, очень редко теперь владеет ею, заставил (Иоанна) оставить архиепископство в Равенне и — о ужас! — овладеть верховным понтификатом в Риме».

Большинство пап этого периода после ареста и смерти Иоанна Х избирались по фактическому приказу Марозии, которая приняла римский титул патриция, сенатора («сенатрисса», «сенаторка», Domna Senatrix), и сосредоточила всю полноту власти в городе в своих руках. Правили такие понтифики всего по несколько лет. Никаких судьбоносных для церкви решений в это время принято не было.

Марозия, которая после смерти своего второго мужа Гвидо Тосканского вышла замуж за Гуго Прованского, рассчитывала, что он получит из рук ее внебрачного сына Иоанна XI императорскую корону.

Однако несостоявшаяся императрица ошиблась в расчетах. Сын Марозии от первого брака Альберих II взбунтовался и поднял против своей матери римский люд. Вооруженная толпа ворвалась в Замок Святого Ангела, где укрылась Марозия со своим мужем. Гуго удалось бежать, а Марозию убили. Во время столкновения погиб также ее сын — папа Иоанн XI.

Альберих захватил власть в Риме. На протяжении следующих двадцати лет назначаемые им папы не могли ни в политическом, ни в общественном аспекте проявить свою волю. Но он не ограничивал их церковно-административную власть.

Концом данного периода считается низвержение императором Оттоном папы Иоанна XII, (сына Альбериха II, избранного понтификом по его завещанию). Сын Феодоры Младшей, второй дочери Феодоры, через некоторое время станет папой Иоанном XIII, но будет зависим уже от императора. В последующие годы род Теофилакта даст Риму ещё ряд пап и антипап (если точнее — два правнука, а также праправнук Марозии будут занимать святой престол, но их правление уже не относится к периоду порнократии).

Развратная жизнь Иоанна XII заставила императора Оттона совершить поездку в Рим, где 6 декабря 963 г. на синоде папа был предан проклятию и лишен всех прав. По приказу императора был избран новый папа — Лев VIII. После отъезда императора Иоанн XII возвратился в Рим благодаря помощи антиимператорской партии и аннулировал все постановления Оттона.

Льву VIII удалось бежать, но многие его сторонники, даже кардиналы, оказались брошенными в тюрьму, где подверглись жестоким пыткам и были убиты. Во время этих репрессий Иоанн XII неожиданно умер. Папу нашли мертвым в доме одной из его любовниц. Согласно Лиутпранду, папу погубил дьявол. Современные же церковные историки полагают, что, скорее всего, он погиб от руки одного из обманутых им мужей. Другие ученые предполагают, что он не был убит, а скончался во время полового акта от апоплексии.

Порнократия вызвала недовольство итальянцев, тем самым в какой-то мере подготовив условия для создания Оттоном I Священной Римской империи в 962 г.

Последний папа этого периода, Иоанн XII, был свергнут и заменен ставленником императора, начавшим процесс восстановления авторитета папской власти. Новый папа, Лев VIII, заслужил добрую репутацию своим аскетизмом, подзабытым за полвека разврата.

Так как престол оказался под полным контролем немецких императоров, проводивших антивизантийскую политику, углубился раскол между Восточной и Западной церквями.

Ситуация со свободным назначением пап периода порнократии дала толчок к тому, что в 1059 г., примерно сто лет спустя, указом папы Николая II был создан конклав — институт выборщиков пап, функционирующий до сегодняшнего дня.

Источник

«Развитие капитализма в России» Ленина является обоснованием марксистско–ленинской точки зрения на пути развития капитализма в России. В этой замечательной работе Ленин дал исчерпывающий анализ развития экономики и классовых отношений в России второй половины XIX в. Исходя из этого анализа большевики строили свою политику и тактику в революцию 1905 года. Величайшее философское произведение Ленина «Материализм и эмпириокритицизм», которое может быть поставлено в один ряд с такими творениями основоположников марксизма, как «Нищета философии», «Анти–Дюринг», «Людвиг Фейербах» и др., является ответом на коренные требования революционного движения в России после революции 1905 года.

Маркс, Энгельс и Ленин к вопросам философии всегда подходили с пролетарски–классовой точки зрения. Партийность теории, партийность философии диалектического материализма — всегда было их руководящим принципом. В «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин писал, что новейшая философия так же партийна, как две тысячи лет тому назад. Еще раньше, в период борьбы со струвизмом, Ленин говорил, что марксист не ограничивается об'ективистским констатированием фактов, а открыто и прямо становится на точку зрения пролетариата и его партии. Марксизм, — писал Ленин, — включает в себя принцип партийности.

В печатаемых здесь впервые материалах совещания расширенной редакции «Пролетария» со всей ясностью вскрывается этот принцип партийности теории.

После разгрома революции 1905 г., в эпоху жесточайшей царской реакции, когда основные организации пролетариата — партия, профсоюзы — были загнаны в подполье, лучшие представители рабочего класса ссылались на каторгу, сажались в тюрьмы, отправлялись на виселицу, в среде социал–демократии, в менее устойчивой ее части, начинается политический и идейный разброд. В статье о Дицгене Ленин писал, что одни ликвидируют партию, другие — профсоюзы, третьи — марксистскую теорию. В статье «Наши упразднители» Ленин писал:

«время общественной и политической реакции, время «переваривания» богатых уроков революции является не случайно тем временем, когда основные теоретические и в том числе философские вопросы для всякого живого направления выдвигаются на одно из первых мест». Там же он писал: «спор о том, что такое философский материализм, почему ошибочны, чем опасны и реакционны уклонения от него, всегда связан «живой реальной связью» с «марксистским общественно–политическим течением» иначе это последнее было бы не марксистским, не общественно–политическим и не течением» Отрицать «реальность» этой связи могут только ограниченные «реальные политики» реформизма или анархизма»

(т. XV, изд. II, стр. 88).

Разгоревшаяся в 1908—1910 гг. философская драка между Лениным, с одной стороны, и махистами — Богдановым, Базаровым, Луначарским и др. — с другой, была одной из форм проявления классовой борьбы. Богданов на протяжении ряда лет в ряде своих философских работ проводил ревизию философии марксизма с позиций махизма. Богданов ревизовал философию марксизма во всех ее основных вопросах. Он отрицал реальность внешнего мира в противоположность положению марксизма, что внешний материальный мир существует об'ективно и независимо от нашего сознания, утверждая, вслед за Махом, что вне человеческого опыта внешний мир не существует. Философию суб'ективного идеализма Маха Богданов старался облечь в марксистскую фразеологию. Так, например, он говорил, что внешний мир существует в коллективном опыте. Ленин, разоблачая Богданова, говорил, что словечком «коллективный» Богданов пытается подменить марксизм махизмом. Далее Богданов отрицал диалектику марксизма, пытаясь заменить ее своей «организационной наукой», от начала и до конца суб'ективно–идеалистической теорией.

Если раньше до поры до времени Богданов свои философские взгляды не связывал с вопросами политики, то теперь он с помощью своей философии начинает обосновывать свои отличные от большевизма политические взгляды. Сторонники Богданова — Луначарский, Базаров и др. — более последовательно и открыто стали увязывать философию махизма со своими политическими взглядами. Луначарский выступил с рядом статей и книг, в которых пытался по всем линиям теории и политики заменить марксизм махизмом. Суб'ективно–идеалистическая позиция Луначарского в вопросах философии прямо привела его к религиозному мистицизму. Научный социализм и марксизм, марксистскую философию Луначарский подменил религией. Так называемое богостроительство расцветает пышным букетом. Во втором сборнике «Литературный распад» Луначарский поместил статью, которая была предметом специального обсуждения расширенной редакции «Пролетария». В этой статье Луначарский писал:

«Кто есть бог, творящий чудеса? Отец ли наш, или сын духа нашего? — говорит старик в «Исповеди» Горького». — Луначарский отвечает: «Бог — человечество, цельное социалистическое человечество. Это единственное божество, что нам доступно. Этот бог не родился еще — строится только. А кто богостроители? Конечно, сам пролетариат в первую голову, в тот исторический момент, который мы переживаем… Бог — есть человечество грядущего, строй его вместе с человечеством настоящего, примыкая "к передовым его элементам» (стр. 92—93, изд. 1909 г.).

В том же году в № 10 журнала «Образование», в статье «Будущее религии», Луначарский писал:

«Религия есть чувство связи индивида с высшим началом. Только в чрезвычайной мере оно выявляется в новой религии. С этой точки зрения научный социализм самое религиозное из всех религий, и истинный демократ — самый глубоко религиозный человек».

Против философии махизма и ее реакционных религиозных выводов, против всей этой мистики, которую стали разводить махисты, Ленин выступил со всей решительностью. Свою критику махизма Ленин увязывает с анализом классовых корней тех реакционных течений и с борьбой против тех политических течений, которые теснейшим и неразрывным образом увязывались с философией махизма. Против махизма выступил и Плеханов. Но характерно, что Плеханов критикует махизм больше и по преимуществу с чисто логической стороны, не доводя эту критику до классовых корней, не вскрывая буржуазной партийности этой философии. Полемика Плеханова против Богданова (см. его письма Богданову) блещет всеми прелестями и остротой плехановского остроумия. Плеханов больше издевается и высмеивает Богданова, чем разоблачает его, не показывая всей реакционности, всей враждебности этой философии пролетариату, не увязывая эту критику с теми основными задачами, которые стояли перед рабочим классом в эпоху жестокой реакции. Оно и понятно — этого Плеханов сделать не мог, так как сам он не стоял на последовательно пролетарской позиции, хотя в борьбе с ликвидаторством он иногда и приближался к Ленину. Критика Плеханова носит по преимуществу струвистско–об'ективистский характер.

Махисты свои философские взгляды пытались обосновать ссылками на новейшие достижения естествознания. И действительно, тот кризис, в который вступило естествознание в конце XIX и начале XX в., те реакционные идеалистические идеи, которые проповедывали буржуазные естествоиспытатели, явились питательной почвой махизма.

Ленин дал всесторонний и глубокий анализ кризиса в естествознании, сделав из этого все необходимые выводы.

Плеханов же совершенно прошел мимо этого кризиса и Критику махизма не увязывал с теми течениями в области естествознания, к котором примыкал махизм. По этому поводу Ленин писал:

«Нельзя взять в руки литературы махизма или о махизме, чтобы не встретить претенциозных ссылок на новую физику, которая–де опровергла материализм, и т. д. и т. п. Основательны ли эти ссылки, вопрос другой, но связь новой физики или, вернее, определенной школы в новой физике с махизмом и другими разновидностями современной идеалистической философии не подлежит ни малейшему сомнению. Разбирать махизм, игнорируя эту связь, — как это делает Плеханов, — значит издеваться над духом диалектического материализма, т. е. жертвовать методом Энгельса ради той или иной буквы Энтельса»
(Ленин, т. XIII, стр. 206).

Меньшевики пытались приписать махизм большевикам, отождествляя махизм с философией большевизма. Так, например, в «Neue Zeit» от 14 февраля 1908 г. В предисловии к статье Богданова «Э. Мах и революция» указывалось, что разногласие между Плехановым и Богдановым становится разногласием большевиков и меньшевиков. Но уже 20 марта 1908 г. в той же «Neue Zeit» была помещена заметка, указывающая, что представители махизма имеются среди большевиков и меньшевиков. В апреле 1908 г. в «Голосе Социал–Демократа» А. Деборин написал специальную статью «Философия Маха и русская революция», В которой доказывал, что большевики — это представители мелкой буржуазии, а философия махизма является теоретическим обоснованием политических взглядов большевиков. Деборин писал:

«Печать «суб'ективизма» и «волюнтаризма», лежит на всей тактике т. н. большевизма, философским выражением которого является махизм. Махизм — это мировоззрение без мира — в качестве философии суб'ективизма и индивидуализма образует в сочетании с ницшевским имморализмом, дающим оправдание «зла», эксплоатации и проч., идеологический туман, окутывающий практические стремления буржуазии. Большевистские философы в «идеологии» своей не переходят за пределы мелкобуржуазного кругозора. Большевистские же стратеги, тактики с их романтическим революционизмом и мелкобуржуазным радикализмом, прилагают на практике теоретические принципы философвского нигилизма, в основе которого лежит отрицание об'ективной истины и признание права за каждой личностью определять характер дозволенного и недозволенного, инстинного и ложного, доброго и злого, справедливого и не–справедливого. Наши махообразные марксисты — сознательные большевики, «осмысливающие» практику и тактику последних. Большевистские же тактики и практики — бессознательные махисты и идеалисты. Об'ективно махизм представляет, т. о. на русской почве идеологию революционного и радикального слоя буржуазии и в этих пределах знаменует собою прогрессивное явление. По отношению же к марксизму — мировоззрению пролетариата — махизм играет реакционную роль… Бессилие и политическая отсталость буржуазии заставляют ее искать временных союзников среди других классов населения. Самым же надежным и революционно–последовательным союзником является пролетариат. Но чтобы «расположить» к себе последний в целях хотя бы «диктатуры пролетариата и крестьянства», приходится прибегать к марксистской фразеологии, дающей возможность прикрывать мелкобуржуазную «сущность». Ведь наши эс–эры «тоже марксисты», и разве наши махообразные «тоже марксисты» не «тоже суб'ективисты»? Общественное положение мелкой буржуазии характеризуется, как известно, помимо всего прочего, вечной раздвоенностью, которая необходимо отражается и в ее идеологии. Поэтому не всегда бывает легко отделить мелкобуржуазную «сущность» от прикрывающего ее тумана марксистской фразеологии»

(«Голос Социал–Демократа» 1908 г., № 4—5, стр. 12).

Деборин, клевеща на большевиков, по существу сам оправдывает махизм. Он пишет, что махизм на русской почве является прогрессивным явлением, поскольку отражает идеологию радикальной буржуазии. А так как Деборин, вместе со всеми меньшевиками, считал буржуазию как класс прогрессивным, революционной движущей силой в русской революции, то, следовательно, является прогрессивной и революционной и ее философия.

В отличие от меньшевиков (например Деборина) Ленин утверждал, что махизм от начала и до конца реакционное учение, что это поповщина худшего толка. В 1908 г. в статье «Марксизм и ревизионизм» Ленин со всей определенностью заявляет, что взгляды махистов ни в какой мере не являются взглядами большевиков. В примечании к своей статье Ленин писал:

«см. книгу «Очерки философии марксизма» Богданова, Базарова и др. Здесь не место разбирать эту книгу, и я должен ограничиться пока заявлениями, что в ближайшем будущем покажу в ряде статей или в особой брошюре, что все сказанное в тексте про неокантианских ревизионистов относится по существу дела и к тем «новым» неоюмистам и необерклеанским ревизионистам».

По предложению Ленина в номере «Пролетария» от 26 февраля 1909 г. была помещена заметка, где со всей решительностью указывалось, что махизм ни в какой мере не является философией большевиков и что махисты имеются и среди меньшевиков (Юшкевич, Валентинов и др.).

Разгоревшаяся драка показала, что только Ленин действительно до конца и последовательно дал всестороннюю критику махизма в своей работе «Материализм и эмпириокритицизм». Не говоря уже о других меньшевиках, даже Плеханов не проделал и десятой доли всей необходимой работы по разоблачению махизма В переписке Ленина с Горьким Ленин из года в год неустанно разоблачал махизм. В одном из писем к Горькому Ленин писал:

«За сочинениями Богданова по философии я следил с его энергетической книги об «Историческом взгляде на природу», каковую книгу штудировал в бытность мою в Сибири. Для Богданова эта позиция была лишь переходом к другим философским взглядам. Лично познакомился я с ним в 1904 году, причем мы сразу презентовали друг другу: я — «Шаги», он — одну свою тогдашнюю философскую работу. И я тотчас же (весной или в начале лета 1904 года) писал ему из Женевы в Париж, что он своим писанием сугубо разубеждает в правильности своих взглядов и сугубо убеждает в правильности взглядов Плеханова. С Плехановым, когда мы работали вместе, мы не раз беседовали о Богданове. Плеханов пояснял мне ошибочность взглядов Богданова, но считал это уклонение отнюдь не отчаянно большим… Плеханов смотрел тогда на Богданова как на союзника в борьбе с ревизионизмом, но союзника, ошибающегося постольку, поскольку он идет за Оствальдом и далее за Махом».
И еще:

«Вы должны понять и поймете, конечно, что раз человек партии пришел к убеждению в сугубой неправильности и вреде известной проповеди, то он обязан выступить против нее. Я бы не поднял шуму, если бы не убедился безусловно (и в этом убеждаюсь с каждым днем больше по мере ознакомления с первоисточником мудрости Базарова, Богданова и К°), что книга их — нелепая, вредная, филистерская, поповская вся от начала до конца, от ветвей до корня, до Маха и Авенариуса. Плеханов всецело прав против них по существу, только не умеет или не хочет или ленится сказать это конкретно, обстоятельно, просто, без излишнего запугивания публики философскими текстами. И я во что бы то ни стало скажу это по–своему».

Л. Троцкий и по настоящее время клевещет на Ленина, утверждая, что Ленин в 1904 году считал взгляды Богданова в области философии правильными, и что Ленин не соглашался с оценкой Плехановым Богданова как представителя одной из разновидностей философского идеализма, и что только в «Материализме и эмпириокритицизме» Ленин пришел к той же оценке Богданова, что и Плеханов (см. Троцкий «Моя жизнь», том I). Троцкий целиком стоит на позициях социал–фашизма и в этом вопросе. Нет особой нужды опровергать подобную меньшевистскую клевету Троцкого на Ленина.

После Маркса и Энгельса только Ленин защищал и дальше разрабатывал подлинные ортодоксальные взгляды марксизма. Каутский, Плеханов и др., выступавшие против того или иного вида ревизионизма, никогда не были до конца последовательными марксистами в области философии. Известно, что Каутскй, выступив в 900–х годах против Бернштейна, проявил большое колебание и непоследовательность в этой борьбе. Точно так же Каутский занял неправильную позицию в борьбе с махизмом. В статье «Наши упразднители», когда Потресов пытался ссылкой на Каутского подтвердить, что махизм не враждебен марксизму (Каутский считал, что махизм — частное дело), Ленин писал:

«Каутский ошибается в последнем пункте и особенно насчет русского махизма. Это несомненно».
А в письме к Горькому от 13 февраля 1908 г. Ленин писал:

«Материализм как философия везде у них в загоне. «Neue Zeit», самый выдержанный и знающий орган, равнодушен к философии, никогда не был ярым сторонником философского материализма, а в последнее время печатал, без единой оговорки, эмпириокритиков».

II

В печатаемых в № 1 «Литературного Наследства» материалах Совещания «Пролетария» со всей очевидностью вскрывается реакционнная сущность философских взглядов Богданова, Луначарского и др., связь этой реакционной философии с антибольшевистскими, антиленинскими взглядами в вопросах политики (отзовизм, ультиматизм) и непримиримая позиция Ленина по отношению к этой реакционной философии. Недаром Ленин придавал большое значение протоколам Совещания расширенной редакции «Пролетария» и хотел их опубликовать тогда же. В извещении об этом Совещании, напечатанном в приложении к № 46 газеты «Пролетарий» 1909 г., Ленин писал:

«Редакция «Пролетария» приложит все усилия, чтобы изготовить и издать возможно более полные протоколы Совещания».

Расхождение Богданова, Луначарского и др. с Лениным как по вопросам политическим, так и теоретическим было настолько значительно, что они создали свой политический центр, каковым явилась организованная ими школа на Капри. Наличие этого раскола с особенной резкостью было выявлено Лениным на заседании расширенной редакции «Пролетария». Ленин говорил:

«Ясно ведь, что единства во фракции нет, а раскол полный» (см. публикуемый протокол).

В резолюции расширенной редакции «Пролетария», принятой специально о школе на Капри, указывалось:

«Сделанные до сих пор группой инициаторов шаги уже с полной ясностью обнаруживают, что под видом этой школы создается новый центр, откалывающейся от большевиков фракции… Расширенная редакция «Пролетария» констатирует, что в связи с разногласиями, обнаружившимися в нашей фракции по вопросам об отзовизме, ультиматизме, отношении к проповеди богостроительства и вообще о внутрипартийных задачах большевиков, в связи с тем, что инициаторами, организаторами школы в NN [на Капри] являются исключительно представители отзовизма, ультиматизма, богостроительства, — идейно–политическая физиономия этого нового центра определяется с полной ясностью. В виду всего этого, расширенная редакция «Пролетария» заявляет, что большевистская фракция никакой ответственности за эту школу нести не может»

(т. XIV, стр. 102).

Ленин в письме ученикам Каприйской школы от 30 августа 1909 г. писал:

«Во всякой школе самое важное — идейно–политическое направление лекций. Чем определяется это направление? Всецело и исключительно составом лекторов. Вы прекрасно понимаете, товарищи, что всякий «контроль», всякое руководство, всякие «программы», «уставы» и проч., все это — звук пустой по отношению к составу лекторов. Никакой контроль, никакие программы и т. д. абсолютно не в состоянии изменить того направления занятий, которое определяется составом лекторов. И никогда и нигде в мире ни единая уважающая себя организация, фракция или группа не возьмется разделить ответственность за школу, направление которой уже предопределено составом лекторов, если это направление враждебное… Посмотрите, далее, тех лекторов, которых вы видите сейчас перед собой на Капри. Большевиков среди них нет. Зато все сторонники новой фракции (фракции защитников отзовизма и богостроительства) представлены почти полностью. Я едва ли во многом ошибусь, если скажу, что вы увидите среди каприйских лекторов Максимова (Богданова), Базарова, Луначарского, Лядова, Алексинского. Отрицать, что вся эта группа товарищей ведет агитацию против «Пролетария», поддерживая и защищая отзовизм, значило бы насмехаться над известными всем в партии фактами. Отрицать, что остров Капри получил уже известность даже в общей русской литературе как литературный центр богостроительства, значило бы издеваться над фактами. Вся русская печать давно уже указывала на то, что Луначарский с острова Капри повел проповедь богостроительства; ему помогал в России Базаров. Однородные философские взгляды защищал в десятке русских легальных книг и статей, в десятке заграничных рефератов Богданов»

(т. XIV, стр. 118—119).

В прениях на заседании редакции «Пролетария» и в резолюции, принятой о статье Луначарского (напечатанной во втором сборнике «Литературный Распад»), взгляды Луначарского, Богданова, Базарова и др. характеризуются как антимарксистские, порывающие с основами марксизма и по существу реакционные. Далее, течение, представляемое Луначарским, Богдановым, Базаровым и др., характеризуется как форма проявления мелкобуржуазных тенденций в рядах пролетариата.

Защитники Луначарского пытались все дело свести к терминологии. Они говорили, что Луначарский употребляет всего лишь не совсем удачную и не совсем правильную терминологию, от которой его можно заставить отказаться. Но совершенно ясно, что дело было не в терминологии, а в антимарксистской сущности взглядов Луначарского, Богданова и К°.

На заседании расширенной редакции «Пролетария» только Ленин проводил до конца последовательную линию борьбы с махизмом, богостроительством и богоискательством. Характерно, что Томский в этом вопросе проявил прямое примиренчество по отношению к Луначарскому. По одному из важнейших пунктов резолюции, пункту 4–му с поправкой Виктора (Таратуты), что совещание считает правильным напечатание в № 42 «Пролетария» статьи «Не по дороге», — воздержались Градский (Каменев), Власов (Рыков) и Максимов (Богданов).

Проявленное примиренчество со стороны Томского по отношению к Луначарскому, Богданову и др. при решении редакцией «Пролетария» важнейших теоретических вопросов марксизма, имеющих прямое отношение к политическим взглядам отзовизма и ультиматизма, было, конечно, не случайно, как не случайна и неясность в позиции по некоторым пунктам резолюции, проявленная Рыковым. Опубликованные в XVIII Ленинском сборнике материалы (ленинская переписка) показывают, что Рыков, Каменев и др. занимали в ту пору примиренческую позицию в борьбе Ленина на два фронта — против ликвидаторов и отзовистов. Они в этом вопросе, что особенно ярко проявилось на январском пленуме ЦК в 1910 г., поддержали Троцкого и провели ряд решений в примиренческом духе. Самый факт участия Каменева в сборниках «Литературный Распад», в которых печатались все махисты, также является характерным. «Литературный Распад» об'единял вокруг себя по преимуществу махистов, богостроителей (Базаров, Юшкевич, Луначарский и др.), которые свои реакционные идеалистические взгляды выдавали за ортодоксальный марксизм. Так, например, в предисловии к первому сборнику «Литературного Распада» написано: «Участники предлагаемого вниманию читателей сборника стоят на почве пролетарского мировоззрения в его единственно научной форме — марксизме».

Богданов на совещании редакции «Пролетария» говорил, что «будущее покажет, кто был прав в этом вопросе» — Ленин или мы. И, действительно, будущее показало, что Ленин был от начала и до конца прав решительно во всех вопросах как теоретических, так и политических. Богданов же со своей реакционной философией все дальше и дальше отходил от революционного движения пролетариата, скатившись окончательно в лагерь его врагов.

В настоящее время махистские взгляды стали наряду с неокантианством официальной философией социал–фашистов. Такие патентованные «марксисты» II Интернационала, как Макс Адлер, не перестают доказывать, что махизм преодолевает «односторонность» марксизма.

Ленинизм во все вопросы марксизма вносит новое, поднимает марксизм на новую, высшую ступень. Ленин, изучив и обобщив новые закономерности как в области общественных отношений, — империализм, эпоха пролетарской революции — так и в области развития естествознания, переработав весь этот огромный материал с точки зрения материалистической диалектики, тем самым развил и углубил материалистическую диалектику. Законы материалистической диалектики есть не что иное, как законы самого внешнего материального мира, существующего об'ективно и независимо от нашего сознания и отражающиеся в нашем мышлении.

После Ленина дело дальнейшей разработки вопросов марксизма–ленинизма вообще и материалистической диалектики в частности находит свое блестящее выражение в работах т. Сталина. Сталин, во всех своих работах последовательно проводя точку зрения Маркса, Энгельса и Ленина, с исключительной проницательностью и ясностью вскрывает то новое, что дает эпоха социалистического строительства и международная борьба пролетариата. Основные законы материалистической логики, как то: закон единства и борьба противоположностей, в работах Сталина получают дальнейшую разработку. Точно так же и другие категории материалистической логики — сущность и явление, возможность и действительность, диалектика всеобщего и особенного разрабатываются Сталиным в духе ленинских традиций на основе изучения и вскрытия закономерности в самой об'ективный действительности. Письмо т. Сталина в редакцию «Пролетарской революции» со всей решительностью ставит вопрос о борьбе за ленинский этап в марксизме, за большевистскую партийность теории и за непримиримую борьбу со всякого рода гнилым либерализмом.

Борьба за ленинский этап на всех участках идеологического фронта является важнейшей задачей. Эта задача точно так же со всей остротой стоит и перед пролетарским литературным движением. Необходимо вплотную приступить к разработке ленинского этапа в области литературоведения. Одним из условий этой работы является непримиримая борьба со всякого рода фальсификацией марксизма–ленинизма и прямой меньшевистско–троцкистской контрабандой. Примером такой контрабанды может служить статья Добрынина, напечатанная в № 3 журнала «РАПП» «За ленинскую переоценку наследства Плеханова».1 Добрынин в этой статье пишет, что у большевиков и Ленина не было ясной позиции по отношению к махизму, — «неясность того положения, должны ли все социал–демократы держаться и в области философии взглядов Маркса и Энгельса». Далее Добрынин клеветнически утверждает, что, борясь вместе с Плехановым против махизма, Ленин якобы из «тактических соображений» проводил «отрыв философии от политики, от фракционной борьбы». Это им самим выдуманное обстоятельство Добрынин «об'ясняет» тем, что в этот период якобы «еще не было выработано твердого партийного мнения» в вопросах философии. Это есть не что иное, как перепев взглядов меньшевиков, проповедывавших в годы реакции то же самое и об'явивших в 1908—1910 гг. Ленина и большевиков махистами!

Печатаемый ниже «философский» протокол расширенного совещания редакции «Пролетария» наряду с другими ленинскими высказываниями имеет исключительное значение и для фронта пролетарской литературы. Эти материалы должны служить для наших литературоведов примером того, как по–ленински бороться за чистоту марксизма, за большевистскую партийность в науке, за ленинскую непримиримость ко всем и всяческим отклонениям от мировоззрения марксизма–ленинизма. Проблема ленинского этапа в области литературоведения до настоящего времени не разработана. К этой задаче по существу еще так, как этого требует сам вопрос, не приступлено.

Острота этой задачи об'ясняется еще и тем, что среди работников рапповского движения долгое время было некритическое отношение к плехановским литературоведческим взглядам. Ведь имел же широкое хождение лозунг «за плехановскую ортодоксию».

Развертывающаяся на основе указаний ЦК ВКП(б) перестройка работы РАПП одним из коренных моментов своего содержания должна поставить задачу всестороннего изучения ленинского теоретического наследства и полного преодоления плехановского и деборинского влияния. О необходимости большой критической работы свидетельствуют особо ярко работы т. Либединского, включая и его последние высказывания в печати (см. журнал «РАПП» № 1).

Подлинная, большевистская перестройка рядов пролетарского литературного движения возможна только на основе последовательного проведения ленинского принципа партийности науки. Материалы, печатаемые здесь, бесспорно окажут большую помощь всему пролетарскому литературному фронту в том, как надо понимать и как надо проводить этот принцип конкретно, в своей области.

П. Юдин
------------------------
1 Напечатание статьи Добрынина явилось грубой политической ошибкой журнала «РАПП», что и было признано самой редакцией со значительным запозданием, после того, как эта статья подвергалась критике в партийной печати (см. заявление редколлегии «РАПП» в № 348 «Правды»).

I. О богостроительских тенденциях в С[оциал]—Д[емократической] среде 9

«Принимая во внимание, что в настоящее время, когда в атмосфере упадка обществ[енного] движения рост религиозных настроений в контрреволюционной буржуазной интеллигенции придал этого рода вопросам важное общественное значение и что в связи с этим ростом религ[иозных] настроений делаются ныне и отдельными социал–демократами попытки связать с с.—д–тией проповедь веры и богостроительства и даже придать научному социализму характер религиозного верования.

Расширенная редакция «Пролетария» заявляет, что она рассматривает это течение, особенно ярко пропагандируемое в статьях т. Луначарского, как течение, порывающее с основами марксизма и приносящее по самому существу своей проповеди, а отнюдь не одной терминологией,* вред революционной социал–демократической работе по просвещению рабочих масс и что ничего общего с подобным извращением научного социализма большевистская фракция не имеет.

Далее, — констатируя, что это течение является формой борьбы мелкобуржуазных тенденций с пролетарским социализмом–марксизмом и, поскольку оно переходит к обсуждению политических вопросов (как, напр., в ст[атье] Луначарского в «Лит[ературном] Рас[паде]»), подменяет последний первым, — расширенная редакция «Пролетария» считает правильным напечатанье в № 42 «Пролетария» ст[атьи] «Не по дороге»** и предлагает редакции, как и в прежнем, вести решительную борьбу с подобными тенденциями, разоблачая их антимарксистский характер.
II. По поводу протеста т. Максимова [А. А. Богданова]10 в связи со статьей «Не по дороге» (№ 42 «Пролетария]»)11

По поводу поданного тов. Максимовым в р[асширенную] ред[акцию] «Пр[олетария]» протеста против помещения ред[акц]ией «Пр[олетария]» статьи «Не по дороге» — протеста, заключающего в себе угрозу расколом — Р[асширенная] ред[акция] «Пролетария» считает нужным заявить:

1) что ссылки тов. Максимова на нарушение решения редакции не помещать философских статей на страницах нелегального органа совершенно неосновательны, ибо борьба Со всевоз[можными] формами рел[игиозного] сознания и религиозными настроениями, откуда бы они ни исходили,*** является необходимой и одной из очередных задач руководящего органа фракции и стр[аницы] «Пролетария» ни под каким видом не могли быть закрыты для подобной борьбы;

2) что подобный протест должен быть рассматриваем как попытка прикрыть богостроительскую пропаганду в с.—д. среде и помешать «Пр[олетарию]» выполнять одну из его задач.
---------------------------------------------

* Приводится окончательный текст с поправкой, внесенной Таратутой (см. конец протокола); первоначальный текст: …«течение, порывающее с основами марксизма и способное в случае своего распространения принести вред»… — Ред.

** Слова: «считает правильным напечатанье в № 42 «Пролетария» ст[атьи] «Не по дороге» — внесены согласно поправки Таратуты (см. конец протокола). — Ред.

*** Приводится окончательный текст резолюции; слова: «откуда бы они ни исходили» были вставлены в текст согласно принятой Совещанием поправке А. И. Рыкова (см. конец протокола). — Ред.
---------------------------------------------
Максимов[А. А. Богданов]. Напоминаю рез[олюцию] редакции «Прол[етария]» по вопросу о нейтральности, вынесенную по поводу запроса Женевской группы.12 Когда Лунач[арский] попросил места для об'яснения, ему отказали, основываясь на нейтральности. А потом сочли нужным все–таки напечатать ст[атью] «Не по дороге»; я нахожу, что она тоже относится к области философии. («Настаиваю на включении в протокол сопоставления Луначарского с Фейербахом 13 в докладе Максимова. Ленин»). У Лунач[арского] есть, конечно, злоупотребление религиозной терминологией, хотя он и готов отказаться от нее теперь. Большевистское течение должно, разумеется, отбрасывать те или другие ереси. И если бы у нас была б[ольшевистск]ая конференция, я предложил бы приблизительно след[ующую] резолюцию: Ввиду того, 1) что мы сошли с позиции нейтральности, 2) что нужно выяснить пределы блужданий, 3) что революционная пропаганда нарушается религиозной терминологией, 4) что партия уже пережила борьбу с идеализмом (проповедь абсолютов пережита уже в борьбе с Бердяевым),14 — необходимо обратить внимание т[оварища] Лунач[арского] на тот вред, который приносит пропаганда «богостр[оительст]ва» и абсолютов, что то, что он стремится проповедывать, является предметом веры, и вместе с тем я высказался бы за предоставление страниц «Пролет[ария]» т[оварищу] Лунач[арскому] по остальным вопросам.

Теперь отмечу некоторые неточности в словах Каменева, также ведь признающего метафизикой различные абсолюты. Я назвал бы эти неточности тенденциозной амнезией. Базаров никогда не проповедывал «богостр[оительства]», он признавал лишь его прогрессивным в противоположность реакционному богоискательству. Горький также не проповедывал богостр[оительст]ва. Наоборот, он противопоставил крестьянину–богостроителю рабочего–атеиста. Что касается меня, то меня всегда приводили в негодование всякие религиозные оболочки и выходки Луначарского, но чисто эстетически. Лунач[арский] хочет великое пролетарское движение втиснуть в авторитарные рамки; я против этого всегда протестовал.



Марат [В. Л. Шанцер]. Когда я прочел ст[атью] Лунач[арского] во 2–м томе «Литерат[урного] распада», первым движением моим было написать статью против него не для того, чтобы выбросить его за борт партии, а для того, чтобы доказать ему, что ему нужно повернуть от религии к науке, что его проповедь воспитывает пролетариат не в социалистическом духе. Я считаю нужным бороться против этого, потому что тут не только религиозная терминология, а и извращение большевистской идеи диктатуры пролетариата и крестьянства. Мы говорим, что крестьянство должно подчиниться волей–неволей гегемонии пролетариата; а у Луначарск[ого] выходит, что все продукты распада мещанства могут понять истины социализма. Это меня и вызвало на отпор, ибо я в статье видел не научный социализм, а формы мелкомещанского, утопического, средневекового социализма. Обязанность всякого с.—д. бороться с этим. История моей статьи такова. На собрании ред[акции] было решено печатать эту статью; я не считал возможным скрыть это от т. Максим[ова]; он внес протест, находя печатание этой статьи нарушением нейтральности. Тогда я предложил сообщить всем чл[енам] Б[ольшевистского] Ц[ентра] текст этой статьи, и мое мнение, что здесь нарушения нейтральности нет, а также спросить и их мнение. Сперва это было постановлено, но потом постановление отменено. Тогда я отказался печатать свою статью. Мне кажется, что вопрос об абсолютах не входит в компетенцию этого собрания. Что же касается религиозной терминологии, то я нахожу, что бороться с ней мы обязаны всегда и всюду. Поэтому я считаю нужным внести резолюцию, говорящую не о Лун[ачарском], а о богостроительстве.

Григорий [Г. Е. Зиновьев]. Максимов считает здесь этот вопрос пустяковым. Между тем я должен указать на ту роль, которую играл этот вопрос во фракции и в ред[акции]. Тогда тов[арищ] Максим[ов] грозил нам расколом по поводу этой статья (читает документ, подписанный Григо[рием] Кам[еневым] и Мар[атом] — протокол собрания ред[акции]). Тогда я остановился перед этой угрозой и думал, что нужно отложить статью. Я признаюсь теперь, что это была ошибка. Тов. Макс[имов]у от этого факта не отказаться. Фактически этот раскол начался тогда, когда вы увидели, что мы дальше терпеть таких шагов не станем. Тогда т. Марат говорил, что мы в плену у богостроителей: говорил, но печатно не выступал. Теперь т. Марат оказался сам пленником богостроителей. Он обрекает себя на то, что и дальше останется пленником. Присоединяюсь к рез[олюции] т. Градского и считаю необходимым опубликовать как заявл[ение] Лунач[арского], так и заявл[ение] т. Максим[ова] по поводу статьи Лунач[арского] и разоблачить прикрывателей богостроительства. Заявляю также, что нейтральность была принята не в смысле равнодушия к философским вопросам; это было просто административное постановлений редакции не печатать в нелегальной газете философских статей.

Инок[И. Ф. Дубровинский].15 Речь Марата мне очень понравилась, когда он говорил, что в богостроительстве не может быть нейтральности. Но Максимов не дал ему сделать это. Из слов Марата вытекало бы, что ред[акц]ии «Прол[етария]» нужно вынести одобрение за борьбу против богостр[оительст]ва. Но у Марата вышло иначе. Теперь вы должны высказаться о бог[остроительст]ве, но вы должны также обсудить в расш[иренной] ред[акции] «Прол[етария]» и поведение т. Максимова. Максимов говорит, что он наш, а сам мешает нам бороться с бог[острои]телями. Нужно урегулировать дела фракции. Нужно или связать руки Максимову или развязать нас от Максимова (Максимов просит занести в протокол). Иначе работать нельзя.

Щур[Н. А. Скрыпник].16 Вопрос о напечатании заявлений Лунач[арского] и Максим[ова] предлагаю перенести в пункт о партийной прессе.17

По существу присоединяюсь к рез[олюции] Градского. В своих статьях Лунач[арский] обстреливает научный социализм (цитата из «Религия и социализм»).18 Против этого бороться необходимо. Мы, оставаясь революционными с[оциал]—д[емократ]ами, должны сказать, что с таким истолкованием социализма ничего общего не имеем. Рез[олюция] Градского бьет не только по Лун[ачарскому], но и по всем прикрывающим богостроит[ельст]во. В настоящее время мы имеем только издевательское обещание предложить в будущем резолюцию о богостроительстве. Позиция со стороны Макс[имова] осталась та же, с обещаниями считаться мы не можем. Скажите, что вы такое, какой политической позиции вы хотите; куда вы предлагаете нам итти — теперь, а не в будущем.

Томский.19 Вполне подписываюсь под речью Марата. Жаль только, что он взял свою статью обратно. Остановлюсь на том, что предлагает Инок — на одобрении ред[акции] «Прол[етария]». За что ее благодарить? Ведь это ее обязанность — бороться с бого[строительств]ом. «История религии» Лун[ачарского] писалась в 1908 году, и там сказано между прочим, что «социализму должно быть отведено место в ряду других религиозных систем». Где была тогда ред[акция] «Пролетария]»?

Не одобрение, а порицание за молчание нужно ей вынести. Молчать о Лунач[арском] нельзя, но я не согласен с формой рез[олюции] о Луначарском.

Марат думает, что в рез[олюции] можно указать на пример Лун[ачарск]ого, но прежде всего нужно указать общие основы бого[строитель]ства.

Власов[А. И. Рыков].20 В рез[олюции] бог[остроительст]во осуждено как политическое течение, там указаны общие причины, о Лун[ачарском] сказано лишь в скобках. В свое время ред[акция] дала Лунч[арскому] право ответить. Предлагаю теперь отменить это постановление и никому из бого[строите]лей места в «Прол[етарии]» не давать. Это относится также и к Лун[ачарском]у. Думаю, что наша рез[олюция] удовлетворяет и Мар[ата], и Томского; и Ленина. И надеюсь, что она единогласно будет принята.

МаксимовСущество дела в том, что требуется почва и повод для агитации — и вот вы ее теперь нашли. Будущее покажет, кто во всей этой истории лучше выражает марксизм. Лун[ачарски]й делал глупости (Григ[орий] просит занести в протокол); и впредь может быть будет их делать. Но раскалываться из–за этого не стоит. Дело тут не в негодовании против богостр[оительст]ва и абсолютов, а в теме для агитации. Я надеюсь, что Лун[ачарский] при первой возможности откажется от своей терминологии. Читает заявление:

«Принимая во внимание, что предлагаемая резолюция против богостроительства и пр. исходит не из чистой вражды к религиозным тенденциям, каковые мне антипатичны не в меньшей степени, а может быть и в большей, чем товарищам, внесшим резолюцию, а из стремления обострить организационные конфликты внутри большевизма, с целью закрепить объявленный теми же товарищами раскол в большевистском течении, — я вынужден воздержаться при голосовании этой резолюции, оставляя за собою право дать затем более подробную мотивировку своего отношения к вопросу». Максимов.

Григорий. Прошу занести в протокол признание Максимовым того, что на него падает вина за то, что Луначарский не воспользовался предоставленным ред[акцией] «Прол[етария]» правом ответить на ст[атью] в № 42, т. е. что Максимов его убедил не отвечать в «Прол[етарии]».

Каменев*. Максимов запутывал вопрос; вышло так, как будто он ничего не говорил по поводу ст[атьи] Марата. В действительности же он говорил о расколе. Моя резолюция действительно раскольная для тех, кто с нами не согласен по вопросу о бого[строительст]ве. Авторитарное мышление, о к[о]т[о]р[ом] говорил Максим[ов], никакого касательства к делу не имеет. Макс[имов] не имеет права заподазривать Ленина, будто он придирался к Лун[ачарскому]. Сам же Макс[имов] все время молчал и даже запрещал Марату выступать. У вас групповые интересы преобладают над идейными. Вы прикрываете групповые интересы всеми мерами нейтральности и пр. Характер бого[строительст]ва как течения противоречит марксизму. А для тех, кто, говоря, что с нами согласен, вместе с тем отказывается от борьбы против богостроительства, для тех у нас места нет?

Что касается прикрывательства бого[строительст]ва со стороны Макс[имова], то насчет этого у меня есть документ. Этот документ рассказывает о том, какой характер носила статья Лун[ачарского] в своем первоначальном виде. Вот цитаты из одного частного письма ко мне:

«Вышло это по поводу статьи Лун[ачарского] в «Распаде». Он написал «религ[иозную]» статью с массой выходок против «окаменелой догмы», «букварей», «тупой ортодоксии», «программы» и т. п., с проповедью «бого[строительст]ва», «узкого и широкого (!) марксизма» и т. д… Я заявил, что статья не может быть принята, тогда Баз[аров] заговорил о стеснении «свободы мнения» и заявил, что в таком случае он уходит, и «Распад» не выйдет. Пришлось пойти на компромисс. Я во всяком случае заявил, что никаких выходок против «ортодокс[ов]»,«программы», «букварей» и «немецких брошюрок» не допущу, равно как проповеди «богостроит[ельст]ва», «широкого марксизма» и полемики с Плехан[овым] по поводу «религии». После бесполезных споров и ссор, неоднократной переделки и сокращения статьи удалось сговориться. Я насколько мог постарался вытравить из статьи все пошлости; кое–что осталось, но самое ужасное, кажется, устранено. Посылая свою статью, Лун[ачарский] счел уместным написать мне, что ее читал и одобрил Богданов (!!?) и требовал, чтобы я непременно сообщил об этом Баз[арову]!».

Так вот, если нам подают глупость, мы должны выступать резко и открыто. А борьба Макс[имо]ва — это не борьба, а прикрытие. Что же касается терминологии, то вот мнение К. Маркса, писавшего в 1847 г. об этом [цитирует].

Максимов. По поводу статьи Луначарского здесь была прочитана из частного письма ссылка на другое письмо, в котором, будто бы, утверждается, что я одобрил ст[атью] Луначарского в подлиннике, я заявляю, что статью Лунач[арского] я читал и именно тех ее особенностей, о которых идет речь, не одобрил, что высказал Лунач[арско]му прямо, а об означенных письмах понятия не имею.

Власов. По поводу просьбы т. Лунач[арско]го дать ему возможность ответить на страницах «Прол[етария]» на статью «Не по дороге» — Расши[ренная] ред[акция]» «Прол[етария] постановляет: «состоявшееся раньше постановление узкой редакции о предоставлении ему этой возможности отменить и в просьбе т. Луначарскому отказать». Власов, Григорий, Донат [В. М. Шулятиков], Мешк[овский] **.
---------------------------------------------

* Сверху надпись «Градский». — Ред.

** К оригиналу текста этого предложения имеются следующие приписки:

«По существу присоединяюсь, внести предлагаю по пункту порядка дня «Пресса»

Георгий Щур.

Предлаг[аем] внести сейчас. Донат. Мешк[овский]». — Ред.

---------------------------------------------

Ленинприсоединяется к предл[ожению] Вл[асова]. Ясно, ведь, что единства во фракции нет, а раскол полный. (Максимов [просит внести] в протокол: «из речи т. Ленина: ясно, что единства во фракции нет, а раскол полный». Максим[ов]).

Марат. Откола никакого не произошло. В своем заявлении я только сказал, что уходить с постов не буду. Несмотря на это заявление, говорю, что работать в партии буду.

Голосуется резолюция Градского о бого[строительст]ве. За основу — за одиннадцать, Максим[ов] воздерживается.

По пунктам:

п[ункт] 1 — принимается;

п[ункт] 2 — с поравкой Виктора [Таратуты] «не только по терминологии, но и по существу своему» — принимается.

п[ункт] 3 — принимается. Иннок[ентий] предлагает вставить одобрение ред[акции] «Прол[етария]» за помещение ст[атьи] в № 42 «Прол[етария]». Отклоняется.

п[ункт] 4* с поправкой Виктора: «считает правильным напечатание в № 43 «Прол[етария]» — ст[атьи] «Не по дороге» (при этом Градский, Власов и Максим[ов] воздержив[аются]) — принимается.

Резолюция в целом принимается при возд[ержавшемся] Максим[ове].

Вторая рез[олюция] (о Лунач[арском]). Принимается поправка Власова: «после слова «настроения[ми]» вставить: «откуда бы они ни вытекали». Власов.

Поправка Щура «(эмпириомонизма, эмпириокритицизма и т. д.)» отклоняется **. Григорий при голосовании этой поправки возд[ерживается] с мотивировкой:

«Я воздерживался по поправке Щура («эмпириомонизм» и пр.) отнюдь не потому, что считаю, что из эмпириомонизма не вытекает богостроительство».

Поправка Марата: «выбросить часть абзаца о прикрытии Максимовым богостроительства Луначарского» — отклоняется.

---------------------------------------------

* В тексте резолюции этот пункт как отдельный не выделен, содержание его входит в пункт третий. — Ред.

** Эта попрака, повидимому, вносилась к последнему абзацу второй резолюции (си. стр. 28) после слов: «как попытка прикрыть богостроительскую пропаганду»… В оригинале поправки рукой Скрыпника (Щура) приписано: «Поправка к поправке [резолюции] Каменева». — Ред.

---------------------------------------------

Марат вносит заявление: «Мне приходится голосовать против резолюции ввиду несогласия с последним ее абзацем и отвергнут[ием] моей поправки. Марат».

Томский[/size] — заявление: «Принимая первую часть резолюции и будучи не согласен со второй — воздерживаюсь от голосования резолюций в целом. Мих[аил] Томский».

Рез[олюция] в целом принимается 9 голосами против Марата, при возд[ержавшихся] Томском и Максимове.

Предложение Градского: «Б. Ц. постановляет заявление т. Луначарского напечатать с ответом редакции. Каменев». Отклоняется 6 голосами против 3 при возд[ержании] Томского. Предлож[ение] Власова принимается 9 гол[осами] *.
---------------------------------------------

* См. выше (стр. 34) предложение А. И. Рыкова: «По поводу просьбы т. Лунач[арского] дать ему возможность ответить на страницах «Пролетария» на статью «Не по дороге»… — Ред.

---------------------------------------------

2 Л. Б. Каменев на Совещании расширенной редакции «Пролетария» выступал докладчиком по вопросу о богостроительстве; автор статьи «Не по дороге», помещенной в № 42 «Пролетария» и направленной против богостроительства А. Луначарского. (Подробно биографические сведения о Л. Б. Каменеве см. Сочинения Ленина, т. XXVII, стр. 571—572.)

3 В литературе сторонником идей богостроительства в тот период являлся, М. Горький. Разбору его повести «Исповедь» и посвящена отчасти упоминаемая в протоколах Совещания статья Л. Б. Каменева «Не по дороге». Критику богостроительских идей Горького см. в письмах Ленина за ноябрь—декабрь 1913 г. (Ленинский сборник I, стр. 145—151).

Что касается Луначарского, то он проводил богостроительские идеи в ряде статей, помещенных в различных сборниках, — в статье «Двадцать третий сборник «Знания» (в сборнике «Литературный распад», книга II, 1908 г.), в статье «Атеизм» (в сборнике «Очерки по философии марксизма»), в книге «Религия и социализм» и пр. Статья Каменева «Не по дороге» была написана по поводу вышеупомянутой статьи Луначарского во II книге «Литературного распада».

В этой статье Луначарский считает возможным «облечь научный социализм в религиозную форму» как более «высокую» и вместе с тем более «доступную для понимания полупролетарских масс». Редакция «Пролетария», помещая статью Каменева «Не по дороге», осудила статью Луначарского как вредную, ничего общего с марксизмом не имеющую. Самое название статьи Каменева подчеркивало, что большевикам с проповедью такого социализма «не по дороге».

«Вместо того, — писал Каменев, — чтобы осуществлять критическую задачу социализма — разрушать… ту психику, те методы мышления, которые выражаются в поисках бога, Луначарский пытается облечь социализм в такие формы, которые бы этот метод мышления удовлетворили». «Социализм, приспособленный к религиозной психике полукрестьян и этим думающий облегчить «революционное сотрудничество», по–нашему, заслуживает того же, что социалистическая политика, приспособленная к тому, чтобы «не запугать либеральную буржуазию».

Решительное осуждение большевистским центром богостроительства Луначарского побудило последнего сделать попытку оправдаться и «рассеять накопившиеся недоразумения». В особом листке «Ко всем товарищам», изданном им и А. Богдановым в конце 1909 — начале 1910 г., в статье «Несколько слов о моем богостроительстве», он, протестуя против «клички богостроителя», вместе с тем заявляет об отказе от своей «терминологии» как затрудняющей «истинное понимание его идей».

4 В. Базаров (В. А. Руднев) после раскола на II с'езде РСДРП примкнул к большевикам. В годы реакции отошел от большевиков. Во время войны был интернационалистом, сотрудничал в «Современнике», «Летописи», в 1917 г. — в «Новой жизни». В 1919 г., в период деникинщины, участвовал в меньшевистском журнале «Мысль», издававшемся в Харькове. В области философии — махист. Важнейшие философские статьи: «Авторитарная метафизика и автономная личность» (в сб. «Очерки реалистического мировоззрения» 1904 г.), «Мистицизм и реализм нашего времени» (в сб. «Очерки по философии марксизма» 1908 г.).

В 1930 г. привлечен по делу контрреволюционной организации меньшевиков–интервенционистов. (См. Сочинения Ленина, т. XIII, стр. 355—356.)

5 Д. С. Мережковский — поэт, беллетрист–символист. После Октябрьской революции — выразитель религиозно–мистических настроений белой эмиграции.

6 С. Л. Франк — русский философ, проделавший эволюцию от материализма к идеализму. В годы реакции принимал участие в кадетском сборнике «Вехи», в котором была напечатана его статья «Этика нигилизма». В 1922 г. эмигрировал за границу. (См. Сочинения Ленина, т. XV, стр. 720.)

7 В этом заявлении, представленном во время первого заседания Совещания, A. Луначарский выставил ряд пунктов с обвинениями редакции «Пролетария» в излишней по отношению к нему придирчивости и поспешности выводов относительно его выступлений, обвинял редакцию «Пролетария» в связи с помещением в № 42 статьи Каменева «Не по дороге» в нарушении прежнего постановления о «философском нейтралитете» и пр. В заключение просил предоставить, ему возможность ответить в «Пролетарии» на «практические» придирки редакции, а также «обстоятельно ответить по существу философских вопросов, поднятых в статье, в легальной партийной печати».

8 Марат — В. Л. Шанцер (1867—1911) — большевик, революционер–профессионал. На V с'езде РСДРП был избран в ЦК от большевиков, входил в расширенную редакцию «Пролетария». Написав в начале 1909 г. статью для «Пролетария» «Есть же пределы», направленную против богостроительства Луначарского (опубликована в № 6 «Пролетарской Революции» за 1924 г.), он после протеста Богданова, обвинявшего редакцию в нарушении ранее принятого постановления о «нейтральности» по отношению к философским вопросам, взял статью обратно.

На Совещании расширенной редакции «Пролетария» занимал примиренческую позицию по отношению к отзовистам–ультиматистам и богостроителям. Подписал протест против постановления Совещания об исключении А. Богданова из состава редакции «Пролетария»; позднее принял участие в организации отзовистско–ультиматистской группы «Вперед». (См. Сочинения Ленина, т. XIV, стр. 613.)

9 Резолюции Совещания: «О богостроительских тенденциях в социал–демократической среде» и «По поводу протеста т. Максимова в связи со статьей «Не по дороге» (№ 42 «Пролетария») — напечатаны в XIV т. Соч. Ленина, стр. 451—452.

10 А. А. Богданов (литературный псевдоним А. А. Малиновского) (1873—1928). В 1907 г. выступил с защитой бойкота III Государственной Думы. В декабре 1908 г. был докладчиком от отзовистов на всероссийской конференции (в Париже). В дальнейшем отстаивал ультиматизм и прикрывал отзовизм и богостроительство. Совещание расширенной редакции «Пролетария» отмежевалось от Богдановаская школа на Капри (в Италии), признанная Совещанием «центром откалываю–Совещания, Соч. Ленина, т. XIV, стр. 103.)

Под руководством А. Богданова была организована отзовистско–ультиматистская школа на Капри (в Италии), признанная «Совещанием» «центром откалывающейся от большевиков фракции». В декабре 1909 г. Богданов стал во главе ультиматистско–отзовистской группы «Вперед». Пытался создать собственную философскую систему «эмпириомонизм», встретившую резкую критику со стороны

B. И. Ленина в книге «Материализм и эмпириокритицизм». С 1913 г. начинает сотрудничать в «Правде», но после отказа поместить его махистскую статью («Идеология») окончательно порывает с большевизмом. (Подробно см. Сочинения Ленина, т. XVII, стр. 755—756.)

11 Приводим отрывок из этого протеста А. Богданова:

«Уважаемые товарищи! Тов. Марат сообщил мне, что редакция «Пролетария» переменила свое решение по вопросу о напечатании статьи против Луначарского в «Пролетарии». Ознакомившись с наличными статьями на эту тему, констатирую, что новое постановление грубо нарушает решения, принятые всей русской частью Б. Ц. зимой прошлого года и всей заграничной его частью в августе. Этими последними постановлениями запрещается всякая полемика по философским вопросам в нелегальных органах фракции и допускается при условии формального равенства сторон в изданиях легальных, напр. сборника типа «Литературного распада». Попытка обойти решение ссылкою на то, что философская нейтральность не нарушается борьбою против религии, есть явная увертка, потому что в нашей фракции не найдется, я думаю, человека настолько наивного, чтобы смешать философское употребление Дицгеном, Луначарским и некоторыми другими терминов религиозного происхождения с религией в историческом и политическом значении этого слова»…

(Листок «Ко всем товарищам», статья А. Богданова «Благочестивая редакция».)

12 Речь идет об обращении Женевской группы к редакции «Пролетария» о помещении «об'яснительного письма» А. Луначарского в связи с его рефератом, а затем дискуссией в 1908 г. в Женеве на тему «Религия и социализм». (См. листовку–письмо «Ко всем товарищам», статью А. Луначарского «Несколько слов о моем богостроительстве».)

13 Фейербах Людвиг (1804—1872) — виднейший немецкий философ–материалист. (Подробно см. Сочинения Ленина, т. XIII, стр. 381—382).

14 Н. А. Бердяев — философствующий публицист, проделавший эволюцию от марксизма к идеализму, затем к мистицизму. После революции пятого года — один из участников кадетского сборника «Вехи». С 1922 г. — эмигрант. (См. Сочинения Ленина, т. XVII, стр. 754.)

15 И. Ф. Дубровинский (Иннокентий) (1877—1913) — в годы реакции работал в редакции «Пролетария» и был участником Совещания расширенной редакции «Пролетария». Участвовал на январском пленуме ЦК 1910 г.; занимал примиренческую позицию, на которой он оставался и в период работы в составе русской коллегии ЦК вместе с А. И. Рыковым, Гольденбергом–Мешковским, Ногиным и Линдовым. (Подробно см. Соч. Ленина, т. XV, стр. 687.)

16 «Щур» — Н. А. Скрыпник — в 1905 г. работал в Петербурге как секретарь П. К. и руководитель боевой организации. В 1908—1909 гг. работал в Москве и на Урале, откуда и являлся делегатом на Совещание расширенной редакции «Пролетария». С 1909 по 1913 г. находился в ссылке в Вилюйском округе. (См. о нем Соч. Ленина, т. XXIII, стр. 626—627.)

17 Просьба А. Луначарского о напечатании его заявления была отклонена на данном заседании (см. резолюцию А. И. Рыкова, принятую в конце заседания). В пункте «о прессе» разбирался вопрос об отношении Ц. О. («Социал–Демократа») к философским вопросам; была принята резолюция, что представители расширенной редакции «Пролетария» в том случае, если в ЦО встанут философские вопросы, «должны занять определенную позицию диалектического материализма Маркса— Энгельса».

18 Возможно, что Н. А. Скрыпник приводил следующую цитату из книги А. Луначарского «Религия и социализм»:

«С новым пониманием подходя к философии Маркса, взвешивая эмоциональный смысл ее, связь ее с мировоззрениями и оценками прошлого, я, в отличие от других товарищей, работающих над дальнейшим развитием первооснов философии Маркса, осмеливаюсь сказать, что философия эта есть философия религиозная, что она вытекает из религиозных исканий прошлого, оплодотворенных фактом экономического роста человечества, что она дает самое светлое, самое реальное, самое активное разрешение тем «проклятым вопросам» человеческого самосознания, которые иллюзорно разрешались старыми религиозными системами»

(«Религия и социализм», т. II, стр. 326).

19 М. П. Томский — участник Совещания расширенной редакции «Пролетария», на котором занимал примиренческую позицию по отношению к А. Богданову. При голосовании резолюции по поводу протеста Максимова (Богданова) в связи со статьей «Не по дороге» Томский воздержался от голосования резолюции, заявив о несогласии со второй ее частью, т. е. с обвинением Богданова редакцией «Пролетария» в прикрытии богостроительской пропаганды. (Подробно о нем см. Соч. Ленина, т. XXVI, стр. 719).

20 А. И. Рыков (Власов) — в годы реакции (в 1910 г.) входил в состав русской коллегии ЦК, причем в период организационной работы по созыву пленума ЦК (1911 г.) проявил себя примиренцем по отношению к ликвидаторам, пытаясь наладить с ними совместную работу. Переписка В И. Ленина с А. И. Рыковым, опубликованная в XVIII Ленинском сборнике (стр. 7—35), со всей полнотой вскрывает колебания, которые обнаружил А. И. Рыков в своей практической работе за этот период. (Подробно см. Соч. Ленина, т. XXVII, стр. 588.)


источник

Вследствие этого у Бауэра исчезает и всякая историческая почва для новозаветных сказаний о Иисусе и его учениках; эти сказания превращаются в легенды, в которых фазы внутреннего развития первых общин и духовная борьба внутри этих общин переносятся на более или менее вымышленные личности. По Бауэру, местами рождения повой религии являются не Галилея и Иерусалим, а Александрия и Рим.

Итак, если Тюбингенская школа в неопровергнутом ею остатке новозаветной истории и литературы дала нам предельный максимум того, что наука в настоящее время может еще согласиться признать спорным, то Бруно Бауэр дает нам максимум того, что она может в этой истории и литературе опроверг гать. Между этими границами лежит действительная истина. Можно ли ее установить при нынешних данных, весьма сомнительно. Новые находки, в особенности в Риме, на Востоке и прежде всего в Египте помогут в этом вопросе гораздо больше, чем какая угодно критика.

В Новом завете есть, однако, единственная книга, время составления которой можно установить с точностью до нескольких месяцев: она была написана, вероятно, между июнем 67 г. и январем или апрелем 68 года; эта книга, таким образом, относится к самым ранним временам христианства и отражает представления тогдашних христиан с самой наивной правдивостью и соответствующим идиоматическим языком; поэтому для установления, чем действительно было первоначальное христианство, она, по моему мнению, гораздо важнее всех остальных книг Нового завета, текст которых, в том виде как он дошел до нас, написан гораздо позднее. Эта книга — так называемое Откровение Иоанна; и так как эта книга, казалось бы самая туманная во всей библии, стала теперь благодаря немецкой критике самой понятной и ясной, то я хочу рассказать о ней моим читателям.

Стоит только бегло познакомиться с этой книгой, чтобы убедиться, как был экзальтирован не только ее автор, но и та “окружающая среда”, в которой он действовал. Наше “Откровение” — явление не единственное в своем роде и в свое время. Начиная с 164 г. до нашего летосчисления, когда было написано первое подобное, дошедшее до нас произведение, так называемая Книга Даниила, и чуть не до 250 г. нашего летосчисления, приблизительной даты “Песни” Коммодиана, Ренан насчитывает не менее пятнадцати сохранившихся классических “апокалипсисов”, не считая позднейших подражаний. (Я ссылаюсь на Ренана потому, что его книга даже и вне круга специалистов наиболее известна и легче всего доступна.) Это было время, когда даже в Риме и Греции, а еще гораздо более в Малой Азии, Сирии и Египте абсолютно некритическая смесь грубейших суеверий самых различных народов безоговорочно принималась на веру и дополнялась благочестивым обманом и прямым шарлатанством; время, когда первостепенную роль играли чудеса, экстазы, видения, заклинания духов, прорицания будущего, алхимия, каббала и прочая мистическая колдовская чепуха. Такова была атмосфера, в которой возникло первоначальное христианство, возникло к тому же среди людей такого класса, который больше всякого другого был восприимчив к этим нелепым фантазиям о сверхъестественном. Недаром же в Египте христианские гностики (482) во втором столетии христианского летосчисления, как доказывают, между прочим, и лейденские папирусы, усердно занимались алхимией и вводили в свое учение алхимические представления, А халдейские и еврейские mathematici , которые, согласно Тациту, дважды — при Клавдии и, вторично, при Вителлии — изгонялись из Рима за колдовство (483), занимались только такого рода геометрией, которая, как мы увидим, составляет основное содержание Откровения Иоанна.

К этому надо добавить еще следующее. Все апокалипсисы считают себя вправе обманывать своих читателей. Они — как например, Книга Даниила, Книга Еноха, апокалипсисы Ездры; Барух, Иуды и др., Сивиллина книги — не только, как правило, написаны совсем другими людьми, жившими большей частью гораздо позднее их мнимых авторов, но вдобавок пророчествуют в своей основной части главным образом о таких событиях, которые давно уже произошли и прекрасно известны действительному автору. Так, автор Книги Даниила в 164 г., незадолго до смерти Антиоха Епифана, вкладывает в уста Даниила, якобы жившего во времена Навуходоносора, предсказание о возвышении и гибели персидской и македонской мировой державы и о начале мирового господства римлян, чтобы этим доказательством своей пророческой силы сделать читателя восприимчивым к заключительному пророчеству о том, что народ Израиля преодолеет все страдания и в конце концов победит. Итак, если бы Откровение Иоанна действительно было сочинением его предполагаемого автора, то оно являлось бы. единственным исключением во всей апокалипсической литературе.

Иоанн, за которого выдает себя автор, был во всяком случае весьма уважаемым лицом среди малоазиатских христиан. Об этом свидетельствует тон обращений к семи общинам. Возможно, следовательно, что это — апостол Иоанн, историческое существование которого, правда, не вполне достоверно, но все же весьма вероятно. И если автором был действительно этот апостол, то это лишь подкрепило бы нашу точку зрения. Это было бы наилучшим подтверждением того, что христианство этой книги — действительно подлинное первоначальное христианство. Однако следует попутно отметить, что Откровение определенно не принадлежит тому же автору, которым составлено евангелие или три послания, также приписываемые Иоанну.

Откровение состоит из ряда видений. В первом видении появляется Христос, облаченный в одежду первосвященника; он проходит посреди семи светильников, представляющих семь азиатских общин, и диктует “Иоанну” обращения к семи "ангелам" этих общин. Здесь уже в самом начале резко проявляется различие между этим христианством и мировой религией императора Константина, формулированной Никейским собором (485). Святая троица не только неизвестна, она здесь невозможна. Вместо позднейшего одного святого духа мы имеем здесь "семь духов божиих”, сконструированных раввинами на основании Книги Исайи, гл. XI, 2. Христос — сын божий, первый и последний, альфа и омега, но отнюдь не сам бог или равный богу; напротив, он — “начало творения божьего”, следовательно, существующая испокон веков, но подчиненная эманация бога, как и упомянутые семь духов. В гл. XV, 3, мученики поют па небе “песнь Моисея, раба божия, и песнь агнца” для прославления бога. Таким образом, здесь Христос выступает не только как подчиненный богу, но даже как поставленный в известном отношении на одну ступень с Моисеем. Христос распят в Иерусалиме (XI, 8), но воскрес (I, 5, 18); он — “агнец”, принесенный в жертву за грехи мира, и его кровью искуплены перед богом верующие всех народов и языков. Здесь мы находим ту основополагающую идею, благодаря которой первоначальное христианство смогло развиться в дальнейшем в мировую религию. Всем тогдашним религиям семитов и европейцев был присущ общий взгляд, согласно которому богов, оскорбленных поступками людей, можно умилостивить жертвой; первая революционная (заимствованная у филоновской школы) основополагающее идея христианства состояла для верующих в том, что одна великая добровольная жертва, принесенная посредником, искупила раз навсегда грехи всех времен и всех людей. Вследствие этого отпадала необходимость всяких дальнейших жертв, а вместе с этим рушилось и основание для множества религиозных обрядов; но освобождение от обрядности, которая затрудняла или делала запретным общение с иноверцами, было первым условием для мировой религии. И все же обычай жертвоприношения так глубоко вкоренился в нравы народов, что католицизм, восстановивший так много языческого, счел нужным приспособиться к этому обстоятельству введением хотя бы символического приношения даров. Наоборот, относительно догмата о первородном грехе в разбираемой нами книге нет и намека.

Но самое характерное в этих обращениях, как и во всей й книге, то, что автору никогда и нигде не приходит в голову называть себя пли своих единоверцев иначе, как — иудеями, Сектантам в Смирне и Филадельфии, на которых он обрушивается, он бросает такой укор:

“Они говорят о себе, что они иудеи, а они не таковы, по сборище сатанинское”.

О пергамских сектантах сказано, что они придерживаются учения Валаама, который научил Валака вводить в соблазн сынов Израиля, чтобы они ели животных, приносимых в жертву идолам, и предавались блуду. Итак, мы имеем здесь дело не с сознательными христианами, а с людьми, выдающими себя за иудеев; правда, их иудейство является новой ступенью развития по отношению к прежнему иудейству, но именно поэтому оно -— единственно истинное. Поэтому при явлении святых перед престолом господним сначала идут 144 000 евреев по 12 000 от каждого колена, и только потом следует бесчисленная масса язычников, обращенных в это обновленное иудейство. Вот как мало сознавал наш автор в 69 г. христианского летосчисления, что он — представитель совершенно новой фазы развития религии, фазы, которой предстояло стать одним из революционнейших элементов в духовной истории человечества.

Итак, мы видим, что христианство того времени, еще не осознавшее само себя, как небо от земли отличалось от позднейшей, зафиксированной в догматах мировой религии Никейского собора; оно до неузнаваемости не похоже на последнее. В нем нет ни догматики, ни этики позднейшего христианства; но зато есть ощущение того, что ведется борьба против всего мира и что эта борьба увенчается победой; есть радость борьбы и уверенность в победе, полностью утраченные современными христианами и существующие в наше время лишь на другом общественном полюсе — у социалистов.

В самом деле, борьба с всесильным вначале миром и одновременно борьба новаторов между собой — одинаково присущи как первым христианам, так и социалистам. Оба великих движения созданы не вождями и пророками, — хотя у обоих имеется достаточно пророков; оба они — массовые движения. А массовые движения на первых порах по необходимости сумбурны; сумбурны в силу того, что всякое мышление масс вначале противоречиво, неясно, бессвязно; сумбурны они, однако, и в силу той роли, какую на первых порах еще играют в них пророки. Эта сумбурность проявляется в образовании многочисленных сект, борющихся друг с другом по меньшей мере с таким же ожесточением, как и с общим внешним врагом. Так было во времена первоначального христианства, так было в ранний период социалистического движения, как это ни удручало тех благомыслящих обывателей, которые проповедовали единство там, где никакого единства не могло быть.

Разве сплоченность рядов Интернационала достигалась посредством какой-либо единой догмы? Напротив. Там были коммунисты в духе французской традиции периода до 1848 г., да и те опять-таки различных оттенков; коммунисты школы Вейтлинга и коммунисты другого рода, из возрожденного Союза коммунистов; прудонисты, преобладавшие во Франции и Бельгии; бланкисты; германская рабочая партия; наконец, анархисты-бакунисты, взявшие на короткое время верх в Испании и Италии, — и это были только главные группировки. Со времени основания Интернационала потребовалась целая четверть столетия для того, чтобы окончательно и повсеместно произошло размежевание с анархистами и могло установиться единство хотя бы в отношении самых общих экономических точек зрения. И это при наших средствах сообщения, при железных дорогах, телеграфе, гигантских промышленных городах, периодической печати и организованных народных собраниях.

Первые христиане были также расколоты на бесчисленные секты, что как раз и служило средством вызывать споры и таким образом достигать впоследствии единства. Уже в этом нашем, несомненно, самом древнем документе христианства мы находим этот раскол на секты, и наш автор ополчается против них с такой же непримиримостью и ожесточенностью, как против всего греховного внешнего мира. Тут прежде всего николаиты — в Эфесе и Пергаме; далее, те, которые говорят, что они иудеи. а они не таковы, но сборище сатанинское — в Смирне и Филадельфии; приверженцы учения лжепророка, именуемого Валаамом, — в Пергаме; те, которые говорят, что они апостолы, по не являются ими, — в Эфесе; наконец, приверженцы лжепророчицы, названной Иезавелью, — в Тиатире. Подробнее об этих сектах мы ничего не знаем, только о последователях Валаама и Иезавели говорится, что они ели то, что приносилось в жертву идолам, и предавались блуду. Все эти пять сект пытались изобразить как христиан — последователей Павла, а все эти обращения — как обращения, направленные против Павла, лжеапостола, мнимого Валаама и “Николая”. Соответствующие весьма малоубедительные аргументы собраны у Ренана, “Св. Павел”, Париж, 1869, стр. 303—305, 367—370. Все они сводятся к попытке объяснить эти обращения, исходя из Деяний апостолов и из так называемых посланий Павла, то есть сочинений, которые, во всяком случае в их теперешнем виде, написаны по меньшей мере на 60 лет позднее Откровения; в силу этого содержащиеся в них фактические данные не только крайне сомнительны, но к тому же они полностью противоречат друг другу. Однако решающим является то соображение, что нашему автору не могло прийти в голову давать одной и той же секте пять различных названий, притом два — для одного Эфеса (лжеапостолы и николаиты), для Пергама — тоже два (валаамиты и николаиты), и в каждом случае к тому же вполне отчетлива как двум различным сектам. Не следует, впрочем, отрицать вероятность того, что в состав этих сект входили и такие элементы, которых в настоящее время назвали бы как паулинистские.

В тех двух случаях, где указаны некоторые подробности обвинение сводится к употреблению в пищу животных, приносимых в жертву идолам, и совершению блуда — два пункта относительно которых евреи — как древние, так и христиане — вели вечный спор с обращенными в иудейство язычниками. У этих язычников мясо жертвенных животных не только подавалось на праздничных трапезах, на которых отказываться от угощения было неучтиво, да и могло стать опасным, оно продавалось также на общественных рынках, где не всегда можно было разобрать, кошерное оно или нет. Под блудом же евреи понимали не только внебрачные половые связи, но и брак между родственниками, степень родства которых не допускала этого по иудейскому закону, а также брак между иудеями и язычниками; в таком именно смысле обыкновенно истолковывается это слово в гл. XV, 20 и 29 Деяний апостолов. Но у нашего Иоанна есть свой взгляд и на те половые связи, которые разрешены правоверным иудеям. В гл. XIV, 4, он говорит о 144 000 пребывающих на небе евреев:

“Это те, которые не осквернились с женами, ибо они девственники”.

И в самом деле, на небе нашего Иоанна нет ни одной женщины. Он принадлежит, следовательно, к тому нередко встречающемуся и в других произведениях первоначального христианства направлению, которое вообще считало половые связи греховными. И если мы примем еще во внимание, что Рим он называет великой блудницей, с которой творили блуд цари земные, пьянея от вина ее блуда, а их купцы земные разбогатели от ее великого распутства, то мы никак не сможем понимать вышеуказанное слово в том узком смысле, который хотела бы ему придать теологическая апологетика, чтобы таким способом выискать подтверждение для толкования других мест из Нового завета. Напротив, эти места обращений ясно указывают на явление, общее всем эпохам глубоких потрясений, а именно на то, что наряду со всеми другими преградами расшатываются и традиционные запреты половых связей. И в первые века христианства наряду с аскетизмом, умерщвляющим плоть, довольно часто проявляется тенденция включить в понятие христианской свободы и более или менее неограниченные связи между мужчиной и женщиной. Так же обстояло дело и в современном социалистическом движении. Какой невероятный ужас вызвала в тридцатых годах в тогдашней Германии, этой “благонравной детской”, сен-симонистская “rehabilitation de la chair” , которая в немецком переводе превратилась в “восстановление плоти” (“Wiedereinsetzung des Fleisches”)! И больше всего пришли в ужас именно те господствовавшие тогда благородные сословия (классов у нас в те времена еще не было), которые как в Берлине, так и в своих поместьях и дня не могли прожить, не занимаясь постоянно восстановлением своей плоти! Что если бы эти достопочтенные люди знали еще и Фурье, который предусматривал для плоти и не такие вольности! По мере преодоления утопизма эти экстравагантности уступили место более рациональным и в действительности гораздо более радикальным понятиям; и с тех пор как Германия из “благонравной детской” Гейне развилась в центр социалистического движения, — над лицемерным негодованием благочестивого высшего света стали только посмеиваться.

Таковы все догматы, содержащиеся в обращениях. В остальном это пламенный призыв к сотоварищам ревностно вести пропаганду, смело и гордо провозглашать себя приверженцами своей веры перед лицом противников, неустанно бороться против внешних и внутренних врагов, — и, поскольку речь идет об этом эти обращения с таким же успехом могли бы быть написаны каким-нибудь пророчески настроенным энтузиастом из Интернационала.

ГЛАВА III

Обращения являются лишь вступлением к основной теме того, что наш Иоанн возвещает семи малоазиатским общинам, а посредством их и остальному реформированному иудейству 69 г., из которого позднее развилось христианство. И здесь-то мы вступаем в святую святых первоначального христианства.

Из каких людей вербовались первые христиане? Преимущественно из “страждущих и обездоленных”, принадлежавших к низшим слоям народа, как и положено революционному элементу. А из кого состояли эти последние? В городах они состояли из разорившихся свободных самого различного толка, подобных mean whites (белым беднякам) южных рабовладельческих штатов или европейским бродягам и авантюристам в колониальных и китайских портах, затем из вольноотпущенников и особенно рабов; в латифундиях Италии, Сицилии, Африки — из рабов; в сельских местностях провинций из мелких крестьян, все более и более попадавших в долговую кабалу. Для всех этих элементов абсолютно не существовало какого-либо общего пути к освобождению. Для них всех рай был утрачен, лежал позади; для разоряющихся свободных это был прежний полис, одновременно и город и государство, в котором их предки были некогда свободными гражданами; для военнопленных рабов — прежняя свободная жизнь до пленения и порабощения; для мелких крестьян — уничтоженный родовой строй и общность владения землей. Все это смел с лица земли нивелирующий железный кулак римского завоевателя. Самыми крупными общественными группировками, которых достигла античность, были племя и союз родственных племен; у варваров в основе их организации лежали родовые связи, у основавших города греков и италиков — полис, охватывающий одно или несколько родственных племен. Филипп и Александр придали эллинскому полуострову политическое единство, но этим еще не была создана греческая нация. Нации стали возможны только в результате падения римского мирового господства. Это господство раз навсегда положило конец мелким союзам; военное насилие, римское судопроизводство, аппарат для выколачивания налогов совершенно разрушили традиционную внутреннюю организацию. К потере независимости и самобытной организации прибавились насилия, грабеж со стороны военных и гражданских властей, которые сперва отнимали у покоренных их богатства, а затем снова давали им их взаймы под ростовщические проценты, чтобы дать им возможность выплачивать новые поборы. Налоговое бремя и вызванная им потребность в деньгах в местностях, где существовало только натуральное хозяйство или оно было преобладающим, все глубже ввергали крестьян в кабальную зависимость от ростовщиков, порождали крупные имущественные различия, обогащали богатых, доводили до полной нищеты: бедных. А всякое сопротивление отдельных мелких племен или городов гигантской римской мировой державе было безнадежно. Где же был выход, где было спасение для порабощенных, угнетенных и впавших в нищету — выход, общий для всех этих различных групп людей с чуждыми или даже противоположными друг другу интересами? И все же найти такой выход было необходимо для того, чтобы все они оказались охваченными единым великим революционным движением.

Такой выход нашелся. Но не в этом мире. При тогдашнем положении вещей выход мог быть лишь в области религии. И тогда открылся иной мир. Продолжение существования души после смерти тела постепенно стало повсеместно общепризнанным в римском мире элементом веры. Точно так же все более и более общепринятой становилась вера в некое воздаяние или кару для умершей души за совершенные на земле поступки. Впрочем с воздаянием дело обстояло довольно неблагонадежно; древнему миру слишком был свойствен стихийный материализм, чтобы не ценить земную жизнь бесконечно выше жизни в царстве теней; у греков загробная жизнь считалась скорее несчастьем. Но вот появилось христианство, оно всерьез приняло воздаяние и кару в потустороннем мире, создало небо и ад, и был найден выход, который вел страждущих и обездоленных из нашей земной юдоли в вечный рай. И в самом деле, только надеждой на воздаяние в потустороннем мире можно было возвести стоико-филоновское самоотречение от мира и аскетизм в один из основных этических принципов новой мировой религии, способной увлечь угнетенные народные массы. Но этот небесный рай вовсе не открывается для верующих прямо после смерти. Мы увидим, что царство божие, столица которого — новый Иерусалим, завоевывается и раскрывается лишь после ожесточенной борьбы с силами ада. Однако в представлении первых христиан эта борьба ожидалась в близком будущем. Наш Иоанн в самом начале характеризует свою книгу как откровение того, “чему надлежит быть вскоре”; вслед за этим в стихе 3, он возвещает:

“Блажен читающий и слушающий слова пророчества сего, ибо время близко”;

Христос повелевает написать общине в Филадельфии: “Се, гряду скоро”. А в последней главе ангел говорит, что он указал Иоанну то, “чему надлежит быть вскоре”, и повелевает ему:

“Не запечатывай слов пророчества книги сей, ибо время близко”;

Христос же сам говорит дважды (стих 12 и 20): “Гряду скоро”. Дальнейшее изложение нам покажет, как скоро ожидалось это пришествие.

Апокалипсические видения, которые теперь раскрывает перед нами автор, сплошь заимствованы, и большей частью буквально, из более ранних образцов. Они заимствованы частью у классических пророков Ветхого завета, особенно у Иезекииля, частью — из позднейших иудейских апокалипсисов, составленных по образцу Книги Даниила, в особенности из Книги Еноха, тогда уже написанной, по крайней мере частично. Критика детальнейшим образом установила, откуда заимствовал наш Иоанн каждую картину, каждое грозное предзнаменование, каждое бедствие, ниспосланное неверующему человечеству, — словом, весь материал своей книги; так что Иоанн не только обнаруживает полнейшее духовное убожество, но и явно показывает, что он даже в воображении не переживал своих мнимых экстазов и видений так, как он их описывает.

Последовательность этих видений вкратце такова. Сначала Иоанн видит бога, сидящего на престоле с книгой за семью печатями в руке, а перед ним — закланного, но ожившего агнца (Христа), который признается достойным снять печати. При их снятии происходят всевозможные грозные чудесные знамения. При снятии пятой печати Иоанн видит под алтарем бога души христовых мучеников, убиенных за слово божие, и они возглашали громко:

“Доколе, владыка, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь нашу?”

После этого им дают белые одежды и уговаривают их подождать еще немного, так как нужно, чтобы было убито еще больше мучеников. — Итак, здесь и речи еще нет о “религии любви”, о призыве: “Любите врагов своих, благословляйте ненавидящих вас” и т. д.; здесь проповедуется месть, неприкрытая месть, здоровая, честная месть гонителям христиан. И так во всей книге. Чем ближе надвигается кризис, чем чаще обрушиваются с неба бедствия и кары, тем с большей радостью сообщает наш Иоанн, что огромная масса людей все еще не желает покаяться в своих грехах, что еще новые бичи божьи должны обрушиться на них, что Христос должен пасти их жезлом железным и топтать точило вина ярости и гнева бога вседержителя, но что нечестивцы все же будут упорствовать в сердцах своих. Это — естественное, свободное от всякого ханжества ощущение того, что происходит борьба и что a la guerre comme a la guerre (на войне, как на войне. Ред.). — При снятии седьмой печати появляются семь ангелов с трубами; каждый раз, как один из них вострубит, свершаются новые страшные знамения. После того как вострубил седьмой, на сцену выходят новые семь ангелов с семью чашами гнева господня, которые изливаются на землю; опять новые бедствия и кары, в основном это большей частью утомительное повторение того, что уже много раз говорилось. Затем появляется жена - Вавилон, великая блудница в багряной одежде, сидящая на водах, упоенная кровью святых и мучеников иисусовых; это — великий город на семи холмах, царствующий над всеми царями земли. Она сидит на звере с семью головами и десятью рогами. Семь голов означают семь холмов, а также и семь “царей”. Из этих царей пять пали, один есть, а седьмой еще придет, а после него еще придет один из первых пяти, смертельно раненный, но исцеленный. Последний будет царствовать на земле 42 месяца, или 3 1/2 года (половина священных семи лет), будет преследовать верующих, предавая их смерти, и воцарится безбожие. Но затем последует великая решительная битва; святые и мученики будут отомщены разрушением великой блудницы - Вавилона и всех ее приверженцев, то есть огромной массы людей; дьявол будет низвергнут в преисподнюю и заключен там на тысячу лет, в течение которых воцарится Христос вместе с воскресшими из мертвых мучениками. Но по истечении тысячи лет дьявол снова освободится, и произойдет новое великое сражение духов, в котором он будет окончательно побежден. Затем последует второе воскресение из мертвых, когда и остальные мертвые пробудятся и предстанут перед судилищем бога (заметьте — бога, а не Христа!), и верующие вступят в новые небеса, на новую землю и в новый Иерусалим для вечной жизни.

Поскольку все это построено исключительно на иудейско-дохристианском материале, здесь содержатся почти только чисто иудейские представления. С тех пор как для народа Израиля наступили в этом мире тяжкие времена, начиная с обложения данью ассирийцами и вавилонянами, разрушения обоих царств Израиля и Иудеи, и вплоть до порабощения Селевкидами, следовательно, от Исайи до Даниила, всякий раз во время бедствия предсказывается появление спасителя. У Даниила, XII, 1—3 имеется даже предсказание о сошествии Михаила, ангела-хранителя евреев, который спасет их от великого бедствия; многие воскреснут из мертвых, произойдет своего рода страшный суд, и учителя, наставлявшие народ на праведный путь, будут вечно сиять как звезды. Христианским в Откровении Иоанна является лишь резкое подчеркивание близкого наступления царства Христа и блаженства воскресших верующих, главным образом мучеников.

Считая Августа первым по порядку, вторым был Тиберий, третьим — Калигула, четвертым — Клавдий, пятым — Нерон, шестым — Гальба. “Пять пали, один есть”. То есть Нерон уже пал, а Гальба существует. Гальба царствовал с 9 июня 68 г. до 15 января 69 года. Но вслед за его восшествием на престол восстали легионы на Рейне под предводительством Вителлия, между тем как в других провинциях военные бунты подготовлялись другими полководцами. В самом Риме подняли мятеж преторианцы, убили Гальбу и провозгласили императором Отона.

Отсюда следует, что наше Откровение было написано в царствование Гальбы. Вероятно, в конце его правления или же, самое позднее, во время трехмесячного (до 15 апреля 69 г.) царствования Отона — “седьмого”. Но кто же восьмой, который был и которого нет? Это раскрывает нам число 666.

У семитов — халдеев и иудеев — было в то время в ходу магическое искусство, которое основывалось на двояком значении букв. Приблизительно за 300 лет до нашей эры древнееврейские буквы стали употребляться также в качестве чисел: а = 1; b = 2; g = 3; (d = 4 и так далее. Прорицатели, предсказывавшие с помощью каббалы, подсчитывали сумму цифровых значений букв какого-либо имени и таким путем пытались пророчествовать; например, составляя слова или словосочетания с тем же цифровым значением, они делали для носителя этого имени выводы, касающиеся его будущего. Тем же языком чисел выражались также тайные слова и тому подобное. Это искусство называли греческим словом gematriah, геометрия. Халдеи, занимавшиеся этим по профессии и названные Тацитом mathematici, были при Клавдии, а позже при Вителлии изгнаны из Рима, вероятно, за “грубые бесчинства”.

Именно посредством такой математики возникло также и паше число 666. За ним скрывается имя одного из первых пяти римских императоров. Но Ириной в конце второго столетия знал кроме числа 666 еще вариант — 616, появившийся во всяком случае в то время, когда многим была еще известна загадка этого числа. Если искомое решение подойдет одинаково к обоим этим числам, то оно тем самым будет проверено.

Это решение было дано Фердинандом Бенари в Берлине. Имя это — Нерон. Число основано на , Нерон кесарь, то есть на подтверждаемом талмудом и нальмирскими надписями древнееврейском начертании греческих слов Neron Kaisar, император Нерон, — слов, которые в виде надписи значились на нероновских монетах, чеканившихся в восточной половине империи. Именно: н (нун) = 50; р (реш) = 200; в (вав) как о = 6; н (нун) = 50; к (коф) = 100; с (самех) = 60; и р (реш) = 200; в итоге = 666. Если же мы примем за основу латинское начертание Nero Саезаг, то отпадает второе нун — 50, и мы получаем 666—50 = 616, то есть вариант Иринея.

Действительно, во времена Гальбы всю Римскую империю охватила внезапная смута. Сам Гальба во главе испанских и галльских легионов двинулся на Рим, чтобы свергнуть Нерона; последний бежал и приказал одному вольноотпущеннику, чтобы он его убил. Но против Гальбы были в заговоре не только преторианцы в Риме, по и военачальники в провинциях; повсюду объявлялись новые претенденты на престол, готовившиеся идти со своими легионами на столицу. Империя, казалось, была отдана во власть междоусобной войны, ее распад казался близким. Ко всему этому распространился слух, особенно на Востоке, что Нерон не убит, а только ранен, что он бежал к парфянам и вернется из-за Евфрата с войсками, чтобы начать новое, еще более кровавое и страшное правление. Ахайя и Азия были особенно напуганы этими известиями. И как раз около того времени, когда было, по-видимому, написано Откровение, появился лже-Нерон, который с довольно многочисленными приверженцами обосновался вблизи Патмоса и Малой Азии, на острове Китносе в Эгейском море (на нынешней Термии), пока — еще при Отоне — он не был убит. Можно ли удивляться тому, что среди христиан, на которых Нерон предпринял первое серьезное гонение, распространилось мнение, что он вернется как антихрист и что его возвращение и неизбежно связанная с этим еще более настойчивая попытка кровавого истребления новой секты явятся предзнаменованием и прологом второго пришествия Христа, великой победоносной битвы с силами ада, “скорого” установления тысячелетнего царства, уверенность в наступлении которого позволяла мученикам с радостью идти на смерть?

Христианская и находившаяся под влиянием христианства литература первых двух столетий дает достаточно указаний на то, что тайна числа 666 была тогда известна многим. Ириней, правда, этой тайны уже не знал, но он, как и многие другие люди, жившие вплоть до конца третьего столетия, знал, что под апокалипсическим зверем подразумевается возвращающийся Нерон. Затем теряется и этот след, и рассматриваемое нами сочинение подвергается фантастическим толкованиям правоверных прорицателей будущего; в детстве я сам знал еще стариков, ожидавших вслед за старым Иоганном Альбрехтом Бенгелем наступлении конца света и страшного суда в 1836 году. Это пророчество сбылось, и именно в тот год. Но только страшный суд свершился не над греховным миром, а над самими благочестивыми толкователями Откровения. Ибо именно в 1836 г. Ф. Бенари дал ключ к числу 666 и тем положил страшный конец всяким пророческим манипуляциям с числами, этой новой gematriahiаh.

Относительно царства небесного, которое ожидает верующих, наш Иоанн может дать лишь самое поверхностное описание. Новый Иерусалим довольно велик, по крайней мере по понятиям того времени; он образует квадрат, каждая сторона которого равна 12 тысячам стадий = 2 227 км, следовательно, площадью почти в 5 миллионов квадратных километров, больше половины Соединенных Штатов Америки; построен он из чистого золота и драгоценных камней. Там обитает бог среди верных ему, он светит им вместо солнца, и там нет больше ни смерти, ни скорби, ни страданий; поток животворной воды протекает через город, и по берегам его растут древа жизни, приносящие двенадцать раз плоды, которые созревают каждый месяц; листья же “служат для исцеления язычников” (по мнению Ренана, это — вид лечебного чая. “Антихрист”, стр. 542). Святые живут здесь вечно.

Так выглядело, насколько мы это знаем, христианство в Малой Азии, в своей главной резиденции, около 68 года. Нет и следа святой троицы — напротив, старый единый и неделимый Иегова позднего иудейства, когда он из иудейского национального божества превратился в единого высочайшего бога неба и земли, который претендует на господство над всеми народами, сулит милость обращенным и безжалостно сокрушает непокорных, верный античному правилу: рагсеге subjectis ас debellare superbos (щадить покорившихся и укрощать надменных — Ред.). В соответствии с этим в день страшного суда в качестве судьи восседает сам этот бог, а не Христос, как изображается в позднейших евангелиях и посланиях. Согласно персидскому учению об эманации, усвоенному поздним иудейством, Христос-агнец изначала происходит от бога, а равным образом происходят — хотя они и рангом ниже — и “семь духов божиих”, обязанных своим существованием неправильному пониманию одного поэтического места у Исайи (XI, 2). Все они — не бог и не равные богу, а подчинены ему. Агнец сам приносит себя в искупительную жертву за грехи мира и за это получает на небе определенное повышение в ранге, ибо это его добровольное самопожертвование расценивается на протяжении всей книги как исключительный подвиг, а не как нечто, с необходимостью вытекающее из самой его внутренней сущности. Само собой разумеется, что нет недостатка и в целом небесном придворном штате архангелов, херувимов, ангелов и святых. Чтобы стать религией, монотеизм с давних времен должен был делать уступки политеизму, начиная уже с Зенд-Авесты. У евреев хронически происходило возвращение к языческим чувственным богам до тех пор, пока создание — после изгнания — небесного придворного штата, по персидскому образцу, несколько больше приспособило религию к народной фантазии. И христианство само, даже после того, как оно заменило вечно равного себе застывшего иудейского бога внутренне расчлененным, таинственным триединым божеством, могло вытеснить у народных масс культ старых богов только посредством культа святых; так, по словам Фаллмерайера, культ Юпитера совершенно исчез на Пелопоннесе, в Майне, в Аркадии лишь около IX века (“История полуострова Морей”, ч. I, стр. 227). Лишь современная буржуазная эпоха с ее протестантизмом снова устраняет святых и принимает, наконец, всерьез монотеизм с расчлененным богом.

Столь же мало известно разбираемому нами сочинению учение о первородном грехе и об очищении верой. Вера этих воинствующих первых общин совсем не похожа на веру позднейшей торжествующей церкви; наряду с искупительной жертвой агнца ее важнейшим содержанием являются близкое второе пришествие Христа и грядущее в скором времени тысячелетнее царство, и вера эта утверждается лишь деятельной пропагандой, неустанной борьбой с внешним и внутренним врагом, горделивым провозглашением своей революционной точки зрения пред лицом языческих судей, готовностью умереть мученической смертью во имя грядущей победы.

Мы видели, что автор совсем еще не знает, что он — нечто иное, чем иудей. В соответствии с этим во всей книге нет нигде ни слова о крещении, да и многое другое убеждает нас в том, что крещение является институтом второго периода христианства. 144 тысячи верующих евреев подвергаются “запечатлению”, а не крещению. О святых на небе и о верующих на земле говорится, что они смыли с себя грехи и омыли свои белые одежды и убелили их кровью агнца, о купельной воде нет и речи. Оба пророка, предшествующие появлению антихриста (гл. XI), тоже никого не подвергают крещению, и, согласно гл. XIX, 10, свидетельство Иисуса — не крещение, а дух пророчества. Во всех этих случаях было бы естественно упомянуть о крещении, если бы оно тогда уже имело значение; поэтому мы можем почти с абсолютной уверенностью заключить, что наш автор не знал крещения, что оно появилось лишь тогда, когда христиане окончательно отделились от иудеев.

Столь же мало знает автор о втором, более позднем таинстве — причащении. Если в лютеранском тексте Христос обещает каждому твердому в вере тиатирцу прийти к нему и причаститься с ним, то это лишь вводит в заблуждение. В греческом тексте стоит deipneso — я отужинаю (с ним), и английская библия совершенно верно передает это словами: I shall sup with him. О причащении даже как о простой поминальной трапезе здесь абсолютно нет речи.

В том, что наша книга с ее столь своеобразно установленной датой — 68 или 69 г. — является самой древней из всей христианской литературы, не может быть сомнения. Нет ни одной другой книги, которая была бы написана таким варварским языком, кишащим гебраизмами, невероятными конструкциями и грамматическими ошибками. Так, в гл. I, 4, сказано дословно следующее:

“Благодать вам и мир от сущий и бывший и будущий”.

То, что евангелия и Деяния апостолов представляют собой поздние переработки утерянных теперь сочинений, зыбкую историческую основу которых в настоящее время уже невозможно распознать под легендарными наслоениями; что даже так называемые “подлинные” послания апостолов являются, согласно Бруно Бауэру, либо более поздними сочинениями , либо в лучшем случае обработками, посредством вставок и добавлений, старых произведений неизвестных авторов, — это в настоящее время отрицают лишь профессиональные теологи или другие пристрастные историки. Тем важнее то обстоятельство, что здесь мы имеем книгу, время написания которой установлено с точностью до нескольких месяцев, — книгу, рисующую нам христианство в его неразвитой форме, в форме, в которой оно примерно так же относится к государственной религии четвертого века, с ее разработанной догматикой и мифологией как еще неустойчивая мифология германцев времен Тацита относится к развившимся под влиянием христианских и античных элементов мифам о богах, изложенным в “Эдде”. Зародыш мировой религии здесь имеется, но этот зародыш еще в одинаковой степени заключает в себе тысячу возможностей развития, которые нашли свое осуществление в бесчисленных позднейших сектах. И этот древнейший памятник периода становления христианства особенно важен для нас именно потому, что он дает нам в чистом виде то, что иудейство — под сильным александрийским влиянием — внесло в христианство. Все позднейшее является западной, греко-римской примесью. Только при посредстве монотеистической иудейской религии просвещенный монотеизм позднейшей греческой вульгарной философии мог принять ту религиозную форму, в которой он только и был в состоянии увлечь массы. Но и найдя такое посредствующее звено, монотеизм мог стать мировой религией лишь в греко-римском мире, путем дальнейшего развития выработанного этим миром круга идей и слияния с ним.

Слушать их вопли ему надоело;
Вдруг он решился на страшное дело:
Бедных из ближних и дальних сторон,
Слышно, скликает епископ Гаттон.

"Дожили мы до нежданного чуда:
Вынул епископ добро из-под спуда;
Бедных к себе на пирушку зовет", -
Так говорил изумленный народ.

К сроку собралися званые гости,
Бледные, чахлые, кожа да кости;
Старый огромный сарай отворен:
В нем угостит их епископ Гаттон

Вот уж столпились под кровлей сарая
Все пришельцы из окружного края:
Как же их принял епископ Гаттон?
Был им сарай и с гостями сожжен.

Глядя епископ на пепел пожарный,
Думает: будут мне все благодарны;
Разом избавил я шуткой моей
Край наш голодный от жадных мышей.

В замок епископ к себе возвратился,
Ужинать сел, пировал, веселился,
Спал как невинный и снов не видал...
Правда! но боле с тех пор он не спал.

Утром он входит в покой, где висели
Предков портреты, и видит, что съели
Мыши его живописный потрет,
Так, что холстины и признака нет.

Он обомлел; он от страха чуть дышит:
Вдруг он чудесную ведомость слышит:
"Наша округа мышами полна,
В житницах съеден весь хлеб до зерна".

Вот и другое в ушах загремело:
"Бог на тебя за вчерашнее дело!
Крепкий твой замок, епископ Гаттон,
Мыши со всех осаждают сторон".

Ход был до Рейна от замка подземный,
В страхе епископ дорогою темной
К берегу выйти из замка спешит:
В Реинской башне спасусь", - говорит.

Башня из реинских волн поднималась;
Издали острым утесом казалась,
Грозно из пены торчащим, она;
Стены кругом ограждала волна.

В легкую лодку епископ садится;
К башне причалил, дверь запер и мчится
Вверх по гранитным крутым ступеням;
В страхе один затворился он там.

Стены из стали казалися слиты,
Были решетками окна забиты,
Ставни чугунные, каменный свод,
Дверью железною запертый вход.

Узник не знает, куда приютиться;
На пол, зажмурив глаза, он ложится:
Вдруг он испуган стенаньем глухим:
Вспыхнули ярко два глаза над ним.

Смотрит он: кошка сидит и мяучит;
Голос тот грешника давит и мучит;
Мечется кошка; Невесело ей:
Чует она приближенье мышей.

Пал на колени епископ и криком
Бога зовет в исступлении диком.
Воет преступник: а мыши плывут:
Ближе и ближе: доплыли: ползут:

Вот уж ему в расстоянии близком
Слышно, как лезут с роптаньем и писком;
Слышно, как стену их лапки скребут;
Слышно, как камень их зубы грызут.

Вдруг ворвались неизбежные звери
Сыплются градом сквозь окна, сквозь двери,
Спереди, сзади, с боков, с высоты:
Что тут, епископ, почувствовал ты?

Зубы об камни они навострили,
Грешнику в кости их жадно впустили,
Весь по суставам раздернут был он:
Так был наказан епископ Гаттон.