Абсурдно ждать добра, например, от субъекта, выбравшего себе стезю предпринимателя и спонсирующего СВОИ националистические организации. В системе рыночной демократии спонсорство со стороны предпринимателей является важнейшей причиной существования фашистских организаций любой национальной ориентации. Ясно, что безработный лишен возможности оплачивать фашизм, хотя может вступить в ГОТОВУЮ фашистскую организацию от нехватки еды. Но это, как говорят, совсем другая, хотя тоже печальная, история. Понимает ли буржуазия еврейской национальности в РФ, как, впрочем, и в Латвии или в Эстонии, где восстанавливаются дорогостоящие памятники фашистам, что этим дело не закончится, или они будут продолжать уповать на силу демократического правосудия в РФ, Латвии, Эстонии?

Не могут осуществлять добро, например, и предприниматели из американского военно-промышленного комплекса. Сколько бы благотворительных акций они не оплатили, усилиями именно этих субъектов УЖЕ созданы средства, способные сделать так, что на планете не останется ни одного человека, ни какого-либо иного млекопитающего.

Таким образом, существуют СОЦИАЛЬНЫЕ роли, в рамках которых человек вообще не способен делать добро, поскольку СОЗНАТЕЛЬНО занял именно эту жизненную позицию - целенаправленно лишать людей свободного времени, средств существования и использовать их здоровье, время их жизни в своих и только в своих личных интересах.

Однако может сложиться впечатление, что совсем иное дело раб, смирившийся со своим положением и потому приносящий рабовладельцу одни лишь блага. Т.е. существует, якобы, такая социальная роль, например, раб, НЕ ПОРЫВАЯ С КОТОРОЙ, люди способны совершить одно лишь добро и не совершать зло. И, якобы, чем безупречнее раб стоит на позиции трудолюбивого «говорящего орудия труда», тем меньше у господина возникает поводов сердиться и наказывать его.

Но, раболепно принося пользу господину, раб, тем самым, осуществляет зло, прежде всего, по отношению к себе самому, т.е. лишая себя своей личной жизни.

В то же время, являясь добром для своего владельца, хорошо работающий раб, является злом и для другого раба, например, физически менее развитого, поскольку надсмотрщик обязательно накажет его за невольную «нерадивость», т.е. более низкую производительность. С этой точки зрения рабство - особо подлое и низкое зло. Покладистый раб - невольный добряк для господина и сознательный источник зла для другого раба, особенно, например, если тот готовит побег. Иными словами, не только два субъекта могут осуществлять добро или зло относительно друг друга, но и один субъект может быть носителем одновременно и добра, и зла, поскольку является носителем противоположностей в своём сознании: он и человек, он же и раб. Как человек он не против получить свободу, но как раб он счастлив, что его сегодня… не секли и даже дали вылизать хозяйскую тарелку.

Как известно, долгое время философия развивалась преимущественно как идейное приложение к рабовладению, поэтому всякий случай самоосвобождения, тем более, насильственного, расценивался официальной философией как зло в форме нанесения ущерба хозяину со стороны «говорящего орудия труда». Это положение вошло и в заповеди Христа как универсальная форма добродетели: всякий хозяин - от бога, а потому, всякая попытка сопротивления воле хозяина не только зло, но и грех перед богом. Блажен, кто в это верует.

Таким образом, если общество разделено на противоположные социальные группы, то даже наиболее созидательные группы этого общества не могут претендовать на звание безусловных носителей добра. Т.е. даже пролетариат, самый революционный класс в истории человечества, и тот долгое время своими собственными ручками лишь созидал всё необходимое для ведения мировых войн и сам же, в союзе с крестьянством, под руководством буржуазной интеллигенции, применял оружие против таких же пролетариев, каким являлся сам.

Быть лояльным гражданином неоднородного (в культурном, социальном, политическом и экономическом отношениях) общества и не соучаствовать злу - НЕВОЗМОЖНО. Соучастие людей злу уменьшается ровно в той мере, в какой человек способствует выравниванию интеллектуального развития людей и ликвидации их социального неравенства.

Оптимизм внушает лишь то обстоятельство, что не всякая противоположность людей фатально порождает зло (например, противоположность мужчины и женщины), тем не менее, всякое зло может существовать лишь как результат социальной противоположности людей и наличия механизма, усугубляющего эти противоположности. Будучи необходимыми друг для друга, мужчина и женщина так странно ПОНИМАЮТ свои социальные функции, что появилась проституция, неравноправие, семейное и сексуальное насилие. Т.е. даже эту благую противоположность, какой является противоположность мужчины и женщины, социальные условия рыночной демократии способны довести до самоубийственного идиотизма.

Следовательно, из всех возможных противоположностей, присущих всем людям и отдельному человеку, существенной в деле возникновения зла, например, вымирания, является противоположность образованности и умственной развитости индивидов, но не только по отношению друг к другу, но и по отношению к научной истине.

Иначе говоря, не только разные люди характеризуются разными уровнями умственного развития. В подавляющем большинстве современных индивидов живут как бы два субъекта разного уровня развития. Человек может быть неплохим физиком-теоретиком, но абсолютным холопом и невеждой в социально-политических вопросах. Чем контрастнее умственное развитие отдельного индивида, тем агрессивнее содержание конкуренции таких индивидов, т.е. их отношений в системе частной собственности, вплоть до безраздельного господства одних и раболепной задавленности других.

Чем выше, гармоничнее уровень образованности, обширнее, разностороннее культурное развитие людей, тем им сложнее закабалить друг друга. Во-первых, потому, что они равны по силе образованности и развитости и поэтому, во-вторых, им трудно ввести в заблуждение друг друга, а, в-третьих, их уровень и системность культурного развития исключает примитивное отношение к другим людям, тем более, не позволяет опуститься на уровень отношений господства и подчинения, т.е. самовозвышения через унижение ближнего. Пианисту, например, Рихтеру, не пришло бы в голову утверждать, что он лучше режиссера Бондарчука-старшего.

Таким образом, зло господства не случайно, а имманентно, органично присуще строго определенной СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ категории людей в каждой расе и нации. Главной отличительной чертой этой категории людей является разносторонняя недообразованность, замешанная на культурной недоразвитости. Но зло господства возможно только потому, что существует зло раболепия.

Как показывает общественная практика, носителями зла господства, тирании может быть не каждый желающий, а прежде всего тот, кому удалось родиться и сформироваться в определенной СОЦИАЛЬНОЙ среде. Не вызывает сомнения, что рабовладельцем легче стать, родившись в семье рабовладельца, а не раба. История США до 1861 года не знает ни одного случая, чтобы от негра родился рабовладелец. В США, чтобы стать рабовладельцем нужно было, прежде всего, родиться в семье белого, желательно, образованного южанина. Теперь рабовладение могут осуществлять и афроамериканцы.

Показательно, что за несколько веков египетского рабства иудеев, только Моисей, иудей по происхождению, но воспитанный при египетском дворе, дочерью фараона, смог сформироваться в личность, мыслящую масштабно, категориями господина раболепной массы, способного, в течение сорока лет блуждания по пустыне, удерживать народ в повиновении. Ясно, что никто другой из иудеев во времена «исхода» не смог соперничать с Моисеем в образованности, что и обеспечило ему долгое безраздельное правление и веру масс в его посредничество между народом и богом. Только умея писать, он мог изготовить каменные «скрижали». Это, правда, не означает, что каждый пишущий человек может стать господином, но господином в системе частной собственности стать тем легче, чем выше уровень профессиональной господской образованности, не забывая, однако, что необходимо родиться в определенную эпоху, в определенной стране и семье, уже находящейся у кормушки или кормила власти.

Абстрактны ли зло и добро?

Даже адепты рыночной философии отлично знают, но помалкивают о том, что ни добро, ни зло не бывают абстрактными. Они всегда конкретны и персонифицированы. Например, многие могут оценить инсульт, как абстрактное зло. Но если бы инсульт «хватал» только физиков и только в момент, когда их мысль опускалась до идеи атомной бомбы, то все здравомыслящие люди оценили бы «зло» такого инсульта, как конкретное добро. Но, сознавая конкретную природу добра и зла, наёмные философы и публицисты продолжают сегодня насаждать в общественное сознание именно абстрактные, часто мистические модели зла и добра с тем, чтобы было удобнее (по команде своих сутенёров-олигархов) назначать злом то или того, что или кто в данный конкретный момент мешает олигархам получать наибольшую прибыль.

Но конкретность подхода нельзя путать с мелочной спекулятивностью. Т.е., если раз за разом ВСЯ мировая практика устанавливает закономерную зависимость между высотой поста чиновника и размером получаемой им взятки, то конкретность подхода в этом вопросе состоит не в конкретности имен чиновников, получавших взятки и соответствующие сроки тюремного заключения, а в том, что КОНКРЕТНОЙ причиной такой практики является наличие товарно-денежной формы производственных отношений. Если мировая практика год за годом констатирует зависимость между темпами роста фирм и размером прибылей, сокрытых от налогообложения, то дело не в имени конкретного владельца фирмы, а в сущности товарно-денежной формы производственных отношений, органически связанной с воровской формой мышления людей.

Поэтому, если желать перевести борьбу с коррупцией (которая достигла в РФ беспрецедентных размеров) в конкретное русло, то следует, прежде всего, не столько педантично применять современные юридические процедуры, а ликвидировать ПРИЧИНУ, создающую гарантированную предпосылку к возникновению ВСЕХ видов воровства, т.е. ликвидировать товарно-денежную форму отношений между людьми. Но это конкретное доброе дело многие сегодня пока не поймут и будут, по-прежнему, «вычерпывать из тонущей лодки воду» общим юридическим «решетом», писать в милицию, нанимать охранников и ставить железные двери.

Принцип конкретности, применительно к проблеме добра и зла, означает, к тому же, что добро это не то, что вы думаете, а то, что на самом деле, объективно является добром. Т.е. принцип конкретности и, следовательно, меры неотделим от принципа научности. В этом смысле, т.е. при научном подходе к разработке социальной политики, добро необратимо, что уже доказано необратимостью мирового общественного прогресса. (Не следует путать регресс с историческими коллизиями, связанными с революционными и контрреволюционными колебаниями на пути общественного прогресса).

Не является регрессом даже крушение СССР. Нет ни малейшего основания утверждать, что руководство КПСС после Сталина осуществляло в СССР строительство коммунизма, а тем более при строгом соблюдении научных норм. Иными словами, рухнуло «здание», которое более тридцати лет, начиная с Хрущева, уродовали «гиганты мысли», по своему научному потенциалу, не превосходящие ни Черномырдина, ни Ельцина. Крушение СССР образца 1991 года - это крушение общественного уклада, достроенного на принципах чистейшего ОППОРТУНИЗМА, против которого всегда выступали Маркс, Ленин и Сталин. Поэтому, в историко-философском плане, крушение оппортунистической КПСС не является трагедией большей, чем крах первого и второго Интернационалов, погрязших в оппортунизме, хотя и является несомненной и явной трагедией в жизни миллионов конкретных людей. История наглядно показала, во что обходятся народам мира доверчивость, антинаучность и просто безграмотность в процессе реализации добрых устремлений.

Добро, как частный случай истины, инвариантно. Зло же многообразно, как многообразны заблуждения.

Исторический оптимизм членов партии научного мировоззрения базируется ещё и на том конкретном свойстве прогресса, что невозможно в современном обществе осуществить акт зла по отношению к кому-либо, чтобы это зло не превратилось в свою противоположность. Например, мировые войны, развязанные монополистами по поводу частной собственности на их колониальные владения, по классификации Ленина, являются злом, и поэтому он призывал народ к скорейшему свержению капитализма, чтобы не возникла первая мировая война. Однако пролетариат вовремя не прислушался к мудрым советам. Мировая война всё-таки началась. Поглотив огромное количество пролетарских жизней, прогнав десятки миллионов русских крестьян через неимоверные страдания, война империалистов обнажила своё зло, и оно предстало перед тружениками России во всей своей практической, а не теоретической значимости, что побудило их к действиям, сулящим выход из бессмысленной для трудящихся бойни. Т.е. зло войны сослужило КОНКРЕТНУЮ добрую службу политическому просвещению пролетариев России.

Рост массовой политической просвещённости под воздействием сил зла привел к тому, что по итогам второй мировой войны зло было не только отождествлено с фашизмом, но и персонифицировано в лице конкретного военного, политического и хозяйственного руководства фашистской Германии. Впервые в истории человечества люди, развязавшие военные действия, были не просто побеждены, а осуждены, как преступники и казнены.

Ещё больше повода для оптимизма несёт в себе тот факт, что даже у английского народа хватило интуиции не избрать «победителя в войне», Черчилля, на пост премьер-министра Англии ещё на один срок. Т.е. тяготы второй мировой войны пробудили искры рационального мышления даже у такого закосневшего в традициях насильственной политики по отношению к другим народам, каким являлся народ Великобритании.

Впоследствии война во Вьетнаме на несколько лет отрезвила молодежь США. Но до полного просветления сознания в мире ещё очень далеко, поскольку общественное сознание до сих пор представляет собой смесь массовой классической неграмотности и профессионального кретинизма дипломированных узких специалистов.

Общество пока ещё не доросло до понимания роли предпринимательства вообще в возникновении войн и фашизма, но нет сомнения в том, что новая волна фашизма, охватывающая всё большее количество стран мира, поднимет общественное сознание до понимания следующей объективной истины: чем успешнее происходит накопление капитала в стране, тем больше предприниматели нуждаются в идеях и услугах фашистского толка. Можно ли говорить о господстве какой-либо иной тенденции, если даже СПС (Союз Правых Сил) РФ недавно подписал с Яблоком антифашистский пакт, ПРИЗНАВ, тем самым, нарастание фашистского элемента в стране по мере накопления капитала и роста аппетита у российских предпринимателей всех национальностей. В этом театрализованном акте заключалось море лукавства и цинизма со стороны правых, но то, что фашизм наступает, это бесспорный факт и отрезвляющее воздействие зла концлагерей на сознание людей вновь ставится историей в повестку дня.

Примерно по этой же схеме и происходит сегодня формирование массового глобального сознания и, несмотря на безжалостную промывку мозгов современного электората, несмотря на исчезновение СССР, Америку редко кто поминает добром... Да и «евро» было введено в Европе не для того, чтобы облегчить или продлить США жизнь. Более того, флаг США продолжает оставаться самым сжигаемым флагом в мире, в то время как аббревиатура СССР (пока только аббревиатура) приобретает все большее количество поклонников в молодёжной среде всего мира.

Однажды в Москве, участвуя в демонстрации, посвященной 1 мая 2000 г., поравнявшись с гостиницей Интурист, я заметил рослого юношу, спортивного телосложения, стоящего у края тротуара и сосредоточенно рассматривающего проходящую колонну. Он был одет в алую футболку с надписью «СССР» на груди. Это сегодня, в 2006 г., на улицах Москвы в изобилии встречается молодежь в футболках, шарфах или шапочках с этой надписью. А в 2000 году это было ещё экзотикой. Я подошел к юноше и спросил, как понимать это сочетание: его молодость, неизбежная в связи с этим неосведомленность, на фоне обильной лжи в СМИ и, вдруг, надпись «СССР» на его груди? Он начал спокойно разъяснять мне свою позицию на… английском языке. Парень оказался туристом из США.

Поэтому, безусловно важным, с исторической точки зрения, является не изворотливость «спичрайтеров» в области демаркации границ между «империей» зла и рынком добра, а, прежде всего, принципиальное признание мировым общественным сознанием наличия двух теоретических противоположных моделей социального развития человечества и двух действительно противоположных социальных систем, настолько противоположных, что одна из них объявляется злом, а другая - добром.

Марксизм - ЕДИНСТВЕННОЕ научное течение мысли, утверждавшее, что современное общество подготовлено всем ходом исторического процесса к ЭПОХЕ перехода от рыночной экономики, генерирующей все мыслимые формы зла (в силу господства частной собственности), к экономике, управляемой на основе науки, т.е. знаний о законах и историческом опыте расширенного воспроизводства добра в обществе. Однако до сих пор пропагандисты рыночной демократии продолжают загружать в сознание обывателей «концепцию» случайности, криминальности, заговорщичества, маниакальности всех случаев политической борьбы трудящихся, всех социальных революций, особенно революции, осуществленной пролетариями России в 1917 г.

Ну что ж, очень может быть, что фашисты в очередной раз прочистят извилины витийствующим, как глухари на току, демократам.

Заключение

Разумеется, найдутся читатели, которые спросят: а всё-таки, что же такое добро и что такое зло? Где же здесь определение добра и зла?

В древности, когда практически все были одинаково неграмотными, духовные пастыри поступали просто. Составляли заповеди, а из заповедей, при желании, можно было составить список поступков, относящихся и к «добру», и ко «злу». Не нужно было думать, достаточно было только верить в список. Поэт Маяковский использовал этот приём, обращаясь к детям. Но составлять списки добра и зла в современных условиях - это значит заниматься сизифовым трудом.

Автор же предлагает читателям подумать, а не являются ли все случаи, когда человеку, находящемуся в добром здравии, в расцвете биологических сил, становится «вдруг» очень плохо жить, следствием его собственного невежества, глупости, интеллектуальной лености? Иными словами, не является ли индивидуальное и массовое невежество СУЩНОСТЬЮ зла в любом его проявлении? Не кажется ли читателю, что зло существует до тех пор, пока существуют невежды? Невежество это нефть в топке зла. Если признать, что это именно так, то рецепт борьбы со злом становится простым и понятным: обеспечение всестороннего и полного развития каждой личности.

Но если каждая личность будет всесторонне и полно развита, волнуются рыночники, то где тогда взять миллионы «умных», которые понесут свои деньги в МММ, в «Чару», «Властелину»? Умный человек деньги туда не понесёт. Где же тогда взять сотни миллионов чудаков, которые будут приватизировать собственные квартиры, чтобы превратиться в мелких, беззащитных собственников, у которых любой олигарх сможет отнимать эти квартиры тысячами? Сегодня в РФ счет изгнанных из частных квартир пока идёт на тысячи. Скоро, после окончания компании по приватизации квартир, счёт пойдет на миллионы.

Где, в условиях всеобщей просвещенности, демократы смогут взять десятки тысяч «умных», которые будут покупать одну и ту же квартиру по нескольку раз, как это они делают сегодня? Если всех людей сделать развитыми, т.е. универсально умными, то кто поверит, что «инфляция выросла» сама, а не является узаконенным способом кражи? Все поймут, что инфляцию делают предприниматели и только предприниматели, а платные экономисты, пользуясь доверчивостью и недообразованностью интеллигенции, стараются представить дело так, как будто инфляцию делают «козлы отпущения», т.е. правительство.

Чтобы количество таких «умных» никогда не сокращалось, современная система образования и воспитания людей во всех демократических странах выстраивается таким образом, чтобы дураков было как можно больше. Именно поэтому в РФ стремительно выращивается количество молодых людей, не умеющих читать. Собственно между прибылями фирм и количеством дураков в стране есть прямо пропорциональная связь, и капитал вывозится в ту страну, и автосборочные заводы строятся, прежде всего, в тех странах, в которых больше дураков.

Таким образом, если читатель хочет узнать определение, которым руководствуется автор, то зло, - есть необразованный и неразвитый человек. Его усилиями или по его глупости и совершается всё зло в мире. По крайней мере, на Руси издревле считали, что «услужливый дурак - опаснее врага». «Заставь дурака богу молиться, - говорили наши предки, - он и лоб расшибёт». Хорошо если только свой. Правда, древние греки были несколько строже. Они называли идиотами людей, которые или от рождения были лишены рассудка, или сознательно уклонялись от политической жизни. Но сегодня найти среди российских интеллигентов людей, которые бы понимали, что такое «политическая жизнь» лучше, чем «на майдане» в Киеве, крайне проблематично.

Источник

Сегодня мы остановимся на осязаемых и понятных для каждого простого человека житейских проблемах. При этом, свои рассуждения будем строить, исходя из основополагающих положений марксизма, без которых невозможно правильно понять и оценить процессы, развивающиеся в социально-экономической структуре современного капиталистического общества. Ибо только марксизм, как показала историческая практика, является методологическим ключом к двум загадкам: первой - кто виноват, и второй - что делать.

1. Безработица



Наиболее метко значимость безработицы в судьбе человека отметил весьма далекий от социалистических идеалов Папа Иоанн Павел II, который определил ее как одну из форм духовной смерти. Сколько же духовных мертвецов бродит ныне по Украине, России, по миру!? Нужно ли после этого еще что-то говорить о глубине той личной беды, которую несет человеку безработица, если она убивает его не только физически, но и духовно, т.е. лишает человека собственно его человеческой сути.

Однако безработица не ограничивается личными трагедиями отдельного человека и его семьи. Она является бичом и для всего общества, т.к. выводит из общественного производства массы трудоспособных людей, создает целую армию непроизводящих производителей и, мало того, сажает их в качестве нахлебников на шею работающей части общества. Тем самым, фактически, тормозится и замедляется все общественное развитие.

Буржуазные идеологи пытаются оправдывать наличие безработицы при капитализме различными уловками и хитростями, в частности, ссылками на некие «естественные законы природы». Например, что численность населения якобы растет быстрее, чем производство средств существования. Отсюда и решение проблемы не в уничтожении капитализма, а в сокращении рождаемости или увеличении смертности.

Марксизм же указывает, что безработица порождена производственными отношениями буржуазного общества, что при капитализме часть рабочего населения неизбежно оказывается избыточной, выталкивается из производства и обрекается на муки нищеты и голода исключительно с ростом общественного богатства, параллельно с накоплением капитала.

Суть дела в том, что, по мере накопления капитала, капиталист расширяет свое производство и вводит различные технические усовершенствования, поскольку это позволяет ему увеличивать прибыль. Вместе с тем его потребность в рабочей силе уменьшается. В результате значительная масса рабочих выталкивается из производства и остается без работы, т.е. оказывается «излишней». Вытесненные рабочие и составляют армию безработных, которая, как видим, является не случайным проявлением неких ситуаций или чьего-то неумения руководить, а прямым следствием собственно капиталистического способа хозяйствования, когда узкоэгоистический частный интерес владельца капитала превосходит и подчиняет себе интересы масс рабочих и всего общества. Более того, безработица есть необходимая принадлежность капиталистического хозяйства, без которой оно не может ни существовать, ни развиваться. Так в периоды подъема, когда требуется быстрое расширение производства, к услугам капиталистов оказывается достаточное количество безработных. При этом уровень безработицы временно сокращается. Однако затем, при спадах, в периоды кризисов, рабочие снова выбрасываются на улицу и пополняют армию безработных. Таким образом, в капиталистическом обществе по мере роста общественного богатства и технического совершенствования, и в связи с этим ростом, что само по себе дикий абсурд, одна часть рабочего класса обрекается на все более тяжелый, чрезмерный труд, а другая его часть - на вынужденную безработицу. Из сказанного следует, что безработицу создает собственно капитализм. Он ее творит, она - естественный плод капитализма, и он не в силах избавить человечество от нее. Никогда, пока существует. Мало того, капиталисты не заинтересованы в уничтожении безработицы, которая оказывает давление на рынок труда, дает им возможность усиливать эксплуатацию рабочих, заставляет безработных соглашаться на самые невыгодные и тяжелые условия работы. Их нисколько не заботит, что для масс трудящихся безработица создает неустойчивое, напряженное жизненное положение и резко снижает их уровень жизни. При определенных условиях делает его даже ниже того предела, который дан стоимостью рабочей силы. Сам страх безработицы заставляет каждого занятого рабочего откладывать часть заработной платы «на черный день». А это означает, что фактический жизненный уровень рабочего оказывается гораздо ниже той грани, которая определена стоимостью рабочей силы.



Современное капиталистическое государство пытается регулировать отношения между трудом и капиталом. Главными аспектами регулирования являются не только обеспечение производства рабочей силой, отвечающей современным требованиям, но и поддержание безработицы на необходимом для монополий уровне и ограничение ее такими размерами, при которых она не угрожает социальным основам капитализма. Поэтому такое государство прямо планирует (чудовищно - планировать беды для людей) «нормальную» безработицу. Обратим внимание, что оно даже не ставит себе задачей полное искоренение безработицы, а исходит лишь из того, что безработица должна быть настолько большой, насколько это необходимо для давления на заработную плату и для поддержания капиталистической, т.е. построенной на страхе, дисциплины труда. Буржуазная пропаганда пытается представлять эту деятельность государства, как направленную к созданию атмосферы так называемых «человеческих отношений» на производстве и даже на улучшение социального положения трудящихся. Изображает ее как показатель тенденции эволюционирования в направлении «государства благоденствия». Говорит и о заботе о людях. Но хороша забота, когда одним из главных рычагов регулирования безработицы является милитаризация, т.е. подготовка войны, крови и смерти людей.



Как бы ни выкручивали историю и современность буржуазные идеологи, аналитики и борзописцы из их СМИ, однако имеется только один исторически-конкретный пример устранения безработицы из жизни общества - социалистический опыт СССР, других стран социализма. И только возврат к социализму вновь создаст условия, когда рабочие руки будут в дефиците, и технические усовершенствования будут облегчать труд людей, а не обогащать капиталистов.

2. Нужда

Еще одним непременным спутником капитализма является массовая нужда. Речь не о безработных, которые капитализмом просто выброшены из жизни и прямо обречены на нищету, а о работающей части пролетарской массы. Дело в том, что капитализму объективно присущ закон ухудшения положения пролетариата. Ухудшение уровня жизни есть имманентная закономерность капиталистического способа производства, механизма накопления капитала. Даже когда бывают периоды повышения жизненного уровня рабочих, то это происходит не в соответствии с природой капитализма, а вопреки и в противоречии с нею.



Марксизм определяет, что нищета в социальном смысле означает несоответствие между кругом потребностей и возможностями их удовлетворения. Сразу могут заметить, что подобное несоответствие имеет место и при социализме. Однако имеется принципиальное различие. Если при социализме уровень реального потребления отстает от уровня потребностей исключительно в силу недостаточности производительных возможностей общества, то при капитализме в основе разрыва лежит классовый антагонизм, когда удовлетворение растущих потребностей ограничивается не тем, что уровень производительных сил недостаточно высок, а, прежде всего, тем, что их функционирование обращено на обогащение класса капиталистов. Поэтому каждое достижение в росте производительности общественного труда, создающее новые возможности для удовлетворения новых потребностей работников, при социализме направляется на дальнейшее повышение уровня реального потребления самих работников, развитие производительной базы общества и развитие каждого члена общества в широком смысле этого слова, а при капитализме реализуется в увеличении прибылей капиталистов.

Из этого следует: сама природа капиталистического способа производства создает тенденцию к росту несоответствия между новыми потребностями рабочих и возможностями их удовлетворения. Эта разница между капитализмом и социализмом частично объясняет, почему в социалистические годы практически не было массовых, регулярных забастовок. Дело не в насилии государства и не в отсутствии некой свободы и демократии, как это лукаво истолковывают буржуазные пропагандисты. Просто в них не было объективной необходимости, т.к. все достижения производства не обращались в чью-то прибыль и не оседали в чьих-то бездонных карманах, а прямым либо опосредованным образом, шли на улучшение жизни всех членов общества, всех работников. Тогда как при капитализме забастовки неизбежны, поскольку это есть один из путей поддержания минимально приемлемого жизненного уровня рабочих. Чтобы улучшить свое положение, рабочим приходится вести тяжелые бои с владельцами капиталов. Однако даже если в ходе забастовок и других форм борьбы рабочие победили и достигли уровня, необходимого для удовлетворения возросших потребностей, то проходит определенное время, и оказывается, что достигнутое меньше того, что рабочим нужно, ибо потребности - те потребности, удовлетворение которых безусловно необходимо для воспроизводства рабочей силы в нормальном, а не хиреющем состоянии, - с течением времени растут. И снова рабочим приходится вступать в бой, чтобы добиваться очередного подтягивания заработной платы к повысившемуся уровню потребностей. Немаловажно упомянуть и о так называемом относительном обнищании рабочих, заключающемся в том, что их положение ухудшается на фоне продолжающей богатеть буржуазии. Так что, если сила рабочих не настолько велика, чтобы суметь выбить для себя некие жизненные улучшения и противостоять стремлениям капиталистов к обогащению, а сегодня и их попыткам переложить на рабочих все бремя кризиса, то положение рабочих ухудшается и абсолютно, и относительно.

При капитализме не только реальное потребление рабочим классом средств существования ограничено, но даже для роста его потребностей существует граница. Ибо применительно к наемному рабочему речь идет не о каких-то абстрактных потребностях, не о потребностях вообще и, уж конечно, не о неких сверхпотребностях, а только о тех из них, удовлетворение которых безусловно необходимо для нормального воспроизводства рабочей силы. Таково объективное положение пролетария в буржуазном обществе. Нельзя забывать и о непрерывном росте цен. А также о страхе перед безработицей, когда рабочий из страха стать безработным не позволяет себе расходовать всю зарплату и вынужден откладывать ее часть, что уменьшает количество и качество его предметов потребления, т.е. снижает его потребление ниже даже того уровня, который определен стоимостью рабочей силы. Иногда говорят: ведь фактом является, что английские или американские рабочие живут сейчас лучше, чем век назад. Это, конечно, верно и рабочие сейчас потребляют более широкий круг предметов потребления. Но не в этом состоит проблема. В понятие «жизненный уровень рабочих» входит исторический и моральный элемент. Следовательно, речь должна идти об удовлетворении не того объема и качества потребностей, которые существовали век назад, а современных потребностей рабочего, сложившихся под влиянием роста производительных сил, интенсификации труда и других факторов. Ведь трудиться рабочий должен в соответствии с современными требованиями, а значит, и жить он должен по стандартам не прошлого, а нынешнего времени. Сейчас у нас можно слышать, как хвалят уровень жизни где-то в Европе, многие стараются убежать и бегут к ее благополучию. При этом с каким-то унизительно раболепским придыханием тычут, что, мол, даже плохо обеспеченный американский рабочий живет все же лучше иного, считающегося обеспеченным, например, украинского рабочего. Не отдавая отчет, что все это не более как хитрая уловка, рассчитанная на то, чтобы снять с обсуждения проблему бедности при капитализме. Ибо если следовать этой логике, то получится, что и в Украине не существует нищеты трудящихся, поскольку даже низкооплачиваемый украинский рабочий получает все же больше, чем пролетарий в какой-то малоразвитой африканской стране. Ведь для кого-то и нынешняя Украина - земля обетованная. Нищета и бедность характерны для капитализма любой страны. Например, недавно европейское ТВ сообщило (не могут ведь вообще обходить реалии жизни), что в Испании около 30% детей, не приезжих, а собственно испанских, ложится спать голодными. Разве не это есть нищета? Или человек, не получающий достаточного питания, живущий в ветхом, не соответствующем современному стандарту жилище, подверженный болезням, поддающимся предупреждению и лечению, не есть беден? Теперь вспомним Советское время, когда мало кто не имел добротного жилья, холодильника, телевизора, прочих предметов домашнего обихода, не говоря о житейских услугах и возможностях. Почти 100%-ная обеспеченность, которая не шла ни в какое сравнение с обеспеченностью простых людей даже самых развитых капиталистических стран. Не секрет, что и сегодня буржуазная цивилизация не может похвастаться подобным уровнем обеспечения первостепенных потребностей своих работников. Отсюда и должно делать выводы.

3. Состояние напряженности и страха

Насквозь лживыми являются обещания буржуазных верховодов скорого и справедливого решения ими социальных проблем, установления в государстве спокойствия, стабильности и порядка. Хотя даже просто здравый смысл говорит, что в капиталистическом общест-ве эти проблемы до конца решены быть не могут. Никогда. Причина? Капиталистические отношения собственности, устанавливающие в обществе социальное и материальное неравенство. Именно эти отношения порождают целый комплекс противоречий и антагонизмов.



Во-первых, социально-классовые антагонизмы, обусловленные основным противоречием капитализ-ма - противоречием между общественным характером труда и частнособственни-ческим способом присвоения, противоречие между трудом и капиталом.

Во-вторых, противоречия между самими капиталистами, противоречия между различными финансовыми и производственными группами, обусловленные законами развития и функционирования капиталистического про-изводства - погоня за максимальной прибылью, конкуренция, неравномерность развития, борьба за рынки, за разделы и переделы мира.

В-третьих, противоречия между горсткой господствующих «цивилизованных» наций и угнетаемых ими народов мира. Все это естественно приводит, не может не приводить, к возникновению и поддержанию в жизни масс простых людей постоянной нестабильности, напряженности, противостояния, противоборства. Борьба за кусок хлеба и за рынки сбыта, за рабочее место и дешевую рабочую силу, за сырье и улучшение условий труда, за выгодный контракт и повышение заработной платы и т.д., и т.п. - все в условиях капитализма добывается в жестокой борьбе и нуждается в постоянном силовом подтверждении.

Потому, всеобщая враждебность и непрерывная борьба всех со всеми - суть капиталистического образа жизни, и другой она просто быть не может. Под напором общественного недовольства капитализм пытается воздействовать на эти процессы, сглаживать остроту противоречий. Но это носит лишь характер затыкания дыр и штопки прорех. Ведь решение даже самых мелочных житейских проблем простых людей всегда и безусловно наталкивается на ожесточенное сопротивление капиталистов, поскольку прямо противоречит их частнособственническим интересам, т.к. отнимает у них часть прибыли. Не решает существенно социальных проблем и наличие государственного сектора экономики. Поскольку в капиталистическом обществе, при власти капиталистов, он не столько способствует решению этих проблем, сколько обеспечивает повышение эффективности эксплуатации капиталом масс трудящихся, способствует обогащению одних за счет обеднения других. Так что, поляризуя общество на богатых и бедных, на эксплуататоров и эксплуатируемых, на хозяев и холопов, проповедуя воинствующий индивидуализм, эгоизм и культ силы, капитализм, его алчная суть, каждое мгновение порождает и обостряет все социальные проблемы. Не решает, а создает и усиливает.

Всеобщая вражда и право силы - вот истинное безобразное лицо капитализма. Отсюда социальная, политическая, экономическая, национальная напряженность, бытовая неопределенность и нестабильность, всевозможные конфликты и войны. Тому не нужны какие-то особые доказательства, т.к. все это вернулось к нам с восстановлением частной собственности и реставрацией капиталистических отношений, стало непременным атрибутом и спутником нашей «обновленной» жизни. Именно отсюда бесконечная борьба, фактически непрерывная гражданская война, трудового народа - ибо если не выбьешь и не защитишь, то ничего не получишь. И это не исключения, а норма капиталистической жизни. Поэтому ожидать и надеяться, что в капиталистическом государстве проблемы общественного покоя и порядка могут быть когда-нибудь или кем-нибудь решены окончательно и справедливо - несусветная наивность или глупость. Самое большее, на что капитализм способен, это сменить одну банду кровососов на другую, чтобы обмануть людей очередной надеждой и тем оттянуть время своей неизбежной гибели, чем сейчас и заняты новые капиталистические заправилы в Украине, при непосредственной поддержке так называемых коммунистов КПУ.

Одним из наиболее существенных факторов, порождающих неустойчивость в капиталистическом обществе, является действие закона неравномерности и скачкообразности развития при капитализме. Именно он непрерывно возбуждает постоянную опасность дестабилизации уже сбалансировавшихся порядков, вызывает систематичес-кую потребность в жестокой драке, как большой, так и малой. Суть в том, что в капиталистическом обществе на какое-то время устанавливается и поддерживается относительная стабильность и сбалансированность в строгом соответ-ствии с определившимся на то время соотношением сил. Установлены рамки и зоны влияния, определены рынки и иерархия грабежа.

Однако, неравномерность развития исподволь, но неудержимо, подготавливает новую дифференциацию сил и новых лидеров с ними в соответствии. Это может быть вызвано научным открытием, изобретением, прорывом в технологии, каким-либо катаклизмом. Выход же новых лидеров, безусловно, приводит к необходимости нового передела установившихся порядков. Поскольку в условиях капитализма никто из пре-жних лидеров и никогда не уступит свои позиции и связанные с ними барыши добровольно, то новые лидеры вынуждены идти на конфликт со старыми, чтобы силой, ведь другого языка капитал не признает, установить новое равновесие между распределением сфер влияния и новым соотношением сил, т.е. произвести передел. Острота подобного противо-борства достигает такого уровня, что способна привести и приводит не толь-ко к мелким конфликтам, но и кровавым войнам, как локальным, так и мировым. Сегодня на гребне мировой силы находятся США. Что это означает? Для США - экономическое и политическое господство в мире, а с тем высокие прибыли для их капиталистов. Но, в то же время, для капиталистов других стран это несет снижение доходов и вытеснение из выгодных сфер обогащения. Неслучайно потому США получают самый отчаянный отпор с их стороны. Вот и сражаются, не жалея средств и крови людей, одни и другие капиталисты - не за благополучие своих народов, не за торжество справедливости, а между собой за господствующее положение и прибыли. Показательно, что даже сам по себе милитаристский психоз приносит колоссальные прибыли. И тем и другим. Поэтому, вместе с империалистической борьбой капиталистов за чужие территории, сырье, рынки сбыта, дешевую рабочую силу неизбежно растет милитаризация во всех странах, включая нейтральные и маленькие, что оказывает мощное влияние на всю мировую политику, делая ее более реакционной и агрессивной. В то же время милитаризм является лучшим «бизнесом» для извлечения максимальных прибылей, поскольку создает наиболее благоприятную обстановку для легализованного обкрадывания казны, т.е. налогоплательщиков, т.е. общества, капиталистами. Именно это Ленин называл узаконенным казнокрадством.

Важным элементом капиталистического правления является страх. Поэтому сегодня он господствует над миром. Страх терроризма, страх ядерной и просто войны, страх природных и техногенных катаклизмов, страх перед преступностью и всякие иные более мелкие страхи. Так в Украине ющенковской насаждался страх голодоморов, у Януковича насаждаются страхи политических репрессий, установления диктатуры, введения цензуры и прочих запретов на некие свободы. Все эти страхи, большей частью надуманные, искусственно создаваемые и искусно раздуваемые. Вспомним Ирак, или всевозможные гриппы - они не случайны, это радикальный прием тоталитарного (!) влияния на массы людей. Так как исчерпавшему прогрессивный потенциал капитализму уже нет каких-либо разумных оправданий, то для поддержания своего неправедного существования ему остаются лишь насилие и страх. Страхом обывательская масса отвлекается от собственных бед, и возмущение ее уводится от истинных их виновников. Вместе с тем подавляется ее воля к возмущению и сопротивлению, а власть имущим дается превосходный повод для усиления и ужесточения своего диктата.

Таким образом, капитализму в принципе чужда сама возможность какого-либо справедливого решения социальных проблем и, тем более, их полное устранение из жизни общества. Потому социальная напряженность, классовые бои, внутренние и внешние войны будут продолжаться. Ибо они не случайность, не «грех», как мнят попы, но естественная форма капиталистической жизни. Они коренятся в самой сущности капитализма, а потому прекратятся лишь тогда, когда перестанет существовать капиталистический строй, когда народное возмущение приведет к его уничтожению. Только социалистические отношения, которые ликвидируют частнособственнические основы социальной несправедливости и неравенства, устремляют всю производственно-хозяйственную деятельность и социальную жизнь общества на полное обеспечение всех материальных и культурных потребностей каждого своего члена, утвердят в обществе мир, спокойствие, благополучие.

«...как нищенски бедна творческой энергией современная буржуазия, как отвратителен созданный ею быт и как она отравляет, разлагает массы - резерв творческой энергии» - М.Горький. В советское время рядовой гражданин мало задумывался над глубиной этой мысли великого человека и, зачастую, принимал ее за расхожий пропагандистский штамп. Сейчас людям нет нужды доказывать ее справедливость. Нет нужды доказывать, что та БЕЗНРАВСТВЕННОСТЬ, которая ныне утвердила-сь в обществе, и от которой уже пытаются отмежевываться даже злостные апологеты капитализма, собственно ЕСТЬ сама НРАВСТВЕННОСТЬ КАПИТАЛИЗМА. «Нравственность» общества, в котором простой человек является лишь инструментом для получения прибылей капиталистами и живет только для того, чтобы увеличивать капитал, и лишь постольку, поскольку этого требуют интересы капитала. Поэтому горьковское «Человек - это звучит гордо!» не только противоестественно для капиталистического общества и буржуазии, как носительницы его свойств и «ценностей», но вызывающе дико и... безнравственно. Нравственность и культура в обществе имеют исключительно классовый характер. То есть, что нравственно для капиталиста - к примеру, присвоить труд другого или, попросту, обобрать ближнего, то безнравственно для человека труда, которому свойственно, а потому и нравственно - товарищество, взаимопомощь, сострадание и т.п. Нравственность трудящегося проистекает из его условий труда, рабочий, находясь длительное время в коллективе равных и по экономическому положению, и по функциям на производстве, не может не вступать в товарищеские отношения, в отличие от капиталиста, который товариществует лишь со своим кошельком и воюет со всем миром. Поэтому в капиталистическом обществе, фактически, несмотря на то, что буржуазия, как господствующий класс, делает господствующими и свою нравственность и культуру, существуют две культуры. Официальная буржуазная, которая отражает и защищает интересы капиталистов, внушает массам людей веру в вечность капиталистических порядков. И пролетарская, элементы которой вызревают и развиваются одновременно с буржуазной в трудящейся массе. Эта культура, став в СССР господствующей после победы революции и утверждения социалистических условий жизни, проявила свой прогрессивный потенциал и человечность во всех его грандиозных победах и свершениях, явилась их духовно-нравственной основой.

Капиталистическая нравственность исходит из норм, правил и условий капиталистической жизни, в которой господствуют безмерное стремление к наживе, неравенство, паразитизм, индивидуализм, животное потребительство. Потому и именно оттого ей объективно присущи жадность, продажность, жестокость, равнодушие и безжалостность к другим, культ силы и вседозволенности. Не какая-то извращенная природа человека порождает такие качества, а извращенная природа общества с его порочными условиями жизни, при которых личное достоинство человека превращено в меновую стоимость. Попробуйте, к примеру, представить себе настоящую человеческую дружбу между капиталистами. Что может быть более противоестественное в обществе корысти, конкуренции, неравенства, воинствующего эгоизма? В капиталистическом обществе, где каждый за себя и благополучие одних зависит от бедствий других, понятие «дружба» не просто чуждо, но жизненно опасно, а потому если и имеет место, то лишь как редчайшее исключение. И тут бессильны лицемерно-слезливое буржуазное «человеколюбие» и кликушество добропорядочных буржуа о человечности, взаимной любви, помощи ближним и т.п. Бессильны и поповские причитания. Сами условия существования требуют от человека быть жестоким, беспощадным, и они делают человека таким. Естественно, сказанное свойственно лишь буржуазному классу, как носителю капиталистических отношений и, вместе с тем, капиталистической нравственности, морали, культуры. В трудящейся среде довольно-таки часто царят иные отношения и иные нравственные нормы. Ибо для людей труда дружба и взаимовыручка необходимейшие факторы самого их существования.

Человек по природе своей существо общественное, продукт общественного развития, и лишь в обществе он может развивать свою истинную природу. Человека творит общество. Только общество, как общение человека с человеком, как объединение в совместном труде, как разрешение взаимоотношений между человеком и природой, как разрешение цельности между существованием и сущностью, творит человеческую индивидуальность людей, творит личность и характер каждого человека, творит собственно человека и человечность. Чем больше люди объединяются, ассоциируются в труде, тем больше развивается и раскрывается в них человеческая сущность, тем дальше они уходят от животного состояния, тем человечнее становятся. Как раз такой процесс идет в массах людей труда, объединяемых трудом, и в силу этого развивающим соответствующие, т.е. истинно человеческие, качества. В свою очередь, капиталистические отношения, в основе которых лежит частная собственность и частный интерес, отчуждают человека от общественного, т.е. отчуждают его от собственно человеческого. Более того, обособляя, разъединяя и противопоставляя людей конкуренцией, капитализм убивает в них подлинные человеческие качества и заменяет их качествами, свойственными миру животных.

Обществу, живущему по волчьим законам, нужны и люди с волчьими повадками. Для этого общества образцом является абсолютный эгоист, способный без малейшей жалости и пощады вырывать для себя кусок побольше у любого и всякого, кто слабее. Именно такого псевдочеловека, именно с такими качествами и именно такой «духовности» взращивает капитализм, невзирая на весь его внешний лоск и напускную респектабельность, под которыми он скрывает свое истинное лицо. Яркий пример - заказное киллерство, когда людей убивают на заказ, зачастую «друзей» или даже родственников, за деньги, ради корыстного интереса. Наглядным свидетельством тому и буржуазное искусство, превращенное капитализмом в индустрию духовного растления людей, проповедующее не красоту и величие человека, не возвышение его к вершинам духовности, а самые низменные его качества и пороки, разнузданность нравов, животный примитивизм. Это искусство культивирует не присущие людям труда товарищество, взаимопомощь, творчество и созидание, а безмерную алчность, ненависть, жестокость, смерть и разрушения. Все это массово тиражируется и выставляется как пример для подражания. Наиболее позорна в том роль нынешних деятелей искусств, которые, совместно с иными перевертышами из старых народных любимцев, сменили прославление духовных высот Человека на смакование животного примитивизма человеческих отбросов. Таким способом, тоталитарно и насильственно, внедряется в общество разлагающая и отравляющая массы безнравственная «нравственность» капитализма. По степе-ни вреда, причиняемого ими нашему народу и его будущему, они без всяких оговорок сегодня подпадают под определение - враги народа (не пора ли восстановить этот исторически оправданный, конкретный, точный и крайне нужный ныне термин, чтобы назвать вещи своими именами). Подобным нынешнему своему псевдочеловеческому порождению капитализму видится и человек будущего, о чем можно судить по буржуазной фантастике, где все капиталистические гадости возводятся в ранг межпланетарных.

Объективным порождением капиталистических условий жизни являются алчность, жестокость, подлость, лицемерие, фарисейство и т.п. качества, признаваемые порочными и осуждаемые среди трудовых слоев всех без исключения народов мира. Но именно на этих качествах выстраивается весь буржуазный быт, который, возвращаясь к высказыванию Горького, не просто отвратителен сам по себе, но отравляет и разлагает народные массы - основной источник творческой энергии и подлинной духовности всякого общества. Что наглядно проявилось после реставрации у нас капитализма. Ведь до какой степени эстетической деградации надо было довести наш народ, когда-то, по мировому признанию, самый читающий и всесторонне образованный, чтобы находить талантами татушек с лолитами, или посещать «концерты» биланов. Разве секрет, что подавляющее большинство подобных «талантов» привлекает к себе внимание не столько своими умениями, сколько искусственно нагнетаемым рекламно-пропагандистским психозом, при котором первостепенную значимость имеют скандальность и житейские мерзости. Для некоего оправдания даже специально запустили пошлую мыслишку, что таков, мол, образ жизни самобытных, творческих личностей. Чепуха. В советское время были созданы, произведения искусства, не идущие ни в какое сравнение с нынешними, и без всяких капризностей великих, по-настоящему великих, актеров и исполнителей. Другое дело «таланты» сегодняшние, капитализированные.



Для выдвинувшихся не способностями, а денежной «раскруткой» (их собственный термин), проходимцев от искусства нет иного способа обратить на себя внимание и тем завлечь зрителей на свои выступления, как вызвав любой, даже самый грубый и неприличный, ажиотаж вокруг своей персоны. Обратим внимание, что ни один нынешний «талант» не может спеть нормально, т.е. так, как определялось автором, ни одну из советских песен. Не «не хочет», а именно «не может», просто не хватает способностей. Оттого и классические, да вообще серьезные, произведения практически исчезли из репертуаров, т.к. никакие федорцевы с заворотнюками и другие, включая обвешанных званиями народных и заслуженных, не могут их исполнить. Потому, под лукавой выдумкой о неких «современных прочтениях», классиков подгоняют под свой интеллектуальный и исполнительский уровень, в высокомерном самомнении не считаясь с тем, что именно восприятие мира классиками сделало их произведения классическими и оставляет таковыми по сей день. Оттого осовременивание в большинстве случаев не только принижает художественную ценность классического произведения, но вульгарно извращает его и опорочивает. Еще страшнее и губительнее извращения путем преобразования в мюзиклы, которые стали подлинными шабашами похабности и вздора.

К сожалению, капиталистическая действительность не обошла даже известных и заслуженных людей, всенародных любимцев и кумиров, больших талантов из советских времен. Ставшие примадоннами и примадонами, они превратились в мелочных шкурников, всегда готовых, что к политическому холуяжу, что к исполнению самых низкопробных ролей, что к рекламированию средств от поноса. «Достойное» завершение творческой жизни.

В то же время современное человечество достигло такого уровня понимания действительности, что капитализм уже не может открыто афишировать собственные «ценности». Он вынужден изворачиваться, лукаво прикрываться тем, что чуждо и недоступно его бессердечной паразитической сути, но присуще массам людей труда. И чем дальше идет буржуазная цивилизация, тем больше она вынуждена набрасывать покров любви на неизбежно порождаемые ею негативные явления, вынуждена приукрашивать и лживо отрицать пороки своей системы, то есть вводить в практику общепринятое лицемерие. Как ею уже введена тотальная ложь, которая стала ключевым и всеохватывающим качеством всего капиталистического существования, важнейшим условием самого его существования. Достаточно посмотреть, как нагло, не таясь и не стесняясь, лгут «лучшие» люди буржуазного общества - президенты, парламентарии, чиновники, представители «интеллигенции», особенно в период буржуазных «демократических» оргий - избирательных кампаний, и, уж конечно, всевозможные «свободные» и «независимые» пропагандистские наемники капитализма - журналисты, политологи, аналитики и т.д.

Капитализм и человечность не совместимы антагонистически, поскольку неравенство, рабство, право одного человека эксплуатировать другого человека, паразитировать на его труде не могут быть признаны и никогда не будут признаны человечными. Изменить положение не смогут ни лицемерное буржуазное «человеколюбие», ни поповские молитвы. Утвердить человечную человечность способны только люди труда после уничтожения капитализма и всех им порождаемых уродств. Трудящаяся часть общества, несмотря на налет искаженности, наносимый ей угнетающими классами, всегда является носителем истинной человечности, истинной человеческой духовности. Именно она, составляя подавляющее большинство общества, в конечном итоге, установит человеческие качества людей и отношения между ними в обществе будущего. Пусть рабочий человек еще малообразован, пусть он груб и грязен, но спасение идет именно от него, поскольку именно он есть тот творческий материал и та сила, которые пригодны для великих дел, которые способны их свершать. В отличие от буржуазии, которая ничего нового уже предложить не может, ибо давно исчерпала себя, израсходовала и применила весь свой запас идей и свершений.

О благородстве и высоте иной морали и нравственности, классовой нравственности людей труда, красноречивее всего свидетельствуют Стахановы, Матросовы, Гагарины и многие-многие другие, чуждые и недоступные буржуазному пониманию, люди. Нет сомнения, что историческая перспектива, безусловно, за ними и теми условиями жизни, которые взрастили их и вознесли к подвигу. Эти условия возвышают людей и растят духовность наивысшего порядка - духовность Человека с большой буквы. Это социалистические условия.

5. Преступность

Согласно общественным опросам, преступность находится на первых позициях в длиннейшем перечне важнейших проблем современной капитализированной жизни, и угрозу от нее сегодня соизмеряют с угрозой национальной безопасности.

Резкий рост преступности также стал естественным следствием реставрации у нас капиталистических отношений и восстановления частной собственнос-ти, чем именно были оживлены объективные корни преступности как общественного явления. Поскольку сами условия жизни буржуазного общества, в котором царят жажда наживы, воинствующий индивидуализм, культ силы и обесценивание жизни отдельного человека, оправданность всякого обогащения и т.д., прямо способствуют ее процветанию. Разве может быть по-другому в обществе, где все продается и все покупается, а деньги не пахнут, и любой «бизнес», веду-щий к обогащению - вплоть до торговли органами детей, женщинами и убийствами по заказу, является оправданным и моральным. Пусть не афишируемым открыто, пусть скрываемым и маскируемым, как и многие иные гадости капиталистической жизни, но фактически, на деле. Разве не множат преступность объективные спутники жизни буржуазного общества - нищета, неграмотность, бескультурье и т.п. «ценности», при всех буржуазных и поповских причитаниях и призывах к «не укради». Разве не усугубляют преступность буржуазные средства массовой «культуры», пропаганды и СМИ (особо, телевизионные), которые фактически взращивают и воспитывают преступников, популяризируя алчное стремление к обогащению без разбора в средствах, жестокость, паразитизм, насилие, вседозволенность. Они героизируют подонков и повышают профессионализм гангстеров. Сегодня буржуазными «просветителями» от культуры, «героями» для подражания делаются одержимые животными страстями и патологической жаждой наживы бездушные горы мускулов. Этакие супермены из племени янкипитеков, «благородство» которых в полной мере отвечает всем народным (не буржуазным!) представлениям о человеческой извращенности. Даже национальные легенды, былины, сказки в их интерпретации подло подгоняются под те же мерки, а искренняя чистота и благородство помыслов героев из народа и его вождей гнусно представляются как проявления варварства и убогости ущербных личностей.



Потому, все заверения любых капиталистических властителей, что законность и по-рядок будут ими восстановлены, насквозь лживы, т.к. абсолютно беспочвенны. Ибо как может победить преступность система, в самой основе которой лежит обогащение одних за счет других, за счет недо-платы капиталистом своему наемному работнику за его труд, т.е. фактическое присвоение, а точнее - обворовывание, ограбление, хозяином капитала части труда других. Чем такой «законный» грабеж законнее грабежа на большой дороге? Ничем. И никакие СМИ-знеры не докажут обратного.

Преступность может быть побеждена лишь уничтожением социальных и материальных корней ее порождающих. В любом ином случае она будет только загоняться внутрь общественного организма, чтобы вновь и вновь вырываться на свободу и поражать общество. Только первая фаза коммунизма приступает к решению этой проблемы по-настоящему последовательно и решительно - революционно обрубая социальные корни и постепенно изживая материальные предпосылки. Это происходит по мере наращивания материального производства, роста благосостояния и увеличения доли коммунистических отношений в обществе.



Источник

События, ныне происходящие в арабских странах, как и предшествующие им «революции» в Грузии и Киргизии, т.е. фактическая утрата ими суверенитета, - решающий этап борьбы олигархов развитых рыночных стран за восстановление колониализма в мире, за превращение целых народов в предмет жесточайшей эксплуатации. Глобальная стратегия «Устойчивого развития» всемирного совета предпринимателей, являющаяся лишь эзоповой редакцией стратегии «Золотого миллиарда», вступает в период своей практической реализации. С исторической точки зрения нет ничего страшного в том, что рухнут патерналистские режимы Мубарака в Египте, Каддафи в Ливии, Асада в Сирии, Салеха в Йемене. Печально то, что большинство участвующих в уличных акциях не задумываются над последствиями своих «побед». Это скоро почувствуют и поймут Арабские Эмираты, Кувейт, Катар, Бахрейн и даже Саудовская Аравия. Не избегут участи неоколонизации и народы Восточной Европы и Прибалтики. Естественно, Украина, вступив в Евросоюз окажется в существенно худшем положении, чем Греция, Португалия, Испания или Латвия.

В течение всей истории Западной Европы «необходимость» оккупации континентов, территорий и народов «объяснялась», то потребностями христианского миссионерства, то патернализмом расового превосходства. В последние годы любая бомбардировка, осуществляемая западными странами, называется демократической, а гибель тысяч мирных жителей именуется борьбой за права человека против недемократических режимов. Но поверить, что ведущие страны НАТО тратят миллиарды на бомбардировки ради превращения освобожденных стран в зону динамичного экономического развития и, таким образом, ради превращения этих стран в успешных и суверенных конкурентов, способных отнять африканские и азиатские рынки у натовских благодетелей, могут только окончательные дебилы и российские демагоги-правозащитники.

Если обратиться к свежим европейским новостям, то становится ясно, что олигархи Франции, Англии, Германии и Италии пожирают более миниатюрных олигархов Греции, Испании, Португалии. В «объединенной» Европе все происходит по примеру «биологических цепочек» в дикой природе.

Вызывает оторопь степень наивности народов Восточной Европы и Прибалтики, добровольно вступивших в зону евро, в которой верховодят страны, прославившиеся тысячами лет классического рабовладения и античного империализма, сотнями лет средневекового мракобесия, кострами инквизиции, сотнями лет колонизации африканского и американского континентов, сотнями лет истребления их коренного населения, сотнями лет работорговли, мировыми войнами, расизмом и фашизмом… Даже позиция английских олигархов, не вступивших в зону евро, не пробудила чувства собственного достоинства в народах Восточной Европы. Они не поняли, что сильный «игрок» не нуждается в Соединенных Штатах Европы, а слабые народы, займут в этих «штатах» место, не многим отличающееся от места индейцев в США.

В этих рассуждениях нет никакой натяжки. К сожалению, в истории многих европейских народов их рабское прошлое, колониальные и пиратские традиции оставили глубочайший след в психике. Могло ли не аукнуться многосотлетнее пребывание многих европейских стран в качестве колоний Италии, а Испании в качестве мавританской колонии, а Голландии в качестве колонии Испании, а Болгарии в качестве колонии Турции, а Югославии, Чехии, Словакии, Румынии и Италии в качестве колонии Австро-Венгрии, а Польши и Прибалтики в качестве колоний царской России?

Многим из перечисленных народов, в результате господства холопского антикоммунизма 20-30-х годов, присущ многолетний опыт пребывания в качестве территории для размещения и обслуживания гитлеровских концлагерей и гетто. Несомненно, их культурная история на этом бы и закончилась, навсегда, если бы не СССР. Трудно найти еще какой-нибудь уголок света, кроме Европы, в котором было так много исторических предпосылок для возникновения устойчивой синдроматики мстительного холопа.

Причина, по которой народы Прибалтики, Восточной Европы с энтузиазмом лишали себя суверенитета, состоит не только в их традиционной европейской жадности, меркантильности, но и в том, что западная пропаганда талантливо пообещала всем вступившим множество экономических благ за отказ от политического суверенитета и социальной защиты населения. Беззастенчивый PR оказал сильное влияние на мещанское сознание восточных европейцев и прибалтов. Теперь, эти люди, даже замерзая зимой без газа, скитаясь «свободно» по богатой части Западной Европы в поисках работы, до сих пор не могут по достоинству оценить то, по какой цене советские «оккупанты» поставляли им хотя бы энергоносители, и по какой цене им продают российские энергоносители западные доброхоты-монополисты.

Списки олигархов, публикуемые в «Forbs», ясно дают понять, что процесс расслоения наций на богатых и бедных земляков, народов мира на бедный Юго-Восток и богатый Северо-Запад набирает темпы и объемы. В этих условиях лозунг борьбы за равенство вновь превращается в теоретически актуальный и, завороженные его кажущейся простотой, некоторые левые теоретики решают его быстро и… вульгарно.

Журнал «Прорыв» в предыдущих публикациях рассмотрел типичные ошибки современных левых литераторов, попытавшихся решить эту проблему традиционным для постсталинской КПСС методом подгонки, упрощения и искажения цитат классиков марксизма-ленинизма, выдвижения трескучих лозунгов без «объяснения» механизмов их реализации. В данной статье будет предпринято исследование наиболее общих методологических проблем теории и практики равенства, без предварительного решения которых невозможно сформулировать научно состоятельные выводы и, следовательно, осуществить надежную политическую стратегию.

Общество как условие возникновения и разрешения проблемы неравенства индивидов

Как известно, теория марксизма посвящена, прежде всего, исследованию объективных законов развития ОБЩЕСТВА как материи особого вида во имя оптимизации стратегии и тактики общественных преобразований.

Однако, как показывают события последней четверти века, и через 150 лет после возникновения научной концепции развития общества, теоретическое содержание законов этого вида развития остается «вещью в себе», практически, для всех членов современного общества, включая и подавляющее большинство обществоведов из наиболее урбанизированных стран мира. Олигархов это обстоятельство вполне устраивает и даже щедро оплачивается ими.

Поэтому вполне закономерно, что большинство современных «обществоведов», благодаря некритичному подходу к «критическому рационализму» Раймунда Поппера, из всех, известных науке, методов исследования удовлетворительно освоили лишь метод простого созерцания в секторе, ограниченном грантами. Кто рациональным обществоведам платит, тот и указывает им, на чём и в какой степени следует сосредоточить их дипломированное внимание. Официальным обществоведам остается лишь делать вид, что к своим выводам они пришли бесплатно.

Наблюдения натуралистов показали, что в биоте слабый служит пищей сильному, не пытаясь убедить сильного в несправедливости и негуманности подобного подхода. Нет признаков того, что в биоте происходит борьба за равенство живых существ. Остается выяснить, в силу каких обстоятельств именно в обществе, а не в стаде или стае возникает борьба за равенство неравносильных? Почему именно в обществе все отчетливее ставится вопрос о социальной защите детей? Хотя, если верить трудам историков, писателей и библии, в той части, где говорится об отношении к детям, например, в Спарте, или в Иудее времен царя Ирода, во Франции времен маркиза Де Сада и Г. Мало, в Англии - Мальтуса, Диккенса и Маркса, в России - Радищева, Горького и Короленко, в Америке - Марка Твена и Джека Лондона, в Германии - Ницше и Гитлера, в демократической рыночной РФ времен Ельцина-Медведева, т.е. в эпоху расцвета педофилии, многочисленных случаев убийства детей, вывезенных из РФ, прежде всего в США - дети были и остаются самой незащищенной частью рыночного общества.

Ясно, что проблема равенства или неравенства людей не могла явиться предметом полемики или борьбы на необитаемом острове. Только СРАВНИВАЯ своё реальное положение с положением других индивидов в обществе, а тем более в иерархированном, человек получает возможность испытать чувство горького разочарования или мстительного удовлетворения.

Однако, чтобы сравнивать и делать выводы из сравнения, нужны мозги, существенно отличающиеся от мозгов всего остального животного мира. Но некоторые прямоходящие сегодня имеют такие мозги, что, сравнив, испытывают чувство особенно острого удовлетворения на фоне… чужих трагедий. Например, отдельные индивиды с восторгом благодарят бога, ставят ему свечи и храмы за то, что он помог именно им опоздать на самолет (поезд, автобус, пароход), взорванный террористами (или утонувший вместе со всеми пассажирами). Они, конечно, скорбят о погибших, но очень рады за себя и за то, что бог так мудро все рассчитал.

Следовательно, не познав суть общества, причин, в силу которых оно предлагает индивидам разные роли, порождая, тем самым, антагонизмы между носителями этих ролей, исследователь ничего не может предложить людям в качестве средства исправления ситуации.

Именно, не столько человек предлагает обществу себя на какую-нибудь роль, сколько общество предлагает каждому индивиду набор занятий. Обывателю же кажется, наоборот, что именно он предлагает себя обществу в качестве, например, бухгалтера симфонического оркестра, не понимая, что не он придумал бухгалтерский учет и симфонический оркестр. Претендовать же на роль бухгалтера симфонического оркестра можно начать не раньше, чем тысячелетний исторический процесс развития музыки создаст весь набор музыкальных инструментов и Кодекс Росси, необходимые для возникновения симфонической музыки. Т.е. даже через тысячу лет после рождения Христа человек не мог претендовать на этот пост, поскольку общество еще не закончило процесс изобретения всех необходимых документов и форм бухгалтерского учета и не создало ещё музыкальных произведений, интегрировавших возможности музыкальных инструментов. Иными словами, общее, повсеместно довлеет и определяет частное. Единичное существует только в общем. Единственное, как и всеобщее, взятое обособленно, не имеет предпосылок для сравнения.

Продуктивность подобной методологии (диаматический принцип «от общего к частному и обратно») обусловлена ещё и тем, что, если жизнь отдельного индивида длится, в лучшем случае, 400 библейских, а в среднем, 70 земных лет, в течение которых он может страдать от неравенства или упиваться им, то продолжительность «жизни» общества, по отдельным подсчетам, уже колеблется между 6-тью тысячами библейских и 6-тью миллионами археологических лет. Следовательно, степень представительности опыта общества в вопросе насаждения неравенства и борьбы с ним, в любом случае, неизмеримо выше опыта самой яркой личности, действовавшей в безвозвратно ушедшей, а потому в невоспроизводимой исторической эпохе.

Поэтому вполне логично начать исследование с наиболее общего, т.е. в данном случае, с самого общества, что является испытанным и продуктивным исходным шагом в системе диалектической методологии, начиная с Зенона Элейского и не кончая Марксом.

Сегодня в общественной науке, пока, нет живых авторитетов имеющих всемирное признание или, хотя бы, широкую известность. Даже ежегодные нобелевские премии, вручаемые неким экономистам, делают этих теоретиков известными лишь… членам самого нобелевского комитета. Поэтому, относиться к современным определениям, как к истинам в какой-нибудь «инстанции», значит демонстрировать свою покладистость, но никак не ученость. Поэтому необходимо, не ленясь, все подвергать творческому конструктивному сомнению.

Руководствуясь результатами простого созерцания, многие современные ученые демократической ориентации пришли к выводу, что слово «социум» обозначает «совокупность ВСЕХ видов взаимодействия и форм объединения людей, которые сложились исторически». Коротко и поверхностно. Т.е. социум формируется и толкотней в трамвае, и наркоманами, спящими вповалку, и кашляющими друг на друга гриппозными больными и совокупным давлением, которое оказывает человечество на асфальт. Т.е. современная философская культура позволяет рыночному теоретику валить ВСЁ в одну кучу: и сущностное, и формальное, и причину, и следствие. В «википедии» можно встретить не только определение социума, но и общества: «Общество - это социум, которому присуще производственное и социальное разделение труда». Но, поскольку социум это и есть общество, постольку переводя эту фразу на чисто русский язык, получим, что «Общество - это общество, которому присуще производственное и общественное разделение труда». Авторов подобных тавтологий не смущает и то, что под их определение вполне подпадает, по меньшей мере, пчелиный рой, муравейник, термитник, «население» которых выполняет разные трудовые функции, но существует в неизменных отношениях уже многие миллионы лет, в то время, как человеческое общество, за меньший срок существования, претерпело гигантские изменения и в отношениях между особями, и в способах организации воспроизводства материальных и духовных предпосылок своего бытия.

Ясно, что приведенные тавтологии есть шаг назад даже по сравнению с Аристотелем, первопроходцем во многих областях исследования, в том числе и истории политики различных уровней и масштабов эпохи античности. Современные ученые могли бы «встать на плечи гиганта», посмотреть и дальше, и глубже. Вместо этого теоретики спорят в ЖЖ вокруг «буквы» наследия Аристотеля: «Полис, т.е. город-государство - это единство непохожих или единство подобных?». А дальше «ни тпру, ни ну».

Многие современные исследователи общественных проблем руководствуются прагматическим принципом: «что естественно, то не безобразно». И поскольку современное «общество является обществом, состоящим из субъектов, разделенных общественным разделением труда», то задача науки, по их мнению, заключается в том, чтобы, пока платят, «доказывать»… естественность и вечность именно этого состояния и определения общества.

Зерна подобных учений пали на почву массового обыденного сознания и до сих пор держат многих (слава объективной реальности, не всех) обывателей в убеждении, что, какой бы мерзопакостной не была жизнь в современном обществе, это естественно, поскольку сложилось исторически, и собственные страдания нужно воспринимать стоически, стиснув зубы, что зачтется «на том свете» в качестве пропуска в ту или иную разновидность рая.

Современные официальные теоретики не изменяют излюбленному принципу созерцательности и при освещении вопроса о том, что все страны, все этносы в течение своей истории по нескольку раз и кардинально меняли общественное устройство, формы отношений между субъектами. Официальные теоретики, просто, создали «институциональные» и «цивилизационные» концепции, в которых лишь перечисляются ушедшие и возникшие общественные институты, ушедшие и возникшие цивилизации, без исследования объективных причин и выявления законов подобных трансформаций.

Однако если судить по частоте и числу участников, по продолжительности, по степени жертвенности борьбы за смену форм общественного устройства и кардинальности её результатов (начиная от восстания Спартака и до современных выступлений в арабских странах), то становится ясно, что от века к веку частота этих событий возрастает, и что этот устойчивый рост является достаточным доказательством того, что развитие является наиболее представительной характеристикой общества и, следовательно, доказательством наличия не устранённой, пока, причины подобного хода мировой истории.

Марксизм давно вскрыл эту причину как неуклонный, век от века, рост, с одной стороны, общественного характера материального и духовного производства, а с другой, хронического обострения паразитизма частных лиц, террариума олигархов и святош, узурпировавших достижения общественного производства для удовлетворения своих частных, абсолютно аномальных потребностей. В отличие от всех иных учений, марксизм доказал, что для бесконфликтного развития общества необходимо СОЗНАТЕЛЬНОЕ приведение производственных отношений в соответствие углублению общественного характера воспроизводства материальных и духовных условий существования человечества.

Теоретические выводы относительно законов развития общества, к которым классики марксизма пришли полтора века тому назад, постепенно, но неуклонно расширяют круг своих материальных носителей. На планете уже нет заселенного континента, по которому бы не «бродил призрак» коммунизма в лице многочисленных групп и партий, пытающихся встать на научные позиции в общественных вопросах. На планете практически нет страны, в которой предприниматели не разрушили бы патриархальные уклады, даже в Бангладеш и Бутане, и не наплодили бы свой, национальный, нещадно обираемый пролетариат и гастарбайтеров. Опыт Норвегии показывает, что уже нет страны, в которой практически все обыватели довольны условиями своего выживания, а опыт РФ показывает, что нет предпринимателя, который бы не стремился довести степень своего паразитизма до уровня Чингиз-хана. Правда, все эти обстоятельства порождают в настоящее время лишь истерические формы реакции людей, недовольных сложившейся ситуацией, а также растущую массу бомжей, алкоголиков, наркоманов и самоубийц. Но это, пока.

Тот факт, что общество оценивается развитыми людьми как некая первичность, необходимость, подтверждается ещё и тем, что, несмотря на сложности, возникающие перед множеством людей, живущих в обществе, они еще более тяжко переживают ситуацию исключения их из общества, будь то остракизм - ссылка «провинившихся» в нецивилизованные малозаселенные области страны, случайное вынужденное прозябание на необитаемом острове или заключение в одиночной камере. Очевидно, что, несмотря на все негативное, переполнявшее общественную жизнь на всех докоммунистических стадиях развития, люди именно в общественной форме своего существования находят нечто ценное, недостижимое вне общества.

Таким образом, возникает типичная диаматическая «картинка»: люди могут жить и формироваться как люди только в обществе и, в то же время, история человечества представлена повсеместно учащающимися актами разрушения исторически сложившихся форм общественного устройства самими людьми, не щадящими порядков, установленных предками и «освященных богами». Они, порой, даже гильотинируют гарантов устаревших порядков во имя перехода к новым формам организации общества, более соответствующим их представлениям о равенстве и справедливости. Причем, несмотря на то, что каждое последующее устройство общества налагает на каждого индивида все более конкретные и категорично сформулированные нормы общежития, отступления от которых караются жестким, а порой, и бескомпромиссным образом, тем не менее, люди идут в этом направлении, все более ограничивая вседозволенность, свои «…филии» и «…фобии» во имя необходимости. Разумеется, этот путь извилист, тернист, трагичен, но люди отдают все больше предпочтений именно этому пути.

Основная причина такой динамики кроется в главном отличии человека от животного, которое состоит, прежде всего, в том, что только прямоходящее млекопитающее обладает потенциалом сознания как самой развитой формой отражения, какой не обладают даже самые лучшие образцы домашних животных, освоивших некоторые правила существования в урбанизированной среде. Оказавшись без непосредственной опеки со стороны человека, как показывает практика, самые вышколенные домашние животные или погибают, или дичают, вновь переходя к стайному образу жизни. Пока человек физиологически здоров, его мозг имеет свойство всё более адекватно отражать окружающий его мир вещей, людей и отношений и делать это отражение все более полным и глубоким. Поэтому, какие бы изощренные религиозные сказки не загружались в сознание, природное свойство ума (докапываться до истины) проявляет себя в истории человечества все более определенно.

Таким образом, на уровне проникновения в сущность первого порядка, невозможно не прийти к выводу, что слово общество применимо лишь к массе прямоходящих млекопитающих на той стадии их развития, на которой их отношения во все большей степени строятся на ОСОЗНАНИИ возможности и необходимости интеграции физических и умственных усилий всех членов множества во имя достижения целей развития, содержание которых не равно простой сумме результатов обособленных действий каждого индивида.

Первобытное общество это первый исторический случай и форма отрицания стада на основе обыденного, но уже мышления. Поэтому закон «спиральной» формы развития явлений делает неизбежным прохождение людьми «витков» диаматической «спирали», содержащих в себе возврат к элементам стада, но на более «высоком» уровне, т.е. на той или иной степени цивилизованности, что по ошибке часто воспринимают, как проявление человечности, не понимая, что нормы права нужны только там, где слабо освоены нормы научного мышления. По крайней мере, рыночная демократия руководствуется «законами джунглей» в большей степени, чем киплинговские персонажи, чем рабовладельческое и феодальное общество и только наличие в рыночном обществе «призрака коммунизма», не дает ему окончательно превратиться в стадо, хотя две мировые войны ХХ века и войны, ведущиеся в XXI веке странами НАТО, повсеместное возрождение нацизма и религиозного мракобесия, указывает на очередной приступ ренессанса стадности в человеческих средах.

Тем не менее, на заре человечества, только прямоходящие млекопитающие осознали, что результаты охоты на мамонтов, успех в деле защиты потомства пропорциональны количеству участников и степени гармонизированности их действий. Общность осознанных целей ликвидировала монополию частного интереса в сознании большинства. Повсеместно образованные советы старейшин стали инструментом и доказательством перехода прямоходящих от рефлекторных мотивов стадности к осмысленному, иерархическому способу объединения индивидов, в котором общие задачи доминируют в системе целеположений над личными мотивами, не игнорируя их. Первичные формы разделения людей как носителей различных форм физического труда дополнились разделением соплеменников на носителей преимущественно умственного и преимущественно физического труда. Стадная форма неравенства, основанная на различиях в уровне физической силы, уступила место иерархической структуре, дополнилась неравенством в качестве МЫШЛЕНИЯ.

Но не слово «общество» послужило ориентиром прямоходящим млекопитающим для отказа от стадных форм существования, а наоборот, реальный переход людей к иным, т.е. ОСОЗНАННО кооперативным формам отношений между ними на базе разделения умственного и физического труда, привел к необходимости сознательно «сконструировать» новое слово, новый иероглиф для обозначения этого революционного события. Естественно, что в разных языках использовался разный набор знаков для обозначения новой формы отношений, тем не менее, данное понятие возникло у всех цивилизованных народов, хотя и не сразу и не по декрету. В частности, в словаре живого великорусского языка Даля, слова «общество», а тем более, «социум», еще нет, хотя уже есть слово «общить» и «мир», последнее даже более богатое по наполненности слово, чем слово «общество».

Но, в той же мере, в какой росло качество и число производственных специализаций, росла и ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ общественного человеческого труда, росла техническая грамотность индивидов, увеличивались объем и динамика роста материального и духовного богатства общества. На заключительном этапе развития первобытного общества рост материального богатства вышел за пределы аскетических норм выживания индивидов и спровоцировал наиболее предприимчивых и, следовательно, менее совестливых особей на ничем не ограниченный, абсолютно эгоистический уровень потребления ими материальных и духовных благ, созданных усилиями всего общества. Воспользовавшись выгодами от преимущественно умственных форм труда, первоуправленцы нашли PR-технологии для оправдания своего «права» на постоянно растущую долю материальных и духовных богатств, созданных в рамках общественного производства, и долгие века водили несообразительных соплеменников «за нос».

Инстинкт самосохранения, руководивший некогда каждой особью, присущий даже рыбёшке в косяке, пытавшейся спрятаться от хищника в глубине... поедаемого косяка, перерос в прагматическое понимание отдельными особями зависимости их личного выживания и благоденствия от… эксплуатации размеров общности. Вопрос упирался лишь в то, как заставить большинство членов общества расположиться между эгоистом и смертельными «рисками», чтобы «риски» всегда поедали сначала большую часть общества и «нажирались» раньше, чем очередь дойдет до самих эгоистов.

Человеческая предыстория, начавшаяся как процесс преодоления животного эгоизма в каждом индивиде, совершив восхождение по спирали, пришла к разложению первобытной формы общественной собственности и вознесла носителей предельных форм эгоизма, патриархальных рабовладельцев, над обществом. Закончился период, в котором соплеменники сознательно ставили свои таланты на службу всему обществу, руководствуясь четко осознаваемой потребностью в развитии племени как важнейшего условия выживания. Превосходство отдельных индивидов в степени интеллектуальной развитости превратилось в главное средство их властного возвышения над носителями преимущественно физического труда (над крестьянами, ремесленниками и пролетариями), ослепленных верой и чувством патриотизма. Отныне крестьяне, ремесленники и пролетарии, помимо работы на хозяев, обязаны были проливать и кровь, защищая своих «родных» базилевсов, латифундистов, феодалов и предпринимателей от чужеземных вождей, латифундистов, феодалов и предпринимателей.

«Сильные мира сего», не могут даже поставить себе задачу - объяснить большинству людей ДЕЙСТВИТЕЛЬНУЮ причину различия в размерах материального и духовного потребления большинства непосредственных производителей и меньшинства управляющей «верхушки», поскольку не хотят «пилить сук, на котором сидят» сами. А пролетарские массы, как показала история, не могут, пока, САМИ додуматься до того, что социальные слои не возникают стихийно, как осадочные породы в почве. Различия между социальными слоями всегда устанавливались сознательной, волей старейшин, шаманов, рабовладельцев, депутатов, феодалов и предпринимателей, раньше других подметивших объективные и субъективные предпосылки для утверждения эгоистической формы потребления производственного потенциала всего общества.

Дети пролетарского происхождения всегда появляются на свет в конкретной стране, в конкретной исторической эпохе, в уже сложившихся экономических условиях, а поскольку их родители ( особенно в «развитых» рыночных странах) ничего кроме ремесла, пива и футбола не знают, постольку они не могут раскрыть своим детям отдаленные исторические причины, в силу которых пролетарии живут только в трущобах пролетарских районов, а их хозяева там, где хотят. Поэтому пролетарии поколение за поколением плодят новых пролетариев, а предприниматели новых паразитов.

Читать далее

Нескончаемая череда грабительских войн, обострение эксплуатации и нищеты до массовых эпидемий голода, убивающих ежегодно по 30 миллионов людей, которые бы могли быть прокормлены, если, смотря с точки зрения „проклятьем заклеймённых голодных и рабов», распределение продукции велось бы разумно, а не в рамках идиотского рыночного изобилия… на витринах и на свалках. Всё это находится в резком противоречии со всё больше увеличивающимися и проявляющимися возможностями решить основные проблемы широких масс мирового населения, если учесть гигантский технический прогресс, если учесть накопившиеся чудовищные богатства, если учесть 800 миллиардов долларов, тратимых ежегодно во всём мире на вооружение, которое кажется разумным только монополистам и т.д. Господа этой земли убивают, мародёрствуют, растрачивают да разбазаривают и вынуждены всё больше и больше лгать: «Нет системы, лучше этой. С этим надо примириться».

Тем важнее добиться ясности: ясности о том, почему и с какой целью должна быть преодолена и уничтожена вся капиталистическо-империалистическая система. Ясность о цели коммунизма, почему коммунизм является разумным и реальным и для кого!

Цель листовки- дать толчок для изучения научного коммунизма, в борьбе за коммунизм, в борьбе за построение коммунистической партии и поддержать это...

Краткая характеристика коммунистического общества

В 1927 году Сталин дал самый чёткий набросок коммунистического общества:

«Общая характеристика дана в трудах Маркса, Энгельса и Ленина, Если дать вкратце анатомию коммунистического общества, то это будет такое общество:

а.) где не будет частной собственности на орудия и средства производства, а будет собственность общественная, коллективная;

б.) где не будет классов и государственной власти, а будут труженики индустрии и сельского хозяйства, экономически управляющиеся, как свободная ассоциация трудящихся;

в.) где народное хозяйство, организованное по плану, будет базироваться на высшей технике как в области индустрии , так и в области сельского хозяйства;

г.) где не будет противоположности между городом и деревней, между индустрией и сельским хозяйством;

д.) где продукты будут распределяться по принципу старых французских коммунистов: «каждого по способностям, каждому по потребностям»;

е.) где наука и искусство будут пользоваться условиями достаточно благоприятными для того, чтобы добиться полного расцвета;

ж) где личность, свободная от забот о куске хлеба и необходимости подлаживаться к «сильным мира», станет действительно свободной. И т.д. и т.п.» (Сталин, «Беседа с первой американской рабочей делегацией», 1927г., сочинения, том 10, стр. 133-134)

Аргументы за общественную собственность на средства производства излагаются в этом абзаце, где объясняется, почему «коренной основой коммунистического общества является... экспроприация экспроприаторов», как это уже указал Маркс в 1871 году в своём сочинении «Гражданская война во Франции»:

«Коммуна, восклицают они, хочет уничтожить собственность, основу всей цивилизации! Да, милостивые государи, коммуна хотела уничтожить эту классовую собственность, которая превращает труд многих в богатство немногих. Она хотела экспроприировать экспроприаторов. Она хотела сделать индивидуальную собственность, реальностью, превратив средства производства, землю и капитал, служащие в настоящие время прежде всего орудиями порабощения и эксплуатации труда, в орудия свободного ассоциированного труда. - Но ведь это коммунизм, «невозможный» коммунизм!» (Маркс, «Гражданская война во Франции - III», избранные произведения, 1980г., т. 2, стр. 242)

Отличительная черта коммунистического общества - учитывая производство, которое технически так и так осуществляется только коллективом, в коммунистическом обществе средства производства не могут больше быть использованы капиталистами в качестве эксплуатации, они не могут быть больше их «личной собственностью». При капитализме, уже сколько столетий, индустриальное крупное производство является в целом так и так уже «общественным».... Теперь же, является важным, поставить под общественный контроль и планирование это уже существующее общественное производство. Именно таким образом можно не только удалить эксплуатацию, но и повысить продукцию в интересе производителей, можно легче производить средства для жизни, лучше разделять и распределять их.

Коммунизм - общество без классов и без государства

Дальнейшим признаком коммунизма является бесклассовое общество. Сначала удаляется класс эксплуататоров. Но, «что касается удаления классовой разницы между трудящими, как, например, между рабочими и крестьянами, то это уже довольно трудное, на долго рассчитанное дело....Гигантский прогресс в технике производства делает возможным, что основные различия между промышленностью и сельским хозяйством стираются. С ними уходят и различия в работе того или иного работающего человека, а отмена всякого владения средствами производства служит основой принципиального равноправия всех людей в высшем периоде коммунизма... Таким способом, государство, как машина угнетения, постепенно отмирает, когда все люди принципиально равные и свободные, все вместе возьмут сами в свои руки своё производство и всю свою жизнь.

Как сказал Энгельс на эту тему:

«Общество, которое по-новому организует производство на основе свободной и равной ассоциации производителей, отправит всю государственную машину туда, где ей будет тогда настоящее место: в музей древностей, рядом с прялкой и с бронзовым топором.» (Энгельс, «Происхождение семьи, частной собственности и государства», избранные произведения, 1980г., т. 3, стр. 366)

Применяя это на весь мир, отсюда вытекает следующее: государственные границы теряют свой смысл и исчезнут, когда не останется больше места для национального угнетения, национальные различия будут устранены, все страны и нации сплотятся в мировом коммунизме.

Запланированная по потребностям коммунистического общества, научно организованная и технически высоко развитая, экономия

Метод беспощадной конкурентной борьбы доходящей до грабительских войн, метод подстрекательства конкурентной борьбы между рабочими, политики «разделяй и властвуй», был уничтожен путём социалистической революции. Коммунистическое общество развивается совместно работающими людьми, которые берутся за проблемы и решают их планомерно и научно.

В дальнейшем тексте листовка излагает, как это можно осуществить. При этом является центральным, что целью производства не является больше достижение максимальной прибыли. По этому поводу Энгельс заметил:

«Дарвин не подозревал, какую горькую сатиру он написал на людей, и в особенности на своих земляков, когда он доказал, что свободная конкуренция, борьба за существование, прославляемая экономистами как величайшее историческое достижение, является нормальным состоянием мира животных. Лишь сознательная организация общественного производства с планомерным производством и планомерным распределением может поднять людей над прочими животными в общественном отношении точно так же, как их в специфически биологическом отношении подняло производство вообще. Историческое развитие делает такую организацию с каждым днём всё более необходимой и с каждым днём всё более возможной.» (Энгельс, «Диалектика природы», сочинения К.Маркса и Ф.Энгельса т. 20, стр. 359)

Кроме того, перестанет существовать большое количество бессмысленных расходов, таким образом освободятся ресурсы (страхование, реклама и т.д.), развитие технологии ужасно облегчит производство. Как установил Маркс:

«... Так как машина сама по себе сокращает рабочее время, между тем как её капиталистическое применение удлиняет рабочий день; так как сама по себе она облегчает труд, капиталистическое же её применение повышает его интенсивность; так как сама по себе она знаменует победу человека над силами природы, капиталистическое же её применение порабощает человека силами природы; так как сама по себе она увеличивает богатство производителя, в капиталистическом же применении превращает его в паупера и т.д.» (Маркс, «Капитал»,Москва 1973г., т. 1, стр.451)

На основе высокоразвитого индустриального и технологизированного человеческого производства станут ненужными и вымрут большое число административных функций государства. Это является важным условием для построения бесклассового и безгосударственного коммунистического общества. Как заметил Ленин:

«Капиталистическая культура создала крупное производство, фабрики, железные дороги, почту, телефон и пр., а на этой базе громадное большинство функций старой „государственной власти» так упростилось и может быть сведено к таким простейшим операциям регистрации, записи, проверки, что эти функции станут вполне доступны всем грамотным людям, что эти функции вполне можно будет выполнять за обычную «заработную плату рабочего», что можно (и должно) отнять у этих функций всякую тень чего-либо привилегированного, «начальственного».(Ленин, «Государство и революция», Пекин 1971г., стр. 57)

При коммунизме вымрут всемирные противоречия между городом и деревней

В каждой стране, а так же во всём мире существует уклон к принципиальному противоречию между городом и деревней. На эту тему листовка пишет: «Коммунистическое общество... планомерно устранит этот уклон, в процессе отметит всех классовых противоречий во всём мире, как и в каждой в отдельности стране и отменит противоречия между городом и деревней.»

Почему требование «Каждого по способностям, каждому по потребностям» является коренной точкой осуществлённого коммунизма?

Сначала выясняется, что после социалистической революции «...Общество ещё тянет за собой старые структуры, предрассудки и поддаваясь власти привычки, глубоко впившееся прежнее поведение человека. На вопрос: Что считается справедливым? Пока ещё будет следовать такой ответ: «Когда каждого оплачивают за совершённый труд! Тот, кто работает больше и квалифицированнее, должен получать больше продуктов!»

Описывается, что это уже можно считать за огромный успех, если масса трудящихся получает заработную плату или социальные услуги, за то, что они заработали. Но, ...намеченный основной принцип коммунизма «Каждого по способностям, каждому по потребностям»... ещё не осуществлён, намеченная высшая ступень коммунизма ещё не достигнута. Это огромная разница, «Работаю ли я подчиняясь нужде, для того чтобы выжить, или работаю ли я потому, что работа сама стала настоящей потребностью». Благодаря выше описанному высокоразвитому уровню техники, хорошо обдуманному планированию, будут производиться продукты в более чем достаточном количестве за короткое время для всех разумных потребностей человека. Принуждение работать специалистом, подчинённому разделению труда, производя действующую на нервы одну и ту же работу, будет всё больше и больше отпадать. Возможность учиться и расширять свои знания и способности, прибывать работать в других областях работы - всё это сначала развивается и явно облегчает работу, доходя наконец до момента, когда работа, в качестве смысла жизни приобретает центральное значение. Каждый работает по своим способностям и каждый живёт по своим потребностям...

На эту тему Маркс:

«На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!» (К. Маркс и Ф. Энгельс, «Критика Готской программы» Избранные произведения в трёх томах т. 3, стр. 16)

Процветание наук и искусства при коммунизме (отмирание основных противоречий между умственным и физическим трудом)

Сначала утверждается, что при империализме существует пропасть между широкой массой трудящихся, эксплуатируемых, которые тяжело работают в индустрии, как и в сельском хозяйстве и теми людьми, которые могут работать научно-умственным трудом и заниматься искусством. При этом, в империализме наука используется в качестве орудия против рабочих и работниц. Ученные, которые работают в производственной медицине, психологи, занятые в полиции и научные финансисты - все хотят закручивать гайки. В коммунизме, каждый человек работает и является одновременно деятелем искусства. С самой молодости важно широко ознакомиться со всеми областями знания человеческой жизни и природы, «загореться этим» и никогда не переставать учиться, изучать, научно работать.

И в конце концов: Противоречие между производством с одной стороны и наукой да искусством, с другой, будет удаляться с устранением противоречия физического и умственного труда - ключом к этому служит изменение всего характера работы с повышением уровня производства.

В продолжение абзаца, в листовке речь идёт о том, что при коммунизме так же перестанет играть роль религия, которая, с одной стороны - опиум для народа, а с другой - средство власти в руках правящих, чтобы эксплуатировать и угнетать. Национализм, как идеологию эксплуатации, который раскалывает людей, а не объединяет, тоже наконец-то похоронят.

Почему при коммунизме свободное развитие каждого является условием для свободного развития всех

Существует антикоммунистический предрассудок, что коммунизм стремится уравнять людей, не обращая внимания на их различия и личности и создаёт, так сказать, «штампованных кукол, клонированных, заранее настроенных и безвольных людей.»

Против этого листовка излагает: «Дело не в том, что все люди должны быть «равны», а в том, что они должны иметь равные права против всякой дискриминации, равное достоинство и равную возможность для развития, сохраняя при этом свои особенности и своеобразия». В манифесте коммунистической партии об этом пишется, что в коммунизме «свободное развитие каждого - является условием свободного развития весех.» (К.Маркс и Ф.Энгельс «Манифест Коммунистической партии», избранные произведения, 1980г., т. 1,стр. 127)

Почему при коммунизме тоже существуют борьба и противоречия, но они могут быть решены и будут решены продуктивно

Однако, что касается столкновения с природой с одной стороны и столкновения людей между собой, с другой - обе эти большие борьбы человечества, которые не перестанут существовать, до тех пор, пока существуют люди, приобретут совсем другой характер. «Борьба» между людьми не будет классовой и не будет вооружённой, а будет борьбой с аргументами на основании разного опыта и разного уровня знания, разных интересов, которые так и так не угрожают и не ставят под вопрос существование отдельного человека. Цель «борьбы» с природой - это осмысленное и сознательное преобразование природы, рассчитанное на долгое время, в долговременном интересе человечества. Но это огромная разница по сравнению с прежними «борьбам» во всемирной истории.

Коммунизм достижим только путём насильственной пролетарской революции, в которой будет разбит буржуйский государственный аппарат и будет создана диктатура пролетариата.

Источник

Будучи в бессилии изменить этот процесс, не имея никаких существенных аргументов, опровергающих объективность такого исторического движения, сторонники капитализма вынуждены прибегать к тривиальному оболваниванию масс людей. Используя для того весь гнусный арсенал приемов фальсифицирования действительности - от бесцеремонных извращений до наглой лжи и примитивного игнорирования даже самых очевидных фактов. Подобным образом, в частности, навязывается мнение, что социалистические устремления свойственны лишь слаборазвитым, отсталым странам и, по мере развития этих стран, исчезают и уходят в прошлое. Однако марксистское учение, исследующее диалектику прогресса человеческого общества, определяет социализм как более высокую ступень общественного развития. Как ступень, являющуюся естественным продолжением исторического хода прогресса, а потому и выстраивающуюся на основе не отсталых, а передовых условий. Что объективно присуще как раз наиболее развитым странам. В рассмотрении этого вопроса марксизм руководствуется той общей логикой развития, когда элементы прогресса, и материальные, и социальные, и духовные, нарождаются и утверждаются уже внутри существующего общества, чтобы затем, количественно накопившись до определенного уровня, перевести общество в новое качество.

История показала, как средства производства и обмена капитализма были созданы в феодальном обществе. Сейчас она демонстрирует, как в условиях капиталистического общества создаются средства производства и обмена общества социалистического. Не останавливаясь на странах уже идущих по социалистическому пути и о многих преимуществах в жизни которых можно судить по реальным примерам, посмотрим в чем конкретно это выражается в передовых странах капитализма. Взглянем, как прогресс общественного развития уже сегодня, уже сейчас и повсечасно вставляет в существующий современный капитализм элементы нового общества. Хотя ограничимся лишь небольшим общим обзором наиболее существенных факторов, оставив профессиональным ученым глубокое и всестороннее научное исследование процессов происходящих в современном капитализме и буржуазном обществе. При этом оговорим, что ничего принципиально нового здесь не представлено, а весь материал лишь набран из хорошо известных марксистских взглядов, трудов классиков и работ ученых советского периода, которые приложены к нашему времени. К сожалению, большая часть имеющихся знаний нынешними коммунистами сегодня не используется или используется недостаточно. Прежде всего, в их сущностном смысле. Под давлением буржуазной классовой «научности» и пропаганды эти знания либо необоснованно забыты, либо откровенно отброшены, либо подвергаются ревизионистскому «осовремениванию», а, фактически, извращению. Но разве устарело заявление «Манифеста», что

«…история промышленности и торговли представляет собой лишь историю возмущения современных производительных сил против современных производственных отношений, против тех отношений собственности, которые являются условием существования буржуазии и ее господства».

Разве не о том свидетельствует наше время. Вся жизнь капиталистического общества, куда ни глянь, есть безусловное подтверждение справедливости и непреходящей актуальности этого марксистского вывода. Более того, только он может быть ключом к пониманию состояния капитализма в любой исторический момент.

Современность и рынок

Ход капиталистического воспроизводства в решающей степени определяется условиями реализации совокупного общественного продукта, поскольку средства производства в капиталистическом обществе могут вступать в действие не иначе, как превратившись сначала в капитал, в средство эксплуатации человеческой рабочей силы. В то же время необходимость такого превращения не просто создает множество трудностей для капиталистической экономики, но стоит преградой между людьми-производителями и средствами производства и жизненными средствами. Что наиболее ярко выявляется в чудовищной нелепости, когда изобилие производимых продуктов разрушает производство и становится источником нужды и лишений масс людей. И только она вызывает абсурд ситуации перепроизводства, когда произведенная продукция, несмотря на острую потребность в ней людей, оказывается «лишней» и ввергает экономику в кризис, приводящий к настоящей общественной эпидемии - эпидемии перепроизводства. Как раз эти эпидемии, разражаясь с неумолимой систематичностью, ставят под угрозу само существование буржуазного общества. Избавиться от всего этого капитализм неспособен, чему причиной капиталистические отношения собственности, которые стали слишком узки, чтобы вместить создаваемое богатство.

На деле они оказываются не в состоянии превращать в капитал весь объем имеющихся средств производства. Вследствие чего производительные силы, находящиеся в распоряжении общества, останавливаются и перестают служить его развитию. Марксистская наука определяет такое положение, как несоответствие возможностей производительных сил с существующими производственными отношениями и как противоречие между общественным характером производства и частнособственническим способом обмена. Преодолевая это противоречие, объективно, а потому неудержимо, развивающиеся производительные силы приводят в расстройство все буржуазное общество и прямо ставят вопрос об освобождении от связывающих их пут, т.е. об уничтожении капиталистических отношений собственности. Поэтому капитализм, в стремлении сохранить свое господство, вынужден предпринимать все новые усилия, чтобы, если не устранить, то ослабить, разрушительное влияние такого противоречия.

Прежде всего, своим воздействием на рынок, от емкости и условий которого в решающей степени зависят темпы роста производства, диапазон и сила циклических колебаний, степень занятости рабочего населения, мера использования производственного аппарата и многое другое в жизни капиталистического общества. В свою очередь эти факторы оказывают обратное влияние на состояние рынка. В какой-то степени капитализму пока удавалось поддерживать темпы экономического роста на достаточно высоком уровне. На этой основе апологеты капитала, а вслед за ними и «социалистически-коммунистические» реформисты с ревизионистами, спешат заявить, что капитализм оздоровляется и превращается в общество всеобщего благосостояния. Но они умалчивают, что темпы роста, хотя и выше прежних, отличаются крайней неустойчивостью и неравномерностью, а также о том каким образом удается их поддерживать. Тем не менее, в современных условиях капитализму необходимы именно устойчивые высокие темпы роста производства, что диктуется и экономическими, и политическими обстоятельствами. Использование новой техники требует постоянного увеличения выпуска продукции, т.к. в противном случае это приведет к недогрузке производственного аппарата и техническому отставанию. В то же время, стихийное, неконтролируемое увеличение выпуска продукции грозит кризисом перепроизводства. Поэтому современные общеклассовые интересы буржуазии состоят в том, чтобы неким регулирующим образом влиять на рынок, его емкость и действенность.

Выходом стало привлечение для этой цели государства, воздействие которого на рыночные отношения призвано преодолевать имеющиеся противоречия капиталистической экономики, обеспечивать беспрепятственный ход капиталистического воспроизводства. Практически сделать это возможно единственным образом, а именно, создав внутри капиталистической экономики и параллельно с ней, государственный, т.е. общественный, ее сектор и государственный рынок. Только введя такие элементы, становится возможным достижение некоего подобия управляемости рынком. Что сегодня является очевидным фактом и характерным фактором капитализма нашего времени. Более того, роль и значимость государственного регулирования в условиях капитализма постоянно расширяется и усиливается. Среди мер государственного воздействия на рынок на первом месте стоят правительственные закупки товаров выпускаемых предприятиями частных кампаний. Сюда входит государственное производственное потребление, т.е. закупки оборудования, сырья, разнообразных материалов, необходимых для функционирования государственных предприятий. Сюда же входит и непроизводственное государственное потребление - правительственные закупки для вооруженных сил и для нужд собственно государственного аппарата. На размеры рыночного спроса государство воздействует через различные выплаты населению - пенсии, пособия, зарплату служащим и военным, а также через систему кредитов. В последнем главную роль играет государственное регулирование условий кредита, когда в зависимости от состояния конъюнктуры рынка государство либо способствует созданию более благоприятных условий получения кредита, либо старается ограничить его жесткими рамками. Действуя таким образом, государство стремится сгладить колебания рыночного спроса, придать ему большую устойчивость, поддержать развитие тенденции производства к расширению. Если обобщить, то регулирование капиталистического хозяйства буржуазным государством, не говоря о непосредственном прямом управлении на государственных предприятиях, осуществляется следующими методами: - фискальной политикой или манипулированием бюджетом страны;
- кредитной политикой путем регулирования доступности и условий кредита;
- инфляционно-дефляционной политикой или регулированием объема денежного обращения;
- инвестиционной политикой путем установления льгот по капиталовложениям, посредством налогового стимулирования капиталовложений, маневрирования субсидиями и дотациями;
- политикой государственных ограничений, когда в определенных случаях капиталисты побуждаются к умеренности в вопросах повышения цен и понижения заработной платы («потери» капиталистов в этом случае покрываются из государственных средств);
- государственным вмешательством во взаимоотношения между трудом и капиталом.

Как видим, современное буржуазно-капиталистическое хозяйствование имеет дело уже не с классическим стихийно-рыночным регуляционным механизмом (к слову, подтверждая тот марксистский вывод, что с развитием капитализма падает и свободное торгашество), а с его комбинацией из капиталистических - определяющих, и общественных - вспомогательных, составляющих. Что обеспечивает некоторую его регулируемость и управляемость. Пока. Поскольку государственное воздействие на рынок в условиях капиталистических отношений весьма ограничено. Самым наглядным свидетельством ограниченности этих возможностей является тот факт, что они не в состоянии устранить ни кризисов, ни безработицы, ни недогрузки предприятий. Тем не менее, манипулируя государственными инвестициями, налогами, кредитами, процентными ставками стимулируется развитие промышленности, а недостаток потребительского спроса населения восполняется широкими государственными расходами. Чем продлевается жизнь капитализма. Подчеркнем - уже не мерами классического капитализма, а применением мер общественного воздействия.

Отметим еще один важный фактор. Закономерностью мирового капиталистического хозяйства является конкурентная борьба между монополиями за рынки сбыта, сырья, капиталов в глобальном масштабе. Ранее конкуренция между частными монополиями разных стран в области экономики переплеталась с борьбой между империалистическими государствами в сфере политики. Ныне международная монополистическая конкуренция резко обострилась, что привело к усилению сращенности международной активности частных монополий и государств. Вследствие чего международная деятельность современных государств вышла далеко за рамки политики и включает в себя не только политические, но и экономические рычаги.

Нынешнее капиталистическое государство затрачивает значительную часть своего бюджета на проведение протекционистских, антипротекционистских, финансово-кредитных и иных мероприятий, направленных к повышению конкурентоспособности своих монополий на мировом рынке. Также растет необходимость в дорогостоящем систематическом изучении структуры и емкости международных рынков, их циклических, географических и прочих изменениях. В больших масштабах подобные вторжения в рыночные процессы могут осуществляться лишь государством. Однако не только борьба и конфликты характеризуют сейчас отношения между отдельными группами международного капитала.

Действует и противоположная тенденция, выражающаяся в стремлении монополий разных стран к объединению своих сил на тех или иных участках. При современном уровне и характере производительных сил сговоры капиталистов по глобальным вопросам ведутся не иначе, как через межгосударственные объединения. В частности именно так сейчас решается вопрос выхода из финансового кризиса. Не каждой страной в отдельности, а всеми вместе и сообща. Однако, чаще всего такие союзы оказываются «дружбой против» какого-то другого монополизированного объединения.

Современность и капитал

При домонополистическом капитализме движение капитала в процессе воспроизводства протекало через действие индивидуальных капиталистов. С появлением монополий циркуляция главной массы капитала стала осуществляться ими. Сегодня движение значительной части совокупного капитала осуществляется экономическими операциями государства, которое своей кредитной и инвестиционной политикой регулирует экономические процессы. Капитализм извлек определенные уроки из тенденций своего развития в последние десятилетия и признал, что в современных условиях он утратил способность к «саморегулированию», что стихийное развитие ведет экономику к катастрофам, что государство должно взять на себя функцию регулятора экономических процессов. Поскольку в экономическом развитии ключевую роль играют капиталовложения, то вмешательство государства в экономику осуществляется через активизацию его инвестиционной деятельности. На практике это выражается в том, что в периоды экономических спадов государство усилением своей инвестиционной деятельности компенсирует ослабление активности частных кампаний в области капиталовложений. И, напротив, в периоды подъемов своей кредитной и инвестиционной политикой ограничивает размеры капиталовложений, а тем самым и общие размеры производства. Посредством такого маневрирования несколько «сглаживается» острота циклических колебаний, а процесс накопления капитала делается менее зависимым от них. Но дело не только в этом.

Вмешательство государства в накопление капитала объективно обусловлено современным научно-техническим прогрессом, который повлек за собой, в частности, такие явления, как образование относительно высокого органического состава капитала в новых отраслях, рост доли основного капитала в общей массе производительного капитала, быстрый моральный износ машин и оборудования, повышение риска инвестиций. При таких условиях максимизация прибылей, опосредствующая воспроизводственный процесс при капитализме, может быть достигнута не иначе, как при самом широком участии государства в инвестициях. Как бы кто-то не отказывался видеть очевидное, но и здесь явно просматривается усиление роли государства, т.е. общественного воздействия на экономику. В то же время надо всегда отдавать отчет, что в любом случае инвестиционная деятельность буржуазного государства в значительный мере направлена к тому, чтобы за счет всего общества, широких масс населения, создавать дополнительные возможности для капиталистов. Для расширения и модернизации, прежде всего с использованием научно-технического прогресса, их производственного аппарата, для увеличения их прибылей.

Современность и прогресс

Все более обостряющим противоречия капитализма фактором являются требования прогресса. Суть том, что сегодня для развития производительных сил необходимо неограниченное обобществление производства, централизованное управление производительными силами, планирование их структурных изменений, определяемых бурным развитием науки и техники. Однако капиталистическая частная собственность на средства производства и использование их в целях извлечения прибыли ограничивают уровень обобществления и подчиняют развитие производительных сил своекорыстным целям отдельных капиталистов. При современной степени общественного характера капиталистического производства, при возрастающем дроблении и специализации его отраслей капиталистическая экономика уже не может быть регулируемой лишь через стихийно складывающиеся отношения между отдельными капиталистами. Требуется общественный, государственный механизм регулирования. Современный научно-технический прогресс обусловил необходимость обновления и существенного расширения производственных мощностей промышленности, транспорта, сферы обслуживания. Но создавать новые отрасли производства, как например атомную индустрию или современную энергетику, и целиком обеспечивать оснащение промышленности технически современным оборудованием частному капиталу, даже крупному, не по силам. И здесь без помощи государства не обойтись.

В связи с образованием и развитием новых отраслей производства, новых промышленных районов и центров в хозяйстве каждой страны возрастает значение экономической и социальной инфраструктуры. В то же время ее развитие отличается высокой капиталоемкостью и малой, если не вообще отсутствующей, рентабельностью. Поэтому, являясь необходимым и важным элементом современной экономики, она не может развиваться только на базе частнособственнического предпринимательства, через обычный рыночный механизм. Оттого основную тяжесть расходов по обеспечению ее роста берет на себя государство.

Современность и труд

Марксизмом определено, что «условием существования капитала является наемный труд» (Манифест). Без него невозможно ни образование, ни увеличение капитала, ни его накопление в руках частных лиц, капиталистов. То есть невозможен собственно капитализм. В силу этого появился класс людей-рабочих, которые только тогда могут существовать, когда находят работу, а находят ее лишь до тех пор, пока их труд увеличивает капитал. При капитализме эти люди представляют собою такой же товар, как и всякий другой предмет торговли. Они вынуждены продавать себя поштучно на условиях конкуренции, а потому в равной мере подвержены всем случайностям конкуренции, всем колебаниям рынка. В то же время они являются самым низшим слоем капиталистического общества, фактически, его рабами. Без собственности, лишенные возраста, пола, национальности, подневольные хозяину и его надсмотрщикам они превращены капиталом в простой придаток производственных машин или прибор для получения прибыли. Именно такое жизненнее положение рабочих представляет собой наиболее острое и обнаженное проявление социальных бедствий капитализма. И именно оно, равно как и вся организация капиталистического общества, самым ясным и непреложным образом предуказывает рабочим их цели и их историческое дело. Именно то позорное экономическое положение, в котором они находятся, неудержимо толкает их вперед, заставляет бороться за свое конечное освобождение, делает действительно революционной силой.

Но чтобы освободиться, сбросить с себя оковы наемного рабства, рабочие должны уничтожить весь существующий способ присвоения в целом, взорвать и уничтожить всю возвышающуюся над ним надстройку из слоев, образующих официальное общество. Если «все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни, подчиняя все общество условиям, обеспечивающим их способ присвоения», то рабочие «могут завоевать общественные производительные силы, лишь уничтожив свой собственный нынешний способ присвоения, а тем самым и весь существующий до сих пор способ присвоения в целом. У пролетариев нет ничего своего, что надо было бы им охранять, они должны разрушить все, что до сих пор охраняло и обеспечивало частную собственность» (Манифест). Как бы ни показалось странным, но это разрушение уже идет, ибо именно оно лежит в основе и является исходным пунктом всех социальных движений современности. Нынешние достижения демократии и уровень прав современных рабочих первого мира есть непосредственные результаты того. В тяжелой и жестокой классовой борьбе за собственные права рабочие вынуждают буржуазию все более считаться со своими интересами, признавать эти интересы и закреплять их в законодательном порядке. При этом, естественно, ущемляются и ограничиваются интересы и права буржуазии. То есть подрываются отдельные элементы ее господства, на место которых выдвигаются элементы нового общества. Таким образом, классовой борьбой рабочих за свое освобождение внутри самого капиталистического общества ведутся, как разрушение его устоев, так и создание социальных и политических основ общества будущего. Однако окончиться борьба может лишь переходом политической власти в руки рабочего класса, передачей всех средств производства в руки общества для устройства социалистического хозяйствования, при котором все производимое и все улучшения в производстве пойдут на пользу всему обществу.

Со своей стороны, буржуазный класс, стремящийся приспособиться к новым условиям в интересах продления своего господства, опять же находит выход в использовании государства, в развитии процесса огосударствления отношений между трудом и капиталом. В отличие от частного капитала, который руководствуется узкоделяческим стремлением к непосредственному получению возможно большей прибыли, государство вынуждено исходить из более широкой и дальновидной политики. Оно должно регулировать отношения между наемным трудом и капиталом, чтобы приспособиться к реальным потребностям развития современных производительных сил, к объективной необходимости установления общественно-оптимальных пропорций между производством и потреблением. Осуществляется это посредством воздействия, прежде всего, на два ключевых фактора, определяющих общее положение рабочего класса в системе производственных отношений капитализма - обеспеченность работой и уровень реальной заработной платы. При этом учитываются такие обстоятельства, как воспроизводство рабочей силы, отвечающей требованиям современного производства, и обеспечение емкости внутреннего рынка, зависящей от уровня доходов трудящихся.

Главное место в государственном регулировании отношений между трудом и капиталом занимает политика занятости. Не только как борьба с безработицей и поддержание ее на определенном уровне, т.е. ограничение безработицы такими размерами, при которых она не угрожает социальным основам капитализма, но и с целью обеспечения производства рабочей силой, отвечающей современным требованиям. Через инвестиционную деятельность, способствующую повышению производительности труда и содействующую его интенсификации; развитие системы государственных производственных и непроизводственных предприятий; правительственные закупки товаров и услуг; милитаризацию экономики; регулирование продолжительности рабочего времени и другими мерами, буржуазное государство активно влияет на фактор занятости.

Серьезное противоречие капиталистического воспроизводства рабочей силы на современном этапе состоит в том, что относительное перенаселение во всех его формах сосуществует с острым недостатком рабочей силы по ряду профессий. Избыток неквалифицированной и полуквалифицированной рабочей силы сочетается с дефицитом квалифицированных рабочих, особенно тех специальностей, которые необходимы для обслуживания новой техники. Поэтому государство пытается устранять некоторые из тех препятствий, которые при капитализме ограничивают качество и объем образования трудящихся. Так современное производство предполагает массовость общего образования и уже не начального, а среднего и высшего. Взятый в отдельности капиталист и не помышляет о том, чтобы об этом заботиться. Да и сама природа капитализма препятствует этому. Государство же затрачивает определенную часть своего бюджета на нужды образования. И хотя буржуазное государство проявляет заботу не о трудящемся населении как таковом, а о воспроизводстве рабочей силы того качества, которое необходимо капиталистическому производству по условиям современного научно-технического прогресса, тем не менее, оно ведет подготовку уже не отдельных специалистов, а всего общества.

Другим важнейшим направлением государственного влияния на отношения между трудом и капиталом является регулирование заработной платы. Для чего вводится государственное нормирование заработной платы, устанавливается уровень процента повышения заработной платы с тем, чтобы ее динамика соответствовала динамике цен и производительности труда. Кроме установления норм заработной платы, в механизм государственного регулирования ее входят такие элементы, как государственный арбитраж, представляющий собой прямое вмешательство в конфликты между рабочими и предпринимателями; ограничение свободы забастовок, а порой их прямое запрещение; идеологическое давление на рабочий класс. Тем самым буржуазное государство, действуя специфическими средствами регулирования, старается удерживать заработную плату на уровне не настолько низком, чтобы это могло вызвать слишком опасные для капитализма классовые конфликты, и в то же время настолько низком, чтобы прибыли капиталистов могли расти.

Также объявляются всевозможные варианты борьбы с бедностью или оказания помощи малоимущим, принимаются законопроекты о государственных дотациях на нужды жилищного строительства, здравоохранения, социального страхования, народного образования. Но все это, в большей степени пронизано социальной демагогией, поскольку в действительности затраты на народные нужды мизерны. Примером тому может быть «решение» проблемы жилья, которое, несмотря на множество заявлений, программ и обещаний, на деле остается доступным лишь нескольким процентам населения.

Всю такую деятельность современного государства буржуазные экономисты и социологи трактуют апологетически. Они изображают дело так, будто вмешательство государства в отношения между трудом и капиталом направлено к установлению классового сотрудничества, к созданию человеческих отношений на производстве, к повышению жизненного уровня рабочих и улучшению их социального положения. Однако основной задачей буржуазного государства в этом вопросе является отнюдь не забота о трудящихся, а проведение политики социального маневрирования с целью ослабить степень остроты классовой борьбы при сохранении и увеличении доходов капиталистов.

Поэтому вмешательство государства в отношения между трудом и капиталом двойственно, антагонистически противоречиво. С одной стороны, государство проводит политику социального маневрирования. С целью умерить остроту классовых столкновений, политически нейтрализовать трудящихся и не допустить чрезмерного обострения социальных конфликтов. В связи с этим временами оно известным образом вынуждено ограничивать свободу действий отдельных монополий, вынуждено сдерживать рост прибылей капиталистов, соизмеряя их с задачами «умиротворения» масс. Что, однако, не приводит к прекращению их роста и делается в интересах укрепления монополистического господства. С другой стороны, буржуазное государство ведет систематическое наступление на интересы трудящихся, способствуя обогащению капиталистов. Особо отметим, что подобное регулирование не может осуществляться в виде открытых и односторонних действий против рабочего класса, в интересах капиталистов, а потому организуется так, чтобы выгоды капиталистов обеспечивались не прямо, а косвенно, опосредованно.

Приведенные выше факты широкого и всестороннего участия государства в жизни современного капиталистического общества наглядно свидетельствуют, что процессы государственного воздействия стали органической формой производственных отношений современного капитализма, что из спорадических мероприятий, используемых от случая к случаю, ныне выросла целая система государственно-монополистических процессов.

Как бы ни перекручивали ситуацию апологеты капитализма, но в сути эти процессы являются внедрением в жизнь общества новой, более прогрессивной системы управления его жизнью. Элементами как раз той общественной системы управления, которая объективно потребна современным общественным производительным силам. Если с марксистской позиции, то элементами управления свойственными социалистическому обществу.

Еще раз выделим главные моменты развития государственно-капиталистических процессов: государственный сектор экономики, опираясь на который механизм государственно-монополистического капитализма воздействует на экономику в целом; включение национального дохода в государственный бюджет; широкое участие государства в инвестициях; развитая система финансового и кредитно-денежного регулирования, с помощью которой государство влияет на норму накопления, на темпы обновления и расширения основного капитала; переход от текущего регулирования к долгосрочному программированию экономики, посредством которого государство воздействует на отраслевую структуру производства, на его территориальное размещение. Как видим, сегодня государственно-монополистический капитализм представляет собой постоянно действующий механизм широкого вторжения государства в процесс воспроизводства.

Еще в 1917 году Ленин отметил, что развитие капитализма вышло за обычные рамки, поставив на очередь дня регулирование производства и распределения в общегосударственном масштабе, и, исходя из этого, сделал вывод, что развитие капитализма идет к огосударствлению. При этом Ленин, в противопоставление буржуазным ученым, определял процесс огосударствления не как некое чрезвычайное явление, вызванное особыми условиями войны и кризисов, а как такое развитие, которое коренится в самой природе капитализма, его монополистической, империалистической стадии. Он пояснял, что огосударствление капитализма объективно обусловлено его природой, что корни государственного вмешательства лежат не в отдельных недостатках капитализма, а в углублении всего комплекса капиталистических противоречий, что развитие капитализма возможно не иначе, как через огосударствление, поскольку общественное производство перерастает любое иное управление, кроме общественного.

Ленин также отмечал, что здесь уже готов механизм общественного хозяйничанья. История однозначно подтвердила ленинские предвидения и сегодня мы являемся свидетелями, как без самого широкого и систематического участия государства в хозяйственных и социальных процессах, вне переплетения государства и монополий и их совместного хозяйничанья процесс капиталистического воспроизводства вообще невозможен. Этим пронизаны все стороны производственных отношений современного капитализма. В последнее время мы видим яркое тому свидетельство в действиях капитализма по выходу из разразившегося очередного кризиса. Когда решающим и единственно возможным способом выхода из него является самое широкое использование государства, т.е. возможностей всего общества. Будь то через национализацию обанкротившихся компаний или их финансовую поддержку за счет общественных средств. Как бы то ни было, но здесь самым наглядным образом изобличается неспособность классического капиталистического частнособственнического рыночного механизма к решению подобных проблем и, шире, изобличается несостоятельность всего капиталистического способа производства к управлению современными производительными силами. Ибо капиталистические отношения уже не вмещают создаваемое богатство, т.е. не могут превращать в капитал всю массу современных средств производства. Потому эти средства остаются без употребления, а вместе с ними вынуждена бездействовать и армия трудящихся. Так и получается, что средства производства, жизненные средства, рабочая сила в изобилии, но, не превращаясь в капитал, производство стоит, а работники бедствуют.



И, как не чудовищно это выглядит, но единственным выходом из ситуации по-капиталистически является варварство - уничтожение значительной части не только изготовленных продуктов, но созданных уже производительных сил. Поскольку только таким изуверским образом капитализм может привести в соответствие возможности своего производства с возможностями своих отношений собственности. Не расширить рамки отношений собственности, а сузить возможности производства. Поэтому каждый кризис не только разрушает производство и приводит в расстройство буржуазное общество, но ставит под угрозу само существование капитализма, его отношений собственности. Он обнаруживает, что современное общество не может более жить под властью капитализма, в условиях которого производительные силы перестают служить прогрессу и цивилизации. Вместе с тем в неспособности оставаться долее господствующим классом общества и навязывать всему обществу условия существования своего класса в качестве регулирующего закона изобличается весь класс капиталистов.

В то же время, рассматривая процессы огосударствления капитализма, не надо питать иллюзий. Как бы не развились эти процессы, но при сохранении политической власти буржуазии и ее отношений собственности, их основой всегда будет оставаться хозяйничанье частного капитала, руководствующегося, прежде всего, интересами собственных прибылей. Как ни велика экономическая сила буржуазного государства, но главные рычаги экономики, в конечном счете, остаются в руках капиталистов. В таких условиях огосударствленная, собственность представляет собой лишь совокупную собственность всего класса капиталистов. Поэтому буржуазное государство не может поглотить и объединить под своим управлением всю экономику.

Последний пример, когда сейчас, ставя задачу на выход из кризиса через государственно-общественное содействие, буржуазными правительствами заранее оговаривается будущее их возвращение в… частные руки. То есть в те руки, которые и довели ситуацию до кризиса. Для общества это, конечно же, явный абсурд. Ведь, восстановив прежнее состояние, было бы верхом наивности не ожидать новых кризисов и потрясений. Однако за ним стоит алчность частного интереса капиталистов. Именно поэтому буржуазное государство не может избавить общество ни от кризисов, ни от безработицы, ни от недогрузки предприятий, ни от многих других пороков капиталистической жизни, так как при сохранении капиталистических отношений собственности сохраняется противоречие общественного производства с анархией частнособственнического рынка и корыстным характером капиталистического распределения. Что не позволит довести процесс осуществления общественного управления жизнью к завершенности, законченности и неизменно будет оставлять его лишь суррогатом подлинного управленческого механизма, функционирование которого частично укладывается в капиталистические производственные отношения. Подлинное общественное управление производством и жизнью общества возможно лишь при социализме, при политической власти трудящегося большинства общества, при власти рабочего класса, при общественных отношениях собственности.

Суммируя вышеизложенное, можно прийти единственно к тому выводу, что необходимость замены капиталистических производственных отношений общественными, социалистическими становится все более настоятельной. Что само капиталистическое производство, преодолевая преграды на пути прогресса, порождает те материальные, социальные и духовные условия, от которых оно должно погибнуть.

Источник

Первая причина заключается в том, что коммунисты пытаются «завоевать» трудящихся всем, но только не стройной и научной марксисткой теорией. Это бывают «архиреволюционные» воззвания к немедленному свержению власти в духе «пытать и вешать, вешать и пытать». В таком случае, кроме как на психов, на таких «коммунистов» и не посмотрят. В другой раз это могут быть призывы или мольбы выйти на экономическую борьбу за зарплату или на борьбу за гражданские права. В третий раз такие «коммунисты» разразятся «критикой» беспомощности и слабости рабочих – что те, мол, «совсем не борются» и «предали Советскую власть». Но суть такой «связи с массами» всегда остается одной: «коммунисты» призывают трудящихся следовать за ними и слушаться их, тогда как за коммунистическими призывами и лозунгами ничего, по сути, нет. Эта ошибка следует из неверного понимания сути коммунистической борьбы и связи коммунистической партии и трудовых масс (см. Мировоззрение коммуниста: часть первая и часть вторая).

Вторая причина объективна – это резкая потеря в качестве у рабочего класса (а, как правило, коммунисты выходят с пропагандой именно к промышленным рабочим). Если при Советской власти у рабочего был достаток, хорошее образование и возможности для саморазвития, сегодня рабочий опущен на нижнюю ступень социальной лестницы. Человек-производитель, на труде которого держится все общество, вынужден при капитализме оставаться малоуважаемым и непрестижным «винтиком» в машине по производству денег для предпринимателей и их офисных сатрапов. Молодое поколение мечтает стать клерками, а от заводов шарахается. У этого, в свою очередь, есть тоже объективные причины – развал социалистической экономики, а это значит, уничтожение могучих производительных сил СССР, которое сопутствует окончательному переходу экономики на рыночные рельсы. Если проще, то чтобы все поделить, пришлось пожертвовать частью «неэффективных» фабрик и заводов. Плановая экономика основана на общественной собственности и научном планировании деятельности. Задачи плановой экономики – в удовлетворении потребностей общества и в обеспечении стабильного роста. Рыночная экономика основана на частной собственности и конкуренции, а значит – на анархии и хаосе производства. Задача рыночной экономики – удовлетворение жажды наживы массы предпринимателей за счет эксплуатации труда рабочих. Поэтому в начале 90-х российских рабочих постигли сокращения, заводы распродали под склады и офисы, народное хозяйство разрушили, молодой российский рынок захлестнули товары из Китая, а буржуазная власть продалась своим сильным западным «партнерам». «Эффективность» буржуазной частнособственнической экономики – это когда 10% безработных, а остальные «пашут» за еду. Это «эффективность» для эксплуататоров.

Отсюда упадок рабочего класса. Многомиллионная армия рабочих СССР была рассеяна экономически и приведена в состояние полного упадка идеологически. Вспомните, как в 90-х в бывшем СССР «расцвели» антинаучные увлечения, подняла голову «мать» мракобесия – церковь. Рабочий день фактически увеличился, общественные фонды перестали существовать. Закончилась размеренная жизнь при «реальном социализме», началась борьба за жизнь и драка за место под солнцем при капитализме. За какие-то 5-7 лет культурный советский обыватель, сентиментальный и по-наивному гуманный, превратился в агрессивного животного-делягу. А лучшие, самые образованные и интеллигентные, сколько могли, не предавали своих житейских принципов, и им оказывалось тяжелей всего. Буржуазное общество не терпит наивных и гуманных. Буржуазное общество воспитывает индивидуалистов, нарциссов и хапуг. Объективная экономическая действительность молодого российского капитализма очень быстро «перевоспитала» и рабочий класс. Он заразился мелкобуржуазными предрассудками, индивидуализмом и другими прелестями «духовного развития» при конкурентной рыночной борьбе и частной собственности. Молодежь в рабочие почти не идет. Российский рабочий устал и отчаялся. История сыграла с ним злую шутку.

Третья причина – это слагаемое первых двух. Дело в том, что рабочие и интеллигенты, которые способны понять и принять коммунистические идеи имеют собственное мнение по поводу того, что происходит. Мнение, которое коммунисты должны учесть и разобрать его ошибочность.

«Хороший» капитализм или хороший социализм

Если кратко сформулировать коллективное мнение рабочих, которое противопоставлено коммунистической пропаганде, то оно звучит так: «Мы жили при социализме (или знаем, как там было), да, кое-что там было неплохо, лучше, чем сейчас, но при капитализме есть возможность стать богатым. А главное, что у нас неправильный капитализм, нужно его развивать, укреплять, а не разрушать снова, тогда будет значительно лучше, как на Западе. Революция – это гражданская война и кровь, а нам нужен путь стабильности и роста».

Следует признать, что такое мнение стихийно вырастает из условий, в которые поставлены рабочие, поэтому его можно считать обывательским. Например, непонимание роли революционного скачка в развитии общества или страх перед насилием.

Когда появились классы, а с ними и государство – аппарат подавления, насилие стало средством в конкурентной борьбе и средством удержания трудовых масс в кабале. Поэтому, к огромному сожалению, невозможно двинуть вперед освобождение человечества от пут классового общества, если кое-какие препятствующие этому силы предварительно не подавить самой грубой силой. В нашем случае мы вынуждены играть по правилам, которые нам навязаны. Правящие классы без зазрений совести идут на многомиллионные жертвы трудящихся ради достижения своих корыстных целей, ради больших прибылей. Капиталисты всех стран развязывают войны и межнациональную рознь, душат всякую свободу угнетенных народов, нещадно эксплуатируют отсталые народы, широко применяя насилие. Так что источник войны – это конкуренция, а ответственность за насилие в истории в полной мере несут эксплуататорские классы.

И все же ключевой момент в приведенном «коллективном» мнении заключается в сравнении т.н. «реального социализма», который застали живущие поколения, и сегодняшней жизни. Но сравнение это всегда с оглядкой на Запад. Буржуазия, которая взяла власть в конце 80-х, «состряпала» байку о красивой жизни при капитализме, на которую клюнули и рядовые члены КПСС, и рабочие, и интеллигенция, воспитанная «в духе марксизма-ленинизма». На деле оказалось, что «хорошая» и красивая жизнь досталась 5-7% населения: самым ожесточенным хапугам, торгашам, «красным» директорам и бандитам. Рабочие и интеллигенция пережили 90-е с большим трудом. Буржуазия быстро выросла на нефтяных и газовых «харчах», окрепла и оформила свое господство из формы «предательского капитализма» в пользу США и Евросоюза в форму собственного империалистического господства. Главное, что для буржуазии был заготовлен огромный резерв рабочей силы, цену которой она всецело диктовала. Самое смешное, что у капиталиста нет отечества, он защищает только свои прибыли, но защищает их руками рабочих, поэтому внушает национализм трудящимся, мысль о том, что русский или российский предприниматель лучше американского или английского. Всякая нация, всякий многонациональный народ поделен на два противоположных класса, которые друг другу не родственны, потому что один живет за счет другого.

Пока Россия, как империалистическая страна, претендует только на ведущую роль в своем регионе, но российская буржуазия обрела политическое оружие в виде европейской «энергобезопасности» и будет развиваться дальше. Трудящимся, начиная с 2000-х годов, перепали «нефтяные брызги» и, как следствие, произошел некоторый подъем уровня жизни, но следует ясно понимать, что жизнь российского рабочего улучшается за счет продажи природного богатства, т.е. за счет эксплуатации труда самых отсталых народов. Дело в том, что основной потребитель российских природных богатств – европеец, который нещадно выжимает все соки из африканцев и латиноамериканцев. Монополии из развитых стран перенесли заводы в страны с дешевой рабочей силой. Причиной тому стало существование социализма в СССР, которое двигало, с одной стороны, рабочих Запада активней бороться за свои права, а с другой, буржуазные правительства – на вынужденное послабление профсоюзам. Пик «социального» капитализма на Западе пришелся на 70-80 годы, когда из рабочих и служащих «слепили» т.н. средний класс. Как только социализм рухнул, буржуазные государства в корне пересмотрели свою политику. С 1990 года уровень жизни в развитых странах стремительно падает.

Таким образом, получается, что тот рабочий (из «сильной» страны эксплуататора), который при капитализме живет лучше, так или иначе, лучше живет за счет тоже рабочего. Предприниматель никогда и ни с кем не будет делиться прибылью просто так.

Капитализм у нас, и капитализм в США, и капитализм в ОАЭ, и капитализм в Испании – это разные вещи. И мы не может встать на место США или на место ОАЭ. Наш мир скреплен экономическими узами мирового капитала, производство – это единый мировой хозяйственный механизм. Единый мировой рынок со своими правилами и со своими «смотрителями». Поэтому тешить себя надеждой, что Россия вдруг превратиться в Швейцарию, не стоит. Таких стран, как Швейцария, всего несколько, и живут они за счет банковского ростовщичества – они нахлебники, на благо которых работают миллионы рабочих отсталых стран. Таких нахлебников много не бывает.

Теперь о социализме. Тот социализм, который предлагают коммунисты – это не «социализм» Хрущева, Брежнева и других оппортунистов. После смерти Сталина в партии победил неверный мелкобуржуазный курс. «Коммунисты» КПСС по своему невежеству пошли по пути наименьшего сопротивления, по пути рыночной экономики, рыночных механизмов, рыночных реформ. Они подменили плановую научную экономику – главную опору коммунизма – капиталистическим хозрасчетом. Это закономерно привело к падению Советской власти и возрождению капитализма. Поэтому коммунисты призывают не назад к Брежневу, а вперед к Сталину.

Задача – держаться науки марксизма, и в строительстве коммунизма, и в работе над будущей социалистической революцией. Чтобы ответить на основные вопросы современности по-научному, придется изучить марксизм.

Источник

На чем основывается это знаменитое пророчество Карла Маркса? На том, что капиталистическая экономика имеет свои исторические пределы. И как капитализм шел на смену феодализму, так придет новый мир на смену господству капитала.

Что позволяет нам надеяться на это? Попробую объяснить.

Первое. Капиталистические отношения рано или поздно начинают тормозить развитие производительных сил общества, а то и разрушают их. Доказательства? В 2007 г. все российские СМИ протрубили, что Россия восстановила «некоторые социально-экономические показатели» дореформенного 1990 г. Для этого понадобились 17 лет! Но были в истории другие примеры, когда, например, Советская Россия благодаря новой экономической политике (НЭП) восстановила довоенный 1913 г. уровень за 5-6 лет, а СССР восстановил разрушенное Великой Отечественной войной народное хозяйство за одну пятилетку. Как видим, никакого «экономического чуда» капитализм постсоветской России не принес. Наоборот, не прошло и года, как и от этих «некоторых» показателей ничего не осталось, сдулись, как воздушные шарики.

Почему капитализм разрушает производительные силы? Покажу это на примере. Представьте капиталиста, строящего жилье для людей. Благое дело. Можно построить 100 квартир и продать их по миллиону. Много это или мало? Смотря, что и как считать. Если квартиры, то мало. Если доходы, то 100 миллионов капиталиста, наверно бы, устроили. Но можно построить миллион квартир и продать по 100 рублей. Вроде бы результат оказывается тот же. Доход 100 миллионов, и миллион граждан сразу улучшил свои жилищные условия. Так советская власть в 1950-1960-х гг. переселила всю страну из бараков в отдельное благоустроенное жилье.

Никакие рыночные механизмы не позволят это сделать. Зачем строить миллион, когда можно сделать сто? Всегда найдутся сто граждан, способных выложить миллион. Для них и будем строить. Целью «рыночной экономики» является потребитель, говорят нам. Но не простой потребитель, а с толстым кошельком! Ну, а если не будет и ста платежеспособных, что делать капиталисту? Правильно, снижать цену. Только это сказочка про белого бычка. Чтобы компенсировать потери в доходах от снижения цены, придется наращивать производство. И вот тут-то выясняется, что король-то голый. Капиталист на самом деле не умеет заниматься производством. Ему выгоднее его вообще свернуть. Такое уже бывало: и кофейные зерна жгли в печах в период Великой депрессии, и тонны цитрусовых закапывали в землю, и скот стадами резали…

Но вернемся к примеру с квартирами. Если не будет ста покупателей, капиталист построит 50 квартир и продаст их за два миллиона. Уж 50 граждан, способных заплатить за два золотых унитаза, всегда найдутся! Вот так весь мир и замыкается для них Рублевкой. А какое, в сущности, им дело до миллионов лузеров. Поживут и в коробках из-под картона. А для строительства 50 квартир уже не требуется такое количество рабочих, как для ста. Сократим, уволим, оставим без средств к существованию.

Недавно смотрел сюжет по телевидению о том, как в России повсеместно закрываются книжные магазины. Издатели резко снижают тиражи и вздувают цены. Вот это по-нашему, по-буржуйскому. Какая культура чтения? О чем это вы? Ее величество – ПРИБЫЛЬ, ПРОФИТ. Вот бог, которому мы служим.

Но нельзя бесконечно надувать пузыри. Все равно лопнут и по щекам ударят.

Итак, делаем вывод: капиталисту выгоднее разрушать производительные силы, и главную из них – рабочую силу, чем поступиться своей прибылью.

Второе. Капиталистическая экономика основана на бесконечном удорожании всего и вся при одновременном снижении требований к качеству. Оказывается, можно получать прибыли на паршивой колбасе, паленой водке, фальшивых лекарствах, глупеньких песенках, низкопробной литературе и т.п. Нам внушали: будут рыночные механизмы, будет конкуренция, а, значит, борьба за качество и снижение цены. Гнать надо взашей таких ученых. Практика – критерий истины. Вам еще не надоело оплачивать чужое раздолбайство, непрофессионализм, а то и просто безделье?

Вот, снова увеличили стоимость проезда в общественном транспорте. Раньше я до университета доезжал за полчаса, теперь, если попаду в пробку, дай бог, за полтора часа. А сервис какой офигительный, и кондуктор какой приветливый, и безопасность моя гарантирована. Как вы понимаете, это я ерничаю. Ничего этого, естественно, нет. Такое впечатление, что, чем хуже меня обслуживают, тем дороже я это оплачиваю. Но на самом деле никакого научного открытия я не делаю. Просто для одних при капитализме удорожание всего и вся – смысл существования, а для других – иногда смерти подобно. Капиталист может процветать, пока все вокруг дорожает: если он приватизирует воздух, то и его он заставит дорожать. Между собой капиталисты даже похваляются: смотри, какой молодец, Абрамович, купил компанию «Сибнефть» за 100 миллионов, а продал за 13 миллиардов. Во, как надул пузырь!

Но самое интересное, что как только все вокруг начинает дешеветь, нефть, газ, металлы, они ударяются в панику, стенания: «Спасите! Помогите!» Бизнес совершенно не умеет работать в условиях снижающихся цен. А оно ему и не нужно. Даже в период кризиса, когда падает платежеспособный спрос, бизнес продолжает надувать щеки и громогласно обещать устами строительного магната Полонского: «Если через полтора года цены на наши квартиры не вырастут на 25%, я съем этот галстук» («Новая газета». 2009. №29. 23.03.). Кстати, съел. Если при социализме квартиры строили, чтоб в них жить, при капитализме – чтобы наживаться.

А была экономика, которая успешно функционировала в условиях систематического снижения цен и повышения доходов трудящихся. Молодые сегодня этому не поверят: как это, сейчас увеличь зарплаты, сразу цены взлетят! Так это при капитализме. Это обстоятельство даже используют как аргумент для того, чтобы вообще не повышать зарплаты.



А после Великой Отечественной войны советское правительство ежегодно в плановом порядке снижало цены на товары первой необходимости. И при этом повышало зарплаты! Условно говоря, на копейку снизили цену на хлеб, на копейку повысили зарплату. На самом деле это были не копейки.

Это вам сегодня в магазинах предлагают копеечные скидки. Но в условиях хронической инфляции любая скидка – насквозь лживая, не настоящая. Вы купили товар на пять процентов дешевле, чтобы купить другой товар, в цену которого эта ваша скидка заведена. И вы остаетесь ни с чем.

Советская власть после войны давала людям реальную скидку, а вместе с ней уверенность в завтрашнем дне и только в росте собственного благосостояния. Как только начали внедрять рыночные механизмы, показались все «прелести» капитализма: инфляция, дефициты, скрытая и явная безработица и прочее, прочее, прочее.

Зададимся вопросом: что позволяло советской власти снижать цены? В соответствующих постановлениях говорилось: «В связи с ростом производительности труда и снижением себестоимости продукции…». Ведь это так очевидно: если качество улучшается, производительность труда растет, внедряются новые ресурсосберегающие технологии, себестоимость продукции снижается, цены уменьшаются. Но что работает в социалистической экономике, капитализму неприемлемо в принципе. Ценообразование при капитализме совершенно не привязано к себестоимости и качеству продукции. Оно, повторимся, определяется платежеспособным спросом, то есть толщиной вашего кошелька и готовностью платить кругленькую сумму даже за паршивую колбасу.

Третье. И это, пожалуй, самое главное. При капитализме человек труда – никто. Ему можно безнаказанно не платить зарплату, запросто уволить с работы, выселить из единственного жилья. Но чем является человек при капитализме, пусть лучше скажет сам капиталист. Вот, представьте, сидит капиталист Тиньков, журнал «Финанс» со списком миллиардеров изучает (2009, №5-6, с. и рассуждает: так, третье место у Владимира Лисина. «Хотя металлы и упали, но видать, у него на НЛМК себестоимость совсем дармовая. Электричество и люди, наверное, ничего не стоят в Новолипецке». Вот именно, ЛЮДИ при капитализме ничего не стоят. Откровеннее и не скажешь.

Источник

Оферта, франшиза, хеджирование, трансферт, фьючерс, форвард, своп, тренд, ипотека... Такими словами следует выражаться сегодня, чтобы производить впечатление на блондинок. Таков современный лексикон менеджеров, биржевых спекулянтов и комментаторов экономических новостей. Но практика показала, с какой бы скоростью не несся поток подобных слов в эфире, категориальный аппарат современной экономической теории столь же «понятен» инициаторам и жертвам экономических катастроф, как и китайская грамота. Нереальна ситуация, когда большинство собственников и их менеджеры знают и делают всё в точном соответствии с требованиями науки, а последствия таковы, будто экономикой управляет камикадзе или журналист «желтой» прессы исключительно ради того, чтобы раньше всех опубликовать сенсационный репортаж об очередном банковском крахе.

Это напоминает положение, которое сложилась и в современной медицине. Врач-троечник, выпускник института, знает, приблизительно, как можно назвать эту болезнь, точно знает, сколько денег можно «срубить» с больного, но не знает, как его вылечить.

Поэтому вполне закономерно, что ещё в мае 2008 г. журнал РБК поместил статью, в которой было отмечено, что все эти кризисы порождают у растущего числа людей обоснованные сомнения как в компетентности предпринимателей и их менеджеров, так и в способности рыночной экономики к саморегулированию БЕЗ ТРАГЕДИЙ. Действительно, если бы «специалисты» и их жертвы понимали суть экономических терминов, т.е. обозначенных ими явлений и процессов, то ценные бумаги «хеджировались» бы, а не прогорали, ипотека приносила бы людям квартиры, а не бездомность, а капитализация прибыли обеспечила бы процветание общества, а не кризисы и войны. Но ошибки-кражи приобретают все больший масштаб, кризисы учащаются, а конфликты обостряются. В связи с этим авторы из РБК лукаво задаются вопросом, а не пора ли вновь обратить внимание на учение Маркса?

Однако в информационном поле можно найти и иные утверждения отдельных экспертов. Все эти банковские крахи и «ипотечные кризисы» - суть компетентно организованные процессы, нацеленные именно на такой результат: конкурентов обанкротить, клиентов разорить, на трагичные социальные последствия внимания не обращать, чтобы затем без лишних переживаний скупить за смехотворные суммы предприятия-банкроты и дома, уже построенные по ипотеке. По такой схеме были разорены не только миллионы «тупых американцев», но и многие американские «звезды». Даже продав свои, еще не полностью оплаченные виллы и замки, «звезды» остались должны ипотечным банкам, поскольку массовый выброс любого товара на рынок вызывает его обесценивание. В июне 2008 г. экономические обозреватели с деланной скорбью сообщали о падении цен на недвижимость, особенно в США, но не говорили о том, что это и есть запланированное следствие ипотечного кризиса, и теперь крупные компании будут постепенно (чтобы раньше времени не поднялись цены) скупать дома и квартиры, а затем, вздув на них цены, продавать или сдавать их в аренду... бывшим владельцам.

Правда, по сообщениям некоторых информационных агентств, комиссия по ценным бумагам и рынкам США заинтересовалась ролью Уолл-стрит в кредитном кризисе. Теперь она долго будет выяснять «тайну Полишинеля»: находились ли такие рейтинговые агентства, как, например, S&P и Moody’s, под влиянием банков, продававших эти бумаги. По мнению комиссии, инвесторы были введены в заблуждение чрезмерно высокими рейтингами бумаг кредитных организаций. Комиссии, пока, удается делать вид, будто она не знает, что коитусы предпринимателей и контролирующих их органов в экономике развитых рыночных стран происходят систематически.

Т.е. показателем уровня компетентности менеджеров, в том числе и банковских, всегда было и остается не столько умение организовать собственное производство, кредитование населения и юридических лиц, сколько умение использовать в интересах своей фирмы некомпетентность, неинформированность конкурентов, вкладчиков, дольщиков, а по возможности и углубить их экономическое невежество методами маркетинга и PR, чтобы затем разорить их. Именно этот мотив отчетливо звучит в произведениях, например, Д.Карнеги, Д.Сороса, Ф.Партного.

Если считаться с опытом Карнеги, то получается, что, компетентный в делах бизнеса, человек должен уметь скрывать свои истинные намерения и всячески усиливать иллюзии «клиента» в том, что его интересы для фирмы важнее прибыли. Если руководствоваться мнением одного из наиболее удачливых финансовых спекулянтов (так предпочитает называть Сорос сам себя), то важнейшим мерилом компетентности предпринимателя и менеджера является их умение получить прибыль ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ. Характеризуя своих коллег по рынку «производных», Ф. Партной писал, что «ободрать физиономию клиенту», т.е. разорить его, естественная цель торговцев диревативами. Учет возможных негативных социально-экономических последствий от проведенной подобной операции, жалость по отношению к разоренным странам, банкам, предпринимателям и потребителям является, по мнению Сороса, показателем вопиющей некомпетентности и профнепригодности бизнесмена.

Поэтому трудно отделаться от мысли, что современное мировое рыночное сообщество представлено, в основном, двумя типами субъектов: армией профанов и кастой бескомпромиссных, достаточно компетентных в области МОШЕННИЧЕСТВА эгоистов, большая часть списка которых умещается в традиционной ежегодной статье журнала «Форбс» о миллиардерах.

Как неоднократно отмечалось в литературе, суммарно, в развитых рыночных странах Европы и Америки ежегодно создаются и, соответственно, ежегодно банкротятся более 300 000 мелких и средних частных предприятий. Можно ли такой конвейер банкротств объяснить лишь природной некомпетентностью мелких собственников? Нужно ли преуменьшить роль банков в целенаправленном массовом разорении кредитополучателей, в потере жилищ более чем 2-мя миллионами американцев в ходе только одного ипотечного кризиса 2007-2008 г.г.?

Напротив, массовое ежегодное разорение кредитополучателей происходит только потому, что крупный бизнес и, прежде всего, ипотечные банки повсеместно, сознательно и планомерно разоряют мелких и средних собственников, пользуясь тем ресурсом, которым вообще не располагают субъекты мелкого и среднего бизнеса, рядовые кредитополучатели, а именно - монополизмом крупного бизнеса в информационной области, без чего вести успешную конкуренцию сегодня невозможно.

Например, телеканал РБК недавно объявил, что вышла в свет книга - очередное многоплановое исследование мирового рынка, которая будет открыто продаваться всего за... 57 000 рублей. Ясно, при такой цене эти «исследования рынков» не могут стать настольной книгой для большинства средних бизнесменов РФ, и это только усилит информационный контраст в обществе, если, конечно, подобные исследования сами не являются мистификацией, бизнес-проектом с тонкой рекламной «раскруткой».

В этих неравновесных условиях современные государственные руководители много говорят о необходимости оказания помощи мелкому бизнесу и даже ведут разговоры о выделении некоторого количества денег фермерам. Но, как показывает опыт, еще более щедрые подачки государство раздает предприятиям монополизированного сектора, в том числе и крупнейшим банкам. Собственно, такова одна из функций Федеральной резервной системы США, предоставляющей прогоревшим банковским монополиям кредиты «реинвестирования» на условиях ниже рыночных.

Не раз уже и не два развитые рыночные государства спасали от банкротств крупные «национальные» компании за счет дефицита бюджетов, т.е. за счет кармана налогоплательщиков. Так было, когда предбанкротные состояния и крахи переживали фирмы-гиганты, например, «Боинг» «Энрон», «Пармалат», «Алиталия», крупнейшие ипотечные банки США (такие как «Братья Леман») из-за некомпетентности их собственников, мошенничества их менеджеров, оплативших банковские и аудиторские лжепроверки. Нынешний ипотечный кризис превратился в золотое дно для крахнувших фирм. Так, центробанк Европы, уже в августе выдал европейским банкам 166 млрд. евро кредитов по ставке в 4%, что на 6% ниже уровня межбанковских кредитов. ФРС США уже к середине 2008 г. понизила свою учетную ставку до 5,75% и выделила только на скупку ипотечных облигаций 43 млрд. долл. А некоторым, особо «просчитавшимся» банкам, ФРС США фактически просто подарила более 2 млрд. долларов для покрытия дефицита ликвидности. Ясно, что мелкий и средний бизнес никогда не получит таких сумм, какие бы трудные времена он не переживал.

И в РФ государство уже настолько срослось с крупным бизнесом, что тратит миллиарды на спасение крупных банков-банкротов и их мошенников-менеджеров. Правда, российская действительность дополнена более интенсивным, чем на Западе, «рейдерством», отстрелом конкурентов, крупных чиновников и журналистов. Это позволяет делить государственные подачки на меньшее число претендентов.

Сегодня людям, не желающим попадать в бесплатную мышеловку банкротства, можно получить много полезных сведений из книг, посвященных анализу того или иного опыта мошенничества в рыночной экономике: «Кризис мирового капитализма» (Сорос), «Большая банковская война», «Мошенничество», «Анти-Карнеги», «Менеджер мафии», «Маркетинговые войны», «ФИАСКО», «Налоговые схемы, за которые посадили Ходорковского», «Шайка воров с Уолл-Стрит», «Аферы в кредитно-финансовой сфере», «Куда подевались все лидеры?» (Якокка) и т.д. Читать эти откровенные книги необходимо, поскольку книжный рынок перенасыщен комплиментарной «серьезной литературой» для формирования рыночных простофиль. К подобным книгам можно отнести, практически, все книги Карнеги, Семюэльсона, Макконелла, Менкью и других, менее популярных авторов, написавших цинично откровенные книги-наставления: «Как убедить кого угодно в чем угодно», «Как продать что угодно, кому угодно», и т.д., создающие у простофиль ощущение легкой постижимости рыночно-биржевых «премудростей».

Но политика активной дезинформации не снимает с невежд их собственной вины за экономико-терминологическую безграмотность. Ясно, что жертвы «пирамид», ипотеки, ПИФов и просто банкротств, произошедших за последние годы, не имели научных представлений о том, ради чего банки предлагали им «выгодные» условия кредита, в том числе и по ипотеке, поскольку читали мало и редко.

Точно так обстоит дело и с проблемой инфляции. Каждый раз, когда рядовые потребители видят возросшие цифры на ценниках, они уверенно ставят диагноз - инфляция. И, как ни странно, но подобное «понимание» их успокаивает. Крупных предпринимателей тоже устраивает такое объяснение: цены на их товары растут потому, что «разгулялась инфляция». В вопросе о причине существования инфляции большинство находится в плену детской логики, согласно которой ветер дует потому, что качаются деревья. Следовательно, необходимо и полезно выяснить, что такое «инфляция», которая способна гулять сама по себе и, тем самым, «вздувать» цены на все товары.

К вопросу о понятии

Борьба с инфляцией повсеместно безрезультатна, прежде всего, потому, что подавляющая масса людей, реально страдающих от инфляции, знает о ней не более, чем сказано в дефиниции. Собственно, этим, в решающей мере, и объясняются их потери. Очень часто верхом учености объявляют умение дать предельно краткое определение инфляции, которое легко запоминается и делает всех одинаковыми «знатоками» проблемы. Многим политикам льстит то обстоятельство, что определение инфляции, которое они слышат из уст «эксперта» от РБК, совпадает с тем, которое они выучили еще в школе. Однако, заучив кастрированное, т.е. лаконичное определение инфляции, а затем, вступив в министерскую должность, современные политики сталкиваются с реальным чудовищем инфляции, которое тем плодовитее на проценты роста, чем больше вокруг него некомпетентных «борцов» с инфляцией.

Современные обыватели воспринимают инфляцию покорно, безропотно, как природное бедствие лишь потому, что твердо уверены в своей неспособности осмыслить книжные теоретические премудрости, которыми жонглируют эксперты. Выслушав словесно-пулеметную очередь телевизионных «экспертов», в большинстве случаев похожих на монолог цирюльника Голохвастого с Крещатика о человеке, «который вченый…» и, поняв, что все настолько непонятно, что аж страшно, подавляющая масса телезрителей свое непонимание относит только на счет своей же «невчености». Люди не могут поверить, что «эксперты» льющие экономическую демагогию с экрана, сами ни в чем не разбираются, а произносят только те слова, за которые платят.

Практически во всех современных учебниках экономики указывается, что слово инфляция, в переводе с латыни, - это медицинский термин, применявшийся в глубокой древности для обозначения вздутия переполненного кишечника, но перекочевавший в экономическую литературу для обозначения «вздутия» денежных каналов обращения, якобы, в результате переполнения их денежной массой.

Но, чаще всего, термин инфляции применяется для обозначения факта обесценивания денег. Правда, в некоторых учебниках всё же отмечается, что между уровнем цен и уровнем инфляции есть определенная связь, и что повышение цен, хотя и не всякое, тоже ведет к росту инфляции. Некоторые авторы считают, что, если цена на продукты растет за счет реального роста себестоимости, то это не инфляция, а если цена на товар растет в результате, например, ажиотажного спроса, то это способствует росту инфляции. Эта точка зрения не убеждает, поскольку при любом повышении цен покупательная способность наемных работников уменьшается, т.е. уменьшается покупательная сила денег, находящихся в распоряжении большинства покупателей.

Если вся автомобильная промышленность перейдет на выпуск одних только «Бентлей» и «Ролл-Ройсов», то совершенно ясно, что денежные накопления огромного числа автолюбителей обесценятся, хотя цена на автомобиль первоначально может и не будет отклоняться от его объективной стоимости. Т.е. независимо от объяснения причин, по которым происходит рост цен (рост издержек производства и обращения, или рост аппетита товаровладельца), неизбежно падение покупательной способности потребителей, т.е. обесценивание их денежных накоплений, следовательно, уместно говорить об инфляции.

Многие авторы предпочитают определять инфляцию как своеобразный «порочный круг». Дескать, эмиссия денег правительством приводит к их обесцениванию, что влечет за собой повышение цен товаровладельцами, а повышение цен вынуждает правительство увеличивать эмиссию и… так до бесконечности. Этот «круг» можно описать и в другой последовательности. От этого ничего не изменится, например: повышение цен ведет к обесцениванию валюты, а это вынуждает правительство осуществлять эмиссию, что ведет к дальнейшему обесцениванию денег, а обесценивание денег... и т.д. Ясно, что такая «кольцевая» интерпретация природы инфляции порождает иллюзию отсутствия первопричины её возникновения и делает невозможной выработку стратегии борьбы с ней. Но поскольку во всех случаях, говоря об инфляции, авторы, в конечном итоге, приходят к выводу об обесценивании денег, то можно сделать предположение, что обесценивание денег есть следствие, вызванное совокупностью причин разной степени близости к следствию. Образно говоря, инфляция имеет «хвост», уцепившись за который, можно вытащить на свет всего «зверя».

Одной из методологических причин низкой эффективности борьбы с инфляцией является сам термин «инфляция», уводящий от изучения подлинных причин существования, т.е. сущности явления, к описанию различных внешних сторон «вздутия» каналов денежного обращения. Особое внимание во всех учебниках и монографиях уделяется количественному исследованию динамики инфляции. Но если бы подобный метод имел исчерпывающую научную ценность, то он помогал бы и в других важных областях, например, при лечении раковых заболеваний. Медики только и делали бы, что совершенствовали методику подсчета численности раковых клеток, а из динамики их размножения пытались бы вывести принцип лечения и не ломали бы голову над причиной возникновения самого заболевания. Иными словами, сегодня в экономической теории нет должного баланса между качественным и количественным анализом явлений.

Пристрастие авторов к анализу колебаний величины инфляции объясняется достаточно просто. Относительно точные данные о динамике обесценивания тех или иных валют помогают валютным спекулянтам определять величины колебания курсов валют относительно друг друга и периодически получать миллиардные прибыли от игры на валютных биржах. В связи с этим, легко ответить на вопрос: могут ли существовать крупные финансисты, заинтересованные в устранении инфляции? Нет, не могут. Следовательно, всегда найдутся финансисты, способные патронировать такое направление «развития» экономической теории, которое бы исследовало исключительно количественные аспекты инфляции, но не предпринимало бы попыток найти научный ответ на вопрос о причине её существования, т.е. о сущности инфляции.

До тех пор, пока существуют различия между игроками бирж в адекватности их инфляционных ожиданий, до тех пор на валютных биржах будут выигрываться и, соответственно, проигрываться крупные суммы, а потому сущность инфляции будет оставаться «загадкой» для официальной рыночной экономической науки. Именно по этой причине руководство некоторых развитых стран сегодня весьма положительно отзывается об идее создания новых региональных валют (единой латиноамериканской, единой африканской). Это поможет размыванию экономического суверенитета и позволит включить в мировую биржевую игру много молодых и неопытных участников валютно-биржевых торгов и, следовательно, получать опытным игрокам на валютных биржах дополнительные доходы, ускоряя инфляцию молодых региональных валют.

Таким образом, казалось бы, достаточно формальное дело выработки дефиниции инфляции, на самом деле, является довольно важным моментом удержания основной массы населения земного шара в состоянии беззащитности перед теми, кто на эмпирическом уровне дошел до понимания мошеннической сущности инфляции и пользуется ею как инструментом для систематического получения денежной прибыли в особо крупных размерах из… некомпетентности большинства сограждан.

Читать далее

Для этой цели вполне подходит металлургический завод с численностью трудящихся около 4 тыс. чел., на котором работает автор данной статьи. Сразу очертим границы возможных обобщений: производство на металлургических заводах по своей сути имеет заготовительный характер, т.е. получаемые в его ходе изделия являются полуфабрикатами для других предприятий (авиационных, машиностроительных, нефтеперерабатывающих и т.д.), оно характеризуется наличием широкой номенклатуры выпускаемой продукции (большого числа наименований изделий), большей универсальностью оборудования и отсутствием крупных серий. Поэтому качество выпускаемых изделий здесь намного больше зависит от знаний и мастерства исполнителей (а не только от их внимательности), чем на заводах с узкой специализацией, не говоря уже о конвейерном производстве. Читатель должен учитывать эту специфику.

Однако прежде чем приступить к такому описанию, необходимо привести некоторые определения для тех, кто не знаком с заводскими условиями работы.

Непосредственно в каждом цеху обязательно действуют следующие службы: собственно производственная, т.е. рабочие и их линейные руководители (мастера, старшие мастера, начальники участков, начальники смен), технологическая (технологическое бюро, состоящее из инженеров-технологов), служба технического контроля (бюро технического контроля, состоящее из контролёров) и ремонтная. Производственная служба отвечает за выполнение плана по выпуску продукции, который составляется и выдается на каждый участок цеха. Функции руководителей этой службы – правильно распределять работу по сменам и контролировать выполнение плана исполнителями, а также поддерживать производственную дисциплину. Технологическая служба разрабатывает процессы и технологическую документацию, необходимые для выполнения плана, вносит в них корректировки по мере необходимости и осуществляет контроль за соблюдением технологической дисциплины. Т.е. мастер – это тот, кто указывает, что в данный момент должен делать рабочий, технолог – тот, кто указывает, как это надо делать. Служба ТК независимо от упомянутых двух служб проверяет производимую продукцию на соответствие требованиям заказчиков на каждом этапе её изготовления. Руководители технологической и производственной службы (а в отдельных случаях и руководители ремонтной службы) подчиняются начальнику цеха и его заместителю по производству.

Рабочие трудятся в две или три смены, при этом в каждой смене на каждом участке из числа наиболее опытных и квалифицированных рабочих назначается старший или бригадир (старшие кузнецы, прессовщики, токари и т.п.).

Эта производственная структура унаследована большинством заводов с советских времён.

Мы увидим далее, что с реставрацией капитализма многое в ее функционировании изменилось.

Начать нужно, пожалуй, с описания условий работы. «Горячий цех», «горячий стаж» – это далеко не пустые слова. Каждый день рабочий подвергается сильнейшему воздействию теплового излучения. Почти на каждой стадии технологического процесса (ковка, штамповка, прокатка, калибровка и пр.) заготовки нагреваются до 900-1200 ºC. После каждой такой операции необходимо замерить геометрические параметры полученного полуфабриката, естественно, в горячем состоянии, когда он пышет нестерпимым жаром. От этого темнеет кожа и ухудшается зрение, это физически малоприятно. Если в кольцепрокатном (вариант: кузнечно-штамповочном) цеху установлены паровоздушные молота, а не гидравлические прессы, то к тепловому воздействию прибавляются другие вредные факторы. Молот работает за счёт кинетической энергии, накопленной его рабочими частями в процессе их движения (падения), за счёт чего осуществляются удары по заготовке. Мощность удара паровоздушного молота зависит от массы его падающих частей. Скорость их падения составляет от 6 до 9 метров в секунду. Представьте себе, что каждую секунду рядом с человеком с высоты второго этажа обрушивается груз массой 7-15 тонн – это и будет нормальный режим работы кузнеца на мощном паровоздушном молоте. Кроме очевидного шумового воздействия (грохот слышен за пару километров от завода) это означает сильнейшую вибрацию, передающуюся на кости скелета и внутренние органы рабочих. Старые рабочие-кузнецы всегда плохо слышат и видят, имеют проблемы с почками, кисти их рук выглядят изуродованными.

Вкратце нужно упомянуть также о рабочих сталелитейных, мартеновских, электросталеплавильных цехов – они постоянно вдыхают воздух, насыщенный вреднейшими продуктами химических реакций, происходящих в процессе выплавки сталей и сплавов (специфика их работы известна автору в меньшей степени).

Все вышеперечисленное сокращает продолжительность жизни рабочих. В пятьдесят лет (возраст, с которого они могут уйти на пенсию) они часто выглядят стариками. «Горячий стаж» оставляет на внешности неизгладимую печать.

Итак, о самих рабочих.

Как ни банально это звучит, есть огромная разница между рабочими, успевшими застать советскую эпоху (условно говоря, «старыми») и рабочей молодёжью. Прежде всего это касается различий в их профессиональном, культурном и образовательном уровне.

В советское время уровень теоретической и практической подготовки токаря (кузнеца, прессовщика, вальцовщика) был настолько высоким, что обеспечивал возможность карьерного роста вплоть до начальника цеха или даже главного технолога (впрочем, рано или поздно такие люди всегда получали высшее образование). И тогда это, кстати, считалось нормой. Сделать карьеру, изначально работая в каком-нибудь отделе заводоуправления (говоря по-современному, в «офисе»), было практически невозможно (как бы издевательски это ни звучало в наше время). Напротив, по сравнению с цеховыми работниками такие люди выглядели попросту неудачниками.

Советские рабочие, как правило, выбирали свою специальность сознательно, в том числе и из материальных соображений. Сейчас этому сложно поверить, однако зарплата рабочих тогда была значительно выше, чем у какой-либо иной категории заводского персонала. Причем чем более опытен был рабочий, тем больше он зарабатывал. Скажем, высококвалифицированный кузнец получал примерно такую же (если не больше!) зарплату, как начальник цеха, в котором он работает – с точки зрения современного HR-специалиста это явная нелепость. Если проводить аналогии с армией – это как если бы сержант получал столько же, сколько командир его батальона. Т.е. быть рабочим было выгодно, престижно и, в каком-то смысле, перспективно. У многих людей существуют совершенно ошибочные представления о сплошной «уравниловке», будто бы царившей в то время на каждом заводе. Так вот, на самом деле, время «уравниловки» для рабочих наступило именно после перестройки, несмотря на сохранившуюся сдельную систему оплаты труда. Приведём простой пример. Опытный токарь, как правило, работает в 2-3 раза быстрее новичка, тратя меньше времени на настройку и переналадку оборудования, заточку резцов и пр. По словам знакомого автору пожилого токаря, «при коммунистах» он, без труда перевыполняя норму в 2 раза, получал в 2 раза больше, чем его молодые коллеги. Это было справедливо и не вызывало нареканий у последних. Теперь же всех уравняли введением принудительного ограничения: никто не может получить больше 150% от установленной тарифной ставки (это называется «снижение издержек производства»), а заказы сократились настолько, что возможностей для переработки почти не осталось.

Автор может привести несколько косвенных свидетельств о достаточно высоком культурном уровне значительной части советских рабочих (также на примере конкретного предприятия). При заводе с 50-х до 90-х годов действовал драматический кружок, руководителями которого в течение ряда лет были профессиональные театральные режиссёры, а роли играли сами рабочие (среди поставленных спектаклей – комедия «В поисках радости» В. Розова, детективная драма «Опасный перекрёсток» А. Спешнева и М. Маклярского).

Об интересе рабочих к чтению в советское время свидетельствует тот факт, что помимо крупной научно-технической библиотеки, расположенной в заводоуправлении, в каждом цехе была открыта своя небольшая библиотека художественной литературы, посещаемость которой была стабильно высокой вплоть до 90-х годов.

Безусловно, более культурным и разнообразным был отдых рабочего. После окончания смены рабочие часто проводили время в уникальной заводской оранжерее, где круглый год цвели розы, тюльпаны и гвоздики, росло множество субтропических растений, цитрусовые, инжир, а также прижились пальмы, разросшиеся до 12 метров. Там они отдыхали: слушали пение канареек, общались, играли в шахматы. В начале 90-х оранжерея была заброшена, а в середине 90-х ее уничтожили.

При регулярном общении со «старыми» рабочими автор неоднократно убеждался в их любознательности и широте кругозора, особенно заметными на фоне «серой» молодёжи.

Учитывая все вышесказанное, никому не покажется странным, что о советском времени «старые» рабочие сохранили самые благодарные воспоминания.

Но почти каждый из них также хранит память об унижениях 90-х годов, когда, чтобы хоть как-то прокормиться в периоды простоев, им приходилось уезжать в Москву на заработки в качестве «нелегальных мигрантов» (у них это называется «калым», «калымить»). Некоторые из них после этого так и не вернулись на завод, кто-то вернулся с потерей квалификации. Во всяком случае, в целом все они благодаря «калыму» многое поняли в сущности нынешнего общественно-экономического строя. Слишком резок был контраст между производством деталей авиационного назначения и строительством вилл для представителей новой буржуазии. Один сталевар рассказывал автору, что лет пять назад он участвовал в строительстве объекта, принадлежащего одному знаменитому телеведущему (судя по описанию, это было что-то вроде дворца). Несмотря на щедрую оплату, он вспоминает об упомянутой работе с ненавистью. Нетрудно понять, что эта ненависть имеет классовую основу. И такое отношение к «калыму» в целом характерно для большинства рабочих. Им далеко не безразлично, какую работу и для кого они выполняют.

Общее падение профессионального и образовательного уровня в 90-е привело к тому, что молодой токарь не может прочитать чертёж детали, прессовщик не знает, как работает гидравлический пресс, а вальцовщик – от чего зависят параметры прокатки. Естественно, в процессе работы эти знания постепенно перенимаются у опытных напарников, однако в советское время начальная подготовка позволяла человеку сразу заниматься тем, чему он обучен. Теперь же сложилась достаточно странная ситуация, когда токаря нужно учить на токаря, вальцовщика – на вальцовщика и т.п. уже после того, как они получили диплом о профильном среднем профессиональном образовании.

Читать далее

Мы, марксисты, знаем, что любая буржуазная политическая власть держится исключительно на средства буржуазии, действует в ее интересах. Любые же законы, принимаемые в пользу рабочих, нужны лишь для того, чтобы стабилизировать ситуацию, покупать лояльное отношение пролетариата к существующему строю. Также мы знаем, что главное и самое страшное, преступление для капитализма – это преступление против частной собственности. Именно крупную частную капиталистическую собственность любая буржуазная власть стремиться оградить от нападений, а защита личности и безопасность граждан имеют второстепенное значение: если личность принадлежит к классу предпринимателей, тогда ее защита необходима, если же нет, тогда «как получится».

В этой статье я попытаюсь разобраться в причинах возникновения такого явления как преступность, и в частности, о преступлениях в среде пролетариата.

1. Для начала, нужно определить, что такое преступление.

Преступление, в широком смысле – это нарушение закона. Никто не может отрицать тот факт, что для разных обществ, для разных исторических ситуаций, для разных политических и экономических систем действие, совершенное человеком, будет оцениваться и определяться законом по-разному. Например, торговля спиртным во время “сухого закона”, несомненно, будет считаться преступлением. В тоже время, когда этот закон не действует, торговля законна. Так и факт торговли, например, при социалистическом строе может быть вне закона. То есть, то или иное действие можно назвать преступлением только тогда, когда существует закон, определяющий данное действие преступлением. Преступление – это не абсолютное понятие.

Преступление – понятие, несомненно, классовое, поскольку законы принимает господствующий класс, а угнетенный класс обязан им следовать. При первобытном обществе тоже существовали определенные правила поведения и обычаи, запрещающие, допустим, отбирать, или присваивать себе большую часть добываемой пищи, но в жестких условиях выживания, в постоянной угрозе нападения хищников и других племен, пищи и так добывалось настолько мало, что хватало лишь на поддержание жизни. Воруя у своих соплеменников, можно было остаться одному, что, по сути, означало скоропостижную смерть, так как лишь кооперация и совместные действия всех членов общины, позволяли выживать. Грубо говоря, это никак не регламентировалось. Стихийное правило, негласно принимаемое соплеменниками, – сознательно. Закон, запрещающий воровать, мог возникнуть только тогда, когда было что воровать, то есть когда появился излишек, который не был жизненно необходим для поддержания жизни. Точнее, закон, запрещающий посягательства на частную собственность, появляется только тогда, когда появляется человек, или группа людей, имеющих возможность этот излишек присвоить. Это и был первый закон. Тут и берет начало классовое общество, как и законность господствующего класса.

2. Что может сказать нам марксизм о причинах преступлений?

В предыдущей части мы попытались определить, что такое преступление, и как появилось право на частную собственность. С тех пор, как начали появляться вожди, племенная знать, с последующий превращением её в царей, князей, бояр, с тех пор началось расслоение общества на господ и трудящихся. Появились рабовладельческие государства, стоявшие на антагонизме хозяев и рабов – пленников их завоеванных племен и государств; свободных граждан, влезших в долги. Тогда и начало появляться все больше законов, которыми класс рабовладельцев стремился защитить свое положение и свое имущество, так как рабы были самыми отчаявшимися людьми, которым было нечего терять. Об этом свидетельствуют восстания рабов на Сицилии, восстание Спартака. Например, в первое восстание на Сицилии, зачинщиками были 400 сельских рабов, вскоре восстание расширилось и рабам удалось взять город Энну. После этого волна восстаний по всей Сицилии, и вот уже весь остров принадлежит бунтующим рабам, численность которых перевалила за 100 тысяч. Три года им удавалось держать весь остров от нападений римлян, за это время даже образовалось Государство Рабов, так его назвали, когда предводителя восстания Евна признали царем. Учитывая количество бунтов и восстаний среди рабов, можно совершенно точно сказать, что рабы имели настолько низкое положение в обществе, что готовы были пойти за кем угодно, лишь бы против своих угнетателей. Для римских работорговцев восставшие рабы были лишь преступниками, посягнувшими на их права и привилегии.

Отсюда мы видим, что чем тяжелее положение угнетаемого класса, тем более шаткими становятся позиции класса господствующего. Так же, чем больше лишений выпадает на голову пролетариата, тем больше он вынужден идти на преступления, поскольку по-другому в условиях перманентно возрастающей безработицы, например, во время кризиса, он не может обеспечить себя средствами к существованию. Этому также способствует низкая культура среди трудящегося класса, низкая сознательность, а, следовательно, и отсутствие понимания о необходимости добиваться политической власти, для достижения успехов не только для удовлетворения сиюминутных интересов, но более обширных и важных целей, таких как построение социализма и установление диктатуры пролетариата. В докапиталистические эпохи не было условий для победы угнетенных классов, а эксплуатация и угнетение человеком человека были составной частью общественного прогресса, поэтому борьба эксплуатируемых граничила с бессмысленным разбоем и насилием.

“Неуважение к социальному порядку всего резче выражается в своём крайнем проявлении — в преступлении. Если причины, приводящие к деморализации рабочего, действуют сильнее, более концентрированным образом, чем обычно, то он так же неизбежно становится преступником, как вода переходит из жидкого состояния в газообразное при 80° по Реомюру. Под воздействием грубого и отупляющего обращения буржуазии рабочий превращается в такое же лишённое собственной воли вещество, как вода, и с такой же необходимостью подвергается действию законов природы: наступает момент, когда он утрачивает всякую свободу действия” (Ф. Энгельс “Положение рабочего класса в Англии”).

Опять же при поднятии этого вопроса мы приходим к тому, что современное, а особенно российское коммунистическое движение находиться в зачаточной стадии и неспособно на научную и последовательную пропаганду в пролетарской среде, чтобы «неуважение к социальному порядку» направить в сознательное русло социалистической революции.

Продолжим. Фридрих Энгельс писал в работе “Положение рабочего класса в Англии”:

“В Англии социальная война находится в полном разгаре. Каждый стоит за себя и борется за себя против всех остальных, и вопрос о том, должен ли он причинять вред всем остальным, которые являются его заклятыми врагами, решается для него исключительно эгоистическим расчётом: что для него выгоднее. Никому уже в голову не приходит искать полюбовного соглашения со своими ближними, все разногласия решаются угрозами, самочинной расправой или судом. Одним словом, каждый видит в другом врага, которого он должен удалить со своего пути, или в лучшем случае средство, которое он может использовать для своих целей. И эта война, как показывают таблицы преступности, становится год от году всё яростнее, ожесточённее и непримиримее; враждующие стороны постепенно обособляются в два больших лагеря, борющихся друг против друга: здесь — буржуазия, там — пролетариат. Эта война всех против всех и буржуазии против пролетариата не должна нас удивлять, ибо она есть лишь последовательное осуществление принципа, заложенного уже в свободной конкуренции. Но удивительно то, что буржуазия, над которой с каждым днём всё более сгущаются грозовые тучи, остаётся совершенно безразличной и безучастной, что она, изо дня в день читая обо всех этих вещах в газетах, не испытывает, не скажу — возмущения существующим социальным строем, но даже просто страха перед его последствиями, страха перед общим взрывом того, что в отдельности проявляется в каждом преступлении. Но на то она и буржуазия; со своей точки зрения она не может понять даже фактов, не говоря уже о выте­кающих из них выводах. Просто не верится, чтобы классовые предрассудки и закоренелые предвзятые мнения могли в такой высокой — я бы сказал: в такой безумно высокой — степени ослеплять целый класс. Но развитие нации идёт своим путём, независимо от того, видит ли буржуазия это или нет, и в один прекрасный день оно поразит имущий класс такими неожиданностями, о которых и не снилось его мудрецам”.

Энгельс приводит статистику количества арестов за уголовных преступлений: за 37 лет, с 1805 года (4605 арестов) до 1842 года (31309 арестов), количество арестов выросло в 7 раз. Такое положение дел он объясняет крайне плохими условиями жизни английского пролетариата, что толкает все больше рабочих на преступления различного характера. В цитате выше он пишет, что вследствие всех негативных факторов существования рабочих, откуда и низкая нравственность, и низкая сознательность рабочего класса, существует и конкуренция среди рабочих. Рабочий видит в другом рабочем не товарища по несчастью, а конкурента, которого следует устранить, чтобы выжить самому. Но, так или иначе, пройдет время, и при должных обстоятельствах пролетариат объединится и выльет весь свой гнев на буржуазию, если она не изменит свое отношение к рабочему классу.

Если положение пролетариата все ухудшается, и тот готов к бунту и восстанию, рано или поздно это произойдет, но это восстание не примет форму революционного переворота, сознательного действия ради установления рабочей диктатуры, если коммунисты не будут вести работу среди рабочего класса по повышению его сознательности. Таких примеров масса. Например, разворачивающиеся на наших глазах события в Ливии.

Буржуазия за всю историю существования капитализма научилась предупреждать и пресекать крупные волнения пролетариата. Зачем буржуазии выжимать все соки из рабочего класса, относиться к нему как к рабам Древнего Рима, если можно выжимать потихоньку, грабить законно через политиков, пропагандировать социальную дружбу путем провозглашения национального единства. Когда это нужно, кинуть подачку рабочим, ведущим экономическую борьбу. Все это сглаживает противоречия в голове рабочего класса и заставляет успокоиться и работать дальше.

Таким образом, преступность своими корнями уходит в господство частной собственности и всегда принимает формы социальной борьбы той или иной силы. Конкретные преступления, не связанные с собственностью, своей причиной всегда попадают в тот разряд социо-психических деформаций, которые происходят из-за влияния эксплуатации, угнетения, порабощения, господства рыночной морали, то есть упираются в ту же частную собственность.

3. Как обстоят дела с преступностью при коммунизме и социализме, как первой фазе коммунизма?

Ответ можно дать, обратившись к причинам, которые побуждают совершать преступления при других экономических системах, основанных на классовом неравенстве. В большинстве случаев представитель угнетаемого класса совершает преступление под действием объективных жизненных обстоятельств, исключая буржуазию, так как те идут на преступления исключительно ради повышения своих прибылей, или душевнобольных, которые совершают антиобщественные поступки из-за искаженного восприятия действительности. Таким образом, чтобы исключить появление преступников, необходимо: во-первых, уничтожить классовое общество; во-вторых, постоянно поднимать уровень и качество производительных сил, и в частности развивать автоматизацию производства, чтобы исключать противоречие между умственным и физическим трудом; в-третьих, создать высококачественное образование и культуру, требовательно относиться к воспитанию каждого члена общества.

На первой фазе коммунизма – социализме, создаются условия для перехода в коммунистическое общество: власть находиться в руках пролетариата, под руководством коммунистической партии создаются и развиваются производительные силы, создается образование и воспитание, необходимое для развития человека, свободного от недостатков предыдущего общества, готового работать не только для себя, но и для общества.

При коммунизме преступности не будет места.

Борьба с преступностью в условиях капитализма, в общем, похожа на бессмысленную возню. Не в том смысле, что она не нужна. И в условиях капитализма пролетариат нуждается в защите от преступников, сообщество которых пополняется в основном за счет сильно опустившихся в социальном положении низко квалифицированных люмпен-пролетариев. В условиях же социализма преступность прямо срастается с буржуазией, стремящейся восстановить старый порядок. А в том смысле, что эта борьба малоэффективна, когда как проблема заключается в самой системе товарных отношений, которая сама порождает преступность и сама же пытается с ней бороться. Органически преступен не сам человек, а система его общественных отношений – капитализм.

Источник

В последний год в обществе и средствах массовой информации господствует новый призрак: призрак «финансового кризиса». В абсурдном споре о том, какую роль играют финансовый капитал и государство в этом кризисе, представлены две в корне неверные позиции: с одной стороны, это «неолиберальная» позиция, по идеологическим или по другим идиотским соображениям, говорящая о том, что рынок без государственного вмешательства через какое-то время самостоятельно урегулирует и решит все проблемы; с другой стороны, это позиция доверия к государству, принимающая за основу убеждение, что государство - это «наше» государство, и оно должно справиться с кризисом с помощью своих инструментов.

Сейчас триумф празднуют верующие в государство: наконец-то, наконец, в игру вступает государство и держит наготове сотни миллиардов! Именно это они всегда утверждали, требовали этого, и вот - посмотрите: они оказались правы!

Однако мы не будем здесь начинать спор о том, какая из этих двух позиций глупее. Нам ясно одно - капитал как таковой следует ликвидировать, а имущество капиталистов экспроприировать. Государство - это инструмент капитала, играющий то большую, то меньшую роль в экономике в зависимости от ситуации. Это государство не является «нашим» государством! Его следует уничтожить как инструмент капитала.

В данной ситуации решающими являются не имманентные аргументы и «конструктивные предложения» в адрес государства и капитала. Решающей в вопросе борьбы с эксплуатацией, усиливающейся под прикрытием призрака финансового кризиса, является массовая борьба рабочих и трудящихся, всех тех, кто оказался жертвой эксплуатации. Без разрушения капиталистической системы решения найти невозможно. Все остальное - это ложь и создание иллюзий.

«Государство должно указать нам путь»

К наиболее отрицательным персонажам среди тех, кто верит в государство, принадлежат «левые» и Германская коммунистическая партия (ГКП). В передовой статье газеты ГКП «UZ»* от 17 октября 2008 г. говорится «Поддержка сберегательных касс и государственных банков» Фракция бундестага «левые» пришла к гениальной идее: решение проблемы кризиса путём «финансового техосмотра».

...Без свержения и изоляции этих апологетов капитализма и капиталистического государства, разумеется, невозможно никакое революционное движение рабочих и трудящихся. Сюда относится и понимание того, что национализация в рамках капитализма, национализация, осуществляемая этим государством, только укрепляет, но никак не ослабляет капиталистическую систему, и уж точно ни в коем случае не изменяет её...

Призрачная полуправда и ложь



Не следует оспаривать то, что совершенно явно в рядах капиталистов в результате процесса, при котором они набрасываются друг на друга и уничтожают один другого, возникла новая ситуация, которую можно описать единственным словом «кризис». Нужно возразить всем тем гадальщикам на кофейной гуще, которые считают, что должным образом информированы о масштабах кризиса, и уже практически надеются на то, что вот так автоматически идеология капитализма разрушила сама себя. Утверждение о том, что что-то здесь не сходится, никоим образом не является объяснением того, почему оно не сходится.

Кроме того, по нашему мнению, следует помнить, что с истерическими воплями в СМИ о кризисе также связана политика «затянуть потуже пояса». Они пытаются вселить в нас страх и ужас, а любую борьбу за лучшие условия жизни и труда объявляют абсурдной...

О предпосылках кризиса

Это один из давних вопросов в рабочем движении, какую роль играет оборот, а какую - производство. Исходной точкой любого научного анализа является весь процесс капитализма - прежде всего, образование прибавочной стоимости, но также и сфера оборота для реализации прибавочной стоимости.

...В своей трёхтомной критике, посвященной политической экономии и известной как «Капитал», Маркс пишет, что при более-менее регулярно повторяющихся волнах кризиса причина заключается в экономических кризисах избыточного производства, предпосылки возникновения которых создаёт сама система капиталистической экономики. Причиной любого кризиса капитализма является неразрешимая проблема, состоящая в том, что весь процесс капиталистического производства определяется стремлением к выгоде, к устранению конкуренции, к внедрению более массовых и технически усовершенствованных инструментов производства при одновременном снижении заработной платы, усиливающейся эксплуатации и создании армии безработных...

Верно и то, что кризис проявляется, прежде всего, в обороте товаров, например, в платёжеспособности, но это лишь одно из проявлений главной причины, в действительности определяющейся избыточным производством, - не потому что производится больше товаров, чем нужно для удовлетворения потребностей производящих, но производится больше, чем нужно, тех товаров, которые можно продать «на рынке», т.е. проблема тесно связана с платёжеспособным спросом.

Мы живём в XXI веке. Неужели мы до сих пор ищем прошлогодний снег? Очевидно, что произошло много событий: социалистические революции, последующая реставрация капитализма усиление и ослабление коммунистического движения. В экономическом смысле со времен Маркса тоже произошли некоторые изменения, не затронувшие, однако сущности капитализма. Изначальное развитие капитализма, способного завоевать абсолютно новые рынки, закончилось, самое позднее, к началу 20-го века, когда мир был разделён между империалистическими державами. Трудности при сбыте товаров, послужившие причиной капиталистического кризиса избыточного производства, не только не исчезают, но ещё и обостряются в эпоху империализма.

С точки зрения капитала «выходом» из сложившейся ситуации является временное решение путём захватнических войн. Насильственные отсрочки посредством ведения локальных и мировых войн - это реальное и практическое следствие капитала, которое объясняет, почему Маркс написал не просто анализ экономики, но создал критику политической экономии.

В этом вопросе принципиальное значение имеют современные дебаты о том, о чём говорилось в набросанной Розой Люксембург программе основания Коммунистической Партии Германии в 1918 г.:

«Это абсолютное заблуждение - верить в то, что капиталисты добровольно смирятся с социалистическим вердиктом парламента или народного собрания, что они спокойно откажутся от собственности, от выгоды и права эксплуатации. Все господствующие классы яростно боролись за свои привилегии до последнего издыхания. (...)

Империалистический класс капиталистов, являясь последним потомком класса эксплуататоров, превосходит своих предшественников в жестокости, неприкрытом цинизме и низости. За всё самое святое для них - свою выгоду и привилегию эксплуатировать - они будут драться зубами и когтями, прибегая к любым методам, которые им будет диктовать их беспощадная злость и которые они успешно использовали в истории колониальной политики и в последних мировых войнах. (...) Они, скорее, предпочтут превратить свою страну в груду дымящихся развалин, чем добровольно откажутся от наёмного рабства.

Их сопротивление необходимо сломить железным кулаком и такой же беспощадной злостью. Насилию буржуазной контрреволюции нужно противопоставить революционное насилие пролетариата. (...)

Борьба за социализм - это наиболее масштабная гражданская война из тех, что видела мировая история, и пролетарская революция должна подготовиться к этой войне, оснаститься оружием и научиться им сражаться - во имя борьбы и победы».

(«Программа Коммунистической Партии Германии», отпечатано в: «Рот Фронт» № 6. «Защитим коммунистическое наследие Розы Люксембург и Карла Либкнехта», стр. 35 и далее, на немецком языке.)
-------------------
* - UZ - «Unsere Zeit» («Наше время») центральный орган ГКП
-------------------
Речь идёт обо всех трудах Маркса!

Чему нас может научить «Критика готской программы» Маркса в борьбе за коммунизм

В настоящее время проводятся различные мероприятия и семинары, а также издаются публикации, посвященные трудам Маркса. В любом случае, отрадно признавать, что в обществе наблюдается интерес к работам в области научного коммунизма. Однако, печален тот факт, что этот интерес к изучению марксистской теории, теории научного коммунизма, беззастенчиво используется и искажается псевдомарксистскими «знатоками Маркса», организующими эти мероприятия и издающими эту литературу, которые уделяют чересчур много внимания мелочам, дабы избежать рассмотрения наиважнейших вопросов. Во главу угла они ставят узкоспециальные экономические аспекты, нередко давая им неверную интерпретацию, в результате чего Маркс изображается ими только как экономист, и никогда - как революционер.

Эти «марксологи» с академическим образованием пугливо избегают глубокого анализа и чётких выводов Маркса в «Манифесте коммунистической партии», в «Капитале» и в «Гражданской войне во Франции», где Маркс, критикуя капитализм и делая очевидные заключения, доказывает необходимость насильственного разрушения буржуазного госаппарата, насильственной революции и установления диктатуры пролетариата, что позволит создать государственный строй, являющийся переходным на пути к коммунизму.

Однако, для нас играют важнейшую роль все без исключения труды Маркса. Мы рекомендуем всем товарищам коллективное изучение его работ, причём также и не входящих в репертуар псевдомарксистов и ревизионистских реформистов. Возьмём, к примеру, «Критику готской программы» (1875). Настоятельно рекомендуем эту работу тем товарищам, которые интересуются основополагающими вопросами коммунистической критики общества, рассматриваемыми Марксом в этом произведении: что следует сделать после победы пролетарской революции в целях защиты от контрреволюции? Каковы признаки социалистического общества? В чём отличительные черты коммунистическою общества?»

Национализм или «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

4 августа 1914 г. социал-демократическая партия Германии проголосовала в парламенте за военное кредитование, за поддержку «собственных», немецких империалистов в империалистической войне. То же самое сделали и социал-демократы во Франции, Британии. Бельгии и других странах, за исключением большевистской партии в России...

Как же так получилось, что некогда революционная социал-демократическая партия, которая за несколько дней до начала военных действий во всеуслышание заявляла о своём неприятии самой идеи войны, уже в первой фазе Первой мировой войны окончательно перешла на сторону буржуазии и превратилась в центральный идеологический и политический инструмент немецкого империализма для контроля рабочего движения и обеспечения «спокойного тыла»? ... Не единственной, но одной из важнейших предпосылок являлось, несомненно, то, что многие члены социал-демократической партии начали придерживаться националистической и шовинистской позиции и распространять эти взгляды, что не позволило нам одержать безусловной победы.

В этих условиях чрезвычайно важную роль сыграло то, что Маркс посредством своей «Критики готской программы» (1875) жёстко раскритиковал националистические взгляды тогдашней социал-демократической партии...

С помощью диалектически-материалистического подхода Маркс вывел положительные перспективы коммунизма, представив их не в виде утопически-абстрактной модели, но, изобразив, каким образом они выйдут из «лона» капитализма...»

«На высшей фазе коммунистического общества ... Каждый по способностям, каждому по потребностям!» (Маркс, Критика готской программы, Собрание сочинений Маркса/Энгельса, том 19, стр. 21, на немецком языке).

С помощью «всех законных средств» и с «государственной помощью» к социализму или насильственное разрушение буржуазного госаппарата

Тот, кто написал на своём флаге «За коммунизм!» и собирается за него бороться, должен, прежде всего, задать себе главный вопрос: что произойдёт с существующим буржуазным госаппаратом, а именно с его важнейшими составляющими - армией и полицией?

В поисках ответа на этот решающий вопрос, стоящий на повестке дня с первых шагов рабочего революционного движения, Маркс разработал свою коммунистическую позицию на основании всесторонней оценки реального опыта классовой борьбы, в особенности опыта революции 1848 г. и Парижской Коммуны 1871 г.

Маркс исходил из того, что весь буржуазный госаппарат должен быть разрушен. В своей работе «Гражданская война во Франции» Маркс подчёркивает не только необходимость уничтожения полиции и армии, но и также всего управленческого, судебного и чиновничьего аппарата.

На основе этой предпосылки Маркс критиковал и осуждал реформизм проекта готской программы, в которой нельзя найти практически никаких ценных предложений...».

Маркс также критиковал дух верноподданничества «Готской программы», называя её «демократией в рамках дозволенного полицией». Это, практически, являлось первоначальной формой пропаганды якобы возможного мирного пути к социализму, сторонниками которого позже стали Бернштейн и Кауцкий, а также более поздние ревизионисты Хрущев, Тито и пр.

«Переходный период в политике, при котором государство не может быть чем-то иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата» (Маркс, Критика готской программы, Собрание сочинений Маркса/Энгельса, Том 19, стр. 28, на немецком языке)

Об этом выводе Маркса и по сей день, спорят марксисты и оппортунисты... Решающим является следующее: посредством насильственного разрушения буржуазного госаппарата цели коммунизма до сих пор не удалось достичь, и гарантии этого не существует. Не только логика классовой борьбы, но также и исторические последствия Октябрьской революции и других революционных событий свидетельствуют о том, что сопротивление эксплуататоров после их поражения, после уничтожения их государства не только не останавливается, но продолжается и даже усиливается во многих смыслах.

Анализируя революционный опыт Парижской Коммуны, Маркс мог ответить на вопрос, как же должно выглядеть новое революционное государство, чтобы суметь разрешить эти проблемы.

...Отказ от революционной диктатуры пролетариата приведёт к таким же последствиям, как и остановка на пути к разрушению буржуазии и капитализма. Попытки обкорнать и изуродовать учение Маркса, приведя его в форму, приемлемую и для буржуазии, несут под собой важнейшие политические разногласия, как и в случае с реформистами из Германской коммунистической партии, и с левыми/Партией демократического социализма, и с «марксологами» всевозможного пошиба...

Источник

Что такое государство, как оно возникло и каково в основном должно быть отношение к государству партии рабочего класса, борющейся за полное свержение капитализма, — партии коммунистов.

Очень часто этот вопрос смешивают до сих пор с вопросами религиозными, очень часто не только представители религиозных учений (от них-то это вполне естественно ожидать), но и люди, которые считают себя от религиозных предрассудков свободными, смешивают специальный вопрос о государстве с вопросами о религии и пытаются построить — очень часто сложное, с идейным философским подходом и обоснованием — учение о том, что государство есть нечто божественное, нечто сверхъестественное, что это некоторая сила, которой жило человечество и которая дает людям или имеет дать, несет с собой нечто не от человека, а извне ему данное, что это — сила божественного происхождения. И надо сказать, что это учение так тесно связано с интересами эксплуататорских классов — помещиков и капиталистов, — так служит их интересам, так глубоко пропитало все привычки, все взгляды, всю науку господ буржуазных представителей, что с остатками его вы встретитесь на каждом шагу, вплоть до взгляда на государство у меньшевиков и эсеров, которые с негодованием отрицают мысль, что они находятся в зависимости от религиозных предрассудков, и уверены, что могут трезво смотреть на государство. Вопрос этот так запутан и усложнен потому, что он (уступая в этом отношении только основаниям экономической науки) затрагивает интересы господствующих классов больше, чем какой-нибудь другой вопрос. Учение о государстве служит оправданием общественных привилегий, оправданием существования эксплуатации, оправданием существования капитализма, — вот почему ожидать в этом вопросе беспристрастия, подходить в этом вопросе к делу так, как будто люди, претендующие на научность; могут здесь дать вам точку зрения чистой науки, — это величайшая ошибка. В вопросе о государстве, в учении о государстве, в теории о государстве вы всегда увидите, когда познакомитесь с вопросом и вникнете в него достаточно, всегда увидите борьбу различных классов между собой, борьбу, которая отражается или находит свое выражение в борьбе взглядов на государство, в оценке роли и значения государства.

Для того чтобы наиболее научным образом подойти к этому вопросу, надо бросить хотя бы беглый исторический взгляд на то, как государство возникло и как оно развивалось... Я надеюсь, что по вопросу о государстве вы ознакомитесь с сочинением Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства». Это — одно из основных сочинений современного социализма, в котором можно с доверием отнестись к каждой фразе, с доверием, что каждая фраза сказана не наобум, а написана на основании громадного исторического и политического материала...

Государство не всегда существовало. Было время, когда государства не было. Оно появляется там и тогда, где и когда появляется деление общества на классы, когда появляются эксплуататоры и эксплуатируемые.

До тех пор как возникла первая форма эксплуатации человека человеком, первая форма деления на классы — рабовладельцев и рабов, — до тех пор существовала еще патриархальная, или — как ее иногда называют — клановая (клан — поколение, род, когда люди жили родами, поколениями) семья, и следы этих первобытных времен в быту многих первобытных народов остались достаточно определенно, и если вы возьмете какое угодно сочинение по первобытной культуре, то всегда натолкнетесь на более или менее определенные описания, указания и воспоминания о том, что было время, более или менее похожее на первобытный коммунизм, когда деления общества на рабовладельцев и рабов не было. И тогда не было государства, не было особого аппарата для систематического применения насилия и подчинения людей насилию. Такой аппарат и называется государством.

В первобытном обществе, когда люди жили небольшими родами, еще находясь на самых низших ступенях развития, в состоянии, близком к дикости; в эпоху, от которой современное цивилизованное человечество отделяют несколько тысячелетий, — в то время не видно еще признаков существования государства. Мы видим господство обычаев, авторитет, уважение, власть, которой пользовались старейшины рода, видим, что эта власть признавалась иногда за женщинами, — положение женщины тогда не было похоже на теперешнее бесправное, угнетенное положение, — но нигде не видим <span style="color:red">особого разряда людей, которые выделяются, чтобы управлять другими и чтобы в интересах, в целях управления систематически, постоянно владеть известным аппаратом принуждения, аппаратом насилия, каковым являются в настоящее время, как вы все понимаете, вооруженные отряды войск, тюрьмы и прочие средства подчинения чужой воли насилию, — то, что составляет сущность государства.

Если от тех так называемых религиозных учений, ухищрений, философских построений, тех разнообразных мнений, которые строят буржуазные ученые, отвлечься и поискать настоящей сути дела, то увидим, что государство сводится именно к такому выделенному из человеческого общества аппарату управления. Когда появляется такая особая группа людей, которая только тем и занята, чтобы управлять, и которая для управления нуждается в особом аппарате принуждения, подчинения чужой воли насилию — в тюрьмах, в особых отрядах людей, войске и пр., — тогда появляется государство...

История показывает, что государство, как особый аппарат принуждения людей, возникало только там и тогда, где и когда появлялось разделение общества на классы — значит, разделение на такие группы людей, из которых одни постоянно могут присваивать труд других, где один эксплуатирует другого.

И это деление общества на классы в истории должно стоять перед нами ясно всегда, как основной факт. Развитие всех человеческих обществ в течение тысячелетий во всех без изъятия странах показывает нам общую закономерность, правильность, последовательность этого развития таким образом, что вначале мы имеем общество без классов — первоначальное патриархальное, первобытное общество, в котором не было аристократов; затем — общество, основанное на рабстве, общество рабовладельческое. Через это прошла вся современная цивилизованная Европа — рабство было вполне господствующим 2 тысячи лет тому назад. Через это прошло громадное большинство народов остальных частей света. У наименее развитых народов следы рабства остались еще и теперь, и учреждения рабства, например, в Африке, вы найдете и сейчас. Рабовладельцы и рабы — первое крупное деление на классы. Первая группа владела не только всеми средствами производства — землей, орудиями, как бы слабы, примитивны они тогда ни были, — она также владела и людьми. Эта группа называлась рабовладельцами, а те, кто трудился и доставлял труд другим, назывались рабами.

За этой формой последовала в истории другая форма — крепостное право. Рабство в громадном большинстве стран в своем развитии превратилось в крепостное право. Основное деление общества — крепостники-помещики и крепостные крестьяне. Форма отношений между людьми изменилась. Рабовладельцы считали рабов своей собственностью, закон укреплял этот взгляд и рассматривал рабов как вещь, целиком находящуюся в обладании рабовладельца. По отношению к крепостному крестьянину осталось классовое угнетение, зависимость, но крепостник-помещик не считался владельцем крестьянина, как вещи, а имел лишь право на его труд и на принуждение его к отбыванию известной повинности. На практике, как вы все знаете, крепостное право, особенно в России, где оно наиболее долго держалось и приняло наиболее грубые формы, оно ничем не отличалось от рабства.

Далее, — в крепостном обществе, по мере развития торговли, возникновения всемирного рынка, по мере развития денежного обращения, возникал новый класс — класс капиталистов. Из товара, из обмена товаров, из возникновения власти денег возникала власть капитала. В течение XVIII века, вернее — с конца XVIII века, и в течение XIX века произошли революции во всем мире. Крепостничество было вытеснено из всех стран Западной Европы. Позднее всех произошло это в России. В России в 1861 году тоже произошел переворот, последствием которого была смена одной формы общества другой — замена крепостничества капитализмом, при котором деление на классы осталось, остались различные следы и пережитки крепостного права, но в основном деление на классы получило иную форму.

Владельцы капитала, владельцы земли, владельцы фабрик и заводов представляли и представляют во всех капиталистических государствах ничтожное меньшинство населения, целиком распоряжающееся всем народным трудом и, значит, держащее в своем распоряжении, угнетении, эксплуатации всю массу трудящихся, из которых большинство является пролетариями, наемными рабочими, в процессе производства получающими средства к жизни только от продажи своих рабочих рук, рабочей силы. Крестьяне, разрозненные и придавленные еще в крепостное время, с переходом к капитализму превращались частью (в большинстве) в пролетариев, частью (в меньшинстве) в зажиточное крестьянство, которое само нанимало рабочих и представляло собою буржуазию деревенскую.

Этот основной факт — переход общества от первобытных форм рабства к крепостничеству и, наконец, к капитализму — вы всегда должны иметь в виду, ибо, только вспоминая этот основной факт, только вставляя в эту основную рамку все политические учения, вы в состоянии будете правильно оценить эти учения и разобраться, к чему они относятся, ибо каждый из этих крупных периодов человеческой истории — рабовладельческий, крепостнический и капиталистический — обнимает десятки и сотни столетий и представляет такую массу политических форм, разнообразных политических учений, мнений, революций, что разобраться во всей этой чрезвычайной пестроте и громадном разнообразии, — особенно связанном с учениями политическими, философскими и прочими буржуазных ученых и политиков, — можно в том только случае, если твердо держаться, как руководящей основной нити, этого деления общества на классы, изменения форм классового господства и с этой точки зрения разбираться во всех общественных вопросах — экономических, политических, духовных, религиозных и т.д.

...По мере того, как возникает и упрочивается общественное разделение на классы, по мере того, как возникает общество классовое, по мере этого возникает и упрочивается государство. Мы имеем в истории человечества десятки и сотни стран, переживших и переживающих сейчас рабство, крепостничество и капитализм. В каждой из них, несмотря на громадные исторические перемены, которые происходили, несмотря на все политические перипетии и все революции, которые были связаны с этим развитием человечества, с переходом от рабства через крепостничество к капитализму и к теперешней всемирной борьбе против капитализма, — вы всегда видите возникновение государства. Оно всегда было известным аппаратом, который выделялся из общества и состоял из группы людей, занимавшихся только тем или почти только тем, или главным образом тем, чтобы управлять. Люди делятся на управляемых и на специалистов по управлению, на тех, которые поднимаются над обществом и которых называют правителями, представителями государства. Этот аппарат, эта группа людей, которые управляют другими, всегда забирает в свои руки известный аппарат принуждения, физической силы, — все равно, выражается ли это насилие над людьми в первобытной дубине, или в эпоху рабства в более усовершенствованном типе вооружения, или в огнестрельном оружии, которое в средние века появилось, или, наконец, в современном, которое в XX веке достигло технических чудес и целиком основано на последних достижениях современной техники. Приемы насилия менялись, но всегда, когда было государство, существовала в каждом обществе группа лиц, которые управляли, которые командовали, господствовали и для удержания власти имели в своих руках аппарат физического принуждения, аппарат насилия, того вооружения, которое соответствовало техническому уровню каждой эпохи. И, всматриваясь в эти общие явления, задаваясь вопросом, почему не существовало государство, когда не было классов, когда не было эксплуататоров и эксплуатируемых, и почему оно возникло, когда возникли классы, — мы только так находим определенный ответ на вопрос о сущности государства и его значении.

Государство — это есть машина для поддержания господства одного класса над другим. Когда в обществе не было классов, когда люди до рабской эпохи существования трудились в первобытных условиях большего равенства, в условиях еще самой низкой производительности труда, когда первобытный человек с трудом добывал себе средства, необходимые для самого грубого первобытного существования, тогда не возникало и не могло возникнуть и особой группы людей, специально выделенных для управления и господствующих над всем остальным обществом. Лишь когда появилась первая форма деления общества на классы, когда появилось рабство, когда можно было известному классу людей, сосредоточившись на самых грубых формах земледельческого труда, производить некоторый излишек, когда этот излишек не абсолютно был необходим для самого нищенского существования раба и попадал в руки рабовладельца, когда, таким образом, упрочилось существование этого класса рабовладельцев, и чтобы оно упрочилось, необходимо было, чтобы явилось государство.

И оно явилось — государство рабовладельческое, — аппарат, который давал в руки рабовладельцев власть, возможность управлять всеми рабами... Принуждать одну преобладающую часть общества к систематической работе на другую нельзя без постоянного аппарата принуждения. Пока не было классов — не было и этого аппарата. Когда появились классы, везде и всегда вместе с ростом и укреплением этого деления появлялся и особый институт — государство. Формы государства были чрезвычайно разнообразны... Несмотря на эти различия, государство времен рабовладельческой эпохи было государством рабовладельческим, все равно — была ли это монархия или республика аристократическая или демократическая.

Во всяком курсе истории древних времен, выслушав лекцию об этом предмете, вы услышите о борьбе, которая была между монархическим и республиканским государствами, но основным было то, что рабы не считались людьми; не только не считались гражданами, но и людьми. Римский закон рассматривал их как вещь. Закон об убийстве, не говоря уже о других законах охраны человеческой личности, не относился к рабам. Он защищал только рабовладельцев, как единственно признававшихся полноправными гражданами. Но учреждалась ли монархия — это была монархия рабовладельческая, или республика — это была республика рабовладельческая. В них всеми правами пользовались рабовладельцы, а рабы были вещью по закону, и над ними возможно было не только какое угодно насилие, но и убийство раба не считалось преступлением. Рабовладельческие республики различались по своей внутренней организации: были республики аристократические и демократические. В аристократической республике небольшое число привилегированных принимало участие в выборах, в демократической — участвовали все, но опять-таки все рабовладельцы, все, кроме рабов. Это основное обстоятельство надо иметь в виду, потому что оно больше всего проливает свет на вопрос о государстве и ясно показывает сущность государства.

Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчиненные классы. Форма этой машины бывает различна. В рабовладельческом государстве мы имеем монархию, аристократическую республику или даже демократическую республику. В действительности формы правления бывали чрезвычайно разнообразны, но суть дела оставалась одна и та же: рабы не имели никаких прав и оставались угнетенным классом, они не признавались за людей. То же самое мы видим и в крепостном государстве.

Перемена формы эксплуатации превращала рабовладельческое государство в крепостническое. Это имело громадное значение. В рабовладельческом обществе — полное бесправие раба, он не признавался за человека; в крепостническом — привязанность крестьянина к земле... Сущность классового общества оставалась: общество держалось на классовой эксплуатации. Полноправными могли быть только помещики, крестьяне считались бесправными. Их положение на практике очень слабо отличалось от положения рабов в рабовладельческом государстве. Но все же к их освобождению, к освобождению крестьян, открывалась дорога более широкая, так как крепостной крестьянин не считался прямой собственностью помещика... Крепостное общество всегда было более сложным, чем общество рабовладельческое. В нем был большой элемент развития торговли, промышленности, что вело еще в то время к капитализму. В средние века крепостное право преобладало. И здесь формы государства были разнообразны, и здесь мы имеем и монархию и республику, хотя гораздо более слабо выраженную, но всегда господствующими признавались единственно только помещики-крепостники. Крепостные крестьяне в области всяких политических прав были исключены абсолютно.

И при рабстве, и при крепостном праве господство небольшого меньшинства людей над громадным большинством их не может обходиться без принуждения. Вся история полна беспрерывных попыток угнетенных классов свергнуть угнетение. История рабства знает на многие десятилетия тянущиеся войны за освобождение от рабства...

Для удержания своего господства, для сохранения своей власти помещик должен был иметь аппарат, который бы объединил в подчинении ему громадное количество людей, подчинил их известным законам, правилам, — и все эти законы сводились в основном к одному — удержать власть помещика над крепостным крестьянином. Это и было крепостническое государство, которое в России, например, или в совершенно отсталых азиатских странах, где до сих пор крепостничество господствует — по форме оно отличалось — было или республиканское, или монархическое. Когда государство было монархическое — признавалась власть одного; когда оно было республиканское — признавалось более или менее участие выборных от помещичьего общества, — это в обществе крепостническом. Крепостническое общество представляло такое деление классов, когда громадное большинство — крепостное крестьянство — находилось в полной зависимости от ничтожного меньшинства — помещиков, которые владели землей.

Развитие торговли, развитие товарообмена привело к выделению нового класса — капиталистов. Капитал возник в конце средних веков, когда мировая торговля после открытия Америки достигла громадного развития, когда увеличилось количество драгоценных металлов, когда серебро и золото стали орудием обмена, когда денежный оборот дал возможность держать громадные богатства в одних руках. Серебро и золото признавались как богатство во всем мире. Падали экономические силы помещичьего класса, и развивалась сила нового класса — представителей капитала. Перестройка общества происходила таким образом, чтобы все граждане стали как бы равными, чтобы отпало прежнее деление на рабовладельцев и рабов, чтобы все считались равными перед законом, независимо от того, кто каким капиталом владеет — землей ли на правах частной собственности, или это голяк, у которого одни рабочие руки, — все равны перед законом. Закон одинаково охраняет всех, охраняет собственность, у кого она есть, от покушений против собственности со стороны той массы, которая, не имея собственности, не имея ничего, кроме своих рук, постепенно нищает, разоряется и превращается в пролетариев. Таково капиталистическое общество... Это общество выступило против крепостничества, против старого крепостного права с лозунгом свободы. Но это была свобода для того, кто владеет собственностью. И когда крепостное право было разрушено, что произошло к концу XVIII — началу XIX века — в России это произошло позднее других стран, в 1861 г., — тогда на смену крепостническому государству пришло государство капиталистическое, которое объявляет своим лозунгом свободу всенародную, говорит, что оно выражает волю всего народа, отрицает, что оно классовое государство, и тут между социалистами, которые борются за свободу всего народа, и капиталистическим государством развивается борьба, которая привела сейчас к созданию Советской социалистической республики и которая охватывает весь мир.

Чтобы понять борьбу, начатую с всемирным капиталом, чтобы понять сущность капиталистического государства, надо помнить, что капиталистическое государство, выступая против крепостнического, шло в бой с лозунгом свободы. Отмена крепостного права означала для представителей капиталистического государства свободу и оказывала им услугу постольку, поскольку крепостное право разрушалось и крестьяне получили возможность владеть, как полной собственностью, той землей, которую они купили путем выкупа, или частицей — из оброка, — на это государство не обращало внимания: оно охраняло собственность, каким бы путем она ни возникла, так как оно покоилось на частной собственности. Крестьяне превращались в частных собственников во всех современных цивилизованных государствах. Государство охраняло частную собственность и там, где помещик отдавал часть земли крестьянину, вознаграждало его посредством выкупа, продажи за деньги. Государство как бы заявляло: полную частную собственность мы сохраним, и оказывало ей всяческую поддержку и заступничество. Государство признавало эту собственность за каждым купцом, промышленником и фабрикантом. И это общество, основанное на частной собственности, на власти капитала, на полном подчинении всех неимущих рабочих и трудящихся масс крестьянства, — это общество объявляло себя господствующим на основании свободы. Борясь против крепостного права, оно объявило собственность свободной и особенно гордилось тем, что будто государство перестало быть классовым.

Между тем государство по-прежнему оставалось машиной, которая помогает капиталистам держать в подчинении беднейшее крестьянство и рабочий класс, но по внешности оно было свободно. Оно объявляет всеобщее избирательное право, заявляет устами своих поборников, проповедников, ученых и философов, что это государство не классовое. Даже теперь, когда против него началась борьба Советских социалистических республик, они обвиняют нас, будто мы — нарушители свободы, что мы строим государство, основанное на принуждении, на подавлении одних другими, а они представляют государство всенародное, демократическое. Вот этот вопрос — о государстве — теперь, во время начала социалистической революции во всем мире, и как раз во время победы революции в некоторых странах, когда особенно обострилась борьба с всемирным капиталом, — вопрос о государстве приобрел самое большое значение и стал, можно сказать, самым больным вопросом, фокусом всех политических вопросов и всех политических споров современности.

Что говорят о большевизме? Буржуазная пресса ругает большевиков. Вы не найдете ни одной газеты, которая бы не повторила ходячего обвинения против большевиков в том, что они являются нарушителями народовластия. Если наши меньшевики и социалисты-революционеры в простоте души (а может быть, и не в простоте, или, может быть, это такая простота, о которой сказано, что она — хуже воровства) думают, что они являются открывателями и изобретателями обвинения против большевиков в том, что они нарушили свободу и народовластие, то они самым смешным образом заблуждаются. В настоящее время нет ни одной из богатейших газет богатейших стран, которые десятки миллионов употребляют на их распространение и в десятках миллионов экземпляров сеют буржуазную ложь и империалистическую политику, — нет ни одной из этих газет, которая не повторила бы этих основных доводов и обвинений против большевизма: что Америка, Англия и Швейцария, это — передовые государства, основанные на народовластии, большевистская же республика есть государство разбойников, что оно не знает свободы и что большевики являются нарушителями идеи народовластия и даже дошли до того, что разогнали учредилку. Эти страшные обвинения большевиков повторяются во всем мире. Обвинения эти подводят нас целиком к вопросу: что такое государство? Чтобы эти обвинения понять, чтобы в них разобраться и вполне сознательно к ним отнестись и разобраться не по слухам только, а иметь твердое мнение, надо ясно понять, что такое государство. Здесь мы имеем всякие капиталистические государства и все те учения в защиту их, которые создались до войны. Чтобы правильно подойти к решению вопроса, нужно отнестись критически ко всем этим учениям и взглядам...

Всякое государство, в котором существует частная собственность на землю и на средства производства, где господствует капитал, как бы демократично оно ни было, — оно есть государство капиталистическое, оно есть машина в руках капиталистов, чтобы держать в подчинении рабочий класс и беднейшее крестьянство. А всеобщее избирательное право, Учредительное собрание, парламент — это только форма, своего рода вексель, который нисколько не меняет дела по существу.

Форма господства государства может быть различна: капитал одним образом проявляет свою силу там, где есть одна форма, и другим — где другая, но по существу власть остается в руках капитала: есть ли цензовое право или другое, есть ли республика демократическая, и даже чем она демократичнее, тем грубее, циничнее это господство капитализма. Одна из самых демократических республик в мире — Северо-Американские Соединенные Штаты — и нигде так, как в этой стране (кто там побывал после 1905 г., тот наверно имеет об этом представление), нигде власть капитала, власть кучки миллиардеров над всем обществом не проявляется так грубо, с таким открытым подкупом, как в Америке. Капитал, раз он существует, господствует над всем обществом, и никакая демократическая республика, никакое избирательное право сущности дела не меняют.

Демократическая республика и всеобщее избирательное право по сравнению с крепостническим строем были громадным прогрессом: они дали возможность пролетариату достигнуть того объединения, того сплочения, которое он имеет, образовать те стройные, дисциплинированные ряды, которые ведут систематическую борьбу с капиталом. Ничего подобного даже приблизительно не было у крепостного крестьянина, не говоря уже о рабах. Рабы, как мы знаем, восставали, устраивали бунты, открывали гражданские войны, но никогда не могли создать сознательного большинства, руководящих борьбой партий, не могли ясно понять, к какой цели идут, и даже в наиболее революционные моменты истории всегда оказывались пешками в руках господствующих классов. Буржуазная республика, парламент, всеобщее избирательное право — все это с точки зрения всемирного развития общества представляет громадный прогресс. Человечество шло к капитализму, и только капитализм, благодаря городской культуре, дал возможность угнетенному классу пролетариев осознать себя и создать то всемирное рабочее движение, те миллионы рабочих, организованных по всему миру в партии, те социалистические партии, которые сознательно руководят борьбой масс. Без парламентаризма, без выборности это развитие рабочего класса было бы невозможно. Вот почему все это в глазах самых широких масс людей получило такое большое значение. Вот почему перелом кажется таким трудным. Не только сознательные лицемеры, ученые и попы поддерживают и защищают эту буржуазную ложь, что государство свободно и призвано защищать интересы всех, но и массы людей, искренне повторяющих старые предрассудки и не могущих понять перехода от старого капиталистического общества к социализму. Не только люди, находящиеся в прямой зависимости от буржуазии, не только те, которые находятся под гнетом капитала, или которые подкуплены этим капиталом (на службе у капитала состоит масса всякого рода ученых, художников, попов и т.д.), но и люди, просто находящиеся под влиянием предрассудков буржуазной свободы, все это ополчилось против большевизма во всем мире за то, что при своем основании Советская республика отбросила эту буржуазную ложь и открыто заявила: вы называете свое государство свободным, а на самом деле, пока есть частная собственность, ваше государство, хотя бы оно было демократической республикой, есть не что иное, как машина в руках капиталистов для подавления рабочих, и, чем свободнее государство, тем яснее это выражается. Пример этого — Швейцария в Европе, Северо-Американские Соединенные Штаты в Америке. Нигде капитал не господствует так цинично и беспощадно, и нигде это не видно с такой ясностью, как именно в этих странах, хотя это демократические республики, как бы ни были они изящно размалеваны, несмотря ни на какие слова о трудовой демократии, о равенстве всех граждан. На деле в Швейцарии и Америке господствует капитал, и всякие попытки рабочих добиться сколько-нибудь серьезного улучшения своего положения встречаются немедленной гражданской войной. В этих странах меньше солдат, постоянного войска, — в Швейцарии существует милиция, и каждый швейцарец имеет ружье у себя дома, в Америке до последнего времени не было постоянного войска, — и поэтому, когда случается стачка, буржуазия вооружается, нанимает солдат и подавляет стачку, и нигде это подавление рабочего движения не происходит с такой беспощадной свирепостью, как в Швейцарии и Америке, и нигде в парламенте не сказывается так сильно влияние капитала, как именно здесь. Сила капитала — все, биржа — все, а парламент, выборы — это марионетки, куклы... Но чем дальше, тем больше проясняются глаза рабочих, и тем шире распространяется идея Советской власти, особенно после той кровавой бойни, которую мы только что пережили. Все яснее становится для рабочего класса необходимость беспощадной борьбы с капиталистами.

Какими бы формами ни прикрывалась республика, пусть то будет самая демократическая республика, но если она буржуазная, если в ней осталась частная собственность на землю, на заводы и фабрики, и частный капитал держит в наемном рабстве все общество, т. е., если в ней не выполняется то, о чем заявляет программа нашей партии и Советская конституция, то это государство — машина, чтобы угнетать одних другими. И эту машину мы возьмем в руки того класса, который должен свергнуть власть капитала. Мы отбросим все старые предрассудки, что государство есть всеобщее равенство, — это обман: пока есть эксплуатация, не может быть равенства. Помещик не может быть равен рабочему, голодный — сытому. Ту машину, которая называлась государством, перед которой люди останавливаются с суеверным почтением и верят старым сказкам, что это есть общенародная власть, — пролетариат эту машину отбрасывает и говорит: это буржуазная ложь. Мы эту машину отняли у капиталистов, взяли ее себе. Этой машиной или дубиной мы разгромим всякую эксплуатацию, и, когда на свете не останется возможности эксплуатировать, не останется владельцев земли, владельцев фабрик, не будет так, что одни пресыщаются, а другие голодают, — лишь тогда, когда возможностей к этому не останется, мы эту машину отдадим на слом. Тогда не будет государства, не будет эксплуатации. Вот точка зрения нашей коммунистической партии.

ЛЕНИН О ГОСУДАРСТВЕ (Из ЛЕКЦИИ В СВЕРДЛОВСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ 11 ИЮЛЯ 1919 г.)