В России за двадцать лет выросли крупнейшие частные и государственные компании, которым уже тесно в национально-государственных границах. Их экономическое могущество толкает к внешней экспансии, скупке компаний за рубежами России. Экономические интересы диктуют определенную политическую линию государства и потребность в определенных «идеях». Международные планы отечественного капитала идеально обосновываются идеологией «сильной державы».

Вот как во время одного из заседаний социально-консервативного клуба, существующего под эгидой партии «Единая Россия», сформулировал интересы этого отряда российской буржуазии заместитель гендиректора Экспертного института Российского союза промышленников и предпринимателей А.Нещадин. Он отметил, что у России заключены договоры на прокладку экспортных трубопроводов до 2015 года, «экономическая машина запущена», и она определит политику государства по меньшей мере на ближайшее будущее.

Поэтому, как считает Нещадин, объективно будет востребован лозунг державности. Но в России добывается только 3 тонны нефти на душу населения, тогда как в Норвегии – 20 тонн. Следовательно, у энергетической империи будет мобилизационная экономика. А для того, чтобы население было готово пойти на жертвы, государственной пропагандой будут задействованы факторы внешней угрозы: размещение США элементов системы Противоракетной обороны в Польше и Чехии, а также опасность, исходящая со стороны иммигрантов. В этих словах отчетливо сквозит неуверенность в том, что «население» страны «готово пойти на жертвы» во имя интересов крупного капитала.

Крупный российский капитал, уже ориентированный вовне, стремящийся стать вровень с мировыми транснациональными корпорациями, с одной стороны, не может не ратовать за некие «общеевропейские», «универсальные» ценности, без клятвы в верности которым он не может быть принят мировой буржуазией, а, с другой стороны, сосуществуя со своим «населением», имея дело со «своим» государством, вынужден считаться с их интересами и возможностью сопротивления с их стороны.

С одной стороны, в той мере, какое он занимает «достойное место в мировом разделении труда и доходов», капитал «космополитичный» по своей природе, но поскольку при этом он не теряет монопольного положения на внутреннем рынке и имеет дело с отечественным потребителем и со «своим» работником, он в то же время «патриотичен», «национален». Поэтому, когда М.Ходорковский пишет, что «бизнес всегда космополитичен – деньги не имеют отечества», он прав лишь отчасти. Ибо такая классовая черта присуща прежде всего крупнейшему транснациональному капиталу и в какой-то мере тем слоям, которые его обслуживают. Несомненно, «он располагается там, где выгодно, нанимает того, кого выгодно, инвестирует ресурсы туда и только туда, где прибыль максимальна» Ходорковский характеризует компрадорскую буржуазию, когда говорит, что «для многих (хотя, бесспорно, отнюдь не для всех) наших предпринимателей, сделавших состояния в 90-е гг., Россия – не родная страна, а всего лишь территория свободной охоты. Их основные интересы и жизненные стратегии связаны с Западом».

При этом основная масса населения объективно привязана к месту своего проживания, работы, к «родной земле». Это определяет характер ее культуры, мышления, что неизбежно отражается в политике. Противоречия между различными отрядами российской буржуазии, а также в целом между классом буржуазии и остальным «населением» страны, весьма неоднородным в экономическом, культурном, религиозном и т.п. отношениях, заставляют власти выискивать некие «архетипические, неотменяемые свойства русской политической культуры», способные объединить разные классы и слои российского общества вокруг «фундаментальных категорий и матричных структур нашей истории, национального самосознания, культуры» и т.п.

Если крупная российская буржуазия не прочь расширить жизненное пространство своего бизнеса, то ее интеллигенты – идеологи, думающие, как оправдать в глазах населения такие устремления, берутся доказывать их совместимость с некой «русской идеей», поскольку-де «простой народ всё прощает за патриотизм». «Идеологическая революция, обозначенная Путиным, как раз и состоит в легализации русского примата духа, национального духа» – пишет один из таких идеологов А.Ципко.

Такими «фундаментальными» категориями и провозглашаются проверенные веками существования обособленных буржуазных отечеств понятия «нация» и «патриотизм». Идеологи буржуазии стремятся подхватить и поставить на службу капиталу объективно развивающиеся в многонациональных обществах процессы национальной самоидентификации, усиливающиеся в той мере, в какой во имя «универсальных», «общечеловеческих» ценностей глобального капитализма втягиваются в «систему международного разделения труда» все новые и новые нации.

Национализм в этих условиях выполняет двойственную функцию: с одной стороны, служит мобилизации всей нации в международной конкурентной экономической борьбе во имя создания некой «энергетической империи» и в целях противостояния возможной «внешней угрозе», а с другой стороны, подчиняет разные социальные группы и классы внутри «своей» нации интересам ее «ведущего слоя», то есть крупного капитала. Этот прием отработан уже давно. «Если демократизирован строй государства, – писал В.И.Ленин еще в 1913 г., – то капиталистам приходится искать опоры в массах, а для этого надо организовать их под лозунгами клерикализма (черносотенства и религии), национализма – шовинизма и т.д.».

Постановка «национального вопроса» переводит общественное внимание с социальных противоречий внутри нации на проблемы взаимоотношений между нациями. «Без утверждения роли России среди других стран (скромной или заметной – вопрос обсуждаемый), без понимания, кто мы и зачем мы здесь, национальная жизнь будет неполноценной» – писал бывший заместитель руководителя президентской администрации В.Сурков. Классовый подход, таким образом, вытесняется национальным или завуалировано совмещается с ним. Историк В. Соловей формулирует это так: «Национализм в чистом виде в России «не катит», он должен быть совмещён с идеей социальной справедливости… Вообще в России сложилась уникальная ситуация для совмещения социальных и национальных идей».

Главный пафос идеологов «национально ориентированной» буржуазии вновь как и сто лет назад направляется против «национального» и «государственного» отщепенства». «Интеллектуальная элита», которая «сплошь состоит из талантливых «перехватчиков», в конце 80-х гг. ХХв. перехвативших идеи антикоммунизма, контрреволюции, сегодня «вполне успешно перехватывают идеи «державничества» и «патриотизма».

Открыто на самом высоком уровне провозглашается, что не буржуазия как класс, а русские в России – это «правящий народ». Примечательно стремление занести в одну нацию все народы России, отказывая им тем самым в праве называть себя нацией, в лучшем случае, им позволяется считаться некими «национальностями» внутри «российской» (=русской) нации. Дается понять, что они могут рассматриваться только как часть единой и в то же время «многоэтнической нации» в рамках хоть и многонационального, но «русского государства». Так, бывший член КПСС А.Ципко призывает теперь бороться за подлинную, многонациональную Россию, «которая для русских, татар, мордвы, осетин, евреев, чеченцев, для всех наших народов, для всей русской нации». Даже лидер КПРФ Г.Зюганов не прочь записать в «триединый народ» «великороссов, малороссов, белороссов». Еще дальше идет В.Путин, открывая в России новые нации и народности: «русских армян, русских азербайджанцев, русских немцев, русских татар…».

Русский народ провозглашается единственно «государствообразующей» нацией, другие народы, населяющие Россию, таковыми не признаются. Летом 2007 г. на сайте партии «Единая Россия» появилась статья заместителя Руководителя Администрации Президента – помощника Президента РФ Владислава Суркова «Национализация будущего. (Параграфы pro суверенную демократию)» В ней В.Сурков вводит отсутствующее в Конституции России, в которой речь идет о «многонациональном народе» РФ, понятие «российская нация». «Допустимо определить суверенную демократию как образ политической жизни общества, – пишет В.Сурков, – при котором власти, их органы и действия выбираются, формируются и направляются исключительно российской нацией во всем ее многообразии и целостности ради достижения материального благосостояния, свободы и справедливости всеми гражданами, социальными группами и народами, ее образующими».

Весьма примечательна трактовка конституционного понятия «многонациональный народ». В Конституции РФ недвусмысленно сказано: «многонациональный», то есть состоящий из многих наций. Однако В.Сурков одним движением руки, отменяет Конституцию, предоставляя право «выбирать», «формировать» и «направлять» «исключительно российской нации», а на само деле только русским. Точно также В.Путин объявляет день государственного праздника 4 ноября – днем рождения «нашей гражданской нации», хотя такого понятия тоже нет в российской Конституции. При этом эта нация оказывается почему-то всегда с «русской культурной доминантой», а ее носителями объявляются заведомо все проживающие в России национальности.

«Величайшие русские политические проекты (такие, как третий Рим и третий интернационал) были обращены к людям других народов и открыты для них», – писал В.Сурков. – «Нет никаких сомнений, что русский демократический проект открыт и должен быть привлекателен для всех российских народов». Ну, а если для кого-то он таковым не покажется, им следует угроза: «по древнему принципу «кто правит, того и вера», правящий народ, не утративший веру в себя, – будет».

Член Генерального совета «Единой России», председатель комитета четвертой Государственной думы по делам СНГ А.Кокошин предложил прямо “поставить вопрос о консолидирующей роли великорусского этноса в нашей многоэтнической нации в повестку дня политической жизни России так, как того требует высший интерес страны – ее превращение в современную великую державу”. Лидер КПРФ Г.Зюганов много рассуждает о приоритетности защиты «русского языка и русской культуры», в чем без сомнения не может не быть заинтересован проникающий активно на иностранные рынки отечественный крупный бизнес. «Это должно быть и предметом забот нашей дипломатии, и объектом приложения все более значительных финансовых ресурсов – как федеральных, так и частных. Российский бизнес должен быть кровно заинтересован в сохранении и расширении ареала русского языка в мире», – вторит Зюганову из противоположного политического лагеря А.Кокошин.

Во время заседания Социально-консервативного клуба 3 февраля 2007 года, на котором был презентован «Русский проект партии «Единая Россия», произошел открытый разрыв с принципом равноправия наций, говорилось о том, что «великоросский народ, в первую очередь, великоросская культура как скрепа его держащая… должны получить некие преференции». Заявлено об отказе в праве иных наций на самоопределение: «Культурная автономия, какие-то другие типы духовной, бытовой автономии, традиций – это да. Но когда собирается в кучу этнос в силу каких-то обстоятельств и заявляет претензию на административную и политическую независимость и автономность – это колоссальный вред, который существует до настоящего времени». Открыто признается право на самоопределение только русского народа. У В.Путина читаем: «Что касается пресловутого национального самоопределения, которым, борясь за власть и геополитические дивиденды, не раз спекулировали политики самых разных направлений – от Владимира Ленина до Вудро Вильсона, – то русский народ давно самоопределился. Самоопределение русского народа – это полиэтническая цивилизация, скрепленная русским культурным ядром. И этот выбор русский народ подтверждал раз за разом – и не на плебисцитах и референдумах, а кровью. Всей своей тысячелетней историей».

Но главный удар наносится по принципу интернационального единства трудящихся классов, воплощавшегося в условиях советского строя. Поэтому советская эпоха представляется как особая форма существования «исторической России», а ее деятели – как продолжатели имперских традиций российских царей. Русскими оказываются и немка Екатерина Вторая, и грузин Иосиф Сталин. Сталин не был ни русским, ни грузинским политическим деятелем. Ярым антисоветчикам трудно понять, что Сталин мог считать русский народ и себя, грузина, советскими людьми, но именно потому, что включал в советский народ только трудовой народ, который смел господство своей «русской» (и не только русской) буржуазии. Сталин много хорошего сказал о русском народе. Но это хорошее было адресовано к русским рабочим, а также лучшим представителям других классов, вставших на позиции трудящихся, а не господ, и построивших великую СОВЕТСКУЮ ДЕРЖАВУ, а не Россию для русских.

Один из инициаторов Русского проекта «Единой России» Иван Демидов сформулировал “10 русских вопросов”, среди которых: “Россия для русских?”, “Что такое русская нация?”, “Русский мир. Территория и границы”, “Сохранение национальной идентичности в условиях глобализации”, “Русские и православие”, “Сосуществование религий в России — перспективы”, “Русский мир и постсоветское пространство”. Отметив, что первый вопрос, по сути – главный, Иван Демидов озвучил данные опроса ВЦИОМ, согласно которым большинство граждан “готовы поддержать эту идею при условии, что под русскими подразумеваются все граждане России”.

Чтобы доказать, что Россия превращается в национальное «русское государство», привлекаются не только данные социологов, но и статистики. «Если на исходе СССР русские составляли немногим более половины его населения, то в Российской Федерации их очевидное большинство – 79 процентов, – говорит научный сотрудник «Горбачев-фонда» В. Соловей. На этом основании русский народ и провозглашается единственно «государствообразующей» нацией. В.Соловей, провозгласивший существование даже особого «русского антропологического типа», утверждает: «Хотя в созидании России участвовали многие народы, русские – единственный (подчеркну: единственный!) государствообразующий народ». Поскольку «подлинная история – всегда поле жесточайшей конкуренции», «народы никогда равными не были и никогда не будут». Русские «творили собственную и всемирную истории, были её субъектом – и такие народы можно пересчитать на пальцах».

При этом, несмотря на кажущееся противоречие со смыслом вышеуказанной цитаты о русском народе как венце истории, всякие «Русские проекты» эксплуатируют идею о якобы униженном положении ВСЕХ русских в наше время. «С точки зрения русских, надо обеспечить социальную справедливость для униженного большинства», – говорит В. Соловей. А для униженных трудящихся других наций уже не надо? «Русские – этнически униженное и социальное подавленное большинство», – повторяет он в другом месте. Русские едва ли не чужие в собственной стране, – ссылается на данные опроса социолог ВЦИОМ Л.Бызов. «Мы, русские, – народ маленький и слабый. Прежде всего – слабый», «народ, всеми дискриминируемый, угнетаемый и в высшей степени нуждающийся в развитии общинных навыков» (К. Крылов, философ, председатель Русского общественного движения. Политически формула «за бедных русских», как известно, нашла отражение в программных установках ЛДПР.

Все подходы к так называемому «русскому вопросу» от КПРФ до ЛДПР объединяет одно стремление затушевать социально-классовые противоречия, объединить «в одной лодке» якобы одинаково «бедных» русского капиталиста и русского пролетария, потомков красных комиссаров и белых генералов. Все это преподносится как «социально-консервативная составляющая современной российской политики» и т.п.

На самом деле провозглашаемые «традиционные народные ценности» на поверку оказываются частнособственническими. Национализм и шовинизм в истории капитализма, как известно, неоднократно оказывались единственной альтернативой распространению левых идей. Авторы «русских проектов» доказывают, что русский народ приемлет «общечеловеческие ценности», а его патриотизм вполне буржуазен. «Патриотизм, живущий мифами об особом русском пути, об особом народе – нестяжателе, которому по природе чужда привязанность к земному, суетному, к частной собственности, деньгам, чужды заботы о прибыли, о радостях мира сего, не просто себя изжил, – убеждает один из ведущих идеологов «национально мыслящего» класса А.Ципко. – Этот миф опасен, ибо делает российскую нацию недееспособной, неконкурентоспособной».

Русскую нацию, а, следовательно, великорусских рабочих и капиталистов призывают со страниц печати «жить для себя», т.е. на самом деле вполне в буржуазном духе. «Сила же народа, – говорит К. Крылов, философ, председатель Русского общественного движения, – в совокупной собственности, контролируемой представителями этого народа, помноженной на количество (с учётом качества) властных позиций, которые они контролируют, помноженной на идейное (и прежде всего медийное) влияние представителей этого народа. То есть – собственность, умноженная на власть и на контроль над СМИ. Тут важны все три фактора. Народ, лишённый собственности, легко оттесняют от власти. Народ, лишённый представительства во власти, не сможет сохранить собственность».

Таким образом, из-за спины патриотически настроенных идеологов выглядывает собственник, обиженный на то, что «стоимость материальных активов, находящихся в русских руках, ничтожна», «власти русские тоже лишены», «и самое главное, мы абсолютно лишены идейного влияния». Даже КПРФ призывает к «национальному протесту» тех, кому «не нравится, что 80% собственности в России принадлежит восьми этническим кланам», среди которых русские якобы оказались без капитала. Коммунисты должны будто бы считать, что борьба за возрождение русского народа заключается в оттеснении этих «кланов» от собственности, чтобы привести к власти другие кланы, зато родные, русские, «национально ориентированные» и т.п. Коммунисты призываются встать в один ряд с теми, кто доказывает, что «русские – нормальный буржуазный народ», только якобы лишенный собственности и представительства во власти.

Как бы нынешняя власть не демонстрировала непримиримость по отношению к наиболее крайним, насильственным националистическим проявлениям (предвыборная статья В.Путина по национальному вопросу как раз об этом), эта власть не будет бороться против национализма как такового, поскольку на его знамени написано главное: «Частная собственность неприкосновенна». Апологеты капитализма способны понять, что «объективные причины массовой миграции [смотрите шире, всех национальных проблем – А.Ч.]… – колоссальное неравенство в развитии и условиях существования», но в силу классовой ограниченности и эгоизма они никогда не признают, что это неравенство усиливается развитием капитализма вширь и вглубь. Они думают, что самые острые социальные проблемы современности ( а для любого марксиста национальный вопрос – это, в конечном счете, социальный вопрос) можно решить частичными реформами политической системы или, как пишет в своей программной статье В.Путин, обеспечив «гармоничное развитие поликультурной общности», опираясь на «нашу культуру, историю, тип идентичности».

Только коммунисты последовательно раскрывают классовую сущность национализма; признавая его прогрессивную роль на ранних этапах капитализма, разрушавшего феодальные порядки, они всегда и везде воюют против буржуазного по своей классовой основе национализма за интернациональное сплочение трудящихся классов ВСЕХ наций в борьбе уже против самого капитализма за социализм.

А.Чернышев

Источник

И в царской России также для марксистской партии было очень мало возможностей легальной деятельности. Все организации, выступавшие против самодержавия, были запрещены, преследовалось даже само членство в них. Поэтому революционеров правящий режим вынуждал прибегать к вооруженной борьбе, в том числе и к экспроприациям государственных и частных (принадлежащих крупным собственникам) денежных средств. Ведь любой политической партии нужны финансы, а легально получать средства от своих сторонников организации, загнанные в подполье, не имели возможности. Однако большевистская партия, исходя из имевшихся условий, вплоть до возникновения революционной ситуации в 1905 г. не призывала к вооруженной борьбе. В ходе же революции вооруженные столкновения происходили во многом независимо от большевиков и других революционных партий, став одним из неизбежных элементов политической борьбы.

«Интересующее нас явление есть вооруженная борьба. Ведут ее отдельные лица и небольшие группы лиц. Частью они принадлежат к революционным организациям, частью (в некоторых местностях России большею частью) не принадлежат ни к какой революционной организации. Вооруженная борьба преследует две различные цели, которые необходимо строго отличать одну от другой; — именно, борьба эта направлена, во-первых, на убийство отдельных лиц, начальников и подчиненных военно-полицейской службы; — во-вторых, на конфискацию денежных средств, как у правительства, так и частных лиц. Конфискуемые средства частью идут на партию, частью специально на вооружение и подготовку восстания, частью на содержание лиц, ведущих характеризуемую нами борьбу. Крупные экспроприации (кавказская в 200 с лишним тысяч рублей, московская 875 тысяч рублей) шли именно на революционные партии в первую голову, — мелкие экспроприации идут прежде всего, а иногда и всецело на содержание “экспроприаторов”. Широкое развитие и распространение получила эта форма борьбы, несомненно, лишь в 1906 году, т. е. после декабрьского восстания. Обострение политического кризиса до степени вооруженной борьбы и в особенности обострение нужды, голодовки и безработицы в деревнях и в городах играли крупную роль в числе причин, вызвавших описываемую борьбу. Как преимущественную и даже исключительную форму социальной борьбы, эту форму борьбы восприняли босяческие элементы населения, люмпены и анархистские группы. Как “ответную” форму борьбы со стороны самодержавия следует рассматривать военное положение, мобилизацию новых войск, черносотенные погромы (Седлец), военно-полевые суды».- писал Ленин. Таким образом, большевики также не могли избежать вооруженной борьбы, в ситуации, когда ее применяли все противоборствующие силы. При этом, в отличие от мелкобуржуазных партий (социалистов-революционеров, анархистов) вооруженные действия никогда не стояли у большевиков на первом плане, являясь лишь необходимым дополнительным элементом в период революционной ситуации. Можно вспомнить, что контрреволюционеры, черносотенцы, прибегали к систематическим насильственным действиям еще с 1903 г., когда при благосклонном отношении властей ими был организован еврейский погром в Кишиневе.

При этом большевики противостояли и однозначному осуждению вооруженной борьбы, на котором настаивали правые реформисты (в частности, меньшевики). Как известно, на IV и V съездах РСДРП в 1906 и 1907 гг. под давлением меньшевиков были приняты резолюции, осуждавшие экспроприации. По мнению меньшевиков, экспроприации только дискредитировали революционеров, являлись проявлениями «анархизма». Ленин боролся с подобными представлениями как с недостойным марксиста лицемерием и чистоплюйством. В частности, он приводил такой пример:

«Чтобы проверить это, возьмем местность с наибольшим развитием рассматриваемой формы борьбы — Латышский край. Вот как жалуется на деятельность Латышской социал-демократии газета “Новое Время” (от 9-го и 12-го сентября). Латышская социал-демократическая рабочая партия (часть РСДРП) правильно выпускает в 30 000 экземплярах свою газету. В официальном отделе печатаются списки шпионов, уничтожение которых есть обязанность каждого честного человека. Содействующие полиции объявляются “противниками революции” и подлежат казни, отвечая кроме того своим имуществом. Деньги для партии с.-д. приказывают населению передавать лишь по предъявлении квитанции с печатью. В последнем отчете партии среди 48 000 руб. дохода за год значится 5600 руб. от Либавского отделения на оружие, добытые путем экспроприации»

Как видим, экспроприации не были для большевиков основным источником финансирования. Занимались ими только несколько вооруженных групп на всю огромную российскую империю. Кроме латышской, известны также группы знаменитого «Камо» (Семена Тер-Петросяна) в Закавказье, братьев Кадомцевых на Урале. В большинстве случаев экспроприации проводились в тех регионах, где фактически шла гражданская война, и захват денег противника был вполне естественным. Большевистские экспроприации в более «спокойных» условиях носили единичный характер. Одна из немногих – знаменитых «тифлисский экс» группы Камо, к которой был причастен Иосиф Сталин. Причем со спадом революционной ситуации Ленин и вообще большевистское руководство настаивало на все более осторожном отношении к экспроприациям, признавая их возможными только в самых крайних случаях. Побуждало к этому и то обстоятельство, что добытые путем экспроприаций деньги было нелегко использовать. Например, после тифлисской экспроприации «проблема заключалась в том, что из экспроприированных денег 100 тысяч были в 500-рублевых билетах двух серий, известных полиции, номера которых незамедлительно были опубликованы в газетах. Весь июль и первую половину августа 1907 года в Финляндии, на даче «Ваза» в Куоккале, где в то время жил Ленин, шли непрерывные совещания. Решался вопрос, каким способом ввести деньги в легальный оборот»[1].

Немаловажно и то, что большевики всегда противопоставляли свои вооруженные действия заговорщической, авантюристической тактике эсеров и анархистов, повторявших ошибки партии «Народная воля». Однако в условиях массовой революционной борьбы, открытого столкновения народа с правительством ситуация становится совсем другой:



«Старый русский терроризм был делом интеллигента-заговорщика; теперь партизанскую борьбу ведет, по общему правилу, рабочий боевик или просто безработный рабочий. Бланкизм и анархизм легко приходят в голову людям, склонным к шаблонам, но в обстановке восстания, столь ясной в Латышском крае, непригодность этих заученных ярлычков бьет в глаза…



По всей стране идут вооруженные стычки и схватки черносотенного правительства с населением. Это явление абсолютно неизбежное на данной ступени развития революции. Население стихийно, неорганизованно — и именно поэтому часто в неудачных и дурных формах — реагирует на это явление тоже вооруженными стычками и нападениями. Я понимаю, что мы в силу слабости и неподготовленности нашей организации можем отказаться в данной местности и в данный момент от партийного руководства этой стихийной борьбой. Я понимаю, что этот вопрос должны решать местные практики, что переработка слабых и неподготовленных организаций дело нелегкое. Но когда я вижу у теоретика или публициста социал-демократии не чувство печали по поводу этой неподготовленности, а горделивое самодовольство и нарциссовски-восхищенное повторение заученных в ранней молодости фраз об анархизме, бланкизме, терроризме, тогда мне становится обидно за унижение самой революционной в мире доктрины».

Конечно, специфика вооруженной борьбы зачастую влияла на революционеров не лучшим образом. В частности, многие анархистские группы в ходе революции выродились в обычные шайки уголовников. Отдельные негативные примеры такого рода были и среди большевиков. Однако, как подчеркивал в связи с этим Ленин:



«отсюда следует только то, что никогда партия пролетариата не может считать партизанской войны единственным или даже главным средством борьбы; что это средство должно быть подчинено другим, должно быть соразмерено с главными средствами борьбы, облагорожено просветительным и организующим влиянием социализма. А без этого последнего условия все, решительно все средства борьбы в буржуазном обществе приближают пролетариат к различным непролетарским слоям вверху или внизу от него и, будучи предоставлены стихийному ходу вещей, истрепываются, извращаются, проституируются. Стачки, предоставленные стихийному ходу вещей, извращаются в “Alliances” — соглашения рабочих с хозяевами против потребителей. Парламент извращается в публичный дом, где шайка буржуазных политиканов торгует оптом и в розницу “народной свободой”, “либерализмом”, “демократией”, республиканизмом, антиклерикализмом, социализмом и всеми прочими ходкими товарами».

Стихийная вооруженная борьба, порождение бунтарей-одиночек, неизбежно вырождается и не приносит пользу делу коммунизма. Однако то же самое происходит и с любой другой формой борьбы. Задача же марксистов в том, чтобы любые действия подчинить научному мировоззрению и использовать те или иные формы борьбы в соответствие с объективной оценкой обстоятельств. Поэтому большевики, как и вообще коммунисты в любой стране и в любую эпоху, никогда не проводили вооруженных акций против мирного населения. Их объектом всегда был главный враг – эксплуататорское государство, его военные, административные и полицейские структуры. Террористические акции, в ходе которых страдали простые труженики, были уделом либо мелкобуржуазных радикалов (анархистов), либо еще чаще, ультрареакционных сил – черносотенцев в царской России, фашистов и неофашистов в других странах. Именно так сейчас действуют и исламистские фанатики, которые являются, по сути, фашистами в религиозной, архаичной оболочке.



«Мы не имеем ни малейших претензий на то, чтобы навязывать практикам какую-нибудь сочиненную форму борьбы, или даже на то, чтобы решать из кабинета вопрос о роли тех или иных форм партизанской войны в общем ходе гражданской войны в России. Мы далеки от мысли видеть в конкретной оценке тех или иных партизанских выступлений вопрос направления в социал-демократии. Но мы видим свою задачу в том, чтобы помочь по мере сил правильной теоретической оценке новых форм борьбы, выдвигаемых жизнью». – эти слова резюмируют статью Ленина «Партизанская война». Марксистский анализ вооруженной борьбы, проведенный Лениным более 100 лет назад, сохраняет актуальность и сегодня.

Коммунисты не имеют ничего общего с морализаторскими рассуждениями о «неприменимости насилия». Существующий капиталистический строй ежедневно применяет насилие против народных масс с помощью своего государства. И ликвидация этого строя также не обойдется без насилия, в том числе, возможно, вооруженного. Однако такая форма борьбы применима только в условиях революционной ситуации. Все призывы к оружию в то время, когда революционного подъема нет, и коммунисты могут действовать легально, являются по сути провокаторскими. Около 10 назад группа провокаторов, выступавшая от имени т.н. «Реввоенсовета РСФСР», пыталась поставить под удар российское коммунистическое движение, пропагандируя индивидуальный террор. Несколько наивных товарищей в результате попали в тюрьму. Борьба с подобным авантюризмом – также одна из задач марксистов на сегодня.

Как и 100 лет назад, борьба трудящегося населения против эксплуататоров имеет и будет иметь самые разные формы. Стихийное недовольство приводит к стихийным же, зачастую бессмысленным и несвоевременным формам сопротивления. Таковыми являются голодовки, драки с милицией, пропагандируемые различными «ультрарадикалами», а также призывы к «партизанским действиям». Все это в сегодняшних может нанести ущерб только самим трудящимся, привести к бесполезной потере здоровья и жизни людей, которые могли бы приносить пользу делу коммунизма.

Марксизм-ленинизм дает научные знания о борьбе против капитализма, о путях достижения нового общества. Руководствуясь им, трудящиеся будут иметь успех, независимо от условий и форм борьбы. Главной из заслуг партии большевиков явилось то, что будучи партией научного мировоззрения, РСДРП(б) в специфических российских условиях смогла выработать победоносную стратегию революционной борьбы. Для этого большевики преодолели как реформистский «легализм», так и революционный авантюризм оппортунистов всякого рода. Одним из проявлений этого стала марксистская позиция по поводу вооруженной борьбы, выработанная Лениным и сохранившая свою актуальность для борьбы коммунистов XXI века.

-------------------------------------
[1] http://www.gazetanv.ru/article/?id=936

Источник

Но, прежде всего, следует всё-таки разобраться, что представляет собой такая форма организации общества, как государство. Думается, что лучше всего это можно сделать при некотором кратком экскурсе в историю вопроса. Тем более, что это нужно будет и для последующих обобщений. Поэтому автор просит читателя набраться некоторого терпения на период небольшой исторической экскурсии.

Итак, над проблемой государства периодически «ломали голову» выдающиеся мыслители человечества. Но лишь немногие из них приблизились к решению этой задачи, когда стали рассматривать её с точки зрения классовых интересов. Это требовало от них не только таланта, но и незаурядного мужества, тем более, что многие из них сами были представителями богатейших слоёв современного им общества. Так вот, ещё древнегреческий софист Антифонт в V веке до новой эры одним из первых вынужден был признать, что неравенство людей проистекает из человеческих законов, а не из природы. Ему вторил ещё один древнегреческий софист Фрасимах из Холкедона, который в первой половине IV в. до новой эры пришёл к выводу, что в каждом государстве власть устраивает законы в свою пользу: демократия - демократические законы, тирания - тиранические и т.д. При этом все власти считают именно свои законы справедливыми. Но ещё более смело и откровенно в те давние времена высказался знаменитый римский оратор, юрист и государственный деятель Марк Туллий Цицерон. Он отметил изначальную связь государства и собственности и по сути дела поддержал мнение эллинского стоика Понетия о том, что причиной образования государства является охрана собственности.

С развитием человеческого общества размышления о сути государства становятся всё более глубокими и разносторонними. Уже в период классического средневековья выдающийся итальянский мыслитель Никколо Макиавелли открыл закон, который гласил о том, что политические события, изменения в государстве, смена его форм происходят не по воле божьей, не по прихоти или фантазии людей, а совершенствуются объективно, под воздействием реальной действительности. Поэтому не случайно К. Маркс относил Макиавелли к числу тех политических мыслителей, которые

«…стали рассматривать государство человеческими глазами и выводить его естественные законы из разума и опыта, а не из теологии».

С началом позднего средневековья, именно в ХVI - ХVII вв., появляется и занимает заметное место в интеллектуальной жизни Европы такое общественное движение, как социализм. К проблематике государства, права, власти мыслители-социалисты обращаются в поисках ответа на вопрос о том, какими должны быть политико-юридические институты, способные адекватно воплотить строй, основанный на общности имуществ, покончивший с частной собственностью, с материальным неравенством между людьми, с прежними тираническими формами правления.

Наиболее яркими представителями этого движения были Томас Мор (1478-1535 гг.) и Томмазо Кампанелла (1568-1639 гг.), создавшие немеркнущие во времени произведения «Утопия» и «Город Солнца», на века опередившие своё время. Рамки данной статьи не рассчитаны даже на краткое раскрытие всех аспектов этих произведений. Нам важно лишь мнение авторов о государстве будущего. Например, Томас Мор в своей книге «Утопия» гениально показал, что пока существует частная собственность, нет никаких шансов на выздоровление социального организма. Более того, он считал, что «Где только есть частная собственность, там вряд ли возможно правильное и успешное течение государственных дел». Поэтому у человечества лишь один выход: «совершенное уничтожение частной собственности». Что же касается государства, то оно есть орудие в руках богачей, которое те используют в целях угнетения народа, для защиты своих корыстных интересов. Силой, хитростью, обманом богачи подчиняют себе простых людей, обездоливают их. Для этого они используют силу законов, предписаний власти, которые навязываются народу от имени государства.

Весьма примечательно, что на рубеже позднего средневековья и начала Нового времени появился автор, который, не будучи социалистом или ранним коммунистом, удивительно подробно, обстоятельно и объективно дал характеристику причин возникновения и социально-политической сущности государства. Этим выдающимся человеком был Жан-Жак Руссо (1712-1778 гг.) - один из ярких и оригинальных авторов во всей истории общественной и политической мысли.

Руссо считал, что в естественном состоянии частная собственность не существует, а люди все свободны и равны. Неравенство может быть обусловлено лишь физическими природными различиями людей. С появлением же частной собственности, которая уже сама по себе противоречила естественному равенству, возникло социальное неравенство и в итоге борьба между бедными и богатыми. По мнению Руссо, хитроумными усилиями богатых, использовавших жизненные интересы других людей, было достигнуто соглашение о создании государственной власти и законов, которым должны были подчиняться все. Тем не менее, потеряв естественную свободу, бедные не обрели свободы политической. Поэтому Руссо отмечает, что созданные путём договора государство и законы

«наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда установили закон собственности и неравенства, превратили ловкую узурпацию в незыблемое право и, ради выгоды нескольких честолюбцев, обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету».

Ну, а неравенство частной собственности, дополненное политическим неравенством, привело, как считал Руссо, в конечном счете, к абсолютному неравенству.

Промышленный переворот в Англии и низвержение феодализма во Франции положили начало бурному развитию капитализма в ведущих странах Европы. А это, в свою очередь повлекло резкое имущественное расслоение общества и ухудшение положения трудящихся, особенно наёмных рабочих, в результате промышленного переворота, экономических кризисов и безработицы. Именно в это время начинают бурно развиваться различные социалистические течения. Большой вклад в их развитие внесли Шарль Фурье (1772-1837 гг.) и Клод Анри Сен-Симон де Рувруа (1760-1825 гг.). В этот же период усилиями таких видных теоретиков как Роберт Оуэн (1771-1858 гг.), Буанаротти продолжают развиваться и коммунистические идеи.

Одним из социалистических течений в это же время довольно громко заявил о себе анархизм, отрицавший государственную власть и провозглашавший замену его общественным самоуправлением. Первыми крупными теоретиками анархизма были Пьер Жозеф Прудон (1809-1865 гг.), Каспар Шмидт (1806-1856 гг.) и Михаил Александрович Бакунин (18014-1876 гг.). Анархизм квалифицировал государство как жестокого угнетателя и эксплуататора трудящихся. Поэтому Прудон видел выход в упразднении всех форм угнетения человека путём глубокого социального переворота, при котором должно произойти упразднение «политической конституции», государства и права. Он считал, что государство не только эксплуатирует общество, но ещё и осуществляет тотальный надзор за всеми действиями людей, опутывает их множеством законов, подавляет силой малейшее сопротивление и недовольство властью. При помощи государства буржуазия сохраняет ренту и прибыль, умножает свою собственность, ибо государственные законы издаются для защиты их интересов. Они, будучи бесчисленны, бесконечны, изменчивы и подвижны, градом сыпятся на головы бедного народа.

Во многом ему вторил и Бакунин, который считал, что государство - не меньшее зло, чем эксплуатация человека человеком, и всё, что делает государство, - тоже зло. Любая власть создаёт привилегии для обладающих ею, стремится прежде всего увековечить себя. Поэтому, считал Бакунин, пролетариат должен разрушить государство как вечную тюрьму народных масс. Будущее же общество он представлял себе как вольную организацию рабочих масс снизу вверх, федерацию самоуправляющихся трудовых общин и артелей без центральной власти и управления.

Во второй половине 40-х гг. ХIХ века формируется коммунистическая доктрина - марксизм. Его основоположники Карл Маркс (1818-1883 гг.) и Фридрих Энгельс (1820-1895 гг.) разработали важнейшие положения этой доктрины. Но нас в данном случае интересуют прежде всего проблемы государства и власти. Так вот Маркс сам подчёркивал:

«То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными историческими фазами развития производства…, 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата, 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов…».

Что же касается Энгельса, то он доказал, что государство возникло в результате раскола общества на классы с противоположными экономическими интересами и само является орудием господствующего класса направленным для подавления угнетённого, эксплуатируемого класса. В конечном счёте, одна общественно-экономическая формация сменяется другой путём социальной революции. Этот переворот во всей громадной надстройке происходит из-за того, что постоянно развивающиеся производительные силы приходят в острое противоречие с устаревшей системой производственных отношений (т.е. базисом общества).

В силу всего этого первым шагом рабочей революции должно быть превращение пролетариата в господствующий класс. В начале 50-х годов ХIХ века Маркс назвал политическую власть рабочих диктатурой пролетариата. При помощи её пролетариат использует своё политическое господство для того, чтобы вырвать у буржуазии шаг за шагом весь капитал, централизовать все орудия производства в руках государства, т.е. пролетариата, организованного как господствующий класс, и возможно более быстро увеличить сумму производительных сил.

Кроме того, марксизм содержит идею отмирания политической власти (государства) в коммунистическом обществе, когда исчезнут классы с противоположными антагонистическими интересами.

Очередной важнейший этап в развитии проблемы государства и права относится к периоду освободительного движения в России конца ХIХ - начала ХХ века. Именно сюда в это время переместился центр мирового революционного движения. Русская социал-демократия, до сих пор в целом стоявшая на платформе марксизма, претерпела раскол. Образовались два далеко разошедшиеся течения - большевиков во главе с Владимиром Ильичом Лениным (1870-1924 гг.) и меньшевиков, лидерами которого стали Георгий Валентинович Плеханов (1856-1918 гг.) и Л. Мартов (1873-1923 гг.). Но опять-таки в силу определённой направленности данной статьи, нас не интересуют другие проблемы большевизма, кроме вопроса о государстве и власти.

И вот тут, дорогой читатель, начинается то главное, ради чего мы совершили краткий исторический экскурс из далёких прошедших веков до этого момента. Это нужно было автору именно для того, чтобы наиболее наглядно и доказательно показать, что те идеи, которые были заложены Лениным в строительство первого в мире государства рабочих, не были случайны или навеяны сиюминутными обстоятельствами. Гениальность Ленина состоит в том, что он, как и многие его великие предшественники, образно говоря, стоя на плечах предшествующих гигантов человеческой мысли, в своей теории опирался на величайшие и самые передовые достижения человеческого разума.

Так вот, рассмотрение взглядов В.И. Ленина на государство и власть, по-видимому, целесообразно начать с вопроса о классовой природе государства. В своей самой обстоятельной работе по этой проблеме «Государство и революция» он сосредотачивает внимание на этом уже в первом параграфе первой главы, где отмечает, что именно классовость является врождённой, неотъемлемой и всеопределяющей чертой любого государства по целому ряду причин.

Во-первых, с момента утверждения в человеческом обществе частной собственности и возникновения в связи с этим общественных групп с противоположными экономическими интересами произошёл раскол его на антагонистические классы. Поэтому Ленин особо подчёркивал важность положения о том, что «государство есть продукт и проявление непримиримости классовых противоречий» [выделено авт.]. Ленин приводит в пример слова Энгельса, который писал:

«Классы исчезнут так же неизбежно, как неизбежно они в прошлом возникли. С исчезновением классов исчезнет неизбежно государство».

Во-вторых, государство является классовым образованием ещё и потому, что комплектование аппарата государства (и в первую очередь верхних эшелонов государственной власти) осуществляется только из среды господствующего класса. Правда, чиновники низших рангов могут рекрутироваться и из других слоёв общества, но не они определяют (да по своему положению и не могут определять) политику государства.

В-третьих, абсолютно классовым государство делает и то, что государственная машина осуществляет политику угодную и выгодную только исключительно господствующему классу, политику, отвечающую его коренным экономическим, политическим и идеологическим интересам.

Ленин отмечает: «Государство есть особая организация силы, есть организация насилия для подавления какого-либо класса». При этом трудящимся нужно государство лишь для подавления сопротивления эксплуататоров. Руководить же этим подавлением, провести его в жизнь в состоянии только пролетариат, как единственный до конца революционный класс, единственный класс, способный объединить всех трудящихся и эксплуатируемых в борьбе против буржуазии, в полном смещении её. В то время, как эксплуататорским классам нужно политическое господство для эксплуатации ничтожным паразитирующим меньшинством громаднейшего большинства народа, эксплуатируемым классам нужно политическое господство в интересах полного уничтожения всякой эксплуатации со стороны ничтожного меньшинства эксплуататоров. Вот именно в этом понимании Ленин в дальнейшем говорит словами основоположников марксизма о сути пролетарского государства: «Государство, то есть организованный в господствующий класс пролетариат».

Можно ещё много говорить о государстве, власти, праве. Но нам для дальнейшего разговора пока вполне достаточно и того материала, который мы отметили. Вооружившись основополагающими положениями марксизма-ленинизма по вопросу о государстве и власти, мы теперь в состоянии проанализировать все четыре советские конституции, как основной закон, характеризовавший суть нашего социалистического государства и уровень освоения грядущими поколениями советских руководителей теории марксизма, не говоря уже о его творческом развитии. Именно только после этого мы сможем понять, как могло так внезапно рухнуть казалось бы несокрушимое здание советского государства, в чём причина этой социальной катастрофы воистину всемирного значения. А, разобравшись в этом, нам и последующим нашим поколениям будет всё-таки легче ориентироваться в том, чего не следует делать при строительстве нового общества социальной справедливости.

Итак, первая советская Конституция - Конституция РСФСР 1918 года. С момента Октябрьской социалистической революции прошло меньше девяти месяцев. Она ещё буквально полыхает жаром того могучего революционного урагана, который разметал трухлявые обломки Российской империи и убогой халупы под названием Российская республика, воздвигнутой на месте империи столь же бессильной российской буржуазией. Да и принята она была в тот момент, когда пламя иностранной интервенции и Гражданской войны охватило уже всю Россию - 10 июля 1918 г.

Уже первое же знакомство с этим документом говорит о том, что он создавался людьми, хорошо освоившими революционную теорию марксизма и хорошо представлявшими, что делают. Достаточно сказать, что за разработкой Конституции внимательно следил В.И. Ленин. В этом документе прямо говорится о задаче установления диктатуры пролетарских масс в виде Советской власти в целях полного подавления буржуазии и уничтожения эксплуатации человека человеком. При этом высшей властью в стране объявлялся Всероссийский съезд Советов, собирающийся не реже двух раз в год. Что это означало? А то, что к управлению государством, таким образом, привлекались самые широкие народные массы во главе с рабочим классом. Ведь делегатов на съезд каждый раз избирали далеко не всегда одних и тех же. В таких условиях бюрократизму зацепиться за властные функции было несравнимо труднее. И установленный порядок созывов съездов достаточно чётко выполнялся: даже в тяжелейших условиях Гражданской войны съезды проходили довольно регулярно.

Единственный момент, к которому можно предъявить некоторые претензии, это положение статьи 9 в которой сказано, что уже при социализме не будет «ни деления на классы, ни государственной власти». Скоропалительность авторов Конституции в этом случае понять можно: ими владело страстное желание скорее создать новое общество, сказывалось отсутствие опыта государственного строительства, а отсюда и забвение марксистского положения по этому вопросу. Но «грех» этот, на наш взгляд, не слишком велик. Жизнь способна была внести в этот вопрос свои коррективы. При этом напомню, мы не анализируем другие стороны первой советской Конституции. Нас они в данный момент не интересуют.

Но вот окончилась Гражданская война. Советское государство не только выстояло под сокрушительным ударом 14 иностранных держав и силами внутренней контрреволюции, но и быстрыми темпами стало восстанавливать свою экономику и укрепляться. Более того, несколько советских республик, возникших на обломках бывшей Российской империи, решили объединиться и в 1922 году создали единое союзное государство - СССР. Естественно, что уже к лету 1923 года была разработана и первая Конституция СССР, окончательно утверждённая II съездом Советов СССР 31 января 1924 года.

Конституция подчёркивала незыблемость основ Советской власти. В ней было отмечено, что

«…только в условиях диктатуры пролетариата, сплотившей вокруг себя большинство населения, оказалось возможным уничтожить в корне национальный гнёт, создать обстановку взаимного доверия и заложить основы братского сотрудничества народов».

Верховным органом власти объявлялся съезд Советов, созываемый один раз в год и состоящий из представителей городских Советов и губернских съездов Советов.

В этом документе, на наш взгляд, появляются уже первые, ещё не проявляющиеся ярко, довольно странные моменты, которые пока не дают оснований напрямую называть их отходом от марксистских положений. Но не насторожить они не могут. Так, например, в документе ни слова не сказано о характере СССР как государства, о том, чьё это государство. Если речь и идёт о Советах, то не сказано, чьи это Советы: форма ли это диктатуры пролетариата, или это «государство трудящихся» и т.п. И подобных нечёткостей в документе хватает. Думается, что одной из причин такого состояния документа было то, что в период разработки этой Конституции В.И. Ленин был уже тяжело болен и не мог в должной степени уделить внимания проекту документа. В то же время, скрытые контрреволюционные силы ещё окончательно не оправились от поражения в Гражданской войне и навязываемых партии внутрипартийных дискуссиях, поэтому не осмеливались пока выступить более решительно.

Но вот в бурно развивающемся Советском Союзе героическим трудом советских людей к середине 30-х годов были осуществлены коренные социально-экономические преобразования - индустриализация, коллективизация сельского хозяйства, культурная революция, которые буквально преобразили лицо Советского государства. Были созданы основы социалистической экономики. Экономические преобразования потребовали и серьёзных политических преобразований. Поэтому уже в 1936 году была принята новая, как её называли - «сталинская» Конституция СССР.

В советские времена было принято считать, впрочем, такое мнение бытует и по сей день, что это была самая совершенная конституция из всех известных. Может быть. Но вот если её рассматривать в плане политическом, да ещё через призму марксистского учения, то возникает целый ряд серьёзных проблем. Да, в Конституции в статье 1 отмечается, что СССР есть социалистическое государство рабочих и крестьян. Но уже статья 2 загадывает нам первую загадку:

«Политическую основу СССР составляют Советы депутатов трудящихся [выделено мной - авт.], выросшие и окрепшие в результате свержения власти помещиков и капиталистов и завоевания диктатуры пролетариата».

Но, если политическая основа СССР - Советы депутатов трудящихся, то причём здесь «завоевания диктатуры пролетариата»? Это не придирка к словам-синонимам. Это принципиальный вопрос. Вспомните, мы с вами обращали внимание, как В.И. Ленин аккуратно и осторожно использовал эту терминологию - «трудящиеся» и «эксплуатируемые массы». Ведь понятие «трудящиеся» значительно шире понятия «рабочий класс». Разве чиновник не трудящийся? А министр? А художник или профессор университета? Ни о какой «диктатуре трудящихся» ни Маркс, ни Ленин речи не вели. Наоборот, Ленин подчёркивал, что

«…диктатура одного класса является необходимой не только для всякого классового общества вообще, не только для пролетариата, свергнувшего буржуазию, но и для целого исторического периода, отделяющего капитализм от «общества без классов», от коммунизма» [выделено мной - авт.].

Неужели этого не знал председатель конституционной комиссии? Тогда почему допустил этот термин? Нещепетильность при выборе терминологии? Чересчур наивно по отношению к государственному деятелю такого масштаба, опытному публицисту и революционеру. Или это вновь ошибка, как ошибался он с идеей автономизации при образовании СССР? Тогда его поправил Ленин. А сейчас что, враги вокруг пальца обвели? Хотя, конечно, совсем этого исключать нельзя. Но факт остаётся: допущен принципиальный отход от марксизма с далеко идущими политическими последствиями. С ними мы ещё встретимся. И, что тоже удивительно: никто ведь даже не встрепенулся по этому поводу. Тем более, за это никто так и не поплатился впоследствии. Может быть, так нужно было? Но кому?

Вторая крупная загадка состоит в том, почему вместо съезда Советов высшим органом государственной власти вдруг становится Верховный Совет, который избирается аж на четыре года, а на свои сессии собирается два раза в год? Существующие официальные объяснения звучат как-то не убедительно: якобы это слишком громоздкие и дорогостоящие мероприятия. Значит, в годы Гражданской войны и послевоенной разрухи, при Ленине, они были иными? А ведь тогда съезды собирались даже по несколько раз в год. Или дело в другом? Может быть, просто надо было свернуть революционную демократию, свернуть широкое участие трудящихся масс в деле управления государством в угоду нарождающемуся мощному слою бюрократов и номенклатурных работников, которым эта демократия была страшнее острого ножа?

Действительно, подобные лазейки в Конституции способствовали укоренению бюрократии и номенклатурщины. Ведь номенклатурный работник, появившийся именно в то время, представлял собой некую «касту неприкасаемых», нередко даже если он был откровенным дураком или некомпетентным работником. Кто попадал в обойму «номенклатуры» уже никогда не возвращался на грешную землю, к тому занятию, чем занимался до этого. Он, в худшем случае, если уж совсем не повезёт, оказывался за решёткой, или на лесоповале (как это могло случиться при Сталине), или тихо, мирно и в своё время оказывался в райских кущах на небесах (как это чаще бывало при Брежневе или Горбачёве). Какое там государство пролетариата? Даёшь государство номенклатурщика!

Кстати, хотя это в определённой степени является выходом за рамки статьи, определённые самим автором, заслуживает немалого удивления и позиция той политической структуры, которую в своё время Ленин абсолютно заслуженно определил как «ум, честь и совесть нашей эпохи». Почему мудроголовая, боевая и могучая партия рабочего класса промолчала по этому поводу? Впрочем, промолчала она и позже, когда начались и более откровенные и нелепые «странности» второй половины 30-х годов. Да, с укреплением социализма классовая борьба обострялась. Но почему эта борьба со стороны партии и государства «диктатуры трудящихся» довольно часто направлялась не только против врагов, но и честных и преданных делу пролетарской революции людей? Почему «ум, честь и совесть нашей эпохи» не поднял свой голос против этих безобразий?

Думается, здесь ответ может быть лишь один: перерождение партии началось не после 1953 года, как до сих пор считают многие, а гораздо раньше. Начало этого перерождения имеет свои корни ещё в 30-х годах. Всё дело в том, какую роль партии определяли её тогдашние вожди. Для Ленина это была организация революционеров, которая помогла перевернуть Россию, организация пролетариата, которая воистину была умом, честью и совестью той революционной эпохи.

Совершенно иную роль партии, как видно из исторических фактов, определял И.В. Сталин. Очевидно, по его мнению, партия должна была помогать ему и его ближайшим соратникам управлять страной в достаточно жёстком режиме. Отсюда и пошла тенденция подмены партийными органами функций государственного аппарата, появление номенклатуры и т.п.

Как бы там ни было, в истории вопроса всё более чётко прорисовываются две характерные особенности. Первая состоит в том, что чем решительнее укоренялись основы социализма в нашей стране, тем ожесточённее разгоралась классовая борьба (об этом в своё время говорил и И.В. Сталин), и, в то же время, тем слабее и ущербнее в политическом отношении становилась Конституция СССР.

Вторая особенность состоит в том, что чем больше составители последующих конституций клялись в верности марксизму, тем дальше от марксизма уходило содержание основных положений готовившихся ими проектов конституций. Ярчайший образчик этого - Конституция СССР 1977 года. Более словоблудного и более пустопорожнего документа подобного рода придумать, действительно, сложно. Это впечатление особенно ярко проявляется на фоне событий, которые всего лишь через десяток лет камня на камне не оставили от всего этого словесного нагромождения. Вот уж, действительно, практика - критерий истины.

Всё это усиливается ещё и целой россыпью антимарксистских положений, преподносимых в качестве высшего достижения обществоведческих гигантов мысли хрущёвско-брежневского разлива. Причём это вовсе не преувеличение, а простая констатация широко известных фактов. Ведь давно уже ни для кого не секрет, что капэсесовские «коммунисты № 1» - Хрущёв и Брежнев, да и все остальные, не слишком-то любили утруждать себя изучением марксистской теории (а Хрущёв-то и вообще даже систематического среднего образования не имел, какая уж тут теория) или, тем более, творческой политической публицистикой. У них вместо этого на государственных дачах были занятия поважнее. А для «научных трудов» они располагали специальными чиновниками, которые писали им всё: от приветственных речей до многотомных «трудов». Эта «традиция» продолжалась до последнего «генсека-президента». Понятное дело, что в этих условиях любые бредни придворных «спичрайтеров», подающиеся в обёртке с факсимиле «первого», воспринимались за бесспорную истину в последней инстанции. Тем более, что у нас с определённого времени сложилась традиция не вступать в теоретический или любой другой спор с носителями высшей власти. Ну, а теперь сами посудите, о каком развитии марксистской науки здесь может идти речь? Поэтому фонтан кретинизма в виде Конституции СССР образца 1977 года - вполне закономерное явление. Другого ожидать было бы просто глупо. Да и не от кого. К этому времени партия уже полностью переродилась и не реагировала критически ни на какие выходки управляющих ею вождей-генсеков и их «спичрайтеров». Ну, а её руководящие органы превратились в бездонную кормушку для всякого рода политических проходимцев. Хотите удостовериться в правоте этих слов? Посмотрите внимательнее даже на сегодняшние правящие структуры или другие «хлебные» места. Вы увидите много интересного, уверяю вас.

Но вернёмся к нашей теме. Итак, одним из «шедевров» теоретической мысли в Конституции заявляется положение о том, что в СССР, якобы, построено развитое социалистическое общество и что оно является закономерным этапом на пути к коммунизму. Вот такой «марксизм» по-брежневски: музыка почти та же, а вот слова - от лукавого. Заблуждались, оказывается, основоположники марксизма. Проморгали целую социальную формацию. Благо, что у дорогого Леонида Ильича были такие спичрайтеры, которые дело вмиг поправили. Главное ведь прокукарекать, а заря может и не заниматься. Вот она окончательно и погасла в начале 90-х годов.

Правда, справедливости ради, сразу надо отметить, чтобы в этом потоке глупостей совсем не забыть, об одном, наверное, единственном правильном выводе, сделанном в этом же разделе документа. Речь идёт о том, что в нашей стране за годы советской власти сформировалась единая социальная общность людей - советский народ. Да, действительно, это так. Такая общность сформировалась по объективным причинам. Но и это ещё не наша тема.

Наша тема начинается сразу в двух первых статьях Конституции этаким массированным залпом отборного антимарксизма. Оказывается, СССР это вовсе и не государство диктатуры пролетариата, и даже не государство трудящихся, а есть «социалистическое общенародное государство». Конечно же, и вся власть принадлежит не какому-то там диктаторскому классу, пусть даже и рабочих, а именно всему народу, и политической основой СССР являются, конечно же, не какие-то там набившие уже оскомину депутаты рабочих и крестьян, а именно «Советы народных депутатов». И объяснялся весь этот бред тем, что, дескать, у нас в стране произошло единение народа вплоть до его однородности. На наличие классов, пусть и дружественных, как и наличие других негативных факторов, никто уже внимания не обращал. Поэтому в свете последовавших вскоре событий конца 80-х, начала 90-х гг. довольно забавно, хотя и горько, было наблюдать, как из этой «однородной» массы выпрыгивали, как черти из табакерки, разного рода дельцы с уже довольно тугими кошельками и скупали на корню всё, что им попадалось на пути: от грузовиков до металлургических комбинатов.

Таким образом, те «странности», которые проявились в Конституции СССР 1936 года, даже не смотря на большой риск оказаться в поле внимания тогдашнего руководителя партии, имевшего теоретическую закалку ленинской гвардии и привычку решительно действовать против всякого рода оппортунистов, как теперь ясно видно, были всего лишь робкими шагами по опошлению марксизма. Теперь же бояться было нечего. Теоретическая безграмотность «генсеков», полный практический застой теоретической мысли, номенклатурный подход в кадровой политике, многолетние усилия по свёртыванию живой инициативы снизу и замены её на установки разного рода наменклатурнщиков, неоднократные попытки «лечить» социалистическую экономику буржуазными «пилюлями» сделали, наконец, своё дело.

Поразительная вещь: то, что было понятно даже древним грекам и средневековым мудрецам, не пробивало крутые лбы и никак не задевало сознания «верных ленинцев», «истинных марксистов», «коммунистов № 1» и окружавшего их сомна академиков, профессоров и прочих докторов от науки. Короче, как в том детском мультике о Чебурашке и его друзьях: «Строили мы, строили и, наконец, построили». Только получился у нас жареный лёд и квадратное колесо. Нелепо? Смешно? Да нет, пожалуй, только горько. Ведь это всё, отнюдь, не случайность, и уж тем более не просто ошибка. Это идеологическая диверсия. И вовсе не против дураков-генсеков, а против всего советского народа во главе с его «ленинской партией» давно уже переставшей быть таковой усилиями своих вождей и из-за единодушного «одобрямс» этих усилий со стороны большинства её членов.

И опять в этом нет преувеличения. Достаточно вспомнить как повели себя партийные избранники на последнем съезде КПСС на рубеже 80 - 90-х годов, когда страна со всё нарастающей скоростью уже летела под откос. Только треть делегатов поддержали представителей Движения Коммунистической Инициативы, которые адекватно оценили ситуацию и потребовали решительных действий партии по предотвращению грядущей катастрофы. Остальные поддержали Горбачёва и его окружение. Конечный результат известен.

Кстати, о партии. В Конституции СССР 1977 года брежневскими мудрецами и для неё нашлось место. Причём, издевательски, так сказать, запрягли телегу впереди лошади. В статье 6 вместе с констатацией роли партии как ведущей и направляющей силы в советском обществе, определяется, что «все партийные организации действуют в рамках Конституции СССР». Попробуйте, товарищи коммунисты, после этого возразить что-либо против идиотской идеи об «общенародном государстве» или против прочего «конституционного» бреда даже при помощи Маркса и Ленина. Будете иметь дело с «общенародным государством» и его Основным законом. А вы всё ещё бредите идеями о каком-то творческом развитии марксизма.

После всего изложенного сами по себе напрашиваются в качестве заключения два ответа на вопросы, которые уже многие годы мучают сегодняшних коммунистов. Первый из них можно сформулировать примерно так: почему советский рабочий класс в начале 90-х годов не стал защищать СССР и КПСС от оголтелой атаки контрреволюционных сил и предотвращать их развал? Второй вопрос может звучать примерно так: почему нынешние рабочие столь инертны и не включаются в решительную революционную борьбу?

Думается, что ответ на первый вопрос может быть лишь такой: да потому, что его жестоко обманули с идеей государства диктатуры пролетариата, которую вскоре руками КПСС подменили на пустышку махровейшего оппортунизма. Такие вещи забываются не скоро.

Второй ответ является во многом продолжением первого. Нынешний рабочий просто не верит ни кому. Его доверие ещё надо заслужить. А сделать это теперь очень нелегко. Прошедшие 15 лет говорят о том, что такими методами, которыми мы пытаемся завоевать у него доверие, мы никогда его не получим. Увы, на сегодня у нас нет многих компонентов, которые были у Ленина и его революционных сподвижников. За эти годы мы так и не сумели их приобрести. Причём одним из самых важных среди них - это не истеричные заклинания и проклятья в адрес ненавистного бандитско-буржуазного режима, а систематическая, кропотливая работа по овладению революционной теорией и спокойная, целенаправленная, настойчивая и творческая пропагандистская и организационная работа внутри трудовых коллективов. Причём, не стояние и размахивание красным флагом на перекрёстках или митингование силами своих, мягко выражаясь, немногочисленных сподвижников, а упорная и тщательная подготовка выхода на улицу целых трудовых коллективов с решительными требованиями. Только после того, как рабочие убедятся в искренности, честности и правоте наших призывов и в эффективности нашей работы, только тогда мы будем вправе рассчитывать на их поддержку.

Юрий Воронин

Источник

Без сопротивления пролетарии нищают, деградируют, то есть теряют те свойства, которые делают их потенциально самым революционным классом - двигателем революции. Тот факт, что капиталисты сплачивают на своих заводах рабочих одной профессии, и приводит к тому естественному следствию, что каждый отдельный акт сопротивления пролетариев выглядит как выступление рабочих той или иной профессии. Так было 150 лет назад, во времена Маркса, то есть до возникновения ДРУГИХ, более ВЫСОКИХ форм объединения рабочих. Место профсоюзной формы сопротивления было точно указано Энгельсом.

История этих союзов представляет собой длинный ряд поражений рабочих, прерываемый лишь немногими отдельными победами. Само собой понятно, что все усилия союзов не в состоянии изменить того экономического закона, согласно которому заработная плата определяется соотношением спроса и предложения на рынке труда. Поэтому союзы бессильны устранить важнейшие причины, влияющие на это соотношение.

Ф. Энгельс "Положение рабочего класса в Англии" 1845 г.

Профсоюзы принципиально не ставят вопрос о власти, и, следовательно, в результате профсоюзной "борьбы" рабочий остается по-прежнему собственником только своей рабочей силы.

Само это явление (профсоюзы), как и другие явления, развивается путем отрицания отрицания. То есть, появившись как отрицание ПОШТУЧНОСТИ продажи рабочими себя, теперь профсоюзы стоят на пути объединения рабочих разных отраслей, а часто внутри одной отрасли - например, сейчас в России ТРИ независимых профсоюза горняков. Оставаясь примерно равносильными, основные профсоюзы растаскивают силы, и буржуазии достаточно подкупить лидеров одного из них, чтобы никакая "общая" акция не удалась. Примеры такой тактики буржуазии можно наблюдать и в США, и Германии, и в Англии.

То есть, дальше разрозненно-отраслевого, экономического сопротивления профсоюзы не только не могут пойти, но и зачастую мешают идти рабочим. Нельзя не обращать внимания на то, что буржуазия уже научилась использовать профсоюзное сопротивление в своих интересах: от чисто меркантильных (когда профсоюзы начинают забастовку для уменьшения издержек от выпуска продукции перед кризисом) до классовых - когда "крутые" профсоюзные акции "выпускают пар".

Не надо также обольщаться относительно "безобидности" профсоюзов, которые якобы "в политику не лезут" и потому нам мешать не могут.

Профсоюзы, препятствуя ПОЛИТИЧЕСКОЙ борьбе пролетариата, становятся антикоммунистической силой. Недаром депутат ГД Шеин, используя административный ресурс думского кресла, целенаправленно оттесняет членов РКРП от руководства профсоюзом "Защита" и собирается создавать партию - "рабочую", но БЕЗ коммунистов. Предметно борясь с РКРП, он уже вытравил из всех своих материалов, посвященных КЗОТу, упоминание о депутате прошлой Думы, члене Оргбюро ЦК РКРП В.Ф.Григорьеве. Между тем, именно Григорьев и активисты РКРП провели огромную работу по продвижению КЗОТа Рабочей Академии. Обидно, когда эти шеинские "аполитичные" материалы развозятся по стране и распространяются силами членов нашей партии. Шеин "мягко" противодействовал нашей партии еще в 1998 году, когда писал, что "советы на предприятиях малочисленны и малосильны" и поэтому ими не надо заниматься, а вот "левый профсоюз - магистральный путь борьбы". В качестве образца для подражания он избрал польскую "Солидарность", "конечно, только как модель организации политического профсоюза", случайно "забыв" упомянуть, что эта организация получала немалую финансовую подпитку с Запада. Откуда собирается "подпитываться" Шеин пока не ясно.

Профсоюзы, как первичная форма организации, не освещенная наукой, создаются без всякого участия партии. Более того, помешать их созданию мы не смогли бы, даже если бы очень захотели.

Профсоюзы являются не только исторически необходимой, но и исторически неизбежной организацией индустриального пролетариата...

И в этом как раз своеобразие профсоюзов как учреждения при капитализме созданного, при переходе от капитализма к коммунизму неизбежного, в дальнейшем будущем стоящего под знаком вопроса...Товарищи, исторически доказано, что рабочие не могут объединиться иначе, как по производствам, поэтому во всем мире пришли к идее о производственных союзах. Конечно, это пока.

В .И. Ленин "II Всероссийский съезд горнорабочих" 1921г.

Для нас лучшим является прямой путь непосредственной работы с рабочими. Если партийный агитатор достаточно грамотен для НАУЧНОГО объяснения ситуации, то его авторитет позволит создавать СРАЗУ организации более ВЫСОКОЙ формы - Советы, а не новый (пусть чуть лучший) профсоюз рядом со старым. Прогрессивность или реакционность конкретного профсоюза определяется всецело степенью влияния в нем КОММУНИСТОВ, и ничем другим. Никакие особенности организационного строения, устава или истории создания не могут застраховать профсоюз от виляний, непоследовательности, в общем, от ненаучной и, следовательно, проигрышной политики.

Поэтому, призывая рабочих объединяться, мы должны четко объяснять, в какую организацию объединяться, а не обманывать их относительно перспективности профсоюзной "борьбы".

Однако некоторые товарищи понимают вышесказанное как призыв не работать в профсоюзах. Таким образом, мы переходим ко второму вопросу: работать ли членам РКРП в профсоюзах?

Во-первых, по заданию партии коммунист должен работать в любых организациях, где он нужен партии, даже в реакционных, не говоря уже о всевозможных объединениях, союзах, комитетах, образованных трудящимися, куда коммунист приходит открыто.

Во-вторых, во всех этих организациях коммунист обязан проводить политику именно партии, то есть, говоря совсем упрощенно, коммунисты, работающие в профсоюзе, должны не привлекать других партийцев для создания массовки акций, призванных рекламировать профлидеров, а, наоборот, просвещать рабочих - членов профсоюза, привлекать к изучению партийной литературы, к партийной работе, а потом и в ПАРТИЮ. Итогом этой работы должно стать создание сети Советов, входящих в РИК с преобладающим влиянием РКРП, готовых по зову партии в определенный момент подняться на ВСЕОБЩУЮ политическую стачку. В противном случае, то есть при Советах "без большевиков" - гарантировано очередное поражение рабочих. Коммунист должен всегда помнить, что Коммунистическая партия - это высшая форма объединения рабочих.

Внимательнее обсуждая целесообразность отдельных выступлений, видоизменяя формы борьбы, заменяя (именно о замене идет речь!) одни формы другими, причем повышение форм должно оставаться постоянной тенденцией.

В. И. Ленин "О формах рабочего движения" "Путь правды" №54 04.04.1914

Ленин не случайно подчеркивает, что "речь идет о ЗАМЕНЕ", видимо в те годы в партии возникали те же споры, что и сейчас, т.е. существовало мнение, что разные формы, например, Советы и профсоюзы, должны работать рядом, вместе, т. е. мы, партия, не должны целенаправленно вести к повышению форм. Между тем при появлении новых, высших форм, наличествующие низкие формы становятся препятствием в развитии движения.

В-третьих, прежде чем работать в какой-нибудь организации, нужно ЧЕСТНО и точно определить перспективы, возможности, реальное состояние, а также мотивации и цели лидеров этой организации. Мы же часто благодушествуем относительно всех этих характеристик профсоюзов. От обмана самих себя еще никто не выиграл. Только зная ВСЕ аспекты такого явления, как профсоюзы и, не строя иллюзий, можно работать в них, реально проводя политику партии.

И все-таки, почему при всех объективных предпосылках, которые порождают ужасы капитализма, так медленно и трудно, такими окольными, не прямыми путями идет рабочее движение? Очень злободневно сейчас звучат слова Ленина, написанные почти 100 лет назад в "Искре" в статье "Беседа с защитниками экономизма".

Массовому движению недостает "идеологов", настолько подготовленных теоретически, чтобы быть застрахованными от всякого шатания, недостает руководителей, обладающих таким широким политическим кругозором, такой революционной энергией, таким организаторским талантом, чтобы создать на базе нового движения боевую политическую партию.

Все это, однако, было бы еще полбеды. И теоретические знания, и политический опыт, и организаторская ловкость, - все это вещи наживные. Была бы только охота учиться и вырабатывать в себе требуемые качества. Но вот подняли голову в русской социал-демократии такие люди и такие органы, которые не только закрывали глаза на этот недостаток, но и объявляли его особой добродетелью, которые возвели в теорию преклонение и раболепство перед стихийностью, которые стали проповедовать, что социал-демократы должны не идти впереди, а тащиться в хвосте движения. Вот это уже была настоящая беда... Всякие толки о "переоценке роли идеологии" или роли сознательного элемента по сравнению со стихийным и т.п. продолжают оказывать самое вредное практическое влияние на нашу партию...

В. И. Ленин "Искра" №12 06.12.1901г.

Лучше о наших современных проблемах не скажешь. Массовому движению опять не хватает идеологов, зато с избытком тех, кто боится сказать рабочему правду в глаза, а поддакивает ему, когда тот в сотый раз изобретает "колесо" профсоюзной "борьбы". "Идеолог", который боится или не умеет быть авангардом, объективно "висит на хвосте" и тянет рабочее движение назад. Нам предстоит эту проблему решать, и, чтобы добиться победы, решать ее необходимо по-ленински.

Источник

Вернемся к нашему времени. Сегодня, стараясь скрыть беспомощность в развитии теории и окостенелость мысли, КПРФ и КПУ не просто пренебрегают, но беспринципно извращают теорию марксизма, растаскивают ее на куски, отрывая одни положения марксизма от других. Узость и извращенность теории неизбежно порождают узость и извращенность практической деятельности. Закономерно, что подобное отношение этих партий к теории марксизма, на деле выливается в самые узкие формы их политической деятельности и, фактически, представляет собой отказ от решения практических задач коммунизма. Влияние этих компартий сегодня ограничивается лишь фактом самого существования и ностальгическим сочувствием небольшой части общества, так как предложить широким слоям пролетарской массы что-либо весомее и значительнее унизительного выклянчивания подачек от буржуазии, они, отрекшиеся от марксизма, не могут. Следовательно, организационное обновление коммунистического движения необходимо начать с выведения на современный уровень его теоретической базы, благодаря чему только и возможно вернуть коммунистам авангардную и наступательную силу.

При восстановлении и доведении до современного уровня теоретической базы коммунистического движения необходимо исходить из того, что учение Маркса служит просвещению и организации рабочего класса, указывает задачи этого, самого передового класса современного общества, доказывает неизбежную - в силу законов экономического развития - замену современного строя новым. Вот те решающие направления приложения теоретических усилий, по пути которых только возможно внести в рабочее движение сознание, т.е. понимание рабочими природы социальной несправедливости и наемного рабства пока сохраняется господство капитала. Сделать это могут лишь приноровленные к практике конкретные, живые и актуальные теоретические исследования. В то же время коммунистам необходимо помнить, что современные исследования всегда должны опираться на общие законы, но через анализ специфики новых явлений, выяснение видоизменения действий этих законов в новых условиях. Надо выявлять специфически новые особенности тех категорий, которые исследовались классиками марксизма, не отрывая новую проблематику исследований от логической системы категорий марксизма. Методологическая структура новых исследований не должна представлять собой простого воспроизведения логической последовательности категорий, содержащихся в трудах классиков. Главное помнить, что научный анализ новейших тенденций капитализма невозможен с позиций, например, эмпиризма или прагматизма, что научное исследование может осуществляться не иначе, как на диалектико-материалистической методологической основе, каковую составляют исследования классиков. Образцом истинно научного подхода к исследованию и творческого отношения к марксизму является Ленин, который не ограничился повторением отдельных положений марксизма, а развил их дальше, дополнил новыми мыслями и положениями, объединил все это в систему принципов по руководству классовой борьбой пролетариата.

Как обстоят дела на сегодняшний день? К сожалению, в области теоретической борьбы современные коммунисты не просто обороняются, а примитивно, беспорядочно, хаотично отбиваются от наседающего со всех сторон идеологического противника. Нападки которого на марксизм ведутся широким фронтом - и с политической трибуны, и с университетской кафедры, и со всех экранов и страниц подвластных капиталу средств пропаганды. Вся масса населения, прежде всего подрастающая молодежь, воспитывается на них. Противостоять этому натиску исключительно сложно. Тем более что его поддерживают и оппортунисты всех степеней и типов. Как не прискорбно, но приходится констатировать, что сегодня со стороны коммунистов не только не ведутся какие-либо контрнаступательные действия, но отсутствует даже осмысленная и организованная оборона. Главная причина такого состояния в том, что ни одна из существующих партий коммунистов марксистской направленности пока не смогла взять на себя ответственность и труд по организации целенаправленной идеологической борьбы. Речь не об отсутствии в современном коммунистическом движении теоретиков уровня Ленина или Сталина, а об организации планомерной, массовой, целенаправленной работы в области теории, об упорядочении теоретической работы. В каждой компартии имеются свои грамотные люди, каждая предлагает свои теоретические разработки и часто на хорошем научном уровне. Однако все это носит разрозненный характер, делается спонтанно, эпизодически, неорганизованно, от случая к случаю. Чтобы в том убедиться достаточно взглянуть на современные коммунистические (при этом иметь ввиду, что среди них немало кротовых, т.е. управляемых буржуазией) издания, включая приобретающие все большее значение интернетовские самиздаты. Иначе как хаосом их работу не назовешь. Когда грамотные материалы перемешиваются с явно безграмотными, когда рассуждения одних авторов сочетаются с их исключающими рассуждениями других авторов, когда решительные революционные заявления тут же дезавуируются или нейтрализуются слезливыми примечаниями. Именно здесь, в этом теоретическом бедламе, заключена основная причина практических поражений коммунистов. И ведь создают его издания отмечаемые как марксистские. Углубляет теоретический хаос и усугубляет путаницу в понимании действительности марксистская малограмотность большинства членов организаций, включая руководителей. Что приводит к ненужным спорам, сомнительным выводам, необоснованным решениям и, как следствие, к практическим промахам. Поскольку всякий практический промах начинается с ложного теоретического понимания текущей ситуации. Вот характерный пример теоретической безграмотности, способной принципиально исказить практическую деятельность целой организации. В газете «Рабочее-крестьянская правда» (№1, 2008г.) был опубликован доклад лидера ВКПБ (одной из известных коммунистических партий претендующих на научную марксистскость) на Калькуттской Международной конференции в ноябре 2007 года. В котором выводится, что «Государственной идеологией правящего класса буржуазии империалистической сверхдержавы мира - США является воинствующий сионизм». А что, американские империалисты англосаксонского, германского, итальянского происхождения, меньше стремятся к мировому господству? Какое бы реакционное влияние в современном мире не имел сионизм, но сопоставление его с империализмом, вплоть до тождественности империализму, с точки зрения марксизма неграмотно и методологически недопустимо, поскольку общее подменяется частным. Даже в полемическом запале для грамотного и последовательного марксиста первичным, в силу своей объективности, должен оставаться именно империализм вообще и сионизм, как его частный случай, наряду со всеми прочими формами национал-социализма. То есть идеологией класса буржуазии всякого капиталистического государства, достигшего монополистического уровня, является исключительно империализм, реализация империалистических устремлений собственного монополистического капитала.

Таким образом, принимая к руководству мнением своего лидера, вся партия основные усилия нацеливает на борьбу не с империализмом, а с сионизмом, обрекая себя на поражения со стороны империализма собственной нации. Ясно, что крушение империализма автоматически означает и крушение сионизма. Но крушение сионизма в условиях здравствующего мирового империализма невозможно вообще. Никакие успехи в борьбе с сионизмом не принесут победы над империализмом и, напротив, только успехи в борьбе с империализмом способны принести победу в борьбе с сионизмом. Все это верно и относительно и всякого иного национализма, включая российский великодержавный шовинизм, который сейчас поднял голову и также прикрывает империалистические устремления, но уже российской буржуазии. Не понимать это недопустимо для марксиста. Однако приведенный пример проявляет не только беду отдельной организации. Он выявляет и гораздо большую беду, беду всего коммунистического движения, которая состоит в том, что подобное теоретическое недомыслие, несмотря на наличие грамотных сил в других компартиях и, несомненно, понявших его марксистскую несостоятельность, никем не было официально не то чтобы поправлено, но даже хотя бы прокомментировано. В результате ложная точка зрения, грубо извращающая марксизм, переводящая его из области производственных отношений в национальные, для какой-то части коммунистов легитимируется как марксистски верная, хотя она откровенно принижает ленинскую теорию империализма как оружия пролетариата в борьбе против монополистического капитала и уводит его борьбу с решающего направления. Здесь проявляется та беда и позор современных коммунистов, что сегодня между коммунистическими партиями как бы не принято открыто и прямо высказывать критические мнения по отношению друг к другу, тем паче к лидерам других партий. А ведь Ленин наставлял, что работа критики, самокритики и беспощадного разоблачения (невзирая на злорадствования и кривляния врагов), собственных минусов, умение открыто признать ошибку, вскрыть ее причины, обсудить средства ее исправить - есть признак серьезной партии, есть исполнение на деле ее обязанностей к своему классу и к трудящимся массам, есть воспитание и обучение класса, а затем и массы.

Но возьмем решения различных международных конференций и встреч коммунистов, которые сейчас проводятся достаточно регулярно. Они настолько обтекаемы в сути, настолько удобоваримы для всех, как радикальных марксистов, так и махровых соглашателей, что и теми и другими дружно подписываются. Беспринципность, малограмотность, напрочь заброшенная какая-либо партийная учеба, - вот те сущностные причины, которые обусловливали и обусловливают все поражения коммунистов.

В современном коммунистическом движении имеются и весьма солидные теоретические силы. Сейчас в основном они сконцентрированы вокруг журнала «Марксизм и современность» (МИС), являющегося на сегодняшний день наиболее организованным и серьезным изданием коммунистов. Не будем говорить об информационно-публицистической его части, довольно интересной и компетентной, в которой тоже присутствуют отдельные теоретические элементы, а обратимся непосредственно к части особо выделенной как теоретическая. Вот номера журнала за последние два года. Что сразу обращает внимание так это обилие авторов с учеными степенями и академическими званиями. Естественно, несмотря на некоторую настороженность насколько в вопросах общественных наук можно доверять ученым со званиями буржуазных учебных заведений, создается впечатление научной весомости. К сожалению, это впечатление лишь внешнее, поскольку далее оно не подкрепляется соответствующей глубиной и качеством предлагаемых материалов. Да, сами по себе исследования и их тематика видимо представляют какой-то научный интерес, но… исключительно для некоего узкого круга теоретизирующих специалистов. Для практики же коммунистического движения они, по крайней мере, бесполезны, т.к. в абсолютном большинстве носят отвлеченный характер и не дают четкого конкретного ответа ни на один актуальный вопрос современности, хотя постоянно и ссылаются на нее. Такая работа напоминает бег на месте, т.е. расходование сил без продвижения вперед. И это еще не самое худшее. Ибо попытки некоторых авторов привязать свои рассуждения к нынешнему дню почти всегда не только проявляют их слабое понимание (не формальное знание, а сущностное понимание) базовых положений марксизма, но искажают саму суть этих положений. А ведь все это подается от имени марксизма и в авторитетном коммунистическом журнале. Вот, например, статья Г.Чеснокова (д.ф.н., профессор) об интеллигенции (МИС, №4, 2006г.). По замыслу, пожалуй, из всех теоретических материалов журнала за два последних года наиболее приближенная к потребностям нашего времени. Однако, хотя автор и заявляет в названии о ее связи с современностью, но на деле в основном рассматривает лишь проблемы столетней давности, причем методом пересказывания объяснений Ленина. Безусловно, в этой части статья марксистски грамотна. В отличие от его попыток перейти к современности, где сразу выявляется не простое непонимание автором, несмотря на все звания, марксизма, а хуже, сущностная извращенность его представлений. Так поначалу он совершенно справедливо констатирует, что «в настоящее время коммунистическое движение в развитых странах переживает значительные трудности». Затем следует объяснение, что это произошло «в результате размывания социальной базы этого движения, основу которой в прошлом составлял промышленный пролетариат. Сегодняшние наемные работники в западных странах мало напоминают промышленный рабочий класс начала ХХ века». Далее - «но это не значит, что база этого движения окончательно исчезла», ибо «стабильность капиталистической экономики во всех случаях может оставаться только временной. Сегодня она зависит от того, как долго продолжится приток «дешевого, дополнительного» капитала из стран с слаборазвитой экономикой. Когда этот приток «избыточного» капитала приостановится, а это рано или поздно случится, начнется обратный процесс - пролетаризации средних слоев в высокоразвитых капиталистических странах». Здесь не случайно приведена столь длинная цитата (стр.33), т.к. короче пересказать без искажения все заложенные в ней несуразности просто невозможно. Выделим из них суть главных. По мнению Г.Чеснокова: промышленный пролетариат, как основа коммунистического движения, остался в прошлом; современный наемный труд уже не тот, что был раньше; современный капитализм держится лишь за счет слаборазвитых стран; революция произойдет, когда поток «избыточного» капитала из этих стран приостановится. Определить и в последующем проинформировать читателей журнала насколько эти выводы соответствуют марксизму попросим редакцию, их опубликовавшую. Несмотря на удобное прикрытие оговоркой, что точка зрения редакции не обязательно совпадает с точкой зрения авторов. Как будто для коммунистического издания подобная беспринципность может служить оправданием для публикования всякого рода теоретического мусора. Или на самом деле наемный труд сейчас стал каким-то другим? Ненаемным? Но ведь, опять же, это выводится под именем марксизма, его будто бы современного понимания. Не надо думать, что приведенный пример единичен, что он тенденциозно выхвачен из общей массы грамотных материалов и как отдельный эпизод притянут за уши. Отнюдь, подобные материалы и рассуждения не случайны и не единичны в журнале. Так профессор кафедры экономики и права С.-П. университета М.В.Попов (МИС, №3-4, 2007г.) считает, что «антисоветский и антипартийный курс, принятый апрельским пленумом ЦК КПСС 1991 года, привел к ликвидации КПСС и СССР». Как, оказывается, мало было нужно, всего лишь одного решения одного пленума, чтобы ликвидировать КПСС и СССР. Не слишком ли упрощенно смотрит он на одно из самых критических событий ХХ-го века? Но это «мелочь». Далее серьезнее. Суть в том, что этот профессор не хочет или не может видеть социализм отдельной, особой, качественно самостоятельной фазой коммунистического общества. Что отражено в его несогласии с выводом Сталина о «дуалистической, товарно-нетоварной» сущности социалистического производства. Этот профессор не понимает, что отрицанием дуалистической, двойственной сути социалистического производства, отрицается собственно социализм, смыслом необходимости и существования которого как раз является устранение, изжитие, ликвидация этой самой двойственности. Полагать, что выходящий из капитализма и переходящий к новому качеству общественный порядок может быть лишен двойственности - в виде остающихся элементов старого порядка и только утверждающихся элементов нового, есть просто вздор. Однако именно с такой позиции им рассматривается закон стоимости, который, по его мнению, должен исчезнуть немедленно за обобществлением производительных сил. Он думает, что вместе с политическим актом обобществления сразу, одним махом исчезнут и все привычные пока общественные порядки. Странная наивность для профессора с марксистским, т.е. диалектическим мышлением. Еще более странно, что им используется, осознанно или нет, испытанный прием всех фальсификаторов марксизма, когда вначале некое его положение подается в извращенной интерпретации, а затем раскритиковывается и подводится к выводу о якобы ошибочности этого положения. Грубо выдав собственное мнение за якобы сталинское, не разделяя и бесцеремонно спутывая условия, свойства и качества двух различных по содержанию и форме фаз коммунистического общества, он, основываясь на условиях коммунистической фазы, делает общий вывод о ненужности закона стоимости и для социалистической фазы. Мало того, он утверждает, что «на горьком опыте разрушения страны и обнищания народа осознается теперь ошибочность представлений, что на основе товарного производства и закона стоимости можно якобы построить социалистическое общество». В противопоставление этой точке зрения приведем, без профессорского передергивания, марксистское мнение Сталина. Закон стоимости исчезнет с исчезновением товарного производства. Произойти это может только на второй фазе коммунистического общества, когда количество труда будет измеряться не окольным путем, через посредство стоимости, а прямо и непосредственно - количеством времени, израсходованным на производство продуктов. Распределение труда между отраслями производства также будет регулироваться не законом стоимости, а потребностями общества в продуктах. Однако в условиях социалистического переходного периода, поскольку там, как наследие капиталистического прошлого, еще имеются, хотя Попов это оспаривает, товары и товарное производство, а там где есть товары и товарное производство не может не быть и закон стоимости, он воздействует на производство и сохраняет за собой в известных пределах роль регулятора. В то же время сфера его действия ограничена и, по мере хода социалистического развития, все более сужается наличием общественной собственности на средства производства и действием закона планомерного развития. Отрицание такого понимания означает не просто ослепление социалистической практики, но прямую диверсию против нее. Читая подобные материалы, создается впечатление, что редакция журнала, несмотря на высокую индивидуальную марксистскую квалифицированность большинства ее членов, не вникает особо в суть публикуемых ею материалов, что при подаче материалов она руководствуется не выявлением и установлением марксистского видения происходящих событий, но некими иными мотивами. Потому получается, что, прикрываясь лукавой фразой о необязательном своем согласии с авторами и опираясь на формальную авторитетность их академических званий (редакция видимо забыла, что ни Маркс, ни Ленин, ни Сталин такими званиями не обладали), она беспринципно становится распространителем разного рода сомнительных, вплоть до противоречащих марксизму, материалов. Такое положение не может быть оправдано ни материальными трудностями, решение которых оплачивается беспринципностью, ни правовыми нормами устанавливаемыми буржуазией. Иначе коммунистическое движение всегда будет находиться в порочном круге самообмана и иллюзий, т.е. обречено на поражения. А ведь на сегодняшний день МИС самое солидное и известное теоретическое издание коммунистического движения мирового значения. Заодно здесь же отметим и беспринципность другого рода - беспринципного отношения редакции к подборке материалов. В МИС №1-2, 2007 опубликовано Постановление ЦК КПРФ «О 90-летии Великой Октябрьской социалистической революции», в котором утверждается, что «Великий Октябрь означал победу марксизма над реформизмом и социал-соглашательством». Но что может быть лицемернее, фальшивее, омерзительнее такого заявления из уст партии, вся деятельность которой сегодня и есть практическое воплощение этих самых реформизма с социал-соглашательством. Или редакция думает по-другому? Скорее просто беспринципно угодничает в интересах какой-то сиюминутной выгоды. И к чьей победе может привести такое единение лицемерия и двуличия одних с беспринципностью других. А может успешность коммунистического движения зависит от торжественных собраний и переходящих знамен, как это предлагается решениями данного Постановления. Думается, что подобной беспринципностью подрывается авторитет редакции, а вместе с тем и всей ее работы.

Исходя из сказанного, объединенной коммунистической партии необходимо будет самым серьезным образом заняться теоретической работой. Не только публикованием отдельных случайных теоретических материалов, но планомерной организацией, на базе собственных газет, журналов, интернет-сайтов, поиска, выявления и объединения всего марксистски мыслящего как в ней самой, так и во всем коммунистическом движении. Образовав, таким образом, марксистский центр по теоретическому решению актуальных вопросов современности, который задаст энергию и устойчивость коммунистическому движению, придаст сознательность движению рабочих, ответит на вопрос «что делать» в их стихийном протесте. При таком подходе, партии, стоящей на твердом теоретическом базисе, нечего будет бояться, что ее и руководимое ею коммунистическое движение собьют с пути многочисленные, привлеченные к ней «сторонние» элементы или козни идеологических противников. Надо также понимать, что без современной теории невозможно использование опыта международного рабочего движения, которое предполагает не простое ознакомление с этим опытом, а умение критически осмысливать его и самостоятельно проверять его. Важнейшим элементом теоретической работы является как можно более широкое и глубокое распространение ее результатов. Поэтому, наряду с постоянным наращиванием пропагандистских возможностей, крайней необходимостью становится организация массовой системы марксистского обучения и образования. Не только членов партии, но и всех иных передовых элементов общества. Прежде всего, из числа рабочих, для которых социализм не удобное прикрытие мещански-примирительных и националистически-оппозиционных стремлений, но серьезное убеждение. Не тащить рабочих назад пустыми речами о том, что «доступно» рабочей массе, не отделываться прибаутками и общими фразами, а поднимать их до революционеров. С марксистского обучения, с марксистского ликбеза начинается придание рабочему движению сознания, т.е. идет его соединение с социализмом. В противном случае, рабочее движение остается на уровне стихийности экономической борьбы, мельчает и впадает в буржуазность, а рабочий класс теряет свою политическую самостоятельность, становится хвостом других партий, изменяет великому завету - освобождение рабочих должно быть делом самих рабочих. Поэтому надо неуклонно создавать перевес сознательности над стихийностью, стремиться к гегемонии рабочих над прочей пролетарской массой и к развитию в этой массе революционной энергии. При этом всегда опираться на собственный исторический опыт, который на деле доказал способность рабочего класса к роли вождя. И в революции и в построении социалистического общества. Задача партии содействовать, чтобы эта роль постоянно оставалась за рабочими. Марксистская образованность также позволит рабочим распознавать еще одних своих врагов - демагогов и популистов, выступающих и иногда искренне выступающих в качестве их друзей. Это худшие враги, ибо в период разброда и шатания нет ничего легче, как демагогически увлечь толпу, которую потом только самые горькие испытания смогут убедить в ее ошибке.

Серьезнейшее внимание коммунисты должны обратить на наступательность своей теоретической борьбы. В отличие от политики, где перевес в силах пока на стороне буржуазии, в области теории они могут и обязаны наступать, поскольку обладают самой передовой, глубокой, научной базой марксизма. Верно отражающий действительность, марксизм непобедим. О чем свидетельствует вся мировая история, не опровергающая, несмотря на титанические усилия буржуазии, но неизменно подтверждающая его правоту. Тем не менее, современные коммунисты пока слабо используют это свое стратегическое преимущество. Отставшие от современности в теоретическом развитии они большей частью идут на поводу всевозможных буржуазных измышлений, которыми их внимание постоянно приковывается к множеству второ- и третьестепенных вопросов. Тем самым коммунистические исследования уводятся от главного направления, от выявления сути общественных проблем и представления тех глубинных сил, которые определяют ход событий. Растворяясь в массе мелочей, они попросту теряются. Эффективный тактический прием нейтрализации более сильного противника. Пример. Сегодня все острее становится вопрос энергетического кризиса. От его пугающей реальности никуда не деться и буржуазные ученые вынуждены давать ему свои объяснения и предлагать способы решения проблемы. Не смея вскрыть подлинные причины происходящего, а именно их капиталистические корни, они подменяют научные выводы наукообразными вымыслами, под нагромождением которых эти причины упрятываются. Как ни странно, но вместо того, чтобы, опираясь на марксистскую научность, определять эти причины и выставлять их всем напоказ, а тем атаковать буржуазную псевдонауку и весь капиталистический порядок жизни, ученые-коммунисты размениваются на мелочи, ограничиваясь лишь разоблачениями несостоятельности каждой подсовываемой им глупости. Хотя на место очередного развенчанного вымысла им тут же подают десять новых. В иных случаях их исследования сводятся к простому описательству внешних проявлений происходящих событий с проявлением марксистскости в малоубедительных или вообще голословных декларациях и грозных страшилках. Хотя все их силы и знания должны быть сосредоточены на одном, решающем вопросе - единственной причиной всех нынешних кризисных явлений и грядущего мирового кризиса является капитализм и частнособственнический способ хозяйствования. Необходимо научно доказывать, что при капитализме кризисы не случайны, а неизбежны, что никакими технологическими совершенствованиями, приемами, изменениями моделей регулирования проблему не решить, что даже в случае некоторого успеха, он будет только временным, что неизбежность кризисов, а с ними торможение общественного развития, вплоть до варварского разрушения имеющегося производительного потенциала, сохраняется пока сохраняется капитализм.

То есть, говоря о кризисе энергетики, продовольственном и всяком ином, всегда, везде, во всем надо теоретически обосновывать и проводить ту главную мысль, что решение современных экономических проблем, выход из кризисов, устранение самой их неизбежности возможно лишь с уничтожением капитализма. Сегодня экономический катаклизм человечеству готовит не энергетика, а капиталистический способ хозяйствования, который не способен разумно и рационально организовать ни производство, ни потребление. Разве миллионы частных автомобилей на дорогах мира, расточительно и большей частью бессмысленно расходующих драгоценные энергоносители, не наглядное подтверждение тому. Происходящий финансовый, надвигающийся продовольственный, а также все прочие кризисы, определяются не некими случайными стечениями обстоятельств, а объективно исходят из системной порочности всего способа капиталистического хозяйствования, в его неспособности согласовывать и рационализировать потребности с возможностями. Эти кризисы определяется стихийностью его частнособственнического регулирования, безудержной алчностью предпринимателей, развратной расточительностью буржуазных потребителей. Поэтому капитализм объективно неспособен решить проблему финансов, инфляции, коррупции, энергоресурсов и сегодня именно он ведет мир к всеобщему коллапсу.

Владимир Новак

Источник

Наука и культура

В таких рассуждениях кроется огромная ошибка. Дело в том, что культура, являясь, с одной стороны, отражением общественной жизни, а с другой - воздействующим фактором общественного сознания, в своем генезисе неразрывно связана с уровнем развития теоретического сознания. Культура есть способ для общества переносить и сохранять социально важную информацию, и далеко не всегда передача этой информации была опосредована абстрактным мышлением. В первобытной культуре большинство социально важной информации передается через непосредственно-чувственные контакты, так как абстрактное мышление при низком уровне развития производства попросту не является необходимым. Так, вместо формулирования теории аэродинамики стрелы первобытные охотники передают друг другу знания при непосредственном общении в ходе своей практики. С развитием производительных сил развивается и абстрактное мышление, т.к. непосредственно-чувственной передачи информации становится недостаточно. Уже начала земледелия и развитие оседлого образа жизни требуют определенного теоретического осмысления процессов и абстрагирования. Культура до появления науки как высшей формы абстрактного осмысления окружающего мира несла все функции науки - в фольклоре записывались социальные и бытовые нормы, в изобразительном искусстве - технические элементы быта и производства, и с выделением науки в отдельный элемент общественного сознания, культура потеряла ряд технических функций, но зато расширила свою функцию по переносу социальных знаний. Культура, находясь в непрерывном движении в сторону развития абстрактного сознания, теоретического осмысления мира в ущерб своей непосредственно-практической форме рано или поздно должна выйти на полностью научный уровень отражения окружающего мира, что, в сущности, и начало происходить с появлением соцреализма. Культура от науки по своей социальной функции не отличается ничем, отличаясь лишь по форме - исключительно тем, что в культуре относительно высока доля непосредственно-чувственной формы перенесения информации.

Коммунисты, ставя перед культурой задачи отражения РЕАЛЬНОСТИ такой, какая она есть, дополняют это требование научным воздействием на общество, направления деятельной стороны культуры к научным способам организации общественной жизни - в этом и состоит, по меткому выражению Сталина, «инженерия человеческих душ». Поэтому зависимость культуры от науки для коммунистов не должна являться тайной за семью печатями, и, рассматривая вопрос о взаимодействии коммунистической теории и коммунистической культуры, мы должны исходить из положения о том, что эти два явления не могут развиваться отдельно, и культура, как более низкая форма теоретического сознания, постоянно находится в подчиненном и второстепенном отношении к науке.

Роль теории в формировании коммунистической культуры

Даже кажущийся стихийным процесс отражения творческими работниками в искусстве объективной действительности для того, чтобы иметь коммунистическое содержание, должен быть подпитан определенными воззрениями собственно творческих работников. Ведь факт, что одно и то же социальное явление совершенно по-разному описывается людьми с разными взглядами. Например, в дезертирах, которые бежали с фронта в марте 1917 два писателя с разными взглядами увидели совершенно разные вещи и описали совершенно по-разному. А.Толстой увидел в них обычных людей своего времени, смертельно уставших от войны, разложенных этой войной, но сохраняющих в этом потоке человеческие и героические черты, в то время как Б.Пастернак увидел и описал только кучку уголовников. Взгляды интеллигенции формируются, в основном, двумя путями - либо стихийно под воздействием господствующих или имеющих вес распространенных в обществе взглядов, либо сознательно путем теоретического воздействия тех или иных идеологий. Есть еще третий путь - путь самостоятельного осмысления, но им идут единицы, и если мы говорим о массовой культуре и формировании массы культурных работников наших взглядов, то о нем можно сразу забыть, ибо люди редко самостоятельно изобретают велосипед, особенно в таких вопросах, как философия, обществоведение, экономика - гораздо чаще берут готовые формулировки из готовых теорий.

Если мы говорим о стихийном перенятии взглядов среды творческими работниками, то о каком формировании коммунистических художников, литераторов и т.д. таким способом может идти речь, если коммунисты НЕ ИМЕЮТ СЕРЬЕЗНОГО ВЛИЯНИЯ в обществе? Какие воззрения и от кого будет перенимать молодой литератор, если вокруг него - ни одного коммуниста, никто не читает коммунистических газет, а мнение коммунистов даже НЕ ОБСУЖДАЕТСЯ в широких народных массах? Правильно, буржуазные! А потому без массовой широкой работы по донесению до масс философских, политических, экономических взглядов коммунистов совершенно глупо ждать, что откуда-то из глубин народных появится «левое искусство». Как правило, люди, которые все не могут дождаться книги современного коммунистического писателя или же ждут от каждой рок-группы пламенного обличения капитализма, все же понимают мизерность шансов, что в нынешней социальной обстановке они появятся, но не понимают, что для этого надо прежде всего повышать общую эффективность пропаганды, а не повышать активность по пропагандированию ценности и необходимости «левой культуры». Но, к сожалению, подобное непонимание соседствует с другим непониманием - непониманием роли теории как основного фактора КАЧЕСТВА, НАУЧНОСТИ общей пропаганды коммунистических идей. Написание и публикация теоретических статей имеет целью не столько абстрактное «развитие теории» самой по себе, теории «для посвященных» (а такое мнение весьма распространено в среде наших молодых активистов - почему-то в РКСМ(б) слово «теоретик» активисты все чаще используют в качестве ругательства, стоит только их упрекнуть в незнании теоретических положений марксизма), а активное внедрение теории в массовое сознание, повышения уровня сознания КАЖДОГО ЧЛЕНА ОБЩЕСТВА до максимального уровня, который доступен нашим теоретикам. Иных способов повышения качества агитационной работы кроме усиления ее теоретической составляющей, просто не существует, и никаким количеством агитационной литературы, никакими художественными вывертами, никакой «левой культурой» нельзя заменить этот фактор КАЧЕСТВА. Одним словом, нельзя питать иллюзии, что наши пропагандистские неудачи исчезнут, стоит только «организовать» левую культуру - все в точности наоборот, только успешная общая пропаганда в широких массах способна запустить процесс формирования левой культуры. Нет ничего страшного, если значительное время нам придется на вопросы о левой культуре честно говорить, что это дело лишь будущего, нет ничего страшного, что мы до какого-то момента не сможем предложить нашим сторонникам новый культурный продукт в соответствии с их мировоззрением, кроме работ прошлого, потому что это состояние уйдет вместе с нашими агитационными поражениям, следовательно, вместо нытья об отсутствии левой культуры - работать, работать и работать.

Второй фактор формирования коммунистической культуры - это теоретическое воздействие на деятелей искусства и культуры. Является вполне доказанным фактом, что культура сама по себе не генерирует никаких социальных идей и ценностей - она в той мере, в какой эти идеи не являются общепризнанными, частично заимствует эти идеи и ценности из философии, морали, то есть она есть лишь НОСИТЕЛЬ теоретических знаний. Не философы заимствуют у писателей идеи, а все происходит в точности наоборот. Достоевский теорию «сверхчеловека», которой Раскольников оправдывал убийство старушки, сам не генерировал - идеи о «героях», которые стоят выше морали и общества, были давно сгенерированы до него и нашли свое выражение в философии, публицистике, этике правящих классов. Макс Штирнер и Фридрих Ницше были уже вполне известны Достоевскому, а потому их теоретические «труды» в соединении с неприглядной правдой российского быта и подвигли Достоевского на написание «Преступление и наказание». Культура не может существовать, не опираясь на науку -классической является связь изобразительного искусства и медицины, акустики и музыки, архитектуры и физики, литературы и обществоведения. И общей для всех видов искусства является философия, потому что она охватывает фундаментальные мировоззренческие вопросы, не решив которые, невозможно создать произведение искусства. А потому, развивая пропаганду научных знаний в обществоведении и философии, пропагандируя коммунистическую этику, мы неизбежно получим в результате подъем коммунистической культуры, переход ряда уже действующих деятелей искусства в наши ряды если не по формальному членству, то уж по мировоззрению, воспитание школ в искусстве, стоящих на наших позициях.

Роль культуры в нашей пропаганде

Большинство наших активистов, озабоченных вопросом о формировании левой культуры, совершенно не представляют не только основные условия ее формирования, но и роль этой культуры в нашей пропаганде. Активно культивируемая идея о том, что для успеха нам надо развивать собственную субкультуру и на ее основе формировать политический авангард уже показала на практике свою ограниченность, так как, как любая субкультура, замыкает культурный продукт в круге носителей этой субкультуры. Практические опыты с музыкальными коллективами уже показали эту ограниченность. Например, многие комсомольцы носились и продолжают носиться с группой «Sixty Nine», выступающую в весьма узком жанре рэпа, который своей неуниверсальностью просто ограничивает круг слушателей этой музыки, ввиду чего ценность их творчества как пропагандистского инструмента падает. Назойливое навязывание группы как «левого творчества» (за неимением ничего другого) и настойчивая реклама их альбомов в нашей прессе создала обратный эффект - не расширила базу нашей пропаганды, а, наоборот, сузила ее, ассоциировав коммунистов с рэперскими тусовками. Уже сам термин - «субкультура» показывает несамостоятельный, подчиненный, вспомогательный характер явления, в то время как задача коммунистической культуры состоит не в «мирном сосуществовании» (чем и занимаются все субкультуры) с существующей буржуазной культурной традицией, а активная замена ее, установление своего господствующего положения в духовной жизни общества. Разумеется, самостоятельно эту задачу не сможет выполнить ни одна субкультура - для этого необходима серьезная поддержка всей идеологической и пропагандистской мощью коммунистов, и есть обоснованное подозрение, что без государственной поддержки (а она возможна разве что в послереволюционный период) такое состояние, когда культура могла бы оказывать решающее воздействие на формирование мировоззрения в пролетарских слоях, просто неосуществима. Возможности культуры как пропагандистского инструмента вообще у нас гораздо чаще преувеличиваются, чем преуменьшаются.

Здесь следовало бы несколько разъяснить вопрос о той функции культуры, которой в статье еще не касались подробно - ее действенной функции, функции инструмента, изменяющего мир. Культура не может иным способом изменять мир, кроме как активно воздействовать на общественное сознание, т.е. служить проводником социальных идей от идеологического авангарда в массы, именно поэтому качество этой функции напрямую зависит от качества идеологической работы. Беря абстрактно сформулированную мысль, культура транслирует ее языком образов, доступных практически каждому человеку в той или иной мере, и тем самым усиливает мысль непосредственно ассоциируемым опытом каждого человека (так как любой образ у человека, прежде всего, находит ассоциацию с собственным опытом). Этот процесс может как стихийно протекать под влиянием среды, в которой находится создатель культурного продукта, так и сознательно направляться на плановой научной основе. Так как коммунисты не могут строить стратегию своей борьбы упованием на стихийность, которая может быть, когда-то дойдет до нужной точки (чего по природе стихийных явлений почти никогда не происходит), то когда мы берем культуру не просто как зеркало общественной жизни, а как активно воздействующий элемент этой жизни, перед нами стоит вопрос - каким образом добиваться того, чтобы ускорить объективно происходящий процесс формирования левой культуры под влиянием распространения коммунистической теории в массах и среди интеллигенции?

Надо ли нам формировать культуру своими силами

Сейчас неоднократно высказывается мысль, что коммунистам надо самим формировать левую культуру собственными силами, что допустимо теоретически, но практически все попытки реализации этого неизбежно выливаются в НЕКАЧЕСТВЕННУЮ культуру с посредственным идеологическим обоснованием. Почему? Да потому что у основной массы коммунистов, по сути дела, просто нет специальных теоретических знаний в этих вопросах - как написать повесть, как нарисовать картину, как снять фильм и т.д. И все подобные попытки есть не более чем героическая кустарщина - сборники «пролетарской литературы» и «революционных стихов» есть именно любительская подделка, особенно на фоне их рекламных кампаний. С дилетантизмом коммунистов, пытающихся из себя изобразить деятелей культуры, непосредственно связаны и метания в сторону разного рода неклассических якобы «революционных» элитистских культурных течений, таких как футуризм, сюрреализм, психоделизм, абстракционизм, формализм и т.д. (достаточно почитать произведения А.Цветкова или Д.Черного, публиковавшихся в сборниках, претендовавших на «пролетарскую культуру»). Также как и большинство «леваческих» культурных течений в 20-е годы XX века, за всеми этими отступлениями от соцреализма стоит в первую очередь художественный дилетантизм авторов.

Неужели некачественная подделка под культуру способна принести пользу коммунизму и усилить нашу пропаганду? Да ни в коей мере. А потому выходов из такого положения может быть два - либо повышать свой собственный уровень как творческих работников, либо активнее работать над формированием теоретической базы левого искусства как способа подготовки почвы для привлечения на нашу сторону специалистов. Если первое может занять годы, отнять огромное количество человеко-часов (попробуйте научиться хорошо, а тем более гениально рисовать, даже при наличии задатков - мастерство оттачивается годами напряженной работы) и все же не привести ни к какому результату, то второе отнимает гораздо меньше сил, и, что самое важное, с большей гарантией приводит к нужному результату. Иными словами, вместо плохих писателей и художников нам нужнее хорошие критики и философы, умеющие обосновать и распространить в массах концепцию левой культуры, на которую, как бабочки на лампочку Ильича, полетят столь нужные нам творческие работники.

К сожалению, в левой среде катастрофически мало людей, способных плодотворно трудиться на почве теоретического осмысления культуры и формирования теоретического базиса коммунистической культуры. Например, публикации по вопросам теории соцреализма за последние несколько лет не появлялись в марксистской прессе вообще. Последней публикацией по общей теории культуры была публикация «Тезисов об искусстве» в журнале «Прорыв», но это было почти три года назад! Приблизительно так же плохо обстоит дело с теоретическим осмыслением и пропагандой советской и коммунистической культуры прошлого, хотя некоторые попытки все же делаются (например, сайтом «Коммунист.ру» ). В частности, большинство коммунистов находятся в святом неведении относительно борьбы разного рода течений в советской культуре (по крайней мере, больше того, что написано в школьном учебнике литературы), о культуре соцстран (а особенно Китая) никаких представлений у большинства также нет (хорошо, если старшее поколение назовет пару польских приключенческих фильмов и югославские вестерны), развитие коммунистической культуры в капиталистических странах для многих наших членов ограничивается отдельными одиночками - выделить коммунистическое направление в американской культуре способны разве что единицы, в связи с чем среди многих коммунистов так распространены идеи борьбы с американской культурой «вообще». Несколько лучше обстоит дело с критикой современной буржуазной культуры - в практической деятельности коммунисты так или иначе сталкиваются с деятелями буржуазной культуры, которые наносят непосредственный и явный, невооруженным глазом видимый вред коммунистическому движения, высказывая антисоветские взгляды, клевеща на коммунизм и коммунистов в своих произведениях и публицистике, пропагандируя явно неприемлемые для коммунистов ценности. Но и в этом случае качество таких выступлений низко - они часто сводятся к голому критиканству без противопоставления коммунистической культуры и мировоззрения. Гораздо проще обозвать писателя Сорокина наймитом буржуазии, чем доказать, что ценности, которые он пропагандирует - действительно буржуазные ценности, даже если некоторые буржуа с этим и не согласны. Углубления в философские основы буржуазной культуры в таких критиканских выступлениях практически никогда не присутствует, что не только обедняет критику, но и совершенно бесплодно с точки зрения формирования коммунистической культуры.
Коммунистическая культура собственных нужд как фактор актуализации вопроса

Отсутствие должной глубины осмысления буржуазной культуры ведет также к огульному отрицанию всей этой культуры, неумению выделить соцреалистические тенденции в ней, а потому совершенно неудивительно, что для самих коммунистов образуется некий культурный вакуум - буржуазная культура уже отвергнута, а коммунистической еще нет. Коммунисты же, как и все остальные нормальные думающие и читающие члены общества имеют духовные и эстетические потребности, которые нуждаются в удовлетворении. Правда, среди членов левых организаций часто попадаются люди, которые не думают и не читают, но они удовлетворяют свои духовные потребности в примитивной т.н. «патриотической» эрзац-культуре и стихах покойного Гунько.

Но значительную часть коммунистов этот примитив не устраивает, и мы неизбежно обращаемся к пласту социалистической и коммунистической культуры, к классической культуре, пытаемся найти в буржуазной культуре ростки нашего мировоззрения, несмотря на всю глубину мировоззренческой пропасти между миром буржуа и коммунистами. Но низкое развитие общей теоретической культуры коммунистического движения, низкий уровень марксистского развития современных коммунистов не дает осмыслить и переработать весь этот пласт мировой культуры для полного удовлетворения духовных потребностей многих наших товарищей на данном этапе. Марксистское невежество не дает, например, выявить коммунистические тенденции в классической мировой культуре, в результате чего для многих мировая классика сливается в единый далекий от коммунистического мировоззрения хор. Низкая философская грамотность коммунистов не позволяет увидеть в произведениях буржуазных авторов материалистические и диалектические идеи, отсутствие знаний по теории и истории культуры, слабое знакомство с ее мировыми культурными богатствами обедняет, суживает наш духовный мир, в результате чего имеющиеся культурные ценности не вписываются в вульгарно-коммунистическое мировоззрение многих членов коммунистических партий, что и создает иллюзию «культурного вакуума», которая и порождает истерические крики о срочном формировании коммунистической культуры любыми средствами и любой ценой, вплоть до срочной раздачи коммунистам самоучителей по игре на струнных инструментах.

«Без теории нам смерть, смерть, смерть…»

Хотя на самом деле оснований для такого нетерпения нет - полагая наличие левой культуры предпочтительным на каждом этапе развития коммунистического движения, коммунисты стоят на научной позиции, что развитие коммунистической культуры прямо пропорционально уровню развития марксистской теории и глубине ее внедрения в общественное сознание. А потому коммунисты не могут одобрить забвение необходимости развития теории некоторыми левыми в пользу бесплодных попыток поставить телегу впереди лошади. Из чего непосредственно вытекает практическая невозможность сформировать левую культуру без ряда серьезных и долговременных мер, которые можно тезисно сформулировать следующим образом:
- развитие и пропаганда марксистской теории,
- углубление теоретического качества нашей агитации и пропаганды,
- развитие коммунистической прессы как единственного действенного инструмента пропаганды, а также средства развития коммунистической культуры,
- развитие марксистской теории культуры,
- усиление, а главное, углубление марксисткой критики буржуазной культуры как формы развития марксистской теории культуры,
- философское марксистское осмысление мировой культуры,
- индивидуальное повышение культурного уровня каждого коммуниста как составная часть повышения теоретического уровня активистов,
- активная борьба с дилетантизмом, примитивизмом, с формалистическими и некоммунистическими течениями, которые в настоящее время пытаются занять нишу «левой» или «революционной» культуры.

Одной фразой это можно сформулировать, процитировав Сталина: «Без теории нам смерть, смерть, смерть!».

Остается только надеяться, что молодежь, в основном-то и озабоченная на настоящее время вопросами развития коммунистической культуры, с должным вниманием отнесется к вопросу действительного развития культуры, предпочтя развитие теоретической базы будущей культуры дилетантским имитациям «левой культуры» или же замыканию универсального марксистского мировоззрения в узких рамках «субкультуры». Потому что такая политика означала бы просто отказ от действительно нужной и полезной деятельности коммунистов по формированию коммунистической культуры.

Александр Лбов

Источник

Провозглашение конституционной монархии, усиление роли парламента требовало демократизации общества, более обширного, но пока не всеобщего, избирательного права. Буржуазия требовала отмены цензуры, свободу печати. Ведь в условиях, когда есть представительный орган, избирающийся частью населения, важно убедить его голосовать за определенную партию или определенных людей. Главнейшую роль в этом деле играет печать, т.к. она центр и основа любой политической организации, она источник информации, немой агитатор. Впервые такая свобода слова провозглашается в американском «Билле о правах» (поправки к конституции 1787 года) и французской «Декларации прав человека и гражданина» (1789 год): “Свободное выражение мыслей и мнений есть одно из драгоценнейших прав человека; каждый гражданин поэтому может свободно высказываться, писать, печатать, отвечая лишь за злоупотребление этой свободой в случаях, предусмотренных законом”. Как видим, свобода слова распадается на два аспекта: свобода иметь собственное мнение и свобода печати.

Свобода иметь собственное мнение. Человек рождается в обществе, впитывает в себя его культуру, накопленную веками. Но общество не стоит на месте, оно постоянно развивается, познаются ранее неизведанные явления природы, приспосабливаются на службу человеку, развиваются технологии. Вместе с этим развивается и человеческая мысль. Очевидно, что она развивается лишь на основе уже имеющегося культурного тела. Так и каждый в отдельности человек: он имеет свое мнение, исходя из своего развития как человека, исходя из своего социального положения, ведь именно им, в конечном счете, определяется в классовом обществе уровень развития, материальная возможность для познания. Сегодня человек из сельской местности изначально, в 90% случаях, обречен на жалкое бесперспективное существование, он заранее в проигрышном положении горожанину. Когда нужно идти работать ради возможности жить (в самом прямом смысле) человек не видит надобности в образовании, потому что в подавляющем большинстве случаев оно не нужно для такой жизни. Больше ценится монотонное выполнение скудного функционала. Взгляд на жизнь у такого человека – это бытовой реализм, его жизненные ценности – это всего лишь продукты объективных жизненных условий, того культурного уровня, в который его заковывает общество, отказывая в образовании и развитии.

В буржуазном обществе свобода печати, т.е. трансляция определенного взгляда на общество, государство, природу декларативно присуща всем. Но эта свобода есть обман: для полновесной её реализации требуется наличие средств для распространения своего мнения, информации. Вы можете сколько угодно думать определенным образом, выражать свое мнение в разговорах с другими людьми, но массово его распространить вы сможете лишь через СМИ. А кто ими владеет, тот и “заказывает музыку”. Газеты, журналы, теле- и радиоканалы, ресурсы Интернет – это те же средства производства. В капиталистическом обществе ими владеет класс капиталистов, следовательно, зачастую несознательно, через них он транслирует свою идеологию. «Свобода печати во всем мире, где есть капиталисты, есть свобода покупать газеты, покупать писателей, подкупать и покупать и фабриковать “общественное мнение” в пользу буржуазии» (Ленин).

Обратной стороной трансляции буржуазной идеологии становится банальное зарабатывание денег. Причем самый простой способ увлечь за собой неразвитые массы – это играть на их самых низменных и глупых потребностях и чувствах. Никто не будет показывать грамотные исторические телепередачи, ведь в них нужна изюминка, страшная и увлекательная история для обывателя, которая обеспечит высокий рейтинг, следовательно, высокую прибыль. Никого не волнует истинность очередного “научного открытия”, несуществование различных духов, привидений и НЛО, главное – зрелище и “непознанная загадка”, желание верить в сверхъестественное, возникающее из научной безграмотности. И это только на руку господствующему классу, который и сам частью болен такими пороками. Ему нужен наемный раб, не могущий осознать своего рабского положения в силу низкого культурного уровня, полной апатии к развитию, изучению. И эта апатия не врожденная, как любят считать психологи-идеалисты, она исходит из того положения, в которое загнаны трудящиеся. Лучшее, что возможно – узкоквалифицированные специалисты, разбирающиеся лишь в своей области, обществоведчески и политически безграмотные. Знание об обществе люди черпают из ТВ или вовсе отказывают себе в удовольствии что-то думать о политике.

Распространение же альтернативного мнения через ТВ невозможно из-за цензуры и высокой стоимости содержания канала; через газету возможно, но лишь ограниченными малыми тиражами из-за высокой стоимости эффективной рекламы издания; информация же в Интернете теряется среди обилия порнографии, той же развлекательщины и крайней анархичности сети.

Таким образом, свобода слова – это свобода иметь свое мнение, а в условиях классовой борьбы – это свобода покупать мнение масс. При феодализме, когда крестьянин лично зависим, его мнение покупать не нужно, с этим достаточно хорошо справлялась религия, но в условиях буржуазной демократии, когда она дает возможность зависимому рабочему быть грамотным, дает необходимое образование, нужно поддерживать иллюзию гражданских свобод, в том числе и свободы слова.

Именно поэтому с приходом к власти большевики, выразители идеологии рабочего класса, стали закрывать оппозиционные газеты, борющиеся против новой власти, диктатуры пролетариата. Многие тогда выступали за свободу печати как за средство для выявления ошибок государственного руководства и ошибок на местах. При этом совершенно забывая то обстоятельство, что конструктивная критика и дискуссия возможны лишь тогда, когда дискутирующие стоят на общей основе, но ищут пути выхода из ошибок в более частных вопросах. Поп и ученый-биолог никогда не придут к общему мнению насчет происхождения человека, так как они изначально стоят на разных теоретических платформах. Причем ученый стоит на научно доказанной платформе, а поп на иллюзорной.

В 1921 году, в тяжелейших для советской страны условиях, разгорелась уже упоминаемая дискуссия между пермским рабочим мотовилихинских заводов Мясниковым и Лениным насчет свободы слова. Мясников был большевиком с 1906 года, активным участником социалистической борьбы. Но из-за недостатка теоретических знаний, Мясников был склонен к откровенно мещанским рассуждениям: «Я пролетарий… не имею права не только говорить и шептать, но иначе думать, по-своему понимать интересы моего класса, пролетариата и жить в Союзе Советских Социалистических республик вместе с моими детьми и женой».

На что Ленин, смеясь над “чистой демократией” отвечал: «Свободу печати от монархистов до анархистов включительно… Очень хорошо! Но, извините, все марксисты и все думавшие над четырехлетним опытом нашей революции рабочие скажут: разберемся в том, какую свободу печати? для чего? для какого класса?… Свобода печати в РСФСР, окруженной буржуазными врагами всего мира, есть свобода политической организации буржуазии и ее вернейших слуг, меньшевиков и эсеров.

Это факт неопровержимый.

Буржуазия (во всем мире) еще сильнее нас и во много раз. Дать ей еще такое оружие, как свобода политической организации (= свободу печати, ибо печать есть центр и основа политической организации), значит облегчать дело врагу, помогать классовому врагу.

Мы самоубийством кончать не желаем и потому этого не сделаем…

Болезней у нас много… Лечить ее надо не “свободой” (для буржуазии), а мерами пролетарскими и партийными.

Почему бы не испугаться черной работы (злоупотребления травить через ЦКК, через партийную прессу, через «Правду»?). От неверия в черную работу, медленную, трудную, тяжелую, люди впадают в панику и ищут “легкого” выхода: “свобода печати” (для буржуазии)… помочь связи, с беспартийными, помочь проверке беспартийными работы партийных.

На этой работе дела тьма. И на этой работе болезнь можно (и должно) лечить».

Теперь, после окончательного поражения Октябрьской революции, особенно явственно видна сущность свободы как права на истину, права на грамотную оценку окружающей действительности. Именно знание объективных законов общества дает возможность человеку сознательно и действительно менять общественные отношения, точно так же и знание законов физики дает человеку возможность пользоваться электричеством, знание законов природы дает возможность делать прогноз погоды, предвидеть землетрясения. Мы же, сознательные люди, должны бороться за чистоту научного знания против одурманивания масс, должны повышать свой культурный уровень для того, чтобы участвовать в управлении обществом, чтобы дать возможность всем людям иметь изначально благоприятные обстоятельства для их развития. Ведь сущность человека, его главное отличие от всего остального мира – это возможность изучать природу и, следовательно, ее преобразовывать. Сейчас наука по отношению к тому, как она могла бы развиваться с сегодняшними возможностями производительных сил, стоит на месте. Ей мешают частнособственнические отношения, которые направлены не на благо развития общества, но только лишь на извлечение максимальной прибыли и только лишь сообразно этому, подчиняясь этому закону, происходит какое-то движение общества. Как все прекрасно видят, отнюдь не в лучшую сторону. Основная часть населения идет в сторону интеллектуальной деградации, в средневековую смуту.

Только устранение частной собственности на средства производства, слом капиталистической государственной машины и взятие власти в руки трудящихся, строительство социализма, позволит начать науке и человечеству развиваться с максимально возможными темпами.

Но переустройство общества на разумных началах – длительный и сложный процесс, возможный лишь при руководстве высококультурно развитых людей, не боящихся истинного знания.

Мы боремся именно за такую свободу слова, а не за мнимую свободу мнений.

Источник

Министр сельского хозяйства Е. Гилязова в недавнем интервью сформулировала суть своей аграрной политики:

«…Мы сталкиваемся с ситуацией, когда руководитель сельхозпредприятия на вопрос, для чего он этим занимается, отвечает: “Для того, чтобы народ кормить”. Это не может быть целью бизнеса. Целью бизнеса является извлечение прибыли».

Она открыто сказала то, что коммунисты долгое время пытаются донести до рабочих, используя экономическую, историческую науку или просто на эмоциях. Так что знайте товарищи: вы и ваш желудок – ничто, а вот карманы бизнесменов и чиновников – всё.

Источник

Диалектический материализм требует тщательного изучения. В первую очередь коммунистами. Во вторую очередь рабочими-революционерами. Сегодня некоторые примитивисты-«практики», к примеру, кировские строители параллельного социализма (см. ГК№3 и №6), ограничиваются примитивным пониманием лозунгов коммунизма в своей работе. Т.е. вместо того, чтобы быть авангардом рабочего класса, сознательно себя ставят на уровень неразвитой пролетарской массы начала 20 века, руководство которой действительно большевики осуществляли по большей части лозунгами. Правда, большевистские лозунги была призвана расшифровывать могучая армия пропагандистов, вооруженная прессой и имеющая обширную агентуру среди сознательных рабочих-коммунистов.

Абсолютно все противники нашей позиции кидаются двумя аргументами. Первое: практика – критерий истины. Второе: будто мы отрываем теорию от практики. Для того чтобы дать ответ на эти претензии, следует подробней остановиться на том, что же такое практика.

Практика

В 1998 г. В. Подгузов написал статью «Соотношение теории и практики. Назревший вопрос пролетарского движения в России» против анархо-примитивистского течения в РКРП. В этой большой статье Подгузов блестяще сформулировал проблему «практиков»-примитивистов: «Для анархо-примитивистов, которые пока еще встречаются в РКРП, принципиально характерно то, что они делают не то, что необходимо, а только то, что могут. Но поскольку то, что необходимо они делать не умеют, учиться не хотят». К этому следует добавить, что подобный подход вообще не предполагает знание о том, что делать на данном конкретном этапе борьбы необходимо. Такие деятели всегда делают только то, что умеют и хотят. А коммунизм понимают не выходя за рамки своего житейского мышления.

Под практикой наши оппоненты и просто объекты нашей критики понимают любые действия, которые они считают своей борьбой. И все это «приправляется» тезисом о практике, как критерии истины. Только остается непонятным главный вопрос, как применять критерий практики, когда не выяснены ни цели борьбы, ни методы, ни ситуация, ни сущность борьбы? И даже более того, у коммунистов нет единого мировоззрения. Вот и выходит, что кто как хочет, так и понимает. Но все сходятся в одном: любые поверхностные, формальные результаты принимаются за победу, за безусловный позитив. Например, любое движение считается правильной работой. Любой рост численности членов или сторонников, вне зависимости от качества и средств привлечения людей. Любая победа рабочего класса записывается на счет движения к коммунизму. Газеты наполняются любым мещанством, лишь бы «за советскую власть». Митинги проводятся ради митингов и т.д. и т.п.

Таким образом видно, что наши оппоненты отрицают теоретическую постановку вопроса о том, что сейчас необходимо для победы коммунизма. Они не понимают того, что общество – это социальная форма материи. По-философски такие деятели всегда прикрываются знаменитым принципом о первичности материи по отношению к сознанию. Тем самым впадают в вульгарный материализм. «Материя порождает сознание, но сознание неспособно породить материю. В этом и только в этом смысле материя первична. За пределами основного вопроса философии вывод о первичности материи и вторичности сознания не работает и приводит к вульгарному материализму. В практике человека акт мышления того или иного качества всегда предшествует движениям конечностей.

Полемика вокруг отношения материи к сознанию порождена проблемой признания или отрицания наличия объективных законов движения материи, существующих независимо от сознания, тем более от «духа».

Материалистическая философия исходит из того, что формы развития материи обусловлены действием объективных законов, а сознание вынуждено отражать эти законы, двигаясь от неполного их познания ко все более полному знанию.

Однако, ровно в той мере, в какой материя совершает качественный скачек, порождая свою принципиально новую форму – общество, в той же мере происходит качественный скачек роли отражения в развитии общества.

Каждый интеллигент со студенческой скамьи знает, что общественное бытие, по Марксу, первично, а общественное сознание вторично. Но, как показало общественное бытие, на территории СССР почти невозможно найти философов, которые бы знали, с чем «едят» эту мысль. Иначе говоря, вывод по вопросу о соотношении общественного бытия и общественного сознания, сформулированный в сочинениях Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина вновь превратился в истину «в себе».

Между тем, словосочетание “общественное бытие” принято в марксизме для обозначения не просто существования общества, его наличествования, а, как говорил Гегель, всей целокупности отношений, возникающих между людьми в процессе воспроизводства материальных условий бытия и всех форм развития общества. Общественное бытие не есть механическая сумма текущего бытия отдельных людей. Оно есть необходимая и единственно возможная форма существования человека именно как Человека, вне которой Человек исчезает, перерождаясь в прямоходящее животное.

Неслучайно с момента возникновения частной формы собственности и, следовательно, государства, существует наиболее садистская форма наказания в виде пожизненного одиночного заключения или ссылки на необитаемый остров, т.е. насильственного исключение из общественного бытия.

Умственные, эмоциональные и физические свойства и задатки Человека исключают одиночное его существование. В отличие от одноклеточных, для человека размножение, развитие и обмен с веществом природы возможно только через общественное бытие, только благодаря необходимости и возможности осуществлять многообразные формы отношений между людьми при неизбежном развитие этих форм.

Если в «неживой» материи момент ее бытия, движения и отражения абсолютно неотделимы друг от друга, т.е. непосредственны и одномоментны, то движение общества как материи опосредовано, т.е. происходит только после того, как объективные законы движения, так или иначе, отразятся в индивидуальном и общественном сознании. Только после этого личность и общество начинают свое движение к триумфу или трагедии, в зависимости от того, что они выбирают в качестве ответа на поставленный жизнью вопрос – истину или заблуждение.

Практика сулит обществу гибель, если принятое им решение противоречит объективным законам бытия материи.

В общественной практике субъективное решение всегда предшествует действию и, в зависимости от степени соответствия решения требованиям объективных законов, предопределяет результат практики…

Таким образом, признание вторичности сознания в пределах основного вопроса философии не избавляет коммуниста от обязанности предметно исследовать сознание как конкретное свойство материи, от необходимости понять его сущность, количественные характеристики, динамику и этапы его развития». (В. Подгузов, там же)

Философия

Самым яростным атакам подвергается философия. В бессмертной повести Н. Островского «Как закалялась сталь» один из второстепенных персонажей на специальном собеседовании при приеме в партийную школу, на вопрос о том, что такое философия и зачем она нужна, выдал мнение, во многом сопоставимое с современным отношением к философии. Он заявил, что философия – это вредная демагогия, которую изобрела буржуазия и другие эксплуататоры для того, чтобы «запудрить» головы трудящимся. Примерно так же и относятся «практики»-примитивисты к основе любого мировоззрения. Ведь даже вредная буржуазная философия требует изучения, так как является основой обывательского мышления и основой буржуазной пропаганды против коммунизма.

Философия диалектического материализма в основу понимания мира кладет единый материалистический принцип, единую материалистическую точку зрения. Это часто забывается, как и то, что марксизм – это сложенная система миропонимания и мировосприятия.

Марксистское мировоззрение по своему методу, по своему подходу к материальному миру является диалектическим. Смотреть на мир диалектически – значит изучать его в непрерывном движении, изменении, развитии. Развитие происходит согласно закону, по которому медленные, незначительные, количественные изменения приводят, в конце концов, путем скачка к изменениям качественным. Развитие природы и общества (истории) происходит согласно борьбе противоположностей.

Диалектический материализм является коренным теоретическим основанием коммунистического мировоззрения. Тот, кто является до конца последовательным диалектическим материалистом, тот, делая все логические выводы из данного философского учения, неизбежно должен прийти ко всей системе взглядов научного коммунизма и к революционной практической деятельности в духе большевизма.

С другой стороны, тот, кто желает быть коммунистом обязан овладеть диаматическим мышлением.

Маркс и Энгельс пришли к диалектическому материализму в результате напряженной идейной борьбы, в которой соблюдали невиданную научную добросовестность и чистоплотность. История формирования философского мировоззрения марксизма представляет собой летопись богатейшего идейного содержания. Борьба за преодоления идеалистического характера диалектики Гегеля, недостатков материализма Фейербаха, критика философии младогегельянцев, немецкого «истинного социализма», различных утопических социалистических идей, анархизма и т.п. Поэтому, чтобы разобраться в существе марксизма, в содержании диалектического материализма, надо, хотя бы в самой краткой форме, ознакомиться с этим богатым идейным развитием.

Насколько сегодня эта работа поставлена среди коммунистов?

Источник

Философская безграмотность приводит правых оппортунистов к реформизму, а левых к акционизму и преклонению перед стихийностью народного движения. Для них исторический материализм – это пустой звук, набор закостенелых формул.

Вся идейно-теоретическая борьба с оппортунизмом в истории коммунистического движения идет по линии разгрома философских основ оппортунизма. Особенно острые формы эта борьба приобретает в эпохи реакции. Наступление реакции и поражение коммунизма идет и по линии идеологии. В начале XX века ленинская боевая книга «Материализм и эмпириокритицизм» стала теоретической подготовкой партии ленинского типа.

Точно так же, как философские корни оппортунизма не имеют никакого отношения к марксизму, враждебная методология оппортунизма не имеет никакого отношения к диалектике.

Диалектика

Диалектика – это революционная душа марксизма и первое, с чем придется порвать оппортунисту. Эклектизм, софистика и «эволюционизм» представляют три варианта подмены диалектики.

Диалектика требует смотреть на вещи, как на процессы, на мир, как на изменяющийся и развивающийся. Диалектика требует признания того, что теряющее почву и идущее назад, в конце концов, должно быть побеждено, и что новое, как бы ни было слабо, в конце концов, победит. Диалектика учит, что развитие происходит путем раскрытия противоречий, их прямого столкновения. Борьба и единство противоположностей, где борьба абсолютна, а единство относительно, – составляет «диалектическую природу» любой вещи или явления. Диалектика утверждает, что развитие происходит качественным революционным скачком путем медленного накопления количественных изменений. А нечто качественно новое, с точки зрения диалектики, – есть то старое, из чего произошло качественно новое, обогащенное собственным отрицанием.

Этот метод рассмотрения явлений природы и истории позволяет вскрывать закономерности развития и определять качество взаимосвязей. Особенно важно подойти диалектически к вопросу о тактике борьбы. Большевизм тем отличается от любого оппортунизма и ревизионизма, что вся тактическая линия насквозь насыщена революционной, марксисткой диалектикой. Например, меньшевики, которые погрязли в формально-логическом подходе к делу, не могли понять гегемонии пролетариата в буржуазной революции. Они опирались на пустые аналогии с Великой французской революцией. Ленин же, проанализировав действительное положение дел, выдвигает тезис о ведущей роли пролетариата в будущей буржуазной революции. Огромное количество примеров применения метода диалектического материализма к конкретно-исторической ситуации дает нам история коммунистического движения в России. Все это запечатлено в работах классиков, в документах эпохи. Это кладезь для изучающего диалектику.

Одним из самых по-марксистски глубоких примеров блестящего применения диалектического метода дал Сталин на XVIII въезде ВКП(б), когда уточнил и применил марксистскую теорию государства и учение о диктатуре пролетариата. Обобщая гигантский опыт, который накопили коммунисты, Сталин дал ответ на новый поставленный жизнью вопрос. Он установил, что отмирание государства произойдет только когда коммунизм победит во всем мире, или в решающих странах. В условиях победы коммунизма в одной, или нескольких странах, государство диктатуры пролетариата должно быть укреплено и усилено. Учение о социалистическом квази-государстве, о применении необходимых функций для движения к коммунизму, исходя из условий – это живая работа диалектического метода.

Таким образом, диалектика из философии прямо переходит в диалектику в обществознании и, при условии добросовестного анализа конкретной исторической ситуации, у коммунистов появляется победоносная тактика.

Партийность

Защита марксизма, его очищение от оппортунизма – задача коммуниста. Мировоззрение коммуниста проявляет себя не только в коммунистической борьбе, но и в постоянном самообразовании. Если основные принципы марксизма вполне уяснены, то двумя путями происходит развитие, конкретизация знаний: первое – применение марксизма сообразно ситуации, и второе – борьба за чистоту марксизма.

«…Беспартийные люди в философии – такие же безнадежные тупицы, как и в политике…» (Ленин). Любая идейная всеядность и теоретическая беспринципность крайне вредна. Любой вывод в марксизме прямо опирается на всю марксистскую теорию и вместе с конкретной ситуацией предстает в качестве целостной картины действительности, в которой с известной ясностью видны все взаимосвязи и поступательное движение к развитию. Путаница и метания – это черты оппортунизма.

К сожалению, многие забывают эти азбучные истины и совмещают в своем «коммунистическом» мировоззрении разного рода мещанство и буржуазный хлам. Проблема в том, что пока коммунисты в полной мере не усвоят марксизм, не научатся марксизму в достаточном количестве, любая работа будет идти «наперекосяк».

Источник

Школярское понятие понятия

В широком употреблении слово «понятие», обычно, отождествляется с кратким словарным определением чего-либо или нормой поведения представителей уголовного мира. Например, стул - предмет мебели для сидения на нем. Камера - помещение для отсидки срока. Современные словари понятий, в подавляющем большинстве, формируются официальными научными и криминальными авторитетами в соответствующих областях знаний, утверждаются голосованием и имеют, следовательно, официозный, псевдоактуальный характер, что способствует скорому превращению понятия в догму.

В рамках обыденных представлений - понять, значит усвоить словарное значение и, в дальнейшем, использовать это слово к месту. В современных представлениях, в лучшем случае, понять, значит без искажения запомнить и воспроизвести точку зрения, независимо от того, убеждены вы в её истинности или нет. Например, теория Эйнштейна верна потому, что так написано в словаре. Т.е. в большинстве представлений, «понятие» есть пассивная форма отражения, граничащая с общепризнанной точкой зрения. В современном сообществе отступление от уже принятых словарных понятий - явление экзотическое и рискованное.

Такой подход к категории «понятие» характерен практически для всей современной школы, в том числе и высшей, На самом деле, заучивание кратких определений в качестве понятий является продуктивным средством закрепощения мышления студентов в рамках «вчерашних» познавательных конструкций и подходов к постижению «истины». Большинство современных выпускников высших учебных заведений, в лучшем случае, натасканы на зазубривание прописных «понятий», а потому обладают низкими навыками творческого мышления. Такое же положение вещей постепенно утверждается в фурсифицированной, тест-насыщенной государственной и, тем более, рыночной организации высшего образования и в РФ. Воспроизведение студентом лекционного материала на экзамене или в процессе тестирования считается показателем отличного понимания предмета.

В современном обществоведении типичным является измельчение объектов исследования до стадии «самоочевидности», постулированности, не требующей исследования понятий. Например, рынок есть место взаимодействия продавца и покупателя. Прибыль есть разница между ценой товара и издержками на его производство и т.д. Предпочтение отдается краткому описанию поверхности явления, а не исследованию понятия в его сущностной и истинной определенности.

Минимум внимания уделяется методам исследования понятия, как содержательной категории, отражающей объективно сложную форму, противоречивую структуру и богатую внутреннюю динамику явления, порожденную не только объективно сложной природой противоположностей, но и субъективностью, противоречивостью процесса познания истины.

В современных диссертациях, как правило, защите подлежат понятия, не требующие доказательств. Официальные словарные определения, выдаваемые за понятия, кочуют из одной диссертации в другую, чаще всего, без коррекции, комплиментарно, тем более, без развития. Такое поведение диссертантов давно уже принято называть «научной вежливостью», а манеру изложения - «доходчивой».

Безусловной редкостью являются ученые, формирующие понятия (не путать с терминами) не имеющие аналогов, т.е. открывающие качественно новые горизонты науки, особенно в обществоведении. Их называют гениями или видными теоретиками. Школы, ученики, возникающие вокруг подобных «гениев» (будь то Кейнс или Фридмен), как правило, использовав все возможности данного открытия, погружаются в его микрочастности настолько, что постепенно вырождаются, поскольку сам «гений» не имел представлений о том, как работала его мысль, выведшая данную область знаний на уровень новых понятий, т.е случайно открывшая в явлении то, что не заметили другие, но не понявшая, каким образом мозг сформировал это «новое» рыночное понятие, будь то «мультипликатор» или «денежный агрегат».

Могут сказать, что и с марксистской школой не все в порядке. Об этом и ведется в данной статье речь и откровенно говорится, что уже в застойные годы найти коммуниста, прочитавшего в полном объеме «Капитал» Маркса или «Философские тетради» Ленина, было невозможно. Марксизм раздергали на цитаты вопреки тому, что требовал от коммунистов сам Маркс. После Сталина творческим развитием марксизма НИКТО не занимался.

В современных условиях слово понятие используется в том же смысле, в каком и слово толкование, личное мнение. Причем, современные журналисты особенно настойчиво пропагандируют идею, что из всех видов понятий наибольшей ценностью обладает именно «собственное мнение», независимо от того, как оно соотносится с истиной. Беспринципность при отстаивании собственного мнения, преподносится как крупное достоинство полемиста. Да и диссидентов превозносят не за то, что они познали истину, а за то, что они героически сидели за свою точку зрения. Про них можно сказать: без царя в голове, но герои. Однако настоящая научная доблесть и трудность состоит не в том, чтобы ни под каким предлогом не уступить оппоненту (поскольку обычным является спор, в котором обе стороны заблуждаются, что чаще всего наблюдается, например, в передачах Соловьёва «К барьеру»), а в том, чтобы избавить собственное мнение от заблуждения. Именно спор с самим собой и составляет наибольшее затруднение для исследователя, не обладающего навыками диаматического мышления. Ясно, что отстаивание истины и отстаивание собственного мнения без учета его истинности, - «две большие разницы».

Совершенно очевидно, что словарное определение в большинстве случаев не способно сформировать в сознании человека действительного понимания явления, тем более, если данная формулировка - суть единственный доступный блок информации по данному поводу. Словарное определение, например, понятия «процессор» не может способствовать формированию в сознании индивида понятия, адекватного работающему процессору. Т.е. не каждый инженер, знающий названия конструкционных элементов процессора, сможет квалифицированно объяснить, как он работает. Иными словами, словарное определение процессора не может не быть однобоким и, следовательно, оно не способно быть истинным понятием сущности «процессора».

Сегодня истинным понятием, например, о процессоре обладают единицы, т.е. те, кто наряду со знанием структуры изделия, понимает процессы, происходящие в процессоре и знает, как развить его характеристики. Умение продуктивно двигать мысль вперед, в непознанное, и является существенным признаком тождества понятия и предмета исследования в сознании человека.

То обстоятельство, что каждый пользователь ЭВМ может заявить о ненужности какой-то части знаний о процессоре для работы на ПК, ничего не значит для категории «понятие». Понятие или есть и оно конкретно, полно, или его нет.

Низкая разрешающая способность словарных определений предопределена историческими обстоятельствами, а именно тем, что словарные понятия вошли в обиход и долгое время выполняли свою познавательную роль лишь постольку, поскольку науке, например, девятнадцатого века о природе подавляющего числа явлений окружающего мира было известно как раз столько, СКОЛЬКО УМЕЩАЛОСЬ В СТАТЬЕ ЭНЦИКЛОПЕДИЧЕСКОГО СЛОВАРЯ.

Понятие, чтобы существовать и выполнять функцию руководства к успешному действию, может быть только истинным. Неистинное понятие есть заблуждение. При этом, неполное понятие не тождественно заблуждению. Неполное понятие, если оно истинное в достигнутых пределах, как этап положительного исследования, обречено на развитие. Заблуждение обречено на опровержение, на забвение вместе с носителем заблуждения. Но сегодня считается достаточным знать официальное определение некоторого числа словарных «истин», чтобы считаться культурным человеком. А некоторые члены РКРП, в недалеком прошлом, были даже уверены, что достаточно написать толковый словарик важнейших экономических и политических терминов, как в партию повалят без труда прозревшие люди. К чести авторов нужно отметить, что словарики были-таки выпущены, но народ в РКРП так и не повалил.

Диаматическая сущность понятия

Существенным заблуждением современной познавательной практики является то, что слово понимание практически не используется в качестве глагола, обозначающего процесс движения мысли от неведения к истине. Между тем, в каждый момент времени понятие содержит в себе истинной информации об объекте ровно столько, сколько добыто именно в данный момент времени. Если по какой-то причине процесс постижения сущности и истины остановлен, то остановилось и формирование понятия, а вместе с этим начинается отставание данного понятия от практики. Понятие проблемы возможно исключительно как движение мысли к истине, к постижению сущности более высоких порядков через развитие методов познания данного класса явлений. Попутно следует напомнить, что сущность явления - объективна и не зависит от того, познана она или нет, а истина, хотя и субъективна, т.е. существует только в сознании, но она остается истинной в меру её тождества сущности объекта исследования.

Исторически, многие понятия формировались последовательно, одним или несколькими учеными, от начала и до конца. Например, геометрия Евклида, марксистско-ленинско-сталинская наука. Иные понятия формировались параллельным методом, синхронно, если интегрировались разрозненные знания о явлении, полученные разными учеными. Например, закон Клайперона-Менделеева.

Определение, т.е. словесная формулировка текущего уровня понятия, не несет в себе ничего такого, что помогло бы продолжить движение мысли вглубь проблемы. Оно есть констатация уровня достижения без указания способов движения к истине следующего порядка. Сформулированное понятие, есть снятое, как выражался Гегель, остановленное понятие. Только усвоив законы движения мысли, приводящей к возникновению новых понятий (в ходе отражения мозгом объективной действительности), можно говорить о понимании проблемы, а не о вере, о слепом преклонении перед авторитетами.

Могут возразить, что, например, определение паровоза, не требует никакого развития, поскольку оно устоялось, общепризнанно, истинно и не требует развития логики. Однако следует иметь в виду, что подобные устойчивые определения свойственны именно тем предметам и явлениям, которые сами превратились в анахронизм, в музейные экспонаты, утратили свое практическое значение, как, например, галеры или настойка табака в качестве средства лечения малярии в эпоху Робинзона.

Очень многим людям, не содержащим в сознании законов логики, периодическая система элементов, открытая Менделеевым, «помогла» получить… двойку по химии. Зазубривать периодический закон есть высший «пилотаж» школы начетничества. Только те, кто сознательно или стихийно, но усвоил диаматический закон периодичности логических формул постижения объективной действительности, только они смогли увидеть в периодической системе расположения элементов подсказку для дальнейшего движения мысли вперед по пути совершенствования самого понятия: химия. Т.е. само собой очевидно насколько далеко от истинного понятия «химия» отстоит то мнение, что химик 19 века и химик 21 века - это два ОДИНАКОВЫХ специалиста. Именно, движение химических понятий, при относительной устойчивости свойств химических элементов в природе, привело к необходимости СОЗДАНИЯ новых понятий, например, органической химии, химической физики, физической химии и т.д.

В диаматическом смысле, понятие есть процесс мышления, но не всякого, а лишь такого, в котором осмысление явлений происходит в форме проникновения в сущность более глубокого порядка. Понятием можно назвать только тот уровень отражения действительности в сознании, при котором конкретная определенность дана в отличие от всех иных и собственных предыдущих определенностей. Понятие есть процесс снятия, переноса содержания явления в сознание, без упрощения содержания, без искажения его сущности, т.е. истинное понятие - есть снятие все более глубинных слоёв сущности явления.

Понятие, в диаматическом смысле, есть форма движения мысли вглубь исследуемого материала, есть форма общественной практики не только достигающей своих целей в каждом конкретном случае, а, прежде всего, достигшая цели в рамках исторической эпохи, причем, в предвидении комплекса общих причин последующего неизбежного отрицания первоначальных понятий.

Долгие века незыблемым являлось мнение Аристотеля о том что, чем тяжелее тело, тем оно быстрее летит к земле. Такое понимание возникло в сознании Аристотеля лишь потому, что он оторвал процесс формирования понятия от практики. Когда Галилей поставил эксперимент, то в его сознании сформировалось новое понятие о свойствах «тяжести», адекватное реальной действительности, хотя понятие «гравитация» ученые до сих пор не могут наполнить конкретным содержанием, а лишь довольствуются наличием самого факта «притяжения», не имея представления о его материальных носителях.

Примерно таким же, медленным и робким было, например, движение понятия «атом» от древнегреческого, через томпсоновское к резерфордовскому, на что и ушли сотни лет в силу несовершенства методологии формирования понятия. Главное в истории становления этого понятия состоит в том, что каждое последующее понятие могло быть принято лишь в форме бескомпромиссного отрицания предыдущего понятия, а самым привлекательным моментом этого процесса был скачок качества, определенности мысли от знания прежнего понятия к новому, беспрецедентному понятию «атом». То, что словарная точка зрения порой граничит с абсурдом, доказывается хотя бы тем, что словом «неделимый» т.е. «атомос» по-прежнему обозначается нечто, состоящее из ядра и электронов, вращающихся на сумасшедших расстояниях от ядра. Иначе говоря, беспрецедентность и есть наиболее принципиальный и продуктивный момент познания истины и формирования понятия.

Та или иная степень понимания, которая была присуща общественному сознанию до появления трудов, например, Гегеля и Маркса, являлась лишь кажущимся пониманием. Этот уровень тысячелетиями сопутствовал человеку и являлся непосредственной предпосылкой к практике, т.е. тем моментом мышления, когда у человека возникало ОЩУЩЕНИЕ достаточности информации об объекте осмысления, её полноты. До Маркса, общественному сознанию удалость достичь практически полного понимания лишь в основных арифметических действиях, теоремах Евклида, в узких областях материального производства, в эмпирической медицине, в некоторых разделах астрономии. Поэтому вполне закономерно, что в условиях господствующего массового недопонимания и фрагментарного понимания, человечество повсеместно было погружено в мистическое, неадекватное восприятие действительности.

Неоправданно применять слово понятие и к процессу фиксации в памяти явлений бытия, Как показывает практика и у животных значительное количество элементов внешнего мира отражается адекватно. Однако животные способны пугаться не только человека, но и чучела человека, они бегут, например, от огня, но не всегда в сторону воды. Человек же способен не только зафиксировать в своем сознании, например, огонь и воду, но и реагировать на каждый из факторов адекватно, избирательно.

О наличии или отсутствии понятия в сознании человека можно судить по результатам его деятельности. В этом смысле, понятие есть команда на действие, но не в виде условного сигнала, а в виде субъективной модели ситуации, программы действия, создающей у субъекта чувство уверенности, превращающейся в побудительный мотив. Действие и является тем внешним признаком, по которому можно судить о том, что субъект достиг субъективного ощущения понимания им ситуации. Но только результат способен поставить окончательный диагноз, было ли понимание адекватным, истинным или оно было непониманием, вызвавшим лишь ощущение понимания, т.е. иллюзию.

Следовательно, по одному и тому же вопросу современное общественное сознание есть разнопонимание, сумма недопониманий, рожденных незаконченностью движения к полному пониманию, и явных заблуждений. Т.е. общественное сознание в каждый момент времени представлено совокупностью многих разнопониманий, каждое из которых воспринимается её носителем как истинное. В этом смысле понятие является, до известной степени, инструментом естественного отбора особей с разным уровнем интеллектуального потенциала.

Слово понятие принято для обозначения такого уровня движения мысли, которое не только фиксирует форму факта, а сущность факта и, одновременно, отдает себе отчет в безусловной истинности всей цепочки умозаключений, возникших по ходу формирования понятия. Адекватным может быть только то понятие, которое не содержит в себе логических «белых пятен», т.е. тех моментов процесса мышления, природа которых непонятна самому исследователю. Иными словами, не только содержание, но и логические звенья приведшие к адекватному постижению содержания и, следовательно, сущности явления, образуют истинное понятие.

Понятие возникает в сознании человека ровно в той мере, в какой процесс мышления повторяет ход причинно-следственных процессов. Отражение камня в психике животного не образует понятий, тождественных камню. Только человек, наполнивший свое сознание геологическими понятиями о происхождении «камней», может понять их природу в отличительных особенностях и свойствах, возможное их применение в строительстве, или в промышленности, в энергетике или скульптуре, военном деле или в коммерции, науке или во всех этих областях одновременно.

Невозможно сформировать понятие какого-либо факта, если взамен логики, т.е. мышления тождественного объективному мироустройству, воспользоваться молитвами. Легко поставить эксперимент, принудив ученых отказаться от использования проверенных логических конструкций и перейти к использованию самых известных и популярных молитв из всех религий мира и колокольного звона.

Алхимики потому и выросли в химиков, что категорическим образом отказались от услуг религии, и, тайно, перешли от крайней доверчивости к практическому поиску «философского камня» путем практической манипуляции с реальными веществами и силами природы. Их мысль, на первых порах лишь фиксировала метаморфозы материалов и методов воздействия на них, чтобы затем понять взаимосвязь различных моментов исследования. Показательно и то, что чем дальше алхимики уходили от мистики, от использования шерсти летучих мышей и менструальной крови в своих опытах, чем точнее фиксировали они реальные свойства органических и неорганических веществ, тем стремительнее они расширяли круг своих понятий о веществах, тем жестче привязывалась логика их мышления к «логике» объективных взаимодействий материального мира, обеспечивая, тем самым, становление авторитета ТОЧНЫХ НАУК, вся точность которых базировалась на степени соответствия движения мысли движению электронов и протонов.

Таким образом, «понятие» не является таковым, и не способно к саморазвитию, т.е. к прогнозированию, если в содержание понятия не входит метод, путь познания, с помощью которого образовано понятие. «Понятие», не содержащее в себе возможных и неизбежных продолжений, обрезано в самом главном, что свидетельствует об отсутствии истинного понятия предмета исследования в сознании исследователя.

Заключение

Понятие капитал, включает в себя, как минимум, «Науку логики», шесть томов «Капитала», «Развитие капитализма в России», «Империализм как высшая стадия капитализма» и все остальное, лучшее, что выработало человечество за время исследования этого явления. Страшно? Но освоить это понятие может только тот, «кто не страшась усталости…».

Валерий Подгузов

Источник

Первый путь – смена системы власти и установление новой системы отношений. Однако подобное по понятным причинам пока под вопросом.

Второй путь – сделать возможным передачу собственности предприятий в доверительное управление трудовому коллективу с правом последующего её выкупа (выделение мое – И.Г.). Понятно, что должен иметь место соответствующий федеральный закон, прописывающий сам порядок и процедуры передачи, выделение государственных субсидий на выкуп аналогично тому, как это делается в США, Бразилии, Аргентине, Испании и других странах.

Принятие такого закона было инициировано мною на заседании Законодательного Собрания Кировской области, начато формирование рабочей группы. Выражается готовность включить в неё всех, кто заинтересован создавать условия для саморазвития территорий и особенно градообразующих предприятий.

Вопрос в одном – захотят ли наши правящие эшелоны власти реализовать рациональную модель экономики?»

Из текста Туруло прекрасно видно, что он знает два пути выхода из кризисной ситуации: первый путь революционный, выраженный достаточно туманной фразой «смена системы власти и установление новой системы отношений», второй же открыто синдикалистский – передача собственности коллективу работников. Напомню, что вопросы об анархо-синдикализме кировского РКРП поднимались по ходу дискуссии с тов. Курмеевым (№3,5 ГК) по ключевым вопросам тактики коммунистической борьбы. Тогда обвинение против кировчан в анархо-синдикализме Курмеев отверг, объявив синдикализм индивидуальной политической позицией Соколова – члена РКРП, который был автором достаточной забавной статьи о борьбе «социалистических отношений с капитализмом» в рамках буржуазного общества. Далее пермский обком написал открытое письмо в Киров (№6 ГК) о недопустимости взглядов Соколова, а Соколов, в свою очередь, со своим другом троцкистом Вохминцевым (известный интернет-псих, под сетевым именем «Кружилин»), накатали, в свою очередь, свой «ответ» на полстраницы (там же). На том и порешили. Мы остались при мнении, что РКРП заражена экономизмом, а самые честные и последовательные экономисты уже давно скатились в анархо-синдикализм, а Курмеев и пермский обком РКРП продолжили считать, что никакого экономизма нет, а есть единичные ошибки «товарищей по борьбе». Соколов в личной переписке никогда не скрывал, что в Кирове давно существует общая идейная установка, что синдикализм до революции – это движение к социализму, а после революции – реакция. Записка Туруло подкрепляет эти сведения.

Такие нелепые «кировские» взгляды в зачаточной форме проповедуют почти все члены РКРП, но была надежда, что откровенный кировский анархо-синдикализм партия сможет распознать. Это оказалось не так. Только у ничтожной части руководства РКРП возникли «претензии» к Туруло и турульцам с их деятельностью и с их заявлениями. Данные товарищи, все еще стоящие на позициях марксизма, и спровоцировали эту дискуссию в газете «Трудовая Россия». Таким образом, из нашего «местечкового» разбирательства тема синдикализма кировской РКРП стала центральной для партийной аудитории. Казалось бы, что тема крайне важная и, что логично партийные руководители озадачились разобраться в ней, но это только видимость. Логичность состоялась благодаря нелогичности пребывания ряда грамотных марксистов в рядах руководства РКРП, так как не понятно на кого они опираются, есть ли хоть какие-то здоровые (в идейно-теоретическом смысле) партийцы в РКРП? Вернемся к материалу.

Ферберов и Пугачев своей статьей, оправдывающей Туруло, задокументировали экономизм РКРП. Если отбросить дипломатическую шелуху и разного рода «примирение» своих взглядов с историей, то авторы прямо заявляют, что (1) при малоразвитом классовом сознании необходим этап расцвета экономизма. Цитирую:

«Ну, вот нет сейчас у масс российских рабочих не только передового классового сознания и сопутствующей ему политической борьбы, но нет пока и настоящей экономической борьбы – как борьбы класса. Реальность такова, что рабочий класс России пока – класс в себе. Рабочие пока даже не осознают себя классом, не понимают не только коренных своих интересов, но даже и к борьбе за сиюминутные интересы не готовы… И, следовательно, быстрое привнесение коммунистического сознания в стихийное рабочее движение пока малореалистично за отсутствием такового движения. Эти лозунги, как ни крути, поднимают рабочих хотя бы на такую борьбу, хотя бы на тот уровень, какой сегодня возможен, на уровень осознания себя если не классом, то пока хотя бы коллективом».

(2) коммунисты фактически снимают с себя обязанности по привнесению политического сознания, так как всецело делают ставку на то, что рабочие самостоятельно выработают понимание необходимости политической борьбы «опытным путем» в ходе бесконечного ряда поражений. Цитирую:

«Пора уже понять, что только в борьбе (пока по необходимости экономической) рабочий класс может сорганизоваться, выдвинуть из своей среды лидеров, получить опыт классовой борьбы, убедиться на этом опыте в необходимости перехода к борьбе политической. Вот нет другого пути, как бы ни хотелось».

(3) анархо-синдикализм бывает полезен, когда нет сильного рабочего движения. Цитирую:

«Так что лозунги, выдвинутые кировчанами и т. Туруло, – не “опускают” нашу пропаганду до уровня сегодняшнего рабочего движения. Уровень движения пока существенно ниже, чем эти лозунги. Это движение в подавляющем большинстве рабочих коллективов вообще отсутствует».

Так есть ли необходимый этап подъема экономической борьбы, в котором коммунисты слепо следуют за стихией рабочего движения? Ленин в работе «Что делать?» указывает:

«Верно ли это, что экономическая борьба есть вообще «наиболее широко применимое средство» для вовлечения массы в политическую борьбу? Совершенно неверно…

Во времена давно, давно прошедшие (год тому назад!..) «Раб. Дело» писало: «Ближайшие политические требования становятся доступными для массы после одной или, в крайнем случае, нескольких стачек», «как только правительство пустило в ход полицию и жандармерию» (№7, стр. 15, август 1900 года). Эта оппортунистическая теория стадий в настоящее время уже отвергнута Союзом, который делает нам уступку, заявляя: «нет никакой необходимости с самого начала вести политическую агитацию только на экономической почве» («Два съезда», стр. 11). Будущий историк русской социал-демократии из одного этого отрицания «Союзом» части своих старых заблуждений увидит лучше, чем из всяких длинных рассуждений, до какого принижения доводили социализм наши «экономисты»! Но какая же наивность была со стороны Союза воображать, что ценой этого отказа от одной формы сужения политики пас можно побудить согласиться на другую форму сужения! Не логичнее ли было бы и тут сказать, что экономическую борьбу следует вести как можно более широко, что ей всегда следует пользоваться для политической агитации, но «нет никакой необходимости» считать экономическую борьбу наиболее широко применимым средством для вовлечения массы в активную политическую борьбу?».

Ленин учит нас, что наша задача не сужать все до экономической борьбы, не зацикливаться на экономической борьбе, а лишь использовать ее для привнесения политического сознания в массы, наряду с другими средствами. Что сегодня делает политика РКРП в рабочем движении? Изолирует партию от рабочих масс, тем, что сосредотачивается на работе исключительно с «боевыми» профсоюзами. Как РКРП работает с «боевыми» профсоюзами? Естественно, что всячески помогают и проч., но политически-то плетется за ними. «Рабочие лидеры», вроде Этманова, наживают себе политический капиталец, а влияние РКРП стремиться к нулю. Во-первых, все «классовые и боевые профсоюзы» – это ничтожная часть рабочих масс, во-вторых, даже в этих ничтожно маленьких коллективах коммунистам нечего сказать рабочим. Коммунисты могут только «бороться рука об руку». Пресса у РКРП не выдерживает критики, талантливых агитаторов нет, потому что агитация крутиться вокруг призывов к немедленной экономической борьбе. Как РКРП собирается влиять на рабочих? Правильно, путем примера собственной «самоотверженной» борьбы. И не важно, за коллективную собственность, за социализм или за 10% к зарплате. Главное что борьба!

Борцовский фетишизм «коммунистов» имеет философские корни позитивизма и прагматизма. Практика трактуется как критерий истины намеренно в противовес теории. Выпячиваются «насущные» цели, которые дороже любой программы действий. По тексту Ферберова и Пугачева это хорошо видно.

Туруло же, которого оправдывают авторы, прямо стоит за философский прагматизм. Для кировской организации РКРП истина – это то, что полезно или эффективно. Сам персек «творчески применяет» и активно пропагандирует праксиологию (методологическая концепция прагматической философии). А ведь прагматизм – это один из главных врагов марксизма на современном этапе. Но это не важно, ведь «практика критерий истины». А практика за Туруло, он депутат, у него крупная региональная организация, влияние (хоть и весьма поверхностное) в своем регионе, а значит, он прав и правильно делает. Ошибка в том, что в РКРП любой результат воспринимают как правильный. Потому что нет общей теоретической постановки вопросов о стратегии и тактике коммунистического движения. Есть общие слова, есть болотистое протестное сознание масс и есть страх руководителей растерять эти массы.

В своем стремлении увлечь рабочих борьбой, наши авторы даже докатились до синдикализма. Они не просто оправдали Туруло, они вместе с Туруло пошли по «второму» пути. Но не при каких обстоятельствах коммунисты не должны отступать от экономической программы коммунизма. Это открытый ревизионизм утверждать, что синдикализм бывает полезен. Синдикализм – это крайне опасное идейное течение, которое существует на основе «рабочего» невежества и мелкобуржуазной революционности. Синдикализму нужно везде и всяческий навязывать бой.

Источник

Вполне возможно, что если бы ко времени российских революций марксизм, как учение о переходе от классового общества к бесклассовому, не был достаточно развит, то Россия пошла бы по пути европейских стран и история пошла бы по иному пути. Но марксизм был создан и развит достаточно, чтобы применить его на практике. Была определенная историческая ситуация, позволяющая это сделать, и опыт СССР показывает нам, что теория была верна. Первое в мире социалистическое государство, впервые, не без ошибок на практике, но в целом успешно, создало экономику на основе научного планирования, что давало много преимуществ перед хаосом рыночной экономики. Коммунистическая экономика способна производить количество благ достаточное для того, чтобы каждый человек мог заниматься научной, культурной и другой полезной деятельностью и не думать о пропитании и жилище, что гораздо более удобно и выгодно для всех.

Грубо говоря, в России создалась такая историческая ситуация, при которой неприкрытое социальное неравенство и произвол господствующего класса, тяжелое положение крестьянства и пролетариата, мотивировало людей искать выход из такой ситуации. Ответ находили в различных идеях и теориях. Учитывая вышеперечисленные факторы, увлечение революционными идеями приняло широкий размах и глубину. Преимущественно в среде интеллигенции, научной и студенческой среде, поскольку те имели больший доступ к знаниям и больше свободного времени, чтобы увлекаться этими идеями.

Как обстоят дела в современной России, после реставрации капитализма и восстановления рыночной экономики? Нынешняя ситуация значительно отличается от той, в которой работали большевики. Буржуазия научилась держать пролетариат в относительно спокойном состоянии, добиваясь этого экономическими уступками в пользу пролетариата и тотальной пропагандой «социального партнерства». Поскольку достаточная часть российского общества может вести более-менее сносное существование, революционные идеи не имеют практически никакого влияния среди рабочих. Такое положение создалось во многом благодаря тому, что российский рабочий в большинстве своем уже не молод (приток молодых кадров крайне мал, и уход с рабочих мест не редкость), смог пережить передел средств производства в девяностые, и не считает необходимым лишаться того, что он уже имеет. Те, кто испытывают желание выразить свою гражданскую позицию, находят отдушину в различной деятельности, вроде всевозможных обществ за/против чего-то, субкультур и т.д. Нельзя сказать, чтобы это было плохо, отдельные позиции коммунисты могут и поддержать, как, например, движение против религиозной пропаганды в образовательных учреждениях, но заниматься только и исключительно этой проблемой было бы, как минимум, недальновидным. А организации вроде зоозащитников, анархистов, антифашистов, – то есть те, которые провозглашают протест против некоторых положений современного общества, но не представляют собой реальной политической опасности для буржуазного строя, являются больше громоотводом, чтобы горячая молодежь не думала о действительно опасных вещах, вроде марксизма и коммунизма. В целом протестная активность исчерпывается борьбой за буржуазно-демократические идеалы, которые частью романтизируются буржуазной интеллигенцией.

Несмотря на дискредитацию марксизма посредством буржуазной пропаганды, сейчас гораздо более удобное время для его изучения. Широкое распространение коммуникаций, возможность найти практически все работы классиков марксизма в Интернете, библиотеки, заваленные старыми советскими изданиями Ленина, Маркса-Энгельса и Сталина, дают возможность беспрепятственно изучать марксизм. Власть «лояльна» к изучающим теорию, посадят скорее за надпись на стене (да и то – за вандализм, а не за смысл), чем за чтение Ленина. Буржуазно-демократические свободы дают возможность гораздо более комфортно работать, нежели открытая диктатура царизма или буржуазии.

Как в современных условиях человек может прийти к марксизму? Пусть положение пролетариата сейчас достаточно сносное, но нищета, безработица и тотальное оболванивание существует до сих пор. Классовое общество никуда не делось, капитализм развивается и загнивает. Приходит к кризису, создавая повсеместную безработицу, потом с большим количеством жертв, в основном среди трудящихся, выходит из кризиса, и все идет по новому кругу.

Плачевное состояние образования и культуры воспроизводит наемное рабство в духовной сфере. Современные молодые люди фактически не имеют перспектив к развитию и культурному росту. Современная экономическая система вынуждает с ранних лет зарабатывать на жизнь, получая гроши, а затем идти в кредитное «рабство», чтобы обеспечить семью сносными условиями жизни. Создавать семью очень тяжело, все упирается в наличие жилплощади. Общественная мораль полностью перешла на «рыночные рельсы»: царит грубый индивидуализм, всеобщая конкуренция и цинизм.

Имея все эти факторы все вместе, совершенно логично предположить, что найдутся люди, которые задумаются о том, что может быть по-другому, тем более, когда в нашей истории существовала альтернатива. Основной мотив обращения к социализму – это борьба за идеалы справедливости. Почему же тогда именно марксизм? Потому что, в отличие от остальных теорий о преобразовании общества, он отражает реальную действительность, представляет собой научный взгляд на общественное развитие. Марксизм содержит в себе диалектический материализм, который опирается на естественнонаучные знания о природе и мире, экономическую теорию, которая представляет собой подробнейший анализ капитализма, ясно показывающий его несостоятельность и нерациональность, и учение о коммунизме, первую фазу которого успешно построили в Советском Союзе и опыт которого стоит изучать. Марксизм является передовой теорией, которая способна изменить мир.

Источник

Тон на акциях протеста задают либеральные силы, выступающие за «честные выборы». Однако таковые при капитализме, при политическом господстве частных собственников, невозможны. В 1990-е гг. господа либералы – Немцов, Касьянов и прочие, будучи при власти, точно так же, как ныне «тандем», оказывали давление на избирателей, лили море грязи на оппозицию, призывали к запрету неугодных партий, прежде всего – коммунистических. Таскать каштаны из огня для «обиженных» ельцинистов трудящимся нет никакого смысла. Это означает, что необходимо использовать силу разгорающегося протеста для изменений политической системы в интересах тех, кто трудится.

В условиях капитализма высшей формой буржуазной демократии является диктатура буржуазии в виде парламентской республики, когда правительство (исполнительная власть) ответственна перед парламентом. И трудящимся, пока нет условий для установления ими диктатуры пролетариата и перехода к социализму, следует способствовать переходу от реакционного президентского самодержавия к более демократической форме диктатуры буржуазии – парламентской республике. Потому, что при ней у трудящихся расширяются возможности для борьбы за свои права. Но цель должна быть другой. Только устранением диктатуры буржуазии и заменой ее диктатурой пролетариата, трудящиеся, вытеснив из своей жизни капитализм и заменив его социализмом, создадут условия для достойной человека жизни, получат свободу от эксплуатации их труда капиталом буржуазии. И это достижимо.

В буржуазном государстве выборы проходят в два этапа. Сначала – выдвижение кандидата. На этом этапе и решается, кто победит, так как все выдвиженцы рекрутируются для обслуживания интересов одного и того же класса. А затем формальное закрепление — голосование. Так же должны происходить и выборы в пользу трудящихся. Выдвигаются кандидаты из рабочих коллективов, а затем формальное закрепление в виде голосования. То есть настоящий выбор происходит на этапе рекрутирования кандидатов.

---

Чтобы выработать прогрессивную, с общественной точки зрения, программу, то есть ту, которая служит развитию общества, а, значит, и коренным интересам большинства, нужно встать на научные позиции в обществознании. Лучшие умы человечества уже 150 лет назад обобщили опыт научного и ненаучного познания в области человеческого общества и создали теорию, которая затем превратилась науку об обществе — марксизм.

Когда массы «раскачивают лодку», им нужно понять, что пора выкинуть «лодку» к чертям и строить атомоход. Достижение этого требует организованной борьбы трудящихся во главе с коммунистической партией.

Виталий Сарабеев

Источник