Знакомство с материалами «Дискуссионного бюллетеня №21» за 2006 год, «составленного» И.Л. Ферберовым, приводит к убеждению, что худшие времена в МО РКРП-РПК ещё впереди.
Чем, кроме безграмотности и идеологической близорукости составителей, организаторов и «знатоков» законов контрпропаганды, можно объяснить, что «Дискуссионный листок» открывается «опусом» под названием «Стоимость. (Опыт осмысления)», написанным неким Сёминым и не получившим никакого ответа ни со стороны составителя, ни, хотя бы, секретаря по идеологии? Т.е. читатель должен будет теперь в течение нескольких месяцев, до выхода в свет очередного листка, гадать относительно позиции руководства МО РКРП-РПК по одному из важнейших теоретических вопросов марксизма, поскольку вместо зрелой дискуссии, читателю предложено образчик графоманства в лучших традициях рыночной «свободы» слова.
Нет ни малейшей гарантии, что к следующему номеру Ферберов найдёт автора, который, действительно, с марксистских позиций осветит читателям этого листка вопрос стоимости. Ясно, что активистам журнала «Прорыв» бессмысленно участвовать в работе листка, помещающего однозначно антипартийные программные материалы членов т.н. РП МО РКРП-РПК. Публикация этих материалов показывает, как, на самом деле, относятся к платформе Батов и Ферберов и как они понимают ленинское положение о бескомпромиссности идеологической формы классовой борьбы.
Если бы идеологические работники МО РКРП-РПК прочли «Капитал» и сколь-нибудь разобрались в марксовой трактовке сущности т.н. «простой случайной формы стоимости», то Сёмину не пришлось бы смешить людей, позорить себя и составителей этого листка.
Какая дискуссия может возникнуть среди умственно здоровых людей по поводу «образной» глупости Сёмина, сморозившего, что … «Капитал» - это библия коммунистов, каждая строчка которой должна быть понятна хотя бы трети коммунистов. «Тогда бы, - заключает он, - экономическая диверсия в СССР не прошла».
А дальше автор демонстрирует своё отношение к этой «библии»: «В «Капитале», - пишет Сёмин, - заявлено, что потребительная стоимость не является экономической категорией. Теперь известно, что это не так». Следовательно, несите «библию» на помойку!
Семин хочется думать, что, превратив потребительную стоимость в экономическую категорию и не объяснив, что это означает, какие горизонты это «открытие» раскрывает перед современными коммунистами, он заинтригует читателей листка и об авторе «заговорит вся Россия».
Но самое трагикомическое в этой истории состоит именно в том, что вместо просвещения читателей, составители листка и впредь будут продолжать развивать дискуссию по данному вопросу, наивно полагая, что если включить в спор как можно больше неграмотных полемистов, не составивших себе труда внимательно прочесть и добросовестно осмыслить то коренное, чем отличается теория стоимости Маркса от теории «трудовой стоимости», например, Адама Смита, то дискуссия, возникшая между не читавшими «Капитал», приведёт к открытию или постижению ими научной истины.
Чтобы помочь читателям «Прорыва» разобраться как в абсурдности позиции составителей листка, так и автора «опыта постижения», заметим, что, оценивая свои наиболее значительные достижения в теории стоимости, сам Маркс писал, что стоимость, по своей сущности, есть форма производственных, т.е. экономических ОТНОШЕНИЙ между людьми по поводу продуктов труда, созданных для обмена в системе частной собственности. Именно это величайшее ОТКРЫТИЕ Маркса в теории стоимости особенно высоко ценили и Энгельс, и Ленин. Кроме того, сам Маркс считал, что наиболее сложной для понимания частью «Капитала» и является раздел, посвященный проблеме «простой случайной формы стоимости», которую он изложил настолько популярно, насколько она позволяет это сделать. А Сёмину кажется, что достаточно чиркнуть пару страничек в период обострения чувств и экстаз просветления охватит массы.
Сёмин, как и тысячи других недобросовестных читателей Маркса, как и составители дискуссионного листка, самоуверенно полагает, что проблема стоимости вращается вокруг правильного или неправильного подсчёта величины стоимости. Поэтому, как и тысячи ему подобных, Сёмин с места в карьер начинает считать «чё-почём», из каких факторов складывается величина стоимости, не понимая, что обмен продуктов в пределах эквивалентности их стоимостей, есть глубоко теоретическая научная (а не бухгалтерская) АБСТРАКЦИЯ, не имеющая ни одного случая практического воплощения, тем более, в те далекие тысячелетия, когда обмен продуктами как товарами уже происходил систематически, а мир не знал ни денег, ни римской, ни арабской «цифири».
Именно то, чего больше всего опасался Маркс и происходит с большинством умственно ленивых его «постижателей» сегодня. Маркс совершил гениальное открытиё, доказав, что стоимость есть форма СЛУЧАЙНЫХ, АНАРХИЧЕСКИХ объективных производственных, экономических отношений, ИСКЛЮЧАЮЩИХ на практике эквивалентность, гармонию общественного воспроизводства, порождающих диспропорции и, следовательно, экономические кризисы, мировые войны и потому отношения стоимости не только объективно обречены, в конечном итоге, на отмирание, но должны энергично и грамотно искореняться коммунистами, если они собираются строить общество без нищеты, коррупции, кризисов и войн. Многие так и не поняли, что, не уничтожив отношения стоимости, невозможно ликвидировать экономические отношения прибыли, т.е. узаконенное воровство. Но наши «постижатели» Маркса абсолютизируют научную абстракцию марксовых «таблиц», где два владельца продуктов, т.е. разной потребительной стоимости, обменивают их как товары в пропорциях, удовлетворяющих обоих товаровладельцев, и потому такой обмен выглядит для простофили как действительно эквивалентный, тем более, в глазах стороннего наблюдателя, хотя, на самом деле, в условиях рыночной экономики ни один товаровладелец никогда точно не сможет определить меру этой эквивалентности. Один из товаровладельцев всегда останется в дураках, и в этом вся правда о рыночной экономике.
А наши услужливые «постижатели» умудряются возвести в ранг абсолютной научной истины пропорцию, рожденную не Марксом, а стихией рыночных отношений безграмотных продавцов: 1 овца = 100 кг. пшеницы = 10 г. золота = 2 сапогам и т.д. Затем все «постижатели» начинают искать пути точного подсчета стоимости, выраженной в денежных единицах, игнорируя вывод Маркса о том, что денежное обращение только усиливает хаос, анархию, инфляцию, диспропорцию, кризисы и военно-политическую напряженность в мире.
Иными словами, именно непонимание сущности стоимости, как формы производственных анархических и ТОЛЬКО анархических экономических отношений, приводит к тому, что большинство безграмотных «постижателей» и «доброхотов» от марксизма вместо доказательства объективного людоедства, реакционности стоимостных рыночных отношений, незаметно для самих себя обеляют стоимость, этого «черного кобеля» рыночной демократии, поисками методов «ТОЧНОГО» определения величины стоимости, через скрупулезный обсчёт «абстрактных общественно необходимых трудозатрат», поскольку многим «постижателям» марксизма хватило ума лишь на заучивание одного из глубоко частных выводов Маркса о том, что КОЛИЧЕСТВЕННАЯ определенность отношений стоимости формируется количеством абстрактного общественно необходимого труда, затраченного производителем при изготовлении товара. Такие марксисты всегда оставляют без внимания многократные указания Марса на то, что в рыночной экономике нигде, никто и никогда не собирался ВЫПОЛНЯТЬ требования открытого им закона стоимости, и что закон стоимости ВСЕГДА проявляет себя ТОЛЬКО стихийно, в конечном итоге, «как потолок, упавший на голову» уже после того, когда ВСЕ участники рыночных отношений миллионы раз нарушили требования закона стоимости. В рыночной экономике все и всегда вольно и невольно нарушали и будут сознательно нарушать требования объективного закона стоимости не только потому, что все предприниматели вороваты по определению, а ещё потому, что из всех механизмов привнесения в общественное воспроизводство гармонии, метод подсчета трудозатрат наиболее абсурдный, и можно даже сказать, неосуществимый на практике вообще. Дело хотя бы в том, что (по своему психотипу) основная масса предпринимателей тяготеет к мировоззрению преступника и авантюриста. Поэтому ни один обмен в рыночной экономике не может состояться как эквивалентный, потому и биржу всегда лихорадит от спекулятивных проделок её игроков.
А многие «теоретики» только и заняты сизифовым трудом развития и уточнения методов подсчета величины стоимости товара через трудозатраты и цены. «Заставь дурака богу молиться, - гласит русская пословица, - он рад и лоб расшибить». Так и здесь, «постижатели» ухватились за количественную сторону отношений стоимости, абсолютизировали её и превратились в добровольных бухгалтеров рыночной экономики. Своего апогея этот идиотизм достиг в программных положениях, выдвинутых во времена Хрущева, утверждавших, что к уничтожению стоимостных отношений между людьми следует и идти через их… развитие и присвоение им званий «социалистических стоимостных отношений», «плановых отношений стоимости», «плановых цен» и т.д. За «успешные» исследования подобного рода буржуи наградили советского математика Л. Канторовича, нобелевской премией. Он разработал теорию «оптимального планирования» с использованием… стоимостных и ценовых факторов. Большинство так и не поняло, что к торжеству научного планирования их пригласили идти через совершенствование… анархических методов «управления» экономикой. Как скажет Задорнов, если прочтёт этот «Дискуссионный листок»: «Ох и тупые!».
Иными словами, вместо повода для дискуссии, составитель этого листка продемонстрировал читателям бой с собственной тенью, поскольку автор статьи олицетворяет собой научный уровень организаторов данной формы идеологической «борьбы».
Ещё более гнетущее впечатление производит следующая «дискуссионная» статья, опубликованная в этом же листке: ответ Марксистско-ленинской партии Германии (МЛПГ) двум известным «теоретикам» РКРП-РПК - «Борису Гунько и товарищу Дяченко». То, что и Гунько, и Дяченко далеки от марксизма, товарищи из Германии доказали, демонстрируя при этом море такта и выдержки. В конце они даже послали революционный привет Гунько и Дяченко, чью антиреволюционность только что раскрыли с достаточной полнотой.
Однако, по мере приближения к завершающей части письма немецких товарищей, становится ясно, что и они, осуждая Гунько и Дяченко, тоже борются с собственной тенью, т.е. никудышные марксисты полемизируют с ещё менее «кудышными».
Полемизируя с Гунько и Дяченко, немецкие товарищи обличают «социал-империализм», утверждая, что Советский Союз торговал со странами СЭВ, проводя дискриминационную ценовую политику. Т.е. немецкие оппортунисты, как и Сёмин, стоят на том, что, якобы, можно было бы разработать такой уровень цен, который был бы одинаково выгоден всем торгующим сторонам. Но они забывают, что даже там, где экономические отношения субъективно воспринимаются как абсолютно эквивалентные, успешно строится только стихийный рынок, а не научный коммунизм.
Т.е. «теоретики» из МЛПГ до сих пор не поняли, что историческая миссия социализма - это строительство коммунизма, который, в свою очередь, невозможен без реализации принципа пролетарского интернационализма. А здесь получается, что не в скорейшем проведении принципа пролетарского интернационализма, а в установлении честных, но чисто торговых буржуазных эквивалентных отношений между так называемыми «социалистическими странами», которые ещё «вчера» были фашистскими и воевали против СССР, члены МЛПГ видят путь избавления от социал-империализма.
Более того, в своих построениях они ориентируются на мировые цены буржуазного рынка, не замечая, что если уж основываться на них, то СССР вообще обязан был торговать с остальными странами СЭВ, как промышленный «богатый Север» всегда торговал и торгует с аграрно-сырьевым «бедным Югом». В каком сне «теоретикам» МЛПГ приснилось, что мировые буржуазные цены есть основа гармоничных справедливых отношений и пример для подражания со стороны людей называющих себя марксистами-ленинцами? Не говоря уж о странном совпадении оценок, данных «теоретиками» МЛПГ и аналитиками ЦРУ, «несправедливой» ценовой политике СССР в отношении остальных стран СЭВ. Но оставим это на совести немецких критиков социал-империализма.
Не вызывает ни малейшего сомнения, что, если бы европейские члены коммунистических партий, в том числе и СЕПГ, действительно, были бы коммунистами, то, сразу же после разгрома европейского фашизма, они бы начали бороться за вхождение своих стран в состав СССР без каких-либо предварительных условий, как это в своё время сделали коммунисты, например, Закавказья, Прибалтики. Однако этого, единственно разумного шага не было сделано ни в 1945 году, ни позднее, что доказывает господство шовинистических мелкобуржуазных настроений в среде руководства ВСЕХ европейских коммунистических партий и то, что годы, проведенные в условиях господства нацистской идеологии, оставили трудноизгладимый след в сознании коммунистов не только Германии, но и Венгрии, Румынии, Словакии, Югославии...
Польские коммунисты оказались слабее католических и националистических предрассудков. Иными словами, с точки зрения отношения к интернационализму как важнейшему критерию степени коммунистичности партий, заявивших о своей, якобы, приверженности марксизму-ленинизму, но до самой смерти не понявших, что едва ли не исчерпывающим критерием коммунистичности является наступательный, практический, а не торгашеский интернационализм с учетом конкретно-исторической роли и положения именно советского рабочего класса.
Если бы, например, немецкие коммунисты обеспечили вхождение ГДР в состав интернационального СССР уже в 40 - 50-х годах, то в «дискуссионном листке» вообще не пришлось бы говорить о торгашеских отношениях, существовавших между немецкими и советскими чиновниками, что совершенно не тождественно отношениям ГДР и СССР. А «теоретики» из МЛПГ совершенно не видят разницы между целостными субъектами всемирной истории (ГДР-СССР), и конкретными партийными чиновниками, думающими, что они поступают как коммунисты, когда организуют пусть даже эквивалентную торговлю вместо абсолютной интеграции стран, назвавших себя социалистическими.
Разумеется, нет ничего симпатичного в том, что советские коммунисты-чиновники возможно и применяли эгоистические механизмы ценообразования, хотя нет ни одного практического подтверждения тому, что это было именно так и что население СССР жило лучше, чем население какой-либо европейской страны-члена СЭВ и, следовательно, действительно пользовалось выгодами от ценовых «ножниц». Но печально, что «теоретики» МЛПГ не понимают той простой истины, что социалистические страны Европы не просуществовали бы и недели, если бы не жертвенность рабочего класса Советского Союза и его безвозмездные, героические усилия по ускоренному созданию военного и, в частности, ракетно-ядерного щита над ВСЕМ социалистическим лагерем. Крушение этого щита ознаменовалось бомбардировкой Югославии наёмниками американских олигархов и если «теоретики» из МЛПГ не видят этой вопиющей связи, то они просто слепые политические новорожденные.
Пока этот Советский щит был, то корейский, кубинский, вьетнамский, ангольский, эфипский, гвинейский и др. народы выходили победителями в прямом противоборстве даже с США. Поэтому вполне закономерно, что пропорционально разложению социализма в СССР, Америка всё безнаказаннее бомбит кого захочет, а МЛПГ в это время подсчитывает «убытки» ГДР в торговле с СССР и после этого мнят себя коммунистами.
И уж совершенным маразмом веет от слов: «СССР напал на ЧССР и Афганистан». А где в эти дни находилась армия ГДР, как не в Чехословакии? Скажите, как прикажете проявлять интернационализм, если вы, называя себя марксистами-ленинцами, располагаете вооруженными силами стран Варшавского договора, и видите, что к «рулю» власти и экономики в ЧССР рвутся чехословацкие горбачевы, ельцины, чубайсы, гайдары и прочие гавелы? Что, сидеть, сложа руки, боясь, что какие-то недоделанные «марксисты» вместе с провокаторами из ЦРУ обвинят вас в «соцал-империализме»?
Строго говоря, начиная со времен первого Интернационала в Европе и многих других местах мира всегда было плоховато с настоящими коммунистическими кадрами. И, если бы не СССР, то социализм в ГДР рухнул бы уже в 40-х годах, в Корее, Венгрии и на Кубе - в 50-х годах, во Вьетнаме и Чехословакии - в 60-х, в Польше в 80-х. А так, идеологически худо-бедно, но социализм в Европе продержался практически до 90-х годов и теперь всему населению этих стран стало чуть яснее, что именно они потеряли в социальном плане от крушения социализма. Ясно всем, кто умеет думать, но только не «теоретикам» из МЛПГ, которые вслед за бжезинскими, тетчер и рейганами повторяют, «что СССР напал на ЧССР и Афганистан».
Короче говоря, правильно отнеся Гунько и Дяченко к числу оппортунистов, «теоретики» из МЛПГ боксируют с собственной тенью, поскольку являются такими же оппортунистами, как и Гунько с Дяченко.
Но и на этом героический бой, а точнее безопасная дискуссия с собственными тенями в дискуссионном листке не прекращается. Буслаев полемизирует с Батовым и фактически доказывает, что Батов - оппортунист. Но кто не знает, что долгие годы они сражались, находясь по одну сторону баррикад, особенно против группы Мартынова. Теперь же, когда группа Мартынова по слухам «повержена», то оказывается, если верить обоим полемистам (и Буслаеву, и Батову), то они оба оппортунисты. Теперь даже любителям бесцельных и бесконечных дискуссий стало ясно, что борьбу против группы Мартынова вел беспринципный временный союз оппортунистов, всегда знавших о взаимном оппортунизме, но понимавших толк в интригах. Теперь же Буслаев ведет дискуссию со своей собственной идейно-политической тенью, со своим «протеже», Батовым, не понимая, как это всё не здорово смотрится со стороны.
Иными словами, мы говорим Батов, подразумеваем Буслаев, мы говорим Буслаев, подразумеваем Батов.
В самом деле, далеко ли ушел Буслаев от оппортунизма Батова, если утверждает, что «именно непрерывный рост роли субъективного фактора имели в виду классики марксизма-ленинизма, когда говорили, что процесс исторического развития человечества представляет собой путь их царства необходимости в царство свободы». Вроде бы явный случай из области «в огороде бузина, а в Киеве дядька», но оказывается, что данный опыт смешения «котлет и мух» т.е. смешение проблем соотношения субъективного и объективного в историческом движении и проблем субъективного понимания объективных причин движения общества из одного «царства» в другое, осуществлён Буслаевым под впечатлением от такой же «бузины» и «дядек» в публикации Батова. Оказывается, несколько раньше, «разоблачая» алогизмы Буслаева, Батов писал: «Стало быть, если мы с товарищем Буслаевым попали под дождь, к примеру, то критерии наличия или отсутствия дождя будут носить субъективный характер, даже если этими критериями послужат капли дождя и сильная подмоченность верхней одежды».
Становится ясной степень освоения марксистской теории объективного и субъективного нашими идеологическими сиамскими близнецами. Чувствуется, что если они, однажды, придут домой в сильно подмоченных штанах, то у всех обязательно должно возникнуть мнение, что это было не переусердствование, к примеру, с пивом, а именно дождь. Более того, если наши «логики» в наше-то время, всё-таки придут домой в «сильно подмоченной верхней одежде», то ясно, что с субъективной адекватностью у них вообще плохо у обоих. Один будет мокрым, потому, что не захватил с собой зенитную пушку со снарядом, начинённым «йодидом серебра», а другой тоже не знает, что лучшим критерием степени освоенности субъектом объективной природы дождя является не сам дождь, а предусмотрительно захваченный с собой ЗОНТИК. Дождь же идет не потому, что у Батова выработаны правильные или неправильные «критерии наличия или отсутствия дождя», а потому, что такова объективная фаза кругооборота воды в природе. А вот то, что спорщики вылили друг на друга ушаты помоев, это симптоматично именно для платформенного, а не марксистского мышления, поскольку марксизм всегда был не платформой, а научным мировоззрением.
Тем не менее, хорошо, если дискредитационный листок №21, этот «Мулен руж» под прикрытием короткой стрижки цитат из марксизма-ленинизма, не попадёт в руки Задорнову.
За наступательность коммунистической агитации и пропаганды
Недавно почти во всех коммунистических изданиях прошло сообщение об очередном марше донецких шахтеров на Киев. Все они при этом отмечали его как некий доблестный акт классовой борьбы. Вместе с тем никем из них этому событию не была дана сущностная оценка с марксистской позиции. Что, безусловно, недопустимо для настоящих коммунистов и их прессы, обязанных каждую подобную акцию подавать, рассматривать и объяснять с классово-революционной точки зрения. Тем более недопустимо для них расценивать фактически унижающее рабочий класс шествие просителей милостыни как акт настоящей классовой борьбы.
Дело в том, что марксизм признает классовую борьбу настоящей, последовательной, развитой лишь тогда, когда она охватывает область политики. Но при этом и в политике берет самое существенное: устройство государственной власти. В то время как все извратители марксизма полагают таковой любое столкновение между классами. Они признают классовую борьбу и в политике, – но лишь с тем условием, чтобы в область ее не входило устройство государственной власти. Тем самым сужают, кастрируют классовую борьбу. Нетрудно понять, в чьих интересах такое искажение понятия классовой борьбы. По этому поводу Ленин высказался определенно: “Кто признает только борьбу классов, тот еще не марксист, тот может оказаться еще невыходящим из рамок буржуазного мышления и буржуазной политики. Ограничивать марксизм учением о борьбе классов – значит урезывать марксизм, искажать его, сводить его к тому, что приемлемо для буржуазии. Марксист лишь тот, кто распространяет признание борьбы классов до признания диктатуры пролетариата. В этом самое глубокое отличие марксиста от дюжинного мелкого (да и крупного) буржуа. На этом оселке надо испытывать действительное понимание и признание марксизма” (“Государство и революция”).
Именно исходя из такой позиции коммунисты должны рассматривать и упомянутый выше марш горняков, и все прочие классовые акции. На наш же взгляд, этот марш скорее представляет собой не акт классовой борьбы, а крестный ход верующих. Как по форме, так и по содержанию. Разве что идущий не под церковными хоругвями и с попами впереди. Хотя, похоже, при современных “рабочих” лидерах и до этого уже недалеко.
Вопросы постановки коммунистической агитации и пропаганды в марксизме хорошо разработаны теоретически и отработаны практически. Их цель состоит в раскрытии революционной сути марксизма, – что борьба рабочего класса ведется не просто за какое-то частное улучшение его положения, не просто за какие-то отдельные выгодные условия продажи рабочей силы, но за такое изменение всей системы общественных отношений, при которой рабочие займут соответствующее их роли в обществе место. Рабочие ведут борьбу не с отдельным хозяином, правительством, президентом, а за уничтожение самого строя, который заставляет неимущих продаваться богачам. Решить такую задачу возможно исключительно революционно-политическим способом. Именно поэтому всей своей борьбе всегда и непременно коммунисты должны придавать характер политической борьбы. Для этого им необходимо активно проводить политическое воспитание рабочего класса, развивать его политическое сознание и революционную активность.
В чем же состоит революционно-политическое воспитание? Прежде всего в том, чтобы наталкивать массы людей (не только рабочих, но и абсолютно все другие классы и группы), недовольных отдельными фактами бесчинств и безобразий буржуазно-капиталистического существования, на мысль о негодности всего существующего строя, на необходимость его полного переустройства. Поэтому политическая пропаганда коммунистов должна за любым фактом уродств существующей действительности разъяснять его капиталистическую природу, показывать причину неизбежности подобных фактов в условия капитализма, доказывать, что их устранение невозможно иначе как с ликвидацией всего капиталистического строя, напоминать о недавнем социалистическом прошлом, в котором подобные безобразия были объективно невозможны и т.д. На этой основе возбуждать в массе недовольство и возмущение творящимися несправедливостями, тем самым воспитывая и подготавливая их революционный порыв.
Особо подчеркнем: пропагандистская работа коммунистов – это не какое-то конъюнктурное примитивное подстрекательство, не спекуляция на отдельных изъянах жизни, не голословное кликушество, чем занимаются заказные буржуазные пропагандистские лжецы и оппортунистические предатели, а научно обоснованное раскрытие правды о существующей действительности и донесение ее до широких трудящихся масс. Ибо именно в научной обоснованности и правде вся сила коммунистической пропаганды. Потому принципиальнейшим условием ведения коммунистической пропаганды является то, что освещение всех поднимаемых вопросов должно даваться без всякого потакания умышленным или неумышленным искажениям марксизма.
К сожалению, сегодня такая пропагандистская работа “коммунистами” из КПРФ или КПУ, как наиболее массовых и материально обеспеченных “коммунистических” партий, не ведется вообще, а ведущаяся последовательными коммунистами, в силу различных причин, крайне слаба. Несмотря на то, что сама жизнь предоставляет массу возможностей для этого. Однако, вместо того, чтобы активно использовать ситуацию и на вполне легальной основе наступательно вести свои разоблачения, раскрывая гнусность, лицемерие и лживость всей буржуазной общественной системы, оппортунисты отделываются лишь формальными заявлениями, популистской “критикой” и слезливыми причитаниями. Как, например, сегодня в России российских левых очень озаботило восстановление уголовной ответственности за клевету. Мол, власть подготовила очередное орудие против них. Но, почему бы не взглянуть на дело с другой стороны и самим не взять этот Закон на свое вооружение? Ведь, вся буржуазная пропаганда по существу построена на клевете, лжи и фальсификациях, что предоставляет коммунистам широкие возможности не только для изобличений отдельных фактов, но для обличения лживости и подлости всей буржуазной пропаганды и системы в целом. Ведь каждое их слово о советском прошлом, о победах и достижениях советского строя, о советских вождях и героях, непременно несет в себе открытую или скрытую клевету. Проведенный же Думой Закон предполагает привлечение к уголовной ответственности: за распространение гражданином заведомо ложных сведений, порочащих честь и достоинство другого лица или подрывающих его репутацию…; за клевету, содержащуюся в публичном выступлении, публично демонстрирующемся произведении или СМИ…; за клевету с использованием своего служебного положения…
Отменно. Вот, в кинематографической поделке “Убойная сила” лицедействующий моральный негодяй, иначе не назовешь, для вящей “убедительности” ряженый ветераном-блокадником, заявляет, что в блокадном голодающем Ленинграде в Смольном была расстреляна поварская бригада за то, что якобы не подала руководству города к обеду теплые булочки. Разве за эту гнусную клевету не должны быть привлечены согласно Закону к ответственности те, кто выдумал эту ложь, кто ее озвучил, кто ее выпустил в эфир, прочая клеветническая братия? Почему бы не сделать это открыто, посредством Закона о клевете, используя таким образом возможности буржуазного демократизма в интересах политического и революционного воспитания масс? Не коммунисты, принципиально отрицающие применение клеветы в своей практике, должны опасаться этого закона, а как раз буржуазные пропагандистские клеветники и лжецы. Если, конечно, правильно эту работу поставить.
И так должно быть во всем и всегда. Для чего, прежде всего, необходимо изжить еще бытующий в среде коммунистов дух обреченности, пассивности, пораженчества, и воспитать дух веры в свои силы, наступательной активности. Необходимо также восстанавливать и воспитывать дух острой принципиальности, чтобы не потакать сущностной убогости всевозможных маршей касок и кастрюль, а давать им открытую принципиальную оценку, тем самым не только разоблачая их никчемность, но указывая подлинные пути решения социальных проблем, т.е. воспитывая в массах людей революционное сознание.
Не использовать все конкретные текущие обстоятельства в интересах революции, когда события втягивают в политику даже самые отсталые слои населения, для воспитания революционной активности трудящихся, уклоняться от наступательной пропагандистской работы в таких условиях есть прямой отказ от коммунистической борьбы, убедительнейшее свидетельство соглашательства и измены. Сколько обличительных возможностей предоставляет любая избирательная кампания, когда сама буржуазия, различные ее кланы, ради достижения выгодного политического и экономического положения, сходятся в безоглядной и беспощадной схватке между собой, открыто идут на самые серьезные разоблачения друг друга, но, по сути, собственно всей буржуазной системы! Осознавая опасность последствий для своей системы подобных побоищ, они, конечно, пытаются оградить ее путем заключения между собой тщетных и смехотворных в условиях буржуазной системы всевозможных пактов о ненападении, о неприятии черного пиара, “честной” агитации и т.п., но на деле они выбрасывают на общественное обозрение такой мощный поток, нет, не клеветы, а подлинных реальных разоблачительных фактов, что не использовать их в коммунистической пропаганде просто преступно. Однако ни КПРФ, ни КПУ этого не делают а, напротив, подыгрывая буржуазным партиям, ведут свои кампании “чинно”, “благородно”, “честно”. Как бы они это не поясняли, но на деле их “честность” представляет собой и ими используется, как прикрытие и оправдание своего ухода от идеологических разоблачений. Что есть прямой сговор с буржуазией.
Исключительно важным для коммунистической борьбы, в частности для ее агитации и пропаганды, является умение правильно сочетать легальную и нелегальную работу. Уточним, что понятие легальная и нелегальная работа не тождественны понятию работы зарегистрированной и незарегистрированной партии, как то превратно представляют себе иные коммунисты. Работа определяется ее содержанием, а не юридическим статусом исполнителя. Коммунистические организации, как зарегистрированные так и не зарегистрированные, если они на деле являются таковыми, могут и должны вести и одну, и другую работу. Легальная работа, в том числе и через депутатство, помогает ставить легальные газеты и проповедовать основы коммунизма в прикрытой форме, вызывая к жизни и воспитывая новых коммунистов через открытые средства. Поэтому использование всех легальных возможностей, предоставляемых буржуазной демократией, обязательно для любой коммунистической организации.
Здесь важно также подчеркнуть, что нелегальная работа коммунистов не имеет ничего общего с терроризмом. Истинный террор осуществляет как раз буржуазия. Когда меньшинство общества насилием – физическим, юридическим, материальным, духовным, пропагандистским – подчиняет себе его абсолютное большинство, принуждая работать на себя. А выселения из жилья, отключения света и тепла, массовая безработица, неполноценное питание, граничащее с голодом, отсутствие качественного медицинского обслуживания и иные невзгоды миллионов людей – разве это не террор против народа на деле? Это именно террор и именно буржуазии. И это не случайное совпадение, что все народы нашей страны, хотя и в разных теперь государствах, одновременно начали вымирать. Сразу же после установления буржуазных порядков. Не какие-то президенты тому виной, а та система, которая сегодня господствует в республиках Союза. Для коммуниста абсолютно ясно, что никакой индивидуальный террор не изменит положения и не сделает жизнь людей благополучной. Только уничтожение капиталистической системы как таковой. Отсюда и отношение коммунистов к террору.
Буржуазия, извращая само понятие терроризм, корыстно использует его в своих политических целях. Вынужденная прикрывать и оправдывать собственный террор по отношению к трудовому народу, объективную порочность своего строя, она создает тот образ врага, на которого можно перенаправить гнев обывателя. Лукаво умалчивая, что те отдельные террористические акты, на которых возводится все это пропагандистское сооружение, в конечном итоге и в абсолютном большинстве (за исключением умышленно подставных) являются актами индивидуального, чаще обоснованного и справедливого, протеста против условий как раз буржуазно-капиталистической жизни. Разве терроризмом, а не протестным вызовом условиям капиталистической жизни являются систематические (!) случаи расстрелов школьниками своих одноклассников. В тех же, якобы благополучных и процветающих, но живущих по волчьим законам капитализма Соединенных Штатах. К тому же, предлог борьбы с терроризмом выгодно используется буржуазными властями для “законного” ограничения свобод своей “демократии”. Марксисты же рассматривают террор как отлынивание от серьезной политической повседневной работы по воспитанию масс в коммунистическом духе, от ведения всесторонней политической агитации. В нем же они усматривают проявление недоверия к революционной активности масс.
Необходимость ведения нелегальной работы вызвана тем, что революционность задач, которые коммунисты ставят перед собой и перед обществом, не может не вызывать самого яростного, открытого и тайного, прямого и косвенного отпора со стороны господствующего буржуазного класса. И всегда насильственного. Даже в наиболее демократических современных его государствах. Ведь само государство есть орган насилия одного класса над другим, способ утверждения и защиты интересов и порядков господствующего класса от любых посягательств на них со стороны других классов. Тем более насильственного, когда речь идет о защите порядков и интересов классов эксплуататорских, паразитических, которые без насилия попросту не могли бы существовать. Поэтому ожидать какого-либо понимания и сочувствия своим целям со стороны буржуазного класса коммунистам не приходится. Напротив, вся работа коммунистов всегда ведется в условиях террора и репрессий со стороны буржуазии. Террора политического, идеологического, пропагандистского, морального, бытового, физического и т.д. Исходя из таких реалий, коммунисты и должны вести свою работу. Разделяя ее на гласную, легальную, и негласную, нелегальную, чтобы быть готовыми в любой момент утверждать дело рабочего класса и словом и действием.
Необходимость нелегальной работы вызывается не только нуждой сохранения собственных кадров от террора противника, но и потребностью подготовки предварительных условий для взятия власти, ее утверждения и защиты. Условий, которые никогда не подготовит никакая буржуазная демократия, ибо речь идет о непременном уничтожении собственно самой этой демократии и замене ее демократией пролетарской.
Коммунисты не скрывают, что социалистическая революция невозможна без насильственного разрушения буржуазной государственной машины и замены ее новою, что для того, чтобы окончательно установить господство труда, даже при самых благоприятных условиях буржуазного демократизма, применение силы и насилия будет неизбежно. Как указывал Ленин, "Революция состоит в том, что пролетариат разрушает "аппарат управления" и весь государственный аппарат, заменяя его новым, состоящим из вооруженных рабочих" ("Государство и революция"). Не подготовившись в таком плане заранее, не создав себе всесторонние материальные предпосылки для победы революции и ее закрепления, нечего на нее и рассчитывать. Если вернуться к истории большевиков, то к октябрю 17-го они имели не только сильную партию и поддержку рабочего класса, но и готовую систему Советов, как основу пролетарской государственности. Что позволило им в дальнейшем победить в революции, утвердить власть рабочего класса, отразить агрессию мирового империализма, построить государство нового типа, возродить хозяйство страны и вывести ее в число передовых супердержав мира.
Кто же должен и может произвести разрушение буржуазной государственной машины и ее замену на новую, пролетарскую? Этого не сделает никто иной, как вооруженный народ. Организованный заранее, еще в условиях буржуазной власти, и обеспеченный необходимыми элементами власти, включая обученные и подготовленные профессиональные кадры. Исторический пример – Советы.
Оппортунисты, которые не верят в революцию, в революционное творчество, и, фактически, боящиеся революцию, рассуждают, что без буржуазных государственных чиновников, без министров не обойтись, а потому не надо и думать о разрушении старой государственной машины. Коммунисты же обязаны быть как смелы в разрушении всей старой государственной машины, так и по возможности всесторонне готовы к немедленному принятию практически-насущных мер для построения новой, пролетарской государственной машины. Вести такую работу заблаговременно крайне необходимо. Однако вести полноценно и легально, в условиях диктатуры буржуазии и насилия ее государства над рабочим классом, невозможно. Именно поэтому революционная работа коммунистов разделяется на легальную и нелегальную. Если коммунисты по-настоящему стремятся к победе, то им нечего проявлять фарисейскую робость, опасливо озираясь на буржуазные обвинения в склонности к насилию, или, по новомодной лукавой их страшилке для обывателя, – к терроризму, и стыдливо оправдываться. Достаточно лишь вспомнить, как всего несколько лет назад была насильственно, без всяких демократических выкрутасов, сломана советская политическая система – воровски уничтожена на Украине и прямо расстреляна в России, а на ее развалинах выстроена система буржуазная. После чего твердо, как категорическое условие классовой борьбы, принять тот марксистский вывод, что закон о сломе буржуазной государственной машины, как о предварительном условии пролетарской революции, является неизбежным законом революционного движения.
Вопросы сочетания и смены легальной и нелегальной работы, необходимости прятать и конспирировать свои штабы и кадры, организации силового противодействия и иные хорошо освещены в ленинских работах и отработаны в революционной практике большевиков. Современным коммунистам необходимо напрямую заняться их практическим восстановлением и освоением. Наперекор оппортунистическим попыткам представить революционный опыт большевиков якобы устаревшим и не подходящим для современных условий. Да, несомненно, некоторые элементы требуют корректировки и совершенствования. Но лишь некоторые и лишь элементы.
В заключение напомним те марксизмом установленные принципы, на основе которых коммунисты должны строить и проводить свою агитационно-пропагандистскую работу.
Первое. Недостаточно просто объяснять политическое угнетение рабочих. Надо организовать такое всестороннее обличение капитализма, чтобы наталкивать массы людей (из всех классов), недовольных отдельными его гнусностями, на мысль о негодности всего капиталистического порядка. Убедительно доказывать все возрастающую реакционность самого капиталистического способа хозяйствования. Показывать скудость и отвратительность быта, нравственности и культуры буржуазии. Всесторонняя комплексность политических обличений – необходимое и основное условие воспитания революционной активности масс. Вместе с тем, опираясь на социалистический опыт СССР, указывать реальный альтернативный путь развития.
Второе. Общеизвестно ленинское определение, что "классовое политическое сознание рабочих может быть привнесено рабочему только извне, то есть, извне экономической борьбы, извне сферы отношений рабочих к хозяевам" («Что делать?»). Отсюда, решающей задачей коммунистов становится привнесение в рабочий класс такого сознания. Прежде всего, осознание рабочими себя классом, ведущим политическую борьбу за власть. При этом предполагается знание отношения всех иных классов и слоев к капитализму, буржуазному государству, правительству, знание взаимоотношений между всеми классами, знание всех особенностей социального и политического положения каждого класса и слоя. Для чего коммунисты должны вести активную работу во всех слоях общества – и теоретическую, и пропагандистскую, и организаторскую. В настоящее время исключительно важным и эффективным является использование опыта рабочего движения других стран мира, который позволяет формировать у рабочих видение общности природы всех нынешних социальных проблем, а также вырабатывать понимание банкротства оппортунизма, реформизма, бесперспективности унизительного попрошайничества. Что экономического, что политического.
Третье. Только политическая борьба делает борьбу классовую настоящей, последовательной, развитой. Сами рабочие собственными силами на опыте стихийных протестов способны выработать лишь сознание трэд-юнионистское – вести борьбу с хозяевами, объединяться в союзы, добиваться отдельных необходимых себе законов и т.д. Трудящиеся с таким сознанием усматривают все свои беды, а отсюда выводит и цели своей борьбы, не в самой капиталистической системе, а только в неких ее недостатках и отдельных личностях, хозяевах. Таким образом, трэд-юнионистское сознание выступает против революционного характера рабочего движения и борьбы против основ капитализма. Поэтому Ленин называл трэд-юнионистскую политику буржуазной политикой рабочего класса. Коммунисты обязаны отрывать рабочих от нее и, на основе привносимого исторического политического опыта, поднимать стихийное рабочее движение до уровня сознательности политического движения рабочего класса.
Четвертое. Коммунистическое учение вырастает из философских, исторических, экономических теорий, которые разрабатываются образованными людьми. В последнее время интерес коммунистов к теории значительно ослаблен. Это результат наследия начетничества и цитатничества КПСС, ревизионистских и оппортунистических извращений, тотальных атак буржуазной пропаганды. Сегодня настоятельно требуется повышение внимания коммунистов к теоретической стороне революционного движения рабочего класса. Современный капитализм гигантски разросся и разветвился, что требует огромного запаса теоретических сил и опыта для выполнения рабочим движением своих революционных задач. КПСС после Сталина провалила эту работу, следствием чего стала победа в ней оппортунизма и последующее поражение социализма в СССР.
Ленин указывал: «Без революционной теории не может быть и революционного движения» («Что делать?»), а Сталин постоянно подчеркивал, что без теории нам смерть. Не больше и не меньше. Теория – это опыт мирового рабочего движения в его общем виде, и она превращается «…в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она, и только она, может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий, ибо она, и только она, может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем» (Сталин, «Об основах ленинизма»). Характерно, что все нынешние псевдокоммунисты и прочие левые, не признающие или не постигшие суть марксизма, либо уклоняются от каких-либо серьезных теоретических разговоров, либо переводят их в русло голого крикливого цитатничества, либо трактуют марксизм по-реформистски, извращая его до неузнаваемости.
К сожалению, здесь нельзя не отметить, что начинать теоретическую работу нынешним коммунистам надо с самих себя, со своего собственного образования. Поскольку именно марксистская неграмотность является той благодатной почвой, на которой единственно возможно взращивание оппортунизма и превращение его в ударную силу буржуазии, постольку для настоящего коммуниста непреложным должно быть убеждение, что марксистская неграмотность равноценна предательству делу коммунизма. Не случайно сегодня все оппортунистические партии не просто забросили, но активно препятствуют действительно марксистской учебе своих членов, ибо только она способна разоблачить их оппортунизм и поставить ему заслон.
Пятое. Коммунисты, признавая первостепенную значимость особого выделения рабочего класса, в то же время не должны замыкать его на себе, изолировать от других классов общества, отстранять от их жизни и проблем. Рабочий класс должен быть непременным участником буквально всякого события в обществе. К какому бы классу или слою оно не относилось. Он обязан активно вмешиваться в любой политический вопрос, даже если решение этого вопроса не сулит ему ощутимых результатов, и инициативно в нем участвовать. Тем самым будет не только повышаться политический вес и авангардная значимость рабочего класса в обществе, но и изживаться многовековая униженность и холопство человека труда, воспитываться чувство его собственного достоинства, формироваться чувство хозяина и руководителя общества, причастного и ответственного за все в нем происходящее. Именно такие общественные качества свойственны человеку будущего коммунистического общества.
Шестое. Нынешние рабочие, за послесталинские годы утратившие навыки активной самостоятельной политической деятельности и приобретшие качества обывательского потребительства, познавшие на себе подлость предательства партноменклатуры КПСС, находящиеся под постоянным прессом буржуазной идеологической обработки, оказались в тяжелейшем положении растерянности и отчаяния. Поэтому сейчас крайне важной является работа коммунистов, с одной стороны, по восстановлению морального духа и психологической устойчивости нашего рабочего класса, адаптации к условиям реально победившего в стране капитализма, с другой – воспитание в рабочем классе духа наступательности и боевитости. Осуществить такую задачу возможно лишь на основе восстановления доверия к коммунистам и их партии.
Возвращаясь к последнему маршу шахтеров, обратим внимание на отсутствие у них самих какого-либо оптимизма и веры в успех своего предприятия. Что происходит, прежде всего, от потери веры в свои силы, в свои возможности. А ведь еще в недавнем прошлом те же шахтеры куда более решительно, агрессивно и боевито участвовали в разгроме социализма. Науськиваемые рвущимися к власти и богатству "демократическими" проходимцами, они чрезвычайно активно тому способствовали. Куда же подевались их решительность и боевитость сегодня? Что превратило класс прежних хозяев страны и жизни в жалких рабов новых господ и панов, ими же приведенных к власти?
Надо признать, что рабочий класс сегодня ничем особым не выделяется в политической жизни. Хуже, активность и боевитость некоторых бабушек, гремящих кастрюлями, зачастую гораздо выше активности рабочих. Рабочие сегодня пассивны, замкнуты в себе, пребывают в политическом ступоре. Именно оттого рабочий класс как бы потерялся, стал невидимым или, точнее, неощутимым. И вот тут уже прямая вина коммунистов, которые, за редким исключением, не будят и не поднимают этот спящий и "невидимый" класс к активной борьбе. Не объединяют и не формируют рабочих в класс сознательных борцов за освобождение трудящихся, не преобразуют рабочий класс из класса "в себе" в класс "для себя", прикрывая свое бездействие (фактически – прямую измену!) всякими фиговыми листочками. Типа, что в современном обществе роль рабочего класса снизилась, и даже более, что он сам якобы уже растворился в других слоях и прекратил существование как класс. Что все разговоры о нем сегодня это лишь от упрямства твердолобых ретроградов и консерваторов, отставших от жизни и не желающих считаться с современными реалиями.
Но уже подходит время, когда обновленный, умудренный новым опытом класс рабочих восстановит свою революционную силу и под руководством по-настоящему своей коммунистической партии поведет трудящихся к победе и освобождению!
Журналист газеты «Коммерсант» из Калининграда Олег Кашин – фигура достаточно известная в нашей стране. «Знаменитостью» он стал в 2010 г., когда в связи с постоянным освещением оппозиционных акций Кашин был объявлен «врагом российского народа» на сайте «Молодой гвардии Единой России» – молодежной организации правящей партии. Вскоре после этого последовало нападение на Кашина, в котором подозревались активисты прокремлевских молодежных организаций. По политическим взглядам Кашин – либерал, выступающий против существующей в России власти. Он – регулярный участник оппозиционных мероприятий (выступления на Болотной площади, «Антиселигер»). Правда, его позиция сдобрена изрядной долей критики и политического цинизма – Кашин не стесняется порой достаточно едко обсмеивать своих соратников по либеральному лагерю.
Итак, мы видим статусного буржуазного журналиста, обслуживающего интересы ориентированной на Запад либеральной оппозиционной части российского правящего класса, пытающейся потеснить у власти правящую группировку. Недавно Кашин по какой-то причине решил рассказать об убеждениях, которых он придерживался в юности. На сайте интернет- издания «Свободная пресса» была опубликована его заметка «Песни про меня: Александр Харчиков, «Либерал» с подзаголовком «Олег Кашин о романтике «красно-коричневых 90-х». (1)
Неудивительно, что для иронического рассказа о былых коммунистических взглядах Кашин выбрал именно Александра Харчикова с его песнями. Данный популярный в узких кругах «бард», пожалуй, наиболее карикатурно выражает те идеи, которые в России по недоразумению до сих пор принято считать связанными с коммунизмом. Истерические тексты, обличающие прямо-таки сатанинских «либералов» и «жидов», смакующие их будущие пытки и казни, все это хриплым, надрывным голосом – такая картина может оттолкнуть от коммунистов кого угодно. Точнее, тех, кто не понимает, что на самом деле никакого отношения к коммунизму харчиковское «творчество» не имеет.
Коммунистическое движение капиталистической России с самого начало оказалось заражено националистической идеологией. Этому поспособствовал целый комплекс причин. В первую очередь, крах социализма, реставрация капиталистического строя одновременно сопровождались распадом страны, национальным унижением, прежде всего, русского населения, откровенно прозападной, марионеточной сущностью взявшей в 1991 г. власть в России буржуазной группировки. Одновременно идеологический уровень советских людей, негативно относившихся к новому строю, в том числе тех из них, кто был членом КПСС, а затем вступил в ряды вновь возникших левых организаций, оказался крайне низок. К этому привел теоретический упадок КПСС, пропаганда и насаждение ее руководством ревизионистских концепций, еще с конца 1950-х гг. В результате к концу 1980-х гг. подавляющее большинство советских коммунистов знало марксизм лишь на уровне нескольких лозунгов. В развернувшейся политической борьбе они оставались сторонниками социализма потому, что видели в нем стабильную материально обеспеченную жизнь трудящихся, и кроме того, сильное, «великое» государство, являвшееся достойным конкурентом США на мировой арене. Перспектива же построения коммунизма к тому времени была дискредитирована хрущевско-брежневскими руководителями и воспринималась как «утопия» даже большей частью людей, искренне считавшими себя коммунистами.
В результате тот массив членов КПСС и просто советских людей, кто вступил в борьбу с ельцинским режимом, в подавляющем большинстве влился в ряды «Коммунистической партии Российской Федерации» во главе с Геннадием Зюгановым. Эта партия с самого начала имела немарксистскую идеологию, что было закреплено в ее программе. Идейный багаж КПРФ соответствовал вышеописанному политическому сознанию «патриотов СССР» – это различные идеи о «социальной защищенности простого человека», национализации некоторых основных отраслей промышленности (при сохранении частной собственности, т.е. построение т.н. «многоукладной экономики») и «государственный патриотизм», пропаганда необходимости восстановления «величия России», ее «достойного места в мире», которого она лишена ельцинским буржуазным режимом.
Неудивительно, что при подобной идеологии ближайшими союзниками КПРФ стали многочисленные националистические партии, группы и движения, исповедовавшие в то время, по сути, ту же «левопатриотическую идею», но с большим акцентом на собственно русском национализме. В 1996 г. КПРФ даже пыталась объединить вокруг себя все политические силы этого толка, создав Народно-патриотический союз России (НПСР), просуществовавший до 2004 г. Подобное объединение сами идеологи КПРФ называли «красно-белым союзом», в то время как правительственная либеральная пресса называла участников объединения (как и вообще всю оппозицию) «красно-коричневыми». Впрочем, этот термин некоторые левые националисты также восприняли и носили с гордостью. Например, писатель Александр Проханов, считавшийся в те годы одним из вдохновителей лево-националистического альянса, написал «патриотический» роман под заглавием «Красно-коричневый».
В результате «красно-коричневые» стали своего рода «лицом» противников реставрации капитализма в массовом сознании. Наряду с КПРФ образовались и организации, принявшие марксистско-ленинские программы и в целом негативно относившиеся к союзу с националистами – Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП), Всесоюзная коммунистическая партия большевиков (ВКПБ) и др. Однако они не смогли приобрести большого влияния и, кроме того, также были заражены националистическими настроениями, лояльностью к «красно-коричневому» блоку.
Таким образом, мы видим, что КПРФ и ее союзники на деле не являются коммунистами, борющимися за социализм. Это буржуазное движение левонационалистического толка. Однако Кашин как раз стремится доказать обратное – поставить на одну доску коммунизм и «красно-коричневое» движение. Он описывает, как с подростковым энтузиазмом, движимый романтикой борьбы, поддерживал «красных патриотов»:
«Я ко всему демонтируемому советскому относился в детстве как к чему-то, несправедливо убранному в судовую кладовку, и думаю, это чувство было именно таким, с каким за 74 года до меня люди из старой России наблюдали за происходящим в России большевистской. Газету «День» и «Советскую Россию» я стал покупать сам, родители этими вещами не очень интересовались, а я сочувственно наблюдал за «духовной оппозицией» — наблюдал, и она казалась мне вторым изданием небольшевистской России двадцатых годов («белая эмиграция» говорить не хочется — это ведь была красная эмиграция, причем негеографическая). Люди, которые то ли вернутся, то ли нет, но пока они не вернулись, они отовсюду выброшены, их нет «здесь», но они точно есть «где-то».
Можно понять тогдашнюю политическую наивность юного Кашина. Гораздо более грустно то, что на таком же уровне борьбу против капитализма понимают и взрослые, и даже убеленные сединами люди, имеющие многолетний опыт политической деятельности. Парадоксально, но коммунисты ( и называющие себя таковыми), по идее, революционеры, действительно зачастую в современной России напоминают белоэмигрантов: та же устремленность в прошлое, пропаганда с помощью ностальгических воспоминаний, отрицание всего нового, что появилось после 1991 г., даже политически нейтрального и прогрессивного. Например, еще не так давно обычными были проклятие в адрес интернета и мобильных телефонов как «изобретений буржуев для оболванивания молодежи», а уж осуждения коротких юбок и прочей не нравящейся «советским людям» одежды – это обыденность и сегодня.
«К моей реальной жизни это все равно не имело никакого отношения; у меня слева была Польша, справа Литва, а сам я посерединке учился в школе. Сочувствовать «духовной оппозиции» — наверное, это была такая игра, и я в нее с удовольствием играл. Левый политик Анпилов и правый политик Александр Стерлигов, крупнейший писатель-современник Валентин Распутин, еще какие-то имена и сладкий запах советского реванша («передовиц Проханова» как жанра тогда еще не было, но в воздухе они, конечно, витали, я их чувствовал)».- продолжает Кашин делиться воспоминаниями. Опять же очень типичная картина – многие люди, сочувствующие коммунистическому движению, начинают с подобного, «игрового» восприятия политической борьбы. Но проблема в том, что зачастую у них со временем не происходит никакого развития. Такие «коммунисты» по мере взросления либо откровенно отходят от коммунизма, либо продолжают «играть в революцию», поддерживая Зюганова в его очередной изначально бесплодной попытке стать президентов (хотя, как показали выборы 1996 г., он и сам к этому вовсе не стремится), дерясь с милицией под знаменами Удальцова, расписывая по ночам стены в рядах каких-нибудь «красных скинов» и т.д.
Кашин – показательный пример первого пути. Однако при этом он явно лукавит, преследуя цель опорочить коммунистическое движение, изобразив его как купленную властями красно-коричневую тусовку. Невозможно поверить, чтобы взрослый человек, политический журналист, наверняка прекрасно разбирающийся в политической жизни России, имел настолько по-детски наивные представления о политике. Вот как он описывает свое разочарование в коммунизме, наступившее после состоявшегося в Калининграде литературного вечера писателя Валентина Распутина, на тот момент – сторонника «красно-коричневой» оппозиции:
«У литературного вечера был спонсор, чуть ли не РЖД или как там оно тогда называлось. Выступал привезший к нам Распутина какой-то московский бизнесмен, не в малиновом пиджаке, но что-то вроде этого, и еще Распутина какой-то вице-губернатор приветствовал. Это тоже трудно описать, но это все переворачивало мое представление о мире вообще. Мне казалось: есть официальная эрефия, которую основал Ельцин и в которой Боннэр сигаретой чадит, и есть эта красно-коричневая другая Россия, которая вне этой эрефии вообще.А оказалось все совсем по-другому: в официальной эрефии на вечеринки приходит бизнесмен в дорогом смокинге, а в красно-коричневой — бизнесмен в лоховском пиджаке.
Эмоции Кашина здесь вполне понятны – действительно, «красно-коричневые» на деле были органической частью буржуазного режима, и марксистам это было понятно еще в 90-е гг. Но Кашин такого вывода не делает. Для него разочарование в «красно-коричневых» является оправданием отказа от коммунизма, превращения в буржуазного обывателя, поставившего свои способности на службу одной из буржуазных группировок. И эти свои воззрения Кашин представляет как результат политического опыта, накопленной с годами жизненной мудрости, пытается внушить молодежи, которая только начинает интересоваться политикой. Как великое откровение, Кашин произносит банальности об убожестве и неадекватности «левопатриотического агитпропа»: «А он (Харчиков – В.С.) ведь не Виктор Хара, он обезьянка, которая поет смешные песни для дорогих россиян, играющих в советский реванш. И газета «Советская Россия» — это не голос сопротивления, а просто подходящая рекламная площадка для рекламы биоактивных добавок специально для глупых стариков».
Однако все это Кашин абсолютно бездоказательно ассоциирует с коммунизмом вообще, декларируя бессмысленность борьбы за социализм, которая якобы выродилась и ныне является фантомом: «мне потребовалось десять лет — от серпа и молота в кладовке до барда Харчикова. Десять лет — долго, но, мне кажется, меня оправдывает то, что я хотя бы за десять лет это понял, а ведь многие остальные (с кем-то мы виделись на Болотной площади, с кем-то общаемся в твиттере, с кем-то вообще не знакомы) не поймут никогда».
Остается констатировать, что Кашин либо сам ничего не понял, либо сознательно исполняет заказ по борьбе с коммунистическими идеями. Зюганов, Распутин, Харчиков и ему подобные – это паразиты на коммунизме, люди, примазывающиеся к коммунистической идеологии, к достижениям социалистических государств, движимые политической корыстью либо же банальным невежеством. И Кашин оказывается фактически их единомышленником, точно так же выдавая за коммунизм их идеи, их политическую деятельность, только оценивая все это в негативном ключе.
Претендуя на политический анализ, на истину, полученную в результате близкого знакомства с коммунистическим движением, Кашин на деле выдает мещанские банальности, порожденные поверхностным взглядом на тех, кто именует себя в сегодняшней России «коммунистами». Не отличать настоящих коммунистов от националистической мимикрии под них – странно для политического журналиста и образованного человека. Так что, скорее всего, Кашин, как ему и положено по должности, вполне сознательно пытается внести свою лепту в «похороны коммунизма».
Приходится признать, что коммунистические организации России сами дают повод для подобных спекуляций. Слишком затянулось у них размежевание с национал-патриотической идеологией, сильны иллюзии о необходимости в сегодняшних условиях «советского патриотизма». В результате архаичные представления и лозунги о том, что «СССР и КПСС до сих пор существуют», любовь к советским символам, различным карикатурным «пионерам», демонстративное наименование переименованных более 20 лет назад городов советскими названиями дают основания Кашину и ему подобным «ставить крест на коммунизме». Тем более этому способствуют различные истерические выкрики и конспирология в националистической духе.
Повышение теоретического уровня коммунистов, избавление от антимаркситских суждений в пропаганде, размежевание с «красно-коричневой» тусовкой, адекватное отношение к Харчикову и ему подобным – отношение как к идейным врагам коммунизма – вот наилучший путь разоблачения Кашина и других буржуазных пропагандистов.
Обратиться к вопросу о социализме заставляет тот вызывающий сожаление факт, что на сегодняшний день он оказывается едва ли не самым сложным и запутанным в понимании современных коммунистов. То, что человечество движется к социализму, сегодня мало у кого вызывает сомнение. Однако что собой представляет собственно социализм для многих остается чем-то более мечтательно-умозрительным, чем конкретным. Самым показательным примером тому может быть бытующее среди некоторой их части мнение о существовании какого-то социализма в Швеции. До какой степени надо извратить представление о социализме, чтобы усмотреть общество равенства, братства и справедливости под монархическим скипетром!
К сожалению, подобные представления появились не случайно, а есть следствие теоретических недоработок сегодняшнего коммунистического движения и являются свидетельством поражений коммунистов в классовой идеологической борьбе. Оговорим, поражений не объективных идеологических принципов социализма и коммунизма, а лишь субъективного их познания и осуществления. Нельзя сказать, что исследования социализма не ведутся вообще. Однако зачастую они проводятся либо малограмотными любителями, либо носителями профессорских званий, но не сумевшими постичь суть исторического движения, а потому пытающимися искать научную истину не в движении истории вперед, а в своих собственных головах. Аналогично первым социалистам-утопистам. Но если те были вынуждены апеллировать к разуму и искусственно конструировать элементы нового общества из головы, т.к. жизнь еще не проявила исторические условия преобразования общества и они не находили ни в самом обществе материальных условий его преобразования, ни в рабочем классе организованной и сознательной силы преобразований, то современные являются утопистами лишь в силу собственного невежества. Не умеющими либо не желающими глубоко вникать в происходящие события и понимать суть объективного хода истории.
Надо отметить, что в последнее время особо выдвинулась целая плеяда самонадеянно-амбициозных «исследователей» (речь не о заказных пробуржуазных «теоретических» извратителях, а о тех, кто причисляет себя, даже вполне искренне, к сторонниками коммунизма), которые буквально засыпают коммунистическое движение своими «революционными» «изысканиями», якобы осовременивающими и усовершенствующими марксизм. Включая вопрос социализма. При этом, не постигнув суть дела в общем, раздирают общие положения марксизма на компоненты, части, кусочки и лишь на таких отдельных, зачастую разрозненных и не связываемых между собой обрывочках, делают свои обобщения и выводы. Поэтому сегодня часто можно встретить «теоретические» находки типа: «…ни социализм, ни коммунизм в целом не представляют собой отдельную экономическую общественную формацию, и вообще коммунизм есть нечто противоположное экономической общественной формации - это или не экономическая общественная формация, или вообще уже не общественная формация» (В.Пихорович, « Об экономической природе социализма»). Но если так, то куда же тогда вообще и как движется развитие человечества. В никуда? Пусть бы хотя бы, для конкретности, в какой-то пихоровичивизм?
А вот еще «открытие» авторов якобы «ударяющих знаниями по заблуждениям»: «В основе социалистического производства лежит не закон стоимости, а закон потребительной стоимости...» (В.А. Тюлькин, М.В. Попов, «Ленинизм и ревизионизм в основных вопросах теории и практики социализма»). Вопрос в том, во-первых, а может ли потребительная стоимость, являющаяся носителем меновой стоимости товара и таким образом представляющая лишь форму проявления его стоимости, быть собственно законом? То есть объективным, совершающимся независимо от воли людей, отражением общего процесса экономического развития. Во-вторых. Бесспорно, экономическим законом социализма есть удовлетворение потребностей людей и общества, что и отражено в его основном экономическом законе. Однако целью социалистического производства является отнюдь не создание потребительной стоимости, а создание конкретных материальных благ в натуральной форме. Если потребительная стоимость еще и остается при социализме, то лишь как рудимент капитализма и от которого социализм стремится избавиться, но никогда не возводить в определяющий закон своего производства.
Или такое суждение. Как полагает один представитель социалистического направления: «В наше время, благодаря развитию информационных и коммуникационных технологий, появлению новых, более гибких форм организации производства, планирование как раз и сможет раскрыть свои возможности, показать свою силу и эффективность.» (Д.Королев, «»Украина — Вперед!» Ногами? Бессодержательность лозунгов и бесперспективность украинской элиты»). Автор говорит о планировании вообще и ставит его осуществление лишь в зависимость от развития неких технологий и гибких форм. Он не постиг того сущностного марксистского положения, что общественная, т.е. социалистическая, планомерная организация производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества достижима исключительно на основе общественной собственности и обобществленной экономики. При этом независимо от развития каких-то технологий и даже если планы будут просчитываться на счетах.
Именно подобные около- и псевдонаучные поделки нечистоплотных и беспринципных охотников за всевозможными учеными званиями растащили в СССР цельное представление о социализме, похоронив его под собой и вместе с тем разрушив социалистическое государство. Сегодня этим занимаются не только заказные буржуазные «ученые», а и, что прискорбно, вполне добропорядочные сторонники социализма. Но здесь не будем проводить никому не нужные разоблачения никому не нужных умствований и прямо обратимся к марксизму. Просто напомним его основные положения.
В марксизме понятиями СОЦИАЛИЗМ и КОММУНИЗМ обозначается четко обоснованное конкретное состояние общества. Сущностно они основываются на ключевом марксистском тезисе, что «Материалистическое понимание истории исходит из того положения, что производство, а вслед за производством обмен его продуктов, составляют основу всякого общественного строя; что в каждом выступающем в истории обществе распределение продуктов, а вместе с ним и разделение общества на классы или сословия, определяется тем, что и как производится, и как эти продукты производства обмениваются» (Энгельс, «Анти-Дюринг»). Таким образом, социализм и коммунизм есть отражение в мышлении конфликта между производительными силами и способом производства. Прежде всего, в головах того класса, который непосредственно страдает от этого конфликта – рабочего класса, и для которого социализм и коммунизм являются теоретическим выражением его позиций в этой борьбе и теоретическим обобщением условий его освобождения. (Отсюда, коммунисты являются теоретиками и проводниками интересов класса пролетариев).
«…социализм не выдумка мечтателей, а конечная цель и необходимый результат развития производительных сил в современном обществе» (Ленин, «Фридрих Энгельс»). Решающее отличие коммунизма от всех минувших движений, словами Маркса, в том, что он «…совершает переворот в самой основе всех прежних отношений производства и общения и впервые сознательно рассматривает все стихийно возникшие предпосылки как создания предшествующих поколений, лишает эти предпосылки стихийности и подчиняет их власти объединившихся индивидов. Поэтому установление коммунизма имеет по существу экономический характер: оно – создание материальных условий этого объединения; имеющиеся налицо условия оно превращает в условия объединения. Строй, создаваемый коммунизмом, является как раз таким действительным базисом, который исключает все то, что существует независимо от индивидов…» («Немецкая идеология»). Энгельс раскрывает, что «…создать такой общественный строй, в котором всех необходимых для жизни предметов будет производиться так много, что каждый член общества будет в состоянии совершенно свободно развивать и применять свои силы и способности…» позволяет «…крупная промышленность и обусловленная ею возможность бесконечного расширения производства…». При этом уточняет: «…именно то свойство крупной промышленности, которое в современном обществе порождает всю нищету и все торговые кризисы, явится при другой общественной организации как раз тем свойством, которое уничтожит эту нищету и эти приносящие бедствия колебания…» («Принципы коммунизма»).
Рассмотрим само понятие СОЦИАЛИЗМ. Ведь если для первых социалистов понятия социализм и коммунизм были тождественны и использовались как синонимы, то Маркс уже разделил их на два, выделив коммунизм, как высшую стадию развития человеческого общества и обоснованно указав на необходимость некоего переходного периода от капитализма к коммунизму, т.е. собственно социалистического периода. То, что ныне называется социализмом, Маркс устанавливал первой или низшей фазой коммунистического общества. Уже в самом этом определении отражена не только суть правильного понимания социализма, но показывается насколько последовательно Маркс применяет материалистическую диалектику, учение о развитии. Вместо схоластически-выдуманных, сочиненных определений и бесплодных споров о словах – что социализм, что коммунизм, – он рассматривает коммунизм как что-то развивающееся из капитализма, говорит о ступенях зрелости коммунизма. Приведенное примечание имеет особую значимость сегодня. Потому что именно непонимание объективной сути социализма и неумение применять материалистическую диалектику явилось причиной большинства теоретических заблуждений и практических промахов коммунистов послесталинского периода, обусловило накопление ошибок и, в конечном итоге, привело к поражению социализма в нашей стране.
Правильно понять социализм невозможно, не обратив отдельное внимание на самое важное качественное его отличие от всех предыдущих общественных систем. На то, что социалистическое созидание носит не хаотический характер эмпирического поиска, а осознанный, научно управляемый характер. Таким образом, при социализме люди впервые вводятся в условия действительно человеческие. Если прежние общества были навязаны человеку природой и историей, то с момента, когда люди начинают сознательно творить свою историю, и все прежние силы, доселе господствующие над историей, поступают под их контроль, т.е. имеют те последствия, которых люди желают, начинается собственно человеческая история человечества. «Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы» (Ф.Энгельс, «Анти-Дюринг»). В отличие от капитализма, который только перенес – с удесятеренной яростью – из природы в общество дарвиновскую борьбу за отдельное существование и выставляет это естественное состояние животных как венец человеческого развития. Поэтому переход к социализму, открывающий человеческую историю человечества, есть наиболее значимое достижение в развитии земной цивилизации, а Великая Октябрьская Социалистическая революция, свершившая этот переход – самое выдающееся событие во всей истории человечества до настоящего времени.
Определяя СОЦИАЛИЗМ, марксизм исходит из того, что переход к новой общественной системе, т.е. коммунистической, произойдет не неким скачком, осуществится не каким-то единовременным политическим актом. Для этого потребуется целый промежуточный период, в ходе которого последовательно будут производиться необходимые преобразования. Преобразования, избавляющие человечество от изживших себя остатков прошлых общественных отношений и подводящие его к новому общественному порядку, постепенно формирующие все составляющие этого нового порядка - новую организацию производства и всего общественного хозяйствования, новую организацию управления общественной жизнью, новую культуру, новую человеческую личность. Задача весьма трудная и сложная, поскольку создавать все это приходится на «пустом месте», не имея исторического опыта и, напротив, наперекор большей части имеющегося жизненного опыта человечества. В таких условиях исключительно важное значение приобретает верное понимание и неуклонное выдерживание тех решающих целей, к которым должно быть устремлено социалистическое созидание. Целей, которые являются указующими маяками на всем пути социалистических преобразований.
В работах классиков марксизма достаточно четко раскрывается сущностное содержание коммунизма, определяются его основные принципы и черты. А именно, новая система отношений между людьми, т.е. коммунистическая, завершает процесс обобществления труда и средств производства; устраняет отчуждение масс производителей от средств производства и результатов их труда; передает все вопросы развития во всеобщественное разрешение, устанавливает общественное регулирование как сферой труда так и сферой потребления; создает условия для свободного и заинтересованного труда масс производителей «по способностям»; реализует принцип обеспечения каждого члена общества «по потребностям». Она навсегда ликвидирует эксплуатацию человека человеком и всякое неравенство между людьми. Эта система создает условия для последующего, уже неантагонистического, развития и совершенствования производственных сил и отношений, сводя проблему к простому противоборству закостенелости и новаторства. В самом общем виде коммунизм есть то, что соединяет труд и собственность, производителя и потребителя, работника и результат его труда, а весь процесс развития общества ставит в зависимость от потребностей и интересов людей.
Бесспорно, решение этих задач имеет самый радикальный, революционный характер. Ведь в отличие от всех предыдущих социальных движений, которые были движениями меньшинства и совершались в интересах меньшинства, коммунистическое движение есть движение большинства в интересах огромного большинства. Поэтому, чтобы осуществить такой решительный поворот, необходимо изменить весь существующий и существовавший доселе порядок жизни. Прежде всего, ликвидировать индивидуалистический способ присвоения и установить общественные отношения собственности. На деле это означает отмену частной собственности на средства производства и разрушение всего, что ее охраняет и обеспечивает, т.е. уничтожение всей образующей нынешнее официальное общество надстройки. Тем самым создаются объективные условия для последующего коммунистического созидания, поскольку после такого переворота производство будет обращено на пользу всего народа. В этом – в упразднении частной собственности на средства производства и замене ее собственностью общественной, заключено решающее начальное условие самой возможности движения к коммунизму. Только его выполнение положит конец эксплуатации труда капиталом, заложит основу для социального равенства людей и их свободного объединения. Людей равных не в области личных потребностей и быта, а равных в освобождении от эксплуатации, равных в отношении к средствам производства, равных в обязанности трудиться по своим способностям и получать за это по труду. До тех же пор, пока трудовой народ не станет собственником средств труда, а тем самым и собственником продукта своего собственного труда, ни о каком освобождении и, естественно, ни о каком социалистическом развитии, вести речь невозможно.
То есть коммунизм, его первая фаза – социализм, начинается исключительно с политического акта правовой отмены частной собственности. Другого быть не может. Кто способен совершить такой переворот? Только рабочий класс, освобождение которого обусловлено необходимостью уничтожения своих собственных жизненных условий. Вместе с тем уничтожается и весь существовавший до сих пор способ присвоения в целом, все бесчеловечные жизненные условия буржуазного общества. Как практически может быть осуществлен такой переворот? Исключительно завоеванием политической власти рабочим классом и установлением пролетарской государственности. Ибо никакие эволюции буржуазного парламентаризма и ее демократии никогда не приведут к отмене частной собственности.
Рассматривая вопросы социализма сегодня, необходимо упорядочить понятия «пролетариат» и «рабочий класс», которые зачастую употребляются как тождественные. Однако для правильного понимания современных общественных процессов надо видеть между ними отличия. В Манифесте Коммунистической партии определено, что капитализм расколол общество на два большие враждебные лагеря, на два большие стоящие друг против друга класса – буржуазию и пролетариат. Где буржуазия – класс собственников средств общественного производства, применяющих наемный труд и живущих за счет труда других, т.е. эксплуатирующих чужой труд. Пролетариат – класс производителей, которые, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того, чтобы жить, продавать свою рабочую силу. Однако в обществе каждый из этих классов окружен огромной многообразной и пестрой массой переходных типов. Крестьяне, мелкая буржуазия, технические служащие, интеллигенция и прочие, которые, хотя в различной степени и тяготеют к одному или другому лагерю, представляют собой вполне самостоятельные устоявшиеся и весьма прочные социальные слои и группы. Даже внутри самих себя классы неоднородны и имеют определенное деление. Для пролетариата это более или менее развитые слои, землячества, профессиональные и т.п. Как раз эти многообразие и пестрота используются буржуазными идеологами для умаления значимости рабочих и рабочего класса в современном обществе, для сокрытия их исторической роли. Растворением рабочих в общей массе населения, приданием им прозаичности, ординарности подрывается революционность рабочего класса.
Тем не менее, в капиталистическом обществе определяющими всегда остаются капиталисты и их наемные работники. Как бы ни перекручивала реальность буржуазная наука, основным условием существования и господства капитализма является накопление богатства, образование и увеличение капитала в руках частных лиц – класса капиталистов, а условием существования капитала является наемный труд – класса наемных рабочих. Поэтому именно эти два класса, независимо от их численности в общей массе населения, определяют характер, качества, порядок жизни капиталистического мира. Таким образом, из всей пролетарской массы буржуазного общества, а прогресс промышленности сталкивает в ряды пролетариата все большие слои населения, объективно выделяется и обособляется та ее часть, которая работает по найму у капиталистов, на принадлежащих им средствах производства. Прежде всего, на промышленных предприятиях, где создается основная масса всего капитала. То есть промышленный пролетариат или собственно рабочий класс. У этого класса в капиталистическом обществе, фактически, нет ничего своего – ни собственности, ни национальности, ни различий пола и возраста. Он просто наемный раб. Не только отдельного хозяина-капиталиста, но всего буржуазного класса, который набрасывается на него после получения им зарплаты.
Очевидно, что рабочему классу нечего терять в капиталистическом обществе и нет никакого смысла его охранять. С другой стороны, являясь собственным продуктом капитализма, он не может освободиться иначе, чем уничтожив сам капиталистический порядок жизни в целом. Отсюда, из всех классов и слоев, противостоящих буржуазии, именно рабочий класс, цель и историческое дело которого самым ясным образом предуказываются его собственным жизненным положением и всей организацией буржуазного общества, представляет собой действительно революционную силу и он естественно становится авангардом всего революционного движения. Капитализм сам создает тот класс, который исторически призван произвести полный переворот в общественных отношениях, сам создает своего могильщика – он давит, угнетает, ведет к вырождению и нищете, он же развивает, организует и дисциплинирует рабочих.
Проведение в жизнь гегемонии рабочего класса есть одно из решающих условий не только при свержении буржуазии, но на всем переходе от капитализма к коммунизму, до полного подавления всех эксплуататоров и всех элементов разложения. В то же время победить рабочий класс может не в одиночку, а присоединив к себе и сплотив большинство трудящихся, т.к. только совместными усилиями всей пролетарской массы возможно взорвать всю возвышающуюся над капитализмом надстройку, разрушить все, что охраняет и обеспечивает частную собственность.
Сегодня главный упор антисоциалистическая буржуазная пропаганда делает на запугивание обывателя массовыми террорами и всякими призраками тоталитаризма. При этом лукаво обходится то обстоятельство, что в данном случае идет борьба классов, борьба за освобождение одного класса от угнетения другим. То есть миллионов людей с той и другой стороны, а потому и масштабы их борьбы, масштабы подавления и насилия для обеих сторон соответствующие. Одновременно умалчивается, что внутри капиталистического общества на всем протяжении его истории прослеживается постоянная, более или менее прикрытая, гражданская война. Вплоть до того пункта, когда она превращается в открытую революцию и пролетариат основывает свое господство посредством насильственного ниспровержения буржуазии. Умалчивается также самый важный момент всей борьбы – ее конечная цель. Что если все прежние классы, завоевав себе господство, стремились упрочить уже приобретенное ими положение в жизни, подчиняя все общество условиям, обеспечивающим их господство, то рабочий класс, создавая новые производственные отношения, уничтожает условия существования всякой классовой противоположности, уничтожает классы вообще, а тем самым и свое собственное господство.
Таково марксистское представление общей логики коммунистического движения. Из которой, прежде всего, следует, что, поскольку принципы коммунизма едины для всех стран, то и основные задачи социалистического периода едины для всех стран. Ведь не может быть какой-либо национальной альтернативы для отмены частной собственности или для потребности организации общественного регулирования труда и потребления. Могут быть лишь исходящие из конкретных условий каждого народа и каждого государства различные пути и методы решения этих задач. Именно на этой сугубо технологической многозначности строится подкидываемая буржуазной пропагандой путаница о якобы различных социализмах – шведском, китайском, русском и прочих. Коммунизм, как общественный строй, безусловно, един, но способы его достижения, т.е. осуществление в жизни его принципов на социалистическом этапе, различны и многообразны. Так, если для отсталой полуфеодальной России решение коммунистических задач необходимо начиналось с индустриализации промышленности, реорганизации сельского хозяйства и культурной революции, то перед более развитыми капиталистическими странами, уже в значительной степени решивших эти вопросы, будут стоять иные задачи. Поэтому речь можно и нужно вести не о разнообразии социализмов, а о разнообразии путей движения к единой общей коммунистической цели, о разнообразии методов ее достижения. В этом могут быть и шведский, и китайский и т.д. пути. При этом естественно, что чем развитее страна, тем короче будет этот путь, тем более быстро и менее болезненно он может быть пройден. В то время как слаборазвитые страны, пусть даже имеющие больший революционный задор, вынуждены пройти более длинный, сложный, противоречивый и болезненный путь. Однако общая задача и конечная цель у всех одна – создание материальной, социальной и культурной базы коммунизма. То есть у всех одна общая точка встречи, хотя пути к ней ведут разные. Из сказанного вытекает тот вывод, что собственно социализм не имеет какой-то завершенной, законченной формы, а есть процесс, процесс создания, накопления и сложения отдельных элементов коммунистического общества в едином, конечном, завершающем процесс, итоге – коммунизме.
Марксизм не только обозначает принципы и цели коммунизма, он определяет и основные направления, по которым их должно воплощать в жизнь на социалистическом этапе.
Прежде всего, ставится задача доведения производительных сил до такой высокой ступени, чтобы сделать возможным обеспечение каждого члена общества материальными благами «по потребностям». Ибо только с ее решением становится возможным решение всех прочих задач построения собственно коммунистического обществ. Здесь необходимо объяснить, почему принцип распределения «по потребностям» фактически олицетворяет общий принцип коммунизма. Единственно потому, что лишь с его реализацией и на его основе в человеческом обществе возможно установление свободы, равенства и справедливости, о которых мечтали и к которым стремились многие поколения людей.
При этом надо уточнить марксистский взгляд на равенство и справедливость. Уже Маркс разбил неясность суждений по этому вопросу и показал, что «равное право», которое буржуазия выставляет как высшее проявление равенства и справедливости, на деле не есть равенство, что «равное право» всегда предполагает неравенство. Поскольку всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу – один сильнее, другой слабее, один женат, другой нет, у одного больше детей, у другого меньше и т.д., то и «равное право» есть нарушение равенства и несправедливость. Чтобы избежать этого, право, вместо того, чтобы быть равным, должно быть неравным. Поэтому подлинное равенство и справедливость достигается лишь при распределении материальных благ «по потребностям», когда различие в жизни и труде, не влечет за собой никакого неравенства, никакой привилегии в смысле владения и потребления.
Первая фаза коммунизма подобной справедливости и равенства дать еще не может, а потому ее главной экономической задачей становится достижение такого производительного уровня, при котором каждый член общества будет получать «по потребностям». Только тогда между людьми установятся истинные равенство и справедливость. Социализм решает такую задачу. Он по-своему, своими приемами, на базе достигнутого капитализмом осуществляет движение вперед к высшей производительности труда по сравнению с капитализмом. Капитализм создал материальный базис нового мира – высокоразвитые производительные силы и взаимозависимый мир. Социализм подчиняет, все это общему и общественному контролю, т.е. превращает капиталистическое общество в коммунистическое. При социализме управление промышленностью и всеми отраслями производства изымается из рук отдельных, конкурирующих друг с другом индивидуумов и все отрасли производства находятся в ведении всего общества – ведутся в общественных интересах, по общественному плану и при участии всех членов общества.
Таким образом, за счет полного обобществления труда и его централизации, возрастания производительной мощи на началах крупного производства и новейшей технической базы, рационального планомерно-научного хозяйствования и освобожденного труда создаются производительные силы, которые позволят материально обеспечить реализацию принципа распределения «по потребностям».
Другой решающей задачей социалистического периода является организация общественного регулирования как сферой труда, так и сферой потребления, а также организация всей общественной жизни. Социалистическое общество – это не общество, которое развилось на своей собственной основе. Оно еще не вполне зрело экономически и не свободно от традиций и следов капитализма. Сохраняется в нем и «буржуазное право». Просто других норм, кроме «буржуазного права», пока нет. Даже переход средств производства в общую собственность всего народа не может ликвидировать его немедленно, и оно продолжает господствовать, поскольку продукты делятся «по работе». Поэтому при социализме «буржуазное право» отменяется не сразу и не вполне, а лишь отчасти, лишь в меру уже достигнутого экономического переворота, т.е. лишь по отношению к средствам производства. Но оно остается в другой своей части, остается в качестве регулятора (определителя) распределения продуктов и распределения труда между членами общества. Вследствие чего сохраняется и государство, охраняющее это буржуазное, фактически освящающее неравенство, право. Таким образом, думать, будто свергнув капитализм, люди сразу станут работать на общество без всяких норм права, значит впадать в утопизм. Поскольку право никогда не может быть выше, чем экономический строй и обусловленный им уровень развития общества, то для его полной ликвидации необходимо поднять этот уровень до коммунистических требований, до возможности распределения «по потребностям». Лишь таким образом будут ликвидированы, отомрут за ненадобностью, как всякое право, так и всякое государство, и на деле восторжествуют истинные равенство и справедливость.
Отсюда вопрос о политической власти является решающим не только при свержении буржуазии и защите от ее последующих контратак, но на всем этапе социалистического развития при проведении социалистических преобразований. То есть социализм предполагает пролетарскую власть и пролетарское государство, как организованную силу пролетариата, как политический орган, дающий возможность пролетарской массе вершить все дела. Без этого достижение коммунизма немыслимо. Поэтому марксизм признает классовую борьбу развитой лишь тогда, когда она не только охватывает политику, но в политике берет самое существенное – устройство государственной власти. При этом он исходит из того, что государство есть структура классовая, а потому буржуазное государство, которое создано и приноровлено исключительно для реализации интересов буржуазии, как орудие осуществления ее господства, орудие эксплуатации угнетаемых ею классов, никоим образом не может быть приспособлено к интересам масс трудящихся. Поэтому если все предыдущие перевороты усовершенствовали государственную машину, то пролетариат, во главе с рабочим классом, не может просто овладеть готовой государственной машиной и пустить ее в ход для своих целей. Чтобы освободиться, он должен разрушить эту машину и создать новый механизм власти, обеспечивающий его собственные интересы и потребности.
Власть нужна пролетариату, чтобы получить возможность изменить существующие законы соответственно своим собственным интересам и нуждам. Поэтому пролетариат берет государственную власть и использует свое политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил. Этим обеспечивается политическая сторона дела. Однако победа в политике есть только часть, притом не самая трудная часть, решения общей задачи. Более сложная и важная часть созидательная – победить в организации экономической жизни. Сделать это возможно единственно через приобщение всего народа к активному самостоятельному хозяйствованию. Только когда все научатся управлять и будут на самом деле управлять самостоятельно общественным развитием, когда все члены общества станут служащими и рабочими одного всенародного, государственного «синдиката», будет открыта дверь в коммунизм. Но пока не заложены основы коммунистического порядка, пока существуют классы и общественное неравенство, пока общественная собственность не будет расцениваться как неколебимая основа существования общества, а люди не привыкнут к исполнению общественных обязанностей не по принуждению, а из сознания необходимости работать на общую пользу, обойтись без всякого подчинения, без контроля, без «надсмотрщиков и бухгалтеров», без государственных чиновников невозможно. Поэтому, учет и контроль – вот главное, что требуется для налаживания и для правильного функционирования первой фазы коммунистического общества.
Оговорим, такая распространенная на все общество «фабричная» дисциплина, никоим образом не является идеалом коммунизма, а только ступенькой, необходимой для радикальной чистки общества от гнусностей и мерзостей капитализма и для дальнейшего движения вперед. Конечная цель в том, чтобы необходимость соблюдения несложных, основных правил всякого человеческого общежития стала у людей привычкой. Не достигнув этого, не может быть и речи о важнейшем материальном условии развития социализма – о повышении общественной производительности труда. Лишь после того, как будет сломлено сопротивление буржуазии и трудящиеся научатся организовывать социалистическое производство, государственному аппарату суждено умереть и уступить место аппарату хозяйственного управления, который заполнит собой всю деятельность по-новому организованного общества.
Вопрос об отмирании государства требует отдельного пояснения. Ведь с буржуазной точки зрения исчезновение государства представляется чистой утопией. И это мнение буржуазная пропаганда насаждает в обществе. Однако по марксистской мысли отмена государства является необходимым результатом отмены классов. Когда уничтожение классов, это основное требование коммунизма, будет осуществлено, то вслед за тем естественно отпадет сама потребность в организованной силе одного класса для удержания в подчинении других классов, ибо некого будет подавлять. Когда исчезнут классовые различия и все производство сосредоточится в руках ассоциации индивидов, государственная власть потеряет свой политический характер. Поэтому социализм, в период которого идет ликвидация классов и всякого общественного неравенства, вместе с тем есть период отмирания государства.
Что значит уничтожить классы? Уничтожить классы – это значит поставить всех граждан в одинаковое, равное отношение к средствам производства всего общества. В связи с этим, когда коммунисты говорят о равенстве, то понимают под ним всегда равенство общественное, равенство общественного положения, а не равенство физических и душевных способностей отдельных личностей. В области политической это равноправие, в экономической области – уничтожение классов. Понятие равенства – глупейший и вздорный предрассудок помимо уничтожения классов. Отсюда, общество, в котором осталась классовая разница, не есть коммунистическое, а общество, в котором не ведется работа по ликвидации классов не есть социалистическое.
Еще раз подчеркнем, что классики марксизма четко отличали тот период, когда классы еще есть, и когда их уже не будет. Они самым ясным образом указывали, что только коммунизм есть уничтожение классов, что все предположения об их исчезновении до коммунизма есть преступная и глупейшая выдумка. В свою очередь социализм есть период уничтожения всех общественных различий и классов, есть превращение всех членов общества в ассоциацию работников. Вследствие чего, вместе с исчезновением классов, вслед за их исчезновением, неизбежно исчезает и государство.
Если подытожить, то сущность учения марксизма о государстве состоит в том, что диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, но для целого исторического периода, отделяющего капитализм от общества без классов, от коммунизма. Вместе с тем, в рассуждениях на эту тему постоянно упускается, что уничтожение государства есть также уничтожение и демократии, что отмирание государства есть отмирание и демократии. Сегодня буржуазия кичится своими демократическими достижениями и назойливо связывает их с понятием свобода. Она не признает, что на деле всякая демократия исключает свободу, что демократия по сути есть признающее подчинение одной частью населения другой его части государство, т.е. организация для систематического насилия одного класса над другим, одной части населения над другой. Поэтому Ленин определял три уровня демократии: демократия буржуазная – демократия для меньшинства, лишь в виде исключения, никогда не полная; демократия пролетарская – демократия для большинства, почти полная, ограниченная только подавлением сопротивления буржуазии; демократия действительно полная, которая равняется никакой демократии – демократия перешедшая в привычку, когда люди станут соблюдать все условия общественности без насилия и без подчинения. Отсюда ясно, что только в коммунистическом обществе, когда и государство и демократия станут ненужными и исчезнут, возможно говорить о подлинной свободе и равенстве людей. Ясно также, что не буржуазия, а именно пролетариат, который непосредственно заинтересован во всемерном развитии демократии – сначала к пролетарской и далее к никакой, является основным ее носителем и двигателем развития. В то время как буржуазия, в силу того, что само существование ее системы наемного рабства объективно без насилия невозможно, стремится увековечить и государство, и камуфлирующую его насильственную суть демократию. То есть увековечить и насилие, и неравенство, и рабство.
Третья основная задача социалистического периода – культурно-нравственный рост общества, воспитание нового человека. Если крепостническая организация общества держалась на дисциплине палки, капиталистическая – на дисциплине голода, то коммунистическая, к которой первым шагом является социализм, держится на свободной и сознательной дисциплине самих трудящихся. Чтобы это стало реальностью, в обществе должны установиться отношения, при которых общественная собственность расценивается как незыблемая и неприкосновенная основа его существования, труд является не просто средством поддержания жизни, но становится первой жизненной потребностью каждого человека, а соблюдение основных правил человеческого общежития входит в привычку. Очевидно, что воспитать людей такого качества на основах старого общества невозможно. Поэтому Энгельс говорит о новом поколении людей, выросшем в новых, свободных общественных условиях. Но для того требуется длительный период и пытаться предвосхитить этот грядущий результат все равно, что четырехлетнего ребенка учить высшей математике.
Для полного понимания задачи воспитания человека нового общества необходимо вернуться к марксистскому представлению о равенстве и свободе. Выше об этом уже говорилось. Однако там речь шла о равенстве и свободе в смысле общественного положения, состояния отношений между людьми. В то же время не менее важным является вопрос личной свободы каждого человека. При его рассмотрении марксизм исходит из того, что индивиды обретают свободу лишь в ассоциации и посредством ее, поскольку только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков. Следовательно, только в коллективе возможна личная свобода. И далее, подлинную личную свободу индивиды обретают лишь в условиях полной или действительной коллективности, в которой они полноценно участвуют как индивиды, ибо развитие способностей каждого совпадает с развитием способностей рода «человек».
В свою очередь, общественные отношения в классовом обществе, когда индивиды живут в условиях существования своего класса, т.е. находятся в этих общественных отношениях не как индивиды, а как члены класса, и получают средства развития лишь постольку, поскольку есть индивиды этого класса, составляют не коллективность, а суррогат коллективности, мнимую коллективность. Эта мнимая коллективность всегда противопоставляет себя индивидам как нечто самостоятельное, а для подчиненного класса представляет собой не только иллюзорную коллективность, но и оковы. Поэтому лишь в условиях действительной коллективности, когда нет ни классов, ни государства, когда условия, которые до того предоставлялись власти случая и противостояли отдельным индивидам, ставятся под их контроль, индивиды обретают подлинную личную свободу. В такой коллективности осуществляется воспитание всесторонне развитых и всесторонне подготовленных людей, которое делает каждого человека активным и непосредственным деятелем общественного развития.
Вместе с тем люди освобождаются от той односторонности, которую современное разделение труда навязывает каждому отдельному человеку и которая противоречит объективной потребности общественного ведения производства. Такое производство не может осуществляться людьми, из которых каждый подчинен какой-нибудь отрасли, прикован к ней, эксплуатируется ею, развивает только одну сторону своих способностей за счет всех других и знает только одну отрасль или часть какой-нибудь отрасли всего производства. Уже современная промышленность все меньше оказывается в состоянии применять таких людей. Промышленность же высокотехнологичная, которая ведется сообща и планомерно всем обществом, тем более предполагает людей с всесторонне развитыми способностями, людей, способных ориентироваться во всей системе производства. Всестороннее обучение и воспитание обеспечивает возможность каждому члену общества полностью развивать и применять свои всесторонние способности. В итоге, – конечно, на основе производительных сил, достигших уровня осуществления распределения «по потребности», – будет создано такое объединение индивидов, в котором развитие всех индивидов совпадает с развитием каждого отдельного индивида, а развитие каждого является условием развития всех. Если всегда прежде условия развития предоставлялись власти случая и, совершаясь за счет большинства, противостояли отдельным индивидам, то в коммунизме эти антагонизмы уничтожаются и тем самым завершается процесс человеческой эмансипации, процесс завоевания человеком человека в себе. То есть достигается высшая степень развития индивидуальности.
Поскольку многие вопросы социализма наглядно и осязаемо могут рассматриваться с позиции опыта СССР, то кратко рассмотрим его основные моменты. Ленин и Сталин поставили социализм на почву практики, одновременно развивая и углубляя его научно-теоретическое познание. Будучи последовательными идейными преемниками учения Маркса, они возглавили и твердо направляли (не насилием, как то вульгарно выставляется буржуазной пропагандой, а силой разума и правды) всю исследовательскую деятельность в этом вопросе. Что становилось залогом победности деятельности ведомых ими коммунистов.
Опыт социалистического строительства в СССР, как ведущей и определяющей социализм ХХ-го века стране, позволил наполнить конкретным содержанием имеющиеся теоретические предположения, гипотезы, выводы, разработки, предложения классиков марксизма. Полученный опыт упорядочивает, уточняет и развивает понимания и представления о социализме как переходном периоде к принципиально новой организации общественных отношений. Поскольку Сталин является самым выдающимся не только практиком, но и теоретиком социализма, то, естественно, именно его мысли, выводы и толкования составляют принципиальную основу понимания этого опыта. В то же время, нижеследующие рассуждения есть лишь попытка выделить и обобщить наиболее важные принципы социалистического созидания, которые выявились в опыте СССР.
Прежде всего, проявился общий принцип решения практических задач на социалистическом этапе. Вот как его определяет Сталин в своей работе "Экономические проблемы социализма в СССР": "…законы не уничтожаются, а теряют силу в силу новых экономических условий и сходят со сцены, чтобы уступить место новым законам, которые не создаются волею людей, а возникают на базе новых экономических условий". И далее, "…общество может, познав экономические законы и опираясь на них, ограничить сферу их действия, использовать их в интересах общества и "оседлать" их, как это имеет место в отношении сил природы и их законов…". В подтверждение этих слов он говорит "… опираясь на экономический закон обязательного соответствия производственных отношений характеру производительных сил, Советская власть обобществила средства производства, сделала их собственностью всего народа и тем уничтожила систему эксплуатации, создала социалистические формы хозяйства". На практике это означало выведение из действия капиталистического закона конкуренции и анархии производства и введение в действие закона планомерного развития общественного хозяйства. При этом Сталин указывал, что " …возможность нельзя смешивать с действительностью. Это – две разные вещи. Чтобы эту возможность превратить в действительность, нужно изучить этот экономический закон, нужно овладеть им, нужно научиться применять его с полным знанием дела…"
Из сказанного понятно, что для построения основ будущего, коммунистического общества и полного избавления от остатков капитализма в обществе необходимо создавать такие объективные экономические, политические, культурные условия, при которых само существование капиталистических отношений теряет смысл, естественным образом делается неприемлемым, противопоказанным, немыслимым, а социалистических, напротив, становится востребованным. Существенно то, что в отличие от капитализма с его конкуренцией и частнособственнической анархией, социализм способен не просто пассивно созерцать за проявлениями действия экономических законов, но активно и осознанно использовать их в интересах общества, что, бесспорно, есть огромный прогресс в развитии человечества. Поэтому именно "оседлание" законов общественного развития, на деле являющееся соединением науки и практики, есть главный способ социалистического созидания.
Не понявшая суть этого марксистского подхода к решению общественных проблем, утратившая прогрессивную революционность марксизма, послесталинская КПСС не только не сумела продолжить эту линию, но, напротив, бездумно пошла на поводу капитализма и своими действиями создавала условия, способствующие его восстановлению и укреплению. Таким был переход к рыночному регулированию экономики в СССР, который поддерживал элементы капиталистических отношений и вел к воссозданию буржуазного класса в социалистическом обществе. Ошибочность заключалась не в самом использовании неких капиталистических элементов в социалистической экономике, что при переходном периоде вполне естественно и допустимо, а в определенных условиях даже необходимо – вспомним НЭП, но в отсутствии классового контроля со стороны рабочего класса. Который к тому времени, фактически, был отстранен от выполнения своей классовой миссии партийно-советской бюрократией и порочными политическими установками о якобы уже состоявшейся общенародности советского общества. Вопреки прямому ленинскому указанию на необходимость постоянного, вплоть до наступления высшей фазы коммунизма, осуществления такого контроля. Причем, обращая внимание на его самый жесткий, строгий, решительный и именно классовый характер, Ленин подчеркивал, что проводиться этот контроль должен не государством чиновников, а государством вооруженных рабочих. Ибо Лениным он рассматривался, как продолжение борьбы двух классов.
Однако послесталинское партийное руководство пренебрегло этими предупреждениями. Даже широко ссылаясь для поддержки своих рыночных реставраций на опыт НЭПа, оно лишь вскользь и только на словах вспоминало о самом значимом факторе всего нэповского процесса в ленинское время – полной его подконтрольности со стороны рабочих и их пролетарского государства. В то время как в хрущевском СССР контроль проводился уже бюрократами воскрешенного им государства чиновников. Таким образом, на деле использовалась не суть нэповского опыта, а лишь его внешняя форма. Поэтому НЭП, ведущийся по-ленински, работал на социализм, а рыночные реформации Хрущева-Брежнева – вели и, в конечном итоге, привели к капитализму. В том еще одно прямое подтверждение, что потеря классового управления в период социализма неизбежно приводит к реставрации капитализма.
Опыт СССР не только определил общий принцип решения задач социалистического развития, но также показал, как это возможно осуществить практически. Главная сложность в том, что при социализме в экономике общества одновременно действуют две, в сути противоречащие друг другу, системы экономических законов. Это и экономические законы капитализма, и экономические законы социализма, которые какое-то время совместно осуществляют ее регулирование. Подобное переплетение свойственно всем переходным периодам между общественными формациями, однако при социализме действуют фактически взаимоисключающие друг друга системы законов. С одной стороны – товарно-рыночные, обусловленные остатками капиталистических отношений, с другой – централизованно-плановые, возникшие на базе социалистического обобществленного производства. В то же время воздействие и тех и других законов на социалистическую экономику носит ограниченный, скованный характер. Действие экономических законов капитализма сковывается условиями устанавливаемых в обществе, но пока недоутвержденных, новых отношений, а экономические законы социализма сковываются условиями пока еще недоизжитых старых отношений. Для нормального и эффективного развития социалистического общества исключительно важным становится умение использования как одних, так и других в слаженном сочетании. Важнейшим фактором при этом является непременное проведение и выдерживание общей тенденции на создание и усиление в обществе таких условий, когда капиталистические законы будут терять силу, а законы социалистические, напротив, наращивать. То есть, целенаправленно осуществлять последовательную смену первых вторыми.
Прежде всего, это относится к уничтожению товарных отношений, товарного производства и замены их продуктообменом, продуктообеспечением. Сталин определил, что решение задачи состоит в замене путем постепенных переходов товарного обращения системой продуктообмена, чтобы некий центральный общественно-экономический орган мог охватить всю продукцию общественного производства в интересах общества. Суть проблемы в том, что в вышедшем из капитализма социалистическом обществе продолжают существовать две основные формы производства: государственная – общенародная, и сельскохозяйственная – индивидуально-собственническая. Уже капитализм в промышленности до того концентрирует средства производства, что общество может сразу взять их в свое владение. В то же время в сельском хозяйстве, несмотря на рост капитализма, продолжает оставаться раздробленность между собственниками-производителями, что не позволяет сразу ставить вопрос об их обобществлении. В противном случае, крестьянство будет отброшено в лагерь врагов социализма и сделает невозможной его победу. Поэтому после взятия власти пролетариатом остается необходимость в сохранении на какой-то период товарно-рыночных отношений, как единственно приемлемой для крестьян форме экономической связи с городом и которые позволяют осуществлять экономические отношения промышленности и сельского хозяйства. Вплоть до появления одного всеобъемлющего производственного сектора с правом распоряжения всей потребительской продукцией страны и когда товарное обращение исчезнет как ненужный элемент народного хозяйства. Пока этого нет, пока существуют два основных производственных сектора, товарное производство и товарное обращение остаются в силе, как необходимый элемент в системе народного хозяйства. В то же время социалистическая политика всегда должна быть нацелена на изжитие товарных отношений и полное устранение из обихода товарного производства. На то, чтобы центральное управление смогло охватить всю продукцию общественного производства в интересах общества.
Советский опыт социализма определил основным ее методом последовательное выведение всей производимой продукции из сферы товаров, а также обозначил конкретные направления, по которым она должна вестись. Ликвидация товарных отношений проводилась через постепенное сужение вообще сферы товарного обращения и перевода все большего количества товаров в качество продуктов. Что позволяет, совместно с осуществлением планомерного ориентирования производства на потребности людей прямо, а не через рынок, все более переходить от товарообмена к продуктообмену и далее – к взаимному всеобщему продуктоснабжению. Для этого было применено разделение всей производимой продукции на 2 категории – рыночную и общественно-государственную. Где рыночная оборачивается по стоимостным законам рынка, а общественно-государственная оборачивается по законам социалистического хозяйствования, которые вступили в действие на базе обобществления средств производства и введения общественного управления. Дело в том, что большая часть общественно-государственной продукции обращается внутри общества и при обороте собственника не меняет. В таком случае, любые стоимостно-рыночные трансформации попросту лишаются смысла – самим производить и продавать самим же себе, чтобы опять производить, есть бессмыслица.
Поэтому на смену рыночным эквивалентам для обмена объективно приходят соответствующие новым условиям обменные принципы и критерии оценки производимой продукции, исходящие лишь из ее полезности обществу и учетности затрат. Отсюда видно, что двоякость социалистического производства непосредственно ведет к двоякости оборачивающейся в обществе продукции, а вместе с тем к необходимости использования 2-х масштабной системы цен, на практике представляющей двухмасштабность оценки производимой продукции. В одном случае, для исполнения привычной роли эквивалента при товарообмене и реализации принципа распределения "по труду", когда продукция оценивается по стоимостным законам и в стоимостной форме, а в другом – для учета производственных затрат, ведущихся по законам учетности в натуральной форме. Очевидно, что в таких условиях умение организовывать функционирование общественного производства в едином согласованном производственном процессе становится для социалистического периода жизненно важной задачей. Опыт СССР показывает – требуемое согласование вполне осуществимо и может быть организовано на основе привычной людям финансовой системы со всем ее механизмом. В данном случае, денежная единица может выступать и как критерий стоимости, и как критерий учета. Подобный подход значительно облегчает задачу согласования и позволяет социалистическому обществу осуществлять и регулирование производства, и распределение произведенного совокупного общественного продукта, и рациональное использование ресурсов, и контроль над всей хозяйственной деятельностью, и даже качественную подготовку руководящих кадров для производства, т.е. практически всесторонне обеспечивает слаженное функционирование социалистического хозяйства.
Разделение производимой продукции на две категории является не только данью объективным обстоятельствам, но и прямо соответствует требованиям решения стратегической задачи социалистического периода по уничтожению товарно-рыночных отношений. С ее помощью резко и значительно сужается сфера товарного обращения, поскольку из нее выводится наиболее стоимостная, в силу технологической сложности и емкости, промышленно-сырьевая продукция. Остающаяся в товарном обращении сельскохозяйственная и потребительская продукция также, в соответствии с ростом производительных возможностей общества, постепенно переводится в качество продуктов. Прежде всего, путем снижения потребительских цен и полной ликвидации стоимостных качеств продукции, т.е. путем установления прямого снабжения потребителей всеми необходимыми им благами. Что, в конечном итоге, позволит изжить товарное производство вообще и заменить его всесторонним, полноценным продуктообеспечением каждого члена общества "по потребностям".
Одним из решающих приемов для выполнения этой задачи является политика снижения цен. Возможности для ее практической реализации предоставляют условия социалистических общественных отношений – обобществленное производство, способность планирования и централизованного регулирования, общественное самоуправление. Снижение потребительских цен – не благодеяние социалистического государства, а форма его экономической деятельности, форма получения ассоциированным собственником дохода от ведения хозяйства. Форма, свойственная исключительно социализму, форма эффективная, массовая, справедливая, выгодная большинству общества. В то же время это способ последовательного выведения из сферы товарного обращения потребительской продукции, постепенный перевод ее из качества товаров в качество продуктов. Таким образом, все вместе ведет к ликвидации потребности в рыночном товарообмене и вообще в товарных отношениях, т.е. прямо решает общую стратегическую задачу социалистического периода – изжитие товарных отношений и переход от распределения "по труду" к распределению "по потребностям".
Не подлежит сомнению, что именно эти приемы являются основными, единственно возможными и целесообразными для социалистического развития любой страны. Как раз с такими задачами не справилось послесталинское руководство СССР, которое не сумело овладеть этой диалектикой социалистического развития и вместо скрупулезного согласования в использовании обеих объективно действующих в социалистическом обществе экономических систем начало механическое смешение отдельных их элементов. Что не усиливало экономику, а дезорганизовывало и разрушало ее. В результате сначала привело к застою, а затем и развалу.
В.Ленин в своей работе «Государство и революция», обобщая анализ К.Маркса, делает вывод: «Справедливость и равенство, следовательно, первая фаза коммунизма дать не может: различия в богатстве останутся и различия несправедливые, но невозможна будет эксплуатация человека человеком, ибо нельзя захватить средства производства, фабрики, машины, землю и прочее в частную собственность» (ПСС, т.33, стр.93).
«На высшей фазе коммунистического общества, – пишет К.Маркс в «Критике Готской программы», – после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: «Каждый по способностям, каждому – по потребностям»» (К.Маркс, Ф.Энгельс, Избр. произв., т.3, стр.16).
Как же воплощались на практике эти важнейшие положения марксизма-ленинизма?
Весной 1918 года свергнутыми эксплуататорскими классами (буржуазией и помещиками), совместно с международным капиталом, была развязана гражданская война и начата военная интервенция империалистических государств против молодой Советской республики. Партия в этот период прибегает к политике военного коммунизма, которая носит вынужденный характер (продразверстка на селе, преждевременная попытка отказаться от денег и товарно-денежных отношений и внедрить прямой продуктообмен). В «Кратком курсе истории ВКП(б)» отмечается: «Военный коммунизм был попыткой взять крепость капиталистических элементов в городе и деревне штурмом, лобовой атакой. В этом наступлении партия забежала далеко вперед, рискуя оторваться от своей базы» (История ВКП(б). Краткий курс. Госполитиздат, 1945, с.245)
Выступая на пленуме ЦК ВКП(б) 5 июля 1928 года с речью «О Программе Коминтерна» тов. Сталин отметил: «Военный коммунизм есть навязанная военной обстановкой и интервенцией политика пролетарской диктатуры, рассчитанная на то, чтобы установить прямой продуктообмен между городом и деревней не через рынок, а помимо рынка, мерами, главным образом, внеэкономического и отчасти военного порядка, и имеющая своей целью организовать такое распределение продуктов, которое бы могло обеспечить снабжение революционных армий на фронте и рабочих в тылу. Ясно, что не будь военной обстановки и интервенции, не было бы военного коммунизма. Поэтому нельзя утверждать, что военный коммунизм является экономически неизбежной фазой развития пролетарской революции» (И.Сталин, Соч., т.11, стр.146).
Отдельно следует остановиться на введении нэпа. К началу 1921 года гражданская война закончилась. Молодая Советская республика смогла устоять в схватке с внутренними врагами и вышвырнуть вон интервентов. Но победа далась дорогой ценой. Семь лет войны (первая мировая и гражданская) разрушили промышленность в стране. Крестьяне, получив землю из рук пролетарского государства и перенося все тяготы продразверстки в годы гражданской войны (изъятие всех излишков сельхозпродукции для нужд воюющей Красной армии и рабочего класса в городах), в мирное время уже не соглашались терпеть эти тяготы, стремясь самостоятельно распоряжаться излишками своего труда.
Нэп являлся вынужденным отступлением. Докладывая IV конгрессу Коминтерна о причинах введения нэпа, Ленин прямо сказал, что мы не обеспечили себе достаточной базы для экономического продвижения вперед и поэтому необходимо произвести временное отступление. Основная и решающая задача нэпа, подчеркивал Ленин на XI съезде партии, «это установление смычки между той новой экономикой, которую мы начали строить (очень плохо, очень неумело, все же начали строить на основе совершенно новой социалистической экономики, нового производства, нового распределения), и крестьянской экономикой, которой живут миллионы и миллионы крестьян» (В.И.Ленин, ПСС, т.45, стр.76). В «Кратком курсе ВКП(б) было отмечено, что «Новая экономическая политика… введена партией именно для того, чтобы облегчить строительство социалистического фундамента нашего народного хозяйства» (стр. 261).
С помощью нэпа удалось восстановить сельское хозяйство, наладить транспорт, торговлю, обеспечить связь (товарооборот) между промышленным и сельскохозяйственным производством, обеспечить экономическую смычку между рабочим классом и трудящимся крестьянством. Но, как уже говорилось выше, одновременно это привело к восстановлению мелкой и средней буржуазии в городе и деревне, что не могло не привести к обострению классовой борьбы. На XI съезде партии, ровно через год после введения нэпа, Ленин заявил: «Мы год отступали. Мы должны теперь сказать от имени партии: достаточно! Та цель, которая отступлением преследовалась, достигнута. Этот период кончается или кончился. Теперь цель выдвигается другая – перегруппировка сил» (ПСС, т.45, стр.87). «Сомкнуться с крестьянской массой, – указывает Ленин – с рядовым трудовым крестьянством, и начать двигаться вперед неизмеримо, бесконечно медленнее, чем мы мечтали, но зато так, что действительно будет двигаться вся масса с нами. Тогда и ускорение этого движения в свое время наступит такое, о котором мы сейчас и мечтать не можем» (там же, стр. 78).
В этот же период времени Ленин в своих последних работах составляет знаменитый план кооперации сельского хозяйства, говоря о том, что в условиях пролетарского государства рост кооперации тождественен росту социализма. Воплощать в жизнь, в практику социалистического строительства ленинский кооперативный план партии пришлось под руководством И.В.Сталина уже после смерти Ленина.
Строительство социализма в условиях нэпа столкнулось со значительными трудностями. Важнейшей их них было сопротивление уходящих с исторической арены эксплуататорских классов – городской и сельской буржуазии. Усиление классовой борьбы в этот период принимает особые и особо ожесточенные формы, и строится именно на том, что в жизни, в экономике борются между собой два основных уклада – уходящий капиталистический и нарождающийся социалистический. Вот что по этому поводу говорит Ленин в работе «Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата»: «Пролетариат стал, свергнув буржуазию и завоевав политическую власть, господствующим классом: он держит в руках государственную власть, он распоряжается обобществленными уже средствами производства, он руководит колеблющимися промежуточными элементами и классами, он подавляет возросшую энергию сопротивления эксплуататоров. Все это – особые задачи классовой борьбы, задачи, которых раньше пролетариат не ставил и не мог ставить. Класс эксплуататоров, помещиков и капиталистов не исчез и не может сразу исчезнуть при диктатуре пролетариата».
Какие уроки следует сделать из этой истории нашей страны?
Ни один умирающий класс без боя не сходит с исторической арены. Поэтому сегодня трудящимся следует, как советовал Ленин, взять свою судьбу в свои руки и навсегда избавиться от своих угнетателей. А также нужно твердо запомнить, что уничтожить частную собственность можно только революционным путем, свергнув власть капиталистов и установив власть рабочего класса. Не идти на сближение и сотрудничество с церковью, не каяться перед попами, а наоборот разоблачать реакционную сущность и деятельность церковников, освобождать трудящихся от религиозных пут и направлять их на путь настоящей борьбы с буржуазным режимом, который сегодня освящает церковь.
Однако развитие социализма в СССР предоставило коммунистическому движению не только опыт прогрессивного созидания и преобразования общества, но и выявило целый ряд опасностей и ошибок. После смерти Сталина процесс поступательного движения в осмыслении и развитии социализма был остановлен. Более того, началось движение вспять. Как в теории, так и в практике. В это время были не только забыты и вычеркнуты прежние достижения теоретической социалистической мысли, но и произошла подмена их на волюнтаристские псевдонаучные выдумки «ученых» приспособленцев и идеологических негодяев.
Особый удар был нанесен по теоретическому наследию Сталина, который фактически являлся, и на настоящий момент продолжает оставаться, единственным теоретиком практического социализма. Это нанесло наибольший вред коммунистическому движению, поскольку Сталиным обобщался имеющийся опыт практики социалистического созидания и на этой уже конкретной основе делались выводы и разрабатывались предложения по его последующему развитию. Если капитализм еще как-то, благодаря трудам классиков, пояснялся, то весь наработанный практически-теоретический опыт собственно социалистического развития был после смерти Сталина попросту дикарски отброшен. Вместо того чтобы двигать социалистические идеи Сталина дальше, чванливые номенклатурные невежды, в бюрократическом угодничестве и прикрываясь вымышленным предлогом борьбы с культом личности, начали изощряться в их очернении. Дело доходило до полного абсурда, когда даже самые явные полезные предложения отбрасывались лишь потому, что их разработал Сталин и его соратники.
Положение усугубляла теоретическая малограмотность высших руководителей партии, которые оказались не в состоянии компетентно управлять исследовательским процессом и перепоручили его «научным» лакеям и проходимцам, во множестве расплодившимся в условиях торжествующих бюрократизма и невежества. В результате потерявшая компетентное управление научно-исследовательская работа была не просто остановлена, но ввергнута в хаотическое состояние, из которого коммунистическое движение не может выйти до сих пор.
Отступление от марксистского материалистически-диалектического подхода к решению общественных вопросов началось с приходом Хрущева, который, в отличие от Сталина, твердо стоящего на реальной материальной почве, большей частью уходил в область грез, выдавал желаемое за действительное. Главное, Хрущев не смог постигнуть марксистского отношения к законам общественного развития. Если Сталин исходил из их объективности и свое руководство основывал на выяснении, изучении и использовании (по его выражению – оседлании) законов, то Хрущев не просто игнорировал всякие законы, но пытался ими манипулировать и управлять. Метод руководства Сталина основывался на практическом создании таких строго конкретных материальных условий, при которых тот или иной закон либо вступал в действие, либо прекращал действие, что заставляло его либо работать на общество, либо не препятствовать обществу прогрессивно развиваться. В то время как Хрущев пытался сами законы подводить под собственные фантазии. В итоге на место научности в организации практической работы по социалистическому развитию общества пришли благие пожелания, волюнтаристские выдумки и бюрократическое своеволие. Наиболее яркий пример результатов такого «творчества» – план построения коммунизма за 20 лет.
Однако поистине смертельным ударом по социализму стал вывод о сформировании в СССР новой общности людей – советского народа. Да, усилиями как раз Сталина такая общность была создана и, безусловно, уже имела место в стране. Свою силу она доказала в годы Отечественной войны и, фактически, была решающим созидательным фактором всего последующего, вплоть до поражения, социалистического развития. Тем не менее, она охватывала еще далеко не все население, а потому необоснованное признание ее всенародной не просто противоречило действительности, но вносило в социалистическое общество губительный фактор. Ибо отрицало его классовый характер, отрицало, что социализм есть общество классовое. Вместе с тем отрицалась определяющая движущая сила всего социалистического периода – рабочий класс, который растворялся в общенародной массе. С этого момента, с утраты своего классового стержня, социалистическое общество начало дрейф к реставрации капитализма. То есть, отказ от классового понимания социализма, от понимания, что социализм есть общество кассовое, привел социализм к поражению.
Безусловно, этот вывод есть самый важный урок из поражения социализма в нашей стране. Жестоким образом была доказана правота выводов марксизма о том, что классовый характер общества не отменяется, а постепенно изживается. Что деление общества на различные классы делается излишним лишь когда общество будет производить достаточно продуктов для того, чтобы полностью удовлетворить потребности всех своих членов. Это деление тогда станет не просто излишним, оно будет несовместимо с новым общественным строем. Поэтому классики марксизма точнейшим образом различали тот период, когда классы есть и когда их уже не будет. Они всегда подчеркивали, что только коммунизм есть уничтожение классов и беспощадно высмеивали тех, кто предполагал исчезновение классов до коммунизма.
Другим губительным фактором стало утверждение об окончательности победы социализма в СССР. Что не только порождало классовую беспечность, но как бы вводило запрет на любые капиталистические проявления. Ведь в обществе окончательно победившего социализма им попросту не могло быть места. Поскольку реальная жизнь тому противоречила, то в обюрокраченном и потерявшем идеологическую устойчивость обществе это вылилось в кабинетное прожектерство, очковтирательство, обман, фальсификации, прочее бумаготворчество. То есть развитие социализма в стране стало направляться не реалиями действительности, а чиновничьим произволом. Когда не объективная реальность устанавливала управляющие действия, а пожелания руководителей. Хуже того, сама действительность начала подгоняться под эти пожелания. Таким образом, целенаправленная работа по последовательному и целенаправленному изжитию оставшихся пока в наследство от капитализма капиталистических проявлений и замене их элементами социализма, что собственно составляет суть и цель социалистического переходного периода, была подменена пустозвонными декларациями и волевыми установлениями, превратилась в возведение воздушных замков. В отличие от Сталина, когда на еще действительно имеющие место капиталистические проявления смотрели открыто и они рассматривались как объективная реальность, а, вместе с тем, как конкретная цель для практической деятельности по их уничтожению, изжитию, трансформации. С Хрущева же такие проявления попали под искусственно созданный бюрократический запрет, что, по сути, обессмысливало все социалистическое строительство, а потому превратило его в погоню за миражами. С другой стороны, если при Сталине вся работа велась по пути научного исследования и практической ликвидации собственно причин, вызывающих капиталистические проявления, то с Хрущева, идущего на поводу своих выдумок, борьба повелась не с причинами, их обусловливающими, а с частными их проявлениями и отдельными их представителями и носителями. Вследствие чего буржуазное идеологическое влияние не искоренялось, а всего лишь загонялось внутрь, в то время как социалистическое – активно подрывалось.
Такое положение создавало и воспитывало слой новой, «советской» буржуазии, которая в последующем составила ударную силу капиталистической реставрации. Как ни прискорбно, но есть историческим фактом, что именно «коммунистически»-партийная и «советски»-государственная номенклатура восстановила частную собственность и возродила в стране капитализм. Именно она, не получая классового отпора, который парализовала установкой на общенародность, вернула наемное рабство и эксплуатацию.
После Сталина, благодаря созданному им подлинно социалистическому заделу, социалистический порядок еще какое-то время продолжал определять жизнь страны, однако все более утрачивал социалистические качества и накапливал капиталистические. Что разрушительно отражалось как на внутреннем развитии страны, так и на международной арене, где СССР терял роль лидера общественного прогресса и показательного примера для мирового рабочего движения. Советский Союз из образца общества прогресса и социальной справедливости, каковым он был во времена Ленина и Сталина, превращался в предмет дискредитации социализма и самих идеалов коммунизма. Буржуазная пропаганда, нежданно получив вполне конкретные козыри, активно использовала сложившееся положение для усиления нападок на социализм и «доказательства» его якобы нежизненности. Именно эти козыри, преподнесенные самими коммунистами, их идеологической, теоретической и практической несостоятельностью, стали решающей опорой воссозданной внутренней и мировой буржуазии при сокрушении социализма в СССР. Используются они и в наше время.
Вот типичный современный взгляд на социализм, который навязывается обществу буржуазной пропагандой: «Безусловно, несправедливая капиталистическая система изобилует пороками и язвами, но у нее есть одно достоинство – она худо-бедно работает. Противники капитализма ничего работоспособного предложить так и не смогли. Все попытки воплотить социальную утопию в жизнь сталкивались с неразрешимыми противоречиями.
Выяснялось, что в своем большинстве рядовые сторонники левой идеи движимы не гуманизмом, а завистью и ленью. Что устранение богатых почему-то не идет на пользу бедным. Что естественное желание жить в достатке и естественное нежелание тяжело трудиться плохо совместимы друг с другом. Что для всеобщего благоденствия кому-то придется работать за других, причем число иждивенцев будет неуклонно расти…» (М.Дубинянский, «Реквием по социализму», интернет-газета «Украинская правда», 28.11.08).
Такой пошлой ложью буржуазная пропаганда засоряет общественное сознание. Тогда как современная коммунистическая пропаганда не дает достойного отпора массированному буржуазному идеологическому натиску. Несмотря на то, что имеет для того гораздо больше оснований. Не голословных деклараций, а сущностных, объективных, основанных на реалиях современной действительности. Взять хотя бы, что сейчас уже сам класс капиталистов признает общественную природу современных производительных сил и обращается с ними, насколько это возможно при капиталистических отношениях, как с общественными производительными силами. Тем самым подтверждает марксистский вывод, что общественному производству соответствует и потребно общественное управление, что современное общественное производство переросло всякое иное управление, кроме общественного. При нынешней степени общественного характера капиталистического производства, при возрастающем дроблении и специализации его отраслей капиталистическая экономика уже не может быть регулируемой лишь через стихийно складывающиеся отношения между отдельными капиталистами. Требуется общественный механизм регулирования. Подлинное общественное регулирование производства возможно только при социализме. Однако капитализм нашел для себя выход в государственно-монополистическом капитализме. В таком суррогате регулирующего механизма, функционирование которого укладывается в капиталистические производственные отношения.
Наличие, эффективность и, главное, объективная необходимость общественного регулирования сегодня ярко проявляется в действиях капитализма по преодолению финансового кризиса. К которому привело капиталистическое частно-собственническое рыночное стихийное регулирование, а выводит из которого, т.к. только и способно вывести, регулирование общественное, социалистическое. Если капиталистический класс в интересах сохранения своего господства не желает этого видеть и признавать, то коммунисты обязаны открывать на то глаза трудовому народу. Прежде всего, указывая на не случайный, а закономерный и научно установленный марксизмом ход развития общества к социализму и коммунизму. В этом, а не в пассивном оправдательстве или простой констатации пороков капитализма состоит решающая задача их идеологической работы. Поэтому насущнейшей задачей коммунистов нашего времени становится восстановление подлинно марксистской теоретической мысли. Прежде всего, в вопросе о социализме. Важность которого определяется его острейшей актуальностью и практической потребностью для нашего времени. Ибо современный капитализм уже настолько исчерпал себя, что даже буржуазные лидеры заговорили о необходимости альтернативы ему. В то же время он и материально подготовлен уступить место новому общественному строю. Однако широкая общественная мысль пока отстает в понимании этого и, умело уродуемая буржуазной пропагандой, не желает того признавать.
В заключение. Капитализм преодолел феодализм благодаря более высокой производительности труда, что дало возможность обществу получать несравненно больше продуктов, чем при феодальных порядках, сделало общество более богатым. Социализм должен и обязательно победит капиталистическую систему хозяйства потому, что он может дать обществу более высокие образцы труда, более высокую производительность труда, т.е. он может дать обществу больше продуктов и сделать общество более богатым, чем капиталистическая система хозяйства. Лживая буржуазная пропаганда нагло извращает социализм, когда говорит, что он строится на бедности, на равенстве в бедности. Марксизм учит, что капитализм можно победить не на основе бедняцкой жизни, а лишь на основе изобилия продуктов и всякого рода предметов потребления, на базе зажиточной и культурной жизни всех членов общества. Ибо только такая жизнь способна повысить производительность труда и тем самым обеспечить как текущие потребности, так и создать условия перехода от социализма к коммунизму. Поэтому, как бы ни изощрялась во лжи буржуазия, как бы ни оболванивала людей ее пропаганда, но человечество неотвратимо идет к осознанию того, что для него нет иного пути помимо социализма.
На это осознание работает вся современная действительность. Даже победа контрреволюции в нашей стране, которая позволяет наглядно, на конкретных примерах, путем прямого сравнения, оценить обе системы. Так она изобличает политическое и интеллектуальное банкротство буржуазного класса, не сумевшего предложить обществу ничего прогрессивного и нового. Возрожденные контрреволюцией буржуазные культура и духовность, замешанные на животных инстинктах, лжи, лицемерии, ханжестве у всякого порядочного человека вызывают лишь омерзение. А каждый новый кризис неопровержимо доказывает и экономическое банкротство капитализма. Когда общество задыхается под тяжестью своих собственных производительных сил и продуктов, которые оно не может использовать, и остается беспомощным перед абсурдным противоречием – производители не могут потреблять потому, что недостает потребителей. Вся современная жизнь с неоспоримой очевидностью свидетельствует, что капитализм все более становится несовместимым с интересами развития человеческой цивилизации и нуждается в смене. Что буржуазный класс неспособен быть господствующим классом и навязывать всему обществу условия существования своего класса в качестве регулирующего закона. Общество не может жить под их властью, не должно и не будет.
Как известно, дурака, когда он что-нибудь себе в голову вобьет, остановить очень непросто. Уговоров дурак не слушает, на попытки остановить силой исполняется такой невероятной мощи, что сокрушает все вокруг. Некоторые экземпляры даже умудрялись пробивать лбом железные двери. В конце концов оказывалось, что лоб разбит, цель достигнута, но жить от этого лучше не стало.
Читая мемуары разных правозащитников, невольно создается впечатление, что они все боролись против Советской власти только ради того, чтобы съездить за границу. Как всяким «не шибко» умным, им казалось, что за железным занавесом рай обетованный. А как же еще - дипломаты и журналисты, часто бывавшие за границей, рассказывали разные диковинки, привозили блестящие штучки и тряпки, вот и демократической интеллигенции, испокон веков на Руси отличавшейся «умом и сообразительностью», весь Запад представлялся с точки зрения дипломатических работников низшего звена: миром шмоток и брякающих безделушек . Конечно, трудно понять глубину деградации людей, которые, занимаясь молекулярной физикой, мечтали не о новых открытиях и не об увеличении масштабов исследований, а о магнитофоне «Грюндиг» или кроссовках непременно фирмы «Адидас». Да, были еще сигареты «Мальборо», джинсы «Левайс» и виски «Белая Лошадь». И вот ради этого и поднимался, как правило, хай по поводу «свободы выезда».
За ХХ-й век из России и СССР выехало такое количество народа, что историки эмиграции перестали считать дореволюционную эмиграцию чем-то существенным и говорят о четырех волнах российской эмиграции:
1. Первой волной называлась волна послереволюционная, когда бежала «белая кость», оказавшаяся в 1917 г. настолько гнилой, что не сумела организовать ничего, кроме собственного бегства. Белые армии, вырезанные штыками под Волочаевкой и на Спасском плацдарме, изрубленные красной конницей от Перекопа до Севастополя обеспечивали погрузку на союзные пароходы жирные брюшка, не упустивших случая нажиться на гражданской войне, российских толстосумов. Так как толстосумы без холуев обойтись не могут, за ними побежала и демократическая интеллигенция, волоча за собой собольи шубы и чемоданы барахла. В теплые страны, где никто не заставляет идти работать, и комиссары не конфискуют драгоценности в пользу голодающих.
2. Вторая волна бежала менее мелодраматично в послевоенные годы, когда многочисленные друзья и пособники Гитлера, ранее имевшие советское гражданство, под различными предлогами, сидючи в лагерях для интернированных в американской, французской или английской зонах, открещивались от себя, от гражданства, от чего угодно, чтобы остаться на Западе. Хотя многих и выдали, части удалось выкарабкаться из трудного положения фашистского пособника и даже стать «героем борьбы с тоталитаризмом». Украинский фашист Ярослав Стецько, «генералы» власовской армии, работники комендатур и полицай-ревиров, после постных баварских сосисок, вместо положенной им по советским законам баланды (или пули), жевали хот-доги, запивая их кока-колой. Некоторым даже удавалось за борьбу с мирным советским населением в годы войны ухватить такой куш, что они открывали русские рестораны, где криминальные типы распевали слезливые полублатные шансоны о русской тоске...
3. Третья волна уже упоминалась в самом начале - нарождающееся поколение барахольщиков и скандалистов, которым хотелось то шмоток, то свободы позлословить по адресу коммунизма, пробило твердокаменным лбом «железный занавес» и устремилось на Запад, с идиотской надеждой, что «заграница нам поможет», обретало помощь, но лишь до тех пор, пока оставалось политическими марионетками. Как только будилась у них, хоть и бредовая, но самостоятельная мысль, или же появлялось желание перестать быть «борцом за свободу и демократию», как тут же все блага свободного мира таяли в призрачной дымке... Этот процесс описал Э.Лимонов в скандально знаменитой книге «Это я, Эдичка».
4. Но самая интересная волна российской эмиграции - последняя, когда, наслушавшись уже официальных демократических заверений о сказочном рае на Западе не из заглушенных радиоголосов, а из центральных теле-радиоканалов и весьма прогрессивных газет, люди с высшим образованием, подобно прыщавым подросткам полагающие, что жизнь - это крутые тачки, телки с огромными буферами и пачки зеленых банкнот, рванули подальше от своей страны, которую сами же и загадили под дружное скандирование «Ель-цин! Ель-цин».
Обыватель, обезумевший от горячих точек прямо у него под окном, взрывов в подъездах, цен, растущих с третьей космической скоростью и не доставшейся ему даже одной приватизационной «Волги», не выдержал собственных рыночных завоеваний и панически побежал на Запад, полагая, что ему там медом намазано и кто-то его там с нетерпением ожидает. Как и всякий дезертир, во время боя сидящий в кустах, они полагали, что страшнее того, что творится на территории бывшего Советского Союза, ничего нет. Но после нескольких лет наши западные друзья и покровители, похоже, убедили их, что есть зверь страшнее российского «недоразвитого» капитализма - капитализм западный... «Доразвитый». И, к чести для западного капитализма будет сказано, этого ужаса вполне хватает для быстрого и решительного протрезвления охотников до открытого общества. Некоторые отголоски этого можно найти в Интернете. В форумах, в чатах, везде, куда залезают эмигранты - всюду слышатся у них критические нотки по отношению к тому обществу, к которому они стремились. Вот, например, сообщение с форума, в котором эмигрант с вполне коммунистических позиций полемизирует с демократом.
Мол, вот создадим средний класс, вот тады и заживем. А лучше всех будет жить средний класс. Дальше обычно следует стандартный либерастический понос. Вон как в Америке будет, средний американец, преисполненный чувства собственного достоинства, интересы которого блюдут... Он мол власть нанимает, а та ему служит. Брррр.... Аж тошнит. ...
Блюдут здеся интересы очень богатых и сверх богатых. Первые 500 фамилий в списке журнала Форбс. Ну и еще пары миллионов. Всех остальных имеют в попу. Да не, снаружи то оно выглядит ничего. Дома, тачки, отпуск где-нибудь там среди экзотики... Или Новый Год на Красной площади. Сел и полетел. Вот на это во всем мире народ и покупается. Изнутри то как оно, он сердешный не знает. А «средний» вам ни за что не расскажет. Сидят «зверушки» по уши в долгах под 7.9% годовых, за дом, за тачки, за образование для детей и трясутся от страха. Боятся до обморока, до помутнения рассудка, потерять работу, заболеть, стать инвалидом от несчастного случая, падения курса акций на бирже, роста цен на нефть, преступников, боятся расовых волнений, террористов, вообще всего на свете. Потому на «Прозаке» (термоядерный антидепрессант) постоянно сидят 40 млн. америкосов. Потому и десятки млрд. баксов в год тратят на наркоту. Кстати, «средний класс» основной потребитель этого дерьма, просто это тщательно скрывается, ловят, в основном, чернокожих. Потому и мордобой в семьях, именно у «среднего класса», тоже не афишируется (но статистику можно почитать). Мужику-то стресс как то снимать надо. Не, ну а со стороны все путем, оскал до ушей и сплошные: «Ай эм файн!»
Далее он приводит письмо, подобные которому, кстати, рассылают по всей сети (мне, например, пользующемуся американской службой Hotmail.com, подобная «классика» также регулярно приходит).
Классика местная. Мэйл на работе вчера получил. Почитайте. (Далее английский текст письма - Ред.)
"В общем товарищ по работе просит помочь. Там его церковь мужик контрактор красил. Ну и свалился с высоты прбл. 10 метров. Его медицинской страховки и страховки церкви на лечение не хватило. В общем должен он остался 30 тыщ. баксов. Ну теперь прихожане церкви этой, просят подать Христа ради, дело то святое.
Вот так. Хотя ему повезло. 30 кусков, это не деньги. Соберут. Бывает хуже. 300.000 например. Как не фиг на фиг. Рак «обыкновенный», с метастазами через год, например. Или пара инсультов. Все улетает. И домик, и тачки и дитячий универ. Пажалуйте под забор... Все верно. «Свобода не дает никаких гарантий!»"
Но такая осознанная критическая реакция эмигрантов крайне редка, потому что признать крайнее несовершенство, примитивность и тяжелейшие условия жизни западного общества - значит признать, если не собственную глупость, то, по крайней мере, серьезную ошибку в способствовании развалу СССР и эмиграции. А это не каждому под силу. Попробуй признай после того, как десять лет ОВИР осаживал, что делал это по глупости! Редкий эмигрант хает то общество, в котором он живет, но не потому, что не воспринимает его критически, а потому, что не воспринимает критически себя. Вот что пишет Сергей Цветков, который учился в Америке несколько лет: «Знаете как наверняка разругаться с эмигрантом из бывшего Союза? Скажите ему, что он зря приехал в Америку. Напомните ему об овощном магазине в Одессе, где он был директором. И спросите как ему нравится быть продавцом в лавке богатого ливанца где-нибудь в Бронксе... Говорить все это надо быстро - иначе можно не успеть закончить. Негодование вашего собеседника будет нешуточным. Он станет рассказывать об ужасах жизни в Советском Союзе, напомнит, что теперь у него две машины, три телевизора и одна страховка. Он будет говорить много и убедительно, а когда набор доказательств иссякнет он выдаст последний, козырной довод: Я приехал сюда ради детей!»
Когда мне самому приходилось встречаться с эмигрантами, то мне с самого начала было ясно, что ничего, кроме самооправданий своего приезда в процветающий западный мир, я не услышу. Создавалось такое впечатление, что эмигранты для того и лезут в русскоязычную сеть, чтобы заставить доверчивых россиян им позавидовать и тем самым убедиться, что не зря они эмигрировали. А это - явный признак неудовлетворенности своим положением, которое необходимо снимать такими дешевыми трюками. От американского эмигранта, приехавшего в Россию, также трудно услышать что-либо, кроме откровенного хвастовства Америкой или Германией. Наблюдал, как один пьяный русско-американский субъект, не имея денег на оплату проезда, доказывал контролеру, что его в Сан-Франциско всюду бесплатно пропускают. Как будто ему кто-то поверит. Стремление хоть как-нибудь доказать себе, что они не совершили глупость, явно принимает патологичные масштабы и становится «профессиональной» болезнью русских эмигрантов. Цветков пишет: «Каждый раз когда бываю в Нью-Йорке, я стараюсь заехать на Брайтон. Еду я туда не из-за тоски по Родине - ею там и не пахнет. На Брайтоне я покупаю отечественные продукты, газеты и CD. Достать все это в других местах очень трудно. И каждый раз эта улица производит на меня удручающее впечатление. Неужели грязненькая торговая улочка без солнца и есть великая американская мечта этих людей? Без солнца - потому что над Брайтоном проходит линия метро на сваях.» ... «Так и живут «русские» американцы. Кто-то работает, кто-то сидит на лавке на Брайтоне, кто-то учит английский. Ругают Америку и Россию. Пытаются доказать себе, что были правы, когда уезжали».
О последней волне русской эмиграции уже очень много написано. И о тяжелой их судьбе, и о невозможности вписаться в жизнь западного общества. Но потому ли судьба их тяжела, что они лишь оторвались от Родины? Нет, она тяжела ВЕЗДЕ, где господствует частная собственность. Любопытный момент - когда эмигрант не может найти работу, большинство авторов слезливых эмигрантских мемуаров полагают, что это от незнания языка, от неумения приспособиться к новому обществу, от мистической «русской души». И мало кто вспоминает, что в той же Германии 60% выпускников ВУЗов не могут найти работу, не имея ни языкового барьера, ни неприспособленности, ни русской души. Значит, не в русской душе дело!
В подтверждение этого сошлюсь на книгу А.Тараторина «Дурная компания» - о жизни русского программиста в вожделенной Америке. Из нее даже самый неискушеннный в психологии читатель сможет легко ощутить то чувство УНИЖЕНИЯ, с которым ассоциируется у автора самое рыночное, самое «прогрессивное» общество «самой прекрасной страны» мира. Но что самое интересное в этой книге - так это то, что чувство унижения никак не ассоциируется с собственно эмигрантским положением главного героя (книга автобиографична), а, наоборот, автор подчеркивает, что таким унижением полон ВЕСЬ капиталистический мир. Сам Тараторин не коммунист - критика рыночной экономики у него проявляется стихийно, она исходит не от убеждений, а от честного и порой даже просто описательного подхода. Неограниченную власть, которую в обществе частной собственности имеет над наемным работником любой ХОЗЯИН, автор описывает, например, в эпизодах, где тот выбирает для него квартиру, так как «моему сотруднику не пристало жить в этом районе». Нравится, не нравится район - живи где сказано! Много места уделено стандартным полосатым рубашкам - своего рода форме сотрудников компании, которую каждый обязан носить даже во внеслужебное время, дабы не навлечь хозяйского неудовольствия. Но разве только к тяжелому положению эмигрантов относятся эти критические нотки? Разве только в Америке власть хозяина безгранична?
Или вот еще свидетельство - известный публицист Константин Ковалев пишет напрямую о том, что именно полное и безраздельное господство частной собственности делает жизнь человека на Западе невыносимой. Вот его рассказ о своем походе в американский лес:
На следующий день дети к моей большой радости повели меня в лес, к озеру. …Мы вышли на болотистый берег озера и сын мой предложил обойти его, чтобы выйти к хорошему месту. Но тут моя пятнадцатилетняя дочка Леночка, сказала, что надо... спрятаться, так как по лесной дороге едет какой-то грузовик. Я не понял, в чём дело, но спрятался. Когда мы вышли из укрытия, я спросил детей, почему надо было прятаться в диком лесу от кого-то. Они мне объяснили, что лес не дикий, а принадлежит частникам и какой-то фирме, добывающей торф, и ходить сюда нельзя, но мама (советская женщина - подумаешь, прошлась через колхозную территорию, что за это будет!) тем не менее ходит сюда по ягоды, которые, как и грибы, американцы не собирают. Я пришёл в ужас, потому что лучше жены понимаю, что такое войти к американцу на его «private property» - частную собственность: иной свободный идиот может и пристрелить и отвечать не будет; такое в США случается. Вспомнив армейскую науку, я, ругая про себя жену, проинструктировал детей и стал их выводить с «вражеской» территории, как группу разведчиков. Пробирались мы не лесной дорогой, а зарослями. Несколько раз я встречал незамеченные первоначально щитки с надписью «POSTED», (охраняется), а ниже помельче было написано, что это частная собственность, что нарушители будут арестованы, оштрафованы на 300 долларов или заключены в тюрьму. Такой же грозный щиток, оказывается, был и рядом с тросом, натянутым у самой земли, но я его только теперь заметил. Лишь выскочив с детьми на серое шоссе, я успокоился. Теперь я уже стал зорко вглядываться во всё что ни есть, и обнаружил, что это самое «POSTED» красуется на каждом шагу... Я понял, что человек здесь имеет право законно находиться только на своём земельном участке, на шоссе, на пыльной «площади», в церкви и на кладбище, и то - только у гроба или в гробу!..»
Этот кусок лучше эмигрантских завываний о потерянной Родине раскрывает причину, по которой жизнь эмигрантов так невыносима в капиталистических условиях. Не в том дело, что земля Невады не похожа на курские черноземы, и не в березках и не в языке, а в том, что весь мир, где частная собственность господствует, уже весь скуплен, и тем, у кого этой собственности нет, предстоит жить, пресмыкаясь. И вся «трагедия русской эмиграции» умещается в следующих словах одного эмигранта: «мы все знали, откуда уезжали, но приехали явно не туда, куда хотели.»
Наконец третье условие, определившее эффективный ход экономического развития СССР – повышение культурного и общеобразовательного уровня общества. Необходимо было достичь такого их подъема, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие физических и умственных способностей, сделал каждого человека активным деятелем общественной жизни, реализующим себя «по способностям». Речь идет не о каких-то избранных элитных слоях или отдельных выдающихся индивидах, а обо всей массе населения и, прежде всего, пролетарской массе. В этом коренное отличие социализма, его особенность и прогрессивность. Ведь к творчеству и созиданию вызывается весь имеющийся в обществе человеческий потенциал. Ленин говорил, что ум миллионов создает нечто неизмеримо более великое, чем предвидение самого гениального человека. Социализм как раз и открывает простор для проявления этого ума, создает возможность для его воплощения в жизнь. В СССР эту возможность сумели превратить в действительность.
Из всей народной массы, как неиссякаемого источника творческих сил, вызывалось к жизни, выдвигалось и взращивалось все по-настоящему талантливое, самобытное, прогрессивное. Выдвигалось все передовое, кипучее, рвущееся ввысь. Что привело к невиданному интеллектуально-творческому подъему советского общества и в кратчайшие исторические сроки превратило СССР в мощнейшую и современнейшую супердержаву. Неоспоримым фактом является, что именно в это время были созданы наиболее значительные произведения искусства, совершен стремительный научно-технический взлет, проведено величайшее строительное созидание, одержаны грандиозные воинские победы. То есть советская страна была поднята от сохи к ядерному оружию и космосу благодаря сложенному социализмом вместе уму, энергии и воле миллионов людей. В свою очередь капитализм никогда не сможет полностью реализовать такой потенциал. Он объективно неспособен в полной мере вызвать к жизни и максимально эффективно реализовать заложенные в миллионах людей возможности. В силу своей частнособственнической индивидуалистической природы, в силу подневольного характера труда и конкуренции, что разделяет эти миллионы на эгоистичных индивидов, сеет вражду и противоборство между ними, обособливает и скрывает потенциал каждого, ставит возможность его проявления в зависимость от субъективных обстоятельств и конъюнктуры рынка. Все это сковывает и сдерживает общественное развитие, делает капитализм реакционной силой.
Какие конкретно условия, создаваемые социализмом, способствуют проявлению и реализации созидательного потенциала миллионов людей?
Прежде всего, это ликвидация эксплуатации. Тогда люди работают не для обогащения капиталистов, а на себя, на своего товарища, на свой класс, на свое общество. Поэтому труд в социалистическом обществе приобретает общественное значение, становится делом чести и славы, а в почет возводится трудовой человек. Естественно, что работает он в таких условиях с полной самоотдачей. В конечном итоге, именно такое отношение к труду позволяет воспитать человека коммунистического будущего. Труд которого будет бесплатным трудом на пользу общества, трудом не для отбытия повинности, не для получения права на известные продукты, а трудом добровольным, трудом вне нормы, трудом, даваемым без расчета на вознаграждение, без условия о вознаграждении, трудом по привычке трудиться на общую пользу и по сознательному отношению к необходимости труда на общую пользу, трудом, как потребность здорового организма. В свою очередь при капитализме труд имеет частный, личный характер. Никто тебя не знает и знать не хочет. Каждый работает на капиталиста, на его обогащение. Не согласен – будь безработным. Поэтому при капитализме труд людей расценивается как тягостная повинность и ценится невысоко. Все это определяет соответствующее отношение человека к труду и вытекающую из этого продуктивность труда.
Во-вторых – это постоянное улучшение материального положения при социализме, что не просто обеспечивает физическую жизнь человека, но задает тон для всей его работы. Ведь любая работа спорится только тогда, когда живется хорошо. С другой стороны, отсутствие хлеба, угроза безработицы, неуверенность в завтрашнем дне самым негативным образом сказываются на трудоспособности человека. Нынешняя буржуазная пропаганда пытается представлять советское общество неким скопищем убогих и нищих, указывая на витрины буржуазных магазинов. Однако она грубо передергивает, выдавая витринное изобилие за общее благосостояние людей, ибо буржуазное "изобилие" существует лишь для немногих, в то время как для подавляющего большинства населения оно является попросту бутафорским. Секрет создания буржуазного "изобилия" крайне прост – недоступность товаров для широких масс потребителей. К слову, аналогично, посредством недоступности трудящаяся масса отлучается и от всех иных благ цивилизации – полноценного здравоохранения, качественного образования, достижений искусства, культуры, спорта. В этой недоступности объяснение парадокса, когда в СССР основных видов потребительской продукции производилось в разы больше, чем сегодня, и ее не хватало, а сейчас, когда производство многих видов товаров практически полностью остановлено, они якобы в "изобилии". Если при социализме, который нацелен на снабжение буквально каждого человека всеми материальными благами, все производимое идет на массы людей и возможности обеспечения ограничиваются лишь производительными способностями общества, то при капитализме обеспечение ограничивается исключительно прибыльностью для капиталиста. В этом главная суть его реакционности, ибо нацеленность капиталистического производства исключительно на прибыльность ведет к сдерживанию развития производительных сил общества. И капиталист, руководствующийся интересами собственной прибыли, организует производство исходя не из потребностей всего населения, а лишь из потребностей их платежеспособной части. Которая, естественно, количественно значительно меньше, чем потенциальные возможности современных производительных сил. Поэтому мощности производства устанавливаются не на максимальном уровне своих технических возможностей, а на уровне необходимом для удовлетворения потребностей лишь плетежеспособной, меньшей части населения.
Вместе с этим искажается и вся структура производительных сил. Что наиболее наглядно проявляется в той гнусной извращенности капитализма, когда общественные ресурсы бесстыдно расточаются на производство всевозможных безделушек для отдельных людей, в то время как для сотням миллионов людей не хватает самого необходимого. Эта же реакционность обусловливает экономические кризисы, при которых прямо уничтожается значительная часть имеющегося производительного потенциала и уже произведенной продукции. Существенно то, что разрушительность этой реакционности неуклонно усиливается по мере развития возможностей производства.
Третье – это революционная нацеленность социалистического общества на прогресс, на новизну. Что дает мощнейший стимул для появления и проявления таких человеческих сил, которые способны двигать вперед все развитие общества. Индустриализация, достижения техники, научные исследования непосредственно способствуют их выдвижению и воспитанию. В этих условиях массово воспитываются люди, которые по-новому смотрят на науку, на технику, на производство и вообще на жизнь, которые взамен старому смело выдвигают новое, более современное и мощное. Именно такие люди произвели в СССР великий перелом.
Сегодня некоторые соотечественники рвутся получить образование за рубежом. Однако здесь упускается тот существенный фактор, что каким бы качественным собственно образование не было, но без устремленности ввысь оно становится бесполезным или малоэффективным интеллектуальным грузом. Социализм в СССР не только позволил массам людей получить образование, не только создал условия для его практической реализации в интересах всего общества, но устремлял эти массы в будущее, к прогрессу. Именно этим объясняется появление в советский период, несмотря на якобы более низкий уровень образования, Королевых, Курчатовых, Келдышей и многих других выдающихся талантов. Новые силы не явились сами по себе волей случая. Они целенаправленно и массово создавались. Воспитывались, готовились, формировались в широчайшей сети школ и всевозможных учебных заведений, в научных поисках, в цехах заводов, на полях колхозов и сценах театров. Именно они совершили коренные изменения во всех сферах общественной жизни – в производстве, науке, технике, культуре. Как бы кому не хотелось извратить историю, но подъем от лапотной дикости в современную цивилизацию, от холопской униженности к высотам человеческого духа был не дарован кем-то и не явился чьим-то провидением – его обеспечила СОВЕТСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ЖИЗНИ, основанная на вовлечении всей массы населения в активное общественное созидание. Не насилие чиновников и не большевистский "террор", как лживо пытается представить это буржуазная пропаганда, а привлечение всего народа к свободному и сознательному участию в общественной жизни, к труду на благо общества, на обустройство собственной жизни явилось тем решающим фактором, который позволил советским людям свершить грандиозные достижения и подвиги, изумляющие человечество.
Из практики СССР следует важнейший вывод, что успешность и эффективность социалистического развития в решающей степени зависит от того, насколько широко и глубоко осуществлено это вовлечение, насколько свободна и сознательна деятельность каждого члена общества.
Социалистический опыт СССР также наглядно продемонстрировал способность общества целенаправленно формировать человека нового образца и новую общность людей. Людей, которым присущи товарищество, бескорыстие, самоотверженность, самопожертвование, оптимизм, энтузиазм, свойственны дружба и взаимопомощь. С этой целью была создана и всесторонне обеспечена всеобщая, всеохватывающая система учреждений и предприятий обучения, воспитания, культуры, искусства, научно-технического и спортивного развития, оздоровления. Деятельность прессы, радио, телевидения, писателей, поэтов, работников искусств, кино, театров – все было подчинено благородной и возвышенной цели возвеличивания человека. «Человек – это звучит гордо!» – вот первейший девиз и цель всей социалистической воспитательной работы. В результате, на смену капиталистическому "человек человеку волк" приходит коммунистическое "человек человеку друг, товарищ и брат". Основным обусловливающим фактором подобного личностного преобразования человека является совместный труд людей на общее благо на основе единого обобществленного производства и социально справедливого распределения.
В сталинский период был создан слой пролетарской интеллигенции, которая стала в авангарде социалистических преобразований и повела за собой советский народ. Интеллигенции, которая формировалась из трудящихся масс и потому отстаивала их интересы. В то же время на примере этой интеллигенции была наглядно продемонстрирована исключительная важность сохранения постоянной теснейшей ее связи со своим классом, необходимость непрестанной и самой действенной ее подконтрольности со стороны рабочего класса. Когда оторвавшаяся, благодаря хрущевским "оттепелям", волюнтаристской общенародности и рыночным реставрациям, от своих классовых корней советская интеллигенция начала элитизироваться, аристократизироваться, и, в конце концов, в своей массе, выродилась в пошло буржуазную. Не поднявшись до понимания всего хода исторического движения, не постигнув, что к жизни она была вызвана исключительностью социалистического строя, а не собственной исключительностью, в погоне за мифической свободой и движимая личной корыстью, эта интеллигенция оторвалась от своего класса и, фактически, предала его. Однако, оторвавшись от породивших ее корней, она оторвалась и от того питающего источника, который давал ей духовные и творческие силы. Финалом стала деградация и превращение в опорную силу всей социальной реакции. Но поучительность ее истории на этом не заканчивается, ибо восстановленный при ее активном участии капитализм не стал долго церемониться с продажной интеллигенцией и сразу поставил ее на то место, которое ей реально отводится в капиталистической системе. Превратив ее представителей, даже самых талантливых и заслуженных, прежде значимых и преисполненных чувства собственного достоинства, в продажных фигляров, унизительно пресмыкающихся перед каждым богатым проходимцем.
Почему рабочим необходимо бороться за изменение социально-политического строя
По названной проблеме существуют две полярно противоположные точки зрения. Первая провозглашается антинародным режимом и широко тиражируется зависимыми от него официальными средствами массовой дезинформации. Эта точка зрения может быть кратко сформулирована так: «В результате научно-технической революции рабочего класса практически не стало. Он слился с другими слоями населения в общество, спаянное едиными целями и намерениями обеспечения всеобщего благосостояния».
Вторая точка зрения, представленная уже набившей всем оскомину «платформой» в РКРП-РПК, звучит так: «Рабочий класс готов к о второй социалистической революции, и если она ещё не состоялась, то вина в том коммунистов, которые отвергают революционную стратегию борьбы (РСБ), увязли в парламентском кретинизме, подпали под влияние КПРФ» и т.д. и т.п.
Как это обычно бывает в большинстве случаев, на наш взгляд, истина лежит именно между этими двумя крайностями. Дело в том, что социологические опросы показывают, что численность рабочих в РФ по состоянию на 2000 год составила 30 млн. человек. Из них, по состоянию на 2003 год, 10 млн. промышленных рабочих, 28% которых готовы лично участвовать (но не участвуют) в акциях протеста. Следовательно, уже это говорит о том, что заявления газетных и прочих режимных геббельсиков есть ложь.
С другой стороны, в забастовках в 1991 - 1998 гг. участвовало 1 - 3 % всех рабочих. Максимальные показатели есть лишь за 1997 год, когда прошло 17 тысяч забастовок с участием 380 тыс. рабочих.
Для наглядности сравним с ленинскими временами. В статье «О стачках» в конце 1899 года В.И. Ленин писал: «Рабочие стачки сделались в России в последние годы чрезвычайно частыми. Не осталось ни одной промышленной губернии, где бы не было по нескольку стачек. А в крупных городах стачки не прекращаются вовсе».
Это сравнение позволяет нам сделать следующие выводы. Да, утверждения апологетов режима о том, что рабочий класс прекратил своё существование и в обществе наступило состояние, о котором церковники говорят так: «мир в небесах и в человецах благоволение» - есть ложь. Но и в то же время мы констатируем, что на данный момент рабочий класс не готов к революционным действиям и оптимистические оценки авторов «платформы» - есть ущербная из-за своей политической безграмотности попытка выдать желаемое за действительное. Те, кто считает себя коммунистами и, более того, считает других недостаточными коммунистами, должны знать основной закон диалектики: общественная жизнь - это единство противоположностей. Примитивно выражаясь, можно сказать так: то, что хорошо с одной стороны, ни к чёрту не годится с другой стороны. И при оценке происходящего, при принятии решений, надо обязательно учитывать обе стороны проблемы. И если даже «за» преобладает, то и о «против» не следует забывать.
Вот пример из истории ленинской партии. Когда большевики в 1917 году взяли в свои руки государственную власть, партия быстро росла, в неё вступало много рабочих. Это было великолепно, с одной стороны. Выполнение функций государственного управления требовало создания полноценного государственного аппарата и именно там, по мысли руководителей партии, должно было быть абсолютное преобладание коммунистов. И это было правильно. Но это опять-таки с одной стороны. Действительно, с коммуниста можно было спросить за упущения по работе вдвойне, втройне, что и делалось. Но, с другой стороны, в правящую партию, используя любые возможности, стремилась пролезть и, прикрываясь партийным билетом, занять руководящие посты в госаппарате всякая нечисть в лице карьеристов, конъюктурщиков, различных скрытых врагов да и просто дураков, волей случая оказавшихся в руководящих креслах. И это вовсе не какие-то «страшилки», а историческая реальность. Что эти мерзавцы сделали с нашей страной мы видим сегодня своими глазами.
Сегодняшние попытки сторонников «платформы» создать революционную ситуацию не в жизни, а на бумаге приносят делу подготовки второй социалистической революции отнюдь не меньший вред.
И всё-таки, в чём же причины слабости рабочего движения на современном этапе, в отличие от ситуации конца ХIХ, начала ХХ веков?
Для ответа на этот вопрос необходимо, прежде всего, отметить два момента, относящихся в немалой степени к Московской организации РКРП-РПК. Во-первых, дело в том, что в Москве вращается 85% наворованных у народа капиталов и столичная буржуазия может себе позволить не ставить московских рабочих в то состояние нищеты, в котором находятся рабочие большинства регионов. Сюда же устремляются в поисках трудоустройства рабочие (и не только низкоквалифицированные) из бывших республик СССР и из-за рубежа, что создаёт обстановку повышенной конкуренции на рынке рабочей силы. А прожиточный минимум в Москве самый высокий в «Эрэфии». Во-вторых, дело ещё и в том, что некоторые руководители московских коммунистов из РКРП-РПК, даже задействовав отдел по рабочему движению, и затем наблюдая низкую эффективность своих титанических усилий по интенсификации рабочего движения в столице, вкупе с представителями «платформы», также наблюдающими за даже не столько нулевым, сколько отрицательным эффектом своих шумных акций, относят всю эту печальную картину лишь к своей низкой активности, а не к политической бесплодности и реагируют на всю сложившуюся ситуацию по методу крыловского «Квартета»: «Постойте.! Погодите! Как музыке идти, ведь вы не так сидите!» И начинается очередное рисование квадратиков оргструктуры руководящих органов и «пересаживание» членов актива по принципу «Шаг вперёд, два шага назад».
А вот теперь можно перейти и к главной теме - к анализу причин слабости рабочего движения.
Первая причина, в отличие от ситуации дореволюционных времён, состоит в том, что советский рабочий класс, по крайней мере, до 1991 года, проживал в государстве, в котором он был хозяином страны. Во всяком случае, это всегда декларировалось и демонстрировалось. Это было его государство. Оно, плохо ли, хорошо ли, но действовало прежде всего в его интересах, было озабочено его благосостоянием, безопасностью и обеспечением его стабильного будущего. С кем же при таком положении ему было бороться? Так было на протяжении многих десятилетий. И он (рабочий класс) отвык от борьбы за свои интересы и права. А ведь на привыкание к ней, приобретение опыта и многого другого необходимого для успешной борьбы, как показывает исторический опыт, - дело не одного года.
Вторая причина состоит в том, что эффективность борьбы рабочих прямо пропорциональна степени коллективной организованности рабочих, превращению их из неорганизованной толпы в класс. Но это обстоятельство, убедительно подтверждённое опытом Великой Октябрьской социалистической революции, учли и эксплуататоры. Они ведь тоже далеко не дураки. И революционный опыт большевиков изучают порой повнимательнее некоторых «платформистов». Поэтому они приняли надлежащие меры: срочно, более, чем на 50%, было сокращено промышленное производство. Закрывались заводы, рабочие выбрасывались на улицу и теряли связи между собой. Оставшиеся действующими предприятия реорганизовывались, дробились на мелкие и обособленные подразделения. Наконец, появилась уже основательно забытая с 1930 года безработица. И всё это вместе взятое делает борьбу за новое сплочение рабочих в класс задачей не одного года даже в том идеальном случае, если бы все рабочие, или хотя бы их большинство, на личном горьком опыте убедились в такой необходимости.
Третья причина заключается в том, что когда в 1917 году рабочий класс сокрушил буржуазное правительство России, он был именно пролетариатом, т.е. той социальной группой населения страны, которой нечего было терять, кроме собственных цепей. А так как практика показала, что мировая коммунистическая революция, на которую очень рассчитывали революционеры-марксисты, не развивается с должной быстротой, руководители ленинской партии отвергли троцкистскую идею, кстати, очень близкую по сути к позиции наших нынешних «платформистов», сжечь российский пролетариат в топке мировой революции и взяли курс на строительство социализма первоначально в одной отдельно взятой стране. И, вопреки клевете наших классовых врагов о том, что большевики, якобы, собирались создавать равенство в бедности, нищете, коммунисты-ленинцы были намерены (и практически добились этого) построить равенство в достатке. Правда, к сожалению, так было только в период строящегося социализма.
Но именно в это время российский пролетариат превратился в рабочий класс, что и было зафиксировано законодательно в Конституции 1936 года. И хотя ныне из лагеря талмудистов от марксизма слышатся вопли о том, что Сталин, заменив формулу «диктатура пролетариата» на формулу «диктатура рабочего класса», тем самым допустил отступление от марксизма, думается, что это не так. Мы подчёркивали тогда, отмечаем и сегодня, что пролетарии - это наёмные рабочие, лишённые средств производства и продающие свою рабочую силу капиталисту на его условиях, диктуемых законами рынка. В 1936 году советские рабочие уже никак не могли быть названы пролетариями.
К сожалению, после 1953 года руководство нашей страны на бытовом уровне развернуло бухаринский лозунг «Обогащайтесь!» и тем самым распахнуло ворота для имеющего далеко идущие последствия процесса хозяйственного обрастания населения, в том числе и рабочих. И, поскольку сегодня ограбление трудящихся, в том числе и рабочих, с целью сдерживания их революционизации, производится правящим режимом постепенно, мы можем констатировать, что современные рабочие ещё не вернулись в состояние пролетариев, которым нечего терять, кроме собственных цепей. Именно это и является одной из причин их недостаточной социальной активности. Впрочем, буржуазия будет очень быстро, сама не желая того, этот «недостаток» изживать.
Четвёртая причина состоит в том, что с определённого исторического периода организатором и руководителем рабочих на производстве были профсоюзы. Они и только они представляли рабочих при заключении коллективных договоров с работодателями. После Великой Октябрьской социалистической революции и начала эпохи социалистического планирования роль профсоюзов (хотя они и были объявлены школой коммунизма) стала постепенно уменьшаться. Утратив функции руководителей борьбы профсоюзы стали заниматься почти исключительно вопросами охраны труда, техники безопасности, сферой быта трудового коллектива, вопросами социалистического соревнования. Руководство профсоюзов всех степеней в рамках «треугольников» (руководитель, парторг, профорг) срослись с администрацией и в период деформирующегося социализма стали вместе с ним разлагаться, сохранив при этом кадры и корпоративную солидарность. Не приходится удивляться, что после 1991 года руководство ФНПР (бывшее ВЦСПС) полностью предало интересы рабочих и выполняет функции выпускания пара народного возмущения в свисток проведения беззубых протестных акций и мягкого сдерживания уж очень больших апетитов грабителей трудового народа. В этой ситуации рабочим требуется вместо «жёлтых» профсоюзов, в члены которых входят на предприятиях руководство, боевые профсоюзы «Защита труда» или, при любой возможности, переизбирать руководителей антирабочих профсоюзов, участвовать и в их протестных акциях, проходя тем самым первичную школу коллективизма.
Пятая причина состоит в том, что слишком многие рабочие ещё находятся под очень мощным воздействием буржуазной пропаганды. Во второй половине 80-х, начале 90-х гг. при полном попустительстве идеологических органов КПСС контрреволюционные пробуржуазные элементы захватили в свои руки все средства массовой информации: печать, радио, телевидение и превратили их в мощное средство идеологического оболванивания населения, в том числе и рабочих. Одновременно все подлинно оппозиционные политические партии и общественные движения были (в рамках «приличной» буржуазной демократии) лишены материальных средств, оборудования, помещений для организации пропагандистской работы, им были созданы все условия для невозможности доводить свои взгляды до населения и, в первую очередь, конечно, до рабочих.
Буржуазные же средства массовой дезинформации вот уже в течение многих лет назойливо и целеустремлённо вносят в сознание рабочих мифы о том, что, дескать - владельцы и руководители предприятий не думают больше ни о чём другом, кроме как о защите интересов рабочих; - все правительственные реформы осуществляются только в интересах населения, в том числе и рабочих; - рабочий имеет полную возможность приобрести через рынок любое количество акций предприятия, где он работает, и стать, таким образом, совладельцем этого предприятия и участвовать в принятии судьбоносных для него решений на собраниях акционеров; - рабочий имеет все возможности сам заняться мелким, а при удаче в делах, и средним бизнесом, получать доход и иметь возможность решать все свои проблемы; - в правовом государстве (коим якобы является и РФ) защита рабочим своих интересов возможна только в рамках принятых избранными народом депутатами законов.
Таким образом, совершенно очевидно, что борьба на идеологическом фронте на сегодняшний день является самым основным делом, т.к. рабочий, не опровергнувший в своём сознании хотя бы все только что названные мифы, никогда не включится в революционную борьбу.
Шестой причиной слабости рабочего движения является отсутствие на сегодняшний день у большинства рабочих желания вступать в контакты с коммунистами, тем более вступать в члены коммунистических партий, становиться лидерами рабочего движения. На этой причине необходимо остановиться более подробно.
Чтобы разобраться сегодня с причинами этой проблемы следует твёрдо знать и всё время помнить, что советский период истории нашей страны в ХХ веке чётко делится на две половины. Первую мы знаем как строящийся, развивающийся социализм, который охватывает период с 1917 по 1954 год. Вторая, которую мы определяем как деформирующийся социализм, охватывает период с 1954 по 1991 годы, когда империалистическая корнтрреволюция вступила в свою открытую фазу. И если первый период воспринимается большинством трудящихся положительно и они активно участвовали в это время в строительстве социализма, то второй период был воспринят ими со знаком минус и они в связи с этим ничего не предприняли для защиты Советской власти.
Здесь можно воспользоваться к тому же и простым расчётом. Так, люди, которым до 1954 года было по 20 лет, то есть те, кто по своему возрастному уровню могли давать трезвый анализ окружающей их внутренней и внешнеполитической обстановки, родились в 1934 году и ранее. Сегодня им уже, как минимум, 68 лет. Большинство из них на пенсии. Те же, которые вступили в сознательную жизнь в период после 1954 года, видели перед собой в реальной жизни злую карикатуру на социализм, в которой причудливо сочетались реальные шаги по подрыву основ социализма (например, настойчивые попытки оживления рыночной экономики) и левацкие действия и лозунги вроде такого, как «наше поколение будет жить при коммунизме». Всё это не только не укрепляло веру трудящихся в коммунистическую идею, но и, наоборот, её успешно дискредитировало. Естественно, что это всё не могло сказаться негативно на настроениях трудящихся, и, прежде всего, рабочих, которые сегодня составляют подавляющую массу работающих и которые только одни и способны под руководством коммунистов совершить вторую социалистическую революцию и вернуть власть трудовому народу.
По гроб жизни не забуду один конкретный пример реакции трудящихся на попытку коммунистов так сказать «сходу» переломить контрреволюционную ситуацию в обратную сторону. Это было в сентябре 1993 года. Я стоял в пикете у здания музея В.И. Ленина в Москве. На шее у меня висел плакат, на котором было написано: «Вся власть трудовому народу». Я в общем-то из интеллигентской семьи и по работе до выхода на пенсию был чиновником. Поэтому и одет был соответственно традиционно: лёгкий плащ и шляпа. И тут подошёл ко мне мужчина, по одежде и облику явно из рабочих. Долго и внимательно рассматривал меня грустным взглядом, а затем неспешно и негромко сказал: «Это ты-то трудовой народ?». В этот момент я был готов сквозь землю провалиться. После этого я понял, насколько трудна и грандиозна стоящая перед коммунистами задача и что кавалерийским наскоком её не решить.
Можно много говорить о разных этапах истории нашего государства и роли в них руководителей разного калибра, о разных причинах неудач на современном этапе в организаторской работе по подъёму трудящихся на борьбу за восстановление своей власти. Но ничего не идёт в сравнение с личным примером коммунистов. Его не заменят никакие призывы, лозунги и увещевания. Каждому коммунисту надо твёрдо знать и помнить всегда: авторитет завоёвывается годами и десятилетиями, а потерять его можно в одно мгновение. Вспомним, кого видели перед собой молодые люди 17-20 лет от роду, боровшиеся за Советскую власть и затем её защищавшие. Они видели коммуниста Ульянова-Ленина, ходившего в худеньком пальтишке с заштопанными дырками от пуль эсерки Каплан, Ленина, в кремлёвской квартире которого не было двух одинаковых чашек, Ленина, вернувшего излишне начисленные деньги в кассу и объявившего в приказе выговор управделами Совнаркома Бонч-Бруевичу за самовольное увеличение Ленину зарплаты. Они видели народного комиссара по продовольствию Цюрупу, доставившего в голодный Петроград эшелон с хлебом и упавшего в голодный обморок во время доклада в кабинете Ленина. Они видели Сталина уже в относительно благополучные годы, ходившего в шинели, полувоенном кителе, галифе и сапогах и позволявшего себе единственную роскошь - набивать во время рабочих ночей свою трубку дорогим табаком от папирос «Герцеговина Флор». С такими коммунистами рабочие и другие трудящиеся готовы были трудиться до седьмого пота в предвоенные годы, вставать за комиссарами- коммунистами в штыковые атаки в годы Великой Отечественной войны, а затем в невиданно короткие сроки восстанавливать разрушенную войной страну. Только в то время в партию вступило более 5 млн. человек, из которых 3 млн. отдали жизнь за свою социалистическую Родину.
А каких коммунистов видели перед собой молодые люди, рабочие после 1954 года? Хрущёва, который оболгал и охаял всё, что было сделано под руководством Сталина; который заменил дисциплину и ответственность коммунистов перед беспартийными на показуху и приписки, на проповеди обогащения, на снижение требовательности к членам партии, на бесконтрольный рост её рядов за счёт бюрократического чиновничества, за оттирание рабочих от решения важнейших вопросов государственной жизни; Хрущёва, поссорившего СССР с Китаем и лупившего ботинком по столу во время заседания Генеральной Ассамблеи ООН. Они видели Брежнева, не удосужившегося вернуть страну за 18 лет своего руководства на путь строительства социализма и плывшего по течению от одного ордена к другому под дружный хор лизоблюдов всех сортов и калибров. Они видели членов КПСС, дружно предавших свою партию и страну и нашедших тёплые местечки при кулацком отродье - Ельцине. А тут ещё созданная при явном попустительстве и в интересах режима «коммунистическая» КПРФ и с десяток возникших на развалинах КПСС компартий, члены которых не овладевшие порой азами марксизма-ленинизма начинали свой путь с расталкивания локтями других компартий, обвиняя их в оппортунизме и ревизионизме в открытой печати и на митингах.
Что же теперь удивляться, что рабочие, да и другие трудящиеся до сих пор не могут выяснить, где же настоящие коммунисты, тем более, что мощные СМД всячески искажают историю партии, дают выходы в эфир только Зюгановым и прочим «избранным», подразумевая под коммунистами исключительно только КПРФ, а в отношении других установили заговор молчания. Наверняка не способствует улучшению дел и стремление некоторых горе-партработников вместо повседневной и упорной работы с людьми установить в организациях режим своеобразной инквизиции и поднимать суету вокруг создания «платформ».
На наш взгляд задачи текущего момента для коммунистов должны быть следующими. Во-первых, использовать антинародные действия режима для его разоблачения в глазах трудящихся. Во-вторых, настойчиво и терпеливо разъяснять рабочим, что они будут в состоянии вернуть себе достойную жизнь, превратиться из наёмного быдла в уважаемых граждан своего государства только в результате объединения, организации, превращения в класс, поставивший единственное разумное средство для достижения цели - осуществление второй социалистической революции. В-третьих, в крайнем случае необходимости перехода к нелегальной работе коммунисты должны подготовить организационные и технические условия для такой работы.
Терпение и выдержка отнюдь не означают бездействия и пассивности. Правильная тактика привлечёт в наши ряды молодых рабочих и дела их пойдут куда успешнее. Так победим
Нашествие капитализма ( с 1987 г.) привело к появлению в буржуазной России того, чего не было (и не могло быть) при социализме:
-класса буржуазии и ее частной собственности на общественное богатство;
-класса пролетариев, отчужденных от этого общественного богатства и превращенных в товар – рабочую силу для буржуазии.
Это нашествие вызвало появление неизбежных друзей капитализма: богатства буржуазии и нищеты пролетариев (наемных работников); огромных прибылей олигархов и низкого жизненного уровня трудящихся; роста цен на товары и услуги и отставания от него заработной платы; произвола буржуазии и бесправия тех, кто своим трудом создает ее богатства.
Обобщающим результатом этого нашествия стало обесценивание (инфляция) жизни общества во всех сферах: в науке и культуре, в образовании и здравоохранении, в труде и в морали и т.д. Эта инфляция зримо выражается в процветании бизнеса на коррупции и торговле наркотиками, бизнеса на порнографии и торговле человеческим телом, бизнеса на перепродаже рабочей силы пролетариев и длительных задержках заработной платы.
Этим потоком всесторонней инфляции всех условий жизни общества наибольший удар наносится по главной производительной силе общества – пролетариям. Это за их счет жирует буржуазия и процветает ее бизнес, обкрадывающий пролетариев. Унизительное и бесправное положение главной производительной силы общества особенно зримо и особенно явственно проявляется в каждом новом протесте пролетариев «на коленях» - в каждой очередной публичной голодовке наемных работников, надеющихся таким способом повлиять на своих хозяев и их государство, надеющихся разбудить совесть хозяев и получить защиту со стороны государства своего права на жизнь, на охрану своего достоинства и своего имущества, на свободный труд.
Вот пермский пример. В конце 2010 г. работники Абразивного завода перестали получать плату за свой труд, но продолжали работать. В апреле 2012 г. произошла смена собственника завода, в связи с банкротством прежнего собственника. При этом работников уволили без выплаты долгов по зарплате и вновь приняли на тот же завод, переименованный в цех Торгмаша. Эта сделка была проведена так, что долги по зарплате оказались «забыты». У работников по сути была украдена их заработная плата, их частное имущество, которое государство обязано охранять согласно ст. 35 Конституции РФ. Но капиталистическое государство оказалось глухим и слепым по отношению к этому ограблению. Городские, краевые власти и Арбитражный суд в ответ на просьбы о помощи намекали, что это не их проблема.
Не получив ожидаемой помощи и сплотившись в общей беде, обворованные работники заявили о своем требовании государству – вернуть им их украденное имущество – заработную плату за 6 месяцев, и объявили публичную голодовку в конце сентября 2012 г.
Только тогда государевы слуги создали комиссию, которая признала требования работников законными, а губернатор обещал вернуть украденное полностью с компенсацией. Голодовка прекратилась.
Но быстро сказка сказывается. А дело? Работникам предложили подписать сделку – переуступить их долги по заработной плате некоему третьему лицу. Это означало, что государство отказывается защищать права работников и считает, что возвращение украденного у пролетариев имущества является их частным делом. Это означало также, что работники «добровольно» отказываются от компенсации в связи с инфляцией и нанесением им морального вреда.
Работники выставили свое более чем законное предложение – государство выдает целевой кредит (по договору) бывшему собственнику Абразивного завода для полной выплаты им долгов своим бывшим работникам. Но власть это категорически отвергла и ультимативно потребовала принять свое предложение, в результате которого работника безвозвратно лишались своего имущества – заработной платы.
Поэтому 21 октября обворованные работники объявили вторую публичную голодовку – они хотят получить свое имущество в полном объеме. Часть денег им все же вернули. Власть считает, что и этого более чем достаточно и требует прекратить голодовку. Такова капиталистическая реальность – работник не вправе рассчитывать на защиту капиталистического государства. Оно защищает собственника, ограбившего их.
При социализме, когда заводы находились в общей собственности всех, заработная плата отдавалась работнику не реже чем два раза в месяц, а ее задержка была наказуема. При капитализме, когда заводы и прочие общественные богатства находятся в частной собственности буржуазии – господствующего класса, работники совершенно свободно могут работать на господ из этого класса и также совершенно свободно не получать за свой труд заработанное имущество – заработную плату.
Пермский пример – наглядное подтверждение этой «свободы» для пролетариев.
Пока существует капитализм, пролетарии не могут рассчитывать на добровольную поддержку со стороны буржуазного государства. Буржуазия лишь на словах признает права трудящихся на достойную жизнь и социальную защиту, на охрану и оплату их труда. И отношение государевых слуг к беде работников, обворованных бывшим собственником Абразивного завода, тому пример.
Но если труженики, организовавшись, будут устраивать не голодовки (бунт на коленях), а забастовки, наносящие ущерб прибылям хозяев; если отдельные разрозненные протесты сольются в общеклассовое пролетарское движение за свои права, пролетарии могут добиться принятия закона об уголовной ответственности собственников за задержку заработной платы и о гарантированной выплате зарплаты из специального государственного фонда.
А чтобы иметь возможность решать дела в государстве в своих интересах, необходим переход от капитализма к социализму, от буржуазного государства к рабочему государству.
Присоединяйтесь к изучению марксизма и борьбе за социализм – общество, не разделенное на хозяев и наемных рабов!
Современные суждения о социализме представляют собой эклектическую смесь экономических и политических положений, всякого рода критических замечаний представителей различных коммунистических сект. Эта смесь, к сожалению, сегодня господствует в головах большинства сторонников социализма. Такой "социализм" не объясняет капитализм, а, следовательно, и не учит, как справиться с ним, – он лишь объясняет капитализм никуда не годным. В сущности, он вовсе не социализм, а прекраснодушная фраза, доброе мечтание, в которое облекается "революционность" буржуазной демократии, либеральной интеллигенции и находящегося под их влиянием пролетариата. Порочность этого "социализма" в том, что его политическим содержанием является отказ от революционных действий, установка на сотрудничество классов, доверие к буржуазии и недоверие к рабочему классу, признание буржуазной законности и приобщение к буржуазному национализму. Но самое главное, что этот "социализм" уходит от материалистического понимания истории и подается не как естественно-объективное следствие всего хода развития общества, а как некая искусственная конструкция более современной системы общественного устройства.
Поэтому сознательному рабочему движению, которое не может быть успешным, пока в нем не победит марксистская теория социализма, необходимо вести упорную борьбу против различных теорий буржуазного и мелкобуржуазного "социализма», соответствующего положению и точке зрения мелких хозяйчиков. Что расчистит путь социализму материалистическому, научному, сделает понятным действительный ход исторического развития и определит решающие направления борьбы за достижение социалистических целей.
Благодаря двум великим открытиям Маркса – материалистическому пониманию истории и разоблачению тайны капиталистической эксплуатации посредством присвоения прибавочной стоимости, социализм стал наукой. Теория Маркса объяснила, а ход истории показывает, как все развитие капитализма создает условия, делающие возможным и необходимым социалистическое устройство общества. Она научила видеть классовую борьбу, борьбу между всяческими видами имущих классов с массой неимущих, с рабочим классом, который стоит во главе всех неимущих. Теория Маркса выяснила настоящую задачу революционной рабочей партии – организацию классовой борьбы пролетариата и руководство этой борьбой, конечная цель которой – завоевание политической власти пролетариатом и организация социалистического общества.
Именно эта задача – подготовка пролетариата к завоеванию политической власти для осуществления экономических, политических и социальных мероприятий, составляющих содержание социализма, стоит на повестке дня. Для ее решения надо усиливать марксистскую агитацию в массах, бросать шире, развивать яснее полные, неурезанные идеи марксизма, превращая их в орудие революции. Мы считаем, что сейчас важнее не отвлекаться на невразумительные споры с "ученым миром", который давно оторвался от реальности и пребывает в состоянии идеологической прострации, а убеждать в правильности марксистских взглядов весь пролетариат. Этой работой мы и занимаемся.
Суть социализма в том, что он соединяет отдельные силы в коллективную силу общества. Таким образом, социализм приводит способ производства, присвоения и обмена в соответствие с общественным характером средств производства. Весь ход истории указывает, что развитие человечества вперед осуществимо лишь на пути продвижения к социалистическому обществу. При этом чем полнее становится господство капитализма во всех отраслях производства, тем резче выступает несовместимость общественного производства с капиталистическим присвоением. Это противоречие с неудержимой силой прорывается наружу в кризисах, которые выявляют неспособность буржуазного класса к управлению современными производительными силами, переросшими всякий другой способ управления ими, кроме общественного.
Вместе с тем создание крупных производственных объединений и расширение государственной собственности, сводящие производство отдельных производителей к незначительным остаткам, доказывает вообще ненужность буржуазии. Сегодня мы наблюдаем, как капиталистические отношения не уничтожаются, а, наоборот, доводятся до высшей точки, на которой и должен произойти переворот, когда общественная природа современных производительных сил признается на деле, и когда требование приведения способа производства в соответствие с общественным характером средств производства становится очевидным. Такое преобразование исторически неизбежно, и произойдет оно по ключевой линии – упразднения частной собственности на средства производства, которая обречена историей.
Марксизм с научной точностью определил, что социализм – это не выдумка мечтателей, а есть конечная цель и необходимый результат развития производительных сил в современном обществе. Усовершенствование техники, концентрация и централизация производства не только требуют преобразования производственных отношений, но все быстрее и быстрее создают материальную возможность для такого преобразования, т.е. замены капитализма социализмом. Отсюда, господство капитализма прекращается не потому, что кто-то этого очень хочет, а потому, что к этому ведет все экономическое развитие капитализма. Сама история разрушает капитализм, делает его невозможным. В свою очередь в социализме, когда общество открыто берет в свое владение производительные силы, общественный характер производства используется с полной сознательностью и превращается из причины расстройств и кризисов в сильнейший рычаг самого производства. В результате всех необходимых для жизни предметов будет производиться так много, что каждый член общества будет в состоянии совершенно свободно развивать и применять свои силы и способности.
При этом надо всегда помнить, что гибель капитализма и победа социализма не сбудутся сами по себе, а лишь тогда станут реальностью, когда преобразовательные стремления будут связаны с борьбой рабочего класса, с борьбой миллионов людей. «Дело не в том, в чем видит свою цель тот или иной пролетарий или даже весь пролетариат. Дело в том, что такое пролетариат на самом деле и что он, сообразно этому своему бытию, исторически вынужден будет делать» (К.Маркс, Ф.Энгельс, соч., т.2, с.40).
Одной из серьезных современных опасностей в борьбе за социализм является увлечение некоторых коммунистов и коммунистических изданий "теоретическими" мудрствованиями отдельных, немало расплодившихся в последнее время, искателей истины. Которые, в силу малограмотности, узости мышления и поверхностности знаний, а в итоге не освоившие марксизм по сути, наряду с заказными буржуазными извратителями перевирают и искажают его. Имеют место и откровенные проявления амбициозного самолюбования, когда на публику выставляется не острый актуальный вопрос и не его грамотное раскрытие, а лишь набор банальных наукообразных фраз, якобы свидетельствующий о выдающемся интеллекте автора. Все это не расширяет и не углубляет понимание марксизма в массах, а отвлекает их внимание от главного направления, путает и заглушает их понимание происходящего. То есть не вооружает массы необходимыми для борьбы знаниями, а разоружает и ослабляет их.
Так, на одном из коммунистических интернет-сайтов появился материал В.Н.Игнатовича "Космология духа" и космология. О значении работы Э.В.Ильенкова "Космология духа" для развития физики космоса". Может это где-то и нужно для науки, но зачем же такое замысловатое, – а на наш взгляд и весьма сомнительное, – творение выставлять в коммунистическом пропагандистском журнале. Или еще вопрос: насколько продвинет марксизм в массах проведенный в КПИ В.Пихоровичем диспут между представителями исламской религии и марксистского (!) атеизма? Что вообще полезного можно извлечь от по сути бессмысленного разговора науки и мракобесия. Есть и всевозможные активисты, неистово внедряющие под видом и от имени марксизма невежество в массы. Для них рассуждения на тему социализма предоставляют широкое поле для фантазий, а фактически, для мелочных и мудреных измышлений.
Необходимо также обратить внимание на такую угрозу для рабочего движения, как процветающая ныне в среде коммунистов беспринципность. Сейчас нередко можно услышать мнение, что надо быть терпимее к позициям и взглядам других, относиться к ним лояльнее, благожелательнее. Дело дошло до того, что некоторые уже докатились до признания права коммунистов на религиозность. Но видеть в прямом отказе от научного мировоззрения простую уступку отсталости иных "коммунистов" есть либо величайшая глупость, либо величайшая подлость. Ведь если бы когда-то напору невежества и мракобесия уступили Галилей, Коперник, Джордано Бруно, то человечество и сегодня бы полагало, что Земля есть Пуп вселенной, а космос – "твердь небесная" (как, впрочем, до сих пор значится в церковных канонах). Вечная им память и благодарность за их беззаветную преданность истине. Которую не смогли сломить ни костры инквизиции, ни существующее тогда "понимание" масс, наперекор которому они, фактически в одиночку, мужественно шли, отстаивая научную правоту. Сегодня же, из страха, что массы их не поймут, а потому и не пойдут за ними, некоторые коммунисты изо всех сил стараются подстроиться под это самое "понимание" масс. Они заигрывают с либералам, потакают мелким производителям, восхищаются демократами и т.д. Тем самым не поднимают, как должно коммунистам, сознание масс до понимания социалистической революции, а опускают это сознание до уровня религиозного мракобесия и обывательского мышления.
Это уже не толерантность, а вопиющая беспринципность, соответствующая прямому предательству дела социализма! Ибо настоящий коммунист никогда ни на минуту не должен забывать о неизбежной классовой борьбе пролетариата за социализм с самой мелкой, патриотической, демократической, либеральной, "левой" и т.д. буржуазией. Поскольку вопрос стоит только так: буржуазная или социалистическая идеология. Середины нет, т.к. никакой третьей идеологии человечество не выработало.
Отсюда всякая беспринципность коммунистов есть умаление идеологии социалистической, а значит усиление идеологии буржуазной. Более того, она ведет к подчинению буржуазной идеологии. Поэтому не случайно, что самыми якобы не понимаемыми массами вопросами оказываются вопросы, самые не принимаемые буржуазией. То есть, как ни верти, а абсолютно точно, что под прикрытием ссылки на некое "непонимание" масс, на деле протаскиваются, безразлично – осознанно или нет, вполне конкретные классовые интересы буржуазии. Из чего непреложно следует, что "коммунисты", которые используют подобные "аргументы", фактически являются проводниками интересов буржуазии, а, следовательно, прямыми классовыми врагами пролетариата. И формальная их принадлежность к коммунистическим организациям нисколько не меняет положение.
Об этом мы уже не раз вели разговор в газете "Рабочий класс", указывая, что только принципиальная политика коммунистов может быть правильной, что только такая политика и бескомпромиссное следование марксизму предохраняет их от ошибок и ведет к победам. Здесь очень нагляден пример РКРП (Российской коммунистической рабочей партии) и СКУ (Союз коммунистов Украины), которые после встречи коммунистов в Южной Африке особо умилялись участию в ней президента ЮАР и его выступлению. Беспринципно проигнорировав центральную марксистскую классовую истину, что в стране, где правит буржуазия, президент может быть лишь буржуазный. Ставленник буржуазии и проводник ее интересов. Прошло пару лет, и эта истина жестоким образом проявила себя в расстреле буржуазными властями ЮАР шахтеров. Как теперь смотрятся РКРП и СКУ? И чего сейчас стоят их гневные осуждения расстрела казахстанских шахтеров буржуазными властями Казахстана! Это даже не двойной стандарт. Проявив беспринципность в одном случае, они породили большое недоверие в другом.
Подобная беспринципность уже не раз приводила эти партии к ошибочным решениям и снижению доверия к ним. Например, беспринципность в их отношениях с Компартией Греции. С той партией, которая на прошедшей только что, 1-2 октября, встрече коммунистов в Брюсселе безответно, т.е. беспринципно, выслушивает бесстыдную ложь П.Симоненко, заявляющего, что "Коммунисты Украины активно и последовательно ведут борьбу за смену строя, разрушение самих основ эксплуататорского режима". Видимо, за эту "борьбу" Симоненко недавно отмечен высокими наградами церкви и президента России. Тем не менее, эта насквозь гнилая и фальшивая "коммунистическая" организация приветствовалась греческими организаторами встречи. Не взирая даже на то, что первый секретарь Киевского горкома КПУ, подобно добропорядочному члену всякой буржуазной партии, открыто заявляет, "что революция не пойдет на пользу простому народу. Это же остановка предприятий, транспорта, разрушение финансовой системы и так далее, что принесет ущерб и бюджету государству и обычным гражданам".
Разве не проявлением общей круговой беспринципности собравшихся в Брюсселе является их безмолвное попустительство лицемерию Симоненко, который перед ними поощрительно отмечает усиление борьбы рабочих в Греции и Испании, Франции и Португалии, тогда как в Киеве тот же секретарь столичного горкома КПУ наставляет, что "мы не должны повторять то, что происходит в Греции или Испании. Все эти столкновения, забастовки ни к чему не приводят, кроме дестабилизации. Переход к социализму должен быть мирным, без революций". Не удивительно поэтому, что в Резолюциях подобных встреч раз за разом повторяются лишь проклятия капитализму и никого ни к чему не обязывающие голые призывы его уничтожить.
Нельзя также не отметить, что беспринципность присуща и многим нашим внутренним коммунистическим изданиям. Так некоторые из них участие в брюссельской встрече и выступление там Симоненко выдали за некое якобы "полевение" КПУ. Без всякого подтверждения какими-либо конкретными фактами, а лишь на основании самого выступления. Как будто двадцати лет секретарства в КПУ Симоненко не достаточно, чтобы понять всю лживость, лицемерие и двуличие этого "коммуниста". Относительно же "полевения" КПУ, то на наш взгляд имеет место иное – "поправение" КП Греции.
В заключение вспомним ленинское: "Мы идем тесной кучкой по обрывистому и трудному пути, крепко взявшись за руки. Мы окружены со всех сторон врагами, и нам приходится почти всегда идти под их огнем. Мы соединились, по свободно принятому решению, именно для того, чтобы бороться с врагами и не оступаться в соседнее болото, обитатели которого с самого начала порицали нас за то, что мы выделились в особую группу и выбрали путь борьбы, а не путь примирения… О да, господа, вы свободны не только звать, но и идти куда вам угодно, хотя бы в болото; мы находим даже, что ваше настоящее место именно в болоте, и мы готовы оказать вам посильное содействие к вашему переселению туда. Но только оставьте тогда наши руки, не хватайтесь за нас и не пачкайте великого слова свобода, потому что мы ведь тоже "свободны" идти, куда мы хотим, свободны бороться не только с болотом, но и с теми, кто поворачивает к болоту!" (В.И.Ленин, "Что делать?").
Целью сельского хозяйства, как и любой другой производительной деятельности человека, должно являться удовлетворение потребностей общества, т.е. задача аграрного дела вдоволь накормить людей. Но это – с гуманистической точки зрения, если главной ценностью считать человека, а целью любого дела его, человека, развитие. Так дело видят коммунисты, которые борются за социалистическое общество, – общество, где главной целью любой деятельности является всё повышающийся культурный и материальный уровень трудящихся. Капитализм же, наоборот, в центр мироздания ставит прибыль. Всё что делается в буржуазном обществе, делается только постольку, поскольку это выгодно узкой прослойке предпринимателей. Редким исключением является деятельность, которую хотя бы наполовину можно было бы назвать полезной обществу, а не карману финансистов, промышленников и рантье. Причем, так прямо вопрос ставят редко, классовую структуру общества намеренно игнорируют.
Еще реже можно услышать четкие и ясные заявления политиков или бюрократов об организации производства в обществе. Например, зачем использовать частные фирмы для добычи народного газа, народной нефти и др. ископаемых, когда можно это дело поставить под народный контроль, чтобы народу же больше доставалось благ? Либералы считают, что частники эффективней добывают, чем буржуазное государство. Но буржуазное государство – это такой же частник, во главе которого находится бюрократия, и которого держат под контролем самые крупные монополисты. Например, в СССР нефть добывали куда более эффективно, и при этом не сказать, что дело добычи было поставлено самым лучшим образом. Главной причиной более эффективного использования недр СССР является отсутствие частной конкуренции и страха экономического банкротства. Ведь сегодня любой владелец “нефтекачи” не уверен в том, что будет завтра, будет ли завтра вообще для его бизнеса. Страх перед конкурентами, перед изменчивым финансовым рынком заставляет его жить по принципу “сегодня всё, а завтра хоть потоп”, а в таком тонком деле, как добыча нефти, это приводит к неприятным последствиям. Вот и до 30% нефти, которая не “додобыта” в результате спешки частных хозяев, теряется навсегда.
Вообще, общество, в котором все делается только при условии извлечения прибыли, вряд ли способно на эффективное использование своих ресурсов
Министр сельского хозяйства Е. Гилязова в недавнем интервью сформулировала суть своей аграрной политики:
«…Мы сталкиваемся с ситуацией, когда руководитель сельхозпредприятия на вопрос, для чего он этим занимается, отвечает: “Для того, чтобы народ кормить”. Это не может быть целью бизнеса. Целью бизнеса является извлечение прибыли».
Она открыто сказала то, что коммунисты долгое время пытаются донести до рабочих, используя экономическую, историческую науку или просто на эмоциях. Так что знайте товарищи: вы и ваш желудок – ничто, а вот карманы бизнесменов и чиновников – всё.
Журналист газеты «Коммерсант» из Калининграда Олег Кашин – фигура достаточно известная в нашей стране. «Знаменитостью» он стал в 2010 г., когда в связи с постоянным освещением оппозиционных акций Кашин был объявлен «врагом российского народа» на сайте «Молодой гвардии Единой России» – молодежной организации правящей партии. Вскоре после этого последовало нападение на Кашина, в котором подозревались активисты прокремлевских молодежных организаций. По политическим взглядам Кашин – либерал, выступающий против существующей в России власти. Он – регулярный участник оппозиционных мероприятий (выступления на Болотной площади, «Антиселигер»). Правда, его позиция сдобрена изрядной долей критики и политического цинизма – Кашин не стесняется порой достаточно едко обсмеивать своих соратников по либеральному лагерю.
Итак, мы видим статусного буржуазного журналиста, обслуживающего интересы ориентированной на Запад либеральной оппозиционной части российского правящего класса, пытающейся потеснить у власти правящую группировку. Недавно Кашин по какой-то причине решил рассказать об убеждениях, которых он придерживался в юности. На сайте интернет- издания «Свободная пресса» была опубликована его заметка «Песни про меня: Александр Харчиков, «Либерал» с подзаголовком «Олег Кашин о романтике «красно-коричневых 90-х». (1)
Неудивительно, что для иронического рассказа о былых коммунистических взглядах Кашин выбрал именно Александра Харчикова с его песнями. Данный популярный в узких кругах «бард», пожалуй, наиболее карикатурно выражает те идеи, которые в России по недоразумению до сих пор принято считать связанными с коммунизмом. Истерические тексты, обличающие прямо-таки сатанинских «либералов» и «жидов», смакующие их будущие пытки и казни, все это хриплым, надрывным голосом – такая картина может оттолкнуть от коммунистов кого угодно. Точнее, тех, кто не понимает, что на самом деле никакого отношения к коммунизму харчиковское «творчество» не имеет.
Коммунистическое движение капиталистической России с самого начало оказалось заражено националистической идеологией. Этому поспособствовал целый комплекс причин. В первую очередь, крах социализма, реставрация капиталистического строя одновременно сопровождались распадом страны, национальным унижением, прежде всего, русского населения, откровенно прозападной, марионеточной сущностью взявшей в 1991 г. власть в России буржуазной группировки. Одновременно идеологический уровень советских людей, негативно относившихся к новому строю, в том числе тех из них, кто был членом КПСС, а затем вступил в ряды вновь возникших левых организаций, оказался крайне низок. К этому привел теоретический упадок КПСС, пропаганда и насаждение ее руководством ревизионистских концепций, еще с конца 1950-х гг. В результате к концу 1980-х гг. подавляющее большинство советских коммунистов знало марксизм лишь на уровне нескольких лозунгов. В развернувшейся политической борьбе они оставались сторонниками социализма потому, что видели в нем стабильную материально обеспеченную жизнь трудящихся, и кроме того, сильное, «великое» государство, являвшееся достойным конкурентом США на мировой арене. Перспектива же построения коммунизма к тому времени была дискредитирована хрущевско-брежневскими руководителями и воспринималась как «утопия» даже большей частью людей, искренне считавшими себя коммунистами.
В результате тот массив членов КПСС и просто советских людей, кто вступил в борьбу с ельцинским режимом, в подавляющем большинстве влился в ряды «Коммунистической партии Российской Федерации» во главе с Геннадием Зюгановым. Эта партия с самого начала имела немарксистскую идеологию, что было закреплено в ее программе. Идейный багаж КПРФ соответствовал вышеописанному политическому сознанию «патриотов СССР» – это различные идеи о «социальной защищенности простого человека», национализации некоторых основных отраслей промышленности (при сохранении частной собственности, т.е. построение т.н. «многоукладной экономики») и «государственный патриотизм», пропаганда необходимости восстановления «величия России», ее «достойного места в мире», которого она лишена ельцинским буржуазным режимом.
Неудивительно, что при подобной идеологии ближайшими союзниками КПРФ стали многочисленные националистические партии, группы и движения, исповедовавшие в то время, по сути, ту же «левопатриотическую идею», но с большим акцентом на собственно русском национализме. В 1996 г. КПРФ даже пыталась объединить вокруг себя все политические силы этого толка, создав Народно-патриотический союз России (НПСР), просуществовавший до 2004 г. Подобное объединение сами идеологи КПРФ называли «красно-белым союзом», в то время как правительственная либеральная пресса называла участников объединения (как и вообще всю оппозицию) «красно-коричневыми». Впрочем, этот термин некоторые левые националисты также восприняли и носили с гордостью. Например, писатель Александр Проханов, считавшийся в те годы одним из вдохновителей лево-националистического альянса, написал «патриотический» роман под заглавием «Красно-коричневый».
В результате «красно-коричневые» стали своего рода «лицом» противников реставрации капитализма в массовом сознании. Наряду с КПРФ образовались и организации, принявшие марксистско-ленинские программы и в целом негативно относившиеся к союзу с националистами – Российская коммунистическая рабочая партия (РКРП), Всесоюзная коммунистическая партия большевиков (ВКПБ) и др. Однако они не смогли приобрести большого влияния и, кроме того, также были заражены националистическими настроениями, лояльностью к «красно-коричневому» блоку.
Таким образом, мы видим, что КПРФ и ее союзники на деле не являются коммунистами, борющимися за социализм. Это буржуазное движение левонационалистического толка. Однако Кашин как раз стремится доказать обратное – поставить на одну доску коммунизм и «красно-коричневое» движение. Он описывает, как с подростковым энтузиазмом, движимый романтикой борьбы, поддерживал «красных патриотов»:
«Я ко всему демонтируемому советскому относился в детстве как к чему-то, несправедливо убранному в судовую кладовку, и думаю, это чувство было именно таким, с каким за 74 года до меня люди из старой России наблюдали за происходящим в России большевистской. Газету «День» и «Советскую Россию» я стал покупать сам, родители этими вещами не очень интересовались, а я сочувственно наблюдал за «духовной оппозицией» — наблюдал, и она казалась мне вторым изданием небольшевистской России двадцатых годов («белая эмиграция» говорить не хочется — это ведь была красная эмиграция, причем негеографическая). Люди, которые то ли вернутся, то ли нет, но пока они не вернулись, они отовсюду выброшены, их нет «здесь», но они точно есть «где-то».
Можно понять тогдашнюю политическую наивность юного Кашина. Гораздо более грустно то, что на таком же уровне борьбу против капитализма понимают и взрослые, и даже убеленные сединами люди, имеющие многолетний опыт политической деятельности. Парадоксально, но коммунисты ( и называющие себя таковыми), по идее, революционеры, действительно зачастую в современной России напоминают белоэмигрантов: та же устремленность в прошлое, пропаганда с помощью ностальгических воспоминаний, отрицание всего нового, что появилось после 1991 г., даже политически нейтрального и прогрессивного. Например, еще не так давно обычными были проклятие в адрес интернета и мобильных телефонов как «изобретений буржуев для оболванивания молодежи», а уж осуждения коротких юбок и прочей не нравящейся «советским людям» одежды – это обыденность и сегодня.
«К моей реальной жизни это все равно не имело никакого отношения; у меня слева была Польша, справа Литва, а сам я посерединке учился в школе. Сочувствовать «духовной оппозиции» — наверное, это была такая игра, и я в нее с удовольствием играл. Левый политик Анпилов и правый политик Александр Стерлигов, крупнейший писатель-современник Валентин Распутин, еще какие-то имена и сладкий запах советского реванша («передовиц Проханова» как жанра тогда еще не было, но в воздухе они, конечно, витали, я их чувствовал)».- продолжает Кашин делиться воспоминаниями. Опять же очень типичная картина – многие люди, сочувствующие коммунистическому движению, начинают с подобного, «игрового» восприятия политической борьбы. Но проблема в том, что зачастую у них со временем не происходит никакого развития. Такие «коммунисты» по мере взросления либо откровенно отходят от коммунизма, либо продолжают «играть в революцию», поддерживая Зюганова в его очередной изначально бесплодной попытке стать президентов (хотя, как показали выборы 1996 г., он и сам к этому вовсе не стремится), дерясь с милицией под знаменами Удальцова, расписывая по ночам стены в рядах каких-нибудь «красных скинов» и т.д.
Кашин – показательный пример первого пути. Однако при этом он явно лукавит, преследуя цель опорочить коммунистическое движение, изобразив его как купленную властями красно-коричневую тусовку. Невозможно поверить, чтобы взрослый человек, политический журналист, наверняка прекрасно разбирающийся в политической жизни России, имел настолько по-детски наивные представления о политике. Вот как он описывает свое разочарование в коммунизме, наступившее после состоявшегося в Калининграде литературного вечера писателя Валентина Распутина, на тот момент – сторонника «красно-коричневой» оппозиции:
«У литературного вечера был спонсор, чуть ли не РЖД или как там оно тогда называлось. Выступал привезший к нам Распутина какой-то московский бизнесмен, не в малиновом пиджаке, но что-то вроде этого, и еще Распутина какой-то вице-губернатор приветствовал. Это тоже трудно описать, но это все переворачивало мое представление о мире вообще. Мне казалось: есть официальная эрефия, которую основал Ельцин и в которой Боннэр сигаретой чадит, и есть эта красно-коричневая другая Россия, которая вне этой эрефии вообще.А оказалось все совсем по-другому: в официальной эрефии на вечеринки приходит бизнесмен в дорогом смокинге, а в красно-коричневой — бизнесмен в лоховском пиджаке.
Эмоции Кашина здесь вполне понятны – действительно, «красно-коричневые» на деле были органической частью буржуазного режима, и марксистам это было понятно еще в 90-е гг. Но Кашин такого вывода не делает. Для него разочарование в «красно-коричневых» является оправданием отказа от коммунизма, превращения в буржуазного обывателя, поставившего свои способности на службу одной из буржуазных группировок. И эти свои воззрения Кашин представляет как результат политического опыта, накопленной с годами жизненной мудрости, пытается внушить молодежи, которая только начинает интересоваться политикой. Как великое откровение, Кашин произносит банальности об убожестве и неадекватности «левопатриотического агитпропа»: «А он (Харчиков – В.С.) ведь не Виктор Хара, он обезьянка, которая поет смешные песни для дорогих россиян, играющих в советский реванш. И газета «Советская Россия» — это не голос сопротивления, а просто подходящая рекламная площадка для рекламы биоактивных добавок специально для глупых стариков».
Однако все это Кашин абсолютно бездоказательно ассоциирует с коммунизмом вообще, декларируя бессмысленность борьбы за социализм, которая якобы выродилась и ныне является фантомом: «мне потребовалось десять лет — от серпа и молота в кладовке до барда Харчикова. Десять лет — долго, но, мне кажется, меня оправдывает то, что я хотя бы за десять лет это понял, а ведь многие остальные (с кем-то мы виделись на Болотной площади, с кем-то общаемся в твиттере, с кем-то вообще не знакомы) не поймут никогда».
Остается констатировать, что Кашин либо сам ничего не понял, либо сознательно исполняет заказ по борьбе с коммунистическими идеями. Зюганов, Распутин, Харчиков и ему подобные – это паразиты на коммунизме, люди, примазывающиеся к коммунистической идеологии, к достижениям социалистических государств, движимые политической корыстью либо же банальным невежеством. И Кашин оказывается фактически их единомышленником, точно так же выдавая за коммунизм их идеи, их политическую деятельность, только оценивая все это в негативном ключе.
Претендуя на политический анализ, на истину, полученную в результате близкого знакомства с коммунистическим движением, Кашин на деле выдает мещанские банальности, порожденные поверхностным взглядом на тех, кто именует себя в сегодняшней России «коммунистами». Не отличать настоящих коммунистов от националистической мимикрии под них – странно для политического журналиста и образованного человека. Так что, скорее всего, Кашин, как ему и положено по должности, вполне сознательно пытается внести свою лепту в «похороны коммунизма».
Приходится признать, что коммунистические организации России сами дают повод для подобных спекуляций. Слишком затянулось у них размежевание с национал-патриотической идеологией, сильны иллюзии о необходимости в сегодняшних условиях «советского патриотизма». В результате архаичные представления и лозунги о том, что «СССР и КПСС до сих пор существуют», любовь к советским символам, различным карикатурным «пионерам», демонстративное наименование переименованных более 20 лет назад городов советскими названиями дают основания Кашину и ему подобным «ставить крест на коммунизме». Тем более этому способствуют различные истерические выкрики и конспирология в националистической духе.
Повышение теоретического уровня коммунистов, избавление от антимаркситских суждений в пропаганде, размежевание с «красно-коричневой» тусовкой, адекватное отношение к Харчикову и ему подобным – отношение как к идейным врагам коммунизма – вот наилучший путь разоблачения Кашина и других буржуазных пропагандистов.
