Служили три «товарища» Из неопубликованного интервью власовца Тартаренцева, данного журналисту Дуренко в одном из вытрезвителей.
«…Это потом про нас сложили песни, а тогда, в ноябре 1941, когда немецкие танки перли на Москву, нас оставалось, беспартийных, ровно трое, на безымянной высоте. Все остальные были коммунистами и комсомольцами. Винтовка - одна на троих, у нас тоже была, конечно, самая старая. Старшина не доверял раскулаченным. К кухне приставил. Знал, что пшенки много все равно не слопаем. Про «коктейль Молотова» мы тогда не только слыхали, но и пробовали. Разок старшина выдал и нам. Так мы его сразу на троих и «сообразили». Так старшина стал «коктейль» только перед боем выдавать, да и то партийным. По поллитровке каждому. Гад. А нам воевать без коктейлю, конечно, можно было, но кураж не тот. Поэтому, как только артналет начинался, мы пробовали, под шумок, отступить… до Урала. Но каждый раз нас останавливал заградотряд «энкаведешников». Их там тьма была, человек под сто. Все насупленные, у каждого по нагану. Матюгами и другими политическими оскорблениями (в морду кулаками), «энкаведешники» гнали нас назад на передовую. Обещали, если в восьмой раз поймают, расстреляют, без суда и следствия, как дезертиров. Вот так мы и возвращались, чтобы героически отстоять Москву.
А рано утром над нами, троими, как в песне поется, начинали «Юнкерсы» кружить. Потом на горизонте появлялись танки Гудериана, а уж за ними, перебежками, перли захватчики… Страшновато становилось. Но отступать в восьмой раз было нельзя, ноги все равно не слушались. Поэтому мы, частенько, залегали в районе «отхожих ровиков», метрах в 150 от передовой. Оттуда легче было перебежать к немцам, когда они прорывались в тыл (ведь обещали каждому перебежчику корову). Но фрицы, во-первых, как прорвутся, пуляли без разбора, куда попадя, как психованные. Выскочишь сдаваться, а они еще примут тебя за героя, да как саданут… А во-вторых, как-то подозрительно скоро немцы затихали в нашем тылу. Видно тоже на заградотряд, невезучие, нарывались. Поэтому мы и лежали, терпеливо выжидая, кто из нашей троицы, первым дернется сдаваться. А там видно будет.
Уж и не пойму, как нам удавалось отбить и танковые атаки, и рассеять пехоту противника, но, как нам объяснили теперь демократы, самым чудесным способом. Валенком. Другого оружия, как сегодня стало ясно, ведь и не было. Бывало лупишь-лупишь по танку валенком, аж взопреешь, а у него только вмятинки на броне, да моторная часть иной раз, с дуру, зачнет дымить. Да-а-а… А так, конечно, трудно было.
А немецкая пехота, как только увидит, что ихий танк задымил, так сразу падает наземь, и ну строчить. А потом шустро эдак ползти начинает… Назад. А нам, как бы страшно не было, отступать не моги, потому как, опять же, заградотряды. Вот так, как объяснили нам потом демократы, мы и отстояли Москву. Со страху.
Соседям полегче было. Мы то втроем отбивались, а под разъездом Дубосеково, говорят, целых 28 бойцов выставили, так там, пишут демократы, красноармейскими телами танки и завалили. Бывало навалят на один танк человек 500, от танка одно мокрое место и оставалось. А на Тульском направлении крестный ход провели. Иконкой противотанковые рвы, минные поля и позиции противотанковых батарей обнесли. Немцы как об этой иконе узнали, сразу отказались наступать на Тулу. А там, где их разведка прознала, что иконы еще не применялись, да и пушек не успели поставить, там они внаглую перли, как, например, на нашем направлении. Но у нас, обратно же, заградотряды. А супротив заградотрядов не набалуешь, там тебя живо в штрафбат, и не посмотрят, что ты немец, и на танк твой не посмотрят. Морды-то у них - во, красные! И пистолет у каждого.
Да-а-а. А песня про нас, троих, что ни говори, а получилась».
От нормального обывателя еще в советские годы, когда ,проклинаемые сейчас на каждом шагу, коммунисты старались внести в сознание каждого хоть какие-то обществоведческие знания, трудно было ожидать серьезных знаний истории.
А тем более военной истории, несмотря на то, что практика разрушения СССР толпами интеллигентных обывателей показала, что в каждом из них сидел если не Наполеон, то по крайней мере один маленький Мольтке.
Не воевавшие никогда и нигде, кроме как на кухне с тараканами, демократически настроенные личности пятьдесят лет спустя обсуждали стратегические вопросы Великой Отечественной войны, и при этом неизменно оказывалось, что какой-нибудь лейтенант запаса инженерных войск после двух месяцев институтских сборов и брошюрки Роя Медведева становился куда умнее всего советского Генштаба, и доверь ему в 41-м главнокомандование, уже к зиме был бы в Берлине, а то и на линии Мажино... Впрочем, «кухонный» уровень аргументации в перестройку превалировал везде - и в газете «Известия», и в сонме демократических, ныне померших газеток вроде «Свободных Россий», «Демократий» и «Свобод слова», и в среде «официальных» историков, которым горбачевское руководство поручало оправдывать весь антикоммунистический бред ссылками на архивы. Самое интересное в этом процессе - так это то, что реальные документы при этом так и не были широко опубликованы. И работы Волкогонова, и Роя Медведева, а тем более и такого «военного стратега», как Суворова-Резуна представляли собой смесь голословных утверждений и обрезанных, передернутых, неизвестно откуда взятых цитат. Только много позже, через пять лет после военно-политического шабаша над историей Великой Отечественной, стали появляться сборники документов, по которым можно судить о том, насколько правильны были действия советского руководства, насколько боеспособна была Красная армия и насколько лживы были слухи, которые распространяли демократические наследники генерала Власова.
Что тогда особенно не нравилось демократам в Красной армии? Во-первых, наличие политических институтов в армии - политотделов, политруков, управлений пропаганды, назначение политических руководителей в Военные советы и пр. Во-вторых, наличие Особых отделов, то есть служб, сочетающих политические контрольные функции с контрразведкой. И, в третьих, само наличие войск НКВД. Всеми силами они пытались доказать, что советские люди воевать с Гитлером не хотели, а их гнали «на убой» злые комиссары с помощью заградотрядов из войск НКВД, что Особые отделы всячески вредили нормальному ходу военных действий, мешая «народным героям» и «гениальным полководцам» разного рода проверками и подозрениями, расстреливая больше, чем убивали фашисты. А при этом ни политработники, ни войска НКВД, ни особисты фронта не нюхали, боевых действий не вели, а занимались исключительно расстрелами. Некоторые умники от триколора даже всерьез утверждали, что основные силы Красной армии состояли из штрафбатов и войск НКВД, которые их охраняли. Однако стоит в этом усомниться - так сразу заклеймят «неуважением к памяти павших и истории», стремлением «смотреть на историю через розовые очки», «оправданием тирании» и другими словами, которые в печатном виде уже не воспроизводятся. Впрочем, у этой медали есть и другая сторона - обойти острый вопрос, чтобы под видом «объективности» сбыть населению ту же антисоветcкую идеологию. Попытки приписать победу в Великой Отечественной не советскому государству, и не советскому строю, и даже не советским людям, а некоему неопределенному «народу» - это официальная идеология сегодняшнего государства, а, соответственно, и образования, и «официальной» истории. Не было-де ни партийного руководства, ни школы военного искусства Красной Армии, которая воспитала военачальников, ни того огромного пласта моральной и материальной подготовки страны к войне, а тем более не было пятилеток, которые и дали основной фактор победы - экономическое превосходство. Был «народ», «герои-самоучки», которые дошли до Берлина чуть ли не вопреки воле советского правительства. Так как никакой другой информации ни в прессе, ни в учебниках, ни в научно-популярной литературе (которая, кстати, с 91-го года практически вымерла подобно динозаврам) нет, то нет места удивлениям, откуда у обывателя такое безграничное доверие к выдуманному Резуном «третьему эшелону в черных бушлатах» (из штрафников и зеков) под охраной заградотрядов.
В соответствии с приказом НКО № 227 в частях, действующих в Красной Армии по состоянию на 15 октября с. г., сформировано 193 заградительных отряда. Из них в частях Сталинградского фронта сформировано - 16 и Донского - 25, а всего 41 отряд, которые подчинены Особым отделам НКВД армий.»
Итак, о том, что заградотряды составляли не то, чтобы половину, но вообще значительную часть войск, речи не идет. На весь Сталинградский фронт - 16 штук. «Внушительная сила», которой демократы приписывают совершенно фантастические возможности (не больше не меньше - заставить воевать целый фронт!), по численности была не больше полка. Говорить о том, что эта сила «прохлаждалась в тылу», в то время, как на фронте каждый человек был на счету, также немыслимо - оборонительный период Сталинградского сражения длился более трех месяцев, и 41 слабовооруженный отряд численностью до полка, разбросанный по фронту, мог решить исход битвы только в больном мозгу кухонного Наполеона.
Однако само существование заградотрядов сыграло большую позитивную роль на фронте:
«Заградительными отрядами с начала их сформирования (с 1 августа по 15 октября с.г..) задержано 140755 военнослужащих, сбежавших с передовой линии фронта.» (там же)
Что такое военнослужащий, сбежавший с назначенной ему позиции? Это человек, который ОТКРЫЛ ФРОНТ врагу, отказался от ведения боевых действий, то есть распахнул ему дверь в свой же дом, да еще и ковровую дорожку постелил. Дело даже не в том, что это с юридической точки зрения есть государственное преступление по самым демократическим законодательствам, и демократические страны за подобное расстреливали свои части из пушек и пулеметов как в первую, так и во вторую мировую войну. Дело в том, что обнажение фронта на одном участке влечет поражение всей группы войск - полка, дивизии, армии, фронта, что ЧРЕВАТО ГОРАЗДО БОЛЬШИМИ ПОТЕРЯМИ, нежели при упорной обороне. Паника, неизбежная в случае, если приступ трусости на одном участке сдержать не удастся, многократно увеличивает эти потери. В том же документе описывается случай:
«29 августа с.г. штаб 29 стр. дивизии 64 армии Сталинградского фронта был окружен прорвавшимися танками противника, части дивизии, потеряв управление, в панике отходили в тыл. Действующий за боевыми порядками частей дивизии заградотряд (начальник отряда лейтенант госбезопасности Филатов), приняв решительные меры, приостановил отходящих в беспорядке военнослужащих и возвратил их на ранее занимаемые рубежи обороны.»
Гибель штаба и потеря управления войсками - это, безусловно, «акт высокого гуманизма», но... по отношению к гитлеровцам.
Именно поэтому «гуманистам», плачущим от одного упоминания заградотрядов, было бы логичнее поплакать о гораздо большем количестве красноармейцев, которые могли бы погибнуть, если бы N-ская рота N-ского полка в самый напряженный момент драпанула бы к Волге. Но количество желавших спасти себя, загубив фронт, измерялось десятками тысяч. Причем попытки их были многократны, о чем свидетельствует цифра задержанных заградотрядами. Думаю, катастрофические последствия демократической «гуманности» для судеб мировой демократии, будь кто-либо из демократических правозащитников руководителем Особого отдела Сталинградского фронта, ясны.
Но тут демократ взовьется в небо с воплями о том, что 140 тысяч - огромные потери, и не опустится оттуда ни за какие коврижки. Ибо среднему демократу совсем невдомек, что «задержанный» - отнюдь не значит «расстрелянный» или «отправленный в лагеря», и даже далеко не всегда это означает «направленный в штрафбат»:
«Из числа задержанных: арестовано 3980 человек, расстреляно 1189 человек, направлено в штрафные роты 2776 человек, штрафные батальоны 185 человек, возвращено в свои части и на пересыльные пункты 131094 человек....» (там же)
Переводя на проценты, это значит: - арестовано - 2,8%, - расстреляно - 0,8%, - направлено в штрафроты - 2,0%, - направлено в штрафбаты - 0,1%, - возвращено в свои части без применения каких-либо карательных мер - 93,1%.
Итого подверглось тем или иным репрессиям за ТЯЖЕЛЕЙШЕЕ преступление в военное время - 5,8% реально совершивших его. Еще раз повторяю: с августа по ноябрь 1942 года - это тяжелейший период сражения, когда были бы оправданы и гораздо более жесткие меры. Но заградотряды даже в этой ситуации не соответствовали тем представлениям, которые вбивает в сознание демократическая средняя школа. В том же документе приводится пример действий заградотрядов:
«14 сентября с.г. противник предпринял наступление против частей 399 стр. дивизии 62 армии, несших оборону города Сталинграда. Бойцы и командиры 396 и 472 стр. полков в панике стали отходить, оставляя рубежи.
Начальник заградотряда (мл. лейтенант госбезопасности Ельман) приказал своему отряду открыть огонь над головами отступающих. В результате личный состав этих полков был остановлен и через 2 часа полки заняли прежние рубежи своей обороны.»
Вот так - «над головами отступающих». Какие звери, не правда ли, господа правозащитники? Вспомните, господа, расстрел Русского корпуса в 1917 г. французскими демократами, вспомните приказ Корнилова о военно-полевых судах, вспомните концлагерь на острове Мудьюг, который устроили страны демократии в 1918 г. О «спокойной и мирной» жизни заградотрядов, которые якобы «сидели в тылу», говорит следующая цитата:
«В критические моменты, когда требовалась поддержка для удержания занимаемых рубежей, заградительные отряды вступали непосредственно в бой с противником, успешно сдерживали его натиск и наносили ему потери.
13 сентября сего года 112 стр. дивизия под давлением противника отошла с занимаемого рубежа. Заградотряд 62 армии под руководством начальника отряда (лейтенанта госбезопасности Хлыстова) занял оборону на подступах к важной высоте. В течение 4-х суток бойцы и командиры отряда отражали атаки автоматчиков противника и нанесли им большие потери. Заградотряд удерживал рубеж до подхода воинских частей.
15-16 сентября с.г. заградотряд 62 армии в течение 2-х суток успешно вел бой с превосходящими силами противника в районе ж.д. вокзала г. Сталинграда. Несмотря на свою малочисленность, заградотряд не только отбивал атаки противника, но и нападал на него, причинив ему значительные потери в живой силе. Свой рубеж отряд оставил только тогда, когда на смену подошли части 10-й стр. дивизии.» (там же)
Даже более того - подобные явления были настолько часты, что ОО НКВД сетует на то, что командиры «используют неправильно» заградотряды, вводя их в бой наравне с линейными подразделениями:
«Заградительный отряд 29-й армии Западного фронта, будучи в оперативном подчинении у командира 246 стр. дивизии, использовался как строевая часть. Принимая участие в одной из атак, отряд из 118 человек личного состава потерял убитыми и ранеными 109 человек, в связи с чем заново формировался.»
Но, несмотря на то, что все эти факты не скрываются, они просто тонут в огромной массе материалов о загранотрядах, авторы которых, подстраиваясь под конъюнктруру рассказов о «злобном НКВД», давят на эмоции. Вытаскивают ветеранов, которые за свои жалкие серебряники повышенной пенсии и юбилейные побрякушки от демократического правительства, трогательно описывают, как их «расстреливали» заградотряды, выдавливая дежурную слезу у сентиментального обывателя.
Документы опять-таки говорят, что среди красноармейцев приказ №227 вызывал положительную реакцию гораздо чаще, чем это хочется либеральной интеллигенции.
«Военврач ПАП 15 ГвСД Хандомиров, в беседе с командным составом, высказал: “...Приказ очень хороший и если бы он вышел раньше, то наверное бы не было таких безобразий, которые пришлось нам пережить...” Ст. пом. нач. шифроотдела 1-й танковой армии ст. лейтенант Баранов заявил: “...Если бы этот приказ был издан тов. Сталиным полтора-два месяца назад, мы бы никогда не отошли от р. Оскол, а возможно бы заняли Харьков»...Красноармеец 1034 СП Найман заявил: -“...Если бы этот приказ был издан в начале июня, наша дивизия не оказалась бы в Сталинградской области, а крепко дралась бы за Украину...”»
Разумеется, демократ не верит документам НКВД - ему кажется, что в НКВД сидели такие идиоты, что друг другу и руководству замазывали глаза липовыми бумажками ура-патриотического характера. Непонятно только, как, руководствуясь липовыми донесениями, они умудрились победить в большой войне. Ну, представим: написал начальник ОО фронта липовую бумагу с уменьшенным количеством тех же расстрелянных. Управление кадров РККА числит за фронтом «мертвые души». Выходит приказ, исходя из липовых данных: из числа фронта взять столько-то человек. Приказ не выполнен, так как людей нет. Начинается разбирательство, после которого начальник, подписавший липу, либо идет в штрафроту - с мосинской винтовкой наперевес высотки штурмовать, либо стенку подпирает подобно тем самым трусам и дезертирам, которых он недоучел. Особые отделы не замазывали в своей статистике случаи антисоветских высказываний:
«Наряду с положительными высказываниями отмечен ряд фактов и отрицательных проявлений, исходящих, главным образом, от враждебного и малоустойчивого элемента...Пом. командира батареи 20 ГвКП, 5 ГВКД лейтенант Боровкин, в беседе с командным составом батареи, сказал: “...Сейчас этот приказ малодействительный, потому что поздно издан. Многие наши части уже разбиты, так что драться нечем и некому...”...Командир отделения роты ПТР, 76 СД Галето, после прочтения приказа, среди красноармейцев говорил: «...Вот приказ о дисциплине издали, а не выпустили приказ, чтобы хлеба больше давали. Все равно люди, попавшие в штрафные роты, убегут на сторону противника, т.к. отступать им будет нельзя...”....Красноармеец 28 ГАП Щербук, прослушав содержание прочтенного бойцам приказа, заявил: “...Такие приказы уже были, но они ничего не помогли. У немцев очень сильная авиация, они нас все равно задушат. Наше правительство допустило ошибку. Надо было бить немцев тогда, когда они напали на Польшу.,.”.»
Несмотря на то, что отрицательных высказываний приводится в документе примерно столько же, сколько и положительных, это ничего не говорит о численном соотношении антисоветских настроений в армии. Выявлять отрицательные настроения - это была одна из основных задач Особого отдела. Положительные реакции же фиксировали только в исключительных случаях по отдельным важным политически вопросам как доказательство, что ситуация удовлетворительная в целом. Чтобы узнать примерное соотношение положительных высказываний и отрицательных, возьмем цифры «из спецсообщения военной цензуры в ОО НКВД СТФ О перлюстрации красноармейской почты».
«С 15 июля по 1 августа с.г. отделением военной цензуры 62 армии просмотрено 67380 писем. Большинство из них - 64392 письма бытового характера, положительных - 1333, отрицательных - 125, изъято - 93, что к общему числу писем составляет 0,1%».
Таким образом, писем отрицательного характера более чем в десять раз меньше, чем писем положительного. А если учесть, что в письма отрицательного характера включались письма с жалобами на плохое питание, снабжение, уход в госпиталях, то «народ, который не поддерживал коммунистов», но при этом «выиграл войну», сжимается до вообще ничтожных цифр.
Такая реакция далеко не случайна. Ни демократы, ни патриоты, упоминая о приказе № 227, не любят упоминать о том, что сам он состоит из двух частей: первая (гораздо большая по объему) носит мотивационный характер, а вторая постановляющий. Обстоятельно и подробно в приказе дается определение текущей оперативной и политической обстановки и аргументируется, причем порой даже в полемической форме, необходимость чрезвычайных мер. И только после этого постановляется создание заградотрядов и штрафных батальонов. Однако и во второй части есть также указания о воздействии на бойцов пропагандой:
«безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда».
Читая документы дальше, мы можем обнаружить данные о тех красноармейцах, которые судились за трусость, так сказать, в частном порядке, то есть не о случаях массового отхода, а о случаях личной трусости:
«За время боевых действий войск Донского фронта массовое бегство военнослужащих с поля боя были единичными случаями... В частях 62 армии, которая вела ожесточенные оборонительные бои с превосходящими силами противника, только в сентябре месяце осуждено и расстреляно по постановлениям особорганов 195 военнослужащих, проявивших трусость и бежавших с поля боя. В декабре месяце прошлого года, в период успешного наступления наших войск, осуждено и расстреляно особорганами перед строем 37 трусов и паникеров... Всего за период с 1 октября 1942 года по 1 февраля 1943, по неполным данным, особорганами фронта арестовано трусов и паникеров, бежавших с поля боя, - 203 человека, из них: а) приговорено к ВМН и расстреляно перед строем 49 ч., б) осуждено к различным срокам ИТЛ и направлено в штрафные роты и батальоны 139 ч. Кроме того, расстреляно перед строем по постановлениям особорганов 120 трусов и паникеров.» (Докладная записка ОО НКВД ДФ в УОО НКВД СССР «О работе особорганов по борьбе с трусами и паникерами в частях Донского фронта в период с 1.10.42 по 1.02.43»).
Данные здесь приведены по двум армиям численностью не менее 200 тыс. чел. То есть ни о каких массовых расстрелах, ни о каком стремлении расстрелять как можно больше красноармейцев, ни о каком запугивании красноармейцев органами НКВД речь идти не может. И тем более не может идти речь о выигрывании войны путем закидывания врага трупами штрафников, о котором любят порассуждать солженицыны и астафьевы. За четырехмесячный период в штрафные части было отправлено всего 139 человек из двух армий. Любой воевавший скажет, что эта цифра не компенсирует потерь батальона за тот же период на самом что ни на есть тихом участке фронта, а в наступлении личный состав частей, бывало, заменялся полностью в течение недели. Ну, не штрафники, а сверхлюди какие-то, то ли неуязвимые, то ли бессмертные. Рэмбо, одним словом...
Широко распространен миф о том, что «и в сражении под Москвой заградотряды гнали красноармейцев на убой». Читаем архивный документ из сборника «Лубянка в дни битвы за Москву»«Об обстановке на фронте в районе г. Тулы и о работе заградительных отрядов особого отдела НКВД 50-й армии»: «По борьбе с дезертирами, трусами и паникерами особым отделом НКВД 50 армии было организовано 26 заградительных отрядов в составе 111 человек и 8 патрульных групп в составе 24 человек.» Количество ничтожное, а каковы результаты? Далее говорится о результатах работы: «С 15 по 31 октября задержано 2681 человек, из них арестовано 239 человек. В числе арестованных большинство дезертиры. В то же время задержаны и разоблачены ряд немецких шпионов».
Думаю, что позитивный характер работы заградотрядов здесь налицо. Раз те, кто подпадал под категорию «дезертир» или «шпион» арестовывались, то те, кто не арестован - это просто в беспорядке отходящие военнослужащие, из числа которых шло формирование и пополнение частей. О том, какую помощь заградотряды оказали действующей армии, говорит тот факт, что как раз в то время, когда под Тулой действовали заградотряды, численность, например, 290-й дивизии, которая входила в состав 50-й армии и находилась на самом острие удара, была всего... 1800 человек.
Вчитываясь в те или иные пассажи пишущих о войне, становится жалко читателя - ибо в нагромождениях разного рода чепухи, написанной либо от конъюнктуры, либо от невежества, либо от лютой озлобленности против Советской власти, либо от всего этого вместе, - трудно докопаться до исторической правды. Но документы советского периода в последнее время публикуются все чаще и чаще. Читатель, по крайней мере, значительная часть читателей, уже до такой степени объелся псевдоисторией, кухонной стряпней Резунов и Радзинских, что демократическую беллетристику покупает с гораздо меньшей охотой. Книгоиздатели в погоне за сенсацией публикуют документы и... пропагандируют тем самым коммунизм массовыми тиражами. Потому что правда о Советской власти - это уже маленькая победа коммунистов.
Социализм в отдельно взятой стране или национал-социализм?
Штрихи к портрету сталинизма
Идея классификации сталинизма как разновидности фашизма приобрела в сегодняшнем мире такую популярность, что выступая против неё человек рискует навлечь на себя нападки практически со всех сторон, из диаметрально противоположных точек политического спектра. Тем не менее мне всё же хотелось бы вернуться к вопросу, вынесенному в заглавие. Действительно ли социализм в отдельно взятой стране тождественен национал-социализму? Но прежде чем ответить на этот вопрос (и ответить отрицательно) нам следует выслушать тех, кто уверенно отвечает на него положительно. Начнём с противников сталинизма.
Наиболее тверды в своей антисталинской позиции конечно же г-да «демократы» — сторонники «свободы», рынка, капитализма и всех прочих «общечеловеческих ценностей». Сталин для них если чем и отличался от Гитлера, то лишь тем, что он — ещё хуже: покусился даже на то, на что фюрер не решился — на частную собственность. С другой стороны, не намного отстают от них и р-р-революционные троцкисты, для которых Советский Союз — это полностью предавшее идеалы социализма тоталитарное бюрократическое государство в котором всех истинных коммунистов пересажали-перестреляли ещё в тридцатые годы, в точности как в Тысячелетнем Рейхе. Трогательное единомыслие среди, казалось бы, непримиримых противников.
Перейдём к сторонникам сталинизма. А чтобы не ошибиться, обратимся за информацией на сайт «За Сталина!» , имеющий «зеркала» как в России так и на Западе и ставший чем-то вроде официального сайта памяти И.В.Сталина — на него, как на авторитеный источник информации, ссылаются практически все, от издания РКСМ(б) «Коммунист.RU» (communist.ru) до «Би-би-си». И что же мы читаем в опубликованной там краткой биографии Иосифа Виссарионовича? Ровно следующее:
Народ понял, что вопрос о «социализме в одной стране» — не отвлеченно-схоластическая проблема, но совпадает по своей сути с животрепещущим вопросом о национально-государственном выживании Советского Союза и всех его народов. Под руководством Сталина в кратчайшие сроки была осуществлена индустриализация страны.
1937 год беспощадно смел с политической сцены примазавшихся к великой народной революции карьеристов и проходимцев, тех, кто «расказачивал» и «раскулачивал», утверждал «пролетарскую культуру», кто рушил храмы и уничтожал честных беспартийных «спецов», тех, кто хотел «все отнять и поделить», кто грезил о «мировом пожаре», в котором России отведена роль простой «охапки хвороста».
Сталинизм в его философском аспекте, отразил в себе идеологию русского национального социализма [все выделения — как в оригинале], разработанную патриархом русской социалистической мысли А.И.Герценом и развитую затем в трудах русских революционеров-народников. Позднее концепция русского социализма легла в основу программы партии социалистов-революционеров (эсеров). Разгромленная интернационал-коммунистами при помощи иностранных войск (латышских стрелков) в роковые дни 6-7 июля 1918 года, народническая идея не умерла. Она продолжала жить в многомиллионной массе русского крестьянства. «Термидор» Сталина, происходившего, кстати, из православной крестьянской семьи, стал историческим реваншем русского социализма над чужеродным, привнесенным с Запада марксизмом.
Чего ещё не хватает для полноты портрета «российского фюрера»? Говорят, Гитлер увлекался мистикой... Что ж, читаем статью «Мистический сталинизм»:
Пришествие Сталина было великой тайной умирающей Империи, каким-то чудом успевшей на излете своей многовековой судьбы найти невозможное, парадоксальное, выходящее за рамки человеческого понимания продолжение. Наследник русских царей явился с отдаленной кавказской окраины, материализовался из персти и праха, поднялся с самых низов архаичного общества. Словно сбылось евангельское пророчество о последних, которых станут первыми. Возможно, впрочем, что с позиций особой, высшей, сверхисторической логики — не могло быть иначе.
Для Сталина власть была неизбежным и необходимым условием для воплощения той колоссальной исторической сверхзадачи, поставленной перед Россией высшими, небесными силами в те дни, когда еще не было ни Рюриковичей, ни славян, ни скифов, когда еще не успела начаться человеческая история. Эта сверхзадача, сокровенная сердцевина небесных предначертаний русской судьбы, стала для Сталина личным политическим проектом. Судьба России стала его личной судьбой.
По всему выходит, что сталинисты вполне солидарны с троцкистами и «демократами» относительно фактической стороны вопроса, разногласия возникают лишь в части моральной оценки сталинизма. (При этом троцкистская позиция выглядит не в пример последовательнее, чем сталинистская, поскольку в первой понятия «хорошо» и «плохо» — универсальны, тогда как во второй — обусловлены национальной принадлежностью оценивающего. По их логике геноссе Гитлер оказывается плох только с нашей точки зрения, с немецкой же он — точно такой же пламенный патриот-государственник, как для нас — Сталин.)
Справедливости ради следует отметить, что автор второй их процитированных выше статей всё же вроде бы пытается откреститься от отождествления режимов СССР и фашистской Германии:
С учетом вышесказанного, систему философских взглядов, на которой основывалась внешнеполитическая доктрина Сталина, можно было бы условно обозначить как русский национально-государственный социализм. Причем, сразу же необходимо провести различие между этой доктриной и немецким национал-социализмом. В отличие от сталинской, доктрина Гитлера базировалась не на общенациональной, а на расистской предпосылке, предусматривающей превосходство германской расы над всеми другими. Ничего подобного ни у русских народников, ни у самого Сталина найти не удастся. В основе русского социализма лежало не этническое происхождение того или иного лица, а принцип гражданства, принадлежность к многонациональному народу России. Другой важной отличительной чертой было то, что в практике нацистской Германии было очень мало чего-либо по-настоящему социалистического. В этом смысле Гитлер заметно уступал даже Муссолини, который все-таки пытался осуществить кое-какие социалистические преобразования.
Но если разобраться, то подобные возражения не выдерживают никакой критики: по существу, единственным отличием сталинизма от гитлеризма оказывается лишь то, что принадлежность к «высшей касте» определяется не по форме черепа, а по наличию паспорта с пропиской. «Принципиальное» отличие, что и говорить... Гораздо важнее в данном пассаже всё же то, что сталинизм упоминается в одном ряду с фашизмом и даже ранжируется относительно различных версий последнего.
Говорят, что Маркс как-то раз в сердцах заявил, что он — не марксист. Как знать, не сказал ли бы и Сталин, что он — не сталинист, воскресни он сегодня и погляди на подобного рода «национал-сталинистов», для которых «социализм в отдельно взятой стране» — это примерно то же самое, что «коммунизм в отдельно взятой квартире», расширенный до границ бывшего «единого и неделимого» (или даже только границ нынешней «эрэфии»).
К счастью, далеко не все сталинисты таковы. Более того, есть, я надеюсь, немало и таких сталинистов, которые вообще не считают «национал-сталинистов» сталинистами, а относятся к ним так, как те и заслуживают — как к самым банальным нацистам лишь прикрывающимся, как фиговым листом, именем Сталина. Есть на свете сталинисты, которые прекрасно понимают, что ошибочность взглядов троцкистов не в том, что у них в области морали плюс каким-то образом перепутался с минусом, а в искажении самой сути исторических фактов. Понимают, что Сталин не был ни патриотом (тем более — русским, что для «лица кавказской национальности» было бы достаточно оригинально), ни противником мировой революции, а Советский Союз никогда не был империей, созданной исключительно в интересах русского (или даже советского) народа. Проблема, однако, в том, что, во-первых, этих настоящих сталинистов практически совсем не слышно, а во-вторых, мало кто из них не делает хоть что-нибудь для того, чтобы твёрдо и бескомпромиссно отмежеваться от «соратников», исповедующих, по-существу, троцкистские взгляды на нашу историю. В результате вместо объективной и взвешенной критики троцкизма из лагеря сталинистов слышены лишь истеричные вопли «За Родину, за Сталина!», плавно переходящие в «Россия превыше всего!», затем «Россия — для русских!» и, наконец, «Бей жидов — спасай Россию!» К вящему удовольствию троцкистов, с нескрываемым злорадством наблюдающих, как противник сам себя дискредитирует.
В связи с чем возникает вопрос: что же всё-таки делать с «национал-сталинистами»? Ответ: гнать поганой метлой. А чтобы душа не болела по поводу этого «раскола», достаточно просто ясно отдавать себе отчёт в том, что они таковы, каковы они есть, не потому, что они сталинисты, а как раз наоборот — они называют себя сталинистами только потому, что верят, будто Сталин и правда был таким же, как они. Или даже всего лишь делают вид, что верят в это, поскольку считают выгодным для себя «приватизировать» имя Сталина. Подобные «сталинисты» — твёрдые и убеждённые враги коммунизма, какими бы красными фразами они не прикрывались. А нет ничего хуже, чем по ошибке принять врага за друга.
Но очистка сталинистского движения от примазавшихся к нему нацистов принесёт и ещё одну, на первый взгляд несколько неожиданную пользу: она неизбежно вызовет аналогичный «раскол» и в стане троцкистов. Как уже было сказано, троцкистская критика сталинизма базируется на извращении исторических фактов, но если на секунду отвлечься от этого фундаментального порока, то обнаружится что во всём остальном она вполне соответствует марксистско-ленинской идеологии. Иными словами, если бы факты и правда были таковы, как их видят троцкисты, то их борьба против Сталина и СССР была бы не только абсолютно оправдана, но и заслуживала всяческой похвалы. Что это означает на практике? Только то, что значительная часть рядовых троцкистов (может быть даже большинство) отнюдь не являются антикоммунистами и их вполне реально перетащить на свою сторону. Отмежевание от «национал-сталинистов» лишит троцкистское руководство основного аргумента в их клевете на сталинизм — того, что сталинисты, якобы, сами признают все выдвигаемые против них обвинения да ещё и пытаются объявить эти пороки добродетелями. Этот двойной «раскол» позволит преодолеть действительный раскол в коммунистическом движении, даст возможность настоящим коммунистам наконец-то объединиться в общей борьбе вместо того, чтобы грызться между собой в угоду размахивающим красными флагами представителям двух разновидностей империализма — классической государственно-монополистической (фашистской) и модернистской либерально-рыночной.
Итак, в чём же основные противоречия троцкизма, делающие его интерпретацию природы политического и экономического строя СССР несостоятельной? Прежде всего — в неистребимой двойственности его отношения к Советскому Союзу, которая совершенно отчётливо проявилась уже в «Преданной революции» Троцкого. Но если во времена написания этой работы подобная амбивалентность ещё могла рассматриваться как вполне оправданная — Сталину-де не удалось пока до конца ликвидировать революционные социалистические завоевания — то сегодня подобные оправдания выглядят уже просто смешно. Это противоречие до какой-то степени удавалось игнорировать во времена расцвета СССР: успехам советского народа противопоставлялись высокий уровень жизни и меры социальной защиты в развитых капстранах, при этом как бы «забывая», почему правящий класс Запада был вынужден пойти на эти уступки и какой степенью эксплуатации рабочих третьего мира достигалось процветание их собратьев в странах Европы и Америки. Но после краха системы социализма, привёдшей к очевидно негативным последствиям во всём мире, включая и первый — сокращению социальных программ, падению уровня жизни, ограничению гражданских свобод и т.п. — игнорировать это противоречие и дальше стновится всё труднее и труднее. Особенно если учесть, что перечисленные негативные процессы только продолжают набирать обороты и даже не думают останавливаться. Спрашивается: как победа сил свободы и демократии над ещё одной фашистской диктатурой могла привести к столь парадоксальным и плачевным последствиям? Ответа на этот вопрос у троцкистов нет и поэтому они вполне способны с утра на чём свет стоит ругать «советский госкапитализм», вечером не менее искренне лить слёзы по кончине «первого в мире государства рабочих и крестьян», а в промежутке — клясться в верности идеям коммунизма перед портретом ярого сталиниста Че Гевары, у которого для троцкистов было одно место — тюрьма.
К этому главному противоречию можно добавить множество других, более конкретных вопросов. К примеру, где потомки наших «диктаторов» прячут награбленные ими у народа миллиарды (или, скорее, с учётом размеров и мощи страны — даже триллионы) долларов? Или как объяснить те огромные цифры по существу безвозмездной помощи практически всем борющимся против мирового капитализма силам, которыми так любили в своё время ужасаться г-да перестройщики? Но, конечно, самый интересный вопрос — это почему же после победы над «фашизмом» страна не расцвела, как райский сад, а скорее превратилась в какую-то помесь помойки с борделем? И на эти вопросы у троцкистов также нет никаких, хотя бы наполовину удовлетворительных ответов, так что волей-неволей приходится усомниться в базовых посылках, на которых их покойный вождь основывал все свои рассуждения. И главная из этих посылок — мнимое противопоставление концепций мировой революции и построения социализма в отдельно взятой стране.
На первый взгляд, противопоставление это кажется достаточно очевидным, так что непонятно даже, что тут вообще можно обсуждать. Но именно эта кажущеяся очевидность как раз и заставляет нас задуматься: а в чём же мы ошибаемся? Ведь если бы всё действительно было так просто, то как объяснить тот странный факт, что руководство партии в своё время поддержало националиста-госкапиталиста Сталина, а не коммуниста-интернационалиста Троцкого? Неужели всё они там были настолько глупы, что были не в состоянии понять очевидных вещей, над которыми мы даже не считаем нужным задумываться? Что-то не верится. Скорее уж следует предположить, что это именно мы проявляем известную степень глупости, не давая себе труда задуматься над тем, что на первый взгляд кажется очевидным.
Что же мы видим при более пристальном рассмотрении? А видим мы, что кроме ВКП(б), оказывается, в те времена существовал ещё и Коминтерн, одной из секцией которого ВКП(б) и являлась. И это именно Коминтерн, а отнюдь не ВКП(б), был партией в собственном смысле этого слова — он строился на принципах демократического централизма и решения его центральных органов были обязательны к исполнению всеми без исключения его членами, вне зависимости от национальности, места проживания или организационной принадлежности к той или иной секции. А провозглашённой целью Коминтерна была не более и не менее как победа пролетарской революции во всех странах мира и создание на нашей планете... Всемирного Союза Социалистических Советских Республик. Который частично — на большей части территории бывшей Российской Империи — был уже создан, со столицей в Москве и «Интернационалом» в качестве гимна.
Иными словами, с точки зрения тогдашних коммунистов лишь одно государственное образование на Земле было в полном смысле этого слова законным — государство мирового пролетариата, СССР, которому принадлежал весь мир, но 5/6 территории которого пока, к сожалению, было оккупировано различными капиталистическими государствами, подлежащими постепенному уничтожению — тогда и теми способами, которые будут признаны наиболее эффективными в складывающихся условиях, от участия в буржуазных парламентах до прямых военных действий. Т.е. в те времена никому (кроме, разве что, самого Троцкого) и в голову не могло бы прийти трактовать идею построения социализма в отдельно взятой стране как отказ от мировой революции. Речь шла не об отказе, а не более чем о выборе дальнейшего пути её реализации: что лучше, продолжать наступать дальше или закрепиться на уже освобождённой территории для перегруппировки сил перед новым наступлением? Разумеется, можно спорить о том, который из путей был правильней (хотя спор этот будет и несколько схоластичным, поскольку предложения Троцкого, в отличие от сталинских, не прошли проверки Историей, а на бумаге у всех всё гладко получается), но при этом надо ясно отдавать себе отчёт в том, что спор этот будет именно о методах, а вовсе не о целях, как то старается сегодня представить сводный хор троцкистов и «национал-сталинистов».
По той же самой причине необосновано (или даже хуже того — контрреволюционно) выгладели в те годы и выдвинутые Троцким обвинения, что Сталин подчинил всю деятельность Коминтерна интересам внешней политики СССР. Ну а каким же ещё интересам он её, спрашивается, должен был подчинить?! Об интересах какого государства должен был печься французский, допустим, коммунист — своего, Всемирного Союза ССР или буржуазной Французской Республики? Или может быть он должен был печься об интересах французского народа? Только вот что это за зверь такой — «французский народ»? Французская буржуазия — это понятно, это — враги любого коммуниста, в том числе — и французского. Не имеющий отечества мировой пролетариат, часть которого проживает и во Франции тоже, — опять понятно, но вот как марксисту могла прийти в голову идея возродить концепцию «национального пролетариата» — концепцию, которая и привела к краху II Интернационала, это уже совершенно непонятно. Особенно если учесть, что ни кто иной как сам Троцкий, своей собственной рукой писал проекты многих документов Коминтерна, осуждающих социал-патриотизм.
Несколько более сложен вопрос о роспуске Коминтерна в 1943 году. Нельзя ли этот факт рассматривать в качестве доказательства предательства Сталиным интересов мировой революции? Попытаться, конечно, можно, но, во-первых, никак не с позиций троцкизма: ведь ликвидация III Интернационала открывала дорогу созданному Троцким в пику «переродившемуся» Коминтерну IV Интернационалу, стоящему на «марксистско-ленинских» позициях. Во-вторых, учитывая реальные обстоятельства, приведшие к «самороспуску» мировой компартии, вряд ли можно вообще говорить о какой-либо «измене»: достаточно очевидно, что ликвидации Коминтерна (а также принятия нового национального гимна вместо «Интернационала», что и было сделано в 1944 году) от СССР требовали его союзники по антигитлеровской коалиции, возможно даже — под угрозой перехода на сторону противника, так что мера эта была вынужденной. Не следует забывать, что современная интерпретация Второй Мировой войны как борьбы «свободных и цивилизованных» западных демократий с тоталитарной фашистской «Осью», мягко говоря, не вполне соответствует действительности. Достаточно вспомнить хотя бы следующие два факта. Во-первых, то, что идеологически нейтральный договор «Ось Берлин-Рим» так и остался договором лишь между Германией и Италией, в то время как действительное объединение мирового фашизма произошло на основе подписанного на месяц позже Антикоминтерновского пакта между Германией и Японией, к которому через год присоединилась и Италия, а затем — Испания и масса мелких, зависимых от Германии и Японии государств. А во-вторых, ту мощную поддержку, которой пользовался Гитлер в Соединённых Штатах Америки (в частности, со стороны Прескотта Буша — дедушки нынешнего президента), видевших в нём избавителя человечества от «коммунистической заразы». Так что предательство союзников, которые ненавидели Коминтерн ничуть не меньше, чем наши официальные противники, было более чем вероятно. Особенно если вспомнить знаменитое высказывание лорда Палмерстона о том, что «у Британии нет постоянных союзников, есть лишь постоянные интересы», а также историю предательства Америкой Франции и перехода её на сторону Англии всего через несколько лет после того, как Франция помогда США завоевать свою независимость от Британской Империи.
Опять же, и тут можно спорить о том, следовало ли приносить Коминтерн в жертву, тем более что купленная такой ценой победа получалась в какой-то мере пирровой — ведь выходило так, что Антикоминтерновский пакт добился таки своей основной цели, т.е. вместо победы мы получили в лучшем случае ничью. С другой стороны, ничья — это всё же лучше, чем чистое поражение, особенно если учесть, что влияние Коминтерна в мировом коммунистическом движении в любом случае было уже изрядно подорванно троцкистской пропагандой. Но как бы то ни было, даже если на самом деле уступать и не следовало, сдачу Коминтерна можно квалифицировать лишь как ошибку, в самом худшем случае — роковую ошибку, но никак не измену идеалам мировой революции. Что видно хотя бы уже из того, что после войны Сталин приложил массу усилий (пусть так и не увенчавшихся успехом) по реанимации Коминтерна через Коминформ. Да, действительно, война привела к усилинию в стране и партии националистических настроений — этот факт отрицать невозможно, как невозможно отрицать и то, что это было явным отступлением от уже достигнутых позиций в построении интернационального пролетарского государства, но при этом надо учитывать, что отступление это было вызвано объективными причинами. Утверждать, что Сталин хотел этого, это всё равно что обвинять Ленина в приверженности капитализму на том лишь основании, что он отступил от военного коммунизма к НЭПу. Коренной поворот от пролетарского интернационализма к социал-патриотизму произошёл лишь значительно позже — с провозглашением принципа мирного сосуществования государств с различным социальным строем. Однако курс этот был принят на... XX Съезде КПСС. Комментарии, как говорится, излишни.
В заключение остаётся лишь повторить, что никогда — как бы кому-то ни хотелось в это верить — сталинизм не имел ничего общего ни с национализмом, ни с патриотизмом, ни с фашизмом, а всегда был и оставаётся только одним: наиболее последовательным воплощением в жизнь марксистского принципа пролетарского интернационализма. Никогда сталинский (а точнее даже — ленинский) социализм в отдельно взятой стране не был национал-социализмом. Он никогда не был «только для русских» или «для лиц с советским паспортом», он всегда был значительно большим — плацдармом мировой революции на территории одной (бывшей) страны. И ограничен Россией не потому, что Сталину, политбюро, ВКП(б) или русскому народу так захотелось, а в силу объективных исторических условий, потому что именно этого требовали интересы мировой революции, сформулированные в решениях Коминтерна — всемирной коммунистической партии, представляющей весь мировой пролетариат, который может победить только вместе, в то время как разделившись на «национальные пролетариаты» от может лишь проиграть (каковое поражение мы, в сущности, сегодня и наблюдаем). Имеют ли место те же условия и современном мире? Должны ли коммунисты России ориентироваться в первую очередь на реставрацию СССР или сегодня перед ними стоят совершенно иные задачи и приоритеты? Вопрос этот выходит за рамки настоящей статьи. Но в любом случае, вряд ли достоин называться сталинистом тот национально-ограниченный «коммунист», который не готов, подобно грузину Джугашвили, взять себе псевдоним на языке, на котором он так никогда и не научится говорить без акцента, и принять участие в «чужой» для себя революции. Кто не понимает, что есть только одна коммунистическая революция — мировая, которая «своя» — всем, даже если в какой-то момент она ограничена отдельно взятой страной на противоположной стороне земного шара.
Антисоветские мифы об отношении Советской власти к религии (Часть 1)
О "приказе Ленина расстреливать попов" и "об отмене ленинского указа Сталиным."
1). "Протоиерей Чаплин: уничтожение большевиков – нравственное дело христианина
Глава синодального отдела по взаимоотношениям Русской православной церкви и общества протоиерей Всеволод Чаплин заявил, что верующих ничто не должно останавливать, если необходимо защищать святые для себя вещи, сообщает “Интерфакс”. "Я считаю, что наши верующие в 1920-е годы, когда Ленин инициировал репрессии против них, должны были отвечать иначе, чем они отвечали", – заявил Чаплин на встрече со студентами факультета телевидения МГУ. Протоиерей уверен, что "нравственное дело, достойное поведения христианина", – это "уничтожить как можно больше большевиков, чтобы отстоять вещи, которые для христианина являются святыми, и свергнуть большевистскую власть". Священнослужитель заметил, что все традиции православия и Евангелия в данном случае дают людям заповеди защищаться против беззакония псевдовласти даже с оружием в руках, ведь эта власть была узурпаторской и никогда по большому счету не являлась законной."
2). Г.А.Зюганов: Об отношениях государственной власти и церкви в течение 70 лет советской власти":
"...Таковы реальности подлинной истории. И только учитывая их, можно объективно оценивать наш российский опыт. А опыт этот, между прочим, говорит о том, что в отношениях между государством и церковью в советской России было немало не только трагических страниц, но и эпох подъема, блестящих взлетов. Созидательного здесь накоплено все-таки гораздо больше. Потому что и государство и церковь прилагали очень большие усилия, чтобы понять друг друга, нормализовать отношения и объединить усилия для служения Отечеству. Сталинский пример в этом отношении чрезвычайно показателен. Напомню, что уже в ноябре 1939 года решением Политбюро ЦК ВКП (б) было отменено указание от 1 мая 1919 года "О борьбе с попами и религией". Утрачивали силу и "все соответствующие инструкции ОГПУ НКВД, касающиеся преследования служителей церкви и православноверующих". Было восстановлено Патриаршество. Возрождались церкви. В годы войны, в решающих сражениях под Москвой и в Сталинграде святая икона становилась грозным оружием защиты и возмездия…"
Разоблачение мифов:
Краткое содержание мифа: Ленин подписал указание ВЧК, в котором приказывал расстреливать всех попов. Миф используется чтобы «доказать» патологическую ненависть Ленина не только к религии, но и к любым ее проявлениям и служителям.
Действительность: А. Латышев, автор книги «Рассекреченный Ленин» и статей типа этой: «О рассекречивании трудов Ленина. К 132-летию со дня рождения»2), рассказывает о своей работе в архивах: «…после августовских событий 1991 года. Мне выдали спецпропуск для ознакомления с секретными документами о Ленине. Власти думали найти причину переворота в прошлом. Я с утра до вечера сидел в архивах, и у меня волосы вставали дыбом. Ведь я всегда верил в Ленина, но после первых же тридцати прочитанных документов был просто потрясен».3)
Какие же документы так потрясли веру г-на Латышева? Например, вот этот:
«…Приведем полностью страшный документ, который неоднократно публиковался в факсимильном варианте:
«1 мая 1919 г. № 13666/2.
Председателю ВЧК тов. Дзержинскому Ф.Э.
УКАЗАНИЕ
В соответствии с решением ВЦИК и Сов. Нар. Комиссаров необходимо как можно быстрее покончить с попами и религией. Попов надлежит арестовывать как контрреволюционеров и саботажников, расстреливать беспощадно и повсеместно. И как можно больше. Церкви подлежат закрытию. Помещения храмов опечатать и превращать в склады. Председатель ВЦИК Калинин, Председатель Сов. Нар. Комиссаров Ульянов (Ленин)».
В исходящем номере - число дьявола!
Вот так: беспощадно расстрелять всех православных священников, превратить в склады все православные храмы.
(Характерна публикация в коммунистической «Правде» постановления политбюро ЦК ВКП(Б) от 11 ноября 1939 за подписью И. Сталина: «Указание тов. Ленина от 1 мая 1919 г. за № 13666/2 «О борьбе с попами и религией», адресованное Предс. ВЧК Дзержинскому Ф.Э., и все соответствующие инструкции ОГПУ-НКВД, касающиеся преследования служителей Церкви и православных верующих, - ОТМЕНИТЬ».)»
Ничего не скажешь – страшный документ. От него волосы встают дыбом и пахнет серой…
Однако, справившись с первым приступом страха, замечаем что:
ВЦИК и Совнарком за все время своей деятельности не издали ни одного документа с названием «Указание», только постановления и декреты за подписями глав этих органов. Любой человек может убедиться в этом лично, заглянув в сборники «Декреты советской власти». Более того, в практике советского партийно-государственного делопроизводства вообще никогда не существовало документов с названием «Указание».
1 мая 1919 года М. И. Калинин физически не мог подписать никакое «Указание», так как совершал в это время поездку на Восточный фронт.4)
Порядковых номеров таким документам не присваивалось. Однако, порядковый номер 13666/2 подразумевает наличие многих тысяч таких «указаний» в государственном делопроизводстве. Где они?
По свидетельству директора РГАСПИ К.М. Андерсона, все документы ленинского фонда рассекречены и доступны для исследователей, так как государственных тайн в них не содержится. «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» в РГАСПИ отсутствует… Среди бумаг Ленина, относящихся к 1 мая 1919 г., нет антирелигиозных – это несколько подписанных им постановлений Малого СНК, и все они касаются мелких хозяйственных вопросов.5)
Отсутствует «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» и в Государственном архиве РФ, где хранятся фонды СНК и ВЦИК.
Отрицательный отзыв о наличии этого «документа» дали в своих официальных письмах Центральный архив ФСБ России и Архив президента РФ.6)
Не существовало никакого секретного «решения ВЦИК и СНК 1917–1919 гг. о необходимости «как можно быстрее покончить с попами и религией», во исполнение которого «Указание Ленина от 1 мая 1919 г.» будто бы было выпущено. Кстати, Латышев позабыл «маленькую» деталь – он не указал ни номера, ни даты, ни названия этого «решения».
Не существует никаких «инструкций ВЧК–ОГПУ–НКВД» со ссылками на это «указание», нет никаких документов о его исполнении.
Никакой публикации в «Правде» не было.
За 11 ноября 1939 г. решения Политбюро действительно были. Однако церковных вопросов они не касались.
Как видите, данное Указание Ленина – фальшивка чистой воды.
Кому это было нужно?
Судите сами:
Выписка из бюджета ельцинского предвыборного штаба, 1996 год:8)
«…Книга “Рассекреченный Ленин”. 95 млн. р. Утверждено. Оплачено.»
"В годы войны, в решающих сражениях под Москвой и в Сталинграде святая икона становилась грозным оружием защиты и возмездия"
Вождь "коммунистов" повторяет мифы, распускаемые церковью. Озвученные "данные" не подтверждаются фактами. Никакого изменения политики большевиков в отношении церкви в Сталинскую эпоху не было и быть не могло.
Подробное разоблачение этого мифа:
Александр ЛБОВ. Советская власть и РПЦ в годы Великой Отечественной войны - было ли коренное изменение политики?
Антисоветские мифы об отношении Советской власти к религии (Часть 2)
"РПЦ предложила проверить труды Ленина и Троцкого на экстремизм
«Сегодня нужно всерьез обсудить вопрос, являются ли экстремистскими материалами работы Ленина, Троцкого и других лидеров большевиков. Как сегодня нужно относиться к их воспроизводству и к тем, кто сегодня продолжает использовать самые радикальные элементы этих текстов для конструирования политической практики и пропаганды», - заявил Чаплин на пресс-конференции в центральном офисе «Интерфакса». По его мнению, «трудам основоположников большевизма нужно дать не только юридическую оценку, но и нравственную и политическую, поскольку они оправдывают массовые репрессии против невинных людей». «У нас осуждена пропаганда нацизма, потому что мы знаем, что его практика, идеология, политические конструкции были связаны с уничтожением большого количества безвинных людей. Труды основоположников большевизма содержат в себе оправдание массовых репрессий, а иногда прямые призывы к «красному террору», - заявил отец Всеволод."
Мракобесы-инквизиторы на основе фальшивок вновь, как в дореволюционные времена, желает ввести цензуру на труды Ленина и большевиков.
К большевикам они лживо приплели и меньшевика Троцкого - врага народа, осуждённого советским судом. Троцкий никогда не был основоположником большевизма. В РСДРП(б) он вступил лишь на VI съезде РСДРП (июль - август 1917 года), отказавшись (как позже оказалось, лишь на словах) от своих заблуждений и признав программу большевиков.
Кстати, в работах Зюганова также встречается троцкистская ложь, объединяющая Троцкого с Лениным ("иудушка Троцкий" - так называл того В.И. Ленин) и большевиками:
"Красная стратегия В первые годы Советской власти господствующей стала троцкистская доктрина, основанная на авантюристической теории “перманентной революции”. Впрочем, даже называть троцкистские идеи геополитической доктриной можно с большой натяжкой. Россия в этой логике рассматривалась просто как “куча хвороста для разжигания мирового пожара”, а о ее долговременных геополитических интересах не могло быть и речи. Но жизнь вскоре взяла свое. Самоубийственная теория “перманентной революции” сменилась патриотической сталинской концепцией “построения социализма в одной отдельно взятой стране”, предполагавшей форсированное возрождение державной мощи России. Так постепенно сформировалась геополитическая доктрина, которую по имени советского вождя правомерно назвать сталинской." (Геннадий Зюганов: Русский социализм — ответ на русский вопрос)
1. "Лев Давыдович Троцкий в 1905 году склонялся к такой мысли, что пролетариат должен быть изолирован и не должен поддерживать буржуазию, так как это был бы оппортунизм, но выполнить революцию одному пролетариату очень трудно, потому что в те времена пролетариата было 7--8% на все население, и с таким небольшим кадром не повоюешь. Тогда Лев Давыдович решил, что пролетариат должен поддерживать в России перманентную революцию, т.е. бороться за возможно большие результаты, до тех пор, пока головешки от этого пожара не взорвут всего мирового порохового склада. У Владимира Ильича была другая система и действительно вполне марксистски продуманная, вследствие чего и оказалось полное совпадение его прогноза с тем, что на самом деле произошло. А именно -- этот авангард пролетариата должен был, по его мнению, опереться не только на рабочий класс, но и на крестьянство. Вот то маленькое словечко, которое сразу меняет все. Революционно ли или нет крестьянство в России? Революционно в том смысле, что оно хочет земли и хочет погромить помещиков, хочет звериным нутряным, стихийным хотением,-- и для этого ему не нужно никакого особенного классового самосознания. Это совершенно стихийное данное. Что будет делать буржуазия, что будут делать меньшевики и эсеры, когда они окажутся у власти? Они постараются околпачить крестьянство и земли ему не дать, а сами будут стремиться сохранить положение привилегированных классов.
Пролетариат же мог итти с крестьянами рука об руку, как угодно далеко: полная экспроприация земель без всякого выкупа, с погромами, если нужно, против помещиков, с крушением всяких привилегий помещиков. Словом, мужицкая революция нам не страшна. В каком случае мужицкая революция нам может быть страшна? А в том случае, если бы на нее насел кулак, в том смысле, если бы мужицкая революция, совершившись, повела бы к расслоению деревенского населения и выдвинула бы наиболее приспособленный к организации класс--кулачество. Тогда окажутся вместо дворян-землевладельцев землевладельцы из крестьян, и конец делу. Значит, мужицкая революция в своем радикализме нам не страшна, а в своем стремлении к кулачеству она нам страшна, поэтому пролетариат должен овладеть этой стихией, чтоб не дать ей превратиться в буржуазную революцию, поэтому должен быть заключен прочный союз между пролетариатом и крестьянством. (А. Луначарский. К характеристике Октябрьской революции. "Власть Советов", No 7, 1924)
О роли Троцкого (весьма незначительной) в ходе Октябрьской революции и после читайте здесь:
2. О возможности победы социализма в одной стране первым писал Владимир Ильич Ленин в статье "О лозунге Соединенных Штатов Европы". Своё гениальное открытие Ленин впервые сформулировал в августе 1915 года. "Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма. Отсюда следует, что возможна победа социализма первоначально в немногих или даже в одной, отдельно взятой, капиталистической стране", — писал Ленин в этой работе. И.В. Сталин, марксист-ленинец, продолжил дело Ленина.
Откуда дровишки?
Источник, из которого черпал "правдивую" информацию Зюганов, - Троцкий:
Л. Троцкий. ДВА ПИСЬМА В РЕДАКЦИЮ NEW YORK TIMES Койоакан, 17 ноября 1939 г.:
"Ленин никогда не проповедовал теорию социализма в одной стране, наоборот, всегда утверждал, что дальнейшая судьба общественного строя в СССР полностью зависит от судьбы международного капитализма. Я позволю себе сослаться на свою "Историю русской революции", где, смею думать, неопровержимо доказано, что Ленин держался взглядов, прямо противоположных тем, какие ему ныне приписывают."
Сталин И.В. Заключительное слово по докладу “О социал-демократическом уклоне в нашей партии” на XV Всесоюзной конференции ВКП(б) 3 ноября 1926 г.:
"Я говорил в своем докладе, что Ленин открыл и обосновал закон неравномерности экономического и политического развития капиталистических стран, что, исходя из этого закона, исходя из факта развития и обострения неравномерности, Ленин пришел к идее о возможности победы социализма в одной стране. Против этого положения возражали Троцкий и Зиновьев, – Троцкий говорил, что это положение Ленина неправильно теоретически.
Кстати, ложь о том, что идея принадлежит Сталину, а не Ленину, встречается и в других работах Зюганова, например, в "Геннадий Зюганов. Сталин и современность": "Обвинения Сталина в «националистическом уклоне» усилились после того, как он выдвинул лозунг о возможности построения социализма в одной стране."
Лётчик-космонавт СССР Юрий Алексеевич Гагарин с букетом ромашек. РИА Новости
Валентин Алексеевич Гагарин. "Мой брат Юрий".
Диспут о боге (глава из книги).
Чуть схлынул людской поток — мама пригласила Юру и приехавших с ним товарищей отобедать. — Надо подкрепиться перед митингом,— уговаривала она. Но не тут-то было. Едва сели за стол, пришел Борис. — Юра,— сообщил он,— там к тебе делегация божьих старушек препожаловала.
Юра подошел к окну. У ограды в самом деле стояли старухи — десятка полтора их было. В темных шалях, несмотря на жару, сгорбленные, опираясь на палки, стояли и смотрели они на стены дома, и стены, казалось, вот-вот раздвинутся, разойдутся в стороны под пронзительными взглядами их выцветших глаз. Было какое-то странное несоответствие между этим ликующим, солнечным днем и черными, похожими на тени, старухами. Юра узнал их. — Да это же наши бабушки! — воскликнул он.— С нашей улицы... Вон и тетя Маня, Мария Петровна Петрова... К ним нельзя не выйти — обидятся. Когда он стремительно выбежал на крыльцо — старушки дружно, как по команде, перекрестили его. — Здравствуйте,— весело сказал Юра.— Что же это вы тут стоите? Заходите в дом. — Да нам и тут хорошо... — Солнышко старые кости греет... — Домом после полюбуемся, Тимофеевна дозволит... — Мы, внучек, на тебя полюбоваться пришли. Подталкиваемая подружками, вышла вперед тетя Маня Петрова. — Юра, сынок, ты скажи нам: видел ли ты его? — Кого? — Кого... Ну, его... Господа бога нашего,— решилась наконец тетя Маня.— И как он допустил тебя туда? Юра громко рассмеялся: — Нет, не видел, бабушки, и думаю, вы только не обижайтесь, но думаю я, что его совсем в природе не существует. Старушки смущенно зашептались. — А что, Юрушка,— опять вступилась в разговор тетя Маня,— что это ты, спросить мы тебя хотим, фуражечку совсем не снимаешь? — Извините,— теперь уже смутился Юра, не понимая, к чему задан этот вопрос: может, в невежестве укоряют его старые люди.— Извините, в форме я — положено так. Но так и быть... Он быстро сдернул фуражку, бросил ее на крыло машины. И тут случилось то, над чем мы после долго хохотали. Мария Петровна быстро подошла к нему, подняла руку и дернула прядку волос на его голове. — Что ты делаешь, тетя Маня? — с притворным ужасом закричал Юра.— Ведь больно же! Мария Петровна растерялась до такой степени, что даже расплакалась. — Юрушка, сынок, ты уж прости меня, старуху неразумную. Нам ведь, по темноте нашей, чего только не наговорили. Что наказал тебя господь, без волос оставил, что парик ты носишь, из шерсти собачьей сделанный. А ведь волос-то у тебя свой, настоящий. Мы уже давно вышли из комнаты, стояли на крыльце, и, когда тетка Маня сказала это, грянул хохот. — Наговорили тебе, а ты поверила,— весело рассмеялся и Юра.— Да кто, кстати, наговорил-то, где он, выдумщик этот? Тетка Маня уже оправилась от смущения. — Кто ж его знает, от кого первого слыхано было. Может, и сами мы это придумали. Газет-то — старенькие мы, видим плохо — не читаем вовсе, а вот сойдемся так, посидим на завалинке, погреемся— до чего только не додумаемся... Выходит, неправда все? — Выходит так. — А ты, Юрушка, не сумлевайся. Я теперь от кого байки про тебя услышу, так тому и скажу: неправда все это. Сама с Гагариным толковала — сосед, мол, он мне, и сама убедилась, что остался он таким, каким с детства его помню. Ни один волос не упал с головы. А вот про бога с батюшкой посоветуюсь. Трудно так сразу-то... Шестьдесят пять лет на белом свете живу, в церковь хожу и богу молюсь. А ты говоришь, не увидал его... Юре, видимо, по душе пришелся этот разговор со старушками. — Знаете, бабушки,— весело пообещал он,— вот чуть-чуть подучимся летать — и вашего батюшку в космос пригласим. Пусть сам убедится, что к чему. А захотите — и вы полетите. Тетя Маня разошлась вовсю: — Я чего? Была бы я помоложе, нешто не полетела бы? Да с тобой, Юрушка, хоть на край света... — Истинную правду Петровна говорит,— дружно поддержали ее другие старушки. Много позже Юра говорил, что в той огромной почте, которую получил он по возвращении из космоса, были сотни писем от недавних верующих, от тех, кто, под впечатлением полета, отрекался от своих былых воззрений.
Общее число осуществлявших руководство в Красной Армии и ВВС, т.е. офицеров и комиссаров, составляло в 1937 г. 144300 человек, увеличившись до 282300 в 1939 г.
За период чисток 1937–1938 гг. 34300 офицеров и комиссаров были удалены по политическим мотивам. К маю 1940 г., однако, 11596 из них уже были реабилитированы и восстановлены на своих должностях.
Это значит, что в ходе чисток 1937–1938 гг. 22705 офицеров и комиссаров были уволены (13000 офицеров сухопутных войск, 4700 офицеров ВВС и 5000 комиссаров), которые дают итог 7.7% всех офицеров и комиссаров, а не 50%, как утверждают. Из этих 7.7% некоторые были осуждены как предатели, но огромное большинство из них, как следует из имеющихся в распоряжении исторических материалов, просто вернулись к гражданской жизни.
Последний вопрос «Были ли в 1937–1938 гг. процессы справедливыми, чтобы предъявлять обвинения?» Исследуем, для примера, суд над Бухариным, одним из видных партийных руководителей, осужденным за контрреволюционную деятельность. Согласно свидетельствам тогдашнего американского посла в Москве хорошо известного юриста по имени Джозеф Дэвис, который присутствовал на всех заседаниях, Бухарину было разрешено говорить свободно на всем протяжении суда, и его дело продвигалось без каких-либо помех. Джозеф Дэвис написал в Вашингтон, что в ходе процесса было доказано, что осужденные были виновны в преступлениях, которые им были предъявлены, и что общее мнение среди дипломатов, присутствовавших на заседаниях суда, сводилось к тому, что наличие очень серьезного заговора было доказано (Марио СОУСА).
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
1. Альтернативные версии Катынского расстрела
Дело о Катынском расстреле приобрело острый политический характер сразу же с обнаружением захоронений немцами в 1943 г., и все проводившиеся расследования, кроме может быть польского (немецкое, советское, американское) — были тесно связаны с политическими кампаниями. В данной статье излагаются исследования независимых авторов в свете новых ранее не опубликованных документов до настоящего времени. Альтернативные версии катынского расстрела — версии, выдвигаемые главным образом в России в противоположность общепринятой ныне в западной и либеральной российской исторической науке версии о том, что военнопленные и интернированные поляки, содержавшиеся в советских лагерях с сентября 1939 года, были расстреляны НКВД в 1940 году, и настаивающие на первоначальной советской версии о том, что они были уничтожены немецкими войсками.
Зарождение сомнений
В настоящее время основные документы по Катынскому делу, опубликованные в академическом журнале «Вопросы истории», признаются в мировой науке подлинными[1][2] [3]. Почерковедческая и криминалистическая экспертиза записки Берия и подписей на ней, проведённая Главной военной прокуратурой РФ, также подтвердила её подлинность[4].
Тем не менее, в России продолжается оживлённая критика всех доказательств, приводимых в подтверждение научной версии. Особенно активно развивает эти версии публицист Ю. И. Мухин, инженер-металлург по образованию и основной профессии[5]. Он утверждает, что доказательства, появившиеся во время Второй мировой и последовавшей за нею «холодной войны», были сфабрикованы нацистами и идеологическими противниками СССР; что доказательства, в том числе документальные, появившиеся в СССР во времена перестройки и позже, являются плодом широкомасштабной фальсификации, организованной М. С. Горбачёвым, А. Н. Яковлевым и Б. Н. Ельциным в угоду своим политическим интересам с привлечением множества учёных, архивистов, журналистов, следователей и т. д., и т. п. («бригада Геббельса», в терминологии Ю. И. Мухина). На Западе усомнился в версии о причастности НКВД к расстрелу в Катыни заместитель министра иностранных дел Франции в правительстве де Голля знаменитый историк Ален Деко. Ему удалось разыскать несколько человек спасшихся из плена, которых тем не менее комиссия Геббельса объявило погибшими в Катыни. Главная претензия Деко к Советскому правительству состояла в неопубликованных материалах о судьбе польских офицеров. Позицию Деко в России разделяет писатель А. Бушков [6] В среде польских историков так же есть исследователи, отвергающие "советский след". В 1988 г Ромуальд Святек опубликовл в Лондоне книгу "Катынский лес, в которой привел свои доводы против версии о причастии НКВД к смерти польских офицеров.[7]
Сомнения в подлинности документов
Как на один из признаков, указывающих на возможную фальсификацию записки Лаврентия Берии и выписки из протокола заседания Политбюро ЦК ВКП(б), указывают на полное совпадение дат отправки записки (5 марта 1940 года) и проведения заседания Политбюро (тоже 5 марта 1940 года). Сторонники этой точки зрения утверждают:
Первоначальную дату неизвестные преступники «подкорректировали». Выразилось это в том, что из «записки» Берии товарищу Сталину вытравили указание на число и цифра «5» провалилась неизвестно куда: было «5 марта 1940 года», а стало «…марта 1940 года». В таком виде «записка» попала в шестой том «Материалов дела о проверке конституционности указов Президента РФ, касающихся деятельности КПСС и КП РСФСР, а также о проверке конституционности КПСС и КП РСФСР»[8] .
На деле записка Берии вовсе не датирована (место даты на бланке не заполнено: «..» марта), но в правом верхнем углу, под словами «Совершенно секретно» и среди прочих служебных отметок, стоит пометка: «от 5.III.40г.» ."[9]. Пометка возникла при приобщении документа к делу и означает его связь с решением Политбюро; дата же самой записки установлена архивистами по номеру — 3 марта[10].
Ирония в данном случае в том, что окончательно добил «записку Берии» Международный фонд «Демократия», издавший уже в 2006 году сборник документов под названием: "Лубянка. Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946" [11]
В это трудно поверить, но это факт. Дело в том, что сторонники официальной версии не заметили, что кроме даты и номера в «записке Берии» есть и другие датирующие признаки — упоминание должности одного из членов «расстрельной тройки» — некоего Л. Ф. Баштакова (начальник 1-го спецотдела НКВД)(а должность эту Баштаков занял … опять таки 5 марта 1940 года) и цифр, взятых из «записки Сопруненко» от 3 марта 1940 года.
Вот, например, как разобралась с датой на записке Берии видный специалист по Катынскому вопросу Н. С. Лебедева: http://www.epochtimes.ru "По номерам других писем Берии и документам, в которых цифры точно совпадают с 3 марта, нам удалось точно установить - 3 марта. 3 марта было написано знаменитое письмо Берии к Сталину с предложением о расстреле..."
Решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. было принято по инициативе И. В. Сталина и оформлено в соответствии с письмом Берии в его адрес. На записке наркома внутренних дел СССР быт проставлены месяц, год, но отсутствовало число. Она была написана на бланке НКВД СССР и имела регистрационный номер. Именно этот номер помог нам датировать с точностью до одного дня — 3 марта — этот документ. [12]
То есть Н. С. Лебедева уверяет, что «записка Берии от 5 марта» была написана на самом деле 3-го марта. Но другие сторонники официальной версии полагают, что Н. С. Лебедева тут ошибается:
Что касается датировки записки Берии Сталину с проектом решения, которую предлагает Н.С. Лебедева (3 марта 1940 г.), то она не может считаться “абсолютно” доказанной. Направленные 2-3 марта Сопруненко руководству данные не полностью совпадают с приводимыми в ней. Копия документа с единственной фразой о передаче Берии Сталину служебной информации для Особого совещания не содержит сведений о том, к какому делу этот документ относится. Можно говорить лишь о рабочей гипотезе (И. С. Яжборовская, А.Ю. Яблоков, B.C. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских отношениях. М., РОСПЭН, 2001, с. 442.)
Вообще устанавливать дату документа С НОМЕРОМ по цифрам, совпадающим с цифрами в другом документе (то есть по тексту документа) – это все равно, что правой рукой левое ухо доставать. Не проще ли поднять в архиве ФСБ книги регистрации исходящих документов канцелярии «центрального офиса» НКВД – и по ним посмотреть: какого же числа и какого месяца был в 1940 году зарегистрирован исходящий номер 794/Б? Почему же Н.С.Лебедева столь легким путем не воспользовалась? Потому, что тогда выяснилось бы, что документ с номером 794/Б никак не мог быть датирована 3 марта 1940 года. Дело в том, что кроме сборника «Катынь. Март 1940 — сентябрь 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. (Документы)» есть и другие сборники документов. Например: «Лубянка, Сталин и НКВД-НКГБ-ГУКР «Смерш» 1939-март 1946» (Издательство МФД, Москва, 2006), в котором на стр.142 приведено «Спецсообщение Л. П. Берии И. В. Сталину о положении в Чунцине» за номером 810/б от 2 марта 1940 г. То есть – 3 марта 1940 исходящие из канцелярии центрального аппарата НКВД номера документы могли быть уже только большими, чем 810/б! А поскольку каждый день из канцелярии НКВД в адрес высшего политического руководства направлялось по 15-20 документов, то получается, что номер 794/Б мог стоять только на документе, зарегистрированном либо 1 марта 1940 года, либо вообще 29 февраля! Кстати – впоследствии, в 2004 г. в Российском Государственном архиве социально-политической истории в рабочих материалах Политбюро ЦК ВКП(б) было выявлено письмо Л. П. Берии с исходящим номером “№ 793/б” от 29 февраля 1940 г. Два письма — “№ 795/б” и “№ 796/б” также были зарегистрированы в секретариате Наркома внутренних дел СССР 29 февраля 1940 г. Об этом сообщается в ответе № 10/А-1804 от 31.12.2005 г. за подписью начальника Управления регистрации и архивных фондов ФСБ РФ генерал-майора В. С. Христофорова на запрос депутата Государственной Думы Андрея Савельева. Поскольку номер 794/Б не просто находится где-то МЕЖДУ 22 февраля и 2 марта, а приходится либо на 1 марта, либо вообще на 29 февраля. В то же время в «записке Берии» (как резонно возражают Н. С. Лебедевой другие катыноведы) содержатся цифры из записок Сопруненко, написанных 2 и 3 марта. В документ, зарегистрированный 29 февраля, эти данные никак попасть не могли — потому как их тогда еще не было. Тем более не могло быть в нем указаний на должносьть Л.Ф.Баштакова, которую тот занял не ранее 5 марта 1940 года (а скорее всего — после 15 марта, поскольку именно 15 марта он получил звание майора ГБ). Таким образом в записке за номером 749/Б аж в двух случаях фигурируют упоминания о данных и должностях, которые в подлинный документ с таким номером попасть не могли. Стало быть — «записка Берии» является подложной, как и повторяющее ее слово в слово «Постановление ПБ». «Записка Шелепина», пестрящая фактическими и орфографическими (!) ошибками вообще содержит упоминание о «постановлении ЦК КПСС (!) от 5-го марта 1940 года». То есть ВСЕ документы, в которых говорится о расстреле поляков — фальшивки. По мнению сторонников альтернативной верси, все подлинные документы, разысканные учеными в архивах, говорят об оформлении дел поляков через Особое Совещание, которое, согласно данному мнению, не могло никого приговорить к расстрелу по причине отсутствия у него в тот момент таких полномочий. Более того — исследователи катынского вопроса нашли и сами приговоры ОСО (например — приговоры Олейнику и Свяневичу). Кроме того уже известно местоположение лагерей ОН1, ОН2 и ОН3, существование которых катыноведами долгое время отрицалось вообще. В ГАРФе к сегдняшнему дню документы Вяземлага, в которых упоминаются Купринский АБР №9, Смоленский АБР №10 и Краснинский АБР №11 (соответветственно, "лагеря №1-ОН, №2-ОН и №3-ОН" по терминологии комиссии Бурденко):
1. "Годовой отчет Главного управления аэродромного строительства НКВД СССР по эвакуированным стройкам за 1941 г." - ГАРФ, ф.8437, оп.1, д.14 В данном деле на листе 8 Купринский АБР №10, Краснинский АБР №11 и лесная контора Вяземлага указаны в перечне хозяйственных единиц Вяземлага, не включенных в сводный отчет по эвакуированным объектам, предположительно, по причине утраты администрацией этих лаготделений бухгалтерских документов при эвакуации или попадания указанных документов в качестве трофеев к немецким оккупационным властям.
2. "Приложение к годовому отчету по эвакуированным объектам за 1941 г." ГАРФ, ф.8437, оп.1, д.15 - Список №6, л.л. 27, 36
3. "Объяснительная записка к годовому отчету Вяземлага НКВД СССР за 1941 год по строительству автомагистрали "Москва-Минск"". - ГАРФ, ф.8437, оп.1, д.458
4. Аналогичная записка за 1940 год в фонде ГУЖДС дело №34(делопроизводственный №87). В этой записке указаны ж.д. станции снабжения всех 11 АБР Вяземлага, имевшихся в 1940 г., и точные места дислокации администрации лагерей (в 10 случаях из 11 совпадавшие с местом расположения основной жилой зоны лагеря).
5. "Отчет Вяземлага за 1941 г. по строительству объектов ГУАС НКВД СССР (эвакуированных)" - ГАРФ, ф.8437, оп.1а, д.106. Из указанной на стр. 1 данного дела дислокации объектов Вяземлага следует, что из 12 имевшихся в составе Вяземлага в 1941 г. асфальто-бетонных районов только Купринский, Смоленский и Краснинский АБР не были передислоцированы в Белоруссию на строительство полевых аэродромов и остались в местах своей прежней дислокации в районе Смоленска.
6. "Руководство Вяземлага по состоянию на 1 февраля 1941 г." - ГАРФ, ф.9407, оп.2, д.33.
7. "Списки личного состава строительства автомагистрали Минск-Москва и Вяземлага НКВД СССР по состоянию на 25 сентября 1940 г." - ГАРФ, ф.9407, оп.2, д.12
Однако, в Вяземлаге, куда якобы отправили 8 тысяч польских офицеров, на 1 июня 1940 года, то есть после завершения операции по разгрузке лагерей, числилось всего 5 750 заключенных. Так же неясно куда были отправлены 14 500 - 8 000 = 6 500 человек.
Есть претензии к "официальной версии" и по другим моментам. а)Среди опубликованных документов по Катыни есть такие в коих и с самими бланками не все понятно - в 1940 году в ПБ почему-то используются бланки напечатанные в 30-е годы (поскольку в них есть места для дат с меткой "193_" год), хотя в бланках документов НКВД указано уже "194_" год. б) даты на штампах входящей регистрации (например - на "записке Шелепина") почему-то на ГОДЫ отличаются от датировки самого докУмента. в) в документах присутствуют грамматические и фактические ошибки ("постановление ЦК КПСС от 5 марта 1940 года", "чел_век" и Старобельск, который "близ Харькова" - в "записке Шелепина") и совершенно невозможные в тех условиях опечатки (КАбулов в "выписке из протокола ПБ"). Однако опечатки в других документах уровня Политбюро встречались, к примеру в проекте вербальной ноты, которая рассматривалась на заседании Политбюро было написано "норомами международного права", в проекте постановления Совнаркома написано "в горнизонах РККА" г) в "записке Берии", датированной 1940 годом, содержится фраза "возложить на особую тройку", но предложения о создании такого органа отсутствует. Между тем решение об упразднении "троек" было принято 17 ноября 1938 года совместным постановлением ЦК ВКП(б) и Совнаркома - и Берия в полном соответствии с этим постановлением "тройки" упразднил приказом по НКВД №00762 от 26 ноября 1938 года. Соответсвенно, когда "тройки" впоследствии действительно создавались (например - в 1943 годк в Киргизии и Узбекистане), то решения об их появлении содержали стандартную последовательность: "создать республиканскую тройку в составе..." и лишь затем "предоставить право..."
Немецкие пули
Наличие немецких пуль (которое германская комиссия поначалу пыталась скрыть) начиная с 1943 г. было основным доводом сторонников «немецкого следа». Тогда же было выдвинуто и возражение: нет никаких оснований утверждать, что у сотрудников НКВД в принципе не могло быть немецких пистолетов, как и любого другого оружия[13]. В начале 1990-х гг. участник расстрелов в Калинине Д. С. Токарев дал на допросе в ГВП объяснение предпочтению немецких пистолетов «Вальтер»: по его словам, советские «наганы» перегревались от частой стрельбы.[14]. Нагрев ствола в основном зависит от энергии патрона и скорострельности, поэтому разница между пистолетами с близкой энергией патрона незначительна. Более того, скорострельность револьвера существенно меньше полуавтоматического пистолета. Поэтому можно считать эту версию выдуманной. Указывается также другое преимущество «Вальтеров»: они были небольшого размера и имели небольшую энергию пули, так что не было опасности, что пуля разнесёт череп и палач окажется забрызганным. «Вальтеры» импортировались в СССР в 1920-е годы, а кроме того могли быть (вместе с патронами) захвачены в Польше, где состояли на штатном вооружении[15].[16].
Сторонники альтернативной версии считают опровержением научной версии тот факт, что "Вальтер ППК" в 20-х годах в СССР поставляться не мог — он начал производиться только в 1931 году, тогда как "Вальтер ПП" пошел в серию в 1929… На это сторонники научной версии возражают, что пистолеты могли быть из партий, поставленных между 1929-1933 гг., либо вообще трофейными (отнятыми у польских же офицеров). Однако документальных подтверждений поставок в СССР до сих пор не имеется. Версия о возможности захвата оружия в Польше либо о закупках опровергается исследованиями обнаруженных гильз. Дело в том, что стальные гильзы фирмы Geco начали производится только с начала 1941 г, тогда как раннее использовались латунные гильзы. Но доказательств того, что при раскопках в Козьих Горах были найдены именно стальные гильзы не представлено.
Утверждение о немецких верёвках
Одним из доводов противников советской ответственности за Катынь является утверждение, что руки убитых были связаны бумажными шпагатами, которые в те годы производились в Германии, но не в СССР. О немецких бумажных верёвках упоминается в отчёте комиссии НКВД-НКГБ, но в отчёт Бурденко этот момент не вошёл. Действительно, в отчётах немецкого расследования однозначно говорится о толстых (3-4 мм.) витых шнурах фабричного производства, какие используются для штор. В отчёте комиссии Бурденко, вполне согласно с этим, также говорится о «белых плетёных шнурах»; на фотографиях также видны довольно толстые верёвки.[17][18]
Файл:Verevki.jpg Связанные руки. Виден довольно толстый шнур (по: Amtliches Material zum Massenmord von Katyn. Berlin, 1943).
Утвержадется также, что у четырех тел, найденных поляками в 1994-1995 г. в первичной могиле, на одном из трупов обнаружился паспорт (в НКВД обязательно отбирались любые документы, удостоверяющие личность), а у другого руки были заведены за спину (то есть связаны перед расстрелом), но … веревок на них не было — они полностью истлели. В отличие от суконной шинели, в которую труп был одет. Также утверждается, что в ходе раскопок 1991 года в Пятихатках поляки вырыли тела связанные советскими пеньковыми веревками, которые сохранились настолько хорошо, что можно было развязать узлы на них; тогда как «катынские» веревки истлели полностью. В этом видят доказательство того, что веревки, которыми были связаны жертвы в Катыни, были либо бумажными, либо хлопчато-бумажными. То есть немецкими [19].
Косвенные основания
В 1995 г. Ю.Мухин опубликовал книгу «Катынский детектив». Первые лет пять после своего издания книга Мухина подвергалась сторонниками немецкой версии полному замалчиванию. Потом стала удостаиваться издевательски-брезгливых упоминаний в 1-2 фразы в самых уничижительных выражениях относительно нравственных качеств и умственных способностей автора этой книги. Но, поскольку книга Мухина стала появляться во многих местах, полностью замалчивать ее стало уже просто неприлично. Как всегда получается в Катынском деле у сторонников немецкой версии, получилось всё у них очень эмоционально, наукообразно и красиво оформленным, но совершенно бездоказательно и неубедительно для специалистов в этом вопросе.
Критики общепринятой версии указывают и на ряд других моментов. В частности:
Первые считают сомнительной необходимость организации «тройки» для «принятия решения» по делу, учитывая то, что тройки были отменены приказом Берия от 26 ноября 1938 г. Вторые указывают[Источник?], что нельзя назвать никакой причины, по которой решение таких дел через тройки было бы принципиально невозможным, тем более что расстрел, как это явствует из документов, не был обставлен даже внешними юридическими формальностями, а целиком носил характер внесудебной расправы. При этом и само существование внесудебных «троек», и казни военнопленных в равной мере были явлениями, противоречившим формально действовавшим законам.
Первые указывают[Источник?] на то, что тела захороненных польских граждан были посыпаны едкой известью[Источник?], что как отмечают противники научной версии, было характерно для немецких концентрационных лагерей (не представляя, однако, доказательств того, что только и исключительно для них). Вторые указывают[Источник?]: во-первых, невозможно назвать причины, по которым советские могилы в принципе не могли быть посыпаны извёсткой; во-вторых советская комиссия вскрывала не первичные захоронения, а вторичные, действительно устроенные немцами после эксгумации; первичные же не могли быть посыпаны известью, так как на них, по единодушному свидетельству экспертов, были высажены деревья.
Первые указывают[Источник?] также на то, что далеко не все польские военнопленные были расстреляны, к тому же наиболее, по их мнению, опасные антисоветски настроенные поляки, находившиеся в вологодских лагерях, остались живы. По мнению же вторых[Источник?], опять-таки ни из чего не следует, что, если были расстреляна не все пленные, то в принципе не мог быть расстрелян никто. Мотивы же и логика конкретных действий НКВД должны являться предметом особого исследования.
Первые указывают также на то, что разбор делопроизводственных и фактических ошибок, допущенных составителями этих документов всё же даёт основания считать их фальшивками. А также насчёт других документов - найденных в катынских ямах. У арестованных во всех тюрьмах в мире отбираются паспорта, солдатские книжки, другие документы, а также медальоны, ладанки, монеты, прочие ценности. Всё это при аресте у человека изымается и хранится отдельно, чтобы не облегчать побег[20]. Оно могло попасть к полякам в результате того, что они взбунтовались, отказались эвакуироваться с конвоем, вскрыли архив, кладовую и завладели своим изъятым имуществом.
Претензии имеются и к появлению архивных данных сторонники немецкой версии, организовали вброс фальшивок в научный оборот через специально созданный для этой цели сомнительный журнал - однодневку «Военные архивы России» и допустившим при этом кучу опечаток и нарушений элементарных правил публикации исторических документов. Юрий Мухин например пишет о наличии среди «пропавших» в СССР весной 1940 г. граждан бывшей Польши нескольких тысяч человек, арестованных в декабре 1939 г. и в начале 1940 г. органами НКВД на территории Западной Украины и Западной Белоруссии, среди которых было много польских офицеров. Они с момента своего ареста не были военнопленными. Следовательно учётные дела военнопленных на них не заводились, на них в тюрьмах после ареста заводились только следственные дела [20].
Обращает на себя и тот факт что вновь найденные документы составленны очень небрежно так Берия "пишет", что у него в лагерях военнопленных 14736 офицеров и прочих, а расстрелять предлагает только 14700; в тюрьмах у него 18632 врага, а в "письме Берии" с предложением по расстрелу расстрелять он предлагает всего 11000". Кто и как отобрал этих людей до сих пор не известно. В "письме Берии" и "решении Политбюро" предлагается в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии расстрелять 11.000 человек арестованных, а в "записке Шелепина" утверждается, что, якобы, в тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии в 1940 г. были расстреляны лишь 7.305 человек. Почему Берия ослушался решения Политбюро и вопреки "приказу Сталина" не расстрелял в 1940 г. подлежащих безусловному расстрелу 3.695=11.000-7.305 человек, из которых не менее 3.390=10.685-7.305 были поляками.
Существенные основания
Более существенные основания базируются на исследованиях Деко, показаниях очевидцев и еще ряде нестыковок официальной версии.
1. Немецкий бургомистр Смоленска Меньшагин в 1970-х годах написал мемуары, в которых проболтался о том, что 18 апреля (то есть через 3 недели после начала немецких раскопок) видел в Козьих Горах свыше 5000 трупов, лежавших ПОВЕРХ ЗЕМЛИ.
2. В ежедневнике этого же бургомистра есть запись от 5 августа 1941 года, в которой есть упоминание об отлове разбежавшихся поляков.
3. В 1943 года нацисты "нашли" в могилах банкноты, выпущенные в оборот в МАЕ 1940 года (то есть тогда, когда поляки были, по их версии, уже мертвы).
4. Советские свидетели совершенно однозначно рассказали в 1944 году какая именно немецкая воинская часть расстреливала поляков в Козьих Горах.
5. Члены "независимой комиссии экспертов" не дали однозначного заключения о времени захоронения трупов в Козьих Горах.
6. Нацисты из списка опознанных тел по каким-то загадочным причинам выкинули 91 фамилию.
7. Наконец записка от 2 ноября 1940 года, направленная Берией Сталину, с предложением о формировании из пленных немцев польской дивизии в составе РККА ясно свидетельствует, о том, что польские офицеры были живы (Берия перечисляет лиц, согласных сотрудничать с РККА, и лиц, надеящихся на будущую победу Британии)[21]
СОВ. СЕКРЕТНО ЦК ВКП(б) 2 ноября 1940 г. N 4713/б г. Москва
Товарищу Сталину
Во исполнение Ваших указаний о военнопленных поляках и чехах нами проделано следующее:
1. В лагерях НКВД СССР в настоящее время содержится военнопленных поляков 18.297 человек, в том числе: генералов - 2, полковников и подполковников - 39, майоров и капитанов - 222, поручиков и подпоручиков - 6, младшего комсостава - 4.022, рядовых - 13.321. 2. Из 18.297 человек 11.998 являются жителями территории, отошедшей Германии.
Военнопленных, интернированных в Литве и Латвии и вывезенных в лагеря НКВД СССР, насчитывается 3.303 человека. Подавляющая часть остальных военнопленных за исключением комсостава, занята на работах по строительству шосссейной и железной дорог. Кроме того, во внутренней тюрьме НКВД СССР находятся 22 офицера бывшей польской армии, арестованных органами НКВД как участники различных антисоветских организаций, действовавших на территории западных областей Украины и Белоруссии. Младшие офицеры заявляют, что они будут действовать в соответствии с приказами, полученными от какого-либо польского генерала. Конкретно следует остановиться на позициях следующих отдельных лиц: а) генерал Янушайтес заявил, что он может взять на себя руководство польскими частями (вписано от руки - РЕД.), если таковые будут организованы на территории Советского Союза для борьбы с Германией (вписано от руки - РЕД.), безотносительно к установкам в этом вопросе "правительства" Сикорского. Однако считает целесообразным наметить специальную политическую платформу с изложением будущей судьбы Польши (вписано от руки - РЕД.) и одновременно с этим, как он выразился, "смягчить климат" для поляков, проживающих в западных областях Украины и Белоруссии. б) генерал Боруто-Спехович заявил, что он может предпринять те или иные шаги только по указанию "правительства" Сикорского, которое, по его мнению, представляет интересы польского народа. в) генерал Пржздецкий сделал заявление, аналогичное заявлению Боруто-Спеховича. г) несколько полковников и подполковников (Берлинг, Букоемский, Горчинский, Тышинский) заявили, что они всецело передают себя в распоряжение Советской власти и что с большой охотой возьмут на себя организацию и руководство какими-либо военными соединениями (вписано от руки - РЕД.) из числа военнопленных поляков, предназначенными для борьбы с Германией (вписано от руки - РЕД.) в интересах создания Польши как национального государства. Будущая Польша мыслится ими как тесно связанная в той или иной форме с Советским Союзом. Для прощупывания настроений остальной массы военнопленных, содержащихся в лагерях НКВД, на места были посланы бригады оперативных работников НКВД СССР с соответствующими заданиями. В результате проведенной работы установлено, что подавляющее большинство военнопленных безусловно может быть использовано для организации польской военной части (вписано от руки - РЕД.). Для этой цели нам представляется целесообразным: Не отказываясь от мысли использовать в качестве руководителей польской военной части (вписано от руки - РЕД.) генералов Янушайтиса и Боруто-Спеховича, имена которых могут привлечь определенные круги бывших польских военных, поручить организацию на первое время дивизии (вписано от руки - РЕД.) упомянутой выше группе полковников и подполковников (справки на них прилагаются) которые производят впечатление толковых, знающих военное дело, правильно политически мыслящих и искренних людей. Этой группе следует предоставить возможность переговорить в конспиративной форме со своими единомышленниками в лагерях для военнопленных поляков и отобрать кадровый состав будущей дивизии (вписано от руки - РЕД.). После того, как кадровый состав будет подобран, следует в одном из совхозов на юго-востоке СССР организовать штаб (вписано от руки - РЕД.) и место занятий дивизии (вписано от руки - РЕД.). Совместно со специально выделенными работниками штаба РККА (вписано от руки - РЕД.) составляется план формирования дивизии (вписано от руки - РЕД.), решается вопрос о характере дивизии (танковая, моторизованная, стрелковая) (вписано от руки - РЕД.) и обеспечивается ее материально-техническое снабжение. Одновременно с этим в лагерях для военнопленных поляков среди рядовых и младшего комсостава органами НКВД должна вестись соответствующая работа по вербовке людей в дивизию (вписано от руки - РЕД.). По мере вербовки и окончания проверки вербуемых, последние партиями направляются к месту расположения штаба дивизии (вписано от руки - РЕД.), где с ними проводятся соответствующие занятия. Организация дивизии (вписано от руки - РЕД.) и подготовка ее проводятся под руководством Генштаба РККА (вписано от руки - РЕД.). При дивизизии (вписано от руки - РЕД.) организуется Особое отделение НКВД СССР (вписано от руки - РЕД.) с задачами обеспечения внутреннего освещения личного состава дивизии (вписано от руки - РЕД.). Что касается военнопленных чехов, то их в лагере НКВД насчитывается 577 человек (501 чех и 76 словаков), в том числе: штабных капитанов и капитанов - 8 человек, младших офицеров - 39, младшего комсостава - 176 человек и рядовых 354. В процессе бесед с отобранными из их числа 13-ю офицерами установлено, что все они считают своим исконным врагом Германию (вписано от руки - РЕД.) и хотят драться с ней за восстановление Чехословацкого государства (вписано от руки - РЕД.). Себя они расматривают как военнообязанных чешской армии, своим вождем считают Бенеша и в случае, если на территории Советского Союза будут организованы какие-либо чешские военные части (вписано от руки - РЕД.), вступят в них по приказу Бенеша или, как минимум, своего командира полковника Свобода (вписано от руки - РЕД.), ныне находящегося за границей. Свобода (вписано от руки - РЕД.) нами из-за границы вызван. Приложение: по тексту. НАРОДНЫЙ КОМИССАР ВНУТРЕННИХ ДЕЛ СОЮЗА ССР Л. БЕРИЯ
[22]
А ведь из 18 тысяч пленных поляков минимум 12 тыс уже должны быть убиты.
Деко Ален Великие загадки XX века Вече 2007 Мухин, Юрий. Антироссийская подлость. Научно-исторический анализ. Подробный разбор «Катынского дела», разоблачение фальсификаций российских и зарубежных пособников доктора Геббельса ISBN 5-89747-050-2 Сергей Романов. Псевдоревизионизм во всей красе: Ю. И. Мухин и катынские документы Критика статьи С.Романова «Псевдоревизионизм…» Сергей Стрыгин. Ответ на статью Романова с сайта «Катынь» Юрий Слободкин. [4], [5], [6], [7], [8] — Катынь. Как и почему гитлеровцы расстреляли польских офицеров. Юрий Изюмов. Беседа с Виктором Илюхиным. («Досье», № 40, 2005 г.). Катынь не по Геббельсу Сайт Правда о Катыни. Независимое расследование
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
2. БАБИЙ ЯР ПОД КАТЫНЬЮ?
ВПЕРВЫЕ В СОВЕТСКОЙ ПРЕССЕ
ПУБЛИКАЦИЯ в номерах 6, 11, 12 за 1990 год и 4 за 1991 год под заголовком «Бабий Яр под Катынью?» вызвала у читателей, судя по почте, большой интерес. Получили мы и отклик на официальном бланке посольства Республики Польша в СССР. Письмо подписала советник по печати А. Магдзяк-Мишевска.
«Уважаемый господин редактор! Мой предшественник, советник Ереми Чулиньски, насколько мне известно, уже высказался по поводу публикации в Вашем журнале рапорта комиссии Бурденко. К сожалению, я тоже должна это сделать. Дело это тем более позорное, что вопрос ответственности советской стороны подтверждается не только сообщением ТАСС, но также и следствием, проводимым Главной военной прокуратурой СССР. Насколько мне известно, специальная группа под руководством прокурора А. В. Третецкого, занимающаяся следствием по делу смерти польских офицеров (не только тех, которые были в лагере в Козельске, но также и в Старобельске и Осташкове), имеет в своем распоряжении показания настоящих свидетелей, занимавших во время второй мировой войны ответственные посты в НКВД.
Конечно, газета может представлять любую точку зрения. Однако, как мне кажется, такой серьезный журнал, каким является Ваш, должен обращаться к более чем одному источнику. Чтобы обеспечить Вам работу, сообщаю телефон прокурора А. В. Третецкого. Я также надеюсь, что Вы опубликуете решительный протест против очередной попытки фальсифицирования уже раз, казалось бы, выясненной истории. Такая попытка наверняка не способствует благоприятному развитию отношений между нашими государствами и народами. Помочь в их восстановлении и успешном развитии может только правда».
ПРЕЖДЕ всего уточним. Ереми Чулиньски, вопреки мнению своей преемницы, никогда не обращался в нашу редакцию. Его письмо, опубликованное в нашем журнале № 12 за прошлый год под заголовком «Окрик из посольства», было адресовано редакции газеты «Орловская правда». В своем послании ретивый советник отчитал советских журналистов за попытку разобраться в Катынской трагедии. По мнению Чулиньски, разбираться тут нечего — виновато НКВД, а не гитлеровцы. «Орловская правда», а вместе с ней и мы позволили себе не согласиться с такой категоричностью советника.
Теперь нам снова говорят из посольства Польши: нечего разбираться, все ясно. Говорят, такая попытка «не способствует благоприятному развитию отношений между нашими государствами и народами». Мы же считаем, что «не способствует» только ложь, истина, коль скоро она будет установлена, никому не нанесет вреда. Вот установить ее-то и пытаемся.
Странно, что мешало работникам посольства Польши заметить: редакция публикует не только те материалы, которые «работают» на какую-то определенную версию. Вспомним хотя бы подборку документов под заголовком «Нюрнбергский бумеранг» (1990. — № 6). Кстати, эти документы впервые увидели свет именно в нашем журнале. Автор вступительной статьи кандидат военных наук Ю. Н. Зоря сделал тогда вывод, что поляков в Катынском лесу, видимо, расстреляли работники НКВД. Однако, познакомившись с другими материалами, мы усомнились в этой версии, поделились сомнениями с читателями. Теперь, получив много новых фактов и свидетельств, полагаем: «катынское дело» — это большая ложь, запущенная в обращение Геббельсом и омрачающая отношения между нашими народами почти полвека. У посольства Польши есть бесспорные доказательства обратного? Присылайте документы, мы готовы рассмотреть возможность их публикации.
Что касается любезного предложения обратиться в военную прокуратуру, то считаем это преждевременным. Следствие ведь еще не закончено. Однако не кажется ли уважаемому советнику, что и по этой причине окончательные выводы делать рановато?
А пока письмо нашей читательницы из Ленинграда Н. Ф. Фелисовой:
«Недавно в «Военно-историческом журнале» за 1990 год прочитала публикацию «Бабий Яр под Катынью?» и решила написать несколько слов.
Дело в том, что с 28 декабря 1945 года по 4 января 1946 года в Ленинграде военный трибунал судил немецко-фашистских карателей, совершивших преступления в годы войны на территории Ленинградской, Псковской и Новгородской областей. Судили 11 человек, 8 из них были приговорены к высшей мере наказания— смертной казни через повешение, 3 — осуждены на различные сроки, сосланы на каторгу.
Я была делегирована на суд как представитель молодежи.
Зная, что мне потом нужно будет осуде рассказывать на собраниях, я аккуратно вела дневник судебного заседания, исписала карандашом толстую тетрадь, которая сохранилась до сих пор.
Особенно мне врезался в память допрос подсудимого немца Арно Дюре, 1920 года рождения. Дюре в своих показаниях говорил, что он и другие подсудимые служили в батальоне «особого назначения». Из допроса Дюре выяснились некоторые подробности чудовищного злодеяния фашистов в Катынском лесу.
В сентябре 1941 года Дюре был переброшен в район Катыни и здесь вместе с другими по ночам рыл ямы (днем спали) глубиной 15—20 метров (о глубине рвов 15—20 м Дюре повторял неоднократно по просьбе прокурора уточнить глубину). Стены ямы (рва) укрепляли зелеными сучьями. Несколько дней в октябре—ноябре 1941 года СС на машинах возили трупы польских, русских офицеров, «нечистых» немцев (по словам Дюре, людей не чисто арийского происхождения), евреев. Было уложено в подготовленные ямы 15— 20 тыс. трупов.
Дюре показал, что в германских газетах он сам видел снимок этой могилы, причем под снимком было написано, что это сделали русские.
Военный трибунал осудил Арно Дюре на 15 лет каторги, возможно, он еще жив и мог бы дать показания».
ПОЧТИ одновременно с письмом из польского посольства редакция получила письмо из Лондона от Ромуальда Святека:
«В Лондоне в еженедельной польской газете за 5 января 1991 года напечатано, что вы собираетесь рассказать о том, что польские офицеры в Катыни были расстреляны немцами. Ваши намерения меня очень заинтересовали, поскольку я давно занимаюсь этой темой и в 1988 году издал в Лондоне книгу под названием «Катынский лес». В ней я также утверждаю, что ответственность за трагедию в Катыни лежит на нацистах. Поскольку эмигрантская польская критика была не согласна со мной, я решил пополнить эту книгу новыми материалами из английских архивов...»
В НАСТОЯЩЕЕ время редакция располагает подборкой материалов по Катыни, предоставленной Р. Святеком, озаглавленной «Катынь в свете английских документов», предисловие к которой мы предлагаем вниманию читателей.
Ромуальд СВЯТЕК
КАТЫНСКИЙ ЛЕС
ОДНОЙ из привилегий свободного человека является право писать и публиковать то, что ему хочется. Но для меня воспользоваться этой привилегией оказалось довольно сложно, когда я приехал в Англию в 1968 году с рукописью моей книги «Перед лицом Красного трибунала», содержащей главу, в которой подвергается сомнению версия о катынском убийстве, представленная польским правительством в Лондоне в 1943 году. Мой отличный от общепринятого подход ко всей этой проблеме не вызывал симпатий у польской коммуны в Англии, что делало очень сложным вопрос о публикации моей книги. В конце концов я нашел издателя, который согласился выпустить ее в свет с условием, что спорная глава о Катыни будет изъята. Выхода не было, я должен был принять условие, и моя книга в конце концов была издана.
По натуре я упорный человек, а кроме того, меня раздражала нетерпимость к иному мнению среди польской эмиграции. Я проявил настойчивость и решил доказать, что прав. Без промедления направился в Лондонский архив, где изучил значительное количество документов, относящихся ко временам второй мировой войны, начиная с апреля 1943 года. К моему великому изумлению, там я обнаружил чрезвычайно интересную дипломатическую переписку между Москвой и Лондоном, изучая которую мне стало совершенно ясно, что в 1943 году британское правительство было полностью убеждено в том, что массовое уничтожение польских офицеров в Катыни дело рук нацистов. Президент США Рузвельт был абсолютно такого же мнения.
Изучив все документы, касающиеся Катыни, я окончательно понял, почему англичане оказывали такое грубое давление на польского премьер-министра того времени генерала Сикорского [1], чтобы отозвать обратно запрос польского правительства в Международный Красный Крест в Женеву на проведение расследования относительно катынской резни [2].
В 1988 году я опубликовал книгу на английском языке под названием «Катынский лес», основанную на архивных документах. В этой публикации я прямо обвиняю немцев в уничтожении польских офицеров. «Катынский лес» был встречен недоброжелательными отзывами в польской прессе и ожесточенной критикой польской прессы в изгнании. Что побудило меня написать эту книгу? В мае 1950 года я очутился в советском лагере в Воркуте среди немецких военнопленных, членов польского ополчения, власовцев, бандеровцев, воевавших на стороне Германии, а также среди различных противников советского тоталитарного режима. Там, в лагерях, часто горячо обсуждались вопросы относительно катынской бойни.
Будучи эмигрантом из Англии, в то время я верил, что польские узники в Катыни были казнены НКВД — предшественником КГБ. Верил, пока мои собратья по заключению не сообщили мне новые, неизвестные детали, касающиеся этой проблемы. Я чаще стал задумываться над этим, а со временем под влиянием новых открытий катынская версия, как ее преподнесло немецкое радио в апреле 1943 года [3], и повторенная польским правительством в Лондоне, стала казаться мне все более и более сомнительной историей.
В течение семилетнего пребывания в разных лагерях я встречался с сотнями немецких военнослужащих, которые говорили, что после осады Смоленска летом 1941 года они видели лагеря с польскими военнопленными на оккупированной немцами советской территории. Я встречал также некоторых жителей из окрестностей Смоленска, подтверждавших свидетельства немецких пленных.
Но окончательно мое мнение о Катыни изменилось после того, как я встретил в лагере № 4 в Норильске одного польского офицера. Капитан Владыслав Зак из Кракова, попавший в плен в сентябре 1939 года, не имел оснований лгать, когда рассказал мне, что он избежал трагической участи польских офицеров в Катыни только потому, что за две недели до начала германо-советской войны он был переведен НКВД из лагеря под Смоленском в тюрьму, которая находилась в Москве. Его свидетельство окончательно убедило меня в том, что реакционные элементы из польского правительства в изгнании приняли немецкую версию о Катыни без ее изучения вовсе не потому, что она для них казалась правдивой, а потому, что сильно подрывала восточную политику генерала Сикорского, которого высокопоставленные политические деятели режима «санации» решили вывести из состава правительства. Кроме того, обвинив русских в убийстве польских офицеров, они получали для себя политические преимущества, поскольку это усугубляло среди поляков чувство враждебности по отношению к русским [4].
Англичане и американцы, которые после войны делали западноевропейскую политику, видели в Советском Союзе опасность для своего политического влияния в Европе. Они использовали катынский вопрос в качестве психологического оружия с целью дискредитировать НКВД, посеять разлад среди народов, охваченных советским влиянием, и противодействовать всей коммунистической системе.
Я планировал опубликовать книгу о Катыни на польском языке в 1990 году, однако ввиду заявления ТАСС [5] по этому вопросу, сделанного в апреле, я дал указание приостановить печатание до тех пор, пока не выясню, откуда дует ветер в новой советской политике. Должен отметить, что апрельское заявление ТАСС явилось для меня некоторой неожиданностью, но ни в коей мере не поколебало уверенности, что преступление в Катыни совершили немцы.
С другой стороны, касаясь открытий Лебедевой относительно гибели польских офицеров, опубликованных недавно «Московскими новостями», должен заметить, что здесь я не нашел для себя ничего нового. И мне не нужно было даже заглядывать в советские архивы, поскольку для любого бывшего заключенного советских трудовых лагерей совершенно очевидно, что с того момента, когда польские офицеры попали в плен, они автоматически попадали под надзор НКВД, а не только с апреля 1940 года, как заявила Лебедева. Но одного я все же не могу понять: почему ни в заявлении ТАСС, ни в статье Лебедевой не упоминается тот факт, что во время проведения операции по обмену населением между Германией и Советским Союзом подавляющее большинство польских офицеров из козельского, осташковского и Старобельского лагерей было в 1940 году передано немецкой стороне (здесь и далее подчеркнуто мной. — В. П.). В конце концов в польской прессе в изгнании, и я это читал неоднократно, сообщалось, что представители польского Красного Креста знали об обмене польскими военнопленными. Это касалось тех лиц, чьи семьи оставались в немецкой оккупационной зоне в Польше, или кто проживал там до войны. Писали также, что представители польского Красного Креста с продовольственными посылками ожидали под городом Бжесц прибытия из Советского Союза польских военнопленных.
Более того, полковник Адам Савтшынски, заключенный в 1939 году немцами в лагерь 2Б в Арнсвальде (Хоштшно) для польских военнопленных, заявил после окончания второй мировой войны, что в лагере той поры любой знал об обмене польскими пленными, имевшем место между Германией и Советским Союзом. Он сам и другие польские офицеры записались для обмена их советской стороне, так как они думали, что смогут продолжить воевать за Польшу в Советском Союзе. Обмен производился только из советской зоны, поскольку немцы хотели добиться освобождения максимального количества польских офицеров. Нацисты очень хорошо понимали, что, как только начнется война с Советским Союзом, которую они уже запланировали, польские офицеры примут активное участие в борьбе против немцев. Лишних штыков против себя они, естественно, иметь не хотели.
Поскольку советская пресса с апреля этого года (1990 г.) не опубликовала ничего нового относительно катынского вопроса, то моим выводом является то, что изменение отношения Советского правительства к данному вопросу было вызвано бескомпромиссной позицией польской стороны. Ни для кого не является секретом, что новое правительство Польши, сильно зависимое от «Солидарности», не дало Москве никакой возможности для маневра, используя заявление, в котором сказано, что установление действительно дружественных отношений с СССР будет возможно, если Советское правительство возьмет на себя ответственность за избиение польских офицеров в Катыни.
Вместе с тем поездка генерала Ярузельского в СССР была отнюдь не случайной. Он прилетел в Москву, чтобы извиниться или, по крайней мере, убедить Президента Горбачева в том, что он лично, как товарищ, знает правду о Катыни, но что другие поляки думают по-другому и уверены, что польские офицеры были убиты НКВД. И это должно было быть серьезной дилеммой для Горбачева, но. по-видимому, этот гибкий советский политик решил встретить поляков на полпути, хорошо зная, что истина в действительности не очень важна в политике. Поэтому, оценивая свою стратегию с чисто политической точки зрения, Горбачев завоевал поддержку поляков, еще большее доверие Запада и пожизненную благодарность немцев. Он еще раз доказал всему миру, что не имеет себе равных среди современных политиков. Учитывая это, я могу сказать только одно: пусть поляки думают, что наши офицеры погибли от рук НКВД, но я сам все-таки не могу поверить, что Сталин был настолько глуп, чтобы доставить польских офицеров ближе к польской границе лишь для того, чтобы здесь их убить. Как хотите, но одно с другим не вяжется. Для меня Катынь — выжженное клеймо преступления нацистов. Коммунистическая система Сталина отделывалась от своих противников, ссылая их в отдаленные лагеря в арктической Сибири, откуда вряд ли кто возвращался, а когда пресловутой «тройкой» выносился смертный приговор, заключенного обычно убивали выстрелом в голову там же, в тюрьме.
Поэтому я поверю, что ответственность за Катынь должен нести Сталин, а не Гитлер только в том случае, если могилы польских заключенных из Осташкова и Старобельска будут найдены в окрестностях Калинина или Харькова.
Перевел с английского капитан 2 ранга В. Ф. ПЕТРОВ
От редакции. Выдержки из книги Ромуальда Святека «Катынский лес», изданной издательством «Панда Пресс» в Лондоне в 1988 году, а также документы английских архивов редакция планирует опубликовать в одном из ближайших номеров.
___________________________
1 ^ Сикорский (Sikorski) Владислав (20.5.1881 —4.7.1943 гг.), польский военный и поли тический деятель, генерал. По образованию инженер. В 1914—1917 гг. полковник ле гионов польских, противник Ю. Пилсудского. Во время польско-советской войны 1920 г. командующий 5-й, а затем 3-й армией. В 1921 — 1922 гг. начальник генерального штаба. В 1939—1943 гг. премьер-министр польского эмигрантского правительства, военный министр и верховный главнокомандующий польскими вооруженными силами. 30 июля 1941 г. подписал договор с СССР о возобновлении дипломатических отношений. Погиб в авиационной катастрофе около Гибралтара (здесь и далее примечания переводчика).
2 ^ 17 апреля 1943 г. в соответствии с инструкциями польского эмигрантского пра вительства в Лондоне представитель Польского Красного Креста в Швейцарии принц С Радзивилл передал ноту польского правительства представителю Международного Красного Креста.
3 ^ «Радио Берлина» 13 апреля 1943 г. в 9.15 утра по нью-йоркскому времени сообщило «Как сообщается из Смоленска, местные жители известили немецкие власти о существовании места массовых казней, проводимых большевиками, где ГПУ было убито 10 тыс. польских офицеров...»
4 ^ 25 апреля 1943 г. Советский Союз порвал отношения с польским эмигрантским правительством в Лондоне, которое проводило политику, чуждую интересам общей борьбы с фашизмом. «...Нынешнее правительство Польши, — говорилось в ноте Советского правительства, — скатившись на путь сговора с гитлеровским правительством, прекратило на деле союзные отношения с СССР и стало на позицию враждебных отношений к Советскому Союзу».
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
расстрел фашистами (место неизвестно)
3. Катынь - ей 69 лет или все-таки 68? // Андрей Михайлов
Приближается очередная, 69-я уже (на самом деле – 68-я) годовщина «катынского преступления». Это событие стало для Польши и современных российских «правозащитников» своего рода культом. Редко какая «либеральная» статья, посвященная вполне-таки современным российско-польским отношениям обойдется без упоминания о «грузе Катыни» и дежурном требовании очередного покаяния России перед Польшей. Между тем, в России чем дальше, тем больше становится людей, уверенных в том, что отмечать 69-ю годовщину «Катынского преступления» рановато, поскольку убиты были польские офицеры не сотрудниками НКВД в 1940, а нацистами в 1941…
Катынские фальшивки в «Московских новостях»…
Автор данной статьи должен сразу сказать, что он (историк по образованию) относится именно к последним. Хотя вплоть до середины 90-х годов прошлого века был, как и положено правоверному демократу, уверен в вине СССР. Сомнения в версии о вине НКВД возникли, как ни странно, благодаря газете «Московские новости» - той самой, которая 21 мая 1989 года опубликовала статью «Катынь – подтвердить или опровергнуть» (авторы – Алексей Памятных и Александр Акуличев). Заканчивалась та статья вот таким пассажем:
« …В иследованиях упоминается публикация в западногерманском журнале "7 Таге" (7 июля 1957 г.) документа, захваченного немецкими войсками вместе с остатками архива в здании минского НКВД. Это рапорт от 10 мая 1940 г. за подписью Тартакова, начальника минского НКВД, на имя генералов Зарубина и Райхмана о ликвидации лагерей в Козельске, Старобельске и Осташкове. Упоминается ответственный за акцию Бурьянов. По документу ликвидация Козельского лагеря проводилась частями минского НКВД под прикрытием 190-го пехотного полка; лагеря в Осташкове (в районе Бологого) - частями смоленского НКВД под прикрытием 129-го пехотного полка; Старобельского лагеря (в районе Дергачей) - частями харьковского НКВД под прикрытием 68-го пехотного полка. Ликвидация трех лагерей закончилась 2-6 июня 1940 г. Ответственный - полковник Б.Кужов.»[1]
С чего бы это вдруг ликвидировать Козельский лагерь (Козельск ныне находится в Калужской области области) частями Минского НКВД? Уже странно…Между тем, во время публикации данной статьи один из фигурантов «рапорта Тартакова» – Леонид Райхман – был жив и успел поговорить об этой публикации с журналистом Владимиром Абариновым (написавшем вскоре книжку «Катынский лабиринт»)[2]. И вот что рассказал тогда Райхман:
«Что касается опубликованного в "Московских новостях" от 21 мая 1989 года "рапорта на имя генералов Зарубина и Райхмана", то это явная фальшивка хотя бы уже потому, что в 1940 году я имел звание майора. Кроме того, направляться такой рапорт мог только на имя начальника Главного управления лагерей Наседкина. Единственный известный мне чекист по фамилии Зарубин работал в это время в разведуправлении в звании, если не ошибаюсь, капитана».
Абаринов в словах Райхмана засомневался - и стал копаться в его биографии. И вот что он в ней обнаружил:
«Уже в октябре или даже в конце сентября 1939 года Райхман с командой прибыл во Львов, где под крышей некоего фиктивного научного учреждения искал подходы к главе униатов митрополиту Шептицкому…Райхман польским (выучил во Львове, где оставался весь 1940 год и наезжал в 1941-м)».
То есть получается, что «рапорт Тартакова» был еще и отправлен не в Москву, а во Львов! О таких мелочах как полное отсутствие «польских» могил в Бологом и Дергачах даже и говорить как-то неудобно… Но самое удивительное обнаружилось позже – оказалось, что один из авторов публикации в «Московских новостях» - А.Памятных сейчас вполне откровенно признает, что «рапорт Тартакова» - фальшивка:[3]
Dassie #35 13-05-2006 15:47:53
«По поводу рапорта Тартакова. Лет 15 назад я опубликовал в польском военно-историческом журнале заметку о том, что этот рапорт - фальшивка. Вывод был основан на приблизительно 10 несуразностях, которых не должно было быть в советских документах того времени. Эти несуразности я также привел в публикации. Более того, высказал соображение, что оригинал фальшивки был написан на немецком языке».
Dassie #38 15-05-2006 21:00:23
«… но все же отвечу, что моя заметка в польском военно-историческом журнале была напечатана в 1990 или 1991 году, когда мне удалось посмотреть фотокопию рапорта Тартакова. …В 1989 году, когда мы с Сашей Акуличевым писали статью для МН, у нас на руках был крайне ограниченный набор публикаций, только и всего. Про рапорт Тартакова в то время имелась только одна расхожая версия, которую мы и процитировали. Надеюсь, удовлетворил ваше любопытство. Ага, вот нашел точную ссылку на мою заметку: Aleksiej Pamiatnych, Jeszcze raz o raporcie Tartakowa, Wojskowy Przeglad Historyczny, 1990, nr 3/4,s. 439-440. Если вас интересует эта заметка, вы ее, думаю, сможете найти в какой-нибудь большой библиотеке Москвы». Через пару лет Алексей Памятных воспроизвел, наконец, эту заметку в русском переводе.[4] Воспроизведем ее здесь с некоторыми сокращениями:
« Моя заметка 1990 года в польском военно-историческом журнале (Публикация на польском языке: Aleksiej Pamiatnych, JESZCZE RAZ O RAPORCIE TARTAKOWA, Wojskowy Przegląd Historyczny, 1990, Nr 3-4, str. 439-440). ….Недавно умерший сподвижник Лаврентия Берии Леонид Райхман в беседе с корреспондентом «Литературной газеты» все же «прошелся» по публикации в «МН» за изложение столь сомнительной информации. Он отметил, в частности, что в 1940 году был майором НКВД, а не генералом, как в рапорте Тартакова. Это действительно так. В мае 1940 года газета «Правда» напечатала обширные списки сотрудников НКВД, награжденных орденами и медалями за выполнение особо важных заданий правительства, - в числе отличившихся назван и майор Райхман Леонид Федорович. …Теперь о главном. Недавно мне удалось ознакомиться со статьей Юзефа Мацкевича «Тайна архива Минского НКВД» и с прилагаемой к ней фотокопией рапорта Тартакова, опубликованными в августе 1975 года в лондонском еженедельнике «Wiadomości». Юзеф Мацкевич указывает на обнаруженные экспертами ошибки и неточности, заставляющие усомниться в подлинности документа. Хотелось бы отметить еще несколько грубых ошибок, которые, по-моему, однозначно доказывают, что рапорт Тартакова – фальшивка, и, быть может, проливают свет на его происхождение.
В заголовке рапорта вместо «Союз Советских Социалистических Республик» написано «Союз Социалистических Советских Республик». Такая перестановка слов в официальном документе невозможна, любой гражданин СССР со школьным образованием автоматически написал бы правильно. Никаких частей «территориальных войск» в СССР не существовало, автор «рапорта», вероятно, имел в виду внутренние войска, но такой термин для обозначения войск НКВД в 1940 году, по-моему, не использовался. Наконец, фамилия Райхман написана как «Рейхман», на немеций манер. И в целом, рапорт совершенно не соответствует стилю официальных документов: нет конкретного адресата – просто «Главное Управление НКВД», - и на документе нет даже номера, как подмечено в статье Мацкевича! Кроме всего прочего, в рапорте около десяти грамматических ошибок. Грамматические ошибки в рапорте Тартакова:
1)«военно-пленных» вместо «военнопленных»
2) «в районах г. Козельск, Осташково и Старобельска» вместо «в районах гг. Козельск, Осташков и Старобельск».
3) «назначен, откомандированный» вместо «назначен откомандированный»
4) «по 3-ье мая» вместо «по 3-е мая»
5) «загородительных Отрядов» вместо «заградительных отрядов»
6) «терреториальных» вместо «территориальных»
7) «стрелкого» вместо «стрелкового»
8) «по выполнению» вместо «за выполнение»
9) «напрляются» вместо «направляются»
10) «С подлинном» вместо «С подлинным»
Алексей Памятных, астроном,
Москва, июнь 1990 г.»
Сам «рапорт Тартакова» в фотокопии выглядит так, как показано в Приложении 1. Однако никакой «третьей Катыни» в Бологом ни в следующем 1991 году, ни позже, не обнаружилось. Само собой разумеется, что «Московским новостям» и А.Памятных с А.Акуличевым как-то не пришло в голову извиняться перед читателями за использование явной фальшивки. Впрочем,удивляться тут нечему - в журналистской тусовке это в порядке вещей… Интереснее, впрочем, другое - в 2001(!) году в России был издан перевод польского катыноведческого сборника “Katyn. Relacje, wspomnienia, publicystika” (изданнного в Польше в 1989 году ). В нем этот «рапорт Тартакова» приведен с вот таким «научным комментарием»[5]:
"Возможно, в этом документе речь идет о Д.С. Токареве (1902-1993), который, будучи в 1939г. капитаном госбезопасности и начальником УНКВД СССР по Калининской области, назначается одним из руководителей операции по “разгрузке” Осташковского лагеря. В 1992г. Токарев (в ту пору — генерал-отставник) давал показания Военной прокуратуре о подготовке и проведении массового расстрела военнопленных из Осташковского лагеря. Учитывая, что текст “рапорта Тартакова” переводился на немецкий с русского, а затем опять на русский язык, можно предположить, что фамилия автора рапорта подверглась искажению."
Ну и что, что Токарев служил в Твери, а не в Минске? Ну и что, что этот «рапорт Тартакова» был признан фальшивкой еще в 1990 году? Ну и что, что в 1992 были «обнаружены» документы, которые никак с этим «рапортом Тартакова» не стыкуются?
... и «Особых папках»
Можно спросить: стоит ли столько времени и места тратить на разбор столь явной фальшивки? Ответ будет категорическим: не только можно, но и нужно! Во-первых потому, что «рапорт Тартакова» до сих пор кочует по студенческим рефератам на «катынскую тему», а во-вторых потому, что те же самые признаки, по которым А.Памятных определяет фальшивость «рапорта Тартакова», в полной мере присутствуют и в другом «доказательстве» вины СССР – т.н. «записке Шелепина» от 3 марта 1959 года[6], которая будто бы была найдена в архиве ЦК КПСС уже после распада СССР (в так называемой «Особой папке»):
Совершенно секретно
Товарищу Хрущеву Н.С.
В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР с 1940 года хранятся учетные дела и другие материалы на расстрелянных в том же году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши. Всего по решениям специальной тройки НКВД СССР было расстреляно 21.857 человек <нет запятой, хотя далее начинается уточнение> из них: в Катынском лесу (Смоленская область) <отсутствует тире> 4.421 челвек, <отсутствует буква «о» в слове «человек»> в Старобельском лагере <отсутствует запятая> близ <фактическая ошибка – Старобельск находится в 200 км. от Харькова и в другой области> Харькова <отсутствует тире> 3.820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) <отсутствует тире> 6.311 человек и 7.305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии. <никаких «других лагерей» для содержания польских офицеров на этой территории не было>
Вся операция по ликвидации указанных лиц проводилась на основании Постановления <слово постановление почему-то с большой буквы> ЦК КПСС <анахронизм – в 1940 году не было ЦК КПСС, только ЦК ВКП(б)> от 5-го марта 1940 года. Все они были осуждены к высшей мере наказания по учетным делам <отсутствует запятая> заведенным на них как на военнопленных и интернированных в 1939 году.
С момента проведения названной операции, т.е. с 1940 года никаких справок по этим делам ни кому <слово «никому» написано раздельно> не выдавалось <отсутствует запятая, хотя далее начинается новое предложение> и все дела в количестве 21.857 хранятся в опечатанном помещении.
Для Советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Вряд ли они могут представлять действительный интерес для наших польских друзей. Наоборот <нет ни запятой, ни двоеточия, ни тире> какая-либо непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, <неуместная запятая> со всеми нежелательными для нашего государства последствиями. Тем более, что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия, подтвержденная произведенным по инициативе Советских органов власти <совершенно нелепый фразеологический оборот вместо стандартной конструкции «по инициативе органов Советской власти»> в 1944 году расследованием Комиссии именовавшейся: «Специальная комиссия по установлению и расследованию <обстоятельств> расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров» <в названии комиссии пропущено слово «обстоятельств», а слово «Комиссия» написано с маленькой буквы>. Согласно выводам этой комиссии все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами. Материалы расследования в тот период широко освещались в Советской и зарубежной печати. Выводы комиссии прочно укрепились в международном общественном мнении.
Исходя из изложенного представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции.
Для исполнения могущих быть запросов по линии ЦК КПСС или Советского правительства можно оставить протоколы заседаний тройки НКВД СССР, которая осудила указанных лиц к расстрелу <отсутствует запятая> и акты о приведении в исполнение решений троек. По объему эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке. Проект постановления ЦК КПСС прилагается. <на самом деле прилагается проект постановления Президиума ЦК КПСС, написанный на другой бумаге> Председатель Комитета Государственной Безопасности <Совершенно нехарактерная и не совпадающая с той, что есть в начале письма расшифровка КГБ как “Комитета Государственной Безопасности” с использованием написания всех слов с прописной буквы.>при Совете Министров СССР А.Шелепин
«3» марта 1959 года
Таким образом, обнаруженные постфактум бумажные «документальные свидетельства» вины СССР доверия, мягко говоря, не внушают. Чтобы решить кто виноват в смерти польских офицеров в Катынском лесу (а точнее - в местности Козьи Горы, которая находится в аккурат посередине между поселком Катынь и Смоленском) надо обратиться к фактам, зафиксированным «по горячим следам» событий.
Жареные факты и железные доказательства…
Тут надо сразу сказать, что "катынское дело" уже и весной 1943 года обернулось не совсем так, как планировали нацисты - в черепах убитых поляков обнаружились пули немецких калибров (7,65 мм., 6,35 мм. и 9 мм.), а в раскопах - гильзы с немецкой маркировкой. Это обстоятельство сильно нервировало Геббельса, но скрыть его было невозможно - и нацисты запустили версию о том, что-де сотрудники НКВД расстреляли поляков из импортных немецких пистолетов, поставлявшихся будто бы в СССР в 20-х годах и при помощи патронов, произведенных до 1931 года.
Дело в том, что на гильзах, найденных в 1943 году самими немцами маркировка была без даты производства. Соответственно, гильзы можно было объявить изготовленными когда-то давным-давно – еще в пору активного советско-германского военно-технического сотрудничества 1920-х годов. Что нацисты и сделали (см. Приложение 2):
Б е р л и н С 2
Вердершер Маркт 5/6. На Ваше письмо: -118-/43
KTI от 26.5...
Наше обозначение: G/D
Берлин [SW 68 ?], 31.5.43
Маркграфенштрассе 77 Касательно: Пистолетные боеприпасы калибра 7,65. Возвращая переданные нам материалы (1 патрон, 2 гильзы и 1 пуля), сообщаем, что, судя по маркировке на донышках гильз, эти патроны должны были быть произведены нашим заводом в Дурлахе в 1922-1931 гг.
Прилагаем эскизный чертеж, на котором Вы можете увидеть маркировку [чеканку, штамповку] на донышках гильз, использовавшуюся в последние десятилетия для наших пистолетных патронов.
Установить, куда поставлялись пистолетные патроны, о которых идет речь, не представляется возможным. В рассматриваемые годы наши пистолетные патроны поставлялись практически во все европейские страны – во всяком случае, пистолетные патроны калибра 7,65. До 1928 года имели место поставки в больших объемах и в Россию, в том числе поставки патронов указанного калибра. После 1928 года поставки в Россию продолжались, но, как правило, в небольших объемах.
До 1930 года осуществлялись поставки и в Польшу – возможно, также в небольших объемах.
Как правило, пистолетные патроны такого типа постоянно поставлялись и в прибрежные государства Эстонию, Латвию, Литву.
[Примечание переводчика. "Randstaaten" (в немецком тексте опечатка - "Randstatten") я перевел как "прибрежные государства", но существует и другой термин для обозначения указанных стран в довоенное время - "лимитрофы".] В настоящее время подробности поставок установить невозможно, поскольку документация заказчиков вследствие сокращенного до 5 лет срока ее хранения уже уничтожена.
Хайль Гитлер!
Густав Геншов и Ко.,
Акционерное общество.
Подпись (неразборчиво).
Приложение 1
Однако в 1952 году американский Конгресс проводил «расследование Катынского преступления» и Густав Геншов был допрошен еще раз – на сей раз уже американцами[7]:
«House of Representatives Report Concerning the Katyn Forest Massacre» выпущеный по материалам раследования Палатой представителей США "случаев резни в Катыни", в ходе следствия установлено что использовали боеприпас 'GECO' серии D калибра 7.65. …материалы общественных слушаний "палаты представителей" по этому делу (а именно часть 5 опубликованных материалов слушания )…. есть в библиотеке конгресса США. Там Тов. Genschow, президент Gustav Genschow & Cо., как свидетель под присягой во Франкфурте дает показания. Он подтверждает, что маркировка на гильзах - такая же, как на выпускаемых его заводиком с 33-34 года боеприпасах калибра 7.65. Также он подтверждает, что до ВВ2 эти боеприпасы поставлялись в СССР и страны Балтики.
Вот такая история: в справочке 1943 года нацист Геншов написал, что патроны с маркировкой Geco 7.65 D производились ДО 1931 года, а в 1952 году тот же Геншов заявляет что такие патроны производились ПОСЛЕ 1934 года. А после 1934 года такие патроны в СССР уже точно не поставлялись, поскольку в СССР был принят на вооружение пистолет ТТ под патрон калибра «Маузер-7,62 мм». Между тем время производства «катынских» гильз может ответить на вопрос «кто убил» совершенно однозначно - ведь преступление никак не могло быть совершено раньше, чем были произведены эти патроны! Вот только как установить время их производства, если оно в маркировке не указано? Тупик? Не совсем…
Дело в том, что у патронов «Браунинг- 7,65 мм.» есть еще один датирующий признак – это материал, из которого они изготовлены. Тут уместно сравнить две фотографии. Первое фото – из немецких «Официальных материалов» (Amtliches Material zum Massenmord von KATYN, Zentralverlag der NSDAP. Gedruckt im Deutschen Verlag, Berlin, 1943.) (см. Приложение 3) . Второе – из сайта-«зеркала» сайта Ю.Красильникова: http://katyn.chat.ru/photoev.htm (см. Приложение 4) . Нетрудно заметить, что две крайние справа гильзы на втором фото обрезаны. Почему? Да потому, что даже на этом немецкой фото видно, что одна из гильз явно покрыта толстым слоем ржавчины. Так сильно заржаветь всего за 1-3 года могла только стальная гильза.
А стальные гильзы в Германии начали производиться только в январе 1941 года. Об этом можно прочесть в справочнике J.H. Brandt. Handbuch der Pistolen un Revolver Patronen/Manual of Pistol and revolver Cartridges (expanded edition). DWJ, 1998. на странице 357(см. Приложение 5) . Начиная с осени 1940 г. патроны «Парабеллум» (7,65 и 9 мм) стали выпускаться с омедненными и стальными гильзами, правда широкое распространение данный тип боеприпасов получил уже после нападения Германии на СССР. Нужно отметить, что гильзы к патронам «Парабеллум - 7,65» не идентичны большинству «катынских» гильз – но крайне маловероятно, что патроны другого сорта кто-то в Германии стал бы выпускать в 20-х годах… Тем более что:
«...Со снятием в 1935 году версальских ограничений потребности германской армии в 9-мм пистолетных боеприпасах резко возросли. …Кроме того, увеличение расхода боеприпасов в связи с началом второй мировой войны вновь потребовало замены дефицитной гильзовой латуни на более дешевый материал. …Дефицит меди уже в 1941 году заставил освоить производство еще более дешевой чисто стальной гильзы (Patronenhulse (Stahl) lackiert). Для защиты от коррозии поверхность таких гильз фосфатировалась и покрывалась серо-зеленым лаком. Но стальные гильзы привели к увеличению задержек при стрельбе из автоматического оружия.»[8]
Таким образом, все окончательно становится ясно – злые НКВД-ники ну никак не могли в апреле 1940 года перестрелять поляков при помощи патронов, произведенных в 1941.
Вместо заключения
В советское время катынская тема была закрытой даже для членов Политбюро и секретарей ЦК КПСС – и, соответственно, число публикаций на эту тему (о которой часто говорили по зарубежным радио-голосам) было равно нулю. Соответственно, у «человека с улицы» возникало самое элементарное в СССР умозаключение – «раз у нас о Катыни ничего не говорят – значит что-то скрывают, а если что-то скрывают, значит есть что скрывать»… При этом (знаю это по своему опыту общения на Интернет-форумах) когда люди узнавали самые элементарные факты (например – о немецких гильзах, их количестве и маркировке), то это вызывало изумление, буквально граничащее с шоком.
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
4. Вильгельм Шнейдер. 1947
Перевод с польского.
Вильгельм Шнейдер
1За Бамберг
Якобсберг 22
Перевод с немецкого
США- зона Германии Бамберг, 2.IV.1947 г.
В ПОЛЬСКОЕ ВОЕННОЕ МИНИСТЕРСТВО
В а р ш а в а.
Я имею возможность сообщить Министерству обстоятельные данные о том, какой немецкий полк произвел убийство польских офицеров в Катынском лесу. Это не был разведывательный полк (Hecresnachrichten) 537. Затем могу сообщить, когда произошло массовое убийство и по чьему приказу.
Кроме того, могу сообщить, как немецкие войска (не SS) по приказу офицеров производили массовые убийства польского гражданского населения еще в 1939 году. Также данные об убийствах польских и советских солдат, производимых немецкими войсками. Если польское Военное Министерство заинтересовано этими сведениями, прошу сообщить мне.
С большим уважением
Вильгельм Шнейдер
Перевели: С.Пронин (подпись)
А.Иванцов (подпись)
3-мг. Все в досье.
25.IХ.52 г.
Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 07, опись 30а, папка 20, дело 13, л. 23. Подлинник.
Перевод с польского.
Копия.
П Р О Т О К О Л
допроса свидетеля Вильгельма-Гауля Шнейдер.
5 июня 1947 г. в городе Бамберг по ул.Якобсберг, №22, Германии, в американской зоне оккупации Германии, ко мне, капитану Б.Ахту, явился немецкий гражданин Вильгельм Гауль Шнейдер и в присутствии прокурора д-ра Савицкого дал следующие показания:
Признаю, что пред"явленное мне в копии письмо от 2 апреля 1947 года, адресованное "Военному Министерству Польши - Варшава", относительно сообщения о преступлении, совершеном в Катыни, написал я.
I.
Я, сын Доминика и Анны, урожденной Вавжинек, родившийся 10 января 1894 г. в Роздзене Катовицкого уезда Верхней Силезии, вероисповедания римско-католического, по профессии журналист, предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний и из"являю готовность дать под присягой настоящие показания.
II.
До прихода Гитлера к власти, т.е, до 30.I.1933 г., я работал в качестве журналиста в периодических изданиях "Wielt am Montag", "Montag Morgen" и "Wieltbuhne", выходивших в Берлине.
Позднее, из-за принадлежности к социалистической партии (SPD) я не был включен в список правомочных журналистов. Очутившись в таком положении, я поступил на обувную фабрику "Batta" "Ottmuth" K.Krapitz в немецкой Верхней Силезии в качестве референта по печати. Там я работал по 2 августа 1940 г., т.е. до момента призыва в немецкую армию, во флот, в Wilhelmshafen. Спустя несколько недель, а именно 9 сентября 1940 г. я был арестован гестапо (SD) из Ополя. Меня арестовали в г. Hook van Holland в Голландии и доставили в Ополе. Причиной моего ареста послужила моя деятельность совместно с верхне-силезскими поляками против режима и войска. После 3-месячного пребывания в тюрьме в Ополе, где меня подвергали пыткам с целью получения признаний, я был переведен в Берлин в Wehrmachtsuntersuchungsgefangisse, Tegel, Seidelstrasse 39, которая была тюрьмой Reichskriegsgericht. В этой тюрьме я находился около 2 лет, т.е. до 4 сентября 1942 г., когда я был приговорен IУ Senat'ом Reichskriegsgericht к расстрелу. К концу сентября 1942 г. ночью, накануне казни - точной даты не помню - в тюрьме я принял яд, чтобы покончить с собой. Несмотря на принятие большой дозы яда, попытка самоубийства не удалась и я в течение 14 дней боролся со смертью. Через 14 дней я пришел в сознание За это время мой защитник адвокат д-р Bragger, проживающий в Берлине, подал прошение о моем помиловании. Прошение было рассмотрено положительно и смертная казнь была заменена пожизненным заключением. После этого меня перевели в Вальдгейм в Саксонии, где я находился до 7 мая 1945 г., т.е. до вступления советских войск. В поисках семьи, также вывезенной гестапо, я приехал в г.Бамберг, где в настоящее время проживаю и работаю в качестве журналиста социалистической печати. Помещаю статьи под своей фамилией, особенно интересуюсь проблемами профсоюзов и общественными вопросами. Являюсь членом общества жертв гитлеризма . Моя жена, которая также была арестована гестапо в Ополе, в настоящее время является домашней хозяйкой, а мои три дочери работают в различных американских учреждениях. Две из них помолвлены с американцами и выезжают в США.
Являясь выходцем из Силезии, я владею польским языком и поэтому выразил согласие, чтобы показания на допросе, который ведется на немецком языке, были переведены и записаны на польском языке с тем, чтобы я имел полную возможность прочитать и проверить, соответствует ли протокол на польском языке показаниям, данным на немецком языке.
III.
Во время пребывания в следственной тюрьме Tegel, а именно зимой 1941-1942 г.г, я находился в одной камере с немецким унтерофицером, фамилию которого не помню, выходцем из Цербст, земли Ангальт, сыном железнодорожника. Он мне рассказал, что во время войны он служил в полку "Regiment Grossdeutschland", позднее преобразованном в дивизию. Этот унтер-офицер был обвинен в подрыве боевого духа народа, или пораженчестве и приговорен к смерти. Между прочим, он рассказал мне, что этот полк использовался в карательных целях. Он, например, сказал, что этот полк в 1939 г. в Польше провел ряд массовых убийств и репрессий. Он рассказывал мне также, что поздней осенью 1941 г., точнее в октябре этого года, его полк совершил массовое убийство более десяти тысяч польских офицеров в лесу, который, как он указал, находится под Катынью. Офицеры были доставлены в поездах из лагерей для военнопленных, из каких — я не знаю, ибо он упоминал лишь, что их доставляли из тыла. Это убийство происходило в течение нескольких дней, после чего солдаты этого полка закопали трупы. Он говорил, что возможно когда-нибудь человечество узнает об этом преступлении. После совершения преступления полк был куда-то переведен, так как он не входил в состав армии. Когда я спросил о причинах убийства, он рассказал мне, что хотели устранить польский руководящий состав, чтобы он не угрожал тылам немецкой армии.
В одиночных камерах из-за переполнения тюрем находилось тогда по два заключенных. Поэтому и я находился с ним в одной камере. Больше по этому вопросу я ничего не знаю.
IV.
Прилагаю конверт с адресом адвоката, который меня защищал и добился помилования. По моему делу к смертной казни были приговорены следующие лица: 1.Гуго Томашевский из Катовиц, польский офицер, 2.Пауль Джимала из Бытома и Вессель, имя которого не помню. Во время заседения Международного Трибунала я слышал о Катынском деле и написал письмо в Трибунал, из"являя готовность быть свидетелем. Однако, никакого ответа я не получил. Борясь всю жизнь с гитлеризмом, я считал своей обязанностью сообщить о вышеуказанном Военному Министерству в Польше. Возможно, что исследование в этом направлении позволит выяснить дело.
Свидетелю заявлено, что если он вспомнит еще какие-то подробности, он может поставить в известность делегата Польской Республики при Трибунале в Нюрнберге, телефон № 61384, или гранд-отель Нюрнберг.
Показания я прочитал и понял. Они соответствуют моим показаниям, данным на немецком языке, в подтверждение чего расписываюсь.
/ - / Вильгельм Шнейдер / - / Бернард Ахт
капитан
Соответствие копии с оригиналом подтверждаю.
Секретарь Вице-министра [подпись неразборчива]
Перевели: С.Пронин (подпись)
А.Иванцов (подпись)
24 IХ.52 г.
3-мг Все в досье. 25.IX.52 г.
Архив внешней политики Российской Федерации. Фонд 07, опись 30а, папка 20, дело 13, л.л. 24-29. Подлинник.
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
5. Еще раз про Катынь - Андрей Михайлов
Кто и как отмазывал нацистов?
О том, как в 1989 в первой советской публикации на катынскую тематику «знаток вопроса» Алексей Памятных преподнес читателям «Московских новостей» эту заведомую фальшивку уже говорилось. Но… это было далеко не начало «катынских исследований». Покровителям диссидентов из издательства YMKA-press крупно повезло в 70-х годах ХХ века – они разыскали бывшего бургомистра Смоленска Бориса Меньшагина. Он бежал из города вместе с немцами, в 1946 году был пойман и осужден на 25 лет, которые и отсидел от звонка до звонка во Владимирском централе. На свободу он вышел в 1971 уже никому не нужным стариком – и… написал мемуары, за которые получил от западных доброхотов щедрый гонорар. Что же написал в своих воспоминаниях этот немецкий холуй? А вот что:
11 апреля 1943 года заведующий Красноборским дачеуправлением Космовский Василий Иванович сообщил мне, что поблизости от Красного Бора, в районе Гнёздова, открыты могилы расстрелянных поляков. Причем, что немцы выдают их за расстрелянных советской властью. 17 апреля в конце рабочего дня ко мне пришел офицер пропаганды немецкой — зондерфюрер Шулле — и предложил поехать на следующий день, значит, 18 апреля, на могилы на эти, чтобы лично убедиться, увидеть расстрелянных. И сказал, что, кого пожелаю, я могу взять из сотрудников управления.
Уже сотрудники почти все разошлись, так как это была суббота — короткий день, и я застал только Дьяконова и Борисенкова, которым сказал, что, если они желают, могут поехать. Они выразили согласие. На другой день к двум часам все собрались на Рославльском шоссе в помещении пропаганды. И оттуда на легковых машинах поехали по Витебскому шоссе в район Гнёздова. Помимо меня, ездили сотрудники городского управления Дьяконов и Борисенков и главный редактор издававшейся немцами газеты — точно «Наш путь», кажется, нет, уже забыл, — Долгоненков и еще кто-то из работников пропаганды — русских.
Ну, когда доехали по Витебскому шоссе до столба с отметкой «15-й километр», свернули налево. Сразу ударил в нос трупный запах, хотя ехали мы по роще сосновой и запах там всегда хороший, воздух чистый бывал. Немножко проехали и увидели эти могилы. В них русские военнопленные выгребали последние остатки вещей, которые остались. А по краям лежали трупы. Все были одеты в серые польские мундиры, в шапочки-конфедератки. У всех были руки завязаны за спиной. И все имели дырки в районе затылка. Были убиты выстрелами, одиночными выстрелами в затылок.
Отдельно лежали трупы двух генералов. Один — Сморавинский из Люблина, и второй — Богатеревич из Модлина, — около них лежали их документы. Около трупов были разложены их письма. На письмах адрес был: Смоленская область, Козельск, почтовый ящик — ох, не то 12, не то 16, я сейчас забыл уже. Но на конвертах на всех был штемпель: Москва, Главный почтамт. Ну, число трупов было так около пяти — пяти с половиной тысяч.
Стоит отметить, что при весьма скудном уме этот Меньшагин обладал феноменальной памятью – и спустя 30 лет после событий совершенно точно назвал и день недели, на который приходилось в 1943 году 17 апреля, точное звание и фамилию того эсэсовца, что отвечал в Смоленске за пропаганду, и фамилии своих приятелей-предателей. Даже адрес на письме, лежавшем возле трупа генерала Сморавиньского – и тот запомнил.
Ну что ж – тем лучше. Память у предателя хорошая, НКВД его в 1971 году уже явно не запугивал, КГБ, надо полагать, тоже за язык не тянул… так откуда же в его воспоминаниях взялись указание на то, что 18 (!) апреля 1943 года аж 5 с лишним тысяч тел, лежащих поверх земли? Ведь немецкие «раскопки» начались только 29 марта 1943 года, а к концу МАЯ немцы заявили, что вырыли всего 4143 тела! Простейший расчет показывает, что при действительно РАСКОПКАХ немцы никак не могли бы к 18 апреля нарыть свыше 450-500 тел. А тут – СВЫШЕ 5000! Откуда, спрашивается?
Да все оттуда же… Немцы далеко не всех доставшихся им «по наследству» пленных поляков расстреляли именно в Козьих Горах – значительную часть они ПРИВЕЗЛИ из других мест расстрелов (об этом есть свидетельские показания в докладе «комиссии Бурденко») – так что в середине апреля 1943 года нацисты поляков не выкапывали, а ЗАКАПЫВАЛИ. Чему и оказался свидетелем Борис Меньшагин, по простоте душевной проболтавшийся о 5000 тел поляков лежавших ПОВЕРХ ЗЕМЛИ 18 апреля 1943 года (кстати: у этого предателя и глазомер был хороший, всего в Козьих Горах действительно было 5068 тел – 4143 немцами и 925 – «комиссией Бурденко»).
Стоит отметить, что посмертные злоключения польских генералов на этом не закончились. 29 апреля (то есть еще через 10 дней после «экскурсии» с участием Б.Меньшагина) нацисты предъявили их тела «международной комиссии экспертов», а затем (уже в МАЕ 1943 г. начали водить в Козьи Горы на экскурсии и простых смолян). Далее снова читаем В.Абаринова:
…Несколько иначе картина эксгумации выглядит в рассказе Людмилы Васильевны Васильевой (урожденной Якуненко), ныне живущей в Краснодаре. Она тоже участвовала в одной из "экскурсий" в Катынский лес. По ее словам, поездка была тщательно организована. Перед осмотром выступили три или четыре советских свидетеля. Всего к приезду группы было вскрыто три могилы, еще на одной сделан поперечный разрез с тем, чтобы продемонстрировать корни высаженных на поверхности молодых сосенок - немец-"экскурсовод" объяснил, что деревьям, судя по длине корней, не менее трех лет. На раскопках работали советские военнопленные, стоял невыносимый смрад. На глазах Людмилы Васильевны из могилы извлекли труп генерала, из планшета достали документы, среди которых ей запомнилась фотография красавца-генерала с женой и двумя детьми; врезалось в память имя "Мечислав". Таким образом. Л. В. Васильева присутствовала при эксгумации генерала Мечислава Сморавиньского. Это имя узнать ей было негде, поскольку к моменту нашей встречи ни в каких советских публикациях оно не фигурировало.
Спрашивается: так сколько же раз нацисты выкапывали и закапывали этих двух генералов?
Следующим этапом в катыноведческо-геббельсовских «поисках правды» стала еще одна «сенсация», опубликованная в газете "Аргументы и факты" (№ 33 (514), 18-24 августа 1990 г.). Создал ее активист общества «Мемориал» Н.Старков, разыскавший некую О.Шатуновскую, члена КПСС с 1916 г(!), работавшую в 60-х (!) годах в составе комиссии Политбюро ЦК КПСС по расследованию судебных процессов 30-ых годов. Вот что она поведала господину Старкову:
...Когда в 1960 г. я работала в составе комиссии Политбюро ЦК КПСС по расследованию судебных процессов 30-ых годов, мне пришлось изучать партийные архивы, беседовать со многими людьми. В частности, Павел Иванович Богоявленский, главный помощник возглавлявшего комиссию Политбюро Н.Шверника, сообщил мне следующее.
Все пленные польские офицеры, находившиеся в Катыни, еще до войны с немцами были расстреляны по указанию Сталина. Когда немцы захватили этот район, совершенное злодеяние было раскрыто и о нем узнал весь мир. Но Советское правительство отказалось от этого преступления и приписало его немцам. После того, как Смоленская область была от немцев освобождена, был составлен план, ставивший своей целью доказать, что это дело рук гитлеровцев.
Тогда же была создана комиссия под председательством Шверника, в то время Председателя Президиума Верховного Совета РСФСР, в которую включили митрополита, ученых, писателей для освидетельствования преступления в Катыни. К.Симонов, например, входил в эту комиссию. Но прежде чем комиссия выехала в Катынь, туда была послана группа работников Лубянки. Они выкопали трупы, погрузили их в ящики и привезли в Москву в Институт судебной медицины. Там из них извлекли пули советского производства и вместо них заложили немецкие, в карманы им положили немецкие газеты и немецкие деньги. Потом трупы отвезли обратно, закопали и поставили на них вешки.
Комиссия во главе со Шверником и Богоявленским в это время прибыла в Катынь, опять были раскопаны трупы и установлено, что расстрел произведен немцами, потому что пули немецкие, газеты и деньги тоже немецкие.
Из данного текста следует, что ни престарелая коммунистка Шатуновская, ни ее конфидент Богоявленский, ни даже сам демократ Старков просто понятия не имели о том, что немецкие пули в черепах и немецкие гильзы в раскопах были в 1943 году найдены САМИМИ ЖЕ НАЦИСТАМИ. Не знали они и о том, что никакие «немецкие деньги» и «немецкие газеты» в материалах «комиссии Бурденко» вовсе не упоминаются. Однако – вот ведь ирония судьбы! – упоминания о «немецких» (точнее – оккупационных) деньгах действительно есть … у польского катыноведа Мацкевича:
В общем, лес в этом месте выглядит мерзко. Скажем, так, как выглядит пригородный лесок после маевок, после того, как там побывали неряшливые любители природы, которые по выходным располагаются под деревьями, а уходя, оставляют после себя объедки, окурки, бумажки, мусор. В Катыни среди этого мусора растут бессмертники. Приглядевшись, мы замираем, пригвожденные к месту необычайным зрелищем. Никакой это не мусор. Восемьдесят процентов «мусора» — деньги. Польские бумажные банкноты, преимущественно большого достоинства. Некоторые в пачках по сто, пятьдесят, двадцать злотых. Лежат кое-где и отдельные мелкие — по два злотых — купюры военного выпуска; в одном месте я видел червонцы.
Двухзлотовые «купюры военного выпуска» – это банкноты, отпечатанные в марте-апреле 1940 года в Кракове оккупационными немецкими властями. В широкий оборот они были выпущены в мае 1940 года [[1]] – и в карманах польских офицеров, находившихся в плену с 1939 года и расстрелянных (будто бы!) в апреле 1940 года они найтись никак не могли. А коль скоро все же нашлись, то объяснение такому казусу может быть только одно – сами нацисты для пущего антуражу завезли в Козьи Горы истрепанные и вышедшие из употребления польские банкноты… но при этом опять обмишурились – сыпанули под ноги пану Мацкевичу не те купюры. Впрочем – обошлось, пан Мацкевич мыслил вполне «правильно», ненавидел большевиков, больше чем нацистов - и ничего не заметил…
Вроде бы ничего глупее откровений явно впавшей в маразм О.Шатуновской придумать было уже нельзя? Ан нет – оказалось, что можно. Это рекорд вскоре (в начале 1991 года) был превзойден катыноведом В.Абариновым, сочинившим книжку «Катынский лабиринт», в которой в главе «Лжеэксперты» было написано, в частности, вот что:
... документы, обнаруженные Прозоровским и его коллегами, абсолютно неубедительны. Всего при 925 трупах обнаружено 9 документов. Из них 2 представляют собой почтовые отправления из Польши, датированные сентябрем 1940 г., — разумеется, они не могут служить доказательством того, что их адресаты были к моменту отправления живы, да к тому же и текст на одном из документов выцвел.
Если предположить, что к моменту написания открыток (сентябрь 1940 года) адресаты были уже почти полгода как мертвы, то получается, злобные НКВД-ники, вместо того, чтобы эти "почтовые отправления" просто уничтожить, трупы раскопали - и эти открытки им в карманы засунули. Очень правдоподобно…
Но совсем уж смешно становится читать польских историков, когда те пытаются придумать хоть какое-то объяснение внезапному прекращению немецких раскопок в мае 1943 года. Вот что придумал, к примеру, Леопольд Ежевский:
Сокращенный перевод с польского Ольги и Эдуарда Штейн
Редактор А. Серебренников
…Комиссия ПКК работала в Катыни пять недель, т.е. с 29 апреля по 3 июня 1943 года. Из-за жары и приближающегося советского фронта работы по эксгумации пришлось приостановить.
Между тем с середины апреля по 5 июля 1943 года на всем советско-германском фронте было затишье – и фронт в мае –июне, соответственно, НИКУДА не двигался. А что касается жары, то почитаем другого катыноведа – уже упоминавшегося пана Мацкевича:
Только во второй половине мая 1943 года мы поднимаемся в воздух на немецком транспортном самолете устарелого типа "Ю-88"…. Когда мы приземляемся за Днепром, термометр показывает едва три градуса выше ноля, идет мелкий дождь.
— Это хорошо, — говорит немецкий офицер.
— Почему хорошо?
— В теплую погоду вы все не выдержали бы у катынских могил.
….Когда я приехал в Катынь, уже раскопали все семь могил. Некоторые уже совсем опустели. Эксгумационные работы близились к концу.
…Я опять вернулся к могиле, откуда продолжали извлекать тела….
— Отойдем отсюда, — снова говорит швед, молодой симпатичный паренек. — Вы жутко бледны. Здесь, правда, трудно выдержать, — он снял очки и вытер пот, хотя было холодно.
Так что и жары никакой в конце мая в районе Смоленска тоже не было – совсем даже наоборот – погода стояла аномально холодная для этого времени года.… В конце апреля начале мая погода была куда теплее – и это немцам ничуть не мешало…
В общем, картина получается такая, что просто диву даешься – исследователи-любители словно соревновались между собой в том, кто больше сочинит самых нелепых глупостей.
«Профессионалы» за работой
Впрочем, после чудесного обретения в 1992 году «катынских документов из «Особой папки» к делу подключились уже и «специалисты», способные на более «тонкие» ходы. Вот, например:
“Последний документ, обнаруженный на трупе № 4 экспертом Семеновским, обозначен как почтовая открытка, заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем “Тарнополь 12.11.40 г.”. Рукописный текст и адрес обесцвечены, каких-либо следов текста не выявлено, но в почтовом штемпеле отчетливо читается “Тарнополь 12. II. 1940 г. ”, что в действительности соответствует 12 февраля 1940 г ., так как даже из собранных и описанных в сообщении открыток следует, что в почтовых штемпелях в СССР в то время написание месяцев осуществлялось римскими цифрами «[2]»
Однако – вот казус-то! – оказалось, что этот довод в пользу опровергли САМИ НАЦИСТЫ, которые в своих «Официальных материалах» привели фотокопию другой почтовой открытку из Польши со штемпелем советского почтового отделения, на котором четко читается дата “8.2.40”. То есть - месяц на обозначен не римской цифрой “II”, а арабской “2”, а ноль обозначался прочерком, так что дата 8.2.40 выглядит как -824- (см. Приложение 1)
Но и это еще не самое смешное! На фотокопии той самой страницы из материалов «комиссии Бурденко», в которых упоминается та самая открытка, ясно читается:
а) почтовая открытка заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем "Тарнополь 12.XI-40 года" рукописный текст неразборчив б) курительная бумага в) рецепт доктора Карла MАХОР на польском языке г) два зуба с золотыми коронками д) бумажка с тремя иголками
То есть – профессионалы из ГВП сперва «превратили» запись почтовая открытка заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем "Тарнополь 12.XI-40 года в запись почтовая открытка, заказная № 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем “Тарнополь 12.11.40 г., а потом уж приняли число «11», написанное арабскими за число «2», записанное цифрами латинскими – и таким образом благополучно превратили и ноябрь в февраль. Ловкость рук, как говорится.
А вот и еще образчик опровержения «сталинских фальсификаций». (см Приложение 2)
Было допрошено и много лиц, посетивших Козьи Горы с организованными немецкой администрацией экскурсиями. Они в один голос твердили, что тела прекрасно сохранились и, следовательно, офицеры не могли быть расстреляны весной 1940г. Не ясно, правда, как несведущие в медицине люди типа уборщицы в какой-то конторе могли судить об этом. Практически каждый из экскурсантов повторял, что веревки, которыми были связаны руки у польских военнопленных, немецкие. Естественно, с далекого расстояния люди не могли рассмотреть эти веревки, да еще и определить их происхождение. Объяснение может быть одно: сами палачи знали, что они связывали руки пленных веревками, закупленными в Германии, так же как и то, что расстреливали немецкими пулями калибра 7.65 из “вальтеров”.
(Н.С.Лебедева, Н.А.Петросова, Б.Вощинский, В.Матерский, Э.Росовска, под управлением редакционной коллегии: с российской стороны — В.П.Козлов (председатель), В.К.Волков, В.А.Золотарев, Н.С.Лебедева (ответственный составитель), Я.Ф.Погоний, А.О.Чубарьян; с польской стороны — Д.Наленч (председатель), Б.Вощинский, Б.Лоек, Ч.Мадайчик, В.Матерский, А.Пшевожник, С.Снежко, М.Тарчинский, Е.Тухольский) [[3]]
Тут умиляет то, с какой легкостью и изяществам признаётся немецкое происхождение веревок на руках трупов. Мол, это сами палачи знали, поэтому. А на слова людей, видевших эти веревки своими глазами, внимания обращать не стоит – мол они их разглядеть не могли, слишком далеко было…
Однако - вот беда-то! – сохранились фотографии с этих «экскурсий». Например – вот такая:( См. Приложение 3). На фотографии хорошо видно, что жители Смоленска рассматривают тела поляков, лежащие прямо у их ног – то есть с расстояния 1,5-2 метра. Отличить русскую пеньковую веревку от немецкого бумажного шпагата в таких условиях вполне можно.
Надо сказать, что с фотографиями у «профессионалов» вообще проблемы – куда ни кинь, всюду они их хитроумные построения опровергают. Вот еще история на эту тему…
… Жил-был на хуторе в Козьих Горах (близ той самой дачи НКВД) некий крестьянин - Киселев Парфен Гаврилович, 1870 года рождения. В 1943 году нацисты представляли его как свидетеля «большевитских зверств» - а в 1944 году он же рассказал «комиссии Бурденко» о том, как из него эти показания выбивались (цит. по: "Правда" 26 января 1944 г.):
…мне сказали, что я должен публично заявлять о том, что являюсь очевидцем расстрела польских офицеров большевиками и что до тех пор, пока гестапо не убедится, что я это буду добросовестно делать, я не буду освобожден из тюрьмы. Я заявил офицеру, что лучше буду сидеть в тюрьме, чем говорить людям в глаза ложь. После этого меня сильно избили.
Таких допросов, сопровождавшихся побоями, было несколько, в результате я совершенно обессилел, стал плохо слышать и не мог двигать правой рукой.
Далее в отчете «комиссии Бурденко» значится бесстрастное юридическое уточнение:
Увечья, причиненные Киселеву в гестапо (повреждение плеча, значительная потеря слуха), подтверждены актом врачебно-медицинского обследования.
Вроде бы все ясно с ценностью показаний, данных в оккупации стариком Парфеном Киселевым? Ан нет! Вот как катыноведы решили разоблачить «сталинского фальсификатора» деда Парфена:
…Более того, в сообщении утверждалось, что в результате избиений в гестапо Киселеву-старшему якобы были причинены увечья, что подтверждалось актом врачебного обследования, а из показаний Сергеева следовало, что от избиений в гестапо у П. Г. Киселева отказала правая рука. Но Киселев в своих первых показаниях ничего об этом не говорил, в акте не выяснялся вопрос о времени и механизме получения травмы плеча, а на подлинных фотографиях, сделанных немцами в 1943 г., Киселев во время выступления перед врачами международной комиссии свободно держит в правой руке микрофон. Поэтому следствие пришло к выводу, что травмы руки у П. Г. Киселева не было”. [[4]]
А теперь – внимание! – смотрим на ту самую фотографию в двух вариантах. Первый снимок – из книги «Катынский синдром», второй – из «Amtliches Material…» (см. Приложение 4) На этих фото ясно видно, что рука, держащая микрофон на верхнем снимке, никак не может принадлежать Парфену Киселеву (это старик в ватнике), поскольку на её рукаве нет простежки, а на рукаве ватника Киселева – есть. Более того – рука, держащей микрофон, в обоих случаях одета еще и в ЗАМШЕВУЮ перчатку. Что, скажем так, не является характерной одеждой для смоленских крестьян 1943 года…
Самое поразительное, что даже сами обличители СССР и НКВД признают нелепость этого «опровержения»:
2) Обсуждая показания свидетелей в 1943-1944 годах, автор <В.Абаринов> отмечает: "В сообщении комиссии Бурденко подчеркивается, что в гестапо Киселеву причинили увечья – у него травма правого плеча, а результате отнялась рука. Однако на немецких фотографиях 1943 года никаких травм не заметно, Киселев, выступая перед экспертами, держит микрофон именно в правой руке."
На известных немецких фотографиях 1943 года с участием Киселева микрофон держит не Киселев, а журналист (рука в кожаной перчатке).
Впрочем, стоит отметить, что и критики катыноведов (например – Ю.Мухин, автор ставших бестселлерами книг по катынской тематике) тоже не всегда оказываются точны и правы. Вот, что, к примеру, написано в наиболее подробной книге Ю.Мухина «Антироссиская подлость»:
441 ...“Официальные материалы...” немцев откровенная фальшивка. По этой причине нынешние геббельсовцы стараются не упоминать о том, что содержится в этих “Официальных материалах...”, но еще сильнее они стесняются другого геббельсовского шедевра — некоего изданного в Швейцарии “Алфавитного списка” расстрелянных польских офицеров, в котором, как я подозреваю, содержится более 8 тыс. фамилий. Я, к примеру, не смог его найти, так как геббельсовцы не дают никаких исходных данных для поиска: ни точного названия, ни даже языка, на котором этот список был напечатан.
442. Ч. Мадайчик, описывая основные документы по Катынскому делу, понимает, что у любого человека при слове “список” автоматически возникает вопрос: а сколько человек в этом списке? И Ч. Мадайчик понимает, что что-то о количестве сказать надо, но как сказать, чтобы ничего не сказать? И смотрите, как этот геббельсовец выкручивается. Он, упоминая “Официальные материалы...” делает сноску и внизу страницы очень мелким шрифтом пишет: “На них основываются “Алфавитный список останков, откопанных в массовых могилах в Катыни” (Женева, 1944) и частично “Катынский список. Военнопленные лагерей Козельск-Старобельск-Осташков, погибшие в Советской России”, составленный А. Мощиньским (Лондон, 1949). В третьем издании книги (Лондон, 1988) он дополнил список, перечислив 5309 фамилий военнопленных из Козельска, 3319 из Старобельска (83%) и 1260 из Осташкова (19%). Всего было известно тогда 9888 фамилий, или 2/3 содержащихся в этих лагерях. Благодаря кропотливой работе Енджея Тухолъского установлено около 14 тысяч фамилий. 13 апреля 1990 года Президент СССР М. С. Горбачев передал Президенту Республики Польша В. Ярузелъскому полный перечень списков поляков, вывезенных из Козельска и Осташкова к месту казни, и список жертв из Старобельска” [Катынская драма: Козельск, Старобельск, Осташков: судьба интернированных польских военнослужащих. М., Политическая литература, 1991,с. 15-16.] .
Как видите, из этого “разъяснения” мы узнали очень много полезного и о Горбачеве, и о Ярузельском, и о многих других прекрасных людях, и даты, и проценты, и доли, но только Ч. Мадайчик не сказал нам того, что обязан был сказать — сколько фамилий было в немецком алфавитном списке? И глядя на эту изворотливость, становится ясно, что в немецком алфавитном списке польских фамилий гораздо больше, чем немцам и полякам удалось идентифицировать в 1943 г.
Последнее предположение Ю.Мухина, однако, совершенно не подтвердилось. Когда другой независимый исследователь «Катынского дела» историк Сергей Стрыгин добрался-таки до этого загадочного «Алфавитного списка», то все оказалось совсем не так. А гораздо смешнее:
"Швейцарский список" или "Белая книга" - это брошюра на польском языке формата А4 (300 х 210 мм) в 37 страниц. Полное название: "Lista alfabetyczna zwlok odkopanych w masowych grobach w Katyniu". В эти 37 страниц входят: обложка, титульный лист, 2 страницы предисловия, 1 страница со списком сокращений и 32 страницы - алфавитный перечень фамилий. Брошюра издана швейцарским представительством польского Красного Креста в Женеве в 1944 г.
Данные об авторах, издателе, количестве отпечатанных экземпляров отсутствуют.
Качество печати очень плохое. Фактически, брошюра представляет из себя отпечатанный на пишущей машинке текст, позднее размноженный каким-то электрографическим способом (предшественником ксерокса). Текст блеклый, часть букв читается плохо или не читается вообще, поэтому программы оптического распознавания текста после сканирования его не читают.
В списке всего 2.641 фамилия.
Так что это поле для большого исследования - какие именно 174 фамилии из опознанных немцами в 1943 г. 2815 человек поляки в 1944 г. не стали включать в свой список и по каким причинам.
Вот такая получается тенденция:
- на конец мая 1943 года немцами было «идентифицировано» 2815 тел (см. отчет Бутца)
- на сентябрь 1943 года их в немецких же "Официальных материалах" осталось 2724
- а на 1944 год в польском «Алфавитном списке» осталось 2641
Получается, что 174 «опознанных тела» чудесным образом воскресли? Ну и ну!
В общем, у того, кто начинает всерьез интересоваться «Катынским делом» поневоле возникает вопрос: Так на чем же все-таки основывается утверждение о вине СССР?
Андрей Михайлов
___________________________________________
[1] В. Н. Швед. Тайны Катыни - М.: Алгоритм, 2007, с.81
[2] И. С. Яжборовская, А.Ю. Яблоков, B.C. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских отношениях. М., РОСПЭН, 2001,с. 373.
[3] Катынь. Март 1940 — сентябрь 2000. Расстрел. Судьбы живых. Эхо Катыни. (Документы). М., “Весь мир”, 2001, с. 429-437.
[4] И. С. Яжборовская, А.Ю. Яблоков, B.C. Парсаданова. Катынский синдром в советско-польских отношениях. М., РОСПЭН, 2001, с. с. 342-343
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
6. Катынские доказательства // проф. др. Франтишек Гаек (1 часть)
проф. др. Франтишек Гаек Прочитано в сокращении на собрании Общества Чешских врачей в Праге 9 июля 1945 г. (издано этим обществом в апреле 1946 г.1)
От переводчика.
Переводчик постарался сделать русский перевод, который бы максимально соответствовал оригиналу как по содержанию, так и по словарному составу, что иногда идет в ущерб русскому языку. Перевод является как бы “иноязычной ксерокопией оригинала”. Текст перевода имеет почти то же самое распределение текста по страницам и то же самое количество страниц, предложений и абзацев, что и оригинал; это облегчает сравнение и ориентацию. В точности соблюсти словарный состав отдельных предложений было возможно не всегда, но такие случаи не являются определяющими. Смысловые и временные связи соблюдены во всех случаях. Переводчик мог ошибиться при переводе медицинских терминов.
Текст перевода снабжен многими замечаниями переводчика, обозначенными арабским индексом со сквозной нумерацией (например, "пульмановскими10"). Эти замечания являются неотделимой частью перевода, поэтому настоятельно рекомендуется на данные замечания, приведенные в конце текста перевода, обращать внимание. В конце каждого замечания в квадратных скобках указывается страница, на которой можно найти исходное выражение.
Иллюстрации, содержащиеся в оригинале, размещены отдельно.
Перевод подготавливался к публикации в сжатые сроки, поэтому в тексте перевода возможны случайные ошибки и опечатки. Замечания и предложения можно сделать по адресу arrow-info@newmail.ru . Равно, как и задать уточняющие вопросы.
Переводчик искренне благодарит участников проекта “Правда о Катыни” и участников форума этого проекта на сайте www.katyn.ru за бескорыстную помощь при подготовке русского перевода к публикации.
Перевод на русский язык с чешского оригинала к 12.12.2006 сделал ARROW.
[2]
Катынское дело
I.
В первой половине апреля 1943 г. в ежедневной печати появилось сообщение, что в лесу у Катыни в Смоленской области СССР были обнаружены массовые захоронения казненных польских офицеров и указывалось их общее число до 12000.
В конце апреля 1943 г. министерство внутренних дел уведомило меня, что в соответствии с приказом имперского протектора я должен выехать в Берлин и совместно с членами комиссии профессоров судебной медицины от разных народов участвовать в осмотре найденных могил.
Задача эта была мне в наивысшей мере неприятна.
Я знал, что не будет возможности высказать собственную точку зрения, что буду вынужден подписать все, что мне к подписи предложат. Немцев не могло интересовать ничего другого, кроме пропаганды. Было немыслимо, чтобы немцы, которые о себе провозглашали, что их раса является превосходящей, что их культура является высшей, что они не только уполномочены, но и обязаны главенствовать над остальными народами, хотели вообще какое-либо заключение от таких обыкновенных плебеев, как я. У них, несомненно, была совесть нечиста. Я также не хотел и не мог помогать немцам доказывать, что русские - убийцы.
Поэтому я постарался отговориться болезнью, но министерство внутренних дел мне ответило, что меня бы обязательно арестовали, возможно даже со всей семьей, поскольку мои оправдания были бы восприняты, как саботирование приказа имперского протектора.
Я обратился также и к ведущим чиновникам министерства образования, которому я подчинялся в качестве профессора университета, но совет высказался в том смысле, что другой возможности, кроме как ехать, нет. Друзья мне тоже советовали ехать, рассчитывая узнать правду о Катыни, и предлагали дать после окончания войны свои положительные свидетельства в пользу такого моего решения.
Так что 27 апреля 1943 г. я уехал в Берлин, где вечером в отеле “Адлон” на улице Унтер ден Линден сошлись все члены комиссии.
Членами комиссии были:
От Бельгии: др. Шпелеерс, штатный профессор глазной медицины Гентского университета.
От Болгарии: др. Марков, доцент судебной медицины и криминалистики Софийского университета.
От Дании: др. Трамсен, прозектор института судебной медицины в Копенгагене.
От Финляндии: др. Саксен, штатный профессор патологической медицины Хельсинкского университета.
От Италии: др. Пальмиери, штатный профессор судебной медицины и криминалистики Неапольского университета.
[3]
От Хорватии: др. Милославич, штатный профессор судебной медицины и криминалистики Загребского университета.
От Голландии: др. де Бурле, штатный профессор анатомии Гронингенского университета.
От Румынии: др. Биркле, судебный врач румынского министерства юстиции и первый ассистент отделения судебной медицины и криминалистики университета в Бухаресте.
От Швейцарии: др. Навилль, штатный профессор судебной медицины Женевского университета.
От Словакии: др. Шубик, штатный профессор патологической анатомии Братиславского университета и глава государственного здравоохранения Словакии.
От Венгрии: др. Орсос, штатный профессор судебной медицины и криминалистики университета в Будапеште.
От Франции: проф. Костедо из Парижа, который, однако, определенно провозгласил, что в соответствии с предписанием французского правительства выступает только в роли зрителя и что участвовать в каких-либо работах и подписывать протоколы не должен.
От Испании: проф. Пига из Мадрида, который, однако, после прибытия самолетом в Берлин заболел и не мог продолжать пути.
В среду 28 апреля 1943 г. утром мы вылетели из аэропорта Темпельгоф, сделали посадку в Варшаве, где был двухчасовой обеденный перерыв, в 17 часов приземлились в Смоленском аэропорту и были размещены в отеле “Молохов”.2
На следующий день мы автобусом уехали в Катынский лес, где штабной врач, профессор судебной медицины во Вроцлаве3 доктор Бутц, уполномоченный немецким военным командованием к руководству раскопками, показал нам все могилы, эксгумированные трупы, обнаруженные при них документы, и в нашем присутствии провел одно вскрытие.
До нашего появления из могил были извлечены 982 трупа, из них 58 были вскрыты, остальные только осмотрены внешне.
На следующий день, т.е. в пятницу 30 апреля 1943 г., мы провели вскрытие 9 трупов. Было позволено выбрать труп из любой ямы по своему усмотрению, поэтому для меня подняли два трупа из седьмой ямы. Эти трупы не имели на плечах офицерских знаков отличия, и я посчитал, что речь идет о простых солдатах. Однако было установлено, что у некоторых трупов офицерские знаки отличия были обнаружены в карманах одежды, так что не исключено, что и эти трупы принадлежали офицерам. В карманах одного из трупов я нашел русскую газету “Глос”4 от 2 апреля 1940 г. Оба вскрытых мною трупа имели огнестрельную рану на затылке, которая была нанесена с непосредственной близости. У обоих имело место сквозное ранение.
В этот же день вечером был составлен протокол, который сформулировали профессор Бутц из Вроцлава и профессор Орсос из Будапешта, самым важным пунктом которого было заключение, что трупы польских офицеров оставались погребенными приблизительно 3 года. Из этого вытекало, что они были погребены весной 1940 г., т.е. в период, когда немецко-русской войны еще не
[4]
было, и немцы Катынь еще не оккупировали. Виновниками преступления поэтому получались советские власти.
Советские власти 16 апреля 1943 г. отвергли утверждения немцев, как безбожную ложь, и, поскольку в немецких сообщениях говорилось о деревне Гнездово, где имелись археологические раскопки, известные под названием “Гнездовские могилы”, считали, что немцы этот факт преднамеренно умалчивают и используют в пропаганде против Советского Союза.
Позже, снова овладев Катынью, русские тоже послали 23 сентября 1943 г. комиссию для исследования могил, в которой состояли:
В. Ю. Прозоровский, старший эксперт судебной медицины и директор государственного научно-исследовательского института судебной медицины Народного комиссариата здравоохранения СССР.
Др. В. М. Смольянинов, профессор судебной медицины 2-го отделения государственного медицинского института.
Др. Д. Н. Выропаев, профессор патологической анатомии.
Др. П. В. Семеновский, главный научный сотрудник танатологического отделения государственного научно-исследовательского института судебной медицины Народного комиссариата здравоохранения СССР.
Доц. Швайкова, главный научный сотрудник отделения судебной химии государственного научно-исследовательского института судебной медицины Народного комиссариата здравоохранения СССР.
Никольский, старший эксперт судебной медицины войск Западного фронта, майор медицинской службы.
Бусоедов, капитан медицинской службы, эксперт судебной медицины.
Субботин, майор медицинской службы, директор патолого-анатомической лаборатории.
Оглоблин, майор медицинской службы.
Садиков, старший лейтенант медицинской службы.
Пушкарева, старший лейтенант медицинской службы.
Председателем этой комиссии был член академии наук Н. Н. Бурденко со своими сотрудниками.
Эта комиссия установила, что до оккупации Смоленска и западных районов страны немецкими войсками, польские военнопленные - офицеры и рядовые - работали на постройке и расчистке дорог, и что, по свидетельским показаниям начальника лагеря польских военнопленных майора Ветошникова и инженера Иванова, эти военнопленные по причине недостатка вагонов и в результате других трудностей, не смогли быть вовремя эвакуированы, так что пленные поляки с частью охранников и чиновников лагеря попали к немцам в плен.
Комиссия выслушала большое количество свидетелей, провела за период от 16 до 23 января 1944 г. эксгумацию 925 тел, сравнила результаты исследования трупов из Катынского леса с результатами исследования могил в других местах Смоленской области, т.е. в Гедеоновке, Магаленщине, Реадовке и Красном Бору, и
[5]
констатировала, что погребение тел в Катынском лесу состоялось приблизительно два года назад, а именно от сентября до декабря 1941 г.
Заключения обеих комиссий сильно отличаются и поэтому я считаю себя обязанным рассказать о своем катынском опыте теперь, когда об этом можно уже говорить свободно. Возможно, кто-то возразит, что такое мое желание является необоснованным, ибо из чувства благодарности к русским, освободившим наш народ, я не могу высказываться иначе.
Я, однако, преследую цель, чтобы тот историк, который захотел бы заняться катынским вопросом, имел задокументированные аргументы, которые я приведу. Если бы я молчал, то казалось бы, что я с немцами согласен и настаиваю на своей подписи, т.е. на том, что польские офицеры были казнены весной 1940 г.
Обстоятельства, прямым свидетелем которых я не был, я черпаю из акта “Amtliches Material zum Massenmord von Katyn” включенного в 1943 г. в так называемую “Белую книгу”5. Акт издала немецкая информационная канцелярия по предложению немецкого Министерства иностранных дел в 1943 г.
В соответствии с немецким официальным отчетом, решающим свидетельством в отношении факта обнаружения могил является свидетельство 72-летнего русского крестьянина Парфена Киселева из расположенной поблизости деревеньки Козьи Горы, который показал:
“В течение 10 лет Катынский лес, в котором находится замок6, использовался в качестве санатория для высших чиновников НКВД. Целый лес был огорожен колючей проволокой до высоты 2 метров и охранялся вооруженной охраной. Посторонним лицам был вход в лес совершенно запрещен. Я не знал никого из чиновников, знал я только дворника Романа Сергеевича.
Весной 1940 г. на протяжении приблизительно 4-5 недель каждый день 3-4 грузовые машины возили в лес людей и там их, якобы, расстреливали сотрудники НКВД. Машины были закрытыми, так что никто не мог заглянуть вовнутрь. Один раз, когда я был на вокзале в Гнездово, я видел, как из железнодорожных вагонов в машины, мне знакомые, переходят мужчины, и как едут по направлению к лесу. Что с мужчинами случилось, не могу сказать, потому что никто не осмеливался к ним приблизиться, но стрельбу и мужские крики я слышал даже в своей квартире, почему думаю, что те мужчины были расстреляны. В окрестностях не было тайной, что НКВД здесь расстреливало поляков. Люди говорили, что речь шла приблизительно о 10000 поляков.
Когда Катынь была оккупирована немцами, я пошел в лес, но трупов я не нашел, а только несколько набросанных холмиков.
Летом 1942 г. в немецкой части в Гнездове работали поляки. В один из дней ко мне пришли 10 поляков и попросили меня, чтобы я им показал, где лежат их земляки. Я их привел в лес и указал на холмики. Поляки попросили меня, чтобы я им одолжил лопату и кирку, что я и сделал. Примерно через час они вернулись, понося НКВД. Заявили, что под одним из холмиков нашли трупы. На холмиках они поставили березовые кресты.”
Таковы показания Киселева.
Немецкая тайная полевая полиция об обнаруженных трупах узнала, якобы, только в феврале 1943 г. и пробные раскопки одного из холмиков показали, что
[6]
речь действительно идет об общей могиле. Систематические раскопки начались только в апреле, когда погода позволила отвал грунта.
О Катынском лесе можно сказать следующее:
Если идти по шоссе от Смоленска к Витебску, то на расстоянии 14 км от Смоленска расположены деревня и железнодорожная станция Гнездово, где, по Киселеву, сходили с поезда польские офицеры и где находились упомянутые археологические раскопки. Не доходя 2 км до населенного пункта Катынь, слева между дорогой и Днепром находится сосновый лесок с деревьями 10-20 см толщиной, через который проходит немного зигзагообразная дорога длиной приблизительно 300 м, заканчивающаяся на конце леска, у замка над Днепром. У замка стоит гараж и один жилой дом.
На удалении приблизительно 100 м от шоссе, с правой стороны от указанной дороги было открыто 7 общих могил, расположенных близко одна от другой, и 4 могилы с левой стороны. В 7 могилах с правой стороны находились трупы польских офицеров, в 3 могилах с левой стороны - трупы гражданских лиц, и в последней - тоже польские офицеры. Эта последняя могила была обнаружена только после 1-го июня 1943 г. и нами не осматривалась. Могилы с правой стороны были пронумерованы номерами 1-7, с левой стороны 8-11.
Могила, обозначенная номером 1, являлась самой большой и имела очертания буквы L. Большая сторона этого L была 26, меньшая 16 м в длину, шириной на одном конце 5,5 м и 8 м на другом. Это захоронение имело площадь 253 кв.м. Остальные могилы были меньше, с площадями 11, 21, 21, 13,5, 48 и 22,5 кв.м, т.е. в общей сложности 478 кв.м. Глубина могил была в среднем 2,3 м, слой песка насыпанного над трупами в среднем 1,5 м. Песочная насыпь выступала приблизительно на 1 м над уровнем земли, так что слой трупов составлял примерно 1,3 м.
Трупы были в двух местах систематически уложены головой к стене ямы, однако в большинстве своем лежали в беспорядке так, как были в могилы сброшены, обыкновенно лицом вниз. Вследствие давления песка [трупы] были значительно сплюснуты.
Как много приблизительно было трупов? Если один сжатый труп займет примерно ½ кв.м площади, тогда на дне всех могил поместится всего 950 трупов. В слое толщиной 130 см. не могло быть больше, чем 7-8 слоев, что соответствует количеству 7000 трупов. Если прибавить трупы из 8-ой ямы, тогда количество казненных польских офицеров достигает приблизительно 8000. Добавим еще казненных гражданских лиц из трех отдельных ям, где были мужчины и женщины, тогда количество всех трупов в Катынском лесу могло составлять приблизительно 12000.
“Белая книга” говорит, что до 3-го июня 1943 г., когда осмотры трупов прекратились, из могил изъяли 4143 трупа и после осмотра опять похоронили. Выявлены были: 2 генерала, 12 полковников, 50 подполковников, 165 майоров, 440 капитанов, 552 старших лейтенанта, 930 лейтенантов, 146 врачей, 10 ветеринаров и 1 полевой курат. Остальные были польские военнослужащие,
[7]
звания которых определить не представлялось возможности, среди них и простые рядовые без звания, а также 221 гражданское лицо.
Трупы из верхних слоев в местах, не закрытых одеждой, уже подверглись поверхностному разложению, так что иногда отсутствовали губы, мягкие покровы на черепе и на руках, а глаза были ввалившиеся. Трупы из нижних слоев, особенно из могилы номер 5, куда проникала грунтовая вода, были в состоянии адипоцира7, но адипоцир распространялся только на подкожные ткани. Мышцы сохранили свой цвет, внутренние органы также не были адипоцированы.
Все части одежды были пропитаны жировыми веществами. На высоких сапогах множества трупов отложился слой адипоцированной массы толщиной 1 мм. Т.е. трупы были в разной стадии разложения, причиной чего послужило их взаимное расположение. В верхних слоях были скорее несколько высохшие, в средних и нижних - средне адипоцированные. Трупы в верхних слоях лежали достаточно свободно, но в нижних были взаимно слепленные трупными жидкостями, которые стекали из верхних слоев в нижние.
Все осмотренные8 нами трупы имели огнестрельные раны в затылке, только у одного имелась огнестрельная рана во лбу. Пули были в большинстве найдены в лобовой кости, у некоторых речь шла о сквозном ранении. Выстрелы производились с небольшого расстояния короткоствольным огнестрельным оружием калибра 7,65. Руки значительного числа трупов были связаны за спиной шпагатом. Некоторым трупам, особенно в могиле номер 5, которые также имели огнестрельное ранение в затылок, через голову были переброшены шинели9, причем пространство между головой и шинелью было заполнено опилками. Шинель, окутывающая голову, была на шее перевязана веревкой. Какая цель этим преследовалась, сказать трудно. Возможно это делалось для воспрепятствования обороне, возможно - поскольку дыхание сильно затруднялось - это говорит об истязании.
[8]
II.
После этого вступления и описания самого места захоронений и его окрестностей, приступлю ныне к личной оценке всего увиденного в нижеследующих 13-ти пунктах.
1. Каковы были свидетельские показания
Свидетель Кривозерцев, 27-летний сверлильщик, показал, что в апреле 1940 г. ежедневно наблюдал 3-4 железнодорожных состава с 3-4 вагонами, приезжающие в Смоленск. Окна вагонов были зарешечены, вагоны доставлялись к вокзалу в Гнездово. Его сестра ему якобы рассказывала, что из стоящих вагонов в закрытые грузовые машины переходили польские военные, гражданские и несколько священников. Сам он этого не видел. Сам наблюдал, как 17-го или 18-го апреля 1940 г. приблизительно 10 грузовых машин, до верху груженых чемоданами, сумками, вещмешками10 с бельем и плащами, ехали из Катынского леса к Смоленску. Грузовые машины сопровождали чекисты. - Не лишено значения то, что его сестра не была допрошена, хотя видела военных, как они переходят в машины.
Свидетель Захаров, 40 лет, работавший сцепщиком в Смоленске, показал, что в марте 1940 г. приезжали из Тамбовской области грузовые составы с присоединенными 5-6 большими пульмановскими11 арестантскими вагонами. Из них 2-3 вагона приставлялись к рампе в Смоленске, тогда как остальные направлялись на станцию Гнездово. От проводников состава он узнал, что заключенные эти из Козельска, где есть якобы большой монастырь и еще много тысяч пленных. В качестве сортировщика12 он имел возможность наблюдать, как люди из вагонов были пересажены в грузовые машины, крытые брезентом, и как потом эти машины уехали по шоссе по направлению к Гнездово. На пленных в большинстве была польская униформа и большинство являлись офицерами. Священников среди гражданских видел лишь изредка. Женщин не было. Как он точно помнит, эта выгрузка продолжалась 28 дней. Его задача состояла в осмотре пустых вагонов, причем он видел, что в вагонах имеется 10 камер, в которых нормально могли поместиться 6 человек13, однако - как узнал от проводников - в одну камеру набивалось 18-20 человек. Во все вагоны не заглядывал, но в тех, в которые заглянул, всегда находил 2-3 священников. Они были в длинных одеждах. Ему пояснили, что это польские ксендзы. - Этот свидетель утверждает, что перегрузка в большинстве происходила в Смоленске, в то время как другие свидетели - что это происходило в Гнездово.
Свидетель Сильвестров, 43-летний разнорабочий, показал, что в апреле и мае 1940 г. на вокзал в Гнездово, вблизи которого он жил, доставляли арестантские вагоны, людей из которых перегружали в приготовленные грузовые машины и увозили. Часто по возвращении домой вечером, ходил к месту перегрузок и наблюдал мужчин, которых под надзором НКВД пересаживали из вагонов в приготовленные крытые грузовые машины - известные всем “черные воронки”14. Там всегда стояли 3 таких машины и одна грузовая. Ручную кладь у
[9]
выходящих из вагонов мужчин отбирали и бросали в грузовую машину, тогда как людей сажали в крытые. Когда машины заполнялись, они уезжали по направлению к Катыни. Через 20-25 минут колонна приезжала обратно и вся процедура повторялась снова. Когда они проезжали около него, он мог часто наблюдать, что в едущей впереди легковой машине сидят мужчины, может быть из НКВД, с типично еврейскими лицами. Перегрузка происходила чаще всего вечером или ночью. О том, что перевозки происходит и ночью, он имел возможность узнать потому, что его жилище в то время находилось непосредственно у шоссе. По его прикидкам, колонна проезжала по десять раз ежедневно в апреле и мае на протяжении приблизительно 4-х недель. Из-за того, что всем было запрещено задерживаться у места перегрузки, он лишь мог с расстояния приблизительно 50 метров, с которого наблюдал, видеть, что речь идет главным образом о военных, возможно офицерах, но между ними встречались и гражданские. Среди гражданских имелись и пожилые лица, изредка с костылями. Женщин между ними не было. Т.к. в униформе он не разбирался, то не мог определить их национальность. Поговаривали разное. У одних это были поляки, у других финны. По рассказам, пленных доставляли к так называемому "дому отдыха коллектива", удаленному приблизительно на 4 км, и там их расстреливали. И он так думал, потому что во время этих перевозок было запрещено в окрестностях дома отдыха собирать грибы. Жители деревни, которые о происходящем знали, остерегались о своих предположениях распространяться.
В показаниях этого свидетеля много противоречий. Другие свидетели показывали, что лесок был огорожен двухметровой проволокой, охранялся вооруженной охраной и никому нельзя было его посещать. Этот же свидетель утверждает, что в окрестностях замка в инкриминированные дни было запрещено собирать грибы. Впрочем, тяжело поверить, что в апреле и в мае в этих местах растут грибы. Также маловероятно, что с 50-метрового расстояния вечером или ночью он мог узнать типично еврейские лица.
Свидетель Андреев, 26-летний слесарь, наблюдал, что в марте и апреле 1940 г. на вокзал в Гнездово приходили ежедневно 3-4 состава с 2-3 арестантскими вагонами. Из этих вагонов военные и гражданские перегружались в грузовые машины и отвозились по направлению к Катыни. Знал шофера Разуваева, который водил одну из машин-“воронков”, и который при наступлении немцев был эвакуирован. Видел в каждой грузовой машине 2-3 гражданских, которых узнавал по головным уборам-"клобукам".
Свидетель Гляссер, немец, старший лейтенант бывшей польской армии, показал, что с 20-го марта до 9-го мая из лагерей для военнопленных на грузовых машинах выехало приблизительно 30 этапов15 по 80-120 человек в каждом на перегрузочный вокзал в Козельске, где они были помещены в арестантские вагоны. Его лично отделили от польских офицеров и позже вместе с другими немцами при вмешательстве немецкого посла освободили. - Этот свидетель, таким образом, не знает, куда эти этапы направлялись и о гражданских лицах не упоминает. Следовательно, гражданские лица, видимо, были к офицерам присоединены уже в пути.
[10]
Нам был представлен свидетель Киселев, который рассказывал почти то же самое, что выше говорилось об обнаружении массовых могил. Когда мы ему задали вопрос, кто были те мужчины, которые сопровождали пленных польских офицеров, спустя некоторое время ответил: “Евреи”. Несмотря на то, что такой ответ прозвучал также, как показания Сильвестрова, он меня озадачил, потому что свидетель над ответом раздумывал. Пленных офицеров охраняют в лагерях для военнопленных опять же военные, что следует также из отчета русской комиссии, и их не передают полиции. Потом, евреи, как и везде в других местах, несут воинскую службу во всех родах войск, и неправдоподобно, чтобы из них в России сформировывались карательные отряды, или чтобы их отозвали с фронта и определяли на легкую службу, как например охрана пленных.
Впрочем, показания этих свидетелей являются показаниями непрямыми, т.к. никто из них при казнях не присутствовал.
Странно, что немецкая администрация, хотя и приложила к делу столько усилий, не отыскала тех 10 польских рабочих, которые летом 1942 г. нашли первые могилы, и не спросила их, от кого они о могилах узнали и почему в таком случае не сообщили о находке немецким органам. Ведь у польских рабочих не было причин это дело утаивать.
Странно так же и то, что не были найдены и допрошены отдыхающие из замка и лечащий персонал, который располагался возле замка в отдельном доме. В персонале должно было быть много людей и невозможно, чтобы они не общались с жителями Катыни и соседней Козьей Горы. Персонал должен был знать, кто копал массовые могилы, и кто их закапывал. Вырыть такие большие ямы и расстрелять 8-12 тысяч людей, причем тайно, один человек не мог. Персонал, общаясь с населением, обязательно обмолвился бы о том, что в Катынском лесу произошло, т.к. прошло больше года, прежде чем немцы заняли Катынь, и персонал до этого момента оставался на месте.
Хотя немцы и выпустили обращение к жителям Смоленска и напечатали его в Смоленске в газете “Новый Путь”, чтобы отозвался тот, у кого есть информация о массовом убийстве польских офицеров, однако обращение, по-видимому, не имело успеха.
Свидетели, которых допросила русская комиссия, показывают следующее.
Свидетели Алексеева, Михайлова и Конаховская единогласно показали, что в Катынском лесу, называемом также Козьими Горами, располагался штаб 537 строительного батальона; всего там жили 30 немцев. Командовал им подполковник Арнес, его адъютантом был старший лейтенант Рекст, следующим офицером был лейтенант Готт. Женщины состояли при штабе в качестве обслуживающего персонала.
Алексеева показала, что в конце сентября 1941 г. к замку в Козьих Горах каждый день приезжали несколько грузовых машин, которые на полчаса или на час останавливались где-то на дороге, соединяющей шоссе и замок, т.к. звук их моторов затихал. На месте сразу же начиналась стрельба, выстрелы следовали
[11]
один за другим через короткие, но приблизительно одинаковые интервалы. Потом стрельба прекращалась и машины подъезжали к замку. Из машин выходили немецкие рядовые и сержанты, всегда громко разговаривали и сразу же шли в баню. Потом начиналась пьянка. На мундирах двух ефрейторов она всегда видела следы свежей крови. Когда ходила к замку или от замка, наблюдала недалеко от дороги в нескольких местах свеженабросанную землю, которая занимала каждый раз все больше места. Когда однажды задержалась, то увидела, как ведут пленных поляков. Спряталась в зарослях и приблизительно через 20-30 минут услышала выстрелы. Подобные показания дали и свидетельницы Михайлова и Конаховская.
Из свидетелей, которых допрашивали немцы, были найдены Киселев и Захаров.
Киселев показал, что осенью 1942 г. немцы дважды вызывали его в гестапо в Гнездово, где говорили, что в 1940 г. люди из НКВД расстреляли польских офицеров и требовали от него, чтобы он это засвидетельствовал. Когда ему предложили протокол со словами: “Или это подпишете, или вас уничтожим”, - испугался и подписал. Позже, когда немцы организовывали для разных делегаций экскурсии к катынским могилам, был принужден давать перед делегациями свидетельства, но путался, поэтому говорить отказался. Был арестован и в течение приблизительно месяца с половиной безжалостно бит, пока не ослабел, начал плохо слышать и перестал владеть правой рукой. Потом ему погрозили повешением, поэтому обещал, что будет свидетельствовать. Когда приезжала какая-нибудь делегация, его вызывали во двор и он полчаса должен был учить наизусть все, что будет говорить о том, как в 1940 г. люди из НКВД расстреляли польских офицеров.
Эти показания подтвердил и железнодорожник Сергеев с семьей.
Свидетель Захаров подтвердил, что сказал немцам, что в 1940 г. вагоны с поляками действительно проезжали через Смоленск по направлению к западу, но что не знает, куда они ехали. Тогда офицер, который его допрашивал, сказал, что если он не хочет давать показания по-хорошему, тогда будет к этому вынужден силой, и стал его избивать резиновой дубинкой. Потом его положили на скамейку и офицер с переводчиком его избили до потери сознания. Когда пришел в себя, то будучи устрашен и принужден битьем и угрозами повешения, протокол подписал.
Остальные свидетели, которых допрашивали немцы, или умерли, или их немцы угнали.
Таким образом, первые и вторые показания этих двух свидетелей взаимно не соответствуют и поэтому является бесспорным, что в одном из случаев они говорили неправду.
Среди показаний свидетелей, полученных русской комиссией, очень важными являются показания свидетеля Сашневой, учительницы начальной школы, которая показала, что в сентябре 1941 г. к ней пришел польский офицер и
[12]
рассказывал, что когда немцы заняли лагерь польских военнопленных, то завели в нем жестокий режим. Поляков не считали людьми, всевозможно их притесняли, тиранили и казнили, поэтому он решил убежать. Когда на следующий день офицер уходил, оставил свидетельнице свой польский адрес на имя: Лоек Йозеф и София, г. Замощь, улица Огродова, 25. - В списках расстрелянных польских офицеров под номером 3796 стоит имя Йозефа Лоека, лейтенанта, как расстрелянного в Катынском лесу весной 1940 г. То есть, в соответствии с немецким отчетом, Лоек был расстрелян более, чем на год раньше своей встречи с Сашневой.
Свидетельские показания, полученные немцами, полны противоречий, показания полученные русской комиссией более определенные, хотя и в этом случае никто из свидетелей не видел казни собственными глазами. На чьей стороне правда, будет доказано в следующих пунктах.
2. Каковы могли быть мотивы преступления?
Официально комиссия мотивы преступления не исследовала, что, впрочем, не было ее целью, мотивы упоминались только иногда. Когда мы приехали в Смоленск и были приветствованы начальником здравоохранения местного округа немецкого фронта, то на приветственную речь ответил самый старший из нас, проф. Орсос из Будапешта. Он заявил, что в Первую Мировую войну находился 4 года в русском плену, из которых 10 месяцев под властью большевиков. Он научился тогда русскому языку и имел много возможностей к познанию натуры и души русского человека. На основе своего опыта он должен сказать, что такое страшное преступление не мог совершить русский человек, но только "международный еврей"... Однако подробнее свою точку зрения не объяснил.
Некий берлинский журналист спросил меня в Катыни, каково мнение нашего населения об этих массовых убийствах. Я сказал искренне и в соответствии с правдой, что наше население этому не хочет верить. На вопрос, какова моя точка зрения, я ответил, что, вероятно, в лагере военнопленных произошел мятеж, за который военнопленных впоследствии данным способом наказали. Журналист решительно отверг такую точку зрения и сказал, что большевики это сделали из принципа. Я хотел возразить, что как раз весной 1940 г., т.е. в период предположительного расстрела польских офицеров, русские окончили войну с финнами, и что в качестве победителей обязательно взяли в плен много финских офицеров, но что, тем не менее, у нас нет никаких сообщений о том, чтобы большевики с ними плохо обращались, т.е. причина была не в принципах.
Ведь немецкая пропаганда, безусловно, не упустила бы случая использовать подходящую возможность. И если финским офицерам никто не причинил вреда, зачем бы это было нужно в отношении офицеров польских? Я, однако, осознавал, где нахожусь, и поэтому промолчал. Ведь если бы речь шла о принципах, в соответствии с которым военнопленные воспринимались бы не так, как во время предыдущих войн, то зачем бы надо было полгода медлить с казнью? Русские овладели Польшей в сентябре 1939 г., а казни происходили, по утверждениям немцев, в марте и в апреле 1940 г.
[13]
Конечно, преступление само по себе должно иметь причину. Из истории нам известно следующее. По окончании миграции народов, немцы начали широким фронтом поход на восток. Появился “Дранг нах Остен”. Любое едва организовавшееся царство на востоке являлось препятствием для немцев, и поэтому они развязывали с такими царствами войны, вследствие которых славяне в долине Лабы были вырезаны, а в дунайской долине - онемечены. В широком поясе от Балтики до Адриатики немцы основали большое количество колоний. Теперь же они продолжали этот “Дранг нах Остен”, и не надо даже цитировать “Майн Кампф” или приводить изречения Гитлера и других немецких руководителей, чтобы определить, что и в этой войне немцы старались заполучить на востоке пространство для колонизации. Поскольку пространства для колонизации без населения не существовало, было необходимо это население устранить. Именно в этом надо искать мотив преступления. Исходя из позиции русских, мы бы какой-то мотив искали тщетно.
3. Какое значение имеет факт обнаружения в могилах гражданских лиц ?
Среди 4143 трупов казненных офицеров нашелся также 221 труп казненных гражданских. Об этих трупах официальный немецкий отчет умалчивает и даже не решает, были ли это русские или поляки. Трупы гражданских были обнаружены не только в одной могиле и даже не на одном месте той же могилы, но были рассеяны среди казненных офицеров в разных могилах и слоях. Из этого следует, что гражданские не были казнены все одновременно, но к каждой группе офицеров была присоединена меньшая группа гражданских. В соответствии с найденными при них документами, офицеры доставлялись из Козельского лагеря, который лежал в 200-х км на юго-восток от Катыни, и поэтому можно было опросом местного населения легко установить, имелся ли в Козельске какой-нибудь концентрационный лагерь для [гражданских] поляков. Также возможно было допросом железнодорожников определить, откуда и кем доставлялись гражданские лица. Это обстоятельство бросается в глаза. Т.к. свидетель Гляссер о гражданских лицах не упоминает, кажется поэтому, что речь идет об арестованном местном населении - о русских - которых на следующий день после ареста отправляли с польскими офицерами на казнь.
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
6. Катынские доказательства // проф. др. Франтишек Гаек (2 часть)
Замок в Катынском лесу, служивший санаторием для сотрудников НКВД
4. Каково значение Катынского леса ?
На основании показаний свидетелей Кузьмы Годонова, Ивана Кривозерцева и Михаила Жигулова немецкие органы установили, что якобы в Катынском лесу люди казнились с 1918-го до 1929 г. С того времени до 1940 г. не видели никаких транспортных средств, следующих в лес. Вплоть до 1931 г. зайти в лес мог каждый, и дети, которые там собирали грибы, якобы рассказывали о свежих могилах. (Удивительно, что на это не шли посмотреть взрослые люди, если уж в лесу были свежие надгробия и доступ в лес был свободен). В 1931 г. лес огородили и вход в лес был запрещен, о чем извещалось табличками. В 1934 г. здесь был
[14]
построен большой дом, т.е. выше указанный замок, предназначенный служащим НКВД в качестве оздоровительного учреждения.
Т.к. такое большое множество трупов было покрыто слоем песка приблизительно всего 1,5 м, зловоние тысяч разлагающихся тел должно было обязательно распространиться в лесу. А потому является более, чем странным, что служащие, даже если не принимать во внимание эстетические соображения, допустили бы превращение лесочка, где они прогуливались и хотели набраться здоровья, в массовый эшафот и могильник, допустили бы загрязнение воздуха трупными испарениями в то время, когда в любой другой части России имеется так много более подходящих мест?
5. Каким оружием были казнены польские офицеры ?
Очень важным и интересным является то обстоятельство, что польские офицеры были казнены патронами немецкого изготовления. Вблизи могил и изредка среди трупов обнаружились стреляные гильзы, а в могиле № 3 и нестреляные патроны. Гильзы были на донышке маркированы “Geco DD 7,65”. Пули найденные в трупах, были отстреляны из пистолета калибра также 7,65 и поэтому, учитывая найденные целые патроны, не было сомнений, что польские офицеры были застрелены пулями от этих патронов. Такие патроны изготавливались в 1921-1931 г.г. на оружейной фабрике "Gustav Genschow & Co." в Дурлахе, рядом с Карлсруэ. Фирма сообщила, что действительно изготовила эти патроны, однако вследствие Версальского договора не было возможности обзаводиться арсеналом, и фирма якобы экспортировала такие патроны, в числе прочих государств, также в Польшу, в Балтийские государства и в СССР. Патроны немецкого изготовления могли таким образом попасть в Россию не только как трофей после занятия Польши в 1939 г., но и по прямым поставкам.
Такое объяснение возможно, однако, бросается в глаза, что русские пользовались бы патронами почти 20-летней давности. Для немцев было бы решительно более благополучно16, если бы польских офицеров расстреляли из оружия русского производства. Ведь у России есть отличный револьвер, “Наган”, изготавливаемый на Путиловском заводе17, или, по крайней мере, немцы могли бы поинтересоваться - какие пистолеты стояли на вооружении у НКВД, о котором немцы утверждают, что это он совершил преступление. Однако, даже это не устанавливалось.
6. Доказательство пятилетними сосенками.
В качестве доказательства немцы указывают также на молодые пятилетние сосенки, которые были рассажены на насыпанных холмиках. Мы18 сами их не видели , ибо могилы уже были открыты, нам всего лишь показали одну из сосенок. Срез этой сосенки исследовали с помощью микроскопа19. Установили, что она минимально пятилетняя и что на срезе ближе к середине видна мало заметная темная полоса20. Вызванный мастер-лесничий фон Гефф заявил, что такая темная полоса возникает, когда рост сосенки что-то остановит, например, в результате пересадки, и предположил, что
[15]
сосенка была пересажена 3 года назад. Однако, сам же признал, что сосенки плохо развиты, растут в тени других деревьев, и данная полоса могла, таким образом, появиться в результате других влияний, а не только в результате пересадки.
7. Значение отверстий в одежде.
На одежде некоторых трупов были обнаружены отверстия, во-первых округлые, во-вторых, как бы резаные или даже имеющие как бы четыре луча. Но на теле, за исключением единственного случая, ранение в соответствующем месте почти нельзя было найти. Немцы утверждали, что отверстия эти были сделаны четырехгранными русскими штыками, которыми жертвы погоняли к месту казни. Хотя русские штыки и четырехгранные, но имеют долотообразный кончик, а из-за того, что ни одна из ран не проникает глубоко в тело, но едва под кожу, тяжело утверждать, что отверстия были сделаны этим инструментом. И почему тогда некоторые отверстия были округлые, другие как бы резаные, а иные четырехконечные, если они были сделаны одинаковым инструментом? Таким образом, это доказательство является очень ненадежным и отпадает.
8. Документы, найденные на трупах.
На 53-х трупах из 4000 нашлись различные вещи, на которых стояла дата или хотя бы год, а именно:
- 4 карандашных рисунка на бумаге с датами 26-го декабря 1939 г. и 15 января 1940 г. и два с 1940 г.
- 2 календаря, в которых была зачеркнута дата - в одном 12-го апреля 1940 г., в другом - 23-го апреля 1940 г.
- 3 портсигара с надписью “Козельск 1940 г.”
- 2 кошелька с надписью “Козельск 7-го ноября 1939 г.” - на одном и “Козельск 1940 г.” - на другом
- в общем счете 45 разных писем, телеграмм или квитанций с самой последней датой от 3-го апреля 1940 г. и, наконец, 10 журналов с самой последней датой от 20-го мая 1940 г.21
Наиболее значительным документом немцы считают дневник майора Сольского, который он вел до 9-го апреля, и в котором написано:
8/4: 3:30 отъезд со станции Козельск на запад, 9:45 станция Ельня. От 12 часов стоим на вспомогательной колее.
9/4: Несколько минут до пятого нас подняли и распределили к перегрузке. Мы должны перейти на машины. Куда дальше?
9/4: В 5 часов утра. Перед рассветом день начинается нехорошо. Нас перегружают в арестантские машины. В отделениях есть охрана. Приходим в лес - какая-то здравница. Нас тщательно обыскали... Часы, замечено время на них 6:30 (8:30). Спрашивают о обручальных кольцах, отбирают рубли, паспорта, карманные ножи.
Этот дневник я сам не видел. Как раз его последняя, только что описанная страница, была опубликована в “Белой книге”. Он довольно подозрителен своим
[16]
содержанием и находится в противоречии с показаниями свидетелей и другими обстоятельствами. 9/4-го говорит о том, что пришли в лес в 8:30 утра, хотя по показаниям свидетеля Сильвестрова их отвозили в лес вечером и ночью. Подозрительным является то, что его могли вести, так сказать, до последнего мгновения перед казнью. Не стоит год, только день и месяц. Одна дата стоит дважды, несмотря даже на то, что в дневниках обычно пишут вечером о событиях прошедшего дня. Также отсутствует доказательство, что он написан собственной рукой автора.
Обстоятельство, что документы с более поздней датой не нашлись, не может быть самым решающим, во-первых потому, что не все трупы были эксгумированы, во-вторых потому, что в большом количестве писем дата не читаема и в-третьих потому, что польские пленные были весной 1940 г. перевезены из Козельска на строительство шоссе у Смоленска, по причине чего почта и не ходила регулярно.
С другой стороны, русская комиссия при дальнейшей эксгумации трупов нашла на разных трупах в общей сложности 9 других документов, в которых стояли даты с 12-го сентября 1940 г. по 20 июня 1941 г., т.е. даты со времени, когда офицеры согласно немцам были уже казнены.
9. Признаки разложения трупов22.
Прежде чем по признакам разложения высказать суждение о том, как долго могли трупы польских офицеров находится в общих могилах, надо коротко коснуться процесса разложения и условий, в которых он происходит.
В сущности, различают два процесса разложения.
Первый процесс - это так называемое гниение (редукция), при котором происходит образование водородистых веществ (метан, сернистый водород, аммиак и аммониевый сульфит). Эти вещества являются дурно пахнущими газами, поэтому труп отекает, раздувается и источает зловоние. Необходимый для образования этих веществ водород поступает из телесных жидкостей, а т.к. этих жидкостей имеется в теле много, процесс начинается сразу после смерти. Водород поступает также из окружающей влаги, что доказывают трупы, вынутые из воды, отекшие и быстрее гниющие. В первые дни после смерти процесс достигает максимума, после чего, по израсходовании водорода, замедляется и по истечении нескольких месяцев прекращается, так что труп опадает.
Второй процесс - это тление (оксидация), т.е. образование кислородистых веществ (углеродной, серной, азотной и фосфорной кислот). И этот процесс возникает сразу же после смерти, однако продвигается очень медленно, сначала он незаметен и максимума достигает только несколько месяцев спустя. Образующиеся вещества текучи, не зловонны, и по прошествии нескольких месяцев труп, если первый процесс находится в малозаметной фазе, не издает зловоние, но течет, расплывается. Кислород, необходимый для этого процесса, берется из окружающей среды и из воздуха, содержащегося в земле. Тление начинается раньше всего там, куда кислород попадает скорее, т.е. в частях тела, не закрытых одеждой, а это, как правило, лицо и руки. Поэтому уже через полгода можно наблюдать, что глаза, нос и губы разложились, глазные и носовые полости зияют пустотой, зубы обнажены, а также бывают разложены мягкие ткани рук и свободны в суставах кости. Через год процесс переходит уже на шею и грудную клетку, мягкие ткани грудной клетки исчезают и обнажаются ребра. Подобно этому, год спустя свободны в суставах щиколотки и костные части ног.
Условия для этих процессов в Катынских могилах не были неблагоприятны.
[17]
Сырости было достаточно. Ведь дно могилы № 5 находилось на уровне грунтовых вод, т.к. в непосредственной близости от могил располагалось болото и кроме того катынская местность - не сухая пустыня. Зимой она покрыта снегом, летом имеется достаточно воды из осадков.
Тут, [в катынских захоронениях], было несколько меньше кислорода из воздуха, чем в обыкновенных могилах. При нормальных условиях, когда труп похоронен в гробу, воздух, т.е. кислород, имеется в самом гробу, под ним и в окружающей земле в изобилии, что и позволяет проходить процессу оксидации. В Катыни, хотя гробов здесь нет и трупы были набросаны в ямы в совершенном беспорядке, вдоль-поперек один через другого, содержалось в одежде и в пространстве между отдельными трупами изрядное количество воздуха, и кроме того, песок, которым они были засыпаны, имел грубое зерно и содержал наверное 1/3 воздуха. Это не была глина или другой непроницаемый слой, и поэтому новый кислород из воздуха также мог поступать к трупам.
У небольшого количества трупов отсутствовали мягкие ткани, причем только на темени, все остальные закрытые и незакрытые части тела сохранились, суставы не были разболтаны, трупы можно было поднимать, сажать, переворачивать и разувать без того, чтобы труп распался.
На примере трупа, который я сам вскрывал, каждый мог бы убедиться, что сохранились и нос, и части губ, руки и даже пальцы; глаза хотя и ввалились, но не разложились, зубы не были обнажены.
Даже если предположить, что из-за меньшего содержания кислорода процесс оксидации был в катынских трупах замедлен, нельзя все же согласиться с тем, что они должны были лежать в могилах 3 года. Состояние трупов говорит скорее о том, что они там находились несколько месяцев, или, принимая во внимание меньшее содержание кислорода из воздуха и вялый процесс оксидации, что они там лежали самое большее 1,5 года.
Когда надо провести эксгумацию с целью кремации трупов или их остатков, меня вызывают на Пражские кладбища, чтобы я трупы осмотрел, и я действительно видел изрядное количество трупов со всех пражских кладбищ по истечении различного времени после погребения, следовательно, обладаю большим опытом. Не могу, однако, сказать, чтобы мне когда-нибудь попадался даже двухлетний труп в таком состоянии, как то, что было в Катыни. Состояние трупов в Катыни указывало на то, что лежали они там самое большее 1,5 года.
Против трехлетнего периода решительно говорит адипоцирование трупов в могиле № 5.
Адипоцирование - это превращение мягких частей тела в особенную светло-серую, липкую, однородную массу, источающую сильное зловоние, которая на воздухе засыхает в белое, однако уже не зловонное, поразительно легкое вещество. Адипоцир образуется в воде без доступа воздуха и возникает
[18]
приблизительно через 2 месяца в подкожных соединительных тканях на щеках, позже также на спине и конечностях, до 2-х лет адипоцируют все подкожные ткани, а до 3-х лет и внутренние органы.
В Катынском лесу в могиле № 5, куда попадала грунтовая вода, были обнаружены трупы, адипоцированные по поверхности, однако их мускулатура сохранила свой цвет, а внутренние органы не были адипоцированы. Даже если допустить, что в знойные, сухие летние дни уровень грунтовых вод падал, трупы в течение некоторого времени в воде не находились и процесс адипоцирования не продолжался, то является бесспорным, что если бы трупы в могиле № 5 лежали три года, то превратиться в адипоцир должны были и внутренние органы, и тем более мускулатура . Уровень адипоцирования также показывает, что трупы лежали в могиле приблизительно 1,5 года.
10. Признаки на одежде.
В соответствии с общим опытом, хлопчатобумажные и льняные ткани разлагаются в течение приблизительно 5-ти лет, шерстяные приблизительно за 10 лет. На польских офицерах мундиры сохранились полностью, не были даже трухлявыми, их можно было хорошо снять с тела и расстегнуть пуговицы, металлические детали, такие как пряжки на ремнях, крючки и обувные гвозди хотя и были немного ржавые, но в некоторых местах сохранили свой блеск. Табак в портсигарах тоже сохранил желтый цвет, листки курительной бумаги, хотя и отсырели, однако не размокли, не истлели.
Анализ одежды, ее металлических деталей и сигарет тоже говорит против того, чтобы трупы могли лежать в земле 3 года.
11. Признаки на письмах и газетах.
Трудно согласиться, чтобы письма и газеты, пролежав 3 года в земле, где на них воздействовали вода и продукты разложения, были бы целы и читаемы так, как действительно были. У нас23 есть традиция класть в гроб к телу усопшего изображения святых, которые обычно изготовлены на очень хорошей бумаге, а все-таки при эксгумации трехлетних трупов я никогда никаких картинок не находил. У офицеров, как я видел, письма и газеты лежали совершенно свободно в карманах, а не в каком-либо футляре, и поэтому невозможно поверить, что по истечении 3-х лет их целостность и читаемость была такая, в какой их действительно обнаружили. В процессе оксидирования на них воздействуют образованные кислоты - и они истлевают.
12. Пуркрустация мозговой ткани.
Проф. Орсос из Будапешта обращал внимание на то, что в черепе одного трупа он обнаружил на поверхности мозговой массы твердое, как бы известковое, отложение, которое в соответствии с его опытом наблюдается только после 3 лет нахождения трупа в могиле. Орсос опубликовал в № 11 “Орвоси Гетилап”24 за 1941 г. статью о том, что у трупов, пролежавших в земле дольше 3-4-х лет, он обнаружил на поверхности задней черепной полости и обеих os petrosum25 размягчение, подточенность, истление, вплоть до полного распада кости. Декальцированная теменная кость была мягка, как хлебная корка. Это происходило в тех местах, где находилось сгущенная мозговая масса, никогда, однако, не непосредственно под ней, но в тесной близости, где кость
[19]
была в контакте с воздухом. Тогда на поверхности мозга образовывалось выше указанное отложение.
Это явление не является ничем особенным. В результате воздействия кислот, образованных в процессе разложения, происходит декальцинирование костей и, если труп лежит навзничь, образованные кислоты не могут стекать и собираются в задней части черепной полости по сторонам crista occipitalis intema26, что может в случае более сильной концентрации кислот не только декальцинировать кость, но и всё остальное может эродировать вплоть до перфорации. Экстрагированные из костей вещества (кальциевые, магнезиальные и фосфатные) откладываются потом на близлежащих частях мозговой массы и после исчезновения в ней жидкостей, внешние части массы засыхают и затвердевают. Это, однако, случается не всегда по истечении трех лет, но иногда и гораздо раньше, т.к. все зависит от количества и концентрации кислот, которые вызывают декальцинирование и размягчение костей, причем концентрация кислот бывает различна. Проф. Орсос осмотрел ряд черепов, но только у одного обнаружил подобные изменения в ничтожной мере, а у остальных этого не было. Если бы явление было систематично, тогда оно бы имело место у большинства черепов, т.к. трупы были погребены одновременно.
13. Отсутствие насекомых и их переходных форм.
Не лишено значения и то, что ни в трупах, ни в одежде или в могилах вообще не нашли никаких насекомых или их переходных форм, как например яички, личинки, куколки и даже никаких их остатков. Недостаток переходных форм насекомых имеет место тогда, когда труп погребен в период отсутствия насекомых, т.е. от поздней осени до ранней весны, и когда от погребения до эксгумации прошло сравнительно мало времени.
Известно, что даже если труп погребен достаточно глубоко, зловоние разлагающегося тела, которое на различных стадиях разложения различно, в соответствии с развитием процесса, привлекает насекомых разных видов, личинки которых пробуравливают землю и попадают к трупу. Немцы утверждают, что польских офицеров убили весной 1940 г. Т.е. до эксгумации прошло три летних периода, а именно лето 1940, 1941 и 1942 гг., а за такое время насекомые проникли бы к трупам скорее, чем только в течение одного лета 1942 г., и поэтому хотя бы их остатки, пожалуй, могли бы найтись.
Таким образом, данное обстоятельство тоже говорит о том, что трупы были погребены приблизительно осенью 1941 г.
Как проистекает из выше приведенных выводов, ни одно доказательство, на которые немцы опирались, не является настолько надежным, чтобы выдержать критику, и не доказывает, что трупы лежали в Катынском лесу 3 года, а наоборот, все обстоятельства указывают на то, что они там лежали 1-1,5 года.
[20]
III.
В заключение подчеркиваю, что эту работу я издал по собственной инициативе, что никто меня к этому не призывал и ни от кого я к этому приказания не получал, т.е. ни от чешских, ни от русских учреждений.
Сокращенно я читал об этой работе на собрании Общества Чешских врачей 9-го июля 1945 г. Я хотел сделать такой доклад сразу же, как только Общество Чешских врачей начнет в освобожденной стране свои регулярные собрания, но мой арест этому помешал.
Во время допроса мне были заданы главным образом следующие три вопроса:
1. Почему я поехал в Катынь?
2. Какие публичные заявления я делал?
3. Почему я подписал катынский протокол?
На первый вопрос я ответил во вступлении.
Ко второму вопросу скажу следующее: мои публичные заявления не были сделаны по собственной воле.
Еще до того, как я выехал в Катынь, о предстоящей поездке знали на радио, которое обращалось ко мне с идеей организации доклада для широкой общественности. После моего возвращения и официальной публикации катынского протокола, ко мне обратились редакторы издававшихся в то время ежедневников “Poledni list” и “Večerni České slovo”. Объясняли, что получили указание сделать со мной интервью и что мои ответы будут опубликовании во всех ежедневниках. Я ответил им на их вопросы и рассказал правду о том, что в Катыни видел и слышал, однако на следующий день я был очень огорчен, когда я прочел нечто совершенно иное, что мне приписывались высказывания, которые мне совершенно не принадлежали и принадлежать не могли. Специально, я никогда не сказал, что преступление совершили большевики. В то время нельзя было ничего сделать. Несколько дней спустя начальник печати так называемого "протектората"27 Вольфрам фон Волмар от меня потребовал, чтобы я о своем Катынском опыте сделал доклад для представителей печати в “Прессклубе”28. Я так и сделал, однако опять же объективно, и по окончании доклада я выше упоминаемых редакторов упрекнул за способ изложения, что и констатировала уже в настоящее время Чешское информационное бюро. (См. газету “Ргасе” от 11-го июля 1945 г.) Я тогда подчеркнул, что врач не должен обсуждать вину или невиновность обвиняемых, но подавать объективную экспертизу, относящуюся к области медицины. Редакторы ссылались на цензуру.
В радиовещании я описал свою поездку и впечатления, которые во мне оставила, и вообще обошел стороной мнение о том, что трупы польских офицеров находились в могилах 3 года. Немецкая цензура некоторые мои изречения изъяла и потребовала, чтобы я дополнил содержание суждением, что трупы обязательно были в могилах 3 года. Я удовлетворил это требование, но слово “обязательно” опустил. Пластинка с докладом находится в архиве
[21]
радиовещания. Редактор ежемесячника “Pfitomnost” обратился ко мне с идеей статьи. Статью я написал приблизительно в том же смысле, какой содержал доклад в радиовещании.
Ни в каких других случаях я о Катынском деле в обществе не говорил, и только своим ближайшим друзьям, о патриотизме которых в истинном смысле этого слова не приходилось сомневаться, я намекнул на то, в течение какого времени лежали трупы в Катынском лесу.
На третий вопрос, почему я подписал катынский протокол, я ответил: “Каждому из нас было ясно, что если бы мы не подписали протокол, который составили проф. Бутц из Вроцлава и проф. Орсос из Будапешта, то наш самолет ни в коем случае не вернулся бы”29.
Именно поэтому никто о деле не дискутировал ни в обществе, ни в личном кругу, никто не выступил с опровержениями, не выразил отличающиеся мнение, и поэтому у меня создалось впечатление, что каждому из нас известно истинное состояние дел30.
Возможно, было бы правильнее заявить, что мы не верим тем свидетельским показаниям, которые датируют преступление весной 1940 г., но оценивать правдивость свидетелей должны не врачи, а юристы.
Как следствие, мы были бы вынуждены доказывать, что документы подделали, или что более поздние документы изъяли, но и это нам не надлежит. Врачи должны свидетельские показания принимать так, как есть. Кроме того, мы не могли за те два дня, которые мы провели в Катыни, удостовериться, как быстро трупы в данном месте разлагаются. Было бы необходимо исследовать несколько трупов с кладбища в Катыни, про которые было бы точно установлено, что они находились в могиле 3 года, и сравнить все это с результатами наших исследований, как и поступила русская комиссия. По разложению трупов в массовых могилах мы не обладали достаточным личным опытом. Хотя в течение Мировой войны 1914-1918 гг. производилось несколько эксгумаций массовых могил, но сделаны они были позднее, чем через 3 года [после захоронения]. Трупы в тех могилах были истлевшие, разложившиеся.
Советские власти нашу ситуацию поняли, разумеется, совершенно правильно и поэтому надо отдать должное власти Советов, которая в своем великодушии не требовала нашего наказания, ибо осознавала, что тот, кто не был бы осмотрителен, того бы заставили замолчать навсегда.
IV.
1-го января 1946 г., во время издания настоящей публикации, ежедневные газеты напечатали полученное из Москвы сообщение агентства Рейтер, что один из немецких офицеров по фамилии Дюре, который отвечал перед ленинградским судом, сознался, что катынскую резню устроили нацисты и описал, как в Катынском лесу были расстреляно и зарыто 15-20 тысяч людей, сплошь польских офицеров и евреев.
[22]
Примечания:
1 Информация о дате публикации приведена в библиографии в конце оригинальной брошюры. [стр. 1]
2 В оригинале стоит “Molochov”. С наибольшей вероятностью это опечатка. [стр. 4].
3 В оригинале стоит “Vratislav”, что является чешским названием польского города Wrocława. [стр. 4]
4 В оригинале стоит “Glos”. Имеется в виду газета “Głos Radziecki”, выходившая на польском языке. [стр. 4]
5 В оригинале стоит “Bila kniha”. Переводчику не удалось установить, какая публикация имеется в виду. Ситуация не совсем ясна и наводит на мысль, что автору была знакома какая-то отдельная публикация. Однако, с наибольшей вероятностью имеется в виду та же “Amtliches...”, т.е. автор рассматривает эту публикацию, как собрание материалов, считая, что собственно “Amtliches...”, как официальный акт, является только частью целого, причем под второй частью в таком случае надо понимать номерной список эксгумированных трупов, содержащийся здесь же. [стр. 6]
6 В оригинале стоит “zámek”. Это может обозначать “замок”, “вилла”, “дача”. Подобное слово “Schloss” использовано в “Amtliches...”. Это не является ошибкой, т.к. в Чехии и Германии словом “замок” обозначается, помимо прочего, определенный архитектурный тип. См. иллюстрацию №8. Речь идет об известной даче НКВД. [стр. 6]
7 В оригинале стоит “adipocir”, что в чешском языке является специальным термином иностранного происхождения. В русскоязычных источниках используется тождественное выражение “жировоск”. Переводчик счел необходимым оставить оригинальное выражение для передачи общей атмосферы публикации. [стр. 8]
8 В оригинале стоит именно “осмотренные”. Имеются ввиду вообще все осмотренные трупы, а не только вскрытые. [стр. 8]
9 В оригинале стоит “plášt”. Чешский язык допускает использование выражения “plášt” ("плащ") и для обозначения легкого пальто. Гражданские лица могут этим выражением обозначать и военные шинели, т.к. “тяжелых” - в русском понимании - шинелей в чешской армии нет. [стр. 8]
10 В оригинале стоит “pytlik”, что является уменьшительным от “pytel”, т.е. “мешок”. Вероятнее всего, автор имеет ввиду именно “вещмешок”, но это является предположением переводчика. Трудность однозначного перевода заключается в стилистических особенностях чешского языка времен 1946 г. [стр. 9]
11 Так у автора. [стр. 9]
12 В оригинале стоит “roztřidovač”, т. е. “сортировщик”. [стр. 9]
13 Имеется в виду “6 человек в каждой камере”. [стр. 9]
14 В оригинале стоит “černy krkavec”, т.е. “черный ворон”. Переводчик посчитал возможным использовать русское слэнговое выражение “воронок”, как наиболее соответствующее по смыслу. [стр. 9]
15 В оригинале стоит “transport”, т.е. “транспорт”, “эшелон”, (также, “железнодорожный состав”). По общему смыслу сказанного имеется в виду, вероятно, русское выражение “этап”, т.е. “группа заключенных”. [стр. 10]
16 По мнению переводчика, автор слегка саркастичен. [стр. 15]
17 Так у автора. [стр. 15]
18 Автор имеет ввиду “мы - члены комиссии”. [стр. 15]
19 В оригинале стоит “vertikalm iluminator”. Переводчику не удалось установить, о каком приборе идет речь. [стр. 15]
20 Или “полоска”. [стр. 15]
21 Так у автора. [стр. 16]
22 При переводе специальных медицинских терминов возможны неточности, т.к. переводчик не имеет медицинского образования. [стр. 17]
23 Т.е. в Чехии. [стр. 19]
24 В оригинале стоит “Orvosi Hetilap”. [стр. 19]
25 В оригинале стоит “kost skalm”. Os petrosum является одной из четырех костей, из которых состоит височная кость. [стр. 20]
26 Crista occipitalis interim - небольшой выступ на внутренней поверхности затылочной части черепной коробки, по сторонам которого имеются два небольших углубления. [стр. 20]
27 Автор имеет ввиду Protektorat Bomen und Mahren, т.е. "Протекторат Богемия и Моравия", что являлось в время войны официальным названием Чехии, находящейся под немецким управлением. [стр. 21]
28 В оригинале стоит “Presseklub”. [стр. 21]
29 Данные кавычки, закрывающие цитату, в оригинале отсутствуют. Это несомненная ошибка наборщика. Переводчик позволил себе закрыть цитату там, где - по его мнению - она могла быть изначально закрыта у автора. [стр. 22]
30 По контексту невозможно в точности сказать, к какому времени относится содержание этого абзаца. Возможно, что автор имеет ввиду “во время войны” или “когда мы были в Катынском лесу”. [стр. 22]
ДОКУМЕНТЫ И СВИДЕТЕЛЬСТВА ОЧЕВИДЦЕВ, ПОДТВЕРЖДАЮЩИЕ ВИНУ ФАШИСТСКОЙ ГЕРМАНИИ ЗА РАССТРЕЛ ПОЛЬСКИХ ВОЕННОПЛЕННЫХ В КАТЫНИ
7. Свидетельства граждан Польши // документы
1. Вацлав Пых, 5 февраля 1953 г.
т. Солдатову
Н. отправить (копии) в
Нью-Йорк для делегации
_____________А. Вышинский Секретно
вх. № 3215-в 24.II.1953 г.
ПОСОЛЬСТВО СССР
В ПОЛЬШЕ
13 февраля 1953 г.
№ 128
МИНИСТРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР
тов. ВЫШИНСКОМУ А. Я.
При этом направляю Вам заявление польского гражданина ПЫХА Вацлава, разоблачающего провокационные измышления гитлеровцев и польской реакции о Катыни. Передавший Посольству это заявление товарищ Вацлава Пыхи некий КНАП Зигмунд заявил, что копия данного заявления направлена также Б.Беруту и Люблинскому управлению госбезопасности.
Пыха и Кнап работают в Люблинском галантерейном управлении /г.Люблин, ул.Бучика, 4/.
Приложение: Заявление Пыхи В. на польском языке на 13 листах.
ВРЕМЕННЫЙ ПОВЕРЕНННЙ В ДЕЛАХ СССP
в ПОЛЬШЕ Д. Заикин
Верно: Абрамова
Снята копия в одном экз./ви 23.II.1953 г.
№619
Архив внешней политики РФ, ф. 07, опись 30а, пор. 13, папка 20, л.48. Заверенная копия.
Примечания:
1. В левом верхнем углу выше резолюции А.Вышинского рукописная пометка "Катынь (разное)".
2. В правом верхнем углу прямоугольный штамп "РАССЕКРЕЧЕНО" с датой 02.07.1991 г. и рукописная пометка "Акт вх. №714-иду".
3. В правом нижнем углу рукописная пометка "52-в/7га", ниже нее рукописная дата тем же почерком "31.III 53 г" .
ПЫХ ВАЦЛАВ
СЕКРЕТНО. Экз.№1
Люблин Люблин, 5 февраля 1953 г.
ул. Домбровского
д.16, кв.2
Центральному комитету ПОРП
в Варшаве
Посылая в приложения свое заявление относительно моей деятельности за пределами страны через доверенного тов. Кнапа Зигмунта, прошу обратить особое внимание на историю в Кермине и Гузарах, где андерсовские палачи замучили и заморили голодом около 35.000 поляков.
Описанное в моем заявлении делo, получив огласку в виде процесса против убийц, которые находятся сейчас в стране и за границей, потрясет совесть честных людей мира и сплотит нашу общественность в борьбе с внутренним и внешним врагом.
Кроме того, я являюсь еще одним из очевидцев убийства польских офицеров, которое совершили немецкие фашисты в Катыни.
Поскольку мое заявление не исчерпывает полностью преступлений, совершенных польскими фашистами над людьми, подозреваемыми в коммунизме и им сочувствующими, а также провокационного убийства немецкими фашистами польских офицеров в Катыни, - я готов дать исчерпывающие показания по этим двум делам перед комиссией, которая будет создана.
Приложение: заявление на 12 машинописных листах.
Для сведения:
1/ Тов. Болеслава Берута, председателя ЦК ПОРП
2/ Посольства CССP
ПЫХ ВАЦЛАВ
Люблин, Домбровского 16, кв.2
Перевел: /В.Гладченко/
Архив внешней политики РФ, ф. 07, опись 30а, пор. 13, папка 20, л.49. Подлинник, заверенный собственноручной подписью переводчика В.Гладченко
Примечания: В правом верхнем углу слева от слова “СЕКРЕТНО” прямоугольный штамп “РАССЕКРЕЧЕНО” без даты. В правом верхнем углу рукописная пометка: “К вх. 748-4-[…]” (прямоугольными скобками в пометке обозначены не распознанные символы, предположительно, буквы “го” или буква “ю”). В правом нижнем углу рукописная пометка: “в. 5037”
СЕКРЕТНО. Экз. №____
Люблин, 6.IV.1953 г.
Пых Вацлав Люблин Бернардынская ул. 16, кв.2
ЗАЯВЛЕНИЕ
по вопросу о моем пребывании за границей,
а также о моей деятельности в тот период.
В 1939 г. после нападения гитлеровской Германии на Польшу, я находился в авиационной части, направлявшейся к границам Румынии.
Под Замостьем я отделился от части и, собрав около 50 человек, направился в Грубешов в направлении СССР.
В начале нашего пути мы встретили нашего командира майора Тарновского, который на вопрос, что нам делать и куда итти, ответил: "поцелуйте меня в ж... и проваливайте своей дорогой". После этого он также направился в сторону Румынии, оставив нас одних.
Мы перешли Буг при таком положении вещей: продовольствия не было, все офицеры убежали в направлении Залещик и было необходимо следить за людьми, чтобы они не грабили гражданское население. Взяв на себя эту трудную задачу, я по дороге заходил в имения и там доставал продовольствие.
По дороге мы видели большие группы солдат без командиров, которые будучи голодными грабили местных жителей; проходили мимо усмиренных украинских поселений, и часто попадавшихся пустых домов, из которых жители, опасаясь бродячих солдатских банд, бежали. Я слышал о нападениях украинцев на польских солдат, однако должен подчеркнуть, что на меня и мою группу не было нападений, благодаря, как предполагаю, дружественному отношению нашей группы к населению, которое мы встречали на своем пути.
Примерно 16.IХ.1939 г. мы добрались до Ковеля; там я увидел, что воинские части распущены, оружие роздано гражданскому населению, а солдаты освобождены от присяги командиром местного гарнизона.
18.IX.1939 г., если я не ошибаюсь, ночью в 01.00 советские войска вступили на станцию Ковель. По соглашению, те кто хотел - отошли за Буг, а те, кто хотел, остаться в СССР, были направлены несколькими колоннами на восток. Я со своей группой был направлен во Владимир, где мы сдав оружие, были посажены в вагоны и отправлены на сборный пункт в Шепетовке.
Лагеря в Шепетовке
Эти лагеря были предназначены для сбора всех польских войск, бродивших без цели по Западной Украине. В этих лагерях офицеры, были отделены от рядовых и обеспечены охраной, т.к. рядовые, возмущенные их трусостью во время сентябрьской кампании, пытались совершить самосуд.
Офицерам припоминали битье солдат по лицу, издевательства, дисциплинарные наказания и т.д.
До 4.Х.1939 г. солдаты были разделены на тех, кто хотел вернуться домой, и тех, кто хотел остаться на территории СССР.
Желавших вернуться домой направили на станцию для отправки в первую очередь, а тех кто выразил желание остаться в Советском Союзе разделили на кандидатов в трудовые лагеря и на нетрудоспособных, к которым причислили и офицеров.
Офицеров направили в Старобельск, а желавших работать в различные трудовые лагеря.
4.X.1939 меня в числе других 2000 человек направили в трудовой лагерь в Загорцах около Дубно на Западной Украине.
Загорце
Этот лагерь был предназначен для строительства 10 километрового участка трассы Киев-Львов. После начала paбот около 800 человек самовольно разбежались по домам, а остальные, к которым принадлежал и я, продолжали работу.
Вначале я работал землекопом. За хорошую работу я был назначен бригадиром, а затем командиром батальона. По моим указаниям была организована вся работа. При окончании работ по строительству трассы я узнал, что соседний лагерь в Радзивиллове еще не начал работу, т.к. люди взбунтовались.
Радзивиллов.
В январе 1940 г. я вместе с группой активных работников был направлен в Радзивиллов для наведения порядка в организации лагеря. Я сразу увидел, что находившиеся в лагере подстрекаются фашистскими элементами и прежде всего замаскировавшимися офицерами.
Лагерь я разделил на батальоны, назначив командирами просоветских работников, а прежних командиров снял. На общем собрании провел выборы бригадиров, выделил хозяйственную бригаду. На совещании бригадиров всех недовольных мы направили в специальную бригаду.
Бригадирам разъяснили, что производящиеся работы являются стратегическими против гитлеризма, заткнули рот фашистам и работа пошла. После окончания организации лагеря в Радзивиллове, меня вызвали в НКВД, где мне сообщили, что обо мне собраны все сведения, на основании которых нет препятствий тому, чтобы я работал в качестве сотрудника НКВД, разумеется, если я на это согласен.
Я согласился и в мае 1940 г. был внесен в список секретных сотрудников НКВД, взяв себе псевдоним "СЕМП".
Работа моя заключалась в ликвидации фашистской деятельности и пропаганды, в подбадривании солдат, а также в присмотре за их здоровьем и безопасностью.
После окончания работ в Радзивиллове мне поручили организацию других лагерей.
Дальнейшая организационная работа
Летом 1940 г, я организовал трудовой лагерь в Сытне, осенью того же года в Родатычах, зимой 1941 г. в Янове около Львова и весной I941 г. в Скнилове около Львова.
Я организовывал лагеря на основе самоуправления, полностью обеспечивая их необходимыми пунктами обслуживания такими как магазины, мастерские, госпитали, читальни и т.д.
Я организовывал концерты, самодеятельность, спортивные игры и т.д.
Серьезная работа проводилась в лагере в Скнилове, строившим военный аэродром, где моя административная и политическая работа требовала большой бдительности и выдержки для того, чтобы из потока взаимных обвинений и доносов выявить действительных врагов коммунизма, во время их устранить с важных работ.
Так, 2 офицера были направлены в Старобельск, а 8 гитлеровцев, скрывавшихся под маской польских солдат, были направлены в глубь СССР.
Я должен подчеркнуть большую мягкость и чуткость властей НКВД по отношении к пленным. Между прочим я имел задание докладывать о случаях плохого обращения сотрудников НКВД и в каждом случае сотрудник НКВД наказывался и отзывался из лагеря.
Жизнь пленных была очень хорошей. Противопожарные бочки ежедневно наполнялись до краев несъеденной пищей, ибо солдаты, зарабатывая столько сколько и гражданские работники, имели возможность приобретать в лагерных магазинах яйца, масло, мясо и хлеб, не говоря, уж о лакомствах и различного рода галантереи.
Пленные были обеспечены заботливым медицинским и санитарным обслуживанием. Санитарные и врачебные осмотры проводились через день. Как характерный пример помню, что врач Попова обещала платить солдатам по 5 рублей за каждую найденную вошь, но таковые, несмотря на усиленные поиски, не были обнаружены.
Наилучшим свидетельством медицинского обслуживания является факт, что в вышеописанных лагерях не было ни одного случая смерти. Это всегда можно подтвердить соответствующими документами.
22.VI.1941 г. гитлеровская Германия напала на СССР и наши лагери решено было эвакуировать.
Эвакуация
23/VI-1941 г. наши лагери в составе 4.000 человек направились в глубь СССP. Я был назначен начальником по хозяйству по поручению НКВД. Требовалось сверхчеловеческое усилие и железная воля, чтобы обеспечить продовольствием 4 тысячи людей, не имея ни собственных магазинов, ни транспорта.
Продуктами мы снабжались в окрестных селениях, через которые мы проходили. На другой день мы достали 10 подвод и 4 автомобиля и проблема частично была решена.
Наша колонна шла через Винницу до Золотоноши. По дороге на нас нападали националистическо-фашистские банды, нас обстреливали, бомбили гитлеровские самолеты, нас преследовали днем и ночью.
Было 2 случая, когда наша колонна оказывалась между двумя фронтами и только благодаря отваге и хладнокровию НКВД нам удалось перебросить колонну на взятых взаймы автомобилях в тыл фронта. Благодаря НКВД люди не погибли.
В таких условиях мы прошли 900-1000 км. Достигнув Золотоноши мы сели на товарный поезд.
Товарным поездом из Золотоноши мы доехали до Старобельска. Поезд шел беспрерывно. Во время кратковременных остановок мы должны были накормить почти 4000 человек, что технически было невозможно, ибо колонна имела одну полевую кухню.
Я не спал день и ночь, чтобы справиться с задачей, однако обеспечить питанием я мог только один раз в день.
Прибыв в Старобельск мы разместили людей в лагерях, оставленных польскими офицерами.
По прибытии в Старобельск, группа фашистов сразу напала на меня, обвиняя в том, что люди голодали во время переезда. Возглавлял и подстрекал их поручик Лежановский и подхорунжие Малец и Карвовский, однако, большая группа заключенных окружила меня, не допустив фашистов.
Эта группа отвела меня в свою палатку, из которой я не выходил. Знакомые мои посещали меня и предупреждали об опасности, это были:
1/ гр.Боровский Вацлав из Мосова около Демблина; 2/ Вронко Тадеуш из Радома, с обувной фабрики; 3/ гр.Еджейчак Сильвестр из Демблина; 4/ гр.Бауман из Варшавы; 5/ гр.Хмелевский Владислав и очень много других, имен которых по истечении стольких лет не помню.
Несмотря на это, фашисты предупредили, что меня прикончат. Они устраивали засады ночью, поэтому я старался ночью не выходить, пробовали меня убить днем, но из этого ничего не получилось, т.к. меня постоянно окружали друзья. Эти неудачи фашисты пытались компенсировать тем, что старались донимать меня ругательствами, чинили различного рода неприятности, в чем верховодил некий Терликовский из поселка Руры около Люблина.
Узнав от солдат, которые не были эвакуированы из Старобельска, что в Старобелъске будет строиться аэродром для бомбардировщиков, я добровольно поступил на строительство. Меня приняли и зачислили в руководящий состав. Мне была поручена организация работ по строительству аэродрома, а затем обработка технической документации.
К этим работам я привлек несколько специалистов, среди которых были и пленные из Старобельска, от них я и узнал, что польские офицеры были в Старобельске еще поздней весной 1941 г., что их вывезли в лагеря под Смоленском и Козельском, чтобы освободить лагеря в Старобельске для бригад, которые будут строить аэродром.
Я забыл упомянуть чрезвычайно важную вещь, что после прибытия в Старобельск НКВД объявил пленным амнистию, в результате чего советская администрация была заменена польской, выделенной из числа пленных.
Это привело к личным счетам, в которые и я был также втянут.
В Старобельск приехал из Лондона полковник, а позже генерал Вишневский с заданием организовать польские войска; из его выступления было видно исключительно насмешливое отношение к СССР; я понял, что для меня наступил последний час.
В это время на совещании с моим непосредственным начальником - полковником НКВД я получил задание наблюдать в дальнейшем за фашистами, выявлять прогитлеровских деятелей и в случае острой необходимости сигнализировать в НКВД. Мы договорились о пароле - "Вы случайно в Одессе не были" и отзыве - "Нет не был". Я получил временный билет на все виды транспорта, а также удостоверение личности и справку.
Выступления против меня некоторых военнопленных усилились, каждую минуту, мне угрожала смерть. Коллеги Гондек, Троцкий, Гиль, Борисович и Трофимчук предостерегали меня и рекомендовали уйти отсюда. Посоветовавшись с НКВД и воспользовавшись первым поездом, который направлялся в сторону Москвы, я выехал из Старобельских лагерей.
Катынь
Я доехал до Москвы, задержавшись в Рязани из-за продолжительной остановки поезда. В Москве я зарегистрировался в НКВД. Получив инструкции и продовольствие, я направился в польские лагеря, находящиеся под Смоленском. Причем мне сказали, чтобы я поторопился, если хочу их застать, поскольку уже было дано приказание об эвакуации.
Я доехал до Днепра. Казалось, что мост был испорчен. Однако через него мне удалось перебраться. Смоленск остался у меня с левой стороны. Я обошел его с севера и на Витебском шоссе натолкнулся на лагеря для военнопленных. Лагерь, к которому я подошел, имел название № 2 О.H. Меня не хотели в него впустить и направили к начальнику ............
Я заметил, что все было приготовлено к эвакуации. Автомашины и подводы были загружены одеждой и продовольствием. Офицеры НКВД с оживлением беседовали о сбрасывании на парашютах советских войск в тылы немецкой армии. Начальник, проверив мои документы, распорядился пока отвезти меня в лагерь № 2 О.H. Он просил меня повлиять на пленных, чтобы они ускорили подготовку к эвакуации, так как время не ждало. Проверка моей личности была отложена на следующей день.
В лагере, куда меня привезли, я увидел, что офицеры к эвакуации не собираются. Они лежали на постелях и запрещали желающим готовиться в дорогу. Несмотря на то, что таких желающих было явное большинство, они были запуганы польским начальником лагеря и особенно "двойкой".
Пленные уже знали о советско-польском соглашении. Это, по моему мнению, оказало влияние на то, что они начали выставлять перед НКВД нелепые требования. Например, они заявляли, что лагерь покинут только на автомашинах, а пешком не пойдут; кто же покинет лагерь, тот является предателем и будет привлечен к суду в Польше. Я старался рассказать, что на востоке формируются польские части и ожидают польских офицеров. Я услыхал голоса, что без них армия не обойдется и именно поэтому СССР вынужден считаться с ними и уважать их требования. В конце на меня крикнули, чтобы я заткнул рот и не болтал, если меня не спрашивают.
До поздней ночи между пленными, особенно между старшими офицерами, продолжались споры, раздоры и ругань.
Утром меня разбудили возбужденные крики офицеров и я увидел протискивающихся к выходу людей. Выйдя за ними, я увидел, что лагерь окружен немецкой стражей.
Через некоторое время польский комендант лагеря выстроил пленных по-военному и, когда подошли немцы, отдал им рапорт. Немцы проверили присутствующих по именным спискам, захваченным, вероятно, у НКВД. Пленным было сказано, что их захватили с лагерем, и через переводчика зачитали лагерный распорядок, из которого я узнал, что второй дисциплинарный проступок карается смертью.
На следующий день, согласно немецких распоряжений, начали организовываться группы для копания бомбоубежищ. Эти группы подбирались добровольно. Причем лучшим было обещано немедленное возвращение домой.
В группы офицеры подбирались словно в казино. Меня и других унтер-офицеров в компанию не принимали, ибо, как говорили капитан Мисцяк, майор Дзешина и поручик Дочинский, я и мой коллега Мерский не являлись офицерами.
Во время копания убежищ офицеров вызывали в так называемый штаб батальона для проверки учетных данных. Это были преимущественно штабные офицеры. Однажды эти офицеры возвратились, как они говорили, не будучи допрошенными, так как приехали два немца на мотоциклах с какими-то документами, по прочтении которых начальник распорядился отослать их.
С этого времени для проверки учетных данных никого не вызывали.
Было разрешено писать письма. Пленные писали письма, указывая обратный адрес: Штаб рабочего батальона № 537. Это название дал сам комендант во время чтения лагерного распорядка.
Вскоре начали вывозить группы офицеров, которые лучше показали себя на работе. Их вывозили в сторону Смоленска, как говорили, на железнодорожную станцию.
Разумеется, это было поводом к тому, что пленные начали прощаться друг с другом, прощали друг другу обиды, клялись посещать друг друга и т.д. Каждая отъезжающая группа забирала с собой письма в Польшу.
Наконец, в бараке я остался один. Дежурный немец, через переводчика спросил меня, почему я не выехал. Я ему ответил что меня не вызывали. Он проверил списки, приказал садиться в автомашину, и мы поехали в сторону Смоленска.
После того, как проехали более 10 км, автомашина свернула на проселочную дорогу и подъехала к вилле, которая находилась на расстоянии около 180-220 метров от шоссе. Меня привели к начальнику Арнесу или Арне. Тот выслушал немца, который меня привез, достал сумку и продолжительное время что-то искал в ней. Затем он потребовал у меня удостоверение личности. Я подал ему польское. Другие документы я порвал и выбросил в уборную. Начальник посмотрел удостоверение личности, проверил еще раз списки и через переводчика спросил: "Откуда я тут взялся". Я ответил, что убежал из других лагерей, хотел добраться домой и по дороге попал в эти лагеря. На это мне было отвечено, что я являюсь специально присланным коммунистом, ибо моей фамилии нет в списках. Желая спасти положение, я начал объяснять, что я действительно являюсь пленным и что в прежнем лагере был комендантом, откуда убежал из-за того, что после объявления амнистии группа врагов пыталась убить меня.
Мне подали карту и предложили показать этот лагерь. После того, как я показал, меня спросили, сколько времени я нахожусь здесь. Я соврал, заявив, что больше месяца, в то время как в действительности находился всего несколько дней. Затем они начали о чем-то говорить по-немецки. Из их разговора я запомнил повторяемые несколько раз слова: firer, gebels, befal.
После этого разговора начальник Арне похлопал меня по плечу и что-то громко сказал по-немецки. Присутствующие также громко рассмеялись. Переводчик объяснил, что скоро я присоединюсь к своим соотечественникам. В ответ на это заявление, обращаясь к начальнику, я сказал по-немецки известное мне слово "danke". Вслед за этим они снова рассмеялись.
Никакого протокола о моем допросе не составлялось, и я ничего им не подписывал. Из деталей я запомнил диван, на котором развалившись сидел Арне, и в конце комнаты шкаф, заполненный бутылками ликера.
Ко мне подошел среднего роста немец-блондин вместе с другим рыжим немцем высокого роста, который взял из-под стены другого пленного и, похлопав меня еще раз, приказал итти вперед.
От обоих немцев сильно разило алкоголем.
Выйдя, мы встретили двух женщин, смотревших на нас с испугом. Я усмехнулся им и помахал на прощанье рукой...
Нас провели от виллы каких-нибудь 600-800 метров по направлению к вновь выкопанным убежищам, которые находились на расстоянии около 200-220 метров от шоссе. Подойдя к яме, я почувствовал сильный удар в затылок и потерял сознание.
Когда я очнулся, то почувствовал на себе какую-то тяжесть и во рту имел какой-то горький привкус. Было темно и чувствовался какой-то необъяснимый смрад. Я выкарабкался наверх и увидел, что я лежал в яме, наполненной трупами, слегка присыпанными землей. Я заравнял после себя землю. Несмотря на нестерпимую боль, я дополз до шоссе и там спрятался в кустах.
Насколько было возможно, я очистился от крови и земли и начал убегать в поле, ибо от виллы доносились немецкие крики, а также визг и лай собак.
Оказалось, что пьяный немец, который стрелял мне в затылок, ранил меня несмертельно.
Шрамом, полученным, от выстрела немца, я могу в любую минуту доказать то, о чем я рассказываю.
Я убегал полями, обходя дороги и людей. Через два дня, толкаемый голодом, я подошел к человеку, работающему на огороде около дома, и попросил есть.
Тот человек, посмотрев на меня, тотчас провел меня в дом, где меня накормили, вымыли и одели в другую одежду.
После того, как я отдохнул, ночью пришел хозяин вместе с пожилым мужчиной, который, осмотрев рану на голове, сказал, чтобы я рассказал обо всем подробно.
Выслушав, он неожиданно спросил у меня пароль. Конечно, я был удивлен. Тогда незнакомец рассмеялся и сказал, чтобы я был спокоен и хорошо выспался.
Этот человек, которым я по сей день восхищаюсь, проводил меня назад к своим. Он провел меня через Днепр. Мы пробирались мимо немецких танков, затем задворками дошли до места расположения советской артиллерии. Она была расположена около дороги, в кустах у реки. Нас провели к командиру.
Тот, выслушав нас, задержал моего спутника, а меня передал под опеку работника НКВД, который, по его словам, ехал в отпуск.
Этот работник НКВД сначала на автомашине, а затем на поезде довез меня до города Тоцкое.
Там, после подачи рапорта в НКВД, на станции присоединился к группе польских пленных, прибывших в Тоцкое, чтобы влиться в польское войско, которое там начало формироваться.
В Тоцкое были пленные, находившиеся в лагерях Старобельска, Козельска и других мест СССР, а также мои знакомые, упоминаемые в этом заявлении выше.
Тоцкое
В Тоцкое я прибыл поздней осенью и сразу увидел господствующие там антисоветские настроения, которые культивировались и направлялись ген. Токажевским, Окулицким и всеми офицерами 6 пехотной дивизии. Усиливалась деятельность тайных судов. Не было и дня, чтобы не находили в кустах убитого человека.
Гр. Мадей Вацлав, проживающий в настоящее время в Люблине на Славинке, поручик Михеркевич (в 1947 г. полковник Команды С.П.) предупреждали меня почти каждый день.
И снова я не выходил по ночам, а днем всегда старался находиться в кругу большего количества людей, что не давало возможности осуществить постоянно угрожаемые покушения на меня.
Зимой 1942 г. вместе с группой летчиков и моряков меня перебросили в лагеря в Колтубянке.
Колтубянка
Лагеря находились в лесу. В них я пробыл около 6 недель. Меня перебрасывали с места на место, предпринимали все для того, чтобы я ушел. Тем не менее уйти я не мог, так как имел задание проводить разъяснительную работу, направленную против отечественной фашистской реакции. В результате этой работы много тысяч людей ушли из армии и позднее вступили в дивизию им. Костюшко.
На меня посыпались доносы. Сержант Милош Владислав (в настоящее время проживает в Стенжице около Демблина), позднее пилот Андерса и английский офицер, а также Захвея Владислав (в настоящее, время проживает в селении Ирена около Демблина) открыто предупреждали о намерении убить меня. Этому помешала высылка части войск в Кермине в Узбекистане.
Кермине
В Кермине я прибыл в марте 1942 г. Нас встретили ген. Андерс и Шишко Богуш. Они говорили, чтобы мы среди себя выметали мусор.
Конечно, снова начались доносы. Был организован 2 Информационный отдел, организатором и инструктором которого был прибывший из Лондона майор Гурский.
Этот человек взял себе в помощники пор. Баранского и капитана Ковальчика, впоследствии майора английских войск, проживающего в настоящее время в Радоме, а также вышеупомянутого Милоша, Захвейя и им подобных и приступил к чистке войсковых соединений от так называемых советских прислужников.
Штаб и часть войск разместилась в Кенимех, другая часть войск и сборная станция разместилась в Кермине.
Польское фашистское командование было удовлетворено тем обстоятельством, что оно находится вдали от центральных советских властей, что давало им возможность истреблять сторонников Советского Союза.
Указанное польское командование уменьшило нормы питания, ввело убийственно тяжелую муштру, до невозможности продолжительные переходы, марши, смотры и все это под палящим солнцем Азии (38°С в тени). Результаты не замедлили проявиться.
Заполнились госпитали, резко возросла смертность. Ежедневно копались могилы и ежедневно они загружались трупами.
Больные в госпиталях были оставлены безо всякого ухода, так как медицинские сестры, набранные среди так называемых панн светского общества брезгали больными. По утрам в реке, которая протекала около госпиталя, собирали много трупов, так как больные, не получая воды, для утоления жажды шли к реке и там умирали.
После того, как вышеупомянутый 2 отдел составил список лиц, подозреваемых в том, что они являются сторонниками коммунизма, я был откомандирован из войск Андерса и направлен в Гузары.
Гузары в Узбекистане использовались андерсовским командованием для создания там сборного лагеря, контумацийного (kontumacyjnego) лагеря и места сосредоточения запасников. В Гузары направлялись неблагонадежные в политическом отношении для армии Андерса люди. Что касается меня, то я был отправлен в Гузары в группе 200 человек в конце марта 1942 г.
По дороге начальник нашей группы напился пьяным и товарищи, забрав у него пакет, передали его мне. Просмотрев бумаги, я установил, что в списках в разделе примечание против многих фамилий были поставлены буквы "ZS”, а в специальном письме было указано несколько фамилий, как особо неблагонадежных; среди них была и моя фамилия.
Прибывши в Гузары, я вместе со всей группой, отправился в штаб, где сообщил о прибытии и передал бумаги.
Увидев, что пакеты были вскрыты, принимавший их спросил у меня, кто это сделал и знаком ли я с содержанием бумаг. Я ответил, что сделал это пьяный начальник группы и что я знаком с их содержанием.
После того, как была проведена проверка, нашу группу намеревались отправить на сборную станцию, которую в связи с тем, что посланные туда люди в скором времени умирали, называли "горой смерти". Мы воспротивились отправке. В результате этого нас направили в контумацийную роту. Сбило нас название, так как мы не знали, что оно означает. Распределили нас по 24 человека по палаткам, в которых можно было разместить только 6 человек. Постелей не дали. Палатки окружили вооруженной охраной.
На другой день мы узнали, что генерал Андерс со своими войсками выехал из СССР.
Утром я услышал в лагере громкие крики и контвы и увидел людей, которые в порядке наказания ползали по-пластунски.
На мой вопрос о том, что будет с нами в связи с выездом из СССР ген.Андерса, начальник сборного лагеря ответил мне, что он еще посмотрит - за границу могут ехать только настоящие поляки.
В связи с тем, что за границу выехала вся "двойка", штаб и много офицеров некоторое время я был спокоен.
Организовался новый штаб, который был вынужден по предложению советских властей заняться подбором людей для направления их в действующую армию. Был направлен в армию и я. В связи с тем, что пешком итти от голода и истощения я уже не мог к поезду меня привезли мои товарищи.
Следует добавить, что за несколько дней до этого мне удалось установить контакт с НКВД, куда я представил подробный доклад, дав в нем описание ужасной системы уничтожения демократов, проводимой фашистским командованием. В НКВД нам обещали оказать помощь.
В августе 1942 г. через Карше и Кермине нас привезли до Кенимех, названный поляками "Долиной Смерти".
Как оказалось в Кенимех из порта Красноводска прилетел также и ген.Андерс с целью забрать остатки войск. Ген. Андерс провел смотр и созвал командование на совещание.
После совещания комиссия в составе полковника Кравчинского, поручика Нохребецкого, хорунжих Донбровского и Милоша провела отбор, вычеркивая из списков под видом коммунистов симпатизировавших Советскому Союзу людей. В итоге меня вторично отослали в Гузары. Следует добавить, что за жестокое обращение с людьми полковник Юзеф Кравчинский был прозван могильщиком.
В Кенимехе в результате жестокой и бессмысленной муштры также умирали люди, также копали множество могил. Смерти избегали только те, кто прошел специальный отбор. Для них был установлен особый рацион, иное размещение; к ним по-иному относились.
В этой местности в результате бесчеловечного отношения польского командования к людям погибло по скромным подсчетам около 10.000 человек.
В Гузары я вернулся в июле 1942 г. В связи с тем, что меня и группу, в которой я находился, нигде не принимали, мы были вынуждены направиться на сборную станцию “Гора Смерти”.
На следующий день я отправился в НКВД, где мне рекомендовали отдохнуть и инструктировали по вопросу моей работы за пределами СССР. Там же я получил финансовую помощь. Мне рекомендовали быть осторожным.
Вернувшись на обед в лагерь, я установил, что положение в лагере и особенно условия питания в результате вмешательства НКВД значительно улучшились.
На следующий день мы были назначены для работы на продовольственные склады. Мы должны были выкапывать большие рвы в которые сваливали испорченные продукты.
В землю было закопано колоссальное количество копченостей, рыбы и консервов. Как я узнал, эта работа продолжалась уже 6 недель.
Имея право выходить с вышеупомянутой сборной станции, я расспрашивал людей, посещал другие лагери, заходил в госпитали. По собранным мною сведениям, я имел возможность установить, что в результате политики дискриминации, проводимой фашистским польским командованием, в местечке Гузары погибло 35.000 человек.
Поляк, отсылаемый в польский госпиталь, знал, что там он умрет; единственным спасением для него было направление в советский госпиталь, о чем и мечтал каждый заболевший.
Польское командование развело в лагере такую грязь и вшивость, что для прекращения эпидемии необходимо было прибегнуть к помощи советских санитарных частей. Как оказалось позже, такая политика польского командования была рассчитана и запланирована с тем, чтобы в будущем иметь материал для антисоветской пропаганды.
Как я уже упоминал выше, лагери в местечке Гузары по замыслу были созданы для избавления от неугодных Андерсу элементов. Над этим работал весь штаб совместно с командованием отдельных частей.
Командование подбирало себе помощников среди унтер-офицеров полиции и санационной "двойки".
Вот фамилии, которые я запомнил в связи с тем, что от них исходили указания о проведении следствий, допросов и наказаний:
1. Ген. Богуш Шышко, сторонник усиления политики дискриминации.
2. Полковник Коц - командующий частями, расположенными в местечке Гузары, - проводивший в жизнь указания ген. Шышко.
3. Майор Юзеф Доминяк, начальник П информационного от дела, впоследствии командир 23 пехотного батальона. В настоящее время находится в Познани (Польша).
4. Капитан Казимир Гощиньский - заместитель майора Доминяка, направленный впоследствии в Палестину для прохождения юридических курсов. В настоящее время находится в Люблине (Польша) и работает в воеводском оптовом галантерейном предприятии "Центрогал", ул. Бучка, 4, тел. 22-47.
5. Капитан Подковинский
6. Хорунжий Юзеф Донбровский, находящийся в настоящее время в Польше.
7. Сержант Чижевский Вильгельм, Хмель, Кульпинский и многие другие, которые независимо от того, на каком бы посту они ни находились, имели своей целью выполнение задачи, поставленной перед ними Андерсом и Шышко:
"Выжечь коммунистическую заразу в польской армии".
В августе 1942 г. все оставшиеся в Гузарах части были отправлены в Красноводск. Перед выездом я присутствовал при сдаче советским властям продовольственных складов и был свидетелем того, что находящимся на складах продовольствием можно было бы прокормить несколько дивизий. Это продовольствие скопилось именно из тех порций, которые в свое время были не выданы солдатам. Следует заметить, что офицеры и командиры частей, находящихся в Гузарах, получали специальный рацион питания, предохранявший их от голода и эпидемии.
Красноводск
В августе 1942 г. я прибыл в порт на Каспийском море - Красноводск, где связался с НКВД и получил подробные инструкции по связи с СССР и о разведке за границей. Связь с СССР была установлена через станцию Гузары, а в отношения разведки за границей - указания оставались прежними.
Через неделю нас посадили на пароход и направили в Пехлеви (Персия).
Иpaк – Иран
Через четыре дня путешествия морем, в августе 1942 г. я прибыл в порт Пехлеви. После высадки на берег я был направлен на сборный пункт. Этот пункт, находившийся на берегу моря, вскоре был перенесен вглубь страны, в пустыню Карасим, затем - в Казилрыбант. В этих пустынях я пробыл до весны 1943 г. Меня перебрасывали с места на место. Никакого контакта с внешним миром установить было нельзя. Во время формирования авиационных частей я был направлен на сборный пункт этих частей. Там я предстал перед комиссией, которой руководил упоминаемый выше хорунжий Милош. Увидев меня, он немедленно вычеркнул меня из списка, а рядом с моей фамилией написал "ZS" что означало, как я потом узнал, “государственный изменник” (“zdrajca stanu”). В связи с тем, что меня вычеркнули из списков кандидатов, я был определен в 22 пехотный батальон, 7 дивизии. Это была запасная часть, не входившая в состав корпуса. Поскольку я был старшим и имел соответствующую подготовку, мне поручили исполнять обязанности командира роты. В помощь мне выделили командира взвода Хельбина Станислава и Иваницкого Владислава, агентов 2 Информационного отдела, подчиняющихся хорунжему Домбровскому Юзефу и Хмелю.
Эта группка работала под руководством поручика Нохребецкого, офицера разведки, прошедшего учебу в ....
В связи с доносом Милоша я находился постоянно под наблюдением. Только потребность во мне как в специалисте, а также союз с СССР избавили меня от ликвидации. Обстоятельно это дело знает гр. Мадей Вацлав, проживающий в настоящее время в Люблине на Салвинке.
Я установил себе за правило не выходить одному за пределы лагеря.
В мае 1943 г. после смерти Сикорского нас вывезли в Палестину.
Палестина
В Палестине мы расположились около города Реховота. Слежка за мною усилилась - это я заметил по участившимся под всевозможными предлогами вызовам к Нохребецкому, Донбровскому либо Хмелю, а также по тому, что я постоянно вычеркивался из всевозможных списков, представляемых на предмет про движения по службе, награждения, направления на учебу.
Я был предупрежден товарищами, чтобы я соблюдал максимум осторожности, так как поручик Нохребецкий официально требовал предания меня суду. Хельбин предупреждал публично о моей ликвидации.
Однажды в воскресенье Хельбин уговорил меня поехать с ним в Реховот. Находясь в ресторане, я был предупрежден кухаркой о необходимости немедленно вернуться в лагерь. На следующий день, после возвращения в лагерь, я узнал, что Станислав Хельбин был убит.
Поручик Нохребецкий уже начал допрашивать меня официально. Я не знаю, чем бы это кончилось, если бы не приказ о выезде в Египет.
Египет
Нас расквартировали в пустыне. За мной попрежнему продолжалась слежка, что требовало от меня всегда быть осторожным. Шло приготовление к переброске войск морем в Италию. Уголовным преступникам была объявлена амнистия, по случаю чего они были освобождены из заключения. После освобождения они снова стали бесчинствовать. Это уменьшило слежку за мной, что позволило мне послать через Каир рапорт в СССР. Весной 1944 г. нас посадили на суда с назначением на итальянский фронт.
Италия
Весной 1944 г. мы высадились в Италии в Таранто и были направлены в гор.Сан Базилья (San Basilja), около 80 км. от Бави (Bawi). Там была организована база для пополнения, в случае необходимости, 2 корпуса. Место офицера осведомителя, которое занимал поручик Нохребецкий, занял поручик Шмагер и поручик Белявский. С ними сотрудничали как и прежде хорунжий Домбровский, сержант Кульпинский и Чижевский. За их работой следил и руководил ею майор Доминяк Юзеф (проживает в настоящее время в Польше в Познани).
Эти люди открыто вели антисоветскую работу, восхваляя при этом боеспособность гитлеровской армии.
В Сан-Базилио не прибыли: поручик Варушиньский из моей роты и 8 подхорунжих и унтер-офицеров, которые были отобраны Нохребецким на курсы для подготовки парашютистов, предназначенных для сбрасывания в Польшу.
Части 2 корпуса вступили в борьбу против немцев. На фронт начали посылать пополнения, но меня, как и других коммунистов, постоянно вычеркивают из списков. Летом полковник Люзинский проводил набор в авиацию, моя кандидатура была отклонена в четвертый раз.
Поручик Скупень Владислав (из Закарпатья), ст. сержант Яловецкий (из Варшавы) и сержант Иваницкий предупреждали меня, что за мной попрежнему следят и советовала, чтобы я остерегался. Они говорили, чтобы я даже не мечтал о переходе в корпус Андерса или в какую-либо другую школу, так как меня постоянно будут вычеркивать.
В связи с этим я сказал про себя, что можете меня ненавидеть как коммуниста, но должны признавать меня как специалиста. Я начал самостоятельно изучать административную службу и военное дело. Мое решение дало мне возможность постоянно находиться в лагере с тем, чтоб не попасть на какую-либо засаду. К нам начало прибывать пополнение для 2 корпуса. Это были немецкие пленные, из которых 70% [не] умели говорить по-польски, или очень слабо говорили по-польски. Эти люди давали о себе сведения, какие хотели. Им было открыто заявлено, что целью дальнейшей их борьбы будет уничтожение коммунизма. Понимая опасность, я решил связаться с советскими представителями и для этой цели потребовал отпуск. По получении отпуска я выехал в Неаполь и Рим. Однако, оказалось, что в тот же самый день вслед за мной выехал агент двойки Кульпинский, который остановился в той же гостинице, что и я.
Несмотря на эту трудность, мне удалось в Неаполе установить связь с советскими представителями, а в Риме - с польскими. Я передал подробный отчет и получил поручение проводить пропаганду за возвращение в Польшу.
Шел 1945 г. Возвратившись в Сан Базилио, я приступил к агитационной и пропагандистской работе. В результате этой работы вся 7 бригада, включая отъявленного врага СССР майора Доминяка, в течение года возвратилась в Польшу. Должен отметить, что лицам, записывающимся для возвращения в Польшу, чинились самые большие трудности. В отношении их применялись вероломные издевательства. Около 4.000 человек были умалишенными или нервнобольными в серьезной форме. Безусловно, вину за эти издевательства несут полковник Кравчинский Юзеф, которого прозвали могильщиком, майор Доминяк Юзеф, поручик Беловский и Ссанагир, а также Нохребецкий, который был специально направлен из Африки, чтобы разъяснять людям об опасности, которая им грозит со стороны СССР, если они возвратятся в Польшу. Кандидатов на выезд в Польшу направляли в г.Червинара (Czerwinara) в лагерь для репатриантов. Этот лагерь был в ведении андерсовской администрации. После ликвидации англичанами лагеря в неиспользуемых подвалах и колодцах, находящихся в лагере, найдено много трупов. Это были трупы солдат, подозреваемых в коммунизме и симпатиях к СССР. После ликвидации лагеря в Червинаре, peпaтриационные лагери были переведены на территорию Англии, и кандидаты на выезд в Польшу должны были поэтому сначала выехать в Англию.
Помню, что в Сан Базилио был беженец из Катыни Мерский Роланд. Он хотел дать английским властям перед выездом в Польшу показания о Катыни. Однако, по дороге в Бари в гор.Касамасима (Casamasima) его нашли у дороги с прострелянной головой.
После этого случая гр-н Стефан Сувала, крестьянин из-под Пулав (точный адрес знает гр-ка Прошиньская, проживающая в Пулавах по ул.Казимерской № 12) предупредил меня, что он подслушал разговор в палатке поручика Нохребецкого, что я должен быть на-днях ликвидирован. О том же самом меня предупредил поручик Супень, но и в этом случае меня спасла судьба из трудного положения, так как летом 1946 г. нас вывезли в Англию.
Англия
В Англию прибыл летом 1946 г. через порт Ливерпуль. Разместили нас в Carleton-Camp, в южной Walii. Лживая пропаганда Андерсa сразу была разоблачена. У “двойки” Андерса были вырваны клыки и они перестали быть такими грозными, какими были в Италии. Я немедленно отдал себя в распоряжение нашего посольства в Лондоне и занялся продажей газет. Эта деятельность андерсовскими штабистами считалась большим преступлением. Менялось местонахождение лагерей. Однако мне всегда удавалось получаемую из посольства прессу отправлять во все лагери. Гр-н Сувала Стефан вновь предостерегал меня, что поручик Нохребецкий приехал в Англию за мной, но я уже его не боялся. Однако о вышеуказанных намерениях я поставил в известность атташе Польской Республики в Лондоне майора Кужа. Мои действия и действия моих коллег привели к тому, что около 90% офицеров и солдат вернулось в Польшу. Англичане не знали, как с нами поступить, как отговорить нас от возвращения в Польшу. Прошел год времени. Нас перевозили из одного репатриационного лагеря в другой в надежде, что мы переменим свое решение, но это им не удалось. Тогда прибегли к другому способу. Лиц, стремившихся выехать в Польшу, склоняли, чтобы они перед выездом проверили за счет Англии состояние своего здоровья в госпитале. Я считал это мероприятие очень правильным и джентельментским со стороны англичан и поэтому записался в 4-й госпиталь в Шотландии, где я был помещен в неврологическое отделение.
Ночью я услышал ужасные крики. Спросив соседа о причине, я узнал, что по соседству с нами находится лагерь умалишенных.
Утром я увидел вблизи огромный лагерь, окруженный в три ряда колючей проволокой высотой в три метра, который был соединен с нашим госпиталем крытым коридором. Заинтересовавшись этим, я узнал, что неугодных лиц из нашего госпиталя через этот коридор заключают в лагерь для сумасшедших. После двух дней пребывания в госпитале гр-н Попко (госпитальный сапожник) советовал мне бежать из госпиталя, так как он узнал, что меня хотят заключить в лагерь, как многих других коммунистов, и тогда уже меня ничто не спасет. Такое же самое предупреждение сделали мне два солдата из обслуживающего персонала госпиталя. Поэтому не ожидая дальнейших событий, я бежал из госпиталя. Возвратившись в репатриационный лагерь, я узнал, что меня разыскивает какой-то офицер. Это был, как я узнал позже, поручик Супень, который спустя месяц был разжалован за положительное отношение к СССР. Однажды я разговаривал с коллегами на тему о моем преследовании Нохребецким. Один из солдат, слушавший разговор, заявил, что нечего бояться, так как Нохребецкий уже убит, его нашли у дороги, заваленного камнями. Подтверждение этого факта я нашел в прессе.
О преступлении по заключению демократически настроенных элементов в лагерь умалишенных при 4-м госпитале в Шотландии я представил подробный рапорт нашему послу в Лондоне, после чего, получив разрешение и дождавшись, наконец, парохода, я возвратился в Польшу. Это было в декабре 1947 г. Если в своем заявлении я не приводил фамилий офицеров разведки и контрразведки СССР, с которыми я сотрудничал, то я это сделал потому, что на это я не уполномочен и не имею права. В случае необходимости, это можно получить через Посольство СССР.
Заявление я старался написать как можно точно, ничего не укрывая, стараясь описать сами факты, которые я вспомнил.
Пых Вацлав Люблин, ул.Домбровского № 16, кв. 2.
Отп. 5 экз. Перевели: /В. Гладченко/ 3-4-1-2-т.Вышинскому /А.Иванцов/ 5-в дело /И.Степанов/ №535 7.III.53 г. /С.Пронин/
нд/вр/МБ
Архив внешней политики РФ, ф. 07, опись 30а, пор. 13, папка 20, лл.50-80. Подлинник.
На последней странице собственноручные подписи переводчиков В.Гладченко, А.Иванцова, И.Степанова, С.Пронина.
Документ выявлен в архиве и переведен в электронный вид С.Стрыгиным (Москва).
